В это время подошел Зырянов. Узнав, куда готовится ехать Красноталов, предложил: «Увези попутно мебель и вещи моего друга. Понимаешь, мужик купил в „Астре“ дачу для постоянного жительства, а сам уехал в длительную командировку. Уговорил меня провернуть перевозку его хозяйства». – «Мне к шести утра надо быть в Кузнецке на кирпичном заводе, чтобы не стоять там в очереди весь день», – сказал Красноталов. «Ничего страшного, – ответил Зырянов. – В полночь погрузимся здесь. К трем часам будем в „Астре“. Парни у тебя крепкие, час на выгрузку потратят. От „Астры“ до Кузнецка всего десять километров. Ты раньше шести утра на кирзавод приедешь, и очередь твоя будет первая. Поговори с парнями. Если согласятся на такой вариант, по тысяче каждому из вас отстегну».
– Грузчики, конечно, согласились? – спросил Бирюков.
Красноталов смущенно улыбнулся:
– За такой навар грешно было не согласиться. Зырянов рассчитал время чика в чику. В шесть утра я уже был в Кузнецке, а в восемь парни начали загружать КамАЗ поддонами с кирпичом.
– В райцентре на какой улице и из какого дома загружались?
– На Степной, номер тридцать один.
– У вас не возникло подозрение, что Зырянов зачищает чужой дом без ведома его владельца?
Красноталов удивленно посмотрел на Бирюкова:
– С чего подозревать-то было?… Николай открыл дверной замок ключом и распоряжался погрузкой, как заправский хозяин.
– Из соседей никто ничего вам не сказал, когда загружались?
– Соседи спали. Чтобы не будить их, Николай попросил не включать у КамАЗа фары. От дачного домика у Николая тоже были ключи. Выгрузились тики-так. Наличкой получили по тысяче и поехали из «Астры» в Кузнецк.
Разговорившись, Красноталов рассказал еще одну сенсацию. Оказывается, Зырянов весь апрель и прошедшие дни мая держал в его гараже не зарегистрированные в ГИБДД синие «Жигули» седьмой модели, принадлежавшие как будто тому самому другу, которому перевозили вещи в «Астру». Угнал Николай эту «семерку» за двое суток до перевозки вещей. Куда он ее дел, Красноталов не знал.
– Лобовое стекло у «Жигулей» было целое? – спросил Бирюков.
– При стоянке было целое, а когда Николай выезжал из гаража, зацепил стоявшую у дверей лестницу, и та хрястнула по лобовому стеклу так, что стекло треснуло… – Красноталов чуть замялся. – Вообще-то про эту машину Зырянов просил никому не рассказывать.
– А ты распустил язык, – вставил понятой Струков. – Гляди, Афоня, накостыляет тебе Зырян шею.
– Ну, я ж не вру, Гордей Ефимович.
– Колька может и за правду накостылять.
– Скандальный мужик? – спросил Бирюков.
Струков вздохнул:
– Что и говорить, есть у Зыряна замашки невоздержанности. В прошлое лето мы в складчину наняли бригаду чеченцев, чтобы провели на нашей улице летний водопровод. Так Колька каждый божий день с ними зубатился. Мол, убирайтесь, чурки, в свою агрессивную республику. А ребята очень даже мирные, отличный водопровод сделали. Конечно, Зыряну вода летом не нужна, огород он не содержит, но зачем же хороших людей обижать.
– Наверное, выпивает?
– Зырян что пьяный, что трезвый – бузила.
Бирюков обратился к Красноталову:
– Вы какой дорогой в Кузнецк ездите?
– Самой короткой, через Раздольное.
– Серебристого цвета «Мерседес» дорожно-патрульной службы на трассе не встречали?
– Зимой часто видел. Обычно он за Раздольным пасся. Но в последнее время его что-то не стало.
– Не останавливали вас?
– Никогда. Правил дорожного движения я не нарушаю. Ограничение скорости выдерживаю строго по знакам. Талоны техосмотра и автогражданки держу на лобовом стекле. Придраться ко мне, чтобы штраф содрать, не за что.
– От других водителей не слышали жалоб на самоуправство сотрудников дорожно-патрульной службы?
– Сколько угодно! Особо свирепствовали «мерседесовские» при отсутствии страховых полисов автогражданки. Те, кто попадался к ним на крючок, говорят, на этом «бизнесе» блюстители дорожного движения огребли с автовладельцев такую кучу денег, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
– Шибко не загибай, Афоня, – усмехнулся Струков. – У нас расстояния большие, а деньги маленькие.
Красноталов обидчиво глянул на него:
– Ну, я ж не вру, Гордей Ефимович…
Глава XXIV
На Лесопосадочную улицу к дому Михаила Хомякова оперативная группа приехала в шестом часу вечера. Антон Бирюков был нахмуренно сосредоточен. Эксперт-криминалист Тимохина устанавливала в цифровую фотокамеру свежую батарейку, а следователь Лимакин массажировал затекшие от напряженной писанины пальцы правой руки. Иван Турунтаев тихо разговаривал с участковым Кухниным. Работать пришлось без обеда. Все участники группы проголодались и заметно устали. Только вдохновленный двумя успешными обысками Слава Голубев был полон энергии и оптимизма. Бирюков обернулся к нему:
– Быстренько – за понятыми.
– Есть, за понятыми! – бодро отозвался Слава.
Первым из жителей Лесопосадочной улицы на глаза Славе попался уже знакомый Николай Власович Потехин, с интересом смотревший на высадившихся из машины оперативников. Поздоровавшись с ним за руку, Голубев спросил:
– Не появился ваш сосед?
– Как в воду канул, – ответил старик. – Чувствую, не только военкомат разыскивает Мишку, а?…
– Правильно, Николай Власович, чувствуете. Более серьезные силы заинтересовались исчезновением Хомякова. Прокурор намерен провести обыск его усадьбы. Вы согласны поучаствовать в качестве понятого?
– Если это необходимо, согласен.
– Кого еще посоветуете пригласить в пару к вам?
– Старший брат Никифор зашел ко мне чаю попить, да уселся глядеть по телевизору «Парламентский час». Не может никак без политики. Позвать его?
– Позовите.
Никифор Власович был постарше Николая Власовича лет на десять, но выглядел молодцевато и отличался от младшего брата лихими чапаевскими усами. Пожав Голубеву руку, он хотел было обсудить только что просмотренный «Парламентский час», однако Слава уклонился от обсуждения, заявив, что сотрудники правоохранительных органов в политических дискуссиях не участвуют.
– Почему не используете свое гражданское право на свободу слова? – удивился старик.
– Свободных говорунов без нас хватает.
– Вот этим говорунам, которые голословно осуждают действительность и тянут общество в застойное прошлое, вы должны дать по шапке, чтобы прикусили свои ядовитые языки.
– Вопрос очень щекотливый. Они ведь сразу завопят: «Зажимают свободу слова! Дух зажима – слабина режима!» И так далее и тому подобное, – Слава улыбнулся. – Пойдемте, Никифор Власович, поучаствуем в обыске.
– На какой предмет состоится обыск?
– Поищем у Хомякова чужие вещи и запрещенные для хранения предметы.
– Как понимаю, оружие?
– Может, и оружие найдем.
– В хомяковской компании предпочитают употреблять слово «ствол».
– Это из уголовного жаргона.
– Хомяковские друзья хотя и кичатся воинскими подвигами, но по разговору они ближе к уголовным браткам, чем к солдатам вооруженных сил. Или теперь вся молодежь перешла на блатной язык?
– К сожалению, случился такой облом в молодежной среде, – огорченно сказал Голубев.
В доме Хомяковых веяло запустением и заброшенностью. Слой пыли на облупившемся от краски полу, увядшая герань в потрескавшихся горшках на подоконниках, мебель, занавески, рисованные потемневшие ковры с лебедями над двумя кроватями с панцирными сетками, вообще все мелочи домашнего обихода говорили о крайне застарелой бедности. На этом фоне казались инородными пустые бутылки из-под дорогой водки «Флагман» и бело-синие коробочки от элитных сигарет «Парламент», заполнявшие пол между тумбой примитивного умывальника и кухонным столом.
– Эк до чего запустил Мишка родительский дом. Вконец парень обленился, – досадливо проговорил Потехин-младший, а старший сразу продолжил:
– Он с малых лет ленивцем живет. В школе учился шаляй-валяй. За побеги с уроков мамаша Анастасия Евгеньевна постоянно за ним с хворостиной по улице гонялась. После школы ни учиться дальше, ни трудиться не захотел. С утра до вечера с уличной шпаной в карты хлестался да соловьем-разбойником свистел. Если б не армейская служба, сидеть бы Мишке в тюрьме.
– Ты, брат родной, прав, – поддержал младший. – Не напрасно, когда сына забрили в солдаты, Хомячиха в церкви ставила свечки да молитвенные поклоны отбивала.
– Итак, товарищи, приступаем к обыску, – после беглого осмотра кухни сказал Бирюков и направился в комнату, где стояли кровати и покосившийся старый шифоньер.
Следом за прокурором потянулись друг за дружкой участники опергруппы и понятые. Как только открыли шифоньер, Иван Турунтаев, показав на висевшую там коричневую дубленку, торопливо проговорил:
– В такую шубу был одет Олег Васютин – сын Юрия Семеновича.
Принадлежность дубленки Олегу Васютину подтвердили инициалы О.Ю.В., сделанные синим фломастером на подкладке правого кармана. Здесь же Турунтаев опознал и унты Васютина-старшего. Еще в шифоньере висели три комплекта камуфляжной формы дорожно-патрульной службы. Между ними – парадный мундир с погонами сержанта, медалью «За заслуги перед Отечеством» и военными значками. Больше из вещественных доказательств в доме ничего не обнаружили.
Ко всеобщему удивлению, в гараже не оказалось серебристого «Мерседеса». Зато здесь нашли съемный маячок-мигалку, три автоинспекторских жезла и номерные автомобильные знаки, кустарно покрашенные синей масляной краской. По подсказке Турунтаева среди старой одежды, висевшей на одной из стен гаража, пытались найти меховую куртку Юрия Семеновича Васютина, но не нашли.
– Предполагаю, Хомяков спалил ее, – неожиданно сказал Николай Власович Потехин. – В начале апреля от его дома горелой овчиной густо несло. На вопрос: «Чего ты палишь?» Мишка ответил: «Старый полушубок уничтожаю». Моль, дескать, поела так сильно, что надевать стыдно.
– Куда он шлак из печи высыпает? – спросил Бирюков.
– За гаражом бугор насыпан.
Слава Голубев, не дожидаясь указания, быстро отыскал лопату и осторожно стал разгребать кучу шлака, перемешанного с осколками разбитых бутылок и сигаретными окурками. В помощь ему подключился следователь Лимакин. Под верхним слоем стали попадаться обугленные по краям кусочки овчины со слипшимися клочьями белой шерсти. Вскоре Слава отрыл неподдавшуюся огню короткую полоску металлической «молнии» и латунную застежку в виде львиной головы.
– Это от куртки Юрия Семеновича, – оглядев «львиную голову», с горечью сказал Турунтаев.
«День обысков», как окрестил его Слава Голубев, для участников опергруппы закончился поздно. По подозрению в убийстве Васютиных Дурдин, Хомяков и Зырянов были срочно объявлены в розыск. В ориентировках с фотографиями разыскиваемых указывалось, что все трое вооружены и при задержании могут оказать серьезное сопротивление. Одновременно заявили в розыск и «Мерседес» цвета металлик с Госномером А 576 УР 54RUS, принадлежащий по данным ГИБДД жителю райцентра Хомякову Михаилу Андреевичу. Подведение итогов Антон Бирюков назначил на следующее утро.
Глава XXV
К десяти часам в прокурорском кабинете, кроме самого Бирюкова, собрались Лимакин, Голубев и Тимохина. Обсудить было что. Вещественных доказательств в причастности Дурдина, Хомякова и Зырянова к трагедии Васютиных и Беломорцева оказалось столько, что отпадали все сомнения в виновности сбежавшей из райцентра троицы друзей. Найденная в дурдинском джипе автоматная гильза являлась серьезной уликой в причастности Юлиана к убийству Шиферовой и Ремера, однако главный предмет этого преступления – автомат Калашникова при обысках обнаружен не был.
– По-моему, дружбаны решили без боя не сдаваться и прихватили «калашника» с собой, – высказал предположение Голубев.
– Такое можно сделать только при условии, что они уехали в «Мерседесе», – заметил Лимакин.
– Другого выхода в их щекотливом положении я не вижу, – продолжил Слава. – При покупке авиабилетов надо предъявлять паспорт. В железнодорожных кассах теперь тоже паспортные данные фиксируют. А дружбанам кучно «засвечиваться» нельзя. Вот они и рванули в личном транспорте. В машине можно любой боеприпас перевезти.
– Рискованная затея.
– Да они вообще рискуют по-дурному. Все навороченные ими преступления – неистовый разгул то ли пьяных, то ли окончательно свихнувшихся идиотов.
– Обрати внимание, что «навороты» начались после того, как Беломорцев хотел поставить на учет подсунутую ему васютинскую машину, – сказал Бирюков. – О чем это говорит?
– О стремлении убийц любой ценой спасти собственную шкуру, – ответил Голубев.
– Правильно. У страха глаза велики. Отсюда и возникают непродуманные нелепости. – Бирюков обратился к эксперту-криминалисту Тимохиной: – Лена, пистолет, найденный в гараже Зырянова, исследовала?
Тимохина утвердительно кивнула:
– Судя по номеру, этот «Макаров» принадлежал охраннику фирмы «Черный лебедь» Беломорцеву. Ни по каким преступлениям он не числится.
– По автоматной гильзе, обнаруженной в джипе Дурдина, никаких сомнений не возникает?
– Нет, Антон Игнатьевич. Эта гильза – родная сестра тех семнадцати, которые мы обнаружили на месте преступления у ресторана. Теперь их у нас полный комплект, восемнадцать штук.
– О поддельных номерных автознаках из гаража Хомякова что скажешь?
– Знаки обычные. Вручную покрашены кобальтом – масляной краской синего цвета, в состав которой входит химический элемент одноименного названия. Применяется такая краска обычно для живописи. Продается в тюбиках. Купить ее можно в любом канцелярском магазине. Крепежные болтики с гайками и отверстия в знаках не ржавые. Похоже, что знаки неоднократно привинчивали к машине, затем убирали.
– Конечно, – сказал Голубев, – милицейские номера им были нужны, когда выезжали на автотрассу промышлять штрафами. В другое время катались в «Мерседесе» с законными Госномерами.
– Не узнал, откуда фальшивые знаки попали к Хомякову? – спросил Бирюков.
– По справке областного Управления ГИБДД, под этим номером были зарегистрированы «Жигули» одного из жителей Новосибирска. Пять лет машина числится в угоне.
– Не причастен ли Хомяков к ее угону?
– Пять лет назад Хомяков служил в Чечне, а машину угнали в Новосибирске из гаража владельца.
– Еще одна загадка, – досадливо проговорил Лимакин.
– Загадок, Петя, хоть отбавляй.
– Но контакт Хомякова с угонщиками очевиден.
– Бесспорно, если у него оказались знаки с угнанной машины.
– Может, Дурдин или Зырянов занимались угонами?
– В то время они вместе с Хомяковым служили.
– Домой в отпуск не приезжали?
– Два года назад Дурдин был в краткосрочном отпуске.
После недолгого молчания Лимакин спросил:
– Как думаете, зачем Хомяков сжег меховую куртку Васютина? Хотел избавиться от улики или что-то иное заставило его это сделать?
– Скорее всего, куртка была испачкана кровью, – ответил Бирюков. – В домашних условиях устранить кровь, скажем, с мехового воротника не так-то просто, а в химчистку соваться с окровавленной вещью опасно.
– Я тоже так считаю, – поддержал Голубев. – Куртка сама по себе – улика слабая. Она была, конечно же, не эксклюзивного пошива. Да и об «эксклюзиве» всегда можно сказать: «Купил на барахолке». После такого ответа попробуй отыскать продавца. С ног собьешься – не найдешь. Вот чистую дубленку Васютина-младшего Хомяков ведь сохранил. Не побоялся, что она может стать уликой.
– Убедили, – согласился Лимакин. – Еще мне представляется странным дележ имущества Васютиных. Дурдину досталась пустяковая статуэтка танцующего Шивы и комплект дамского белья. Хомякову – меховые вещи, а Зырянову – новенький автомобиль. Где логика?
– У Васютиных, кроме вещей, была еще крупная сумма наличных денег, – сказал Бирюков. – А «логику» преступников можно узнать только из их показаний. Сейчас все размышления на эту тему сродни гаданию на кофейной гуще. Проще говоря, пустая трата времени.
– А «зачистка» дома Беломорцева и перевоз, по существу, краденых вещей в недавно купленный Зыряновым дачный домик в «Астре»?
– Это из той же «оперы».
– Однако, Антон Игнатьевич, согласись, что подобный трюк отдает, если и не откровенной шизофренией, то явным признаком инвалида умственного труда.
– По большому счету, Петр, все преступники в умственном отношении инвалиды. Адреналина у них не хватает для нормальной жизни. К тому же, если преступник-дилетант, то какая блажь ему стукнет в голову, даже прозорливая бабушка Ванга не угадала бы.
– И все-таки… На что надеялся Зырянов?
– Скорее всего, на то, что посчитал Беломорцева мертвым. Зачищая карманы Альберта Кирилловича, он вместе с документами и пистолетом прихватил ключи от дома. Это позволило ему без взлома замка вывезти мебель, а в случае чего сочинить легенду, скажем, об оптовой покупке. Возможны другие варианты.
– Личных документов ни Васютиных, ни Беломорцева мы не нашли.
– Чтобы их уничтожить, у преступников ума хватило.
– Почему же они не позаботились об уничтожении других вещественных доказательств?
– Если полностью все уничтожить, то нет смысла идти на преступление… – Бирюков помолчал. – Видимо, были уверены, что опознавать вещи Васютиных некому. Либо спешка помешала. Когда надо уносить ноги, не задумываются о последствиях. Скоропалительный побег из райцентра подозреваемой троицы наводит на мысль, что решение ликвидировать Шиферову возникло у них внезапно.
– Значит, Клава была соучастницей преступного промысла.
– Нам, Петр, обязательно надо выяснить, сознательно или нет Шиферова примкнула к группировке. Может, ее завлекли в компанию обманом. Может быть, Клава знала участников группировки, но чем они занимаются, ей было неизвестно.
– По-моему, Клаве теперь все едино, что в лоб, что по лбу.
– Зато родителям не безразлична степень вины дочери.
– Ну, что ж… Поработаем и над этим вопросом.
Когда уже собрались расходиться, раздался междугородный телефонный звонок. Полковник Таран сообщил, что Беломорцев наконец-то пришел в сознание.
– Как у него с памятью? – спросил Бирюков.
– Вспомнил себя и домашний адрес в райцентре. Обеспокоен исчезновением документов и пистолета. Опасается, что из-за потери оружия могут быть большие неприятности.
– Его пистолет мы нашли в гараже Николая Зырянова.
– Прекрасно. Врачи говорят, что потерпевшему сейчас нужны положительные эмоции.
– Положительного для него у нас мало. Постараемся отрицательным не забивать ему голову. О «Жигулях» что говорит?
– Ехал в «Астру» к Николаю, фамилию не помнит, разбираться с «Жигулями». Дальше – туман.
– Когда можно провести официальный допрос?
– Завтра Беломорцева переведут из реанимации в одноместную палату. Хотя бы полчасика на допрос у врачей выпросим. Приезжай со следователем.
Глава XXVI
Пожилой профессорского вида лечащий врач встретил Бирюкова с Лимакиным приветливо.
– Полковник Таран уведомил меня о ваших проблемах, – сказал он. – Надо учесть, что ранения у больного серьезные. Чтобы не ухудшить его состояние, прошу не затягивать беседу. Полчаса вам хватит?
– Постараемся уложиться, – ответил Бирюков.
– Сейчас санитарочка выдаст вам халаты и проводит к больному.
В светлой одноместной палате было тепло. Беломорцев с забинтованной головой лежал прикрытый простынью до подбородка. Поздоровавшись, Бирюков и Лимакин сели возле кровати на заранее приготовленные санитаркой табуретки. Следователь сразу достал из «дипломата» портативный магнитофон.
– Как, Альберт Кириллович, себя чувствуете? – поинтересовался Антон.
– Терпимо. Все пули из меня доктора удалили. Теперь в груди побаливает да комарики в ушах поют, – слабым голосом проговорил Беломорцев.
– Не будете возражать, если нашу беседу запишем на магнитофон?
– Записывайте.
– Что у вас произошло с покупкой «Жигулей»?
– Вопиющая глупость…
Беломорцев болезненно поморщился и начал рассказывать, как его старенький «Рено Меган» катастрофически стал «сыпаться» чуть не каждый день. Замаявшись разыскивать на авторынке импортные запчасти, Альберт по примеру своего компаньона из «Шпильхауза» Оскара Ремера, который недавно купил «Жигули» девятой модели, решил тоже обзавестись новой отечественной машиной. Из всех ВАЗовских моделей ему приглянулась заднеприводная «семерка». Узнав о намерении Беломорцева, Клава Шиферова спросила: «Сколько стоит такая тачка?» – «Сто двадцать пять тысяч», – ответил тот. Клава усмехнулась: «Я знаю парня, который ищет покупателя и готов отдать новейшую „семерку“ за сто тысяч». – «Почему он так дешевит?» – «Наверно, деньги срочно нужны. Хочешь, познакомлю, и сам у него все узнаешь». – «Ну, познакомь»…
– Как состоялось знакомство? – воспользовавшись паузой, спросил Бирюков.
Беломорцев чуть передохнул:
– Через несколько дней после разговора с Клавой мне позвонил некто Николай, кажется, Зыряев…
– Не Зырянов? – уточнил Антон.
– Да, правильно, Зырянов… Он сказал, будто Шиферова попросила его оформить машину на мое имя. Что, якобы, уже и сделано в новосибирском автосалоне «Обские зори». Я удивился, мол, серьезные дела так опрометчиво не делаются. Николай вздохнул: «Извини, Альберт, мне думалось, что у тебя с Клавой все согласовано, и поспешил. Понимаешь, деньги нужны, как воздух. Купил роскошную дачу и остался, в полном смысле, без копейки». – «Мне надо хотя бы одним глазом взглянуть на машину. Не могу же я за сто тысяч: покупать кота в мешке». – «Ноу проблем. Мы вечером на “семерочке” к тебе приедем». Перед закатом солнца на самом деле приехали Николай, Михаил и Клава Шиферова.
– Как фамилия Михаила?
– Честно сказать, у меня не хватило смекалки поинтересоваться этим. Увлекся осмотром машины. Номера двигателя и кузова были заводские, без признаков подделки. На спидометре накрутилось всего двести пятьдесят километров. Даже обкатку машина не прошла. Только на лобовом стекле была трещина, но это сущий пустяк. И то за такой дефект Николай скостил со ста тысяч две тысячи.
– Почему документы на ваше имя были оформлены не как обычно при продаже машины с рук, а в автосалоне?
– Николай сказал: «Чтобы грабительские налоги не платить».
– На ваш взгляд, какую роль в этой истории сыграла Шиферова?
– По-моему, она выступила посредницей, чтобы с вырученной продавцом суммы получить свою долю. Бескорыстно Клава услуги обычно не оказывает.
– Какие у вас с ней отношения?
– Беспроблемные.
– Говорят, нынче зимой она у вас жила…
Беломорцев задумался. Недолго помолчав, ответил с натянутой усмешкой:
– «Жила», пожалуй, не то слово. Клаве очень хотелось заполучить в паспорте официальный штамп о регистрации брака, но я не клюнул на ее удочку. У меня с аннулированием первого брака было много проблем.
– Зачем Шиферовой понадобился «официальный штамп»?
– Возраст Клаву поджимает. Женщине уже двадцать шестой год. Перепробовала десятки мужчин, а официально замужем ни разу не была. В простонародье есть такое слово «обабиться». Не в смысле опуститься, а прикрыть лишение девичьей чести через законный брак.
– Почему для этой цели она выбрала вас?
– Затрудняюсь сказать… Может, я показался Клаве сговорчивее, чем другие ее ухажеры, и не таким болтливым, как они.
– Много у нее ухажеров?
– Хватает. У Клавы удивительный природный дар… Она может улыбаться и строить глазки одновременно десятку мужчин, но каждый думает, что внимание оказывается только ему. Это, знаете, что-то наподобие японских гейш.
– Как Шиферова общалась с Николаем Зыряновым и Михаилом, когда в их компании была у вас?
– Была с ними на «ты». Учитывая сверхобщительный Клавин характер, это было в порядке вещей. Она даже с малознакомыми людьми может обращаться запанибрата.
– А среди поклонников Клавы Юлиана Дурдина не знаете?
– Имя вроде знакомое, но вспомнить не могу. Как он выглядит?
– Смуглый горбоносый богатырь.
Беломорцев задумался:
– Контрактник из Чечни?
– Да.
– Видел его при всех наградах в кафе «Русалочка», когда Клава там работала. Она в глаза и за глаза Ястребом его называла. У них завязался бурный роман, кажется, даже свадьба намечалась, но почему-то быстро все заглохло.
– И общение прервалось?
– Окончательно любовные связи Клава никогда не обрывает. За соответствующую мзду может оказать и сексуальную услугу бывшему любовнику. Последнее время она закрутила служебный роман с Ремером, но это ненадолго. Оскар – мужик умный. На официальный брак с ветреной особой ни при каких условиях не согласится. Значит, месяца через два Шиферовой придется охмурять нового поклонника.
– Сколько вы заплатили за «Жигули»? – спросил Бирюков.
– Парни хотели получить сразу всю сумму, то есть девяносто восемь тысяч. Выставили две бутылки водки. Намеревались подпоить меня для сговорчивости. Я пить отказался. Шиферова тоже не пила, только дамскими сигаретами дымила. К алкоголю Клава равнодушна. У нее, как уже сказал, другая пламенная страсть. Пусть достанется ей сам бог любви – она пожелает другого мужчину.
Бирюков улыбнулся:
– Не из ревности или от обиды говорите?
– «Ревность» и «обида» не из моего репертуара… – Беломорцев тяжело вздохнул. – Конечно, если бы не Клавино посредничество, я с авантюристами не связался бы. Но обиды на нее не имею. Надо было думать своей головой. Давно Пушкина не читал: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».
– О чем шел разговор во время застолья?
– Обычная хмельная болтовня. Николаю понравилась моя мебель и радиоаппаратура. Подвыпив, он стал предлагать обмен: «Жигули» – мебель. Этот проект я зарубил на корню. Короче говоря, тридцать тысяч аванса Николай под свою расписку с меня все-таки выжал. Остальную сумму, договорились, уплачу сразу после постановки машины на учет в ГИБДД. Но до этого дело не дошло…
– Вот дальнейший ход событий хотелось бы услышать от вас подробно, – сказал Бирюков.
Беломорцев, помолчав, заговорил с усилием:
– Николай записал мне номер своего сотового телефона. Когда автоинспектор заставил меня заменить у «Жигулей» треснувшее стекло и закрыл документы в сейф, подумалось, что это не спроста. Главное, он не поинтересовался автостраховкой, без которой теперь и техосмотр не пройдешь, и новую машину не зарегистрируешь. Со своего мобильника я сразу позвонил Николаю. Тот заюлил. Дескать, не может такого быть. Документы и машина чистые. Потом спросил: «Машину не забрали? Нет. Тогда гони немедленно ко мне в „Астру“. На развилке дорог перед въездом в дачный поселок встречу тебя. Тут разберемся». Я сразу направился к Кузнецку. Попутно подвез из райцентра до Раздольного разговорчивого крестьянина. Он хотел расплатиться за проезд десяткой. Послал его подальше…
– Как началась «разборка»?
– На развилке дорог Николая я не увидел. Только остановился, и искры из глаз брызнули. Очнулся в реанимации. Обчистили разбойники меня основательно. В карманах было пять тысяч рублей, документы, расписка Николая в получении от меня тридцати тысяч, а в багажном ящике «Жигулей» – служебный пистолет. Из-за него теперь неприятностей не оберешься.
– Ваш пистолет мы нашли у Николая Зырянова в гараже, – сказал Бирюков.
– Неужели этот бегемот нашпиговал меня пулями? – удивился Беломорцев.
– Разберемся, Альберт Кириллович. А за служебный пистолет не переживайте. Из нашей фирмы он не исчезнет.
– Спасибо…
На заострившемся носу и осунувшихся небритых щеках Беломорцева появилась сильная испарина. Бирюков посмотрел на часы. Отведенное лечащим врачом время кончилось.
Глава XXVII
В райцентре Бирюкова с Лимакиным ждала обнадеживающая новость. На курорте «Белокуриха» бойцы Алтайского ОМОНа задержали объявленных в розыск Дурдина, Хомякова и Зырянова. Там же находился и принадлежавший Хомякову «Мерседес». При задержании чуть не возникла перестрелка, но благодаря умелым действиям омоновцев кровопролития удалось избежать. У всех троих были изъяты макаровекие пистолеты с полными обоймами патронов. Предположение о том, что беглецы увезли с собой автомат Калашникова, не подтвердилось. Ни в «Мерседесе», ни в люксовом номере, где обосновалась троица, автомат не обнаружили. Через сутки задержанных, в наручниках и под надежным конвоем, доставили в следственный изолятор Новосибирска. Рано утром следующего дня Бирюков и Лимакин выехали в Новосибирск.
Первый допрос в присутствии адвоката начади с Дурдина. В сопровождении конвоира Юлиан вошел в следственную комнату с высокомерным видом. В отутюженном с иголочки костюме он выглядел молодцом, который прекрасно выспался в гостинице, а не скоротал ночь на жестких нарах в изоляторе. Усевшись на привинченный к полу стул, поправил на брюках стрелки и, закинув нога на ногу, уставился на одетого по форме Бирюкова. Когда Бирюков, назвавшись, представил следователя и лысоватого пенсионных лет адвоката, шутливо усмехнулся:
– Навалился класс гегемон на невиновного одиночку.
На стандартные вопросы протокола, касающиеся фамилии, имени, отчества, даты и места рождения, Дурдин ответил спокойно, но как только Бирюков поинтересовался, знает ли он причину задержания под стражу, возмущенно сказал:
– Никакой вины за собой не признаю. Мы отдыхали по купленным на курорте путевкам, и вдруг ворвался ОМОН…
– Которому вы пытались оказать вооруженное сопротивление, – добавил Антон.
Юлиан оскорбился:
– Странное дело!.. В люксовый номер ворвались люди с автоматами, а мы, прошедшие пекло Чечни, должны были прижать хвосты, как мышата, оказавшиеся на кошачьей свадьбе. Так, по-вашему?
– По-моему, к невиновным отдыхающим бойцы ОМОНа не врываются.
– А к нам, в полном смысле слова, ворвались.
– Значит, для этого была серьезная причина. Откуда у вас троих боевые пистолеты?
