ГЛАВА 9

Таверна оказалась полна народа. Словно кто-то взял людей, как расписные деревянные игрушки, и щедрой рукой высыпал их, нимало не заботясь о том, хватит ли им здесь места.

Гоблинов здесь почти не было; дети леса, они предпочитали рощи городам, а вечернее небо – серым балкам над головой. Только один или два лесовика неторопливо возились у стойки, пробуя местный эль.

Опрокинув кружку, один из них смотрел на другого, словно спрашивая: «Ты думаешь об этом то же, что и я?» – и они заказывали еще по одной, другого сорта.

Люди здесь не походили на тех, кого обычно встретишь в таверне. И это отличие заключалось не в их облике, не в одежде и даже не в том, как они себя вели. Наверное, впервые в жизни горожане пришли сюда не за выпивкой, не за досужими сплетнями, а просто для того, чтобы побыть друг с другом, ощутить рядом родственное тепло.

Я знал, это ненадолго, лишь пока действует магия волшебного Орба. И отчего-то мне казалось, что люди вокруг в глубине души тоже все понимают.

Но пока они радовались – и не хотели ничего портить.

Несколько парочек сидели даже не в углах, а за центральными столиками – в таких позах, какие обычно никто бы не смог позволить себе в этом маленьком консервативном городке.

Они целовались и тискали друг друга прямо у всех на глазах, но те, кто их окружал, были слишком заняты своими собственными спутниками, чтобы обращать внимание на других.

– Посмотри сюда, – негромко сказала Френки.

За боковым столиком, у окна, сидел комендант форпоста. Он потягивал из зеленого стакана прозрачный яблочный сидр и задумчиво смотрел на людей, что по-прежнему веселились на городской площади.

Вид Стендельса был настолько типичен для подобной таверны, что сложно было сразу понять: офицер здесь такой один. Общая радость, кажется, совсем не затронула его, словно не он несколько часов назад весело отплясывал с гоблинами лесные танцы.

– У него нет пары, – тихо произнесла Франсуаз.

– Так бывает, – согласился я. – Есть люди, которые остаются одни даже на празднике любви.

– Посиди с ним, – предложила девушка. – Слишком уж он печально выглядит. Мне все равно надо принять ванну после того, что произошло в лесу. А если ты пойдешь со мной, я опять брякну что-нибудь романтическое, и уж тогда мне придется с горя утопиться. Давай.

Я мог бы возразить, что Стендельс охотно предпочтет моей компании любую из пышногрудых красоток, что покачивали ножками у стойки бара. Но я понимал также – ни одна из них, даже под действием колдовства, не пойдет на такой подвиг человеколюбия.

– Спускайся, когда закончишь, – произнес я и направился к коменданту.

Я не понял, заметил ли он мое появление, поэтому присел к его столику, не дожидаясь, пока он меня пригласит.

– Они не открыли бочки, – сказал комендант, не поворачивая головы.

– Кто? – спросил я.

– Люди на площади. Они выкатили четыре бочонка эля, но так и не раскупорили ни одного из них. Я смотрю на них уже больше часа…

Он посмотрел на дно своего стакана – то ли для разнообразия, то ли ожидал, что искаженное отражение в сидре подтвердит его слова.

– Здесь никто не пьет, – сказал Стендельс, делая хороший глоток. – Даже вон те гоблины – видите?

Офицер указал на пару, сидевшую у стойки.

– Им просто интересно попробовать все сорта эля… Уверен, они до утра останутся трезвыми. Хорошую стекляшку вы разбили в форпосте, Майкл. Наш священник объяснил мне, как она действует.

Он нырнул в стакан, глубоко, прямо носом, и мне показалось, что сейчас за зелеными стенками скроются даже его прижатые к голове уши.

– На меня почему-то нет.

Стендельс потянулся к бутылке, опутанной несколькими слоями паутины.

– Немного повеселился, еще там, на стене, потом все прошло. Не знаете, отчего это?

Я знал, но не хотелось ему говорить.

– Мне уже тридцать шесть, – продолжал офицер. – Самое время жениться, завести семью. Как-то не срастается.

Сложно было решить, что развязывало язык этого человека, который явно не привык откровенничать с первым встречным. Волшебство Орба – или гораздо более простая магия, прячущаяся в бутылке.

Или он просто знал, что эльфы никогда не болтают.

Он обнял стакан обеими руками и посмотрел в потолок.

– Знаете, мне было двадцать восемь, когда я понял, что неудачник. Какая нескладная фраза… Наверное, у меня уже язык заплетается. Нет, все было хорошо. Я стал помощником мэра, получил темно-синюю мантию и серебряный знак в форме оливковой ветви. И укроп всегда рос хорошо…

Стендельс поднес стакан ко рту, усмехнулся и вновь опустил его.

– Но у меня никогда ничего не было, Майкл. Ни крошки. Ни крупицы того, чем я мог бы дорожить сам. Я всегда хорошо учился, но никогда не любил учение.

Мне прочили прекрасную карьеру. Так и случилось. К черту…

Он залпом осушил свой стакан и даже не поморщился.

Хотя вряд ли привык пить.

– Быть главным по укропу в маленьком городке, которого даже нет на большинстве карт. Впрочем… Что это я? Главный по укропу даже в столице Каганата хоб-гоблинов – неудачник. Ответьте, Мдйкл.

Стендельс поставил стакан краешком на стол и удерживал его в таком положении, глядя мне прямо в глаза.

– Почему я всегда добивался того, чего хотел, а под конец оказался полным ничтожеством?

– Мило напиваетесь? – спросила Френки, останавливаясь возле нашего столика.

Мой собеседник перевел на нее глаза, и его лицо снова исказила гримаса. Он принялся наливать себе новый стакан.

– Только я, дорогая леди, – отвечал он, – только я…

ГЛАВА 10

– Приятный вечер, не правда ли? – спросил древний демон.

– Неужто? – притворно удивился я, делая глоток из высокого бокала.

Исповедь Стендельса пробудила у меня жажду.

– А где ваш пенек?

Я сидел на открытой террасе позади таверны. Высокое каменное здание заглушало голоса людей, что распевали песни на площади. Поблизости никого не было, все предпочитали развлекаться в компании друзей, а не просиживать штаны на деревянной лавке вдали от всех.

– Он ни к чему, если здесь есть где присесть, – отвечал Надзиратель. – Кстати, я очень рад, что вам удалось выбраться из Нидаара. Примите еще раз мои искренние извинения. Но я ничем не мог помочь вам, пока вы находились в царстве серых теней.

– Вот как?

Я посмотрел бокал на свет.

Что-то я стал сильно напоминать Стендельса. Волшебство Орба на меня тоже не действовало.

– Вот когда я сейчас беседую с вами – со стороны не кажется, что я спятил и веду диалог с ликером? А впрочем, нет, вы уже говорили. Все думают, будто я просто напиваюсь в гордом одиночестве. Кстати, где Френки?

– Беседует с вашим другом, комендантом. Мне кажется, она его жалеет.

– Жалость унижает человека больше, чем самые веские причины, которыми она может быть вызвана… Не боитесь, что Франсуаз сейчас выйдет и прервет наш милый тет-а-тет?

– Этого не случится.

Демон снова по-стариковски улыбнулся.

– Я позаботился о том, чтобы ей хватило занятий. Один из немногих фокусов, на которые я способен даже в Верхнем мире.

Он притворно смутился.

– Конечно, можно сказать, что я покушаюсь на ее свободу воли. Но, в конце концов, вы нарушили законы Мироздания ради нее, так? Значит, ваша подруга может кое-чем и поступиться для вас.

Его голос вновь посерьезнел.

– Еще раз простите меня, Майкл, что я не смог помочь вам.

– Да? – спросил я. – Что-то я не уверен. Разве не вы послали того уродца, который выдавал себя за призрака Нидаара?

– Этого горлопана?

Лицо демона приняло недовольное выражение, но я не смог бы поклясться, что оно отражает его истинные чувства.

– Он имел наглость сказать, будто у меня геморрой от пенька. Да, я все слышал. Мог бы и показаться там во всей красе, да что толку. Если б я мог вам помочь, мне не пришло бы в голову устраивать маскарад. Или вы думаете, что я боялся гнева Стражей?

Надзиратель неодобрительно покачал головой.

– Вне Нидаара они так же бессильны, как и я в их мире. Эти уродцы мне не указ. К тому же вы сами знаете, что создатель тени прячется здесь, в Верхнем мире. Я же живу в аду.

Он усмехнулся.

– Неплохо звучит, а? Создай тень я, вы бы не смогли воспользоваться энергетическим мостом, который привел вас на поверхность. Оказались бы прямо в геенне, в Нижнем Онмоукчане. Знаете ли, Майкл, мне следовало бы обидеться на вас за ваше недоверие. Но вы не в том положении, чтобы хоть кому-то доверять…

– О чем вы разговаривали со Стендельсом? – спросил я.

– Сама не знаю.

Девушка взяла меня под руку и прижалась ко мне, словно деревенская девственница. Френки никогда так не делает, и я понял, что теплая ванна не смогла полностью ей помочь.

– Он показался мне очень несчастным человеком. Говорил разную ерунду. Думаю, ему было неловко в моей компании.

– Ты преувеличиваешь, кэнди, – ответил я, безуспешно пытаясь отстраниться подальше.

К счастью, девушка успела помыться.

– Сейчас на всех действует волшебство. Стендельс сам говорил – люди на площади даже не открывали бочки с медовым элем. Им не нужно пить, чтобы чувствовать себя счастливыми. Когда магия спадет, ты увидишь: здесь много таких, как наш комендант.

– Не уверена. – Франсуаз положила голову мне на плечо.

Для тех, кто еще не пробовал, подскажу – ходить так ужасно неудобно.

– Думаю, он из тех, кто научился хорошо прятать свою боль. Люди, которые работают с ним, могут и не догадываться, как он несчастен.

– Такие бывают очень опасны, Френки, – заметил я.

– Оставь. Не порть такой нежный вечер.

Нет, новая редакция моей партнерши нравилась мне все меньше и меньше. Я сам был близок к тому, чтобы и вправду треснуть ее головой о кирпичную стену – авось тогда расшатавшиеся шарики встанут на место.

– Знаешь, что мне нравилось, когда я была маленькой? – спросила девушка.

– Подкладывать одноклассникам кнопки на стулья? – мрачно предположил я.

– Противный. Я любила кататься на лодке. Нет ничего прекраснее, чем вечер на лавовом озере… Когда я стала постарше, других девчонок стали приглашать парни. Они сидели, обнявшись, и выглядели такими счастливыми. Майкл, пойдем, поищем здесь пристань. Как думаешь, там можно будет купить венки из лилий?

Каменная или кирпичная, раздумывал я, поглядывая на дома справа и слева. Или отбросить нежности и приложить ее прямо о мостовую?

– Почему так тихо? – спросила Френки.

– Это оттого, что ты на минуту замолчала, крошка, – ответил я.

Франсуаз захлопала длинными ресницами.

В этот момент мне стоило вынуть блокнот и записать еще одну гаденькую привычку, которую девушка подцепила благодаря любовному волшебству. Поистине от этого одни неприятности.

Вот только времени на это у меня уже не нашлось. Я понял, что девушка права.

Высокое здание таверны заглушало веселые крики горожан и не давало насладиться новыми куплетами гоблинской арии. Однако какой-то шум до нас все-таки доносился – пение сверчков, фырканье в городской конюшне да пестрые обрывки случайных слов.

То, что всегда растворено в вечерней тишине.

Звуки, без которых она не существует.

Теперь смолкли и они.

Серая тень двигалась над мостовой; Сумерки ниспадали на город медленно, как кружат в воздухе желтые осенние листья. Я не мог рассмотреть незнакомца, но не потому, что близилась ночь.

У него не было лица.

То, что он держал в руках, могло служить хорошей визитной карточкой. Длинный, изогнутый серп, словно украденный с темнеющего неба.

К нам приближался Страж Нидаара.

– Может, надо было ему не голову отрубить? – предположила Френки. – А яйца? Я слышала, это надолго запоминается.

– Пара часов, – произнес серпоносец. – Все, что вы выиграли, попытавшись обмануть нас. Надеюсь, вы приятно их провели. В стране живых они будут для вас последними.

ГЛАВА 11

Страж надвигался на нас столь же неумолимо, как крышка гроба, опускающаяся на приговоренного к вечной тьме.

В его походке, во всей фигуре сквозило нечто зловещее и неземное. Вначале я не понимал, откуда берется это пугающее, берущее за самую душу ощущение. Потом осознал – Серпоносец не шел к нам. Он просто двигался вперед, словно поезд по металлическим рельсам, и ему было совершенно все равно, стоим мы на его пути или нет.

Я не знал, пройдет ли он сквозь мое тело, как привидение, или просто растает. Но взирать на серого человека, который идет не к тебе, а через тебя, было гораздо страшнее, чем встретиться с разъяренным огром и его шипастой дубиной.

В глазах Стража моя судьба уже была решена. Я существовал для него не больше, чем оторванный и скомканный листочек календаря.

Эльфов с детства учат прожженному цинизму, в первую очередь для того, чтобы ничего не бояться. Но в тот момент я испугался по-настоящему.

Губы Франсуаз изогнулись в презрительной улыбке.

– Протри глаза, чучело, – процедила она. – Здесь, за пределами Нидаара, власти у тебя нет. Ты даже гнилую картофелину раздавить не сможешь.

Тело не-человека содрогнулось. Тысячи, миллионы лиц пробежали по его груди, рукам, голове – и спрятались вновь.

– Мне и не нужно, – спокойно отвечал серпоносец. – Вы дерзнули убежать из ада. Нет! Из места, которое в сотни раз страшнее, чем преисподняя. Вы сами дернули за рычаг гильотины. И теперь никто не сможет остановить падающее лезвие.

Он замер. Стены, крыши домов, коньки, раскрашенные алым и золотым, – вся улица продолжала двигаться, уходя куда-то за его спину. Лишь он оставался недвижим – он и мы.

Рука Стражника поднялась. Он повернул ладонь и сжал пальцы, как если бы срывал сочный плод с тяжелой, гнущейся ветки.

– Тысячу лет я терплю невероятную боль, – произнес он. – Муки тех, из чьих душ я создан. Но приходит день, и я получаю сполна за все страдания. Такой день, как сейчас.

Он развернулся серым порывом ветра, прошелестел в дюйме от моего лица и растаял.

Франсуаз стояла на пустынной улице.

Дикое ощущение.

Я хорошо знал, что стою рядом с ней, но в то же время чувствовал – девушка совершенно одна. Ее каштановые волосы развевались так сильно, словно над нами бушевал шторм. Я ничего не чувствовал, даже легкого дуновения.

– Врата преисподней, – тихо произнесла демонесса. – Они открылись.

Я протянул руку и взял ее за плечо. Яростный вихрь ударил мне в лицо, заставляя закрыть глаза, наклонить голову, напрячь все тело. Мне казалось, сейчас он собьет меня с ног и покатит по темным камням мостовой. Но я знал, что это только начало.

– Что будем делать? – спросил я.

– Слушать, – ответила Франсуаз.

Ветер ревел так сильно, что я едва мог разобрать ее слова. Он забивался в уши и. казалось, разрывал их на части. Алые розы всполохов расцветали в моей голове и гасли, опадая черными пятнами.

А потом я услышал.

Вой.

Сначала очень далекий, он принадлежал не этому миру, но бездне, что лежит за его пределами. Этот вой не приближался, не становился громче – он прорывался сквозь границу между измерениями, и я чувствовал, как трещит и осыпается астральная стена.

– Гончие ада, – пробормотала Франсуаз. – Их посылают за сбежавшими душами.

В глазах демонессы вспыхнуло пламя, они стали алыми, как кровь на холодном песке.

– Псы приближаются. Надо бежать. Разъяренный ветер бил мне в лицо. Вой собак делал его еще злее. Я схватил девушку за плечи и встряхнул.

– Почему ты не хочешь открыть портал?

– Не могу. Пока Врата не закроются.

– Тогда за мной. И я побежал.

Не помню, чтобы когда-нибудь страх так сильно подгонял меня. В Лернее было много такого, что вызывало ужас, но тот страх заставлял прятаться, зарываться поглубже в болотный ил и молиться всем богам – даже тем, в которых не веришь, – чтобы смерть обошла тебя стороной.

И всякий раз, когда это происходило, каждый день, что удавалось дожить до вечера, ты понимал, что израсходовал еще одну каплю своей удачи и запас ее очень скоро закончится.

Тогда ты закапывался еще глубже.

Но теперь я бежал.

Не знаю, что изменилось. Возможно, я повзрослел и мне надоело прятаться. А может, причина в Франсуаз. Я не мог просто забиться в угол и ждать, что на сей раз выпадет на колесе фортуны. Я должен был спасти ее, не играя в шансы с судьбой.

Камни мостовой стучали под моими ногами. Я превратился в парус, и горячий ветер, бивший из преисподней, наполнял меня, заставляя двигаться все быстрее.

Демонесса бежала рядом, ее прекрасное лицо стало суровым, серые глаза превратились в узкие щели бойниц.

– В лес! – закричала Френки. – Попробуем сбить их со следа.

– Нет.

Я сжал руку девушки и увлек ее за собой.

Далекий вой смолк, но в то же мгновение он сменился рычанием. Крепкие лапы, увенчанные кривыми когтями, били по мостовой где-то позади нас.

– Куда мы бежим? – спросила демонесса.

– В мэрию, – воскликнул я.

Боже, не думал, что улицы здесь такие короткие. Когда я проходил по ним несколько часов назад, они были гораздо длиннее.

Ни один человек не встретился нам по пути. Может быть, все они собрались на городской площади. Или теперь, когда за нами гнались адские псы, мы сами постепенно начинали терять связь с Верхним миром и больше не видели его обитателей.

Улица поворачивала.

Металлическая балюстрада в черных бутонах, за ней футов двадцать по каменному склону – и мэрия.

– Прыгай, – приказал я.

Франсуаз ускорила темп и перелетела через ограду, даже не коснувшись ее. Подтянув к животу стройные ноги, она дважды перевернулась в воздухе. Ее ноги коснулись земли у основания склона.

Я перемахнул балюстраду, ухватившись за нее правой рукой. Меня закрутило, и в мозгу вспыхнула обжигающая мысль: сейчас я покачусь вниз бесформенной окровавленной грудой.

Мне удалось выпрямиться за мгновение до того, как мое тело начало бы падать. Еще на бегу я выкатил из рукава маленькую голубую склянку. Теперь я швырнул в каменный склон.

Широкая полоса льда прокатилась от ограждений к мэрии. Я приземлился на нее и заскользил вниз, скатываясь так быстро, что не успел бы поддержать равновесие, завались я вправо или влево. Оставалось только сжаться и нестись подобно пушечному ядру.

На последнем футе мне пришлось прыгнуть, чтобы не разбиться о мостовую. Я оказался возле фигурных ступеней мэрии. Теперь предстояло бежать вверх.

Я не имел ни малейшего представления, какое расстояние отделяет нас от гончих. Оставалось только надеяться, что, срезав путь через каменный склон у мэрии, нам удалось выиграть несколько секунд. Пусть даже одну.

Я оказался у дубовых дверей мэрии раньше Франсуаз. Ручка в виде грифона злобно взирала на меня. Я дернул ее, но все было бесполезно. Здание заперли, когда последний из клерков покинул его в конце дня.

У меня не было времени на то, чтобы возиться у входа. Впереди меня ждала более сложная работа. Но выхода не оставалось. Из левого рукава я вынул пару отмычек и осторожно воткнул одну из них в отверстие замка.

Франсуаз развернулась с разбега и вынесла дверь ногой. Обе половинки слетели с петель, с грохотом покатившись по начищенному полу. Я потерял один из своих ключей, зато выиграл время.

– Внутрь! – воскликнул я.

Рычание за моей спиной становилось все громче. Теперь это не было гласом, пришедшим из иного мира. Адские псы бежали по городским улицам, и им оставалась только пара минут, чтобы настигнуть нас.

Я пробежал по мертвым коридорам мэрии. Черт побери – я никогда здесь не был и даже не знал, есть ли здесь то, что я хотел найти.

Поворот.

Большая решетчатая дверь, а за ней каменные ступени, ведущие в глубокий подвал. Отмычки по-прежнему лежали в моей руке, но на этот раз я сперва посмотрел на демонессу. Франсуаз вышибла замок с одного удара. Железные прутья погнулись, створка с оглушительным грохотом ударилась в каменную стену.

Я скатывался вниз, не ощущая ступеней. Мне оставалось только гадать, откуда в девушке столько веры в меня, почему она согласилась молча следовать за мной неизвестно куда.

Маленькая площадка.

Я остановился и несколько раз выдохнул.

Передо мной была новая дверь – полностью отлитая из металла. Франсуаз подбежала ко мне, но я остановил девушку.

– Не надо, – произнес я. – Ее ты не сможешь выломать.

– Почему?

Лай собак смолк. Они замерли возле ледяной дорожки, настороженно обнюхивая ее. Создания преисподней, псы не доверяли магии, и это давало мне еще несколько секунд.

А еще уверенность, что я все успею.

Я опустился на одно колено и аккуратно вставил отмычку в отверстие замка. Несколько долгих секунд я ждал первого щелчка. Когда он хрустнул, этот звук показался мне приятнее, чем пение императорского соловья. Провернуть ключ еше трижды было лишь делом техники.

– Это городская казна, – сказал я.

Мой голос сбивался, но отмычка по-прежнему плавно отпирала одну секцию замка за другой.

– Недаром я был лучшим вором на Равнине Драконов. Маленькие городки все одинаковы. Прошу. Добро пожаловать в личное убежище.

Дверь медленно раскрывалась. Франсуаз проскользнула внутрь, я последовал за ней.

– Свободные поселения полностью зависят от своей казны. Один грабеж полностью разорит всю округу.

Я ухватился за ручку и попытался захлопнуть за нами створку. Она не поддавалась, упорно стремясь распахнуться настежь.

– Проклятый механизм, – пробормотал я. – Дверь должна сначала раскрыться полностью, и только потом ее можно будет запереть вновь.

Франсуаз рванула створку, и та с оглушительным лязгом вошла обратно в пазы. Автоматический замок щелкнул, а затем стал проворачиваться на четыре оборота.

– Мы заперлись в казне? – спросила девушка.

– Верно. По сути, Френки, это огромный сейф, где стены, потолок и пол сделаны из заговоренного металла.

Его нельзя прошибить. Ни магия, ни грубая сила, ни даже небесные молнии не смогут его пробить.

– Но ты же смог открыть дверь.

– Я лучший. И потом, не думаю, чтобы у адских псов были отмычки.

Я опустился на пол, прислонившись спиной к стене.

– Мы не сможем оставаться здесь вечно, – заметил я, – но теперь у нас есть время подумать, как отделаться от непрошеной компании.

ГЛАВА 12

– Как их уничтожить?

Я пытался прислушаться к тому, что происходит на верхних этажах. Адские псы уже должны были достичь мэрии. Теперь оставалось выяснить, сколько времени им потребуется, чтобы найти нас.

Я надеялся, заговоренные стены казны смогут хоть ненадолго их задержать.

– Гончих нельзя убить. Их можно сбить со следа. Они мало знают о Верхнем мире. Поэтому иногда срабатывают самые простые уловки. Но это ненадолго. Псы очень быстро учатся.

– Ладно.

Я соединил кончики пальцев.

– Можно ли их обмануть насовсем?

Мне было не слышно, как гончие ходят по опустевшим коридорам ратуши. До подвала не доносилось ни одного звука. Но я не сомневался, что рано или поздно они найдут дорогу сюда.

– Псы знают только одно: надо найти цель и вернуть ее обратно в ад. Если они и отвлекаются по дороге, то лишь по одной причине – чтобы лучше изучить жертву и быстрее ее догнать.

Франсуаз сидела на каменном полу, поджав под себя ноги и раздвинув обнаженные колени. Руки ее лежали на бедрах ладонями вверх, глаза были закрыты.

Девушка научилась медитации в заливе Каракатиц. Сейчас это помогало ей собраться с мыслями.

– Значит, наши собачки слишком тупы, чтобы их провести, – пробормотал я. – Забавный парадокс, не так ли…

– Им вынимают мозг сразу после рождения. Иначе они живут не больше трех-четырех дней. Вместо него в череп заливают раскаленную лаву. Сама этим занималась, когда училась в колледже.

Теперь я уже не мог ошибиться. Когтистые лапы стучали по ступеням, ведущим в подвал. Интересно, сколько их? Надо было спросить у Френки, но мне отчего-то не хотелось узнавать ответ.

– Не знал, что ты подрабатывала во время учебы, – заметил я. – У эльфов это не принято.

Я должен был найти решение – и не какой-то сложной, отвлеченной проблемы, а самой простой. Как остаться в живых. Но отчего-то мне чудилось, будто в мой мозг тоже налили жидкий огонь, и мысли отказывались даже приближаться к нему.