Страна Эльфов (№4) - Гончие преисподней

Его тело вновь сотрясла дрожь, и я понял, что на сей раз это всерьез.

– Тогда пойдем в сад, – предложил я. – Его убил человек или существо из другого мира?

Оракул с видимым облегчением вышел через французское окно.

– Сложно сказать. – Он раздавил сигарету в ладони, словно в пепельнице, и аккуратно выкинул ее в вазу.

Я сомневался, что та служила в качестве урны, но делать замечание Оракулу – все равно что просить голубей не гадить на тротуар.

– Я знаю немного. То, что смог увидеть отсюда. Сарнмир и еще двое собрались в его кабинете, чтобы провести ритуал. Неправильный. Они не подготовились как следует, нарушили какую-то его часть. Вызвали силы, с которыми не смогли совладать. Магистр…

Гадатель попытался снова затянуться, забыв, что уже выбросил сигарету.

– Скажу так – в момент своей смерти Джулиан был рад, что все наконец закончится.

Он обернулся и взглянул на дом.

– Больше никогда сюда не вернусь.

ГЛАВА 4

Тускло сверкал металл.

Молодой парень лет двадцати лежал на спине и выжимал штангу. Мускулы ходили под загорелой кожей, словно сами были частью тренажера, отлитые из стали.

Я предположил, что это Джереми, сын банкира. Он тоже нарушал правила, как и его отец. Нельзя работать со штангой, если тебя никто не страхует, – она может упасть и придавить шею. Но, наверное, склонность к напрасному риску была у них семейной чертой.

Он явно собирался послать меня к черту, сославшись на траур. Но когда увидел, что следом за мной зашла Франсуаз, быстро переменил решение. Подниматься не стал – видно, снизу было гораздо удобнее заглядывать ей под юбку.

– Ищете отца? – спросил он, старательно напрягая мускулы и пытаясь понять, увидела ли это моя спутница.

Джереми, видимо, привык охотиться за каждой юбкой. И чем короче она была, тем больший интерес вызывала.

– В моей комнате вы вряд ли его найдете. Сомневаюсь, что он вообще помнил, живу ли я еще в одном доме с ними.

Как-то неуместно смотрелись здесь полки с книгами – лишь немногим меньше, чем у отца. Сложно было представить Джереми Сарнмира за учебниками – высокого, загорелого атлета, по которому наверняка сохли все девицы города.

Я пробежался взглядом по корешкам. Финансы, банковское дело – я понял, что заставляло парня сидеть за книгами. Он хотел доказать отцу – что? Вряд ли он и сам знал.

– Я приехал домой поздно утром, – продолжал он, выжимая штангу. – Все уже были на ушах. Сам знаю не больше вашего.

Я не хотел, чтобы он надорвал легкие, качая металл и разговаривая одновременно. Поэтому зашагал к двери.

– Вы не задали главного вопроса. – бросил он мне вслед.

Я остановился.

– Какого?

Джереми сел и теперь обтирался полотенцем.

– Вы должны были спросить, почему смерть отца совсем меня не потрясла.

– Люди по-разному справляются с горем, – заметил я. – Но хорошо, я спрашиваю.

– Мой отец не умер. – Джереми встал и принялся разминаться. – Уверен, вам уже все уши прожужжали про Боягорда и какой-то таинственный ритуал.

Слова захватили его и понесли. Мысли, которые давно копились в душе, вырвались наружу, хлопая крыльями.

Теперь он даже не пытался выглядеть эффектно, чтобы произвести впечатление на Франсуаз.

– Раз в месяц, когда луна входит в какую-то там чертову фазу, отец запирался в своем кабинете и разговаривал с Боягордом. Задавал вопросы, рассказывал, как идут дела в Ордене. Никому не разрешалось входить…

Его лицо исказилось детской обидой, и из мужчины он на мгновение превратился в маленького мальчика.

– Когда мне было четырнадцать, я залез на дерево – вон то, большое, что растет у самых окон. Мне хотелось посмотреть, как отец беседует с Боягордом.

Джереми взмахнул рукой.

– Статуя ему не отвечала? – спросил я.

– Он даже не пытался заговорить с ней. Запер дверь и просто сидел в кресле, читая книгу. А потом вышел и на следующий день вешал, что сказал ему Боягорд.

Лицо парня вновь исказилось. Окажись в этот момент рядом отец – сын бы его ударил.

– Все это было ложью, ченселлор Майкл. Вся наша чертова жизнь – ложь. Папочка просто банкир, лысый денежный мешок, и никакого колдовства в этом доме не было никогда.

– А как же слова Оракула?

– Он милейший гомик и действительно умеет ворожить. Не то что мой отец. Но он боготворит Маргариту и скажет все, что она попросит.

– Вижу, вы не в восторге от своей мачехи? Он пожал плечами. – Мачеху нельзя любить. Такова добрая старая традиция, все мы знаем о ней с детства, из волшебных сказок. Поймите, мой отец – живой человек, и он имеет право на новое счастье. Но…

Джереми пощелкал пальцами.

– За каким чертом он женился на старой кошелке? Я думал, он подберет себе молодую красотку, и даже боялся, как бы та не принялась меня соблазнять. Но Маргарита… Я этого не понимаю.

– Тогда почему он исчез?

Парень недоуменно взглянул на меня.

– Он? – переспросил Джереми. – Вам не сказали? Мило.

О чем?

– Они исчезли вдвоем. Мой отец и Марьяна. Все к этому шло. Правда, я был уверен, что он просто выставит Маргариту из дома.

Говорят, что лучший кладезь сплетен – обиженные слуги. Не верьте. Обиженные дети гораздо опасней. Кто такая Марьяна? – спросил я. Теперь парень по-настоящему заинтересовался.

– Значит, они вообще вам ничего не сказали. Ладно. Несколько месяцев назад отец взял себе новую секретаршу. Маленькая, изящная, словно китайская статуэтка. Было ясно, что он уложит ее в постель. Или она его – как хотите. У старика текли слюни, когда он смотрел на Марьяну. Что же касается бойкой девицы, та не хотела всю жизнь ходить с диктофоном. Дальше думайте сами.

Он почесал лоб.

– Видно, Маргарита крепко держала его в руках, раз пришлось отгрохать такой спектакль. Может, чем-то шантажировала? Не знаю, фортель отца меня удивил.

Снаружи прогудела машина, и парень выглянул в окно.

– Тиндол приперся, – пробормотал Джереми. – С соболезнованиями. Он был вторым человеком в банке и в Ордене, после отца, и теперь наверняка станет первым. Вот только с кем он станет шептаться, если статую грохнули?

Он понизил голос:

– Скажите, что я ушел, а? Нет сил говорить с этим слизняком.

ГЛАВА 5

Тиндол Пелатар был маленького роста. Не сотвори его таким природа, он наверняка стал бы невысок сам путем долгих, настойчивых упражнений.

Он был из тех, кто всю жизнь проводит в полупоклоне. Его глаза никогда не поднимались настолько, чтобы упереться в собеседника. Пелатар привык жить, споро семеня по глубокой колее, которую проложил для него другой – тот, кто шел впереди.

В банке он был послушной, молчаливой тенью Джулиана Сарнмира. Все поручения шефа исполнял точно, аккуратно и в срок и никогда не мечтал о большем. По крайней мере, вслух.

В школе его наверняка дразнили, спрашивая, сколько старушек он зарубил топором на этой неделе.

Сейчас он целовал руку Маргариты Сарнмир – чисто символически, держа губы в нескольких сантиметрах от ее пальцев. То ли был настолько хорошо воспитан, то ли просто брезглив.

– Лев пал, – пробормотал я. – И стервятники слетелись принести соболезнования.

У меня возникло неясное ощущение, что этих двоих объединяет нечто большее, чем смерть близкого человека. Я мог бы даже решить, что Пелатар влюблен в нее, если бы не знал, что подобные люди не способны на это чувство.

– Ужасное событие, – бормотал он и при этом так старательно глядел в гравий, словно старался его пересчитать. – До сих пор не могу поверить.

Он не просто верил, но уже наверняка заказал новые визитки, в которых значился президентом банка.

Сарнмир был ему больше не нужен. Дела шли хорошо, отлаженный механизм вертелся сам по себе. Оставалось лишь смазывать его да вовремя подставлять ладошки под звенящий денежный дождь.

– Ченселлор Майкл, – представила меня Маргарита.

Я кратко кивнул. Не потому, что Пелатар мог заподозрить хозяйку дома во лжи, – просто так принято.

– А это Франси, его помощница.

Так Маргарита обрела себе врага на всю жизнь. Мало того что не назвала Франсуаз полным именем, так еще окрестила моей ассистенткой.

– Пелатар Тиндол, – произнес банкир, упорно глядя куда-то вбок.

Сперва я не мог понять, отчего он косит глаза. Потом сообразил: это была устоявшаяся привычка, которая, словно мансарда, надстраивалась над манерой смотреть в пол.

Если перед ним стояла девушка в короткой юбке, приходилось отводить взор – иначе выйдет, что он пялится ей на ножки.

Привычки делают нас теми, кто мы есть, но порой заставляют выглядеть глупо.

Впрочем, это нередко одно и то же.

– Тиндол был близким другом моего мужа, – произнесла Маргарита, поглаживая плечо Пелатара, словно тот был дорогим диваном и она рассказывала нам, сколько за него заплатила.

Стоит человеку умереть, как все вокруг становятся его близкими друзьями.

Я спросил себя: не потому ли Маргарита отложила наш разговор, что хотела сперва поговорить с Тиндолом?

– Нам лучше побеседовать в доме, – сказал я. – Или пройтись по саду.

Она не зря столько лет была женой банкира. Мне не пришлось повторять намек.

Ее глаза широко раскрылись, словно у пластиковой куклы.

– Вы можете говорить спокойно. – Маргарита запахнулась шарфом. – У меня нет секретов от Тиндола.

Строго говоря, меня это мало интересовало. Хотелось узнать другое – нет ли у них обоих тайн от меня.

– Я редко волнуюсь, когда говорю, – заверил ее я. – Мне нужно знать все о ритуале Боягорда.

Пелатар кивнул с важным видом и выглядел при этом так, словно целиком заглотнул цыпленка. Он начал отвечать, видимо, не сомневаясь, что так и надо, хотя вопрос явно был обращен не к нему.

– Каждый месяц мы созываем совет Ордена. Когда луна входит в тригон со Скорпионом, верховный магистр обращается к духу Боягорда. Он задает вопросы о судьбах мира, просит заступничества в делах Коратоллы. Затем…

– Я бы предпочел правду, – мягко прервал его я. Пелатар поперхнулся, словно заглоченный цыпленок начал выбираться наружу.

Маргарита знала, что старый друг ее мужа не справится с этой подачей. Поэтому произнесла сама:

– Наш ритуал может показаться старомодным. Ему почти две тысячи лет. Знаю, сейчас у молодых другие представления о колдовстве и общении с духами. Но…

Пелатар справился с комом в горле и поддержал:

– Традиции Ордена не составляют секрета. Вы можете прочитать о них, например, в книге Гроциуса «Великие маги мира».

Я не слушал его. Мне хотелось узнать, куда исчез Алеганд и почему он покинул сцену.

– От вашего ритуала давно остался один лишь фантик, – неторопливо заметил я. – Столь же пустой, как и наш с вами разговор, Маргарита. Гроссмейстер попросил нас о помощи от вашего имени. Если эта помощь вам не нужна, мы уйдем.

Розовый сладкий пузырь возражений выплыл из ее рта.

– Тогда говорите правду, – сказал я. – Что произошло здесь прошлым вечером? Кто был с вашим мужем? Подозреваю, что господин Пелатар держал свечку. А третий?

Тиндол раздулся, словно собирался лопнуть и обдать нас всех праздничными конфетти.

– Это тайна Ордена. Ее нельзя открывать чужим. Я пожал плечами.

– Очень хорошо, Маргарита. Я отправлю счет господину Алеганду. Оплатит он его сам или передаст вам – мне все равно.

Я направился прочь.

– Постойте, – попросила женщина.

Она протянула руку и подалась вперед – так, словно нас разделял по крайней мере залив Каракатиц.

– Майкл, – примирительно сказала она, – не надо так реагировать. Тиндол в чем-то прав. Ни вы, ни Френки не принадлежите к ордену Коратоллы. Но вам незачем знать и всякие скучные подробности о нашей жизни. Уверена, мы сможем все уладить. Да?

– Нет, – ответил я.

Материнские нотки в ее голосе звучали не к месту. Насколько я знал, у Маргариты не было детей, и, похоже, за это приходилось расплачиваться всем ее знакомым, которые подходили для этой роли по возрасту. Немудрено, что Джереми ее не любил.

Маргарита пыталась меня остановить, но уж больно вяло.

Подойдя к нашему автомобилю, мы увидели Оракула – он говорил о чем-то по телефону. Его машина была припаркована неподалеку.

– Вы тоже решили держаться подальше? – спросил он, закрывая крышку мобильника. – Правильно, правильно сделали. Знаете что? Поехали ко мне. Я все же попытаюсь вызвать дух Хордой-хана.

ГЛАВА 6

– Дух Боягорда… Франсуаз передернуло.

– Нет ничего страшнее, чем быть замурованным в статую. Однажды меня засунули в высокий подсвечник. Тогда я только поступила в колледж, а у них это вроде посвящения.

Мы неторопливо шли по пустынной улице.

– Чем все закончилось? – спросил я.

– Ну, когда я выбралась… Пару месяцев на лекции ходила одна. Остальные лежали в больнице. Так и стала отличницей.

Она взяла меня под руку.

– Некоторые, правда, пытались сказать, что в тот день навещали бабушку там или тетю. Поэтому в посвящении не участвовали. Но я решила: зачем мелочиться?

Франсуаз задумалась.

– Скверно было в подсвечнике, – сказала она.

– Дух Боягорда давно пытался вырваться на свободу, – произнес я. – Вокруг статуи растекалась магическая энергия… Сарнмир не мог этого ощутить. Он не был волшебником. Другое дело Маггот. Тот случайно попал в астральный поток и вырос, как гриб после плевка динокрока…

– Ты уверен? Я хочу сказать, может, это совпадение?

– Нет. Мать Маргариты была колдуньей, как и бабушка Хаммельсдора. Пытаясь освободиться из статуи, дух Боягорда воспринял магический паттерн Маргариты. Именно в этой форме его перенял Маггот. Поэтому Артемиус стал искать в качестве жертвы человека – сына или внука волшебницы.

Девушка встряхнула головой.

– Слишком сложно для меня, – пожаловалась она.

– Ладно, – я не стал спорить. – Тогда просто скажи себе: «Майкл, как всегда, прав».

Сперва мне показалось, что это люди.

Они скользили в тени высоких деревьев, время от времени поднимая головы и вглядываясь в далекое небо. Инкайты. Лишенные зрения и слуха, они находят свой путь по звездам – даже когда тех не видно невооруженным глазом.

Так же, по движению светил, эти твари узнают, где находится их жертва, что она делает и что только собирается сделать.

Инкайты – лучшие астрологи в мире. Даже тролли, что год за годом проводят над таблицами звезд, не могут сравниться с ними. Однако свой уникальный дар эти существа используют только с одной целью – чтобы убивать.

Они двигались к нам медленно, неторопливо – нет смысла спешить тому, кто наперед знает каждый шаг своего врага.

У каждой из тварей была только одна нога. Делая шаг, существо отращивало вторую и опиралось на нее. Первая тут же втягивалась в пах. Пять рук окаймляли шею, словно лепестки цветка.

Их кости закреплены свободно, и они могут повернуть плечи вокруг тела, не двигая головы, словно колесо. В центре лица пульсировал крупный разбухший глаз, а когда он втягивался, на его месте раскрывался рот, полный зубов.

На груди каждой из тварей, словно вцепившийся клещ, виднелось черное выжженное пятно.

– Рабское клеймо, – пробормотала Франсуаз.

Нередко инкайты сами лишают себя свободы. Им ведомо и прошлое, и будущее, поэтому многим из них жизнь кажется бессмысленной.

– Кто-то вызвал их из Верхней преисподней, – сказал я.

Две твари устремились к девушке, перетекая по асфальту, словно огромные капли. Франсуаз размахнулась, и сапфировая катана описала в воздухе полукруг, словно на мгновение превратилась в веер.

Клыкастая голова чудовища полетела с плеч. Длинные жилы показались из окровавленного обрубка. Они тянулись вверх, все выше, захлебываясь желчью, пытаясь вновь ощутить то, с чем были разлучены навечно.

Инкайта тряхнуло. Пять его рук повернулись вокруг рассеченной шеи. Он закачался и упал. Девушка обернулась к второй твари. Но третий монстр, молниеносным движением приблизившись к демонессе, уже скользнул ей за спину.

Когтистые лапы сомкнулись на плечах Франсуаз. Слепой глаз чудовища закатился, обнажая ровные зубы. Зверь вцепился Френки между лопаток, прогрызая черный доспех.

Девушка резко выдохнула, пытаясь совладать с болью. Она рванулась, но инкайт крепко держал свою добычу. Его клыки секли и терзали броню, стремясь добраться до тела демонессы.

Франсуаз пошатнулась и осела наземь. Второй инкайт скользнул к ней. Его рот распахнулся, нацелившись на плоский живот дьяволицы. Сжатая мускулистыми лапами, Френки не могла двигать руками, и длинная дайкатана лишь бесполезно оттягивала ладонь.

Девушка согнула ноги и сжала голову монстра между коленей. Ее стройные бедра напряглись. Тварь поняла, что оказалась в ловушке. Чудовище попыталось вырваться, но демонесса все туже сдавливала капкан.

Раздался треск. Череп инкайта лопнул, разливая мозги по бархатной коже девушки. Пульсирующий глаз вытек через рваную дыру в височной кости.

Последний инкайт стоял позади демонессы, нависая над ней. В его заостренных клыках застряли кусочки доспеха. Франсуаз откинулась на спину и пнула монстра сапожком по голове.

Острые носки ее обуви снабжены мифриловыми набойками. Это оружие может быть пострашнее, чем меч. За долю мгновения пасть чудовища распахнулась и гигантский глаз снова вспучился на поверхности лица, словно гнилой волдырь.

Инкайт смотрел в небо, пытаясь увидеть свое будущее.

Оно пришло раньше, чем монстр прочитал ответ. Сапожок девушки вошел в его череп, размазывая глаз по внутренним стенкам. Мозг лопнул, проваливаясь в рот, стекая по горлу и наполняя желудок.

Инкайт захрипел, и все его пять рук поднялись к лицу. Он растирал кровь по своим щекам даже тогда, когда свалился наземь.

Я развел руки, и свистящий вихрь вырвался из моих ладоней. Он понесся вдоль улицы, подхватывая тонкие осенние листья. Коснувшись первого инкайта, волшебный торнадо разорвал его в мокрые влажные клочья.

Обрывки плоти разлетались вокруг убитой твари, словно еще одно дерево лишалось на моих глазах своего одеяния. Двое инкайтов заковыляли ко мне.

Когда смертельный ветер коснулся второго, магический заряд уже был не так силен. Сухое дыхание взрезало грудную клетку чудовища, распахнуло ребра, словно обложку книги, и стихло, не в силах победить тварь.

Инкайт вздыбился, четыре лапы сомкнулись на рваных ранах. Края кожи сошлись, и черные стежки жил начали пробегать меж ними, зашивая разрезы. Над головой твари воссияла прозрачая руна заживления.

Я швырнул ему в голову огненный болт. Пламя взорвалось перед его единственным глазом. Он вскрикнул, задыхаясь от дыма и нестерпимого жжения. Лапы вздрогнули, пытаясь сбить полыхающий перед ним костер.

Нити, стягивавшие раны, напряглись, набухли и стали лопаться. Ничто больше не удерживало разрубленные, искалеченные внутренности. Кишки начали вываливаться из брюха инкайта вместе с осколками ребер.

Третий монстр оказался рядом со мной. Я прошептал заклинание, и ослепительный свет хлынул из моей груди.

Мириады лучей пронзили тело инкайта. Он превратился в решето, исторгающее фонтаны крови. Несколько мгновений холодное сияние полосовало его беспомощное тело.

Когда мерцание погасло, от чудовища остался лишь прозрачный, пронизанный тонкими дырками силуэт. Он тут же рухнул. Все остальное колдовство разметало по асфальту крошечными каплями остывающей плоти.

ГЛАВА 7

Она действительно напоминала китайскую статуэтку, но теперь уже сломанную. Марьяна Стойба лежала на пологом склоне холма, и ее руки зарылись в осенние листья. Модная туфелька на высоком каблуке упала с ноги, и теперь несколько полицейских искали ее в кустах. Правда, тот, кто найдет ее, уже не сможет жениться на мертвой Золушке.

Маргарита Сарнмир стояла в нескольких метрах над телом, судорожно вцепившись руками в сумочку. Ее только что стошнило. Скорбь и правда принимает разные формы – далеко не всегда приятные.

– Я должен извиниться перед вами, – сказал Алеганд. Он не вынимал рук из карманов пальто, и у меня мелькнула глупая мысль, что старик крутит там кукиш.

– Никогда не думал, что Тиндол так себя поведет. Это все стресс, он не привык сам за все отвечать.

– Орден Коратоллы вправе сам решать свои проблемы, – пожал я плечами. – Без помощи извне.

– Вот уж нет. – Голос старика возвысился, словно он готов был вспылить. – Я гроссмейстер. Два человека мертвы. Сарнмир напортачил. Он слишком долго считал золото в своем чертовом банке и позабыл, что значит быть верховным магистром.

А, вот, значит, где ты был, пока мы общались с Пелатаром… Перехватил Оракула, прижал его к липе и не отпускал, пока тот не выложил все. Потому гадатель и встретился нам на обратном пути, хотя так стремился покинуть усадьбу.

Человек в форме позвал Алеганда, и он отошел.

– Следователь говорит, Марьяну задушили, – заметила Франсуаз.

– Какая разница? Колдуны никогда не брезговали удавкой. Сам-то Сарнмир явно не в окошко вывалился. Если кто здесь верит в совпадения, первый дам ему по лбу.

– Что говорит вдова?

– Рада, – я хмыкнул. – Она никогда не любила секретаршу мужа. Полюбоваться, как ту запихивают в пластиковый мешок, наверняка было самым сильным желанием Маргариты. К тому же теперь она уверена, что ее супруг все-таки не сбежал с молоденькой.

– Или сама вовремя их догнала, – добавила Франсуаз. Алеганд снова шел к нам, размахивая длинными руками, словно взбесившееся пугало.

– Они неохотно отвечают на вопросы, – досадливо крякнул старик. – Как всегда, впрочем.

– Я погляжу, как будете отвечать на вопросы вы, – любезно отозвался я. – Когда следователь спросит, куда девался Джулиан Сарнмир.

– Верно.

Он утер губы тыльной стороной ладони.

– Я об этом не подумал. Все это выглядит слишком подозрительно в глазах властей.

– В моих тоже. Что вы узнали?

Алеганд бросил взгляд на Маргариту. Та нас не слышала.

– Тело Марьяны нашли городские гвардейцы. По всей видимости, она умерла ночью или рано утром. До того, как исчезновение Сарнмира обнаружили. Это уединенное место, и никто не знает, как девушка сюда попала. Возможно, убийца сам привез ее сюда.

Служебная собака протащила мимо нас проводника.

– Опознать ее сразу не удалось. Сумочку нашли только потом – она скатилась по склону и застряла в камнях. Там были ее документы. Гвардейцы позвонили Маргарите, а я в то время был у нее.

Он поднял старческую руку, сжатую в кулак.

– Сильно ругал ее за то, что произошло. Тиндолу нельзя давать столько власти, он ею захлебнется. Мы в любом случае собирались просить вас о встрече, ченселлор Майкл. Вы правы – вам необходимо знать правду, чтобы помочь нам.

ГЛАВА 8

В кондитерской было тепло и, к счастью, не играла громкая музыка. Маргарита ела много и раздражающе опрятно. Видно, после исчезновения мужа она не могла проглотить ни крошки и смерть Марьяны стала для нее своего рода катарсисом.

– Вы были правы, – сказала она, отставляя в сторону вазочку из-под салата. – Тиндолу не стоило обманывать вас. Зря я его поддержала.

Она могла продолжать в том же духе довольно долго и наверняка закончила бы тем, что попросила бы принести с кухни немного пепла – посыпать голову.

– Тогда расскажите, – предложил я.

– Хорошо. Орден Коратоллы – древнейший в городе Темных Эльфов и, наверное, по всей стране тоже.

Она повторяла слова, которые часто слышала от мужа, и, поймав себя на этом, печально усмехнулась.

– Мы устраивали праздники. Не на деньги Ордена, а за наш счет. Джулиан мог себе это позволить. Орден – нет.

Маргарита взмахнула рукой, словно этим движением хотела нарисовать перед нами пышную картину веселья. Конечно, ей было жалко денег.

– Все надевали длинные мантии. Тушили свет, зажигали шандалы. Джулиан произносил речь на латыни – он ее не знал и заучивал наизусть.

В ее голосе проскальзывало мутное, давно копившееся раздражение – из-за мужа и его глупых игр.

– Потом они обсуждали, о чем спросят Боягорда. Боже, как это было глупо! Они болтали о судьбах мира, о параде планет, словно могли хоть как-то повлиять на жизнь вокруг. Думаю, большинство приходило только для того, чтобы поесть и выпить…

Маргарита, тонкая и изысканная, вовсе не хотела чувствовать себя ограниченной мещанкой, которая не разделяет возвышенных устремлений мужа и трясется над каждым динаром. Среди прочего, потому что сама за всю жизнь не заработали ни драхмы.

Но именно такую роль она и играла при Сарнмире.

– Помните булочника из «Сирано», который угощал разных бездельников, лишь бы те слушали его стихи? Всякий раз, когда Джулиан созывал собрание Ордена, я вспоминала о нем…

Главной бездельницей в доме Сарнмира была сама Маргарита.

– Мне кажется, в глубине души Джулиан был очень несчастен… У него было все: деньги, положение в обществе, семья…

И, конечно же, золотая жена в твоем лице, подумалось мне.

– Но он хотел другого. Признания. Колдуны и астрологи не принимали его всерьез. Думаю, он женился на мне только потому, что моя прабабушка была известной гадалкой. Да только этот дар ко мне не перешел – говорят, его наследуют через поколение. Мне не повезло, ему тоже. Вот если бы у нас были дети…

Она осеклась. Думать об этом ей было уже поздно.

– Джулиан никогда не приглашал на наши собрания никого, кроме членов Ордена. Наверное, знал, что никто и не придет. Весь город смотрел на него свысока – так ему казалось…

Маргарита замолчала.

Я медленно сосчитал до десяти, давая ей шанс продолжить. Но она молчала, видимо, пытаясь понять, как ей жить после смерти мужа, на кого сердиться и кого теперь презирать.

– Это кольцо на вашем указательном пальце, – произнес я. – Нет, другое, на левой руке. Я обратил на него внимание еще утром. Откуда оно у вас?

Она подняла плечи и передернула ими. Легкая дрожь пробежала по ее телу.

– Подарок мужа. Простая безделушка.

– Отнюдь.

Я протянул руку и взял ее ладонь в свою. Она попыталась отдернуть кисть, но не успела.

Когда мои пальцы дотронулись до украшения, перстень превратился в черную многоножку, лапы которой глубоко погружались в тело Маргариты.

– Я так и думал, – коротко кивнул я. – Кольцо Стратибора. Выпивает жизнь из того, кто его носит, и передает энергию своему создателю. Откуда оно у вас?

Маргарита резко выдернула руку.

– Это никого не касается.

Гламур обсыпался с нее, как сахарная глазурь.

Несколько секунд она сидела, глядя на кольцо. Потом ее лицо вновь исказилось мукой.

– Ладно, мне все равно пришлось бы это рассказать. Маргарита Сарнмир умерла три года назад. Именно тогда я познакомилась с Джулианом.

Рот женщины предательски дернулся.

– Меня зовут Стефания, я ее дочь. Всю свою жизнь я провела в Миланде и раньше не приезжала в страну Эльфов. После трагедии… Сарнмир был очень добр ко мне, чуток, без него я бы не справилась. Вскоре мы поженились. С ним я чувствовала себя спокойно, уверенно, как если бы был жив мой отец. Не знаю, что привлекало его во мне – моя красота, молодость или магическая сила, которую я получила от бабушки Констанции. Потом появился Алеганд. Он знал еще моего деда. Ходили странные слухи о его неестественном долголетии. Однажды он крепко поссорился с моим отцом и много лет не переступал порога нашего дома. Свадьба была хорошим поводом для примирения. Он подарил мне это кольцо и сказал, что я должна носить его, не снимая. Сперва я ничего не замечала. Я была счастлива. Мы с Джулианом открыли для себя новую жизнь и думали, что она будет длиться вечно.

Стефания усмехнулась.

– Потом начались мигрени. Болела голова, ломило все тело. Начали седеть волосы. За несколько месяцев я превратилась из юной, прекрасной девушки в старуху, которую вы видите перед собой сейчас. Никто не мог мне помочь.

Наверное, именно тогда зародилось ее глубокое разочарование мужем. Сильный и уверенный с виду, он не сумел защитить то, что было для нее так важно, – ее молодость и красоту.

– Сперва мы не знали, что всему причиной кольцо. Но однажды я попыталась его снять – и не смогла. Порой у меня возникает мысль отрубить себе палец, но уже слишком поздно. Алеганд выпил из меня юность. Я думала, что скоро умру. Но он оказался хитрее. Не было смысла добивать меня – во мне почти не осталось астральной энергии, которую он мог бы забрать. С другой стороны, Алеганд понимал, что стоит мне умереть, и гнев Джулиана будет ужасен. Но пока я была жива, он держал в руках нас обоих.

– Почему вы не обратились за помощью?

– К кому? Кто осмелится пойти против гроссмейстера? Джулиан ходил к Алеганду – настаивал, угрожал. Мне кажется, даже просил. Все бесполезно. Тот знал, что мы ничего не можем сделать.

– Что произошло потом?

– О, Джулиан оказался на высоте.

Я не был уверен, сказано это всерьез или с иронией. Наверное, она и сама не знала.

– Он по-прежнему любил меня, по крайней мере, делал вид. Мы не могли больше оставаться в Миланде, где все нас знали и уже начали задавать вопросы. Здесь, в городе Темных Эльфов, муж представил меня как Маргариту, объявив всем, что Стефания погибла.

Мне хотелось спросить, как в жизни ее мужа появилась Марьяна и какую песню запели после этого скрипки. Но я знал, что еще успею это сделать, и не хотел портить Миг откровенности, даже если больше не узнаю ничего ценного.

– Поэтому вы провели ритуал? – спросила Франсуаз.