Говорят, человек предполагает, а Бог располагает. События следующего дня подтвердили эту расхожую присказку. Прокурор Бирюков с девяти часов утра до половины одиннадцатого пробыл на совещаний в районной администрации. Обсуждавшийся там вопрос касался посевной кампании. К прокуратуре крестьянские заботы не имели никакого отношения, однако районное начальство считало, что присутствие прокурора на таком мероприятии крайне необходимо.
      Уединиться в прокурорском кабинете Бирюкову, Лимакину и Голубеву удалось только в одиннадцать часов. Внимательно выслушав Голубева, затем Лимакина, Антон спросил:
      – Машину Васютиных объявили в розыск?
      – Вчера я оперативно запустил ориентировку, – ответил Лимакин.
      – Молодец. Теперь сообща можно устроить мозговую атаку…
      Едва начавшееся обсуждение прервал внезапно появившийся начальник районной ГИБДД майор Филиппенко. Передав Бирюкову автовазовскую сервисную книжку, он вроде как виновато проговорил:
      – Нашлись документы объявленной вчера в розыск автомашины Юрия Семеновича Васютина.
      – Документы, Григорий Алексеевич, – это хорошо, но сама машина – лучше, – сказал Бирюков.
      – К большому сожалению, Антон Игнатьевич, сама машина и ее «липовый» владелец исчезли.
      – А такое совсем уж никуда не годится…
      Бирюков раскрыл сервисную книжку. В ней модель автомобиля, номер двигателя и шасси, место и дата продажи полностью совпадали с данными «семерки» Васютина. Но владельцем машины значился Беломорцев Альберт Кириллович, проживающий в райцентре по улице Степной в доме № 31.
      – Это что, подделка? – спросил Антон.
      – Несомненная, – ответил Филиппенко. – Раньше при продаже машин документы заполняли шариковой пастой от руки. Теперь используют компьютерную технику. Получается красиво, но стоит оформленные таким способом бумаги сунуть на несколько секунд в микроволновку, и ксероксная краска осыпается. На образовавшемся чистом месте можно напечатать что угодно.
      – Беломорцев подарил вам эту книжку в память о ротозействе?
      – Нелепость вышла, Антон Игнатьевич…
      Филиппенко сел у приставного столика рядом с Голубевым и стал рассказывать. Вчера утром ему позвонил начальник Горуправления ГИБДД Кузнецка и попросил тщательно досмотреть вишневую «Ауди» с кузнецкими номерами, которая должна следовать по автотрассе в сторону Новосибирска. Предполагалось, что в ней перевозится крупная партия наркотиков. Самым удобным местом для такой операции был пост ГИБДД у поселка Таежный. Филиппенко немедленно выехал туда. «Ауди» появилась лишь к середине дня. При ее досмотре в присутствии понятых, как и предполагалось, обнаружили полуторакилограммовую упаковку героина. Пока ждали следователя из Кузнецка и оформляли задержание наркодилера, рабочий день кончился. Когда Филиппенко вернулся из Таежного в райцентр, в отделе ГИБДД, кроме дежурной бригады автоинспекторов, никого не было.
      Сегодня на утренней планерке выяснилось, что вчера, как только Филиппенко уехал, к инспектору, занимающемуся регистрацией автомобилей, обратился гражданин Беломорцев с заявлением поставить на учет новые «Жигули» седьмой модели с треснувшим лобовым стеклом. Инспектор, сверив заводские номера, хотел было оформлять регистрацию, но, заметив «шероховатости» в сервисной книжке, решил схитрить: «Замени поврежденное стекло и приезжай завтра утром». И сервисную книжку замкнул в сейф. Беломорцев, чтобы «не тянуть резину», предложил тысячу рублей. Инспектор отшутился: «Сначала сделаем документы, потом – деньги». А утром в отдел поступила ориентировка на розыск машины Васютина.
      Не дожидаясь визита Беломорцева, Филиппенко с инспектором сели в машину и помчались на улицу Степную. Там их ждало полное разочарование. Хозяина не было, и дом оказался на замке. По словам соседей, Алик Беломорцев, как уехал вчера утром на синей машине, так больше на Степной не появлялся. Среди ночи к его дому подъезжал крытый КамАЗ с потушенными фарами, и вроде бы в него грузили какую-то мебель.
      – Час от часу не легче, – нахмуренно проговорил Бирюков. – Инспектор запомнил внешность Беломорцева?
      – Естественно.
      Как только Филиппенко обсказал словесный портрет одетого в камуфляж высокого здоровяка с короткими черными волосами, Слава Голубев воскликнул:
      – Игнатьич! Этот гражданин подвозил Кешу Упадышева.
      Тотчас заговорил Лимакин:
      – Выходит, после неудачи в ГИБДД Беломорцев, не заезжая домой, поехал к Раздольному и…
      – Выехав на трассу, повернул в сторону Кузнецка, – скороговоркой выпалил Слава.
      – Не в Новосибирск?
      – Ни в коем случае! Я же в то время ехал из Новосибирска, имея все данные на машину Васютина. Если бы мне встретилась синяя «семерка» с транзитным Госномером, непременно бы ее тормознул.
      – И мог бы нарваться на пистолетную пулю.
      Слава усмехнулся:
      – Что поделаешь… Как пели советские «Знатоки», наша служба и опасна, и трудна.
      – Я видел вчера, когда ты в «Запорожце» мимо поста по трассе прокатил, – сказал Филиппенко. – Почему у Таежного не свернул в райцентр?
      – Эксперимент проводил. Потом в раздоленской шашлычной беседовал с трактористом, с которого упущенный твоим инспектором Беломорцев хотел триста рублей за тридцать километров езды сорвать.
      – При чем тут мой инспектор? Сами виноваты, поздно объявили в розыск машину Васютина.
      – Классические российские вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?» Ныне к ним еще добавился третий: «Кто платит?» Кстати, Гриша, какие сигареты курят твои инспектора?
      – В основном – дешевые. Типа «Балканской звезды».
      – «Парламентом» не балуются?
      – Такой табак им не по карману. А что?
      – Интересуют меня три богатыря дорожно-патрульной службы, которые ездят в серебристом «Мерседесе». В служебное время пьют дорогую водку и курят элитные сигареты.
      – Это не наши. «Мерседесов» у нас, сам знаешь, нет. Своих сотрудников от водки на службе я отучил, а насчет курева уже сказал.
      – Ты, Гриша, часто бываешь на трассе. Не встречался с такими типами?
      – Нет, Слава, с «тремя богатырями» судьба меня до сегодняшнего дня не сводила.
      – Если вдруг встретишь их, попробуй выяснить: кто такие? Только имей в виду, что они, по всей вероятности, хорошо вооружены и могут быть очень опасны.
      – К несчастью, наши дороги вообще – зона повышенной опасности.
      Бирюков посмотрел на Голубева:
      – Ты, вижу, крепко запал на этих «богатырей»?
      – Пока не убежусь, что они честные менты, землю рыть буду, – запальчиво ответил Слава.
      – Похвальная настойчивость. Беломорцев в криминальной картотеке не числится?
      – Никак нет. По нашему ведомству он не проходил.
      Бирюков повернулся к Лимакину:
      – Пригласи, Петр, эксперта-криминалиста. Придется посмотреть дом Беломорцева.
      – Мне можно быть свободным? – спросил Филиппенко.
      – Можно, Григорий Алексеевич. Если появится Беломорцев, задержите его.

      Тихая, не заезженная машинами, улица Степная находилась на окраине райцентра и располагалась параллельно щебеночной дороги, ведущей в Раздольное. Под № 31 стоял крытый шифером бревенчатый домик с ярко-зелеными резными наличниками. Появление оперативной группы во главе с одетым по форме прокурором привлекло внимание соседей, и возле усадьбы Беломорцева быстро собралась толпа любопытных женщин пенсионного возраста. Пригласив двух из них наиболее активных в понятые, Бирюков прежде всего поинтересовался хозяином дома.
      Из разноголосых высказываний, уточняющих друг друга, выяснилось, что раньше в этом домике жили старики Беломорцевы. Их единственный сын Кирилл, закончив в райцентре среднюю школу, уехал во Владивосток, где поступил в мореходное училище. Теперь он живет на Сахалине и работает капитаном большого рыболовецкого корабля. Два года назад дед Беломорцев скончался в областной больнице от рака, а через неделю сердечный приступ скоропостижно увел в могилу и его престарелую супругу. Ни сын, ни сноха прилететь на похороны родителей не смогли. Похоронил стариков внук Альберт Кириллович, живший в Кузнецке. Оформив наследство, Алик, – так называли внука дед с бабкой, – переехал на жительство в райцентр. В первый же месяц он распродал за бесценок всю стариковскую мебель и обставил дом современным гарнитуром с импортным телевизором и всяко-разной радиомузыкой. С соседями Алик почти не общался. Где работает теперь, никому не говорил. Обычно куда-то уезжал на сутки, потом суток трое был дома. Прошлую зиму у него вроде бы жила молодая красивая женщина, но с весны ее здесь никто не видел. О том, куда Беломорцев уехал вчера утром и кто прошлой ночью увез из его дома мебель, соседи не знали. Судя по тому, что дверной замок не был взломан, сделал это сам Алик или ловкие воры, сумевшие проникнуть в дом без взлома.
      – Много чего увезли? – спросил Бирюков.
      – А, почитай, ничего не оставили, – ответила бойкая женщина. – Я все окна проглядела. В доме пусто, как перед новосельем.
      – Давайте вместе это посмотрим, – сказал Антон и попросил эксперта-криминалиста Тимохину вскрыть замок у входной двери.
      Из дома было вывезено буквально все. Остались только мусор, груда старой одежды, две пустые водочные поллитровки с этикетками «Флагман» возле кухонной плиты да на подоконнике консервная банка окурков с белыми фильтрами. Бирюков, Лимакин и Тимохина в присутствии понятых начали осмотр помещений с кухни, а Голубев для сбора информации решил выйти к народу.
      Толпа любопытных заметно поредела. Оставшиеся женщины от нечего делать обсуждали свои житейские проблемы. Перемалывать с ними уже известное было ни к чему. Внимание Славы привлек серьезный мальчуган лет двенадцати, сидевший на лавочке у дома на противоположной стороне улицы. Из опыта, когда несколько лет работал инспектором по делам несовершеннолетних, Голубев знал, что подростки зачастую бывают намного наблюдательнее взрослых. Подсев к мальчику, Слава спросил:
      – Тебя как зовут?
      – Пацаны в школе называют Граф или График. Но правильное мое имя Евграф. Так звали прадедушку. Он на Отечественной войне погиб. Москву защищал.
      – Хорошо, что знаешь родословную.
      – Папа говорит, без этого жить нельзя.
      – А фамилия твоя?…
      Мальчишка наморщил веснушчатый нос:
      – Фамилия у меня неважная… Копейкин.
      – Ну, почему же неважная. Копейка рубль бережет.
      – Может быть. Но пацаны смеются: «Граф Копейкин».
      – Не обращай внимания и не обижайся.
      – Я не обижаюсь. Привык. – Мальчишка скосил глаза на Голубева и не сдержал любопытства: – Правда, что у Алика из дома все-все увезли?
      – Правда.
      – Вот жалость… Алик говорил, что у него обстановки и радиоаппаратуры на сто тысяч рублей. Приедет, а в доме ничего нету.
      – Не сам ли он надумал переехать на новое место жительства?
      – Никуда Алик не собирался переезжать. Говорил, в райцентре жить лучше, чем в большом городе, где от смога дышать невозможно.
      – Куда он уехал, не знаешь? – спросил Слава.
      – В автоинспекцию, ставить на учет новые «Жигули». Вечером позавчера я за «Сникерс» вымыл ему машину. Алик пообещал еще шоколадку, когда все документы оформит, но почему-то вчера домой ночевать не приехал.
      – Давно у него появились «Жигули»?
      – Недавно. Два или три дня назад. Старый «Рено меган» Алика совсем развалился. Он его продал за пустяковую цену, а себе купил подешевке новые «Жигули». У них только переднее стекло с трещиной, а пробег на спидометре небольшой.
      – Откуда это узнал?
      – Пока мыл машину, Алик рассказывал.
      – Где он нашел такого лоха, который согласился продать подешевке новые «Жигули»?
      – Какому-то мужику срочно деньги понадобились, а кроме «Жигулей», нечего было продать.
      – Где этот мужик живет?
      – Наверное, в Кузнецке.
      – Почему так думаешь?
      – Потому, что Алик там работает охранником в фирме «Черный лебедь», где алкоголиков лечат кодированием. Сутки отдежурит и трое суток дома, как он говорит, занимается своим делом.
      – Какое у него свое дело?
      – В радиотехнике и в компьютерах Алик разбирается – лучше всех.
      – Выпивает часто?
      – Никогда не видел его пьяным.
      – А какие сигареты курит?
      – Он вообще некурящий.
      – Рассказывают, будто зимой у него жила женщина…
      – Появлялась какая-то тетя, но я с ней не знакомился. И давно ее не вижу.
      – А друзей у Алика много?
      – Есть, наверное, друзья, но я их не знаю. К нему приезжают клиенты. Привозят в починку телевизоры, магнитофоны, видаки, компьютеры.
      – И он все это ремонтирует?
      – Без проблем.
      – Серебристый «Мерседес» с синими милицейскими номерами не появлялся здесь?
      – Нет, не появлялся.
      – Может, ты проворонил его?
      – Да нет же. Милицейские сотрудники к Алику не ездят.
      – Из других городов клиенты приезжают?
      – Не знаю.
      – Может, он мимолетно какой-нибудь город упоминал?
      – Мимолетно… – мальчишка задумался. – Как-то, разговаривая по мобильнику, спросил: «Погода сегодня хорошая в Новосибирске?»
      – Какой у него мобильник?
      – «Билайн».
      – Не «Нокия»?
      – Нет, «Билайн». Алик мне разрешал по нему звонить знакомой девчонке.
      – Как ее зовут?
      – Оксанка. Учимся в одном классе.
      – Хорошая девочка?
      – Мне нравится. Умная. У нее дома компьютер есть. Она меня учит на нем работать. Один раз я уже домашнее сочинение на компьютере написал.
      – А с каким оружием Алик охраняет «Черного лебедя»?
      – С макаровским пистолетом.
      – С настоящим? – недоверчиво спросил Слава.
      – С каким же еще. Алик давал его подержать. Тяжелый. Обещал, как еще раз помою машину, даст мне стрельнуть по мишени. Придется двумя руками держать, с одной руки промахнусь.
      Из дома Беломорцева вышли Бирюков, Лимакин, Тимохина и понятые. Лимакин с Тимохиной замкнули входную дверь и стали опечатывать ее. Слава Голубев дружески обнял разговорчивого собеседника:
      – Ты, Евграф, мировой парень. Спасибо за содержательную информацию.
      Подросток смутился:
      – Да, чего там…

      Следующим утром Голубев пришел в отдел пораньше, чтобы основательно проверить, не проходил ли ранее по уголовным делам Альберт Кириллович Беломорцев. Почти полуторачасовое старание оказалось бесплодным. Ни в районной криминальной картотеке, ни в Информцентре ГУВД Новосибирской области никаких сведений о Беломорцеве не было. Перед тем, как идти в прокуратуру, Слава заглянул в лабораторию эксперта-криминалиста Тимохиной. Та занималась сверкой дактилоскопических отпечатков.
      – Леночка, ну что у тебя высвечивается? – сразу от порога спросил Голубев.
      – Ничего хорошего, Славочка, не светит, – в тон ему ответила Тииохина. – На бутылках две разновидности отпечатков мужских пальцев. В дактилоскопической картотеке они отсутствуют. Значит, на уголовных делах эти мужики ранее не попадались.
      – На полу какие отпечатки удалось снять?
      – Никаких. Во-первых, погода сухая. Во-вторых, когда выносили мебель, затоптали пол так, что ни один след не просматривается.
      – А с окурками что?
      – Окурки от «Парламента» и от дамских сигарет «Вирджиния».
      Голубев заглянул в консервную банку из-под крабов, изъятую вместе с окурками с места происшествия:
      – Тонких дамских фильтров намного меньше. И на них следы губной помады…
      – Угадал.
      – Выходит, мужики смолили «Парламент», а мадам дымила «Вирджинией»?
      – Похоже, что так.
      – И «пепельница» оригинальная. Давно я не видел в продаже натуральных крабов.
      – Перед новым годом в районном гастрономе несколько баночек лежали в витрине.
      – Сколько они теперь стоят?
      – Сто пятьдесят восемь рублей.
      – Одна баночка?!
      Тимохина засмеялась:
      – Разумеется, не ящичек.
      – Вот это цена-а-а… – Слава покачал головой. – Кажется, Беломорцев – мужик состоятельный, если такие деликатесы покупает.
      – Наверняка не беднее нас с тобой.
      – Зато, Леночка, мы духовно богаче его, – Голубев подмигнул. – В прокуратуру не собираешься?
      – Мне там делать нечего. Я уже по телефону переговорила с Антоном Игнатьевичем.
      – Ну, бывай здорова, ласточка. Я побежал.
      – Беги, касатик.
      В кабинете Бирюкова сидел следователь Лимакин и словно изучал вчерашний протокол осмотра места происшествия. Присев напротив него. Голубев доложил о бесплодном копании в криминальной картотеке. Бирюков тотчас спросил:
      – Что думаешь о Беломорцеве?
      – Если бы не автомашина Васютина, я вообще бы о нем не думал, – быстро ответил Слава.
      – Если бы да кабы в следственной практике – не аргументы.
      – В настоящее время, Игнатьич, у меня ни фактов, ни аргументов в наличии не имеется. Только смутные предположения…
      – Выкладывай хотя бы их.
      – Судя по тому, что рассказал мне мальчуган Копейкин, Беломорцев на уголовника не похож. Он больше смахивает на доверчивого простака, которого блистательно подставили с криминальной машиной. Ради чего это сделано, не могу понять.
      – Эта махинация напоминает дилетантскую глупость, – сказал Лимакин.
      – Дилетанты глупят, а мы мозги напрягаем, – Слава вздохнул. – И зачистка под метлу дома Беломорцева тоже не понятна. Дверной замок не поврежден. Такое впечатление, будто сам Альберт Кириллович устроил переезд на новое место.
      – Какой смысл самому заниматься переездом в ночное время? – спросил Бирюков.
      – Только спешка… Любопытно, что накануне этого, видимо, за сутки, у Беломорцева побывали двое неизвестных мужчин и женщина.
      – Откуда такая информация?
      – Учитывая, что сам Беломорцев некурящий, по оставленным в доме окуркам сужу. Вместе с хозяином компания состояла из четырех человек.
      – А на бутылках Тимохина обнаружила только две разновидности мужских отпечатков пальцев, – сказал Лимакин.
      – Ничего удивительного. Женщина к бутылкам не притрагивалась. Ей наливали галантные кавалеры. И кто-то из мужиков, может быть, сознательно не захотел оставлять своих пальчиков. – Беломорцев так и не появился дома?
      – Нет, конечно. Как в воду канул. Вот эта загадка посложнее отпечатков на бутылках.
      – Чует кошка, чье мясо съела.
      – Как бы его самого на съедение зверушкам не отправили, – Голубев встретился взглядом с Бирюковым. – Надо, Антон Игнатьич, опять обращаться за помощью к полковнику Тарану. Пусть узнает, что за фирма «Черный лебедь» и работает ли там охранником Альберт Беломорцев.
      – Я уже звонил Анатолию Викторовичу, – ответил Бирюков. – Фирма «Черный лебедь», специализирующаяся на лечении алкоголиков, существует в Кузнецке более пяти лет. Ни у налоговых органов, ни у криминальной милиции никаких претензий к «Черному лебедю» нет. Охранники там действительно вооружены макаровскими пистолетами и дежурят сутки через трое.
      – Все хорошо, прекрасная маркиза?
      – Так вот получается.
      – А насчет Беломорцева что сказал?
      – Обещал навести о нем подробную справку и, не откладывая, перезвонить.
      Полковник Таран не заставил долго ждать. Его сообщение повергло Лимакина и Голубева в уныние. Оперативники Кузнецка выяснили, что Альберт Кириллович Беломорцев охраняет «Черный лебедь» уже третий год. За это время дисциплинированный и всегда трезвый охранник не имел ни единого замечания по службе. Позавчера он должен был заступить на дежурство в восемь часов вечера, однако к означенному времени в офис не явился. Где он находится в настоящее время, не известно. Попытка сослуживцев выйти с ним на связь по мобильному телефону не удалась. «Билайн» Беломорцева не отвечает, хотя сигнал вызова проходит четко. В Кузнецке Беломорцев имеет однокомнатную квартиру в хрущевской пятиэтажке, но, по словам соседей, в ней Альберт Кириллович ночевал недели две назад и в последние дни здесь не появлялся.
      – Связи с криминальными группировками проверили? – спросил Бирюков.
      – Пока ничего не выявлено. Работаем в этом направлении, – ответил Таран. – Много добра из дома Беломорцева увезли?
      – Основательно зачистили.
      – Странная какая-то кража.
      – Очень странная. Такое впечатление, будто хозяин освободил дом для продажи.
      – Не в сговоре ли это сделано?
      – Трудно сказать. Накануне этого у Беломорцева были гости. Состоялась выпивка, но о том, какие вопросы обсуждались во время застолья, нет ни малейшей информации.
      – Свидетелей не нашли?
      – Судя по пустым бутылкам да окуркам, посторонних в компании не было.
      – Это один из признаков сговора. Только замысел его сложно разгадать.
      – У нас есть предположение, что нападение на Васютиных совершили дилетанты разбойного бизнеса. А Беломорцева сделали козлом отпущения. Трудно поверить, чтобы соучастник преступления заявился в ГИБДД ставить на учет машину, приобретенную ценою убийства двух человек.
      – Да, это, как говорится, свежо предание, но верится с трудом, – согласился Таран. – В заключение даю тебе информацию к размышлению. Час назад Людмиле Сергеевне Васютиной звонил из Новосибирска Иван Ильич Турунтаев и интересовался, какие проблемы возникли у Юрия Семеновича с купленной машиной.
      Бирюков нахмурился:
      – Что Людмила Сергеевна ему рассказала?
      – Правду. Мол, Юрий Семенович с сыном до Кузнецка не доехали. Тела их недавно обнаружены возле трассы в лесопосадке у села Раздольного. Машина пропала. Следствие ведет районная прокуратура. Турунтаев страшно удивился. Выразил сердечное соболезнование и пообещал всяческую помощь в розыске убийц.
      – Как бы этот, с позволения сказать, «помощник» еще круче не завернул нам детективный сюжет.
      – Такой трюк возможен. Будьте начеку.
      – Спасибо, Анатолий Викторович, за предупреждение. Странно, куда подевался Беломорцев… У вас на въезде в город пост ГИБДД постоянно работает?
      – Постоянно. Машине, находящейся в розыске, там не проскочить.
      – А за деньги?…
      – Вопрос на засыпку. Рынок есть рынок. Тут сам Господь не ведает, чья рука чью руку моет. Только мне думается, что Альберт Кириллович, как и Васютины, в Кузнецк не приехал. Будем искать его или в лесопосадках, или на проселочных дорогах.
      На этом разговор с полковником Тараном закончился. Положив телефонную трубку, Бирюков обратился к молчавшим Лимакину и Голубеву:
      – Слышали?…
      Лимакин молча кивнул, а Голубев сразу заговорил:
      – Какая-то чертовщина получается. Стоило объявить машину Васютина в розыск, тотчас Беломорцев с поддельными документами в ГИБДД нарисовался. Сегодня вдруг Турунтаев из Таиланда прилетел. Найти бандитов обещает. Ох, Игнатьич, интуиция мне подсказывает, вот-вот на нас обрушится новое несчастье.
      Бирюков встретился с ним взглядом:
      – На этот счет, Слава, есть старый афоризм: «Ожидание несчастья – худшее несчастье, чем само несчастье». Не надо паниковать.
      – Я вообще-то не паникер, но стремительное появление Турунтаева и его неожиданное внимание к судьбе Васютиных меня встревожило не на шутку. Не рвануть ли мне прямо сейчас в Новосибирск, чтобы пообщаться с Иваном? Авось удастся раскусить его задумку.
      – Человек не орех: сразу не раскусишь. Тем более, если он умный. Не пори горячку. Посмотрим, как дальше проявит себя Турунтаев.
      – Пока мы смотрим, он в Москву улизнет. Через своего шефа-депутата обзаведется документом неприкосновенности. Что тогда станем делать?
      Молчавший до этого Лимакин усмехнулся:
      – Тогда в столицу полечу я, чтобы покусать неприкосновенную персону.
      Голубев живо повернулся к следователю:
      – Не усмехайся, Петр. Я серьезно обеспокоен.
      – А я, по-твоему, нет?
      – По-моему, тебе по этому делу придется написать многотомное криминальное сочинение. Но оперативный розыск – на моей совести. И достается он соленым потом.
      – Нам всем предстоит изрядно попотеть, пока до истины доберемся, – сказал Бирюков.

      В конце рабочего дня к Голубеву в кабинет вошел знакомый радиотехник Федя Полозков и поставил перед Славой на стол небольшой транзисторный приемник «Алмаз». Приемник был давний-предавний. Ловил он всего две станции: «Маяк» и «Радио России», но, чтобы быть в курсе новостей, Славе было этого вполне достаточно. Много лет «Алмаз» работал безупречно, а на прошлой неделе замолчал.
      – Отремонтировал? – с некоторым удивлением спросил Слава Полозкова. – Что там у него внутри свихнулось?
      – Проводок отпаялся, – усаживаясь на стул возле стола, ответил Полозков. – Еще сто лет проработает.
      – Ему уже под сорок. От отца мне достался. Как живешь, Федя?
      – Хорошо живу. На жизнь зарабатываю.
      – Счастливый человек. Сколько я тебе задолжал?
      – За что?
      – За ремонт «Алмаза».
      – Не придумывай. Со знакомых денег не беру.
      – Гляди, чтобы потом не попрекал.
      – Не буду. Расскажи, что случилось с Алькой Беломорцевым?
      Голубев уставился на Полозкова:
      – Хорошо его знаешь?
      – Больше десяти лет дружбу водим.
      – Где познакомились?
      – Служили в десантных войсках. Наши койки в казарме рядом стояли. После службы учились вместе в Новосибирском техникуме связи.
      – Беломорцев, как и ты, радиотехник?
      – Такой же диплом имеет. Только у меня синие корочки, а у Альки – красные.
      – С отличием техникум закончил?
      – Лучше всех из нашей группы учился.
      – Что он за человек?
      – Простецкий. Я с армейской поры его Алькой зову. И теперь, когда нам за тридцать перевалило, Альберт на такое обращение к нему не обижается. Во время учебы жили коммуной в одной общежитской комнате. Стипендии, как водится, не хватало. Выручали родительские харчи. Я из райцентра привозил, в основном, картошку да овощи. А Беломорцеву родители часто присылали с Сахалина деликатесы: красную рыбу, икру, консервы крабов и лосося. Алька щедро всех угощал.
      – Федя, ну почему ты раньше ко мне не пришел?
      – Повода не было. «Алмаз» только сегодня поправил. Попутно зашел на Степную к Беломорцеву, чтобы пригласить его поудить карасей, а дверь дома опечатана. Соседи говорят о крупной краже и, дескать, сам Беломорцев третьи сутки на Степной не появляется. Хотел у тебя узнать, что случилось, а ты вдруг стал меня допрашивать.
      – Это не допрос – дружеская беседа. Представляешь, Федя, о случившемся с Беломорцевым я почти ничего не знаю. Есть предположение, что позавчера Альберт Кириллович по поддельным документам пытался поставить на учет в ГИБДД, мягко говоря, чужие «Жигули».
      – Откуда у него чужая машина? – удивился Полозков.
      Голубев развел руками:
      – Дальше – больше. Когда трюк с регистрацией не прошел, Беломорцев скрылся из райцентра в неизвестном направлении. И в первую же ночь после его исчезновения кто-то зачистил домик на Степной. Увезли буквально все, до мелочей. А, говорят, мебели и аппаратуры всякой у Беломорцева было на сто тысяч рублей.
      – Пожалуй, побольше.
      – Насчет сомнительных друзей Беломорцев как?
      Полозков усмехнулся:
      – В сомнительных связях замечен не был.
      – А насчет выпивки?
      – Как всякий нормальный мужик. Можно даже сказать, что почти непьющий.
      – Сколько он в охранной службе получает?
      – Около десяти тысяч в месяц. Основной доход у него от игральных компьютеров. «Шпильхауз» в райцентре знаешь?
      – Вывеску видел, но никогда туда не заходил.
      – Так вот, пятьдесят процентов акций в этой «Игральной хазе» Алькины.
      – А другие пятьдесят чьи?
      – Оскара Эрнстовича Ремера.
      – Это кто такой?
      – Тридцатипятилетний потомок приволжских немцев, сосланных в Сибирь. Имеет высшее экономическое образование. Отличный организатор. Интеллигентен и по-немецки педантичен.
      – Словом, беспорочен, как святая дева Мария?
      Полозков улыбнулся:
      – Один порок есть. Женщин безумно любит.