Время колесниц

Тягостные раздумья были прерваны криками, доносившимися из окружавшего тронную поляну ивняка. Внезапно из кустов кубарем вылетел личный телохранитель царя с расквашенным носом и нелепо рухнул под ноги своему повелителю. Вслед за ним на поляну не спеша вышел некто в коротком плаще из птичьих перьев.

— Приветствую тебя, о благороднейший из правителей! — произнёс он, ничуть не смутившись. — Прости, что пришлось немого повздорить со стражем: он не хотел допускать меня к твоим очам, однако же дело моё не терпит отлагательств!

Опешивший от неожиданного вторжения лопракан не сразу пришёл в себя, а пришедши, рявкнул:

— Да кто ты такой, демон тебя дери?!

— Указанным обитателям нижних миров до меня нет никакого дела, — отпарировал Ханаль. — -Я принёс тебе весть, о царь! Весть, за которую смею рассчитывать на достойную награду!

— Говори, щенок, пока не выбил из тебя дух!

— Не очень-то вежливо, — заметил бог-шутник. — Наведаюсь-ка я лучше к твоему кузену: он, говорят, первый из лопраканов по части гостеприимства!

— Минутку! — забеспокоился царь. — Какую весть ты принёс мне, чужестранец?

— Дело вот в чём, о мудрейший из правителей. Гуляя сегодня по окрестным диким лесам, я совершенно случайно обнаружил потаённое место, где похитители укрывают ваших коз!

— Где оно?!!

— Сейчас расскажу. Обнаружив поляну, на которой паслось стадо, я решил немного понаблюдать за ним и выяснил, что его охраняют посменно несколько молодых лопраканов. Ничего не стоит послать туда твоих подданных в большом числе и отбить коз. Однако будет ли это достойным отмщением за столь тяжкое оскорбление, вот в чём вопрос!

— Конечно нет! — Царь тряхнул своей косматой башкой, после чего несколько шишек вместе с пригоршней желудей попадали из его короны наземь. — Только связывающие нас старинные обычаи удерживают меня от немедленного истребления всех луговых лопраканов! В противном случае я украсил бы их головами частокол вокруг этой поляны, а их кишки размотал бы на ветках окрестных деревьев!

— Не сомневаюсь, вышло бы чудесное зрелище, —признал старина Гони. — Однако послушай, царь, моего совета. Между юношами, охраняющими похищенных коз, есть и сын правителя луговых лопраканов. Его черёд стеречь стадо, как мне удалось подслушать из разговора, наступает завтра ночью. Напав внезапно на их стоянку в это время, ты захватишь и стадо, и наследника своего недруга в заложники! Восхитительная месть, не правда ли?!

Уродливая рожа царя расплылась в широкой улыбке:

— О да! Так мы и поступим! А ты завтра ночью незаметно проведёшь к стаду отряд моих воинов. Если всё получится, я вознагражу тебя и посажу на праздничном пиру слева от себя; если же нет, на том же самом пиру тебя ждёт тёпленькое местечко на вертеле!

* * *

Веселье в доме владыки луговых лопраканов не утихало до самого утра. Приглашённые пожирали огромные куски плохо прожаренной козлятины, и обильный жир стекал по их длинным бородам. Ханаль равнодушно выслушивал славословия, думая о том, что, пожалуй, надуть их было еще проще, чем он рассчитывал. Угнать злополучное стадо в ночь похищения невест оказалось легче, чем стянуть пирожок со стола в доме глухого слепца!

Подвыпивший царь приобнял гостя за плечи и сказал:

— А ты ловкий парень, Гони! Хочешь быть моим советником?

— Всю жизнь мечтал! — отвечал тот, глядя прямо в глаза лопракану преданным взглядом.

— Решено! — Царь покопался в мусоре, скопившемся под его троном, и извлёк оттуда огромный серебряный браслет. По своим размерам он вполне годился для того, чтобы новоиспечённый советник мог носить его в качестве гривны на шее. Ханалю хватило лишь беглого взгляда, чтобы понять: серебро в браслете — весьма низкой пробы. Однако, перед тем как выйти на двор освежиться, он всё же вежливо поблагодарил дарителя за немыслимую для лопракана щедрость.

Снаружи наступила холодная ночь; лужи подёрнулись ледком. Бог улыбнулся своим мыслям и быстро, не оборачиваясь, зашагал в сторону темнеющего леса.

Налёт на украденное стадо прошёл без сучка без задоринки; сын царя луговых, слегка задремавший на своём посту, проснулся только в тот момент, когда его, уже связанного, волокли через лес чьи-то волосатые руки. Во рту у него оказался огромный кляп, изготовленный из древесного гриба. Зубы молодого лопракана безнадёжно увязли в смолистой пористой мякоти, и пленнику только и оставалось, что всю дорогу нечленораздельно мычать и бешено вращать глазами.

При подсчёте победителями голов обнаружилась недостача. В отбитом стаде не хватало пяти козлов и четырнадцати коз. Слушая поток проклятий лесных лопраканов, Ханаль мысленно ещё раз пожелал приятного аппетита пирующим в доме царя лугового рода.

Утреннее похмелье луговых было омрачено неприятным известием о пропаже и стада коз, и охранявшего его царского отпрыска. Во владениях же лесных лопраканов царило ликование. В соответствии со своими простыми нравами они подвесили сановитого пленника вверх ногами на ветку высокой сосны. Раскачиваясь на крепкой верёвке словно маятник, он мысленно изрыгал проклятия в адрес лесовиков. Местная детвора, весь последующий день забавлялась, швыряя в царского сына еловые шишки и мелкие камушки.

Днём позже двое царей встретились на нейтральной территории — Голом Поле, унылой каменистой равнине, считавшейся для обоих племён великанов священной. Тем не менее разговор постепенно принимал совсем не мирный оборот. Цари, подогреваемые криками расположившихся неподалёку соплеменников, готовы уже были броситься врукопашную. Их столкновение непременно переросло бы в массовое побоище, однако в этот кульминационный момент на поле появился Ханаль.

— Рассуди нас, о чужестранец! — взмолились цари. — Только тебе под силу удержать нас от взаимного истребления!

— Вообще-то я хотел зайти попрощаться, — заметил тот. — У меня ещё уйма дел. Однако, чувствуя некоторую симпатию к вашим древним мудрым народам, я, пожалуй, задержусь ещё ненадолго. Ждите меня здесь; мне необходимо немного поразмыслить.

Ханаль удалился на вершину ближайшего холма и целый день просидел там, поедая маленькие груши-дички, сохранившиеся на одном из деревьев. Лопраканы терпеливо ждали. Утром следующего дня весёлый бог вновь объявился на Голом Поле, поприветствовал собравшихся и вопросил:

— Доверяете ли вы мне решение данного конфликта к обоюдному удовлетворению?

— Да! — заорали собравшиеся.

— В таком случае разрешим дело судом судьбы. Пусть цари племён состязаются друг с другом, а проигравший будет считаться виновным и заплатит победителю установленную виру!

Судя по одобрительным возгласам, идея нашла поддержку у аудитории. Ханаль предложил:

— Пусть цари состязаются в беге!

Дистанцию определили до опушки леса в пяти лигах к северу. Оба великана расположились у стартовой черты, которую старина Гони прочертил в пыли прутиком.

— Приготовились...

— У тебя с детства были кривые -ноги, братец! — прорычал правитель луговых лопраканов, повернув башку к своему изготовившемуся к старту кузену. — Ты и шагу не успеешь ступить, как я уже буду у леса!

— Смотри лучше себе под ноги, суслик! — огрызнулся тот.

Царь луговых лопраканов не успел наградить его не менее оскорбительным эпитетом, так как в этот самый момент Ханаль раздавил сапогом специально припасённый им гигантский гриб-дымовик и крикнул:

— Начали!!!

Оба царя очень резво рванулись с места. Владыка лесных лопраканов, подгоняемый собственной злостью, даже выбился на старте немного вперёд, но ноги у него были и впрямь кривоваты, поэтому вскоре его двоюродный брат сократил дистанцию. Огромные ступни бегущих подняли тучи пыли, которые мешали зрителям наблюдать за ходом борьбы во всех подробностях. Вскоре царь луговых обошёл своего противника и оставил его далеко за спиной; он не сомневался в собственной победе до тех пор, пока с ним не начали твориться очень странные вещи. Пару раз он спотыкался и падал на ровном месте; внезапные порывы ветра, дувшего ему прямо в грудь, замедляли темп бега, хотя, похоже, нимало не препятствовали продвижению вперёд соперника. Словом, вышло так, что, как ни старался царь луговых лопраканов оторваться от преследователя, к финишу они пришли совершенно одновременно.

Подоспевший Ханаль осмотрел лежащих в изнеможении царей, горестно качая головой и с трудом подавляя душившие его приступы смеха:

— Ну что же, придётся придумать что-нибудь ещё!

На следующий день назначили состязание царей в кулачном бое. Согласно давнему обычаю лопраканов, подобные соревнования происходили следующим образом: каждый из участников по очереди наносил противнику удар, причём тот не имел права защищаться. Боец, который был не в состоянии атаковать противника в свой черёд, автоматически признавался побеждённым.

Бог-шутник удобно устроился на месте судьи — высокой куче из замшелых валунов и провозгласил начало поединка. По жребию первым выпало бить царю лесных. Злобно ухмыляясь, он подошёл к стоящему смирно кузену и заметил:

— После моего удара ещё никто не подымался!

— Давай бей! — процедил тот в ответ.

И лопракан ударил. Руки у этих существ весьма длинны, а плечевой пояс развит значительно больше, чем у людей; кулак лопракана может запросто раздробить скалу или переломить средних размеров сосну. Царь покачнулся, но устоял на ногах. Выплюнув несколько выбитых клыков, он наградил своего оппонента потоком отборных ругательств, после чего отвёл лапу для своего удара. Вождь лесных лопраканов встретил сокрушительный ответ не менее стоически. Помотав головой и отерев кровь со своего покатого подбородка, он сделал уверенный шаг вперёд, метя противнику в челюсть.

Так они обменивались зуботычинами, ударами по рёбрам и в грудь на протяжении весьма продолжительного времени. Ханаль только диву давался, увидав воочию хвалёную мощь и выносливость этой расы. Солнце уже близилось К закату; оба царя падали после каждого удара, но с не меньшим упорством вставали, чтобы продолжить поединок. Тем не менее силы у них были уже на исходе, удары постепенно теряли свою разрушительную мощь. Царь луговых лопраканов в очередной раз замахнулся, прохрипев: «тебе конец!», однако его кулак лишь слабо скользнул по скуле двоюродного брата, на котором он безвольно и повис, обхватив его за плечи.

Ханаль слез со своего места, упругим шагом обошел вокруг подпирающих друг друга и тихо скулящих лопраканов, после чего бодро заявил:

— Боевая ничья! Завтра решим, каким образом состязаться дальше!

На следующее утро оба племени вновь собрались на Голом Поле. Избитых царей привели под руки: оба ещё не успели прийти в себя после вчерашнего и представляли собой довольно жалкое зрелище. Оглядев собравшихся, бог начал свою речь:

— Два предыдущих дня не выявили победителя, посему я решил назначить вашим царям третье, заключительное испытание. Всем народам известна сила лопраканов. Свои дома вы возводите из огромных каменных глыб и брёвен, которые не под силу было бы поднять человеку или ши.

— Не тяни, чужеземец! Какое испытание ты измыслил?

— Сейчас объясню. Каждый из вас, о владыки лопраканов, будет строить стену вокруг одного из священных городов людей. Ты, царь луговых лопраканов, будешь строить стену вокруг Ара; ты же, вождь лесных, — вокруг города Брега. В незапамятные времена боги возвели центральные цитадели указанных городов за один день и одну ночь; внешняя стена выйдет намного более длинной, поэтому положим вам целую неделю сроку. Тот, кто построит стену быстрее, выше и прочнее, будет мной провозглашён победителем. Проигравший платит ему за все причинённые убытки и моральный ущерб двести гривен серебром, а мне — тридцать гривен, за потраченное время. Справедливо ли моё решение, лопраканы?

— Справедливо! Справедливо! — загомонили собравшиеся на Голом Поле.

— Так и решим. На рассвете седьмого дня каждый из участников состязания должен быть готов к началу работы на месте. Я же, со своей стороны, обязуюсь уладить все проблемы с местными жителями. И да восторжествует справедливость!

ГЛАВА IV

— Значит, здесь обитает твой приятель? Я не вижу никакого дома! — Эдан повертел головой, пытаясь высмотреть спрятавшуюся в лесной чаще хижину.

Куллд хихикнул:

— Мой приятель не любит незваных гостей. По этой причине он выстроил своё жилище таким образом, что ты ничего не заметил бы, даже если бы прошёл прямо по его крыше. Эй, Финн, покажись-ка нам!

Неожиданно замшелый пригорок у корней большой сосны отвалился в сторону, открывая широкий лаз. Из него на белый свет выбрался худощавый старик, в облике которого не составляло труда признать представителя расы ши. Его длинные седые волосы были заплетены в три косы, вместе перехваченные на затылке шитой бисером лентой. На плече старик нёс длинный лук, украшенный серебряными накладками.

— Радуйся, Куллд! Приветствую тебя. Рад, что не забываешь обо мне — зашёл навестить старика!

— Рассказывай, как тебе живётся!

— Да как живется в мои-то годы? Совсем дряхлым стал — руки дрожат, да и видеть стал плохо...

— С трудом верится! — улыбнулся Куллд. — Ты и сегодня выглядишь таким же крепким, как в первую нашу встречу. Думаю, дрожь в руках не помешала бы тебе и сейчас поразить своей стрелой лесной орех с расстояния в триста локтей.

— Старая сноровка осталась при мне, — довольно хмыкнул Финн. — Ещё в молодости я осознал, что не суждено мне достигнуть истинных вершин мастерства и сравняться со своим Учителем. Тем не менее вашему покорному рабу всё же удалось стать неплохим стрелком.

— Не прибедняйся! — подмигнул ему горбун. — Из ныне живущих смертных ты один из лучших лучников, если не самый лучший. Светлоликих в расчёт не берём — они всё-таки боги. Может, покажешь моему другу истинное искусство стрельбы из лука?

— Показать можно, — тряхнул седыми косами старик. — Отчего же не показать? Пусть назовёт мне цель!

Финн поднял лук, упёр один его рог в землю, и натягиваемая тетива послушно запела под его узловатыми пальцами. Петля из жил легла на своё место, он отпустил изготовленное к стрельбе оружие.

— Укажи ему, куда стрелять, — предложил сын Вана. — Назови любую цель.

— Любую? — Эдан прищурился, высматривая подходящую мишень на высокой сосне, росшей в сотне локтей от них. — Ну... Хотя бы вон ту шишку на дереве...

Куллд с Финном переглянулись и захихикали.

— Назови настоящую цель! Эту шишку любой мальчишка плевком собьёт!

Жрец Бринна подумал, что хотел бы взглянуть на мальчишку, который может сбить метким плевком шишку с верхушки дерева. Видя его замешательство, Куллд предложил Финну:

— Вон в том направлении, за кустами, на большом гранитном валуне сидит молодая лиса. Попади своей стрелой в кисточку на её хвосте!

— Там не лиса, а лис, — ворчливо поправил его ши, бросив взгляд в указанном направлении. — От кисточки на его хвосте отстало несколько волосков; я попаду именно в них.

— Идёт! — кивнул ему в ответ горбатый полубог.

Эдан, как ни вглядывался, не смог увидеть ничего, кроме густых кустов волчьих ягод, росших вокруг деревьев в некотором отдалении. Между тем Финн двумя пальцами извлёк из колчана стрелу с оперением из совиных перьев и придирчиво осмотрел её острый каменный наконечник.

— Он тоже приверженец учения твоего отца? — поинтересовался молодой жрец у Куллда. — Почему бы ему не воспользоваться бронзовыми наконечниками?

— Настоящий лучник стреляет только стрелами, изготовленными собственными руками, — ответил ему тот. — Иначе в этом древнем искусстве не достигнешь настоящих высот. Финн не один десяток лет перенимал мастерство обработки камня у лучших мастеров.

Старик поднёс каменное остриё к губам и прошептал несколько слов; затем он приблизил стрелу к левому уху, словно надеясь расслышать её ответ. Наш герой в изумлении следил за этими чудаковатыми манипуляциями.

— Что он делает?

— Финн просит свою стрелу об одолжении; тихо шепчет ей ласковые слова, чтобы та не пролетела мимо цели, — пояснил Куллд.

— И стрела послушается?

— Увидишь!

Старик медленно натягивал свой длинный лук, пока пальцы его левой руки не замерли напротив виска. Взгляд миндалевидного глаза с чуть расширенным зрачком пронзал бесконечность, располагавшуюся впереди чуть подрагивающего наконечника. Ветер шевелил пёстрые перья на древке. Казалось, так прошла целая вечность. Эдан не заметил сам момент выстрела; он лишь понял, что это уже произошло, увидев несколько сорванных стрелой с куста листьев и расщеплённый надвое прут. Издалека донеслось испуганное тявканье лисы, и лучник с досадой в голосе произнёс:

— Я срубил ему всю кисточку!

— Пошли посмотрим, — предложил Куллд.

— Трудно было попасть, — признался Финн. — Он постоянно вертелся на камне, играя с собственным хвостом.

Эдана не оставляло ощущение, словно над ним просто подшутили; но очень скоро он смог убедиться, что это не так.

— Отличный выстрел! — заметил Куллд, проведя рукой по чёрному древку.

Стрела вонзилась в ствол росшей у валуна ели; из пробитого остриём отверстия в коре виднелись несколько рыжих щетинок. Самого лиса, разумеется, нигде не было видно.

— Как тебе удалось попасть в него? Сквозь заросли невозможно разглядеть даже самого лиса, не говоря уже о кончике хвоста!

— Э, сынок, одно дело глядеть, а совсем другое — видеть! Настоящий стрелок не смотрит на цель, а ощущает ее всем телом, пребывает в единстве с мишенью. Лучник посылает свою волю в полёт впереди стрелы и без промаха поражает цель ещё до того, как спустил тетиву, — охотно пояснил Финн. Он радовался как мальчишка, успешно продемонстрировавший своим сверстникам недавно разученный фокус. — Впрочем, что это мы здесь стоим? Дурной тот хозяин, кто держит гостей у порога и кормит их пустой болтовнёй вместо плотного обеда!

Они спустились в жилище Финна — землянку, вырытую под корнями старого дерева, — и уселись за крепкий широкий стол. Сам хозяин немного задержался наверху, пояснив, что должен заглянуть в кладовку.

— Зачем ты привёл меня сюда? — спросил Эдан у Куллда, когда они остались одни. — Неужели только хотел потешить Финновой меткой стрельбой?

— В здешнем лесу мы проведём твоё посвящение духам. Лучше места не найти — здесь тихо, чего не скажешь о нашем озёрном жилище; Финн — мой старый товарищ и с удовольствием примет у себя гостей на недельку-другую. А вот, кстати, и он сам возвращается!

Деревянная лестница заскрипела под чьими-то ногами, Эдан обернулся ко входу, но вместо хозяина увидел миловидную девицу лет семнадцати от роду. В руках она держала копчёный кабаний окорок.

— Угощайтесь, будьте как дома! — прощебетала девушка, водружая деревянное блюдо на стол.

— Ты кто такая, красавица11 Внучкой Финну приходишься? — полюбопытствовал Эдан, окинув взглядом её соблазнительные формы.

— Племянницей! — широко улыбнулась та.

С той стороны, где сидел Куллд донёсся сдавленный смешок. Эдан повернулся к горбуну, намереваясь поинтересоваться, что именно забавного он нашёл в племяннице Финна. Сын Вана Пращника корчил какие-то странные гримасы, указывая жрецу за спину. Тот развернулся обратно и, к немалому своему изумлению, вместо девицы обнаружил там дряхлую полуслепую старуху, шамкающую беззубым ртом. Невесть откуда взявшаяся бабуля пыталась управиться с узким обсидиановым лезвием для нарезки копчёной свинины.

— Оказывается, у Финна большая семья! — заметил Эдан, обращаясь к Куллду. — А куда же подевалась племянница? Она будет обедать с нами?

Полубог буквально корчился от смеха; на глазах у него выступили слезы. Добиться вразумительного ответа от него казалось невозможным, и слегка рассерженный первосвященник Бринна вновь обратился к старухе:

— Мамаша, а где...

— Какая я тебе мамаша?! — возмутился ещё один Эдан, сидевший напротив. — Глаза протри, истребитель ургитов!

Наш герой остолбенело взирал на самого себя, вальяжно развалившегося на рундуке у стены землянки.

— Чего вылупился? — грубовато вопросил Эдан-второй, по-хозяйски нацеживая себе в кружку брагу из внушительных размеров корчаги. — Или не признал меня? Делаешь вид, будто мы не знакомы?

Он поднялся с места, отхватив кинжалом здоровенный кусок от окорока, положил его на ржаную лепёшку и вцепился в мясо зубами.

— Думаю, наш хозяин немного задержится! — произнёс двойник с набитым ртом. — Начнём трапезу без него!

— Вы сговорились? Разыгрываете меня? — возмущённо обратился Эдан к Куллду. — Что здесь, Араван вас всех забери, происходит?!

Ванов отпрыск рыдал взахлёб; не в силах произнести ни слова, он лишь помотал головой и громко икнул.

— А что, в самом деле, здесь творится? — удивился Куллд номер два, внезапно объявившийся на месте Эданова двойника. — Определённо, кое-кто кое-кому морочит голову, вот оно как!

Молодой жрец уже сообразил, что сидящее подле него существо легко меняет свой облик, стоит лишь чуть отвести глаза. Эдан попытался было неотрывно смотреть на лже-Куллда, но из этой затеи ровным счётом ничего не вышло: он смигнул; тут же его внимание отвлекла какая-то слабая тень, мелькнувшая на краю поля зрения, а когда он вновь сосредоточился на загадочном шутнике, рундук у стены пустовал.

— Я зверски проголодался, — признался доверительный голос у него за спиной, и рука Финна легла Эдану на плечо. Тот мог бы поклясться: старый ши не спускался в своё подземное жилище по лестнице.

— Может, объяснишь мне... — начал наш герой, обращаясь к Куллду.

— Я думал, ты и сам уже догадался. Дедушка Финн продемонстрировал тебе своё искусство. Он обучался охоте и стрельбе из лука у одного бога, достигшего совершенства в выслеживании добычи. Он легко выслеживает любую дичь, для чего сам полностью растворяется в её сущности, на время становясь ею. Правду я говорю?

Финн согласно кивнул, подтверждая слова Куллда.

— Дедушка Финн отличный охотник. С равной лёгкостью он охотится на оленя и тигра, мужчину и женщину, бога и самого себя. Каждый миг своей жизни Финн выслеживает кого-то, а посему он столь изменчив. По правде говоря, — Куллд понизил голос и заговорщицки подмигнул Эдану. — я даже сам не знаю, кто он в действительности — мужчина или женщина. Он с лёгкостью изменяет себя, становясь то зверем, то мухой, то жабой, то цветком, то камнем.

Старик одобрительно квакнул, подтверждая сказанное.

— Хочешь сказать, что Финн может принимать облик всех этих существ и предметов?

— Ты не понял. — Финн покачал седой головой. — Я не принимаю ничей облик, я на самом деле становлюсь другим. Вот, например, сейчас я — это ты Узнаёшь свои интонации? Свой голос? — Эдан-вто-рой улыбнулся Эдану-первому. — Желаешь испытать меня? Спроси о любом событии, сохранившемся в нашей памяти, и получишь ответ!

Эдан с благоговейным ужасом смотрел на сидящего напротив него старого ши:

— Финн, а какова же твоя настоящая форма?

— У меня её нет, — просто признался тот. — Я давным-давно потерял свою настоящую форму. Есть лишь несколько наиболее излюбленных, одну из которых ты видишь сейчас.

* * *

На лесной поляне весело потрескивал костёр, сложенный из смолистых сосновых сучьев. Ветер изменил направление, задул со стороны озера, едкий дым потянуло прямо на Эдана. Тот поморщился и предпочёл пересесть на другую сторону; однако на новом месте его тотчас же атаковали прожорливые комары.

Расположившиеся у костра Финн с Куллдом внимательно следили за его манёврами.

— Из чего же будет состоять посвящение духам? Будешь ли ты, Куллд, танцевать ритуальный танец, призывая своих незримых помощников? Приносить им жертвы?

— Что касается жертв, то в них сегодня нет нужды, — мило улыбнулся шаман-калека, — духам вполне хватит тебя самого. Призывать их мне гоже не потребуется — они уже здесь. Разве ты не чувствуешь присутствия моих помощников?

Эдан покачал головой. Проклятые кровососы мешали сосредоточиться. Он выругался и прихлопнул разом двух-трёх комаров, впившихся ему в шею. «Интересно, а почему костёр такого странного цвета? Огонь отливает фиолетовым!» Языки пламени, стоило только всмотреться попристальнее, постепенно приобретали очертания фантастических существ. Нашему герою невольно припомнился оставшийся в Священном городе Талес. Истеричный чародей любил поиграть с огнём в очаге, заставляя его принимать совершенно невероятные формы, — это своего рода искусство было популярно среди магов его стихии.

Эдан протёр глаза; на периферии зрения постоянно переливались, мерцали и мелькали какие-то бесформенные тени. Были ли они свидетельством присутствия духов на поляне или нет, но в окружающем мире нечто неуловимо изменялось. Отлетающие от костра искры казались неправдоподобно большими, сливаясь в сознании молодого жреца с рассыпанными по небосводу звёздами. Очертания сидящих подле костра Куллда и Финна обволакивала белёсая дымка. Они сидели, поджав под себя ноги и уставившись в огонь с лёгкой улыбкой на губах.

«Кто же они такие? — лениво удивился разомлевший от близкого жара Эдан. — Финна человеком не назовёшь, а уж Куллда-то и подавно... Не боги, не люди, не демоны, а так... кто-то... нечто...»

— Взгляни-ка, что это там?!

Повинуясь внезапному указующему жесту Финна, Эдан быстро повернул голову в сторону чернеющего леса; но всё же он успел-таки заметить какой-то тяжёлый предмет, с силой обрушившийся ему на голову сзади.

Куллд склонился над ним; рука горбуна всё ещё сжимала странного вида деревянную колотушку.

— Извини, приятель, так надо, — почти ласково произнёс он, и первосвященник Бринна провалился в темноту.

* * *

«Убийца! Надо же было так попасться!» — Мысль эта обрела себя в сумеречном краю, и вслед за ней обрёл себя сам Эдан. Или пустота, бывшая им ещё совсем недавно. Сколько же, прошло времени? Мгновение? Одна дневная стража? Год? Тысячелетие? Он не помнил. Не мог вспомнить, кто он такой; помнил лишь, что он — это именно он, и никто другой.

Затем пришло понимание, что он лишился чего-то очень важного; так бывает, когда утратишь необходимую вещь, на которую не обращал ни малейшего внимания, пока вещь эта была при тебе.

На границе серого и чёрного появилось серебристое пятно. Оно увеличивалось в размерах, и только поэтому Эдан понял: пятно приближается к нему. Пятно казалось живым, но существовало иной, неведомой ему жизнью. Оно пыталось что-то сказать Эдану, но тот не смог понять ни слова.

На границе серого появилось ещё нечто, напоминающее блестящее веретено. Веретено вращалось с бешеной скоростью вокруг своей оси, издавая при этом неприятный визг. Оно также приблизилось к Эдану и остановилось в некотором отдалении.

Возникли ещё трое незнакомцев — барсучья морда без шеи и тела, катящееся колесо серебристого цвета и забавно переваливающийся на задних лапах медведь.

Все они кольцом обступили Эдана и задали ему вопрос. Но он не смог им ответить и не понял, о чём его спросили.

Появившиеся ждали, и он ждал вместе с ними. И вот у раздела чёрного и серого появился ещё один. Это был ослепительно белый шар безупречной формы.

Шар подмигнул ему и произнёс:

— Привет! Не бойся нас!

И Эдан ответил:

— Привет! Я не боюсь!

Пришедшие придвинулись и сомкнулись над ним.

* * *

Сознание опять возвращалось по крупицам, мир вокруг Эдана неспешно собирался подобно гигантской головоломке. Тело вновь чувствовалось; родные руки и ноги вернулись на место. Жрец застонал и попытался пошевелиться. Получилось не слишком хорошо — каждое движение отзывалось жаркой болью. «Наверное, так чувствует себя деревянный манекен, измочаленный за день закалёнными кулаками бойцов» — пронеслось в голове глупое сравнение.

— Жив, однако! — произнёс далёкий Куллд. — Эдан? Ты слышишь меня?

— К сожалению! — прошептал жрец Бринна и попытался открыть глаза. Результат был ужасающим: в первый момент нашему герою почудилось, что он лежит на самом краю бездонной пропасти. Одно неосторожное движение — смерть на дне ущелья ему обеспечена.

Эдан инстинктивно зажмурился, подавляя сильные позывы к тошноте, потом, переждав немного, вновь разомкнул веки. Наваждение не исчезло, но голос внутри собственного тела настойчиво подсказывал ему: с пропастью что-то не так. Наконец он понял, что именно, — бездонный провал располагался под каким-то необычным углом: если молодой жрец упал бы туда, он просто покатился бы по наклонной плоскости. Стоило Эдану немного скосить глаза, и пропасть ещё больше изменила наклон; он рассеянно наблюдал за ней ' до тех пор, пока она не оказалась прямо у него перед глазами. Если бы не ощущение земли и древесных корней под спиной, можно было бы представить, будто паришь, подобно орлу, над грандиозных размеров каньоном. Впрочем, теперь стало ясно, что перед ним и не ущелье вовсе: скорее глубокий кратер... или долина, на дне которой клубится серый туман...

— П-пропасть... — с усилием пробормотал он, — не упаду...

— Видишь провал? Очень хорошо! — обрадовачся Куллд. — Собери на нём свой взгляд!

Эдан последовал совету невидимого ему шамана, и, к его удивлению, чернеющий кратер начал расплываться. Теперь первосвященник Бринна видел одновременно две наложенные одна на другую картинки: загадочное призрачное ущелье и покачивающиеся верхушки сосен, сквозь которые просвечивал багрово-красный диск восходящего солнца.

— Теперь ты можешь представить себе, каким видит наш мир светлоликий Араван каждый день, — с загадочным смешком произнёс невидимый Куллд. — Не шевелись! Тебе сейчас нельзя двигаться!

Эдан охотно последовал совету. Лёжа на лесной поляне, человек вспоминал произошедшее с ним, и воспоминания эти не были слишком приятными.

Пятно, Веретено, Колесо, Барсучья Морда, Медведь и Шар разом бросились со всех сторон, вцепились мёртвой хваткой и тотчас разодрали его на части.