Жан-Мари бросился к подземному ходу и всей пятерней зачерпнул размокшую землю. Работа пошла. Но так как ход становился все уже, Ивон вызвался сменить матроса, уверяя, что продолжать подкоп ему будет куда легче, чем другим.
      Беник остановил его.
      - Тебе нет никакой необходимости забираться в эту ловушку, парень.
      - Но почему, дядя? Неужели вы считаете, что мне не достанет смелости и силы?
      - Поговори еще! У меня есть идея. Мы можем выбраться отсюда по-человечески, не превращаясь в кротов.
      - Ну-ка, ну-ка! Ты что-то придумал, матрос? - вскричал Жан-Мари.
      - Поднажми-ка вот на это бревно!
      - Пожалуйста!
      - Толкай!
      - Это можно, у меня силы, что у вола!
      - А теперь обратно!
      - И раз! И два! Хорошо?
      - Здорово!
      - Ей-богу, бревно поддается. Оно раскачивается, словно зуб.
      - А все потому, что как раз под этим бревном подкоп, который вырыл индеец.
      - Так давай раскачаем его как следует!
      - Попробуем вдвоем! И раз! И два!..
      - Еще немного!
      - Там, наверху, что-то держит!
      - Ах, да ведь там веревки, бревна переплетены...
      - Ивон!
      - Я здесь, дядя!
      - Возьми-ка нож да забирайся мне на плечи... Погоди, я тебе помогу.
      Тут уж Ивон оказался на своем коньке. С необычайной ловкостью он моментально взобрался на плечи матросу.
      - Черт побери! Ты и правда лазаешь как обезьяна!
      - Веревка разрезана, дядя!
      - Ну-ка, - Беник обратился к Жану-Мари, - поднажмем теперь! Эй! Юнга, слезай немедленно!
      Совершив головокружительный прыжок, мальчишка очутился на земле.
      - Там все крепилось одной-единственной петлей. Еще небольшое усилие, и стена рухнет.
      - Это, пожалуй, не годится. Мы совсем забыли об охраннике.
      - Подождем ночи.
      - Но уже темнеет, солнце зашло...
      - Дай-ка нож, - спокойно произнес Генипа.
      - Что ты собираешься делать?
      - Дай!
      Потом, указав на бревенчатую стену, добавил:
      - Подтолкни! Я хочу выйти.
      - Куда ты собрался?
      - Я хочу выйти.
      - Ну ладно, вот тебе нож. Бьюсь об заклад, ты решил попортить шкуру нашему охраннику.
      Не проронив ни слова, краснокожий змеей проскользнул между двумя бревнами и исчез.
      Не прошло и полминуты, как друзья услыхали глухой хрип, а затем удар.
      Индеец появился так же бесшумно, как и исчез. Он несколько раз всадил нож в землю, как бы желая очистить его, потом протянул моряку и спокойно добавил:
      - Он умер.
      - Ты разоружил его?
      - Я взял лук, взял стрелы, чтобы убить других!
      - Итак, когда уходим?
      - Нужно дождаться глубокой ночи.
      - Кстати, тебе известно, что у нас есть еще один товарищ?
      - Он тоже белый?
      - Белый... Да, в общем, да! Если хочешь, белый... Он для нас все равно, что вождь.
      - И где же он, ваш вождь?
      - В клетке с синими попугаями! Это мерзавец Онса придумал. А! Каково?
      - Я знаю эту клетку, это мои птицы.
      - Как ты делаешь их синими?
      - Даю зерно тектоап.
      - Что за чертово зерно?
      - Ты ничего о нем не знаешь?
      - Нет.
      - Когда мы освободимся, покажу его тебе.
      - Не откажусь. А то ведь съедим, не дай Бог, и станем синими.
      - Это зерно не страшно людям, только попугаям.
      Внезапно голос индейца стал тихим и грустным.
      - Мы скоро уходим; но сначала я хочу похоронить Тару-те-ту и маленького Киля.
      - Что он говорит? - тихо спросил Беник.
      - Он хочет похоронить жену и ребенка.
      - Тару-те-ту?..
      - Это значит: Ночное Солнце. Луна по-нашему. Бедняга! Какое несчастье! Верная жена и любимый сын...
      - Скажи, матрос, а мы не поможем вождю копать?
      - Я спрошу. Предложу ему.
      Оба бретонца и юнга принялись за невеселую работу. Прошел целый час, пока яма, начатая Генипой, стала широкой и глубокой.
      - Готово! - с дрожью в голосе прошептал индеец.
      Он нащупал в темноте останки жены и сына, перенес их в могилу, засыпал землей и добавил на местном наречии:
      - Здесь погребено сердце вождя урити!
      Затем, обернувшись:
      - Идемте, друзья! Я мужчина, а мужчины не плачут. Они мстят!
      С этими словами матросы что есть силы раскачали бревна, и в конце концов стена повалилась. Путь был свободен.
      Генипа вышел первым, за ним Ивон, Беник и последним Жан-Мари, с пистолетом в руке, готовый в любую минуту прикрыть отход товарищей.
      Онсе и его людям надо было проспаться после пьянки, учиненной по случаю победы над урити. Бандит рассчитывал на бдительность своей охраны, ему в голову не могло прийти, что пленники сбегут.
      Генипа, или Знаток кураре, как с благоговением называли его соплеменники, по лесной чаще шел спокойно и, как всегда, совершенно бесшумно. Привычная легкость вернулась к индейцу, он нетерпеливо бранил своих бледнолицых спутников, чьи ноги то и дело путались в густой траве. Топот и гомон стоял такой, что можно было принять эту группу людей за стадо тапиров.
      Тем не менее компания беспрепятственно добралась до клетки, где вместе с синими попугаями обитал и Феликс Обертен.
      - Окликни своего приятеля, - едва слышно обратился индеец к Бенику.
      - Эй! Месье Феликс... месье Феликс!..
      - Кто зовет меня? - встрепенулся Синий человек. Он расположился в углу на лежанке из листьев маиса*.
      ______________
      * Маис - кукуруза.
      - Черт возьми! Не так громко. Мы от них улепетнули!
      - Не может быть?!
      - Спасем и вас, не бойтесь! А ну, идите-ка сюда! Выбраться из клетки не так уж трудно. Наша тюрьма была посолиднее.
      - Да это вы, Беник... Откуда, дружище, вы взялись?
      - Человек говорит... говорит... а надо действовать, - проворчал индеец.
      Но Феликс, который наконец все понял, уже вскочил, с силой выворотил бамбуковые прутья и оказался снаружи.
      Разбуженные попугаи подняли страшный гам.
      - Проклятые птицы! - выругался Беник. - Хорошо бы, бандиты подумали, что это лисица. А то глупые твари испортят нам все дело.
      И действительно, пьяная шайка зашевелилась, в ночи послышались крики, а затем и тяжелый шум приближающихся шагов.
      Беник схватился за нож, Жан-Мари - за револьвер.
      - В клетку!.. - прошипел Генипа и почти втолкнул Беника в пролом, сделанный только что Феликсом.
      - А ведь он прав! В клетку! - повторил Жан-Мари, в свою очередь подтолкнув Ивона.
      Тогда Генипа, который, казалось, знал и умел все, издал короткий и резкий звук, похожий на крик хорька - грозы местных птичьих дворов. В результате в клетке поднялась неимоверная паника.
      В лунном свете показались несколько пьяных индейцев. Держа луки наготове, они, покачиваясь, приблизились к птичнику.
      Внезапно один из них громко расхохотался.
      - Хорек потрошит птичек их вождя, - сказал он на своем языке.
      - Да еще как! - подхватил второй пьяный голос.
      - Как мы потрошили его людей!..
      - Оставь в покое зверя, пусть наслаждается.
      - Да, не будем его трогать. Пусть каждый живет, как хочет, и ест то, что ему нравится.
      - А я хочу пить...
      - И я...
      - Пойдем-ка выпьем! - И оба направились к полному чану.
      - Уфф! Вот это да! - Жан-Мари перевел дыхание.
      - Если бы не твоя идея, дружище Генипа, - сказал Беник, - нам была бы крышка. Висели бы сейчас, как те бедняги с отрезанными руками.
      - Пора! - прервал индеец. Он и бровью не повел, хотя похвалы бледнолицых наполнили его сердце гордостью.
      - Куда же мы пойдем? - спросил Феликс. Он только что понял, что к их компании добавился еще один человек. Тот, что взял штурмом его клетку, мастерски изобразил крик хорька и, казалось, стоял теперь во главе импровизированного экспедиционного отряда.
      - Как это ни странно, - произнес Беник, - но мы собираемся в свободную страну, где нет людоедов, крикливых попугаев и прочей нечисти.
      Ведомые Генипой, они без труда добрались до берега реки, сели в пирогу, обрезав прежде веревки у всех остальных лодок, и пустились в путь. Генипа взялся за весла и вновь удивил своих спутников: он греб совершенно бесшумно.
      Пирога скользила по воде так медленно, что всем казалось: проклятая деревня не удаляется, а как будто стоит на месте.
      - Я понимаю тебя. - Беник обратился к индейцу. - Ты оставляешь здесь все, что тебе дорого.
      - И мою месть! - глухо прохрипел Генипа.
      - Придется подождать с этим, сейчас нас слишком мало.
      - Сейчас они все пьяны, и мы могли бы без труда прикончить их!
      - Дьявол! Да что ты говоришь! Я никогда в жизни не пойду на черное дело! По-моему, самое подлое - нападать на человека, который не может защищаться!
      Генипа в недоумении пожал плечами. Ему было невдомек, что благородный человек всегда предупреждает врага о нападении или, по крайней мере, не пользуется моментом, когда тот беззащитен.
      - Белые сумасшедшие, и я становлюсь с ними таким же.
      В это время со стороны деревни раздались крики. На несколько мгновений они даже заглушили неумолчную болтовню обезьян, облепивших прибрежные деревья.
      - Ну! Теперь ты понимаешь, что я был прав? Если бы мы сразу перерезали им глотки, некому было бы заметить побег. И преследовать нас тоже было бы некому.
      - Так что же? Значит, мы должны принять бой! - воскликнул Жан-Мари.
      ГЛАВА 9
      Преданный друг. - След. - Уаруку. - Голод. - Съедим собаку? Четвероногий герой. - Ночь. - Проводник. - Цветочный рай. - Охотник за черепахами. - Ужин-экспромт. - Без хлеба и воды. - Генипа испуган. - Когда нет сил идти, надо бежать. - Ужас. - Муравьи. - Феликс просит пристрелить его.
      В каждой индейской деревне водятся собаки особой породы. Они чем-то напоминают шакалов. Небольшого роста, с острой мордочкой, стоячими ушами и рыжеватой шерстью, собаки эти - непревзойденные охотники. Они чрезвычайно умны и обладают превосходным нюхом.
      Бродячая жизнь индейцев приучила их дорожить четвероногими помощниками. Поэтому в любом племени собаки принадлежат вождю, и он решает, когда и как их использовать.
      Собаки Генипы конечно же сразу учуяли, что их хозяин сбежал из-под стражи. Однако, даже несмотря на присутствие европейцев, они не подняли тревогу. Но как только Знаток кураре вообще покинул деревню, несчастные животные, уже много дней сидевшие взаперти без еды, подняли ужасный вой и начали кидаться на сторожей.
      Разбуженные криками попугаев, индейцы еще не успели толком прийти в себя. Если птичий переполох можно было объяснить тем, что в клетку наведался хорек, то наводящее ужас завывание псов, несомненно, имело куда более серьезную причину. Во всяком случае, соплеменники Онсы решили все тщательно проверить.
      Те, кто хоть немного держался на ногах, похватали оружие, зажгли факелы и выстроились в кольцо.
      Первым делом отправились проведать заключенных. Можно представить ярость каннибалов, когда, подойдя к хижине, они увидели убитого охранника и проломленную стену.
      Индейцы не слишком горевали о своем собрате, но сбежавшие белые... Знаток кураре... Для Онсы это будет страшный удар! Что он скажет, когда проснется?.. На кого падет гнев вождя, когда станет ясно: все его усилия раскрыть секрет кураре оказались тщетными?
      Даже самые отважные и стойкие не могли подумать об этом без содрогания.
      Потом, просто для очистки совести, дикари заглянули в клетку с попугаями. Синего человека конечно же не было.
      Пока все это происходило, собаки выли и выли. Один из подвыпивших индейцев, сам не свой от предстоящего объяснения с Онсой, подбежал к собакам и отвязал одну из них, любимицу Генипы.
      Почувствовав свободу, собака встряхнулась, завиляла хвостом и... уткнулась носом в землю. Подбежав сначала к проломанной стене, обнюхав все вокруг, она повернула в сторону клетки, пронеслась через всю деревню и решительно направилась к берегу.
      У реки задержалась, несколько раз жалобно пролаяла, обошла то место, от которого отчалила пирога, и, отыскав на земле след хозяина, остановилась как вкопанная.
      Действия умного пса, как и отсутствие лодок у берега, многое подсказали преследователям. Но не все. Куда взяли курс беглецы? Вниз или вверх по реке? Вот что необходимо было выяснить как можно скорее. А иначе погоня пойдет по ложному пути, и время будет безвозвратно потеряно.
      Вопреки собственному желанию собака подсказала бандитам, где искать ее хозяина: немного помедлив в нерешительности, она бросилась в воду, описала несколько кругов, нырнула, фыркнула, потянула носом, жалобно залаяла, а затем вылезла на берег и опрометью помчалась вверх по течению.
      Сомнений больше не было. Беглецы устремились туда. Их надо искать в верховьях. Стараясь не шуметь, людоеды вернулись в деревню, наспех собрали оружие, кое-какую провизию и, умудрившись не разбудить Онсу, удалились.
      Большая охота началась.
      Отряд, лишившийся своих пирог - пришлось поплатиться за вчерашнюю пьянку, - состоял из дюжины воинов, вооруженных луками, стрелами, томагавками и саблями. Провизии захватили на неделю.
      Кто знает, как долго могла продлиться погоня!
      Беглецы не могли, скорее всего, уйти слишком далеко, так как груженая пирога тяжела, а гребет конечно же только Генипа, ведь только он способен избрать верный путь.
      Преследователи вскоре нагнали собаку. Она бежала вдоль берега и принималась лаять, лишь только ветер доносил до нее знакомый запах.
      Вот тогда-то каннибалы и издали тот самый крик победителей, эхо которого донеслось до пятерых беглецов.
      К счастью, еще не начало светать. Если бы враги настигли их, то, по крайней мере, не смогли бы сразу применить оружие. У друзей оставалось время до рассвета, чтобы попытаться уйти от "охотников". Все были встревожены. Беник горевал, что у него нет с собой скорострельного ружья. Будь при нем карабин, бандитам пришлось бы худо. Жан-Мари мечтал о полдюжине своих дружков-авантюристов. Феликс оказался солидарен с Беником: головорезам он предпочитал огнестрельное оружие.
      Ах! Если бы у Генипы был сарбакан да штук двадцать стрел, отравленных кураре! Ни один из негодяев не вернулся бы в деревню. Так каждый горевал о своем, а общая тревога все нарастала.
      Вдруг с берега послышался радостный лай, а затем плеск воды. К пироге приближалось что-то черное.
      Генипа узнал свою собаку. Ему пришлось подхватить ее у самого борта и за лапы втянуть в лодку. Вода стекала с шерсти ручьями. Пес радостно облизывал хозяина, всячески демонстрируя свою преданность.
      - Несчастное животное, это, без сомнения, ты навело их на след. Ну что ж! Тем не менее добро пожаловать!
      - Фу! Уаруку!
      Собака, услыхав свое имя, завиляла хвостом, потом выпрямилась и замерла, устремив неподвижный взор на хозяина.
      Ивон, обожавший животных, стал было ласкать ее, но собака не двинулась с места и никак не выказала мальчишке благодарности, чем сильно его обидела. Юнга про себя даже пообещал отомстить за такую холодность.
      Лодка упорно продвигалась вперед, все так же бесшумно. Можно было только удивляться, как это Генипа, после стольких испытаний и потерь, до сих пор не выбился из сил.
      Феликс, как всегда, умирал с голоду. Беник и Жан-Мари тоже страдали. Мало того, что в желудке было пусто, так еще и табак кончился.
      Один лишь невозмутимый Генипа молча работал веслами, бесстрашно вел вперед маленькое суденышко, то и дело вглядываясь в береговую тьму. Ему везде чудились враги.
      Наконец и он выдохся, из последних сил сделал несколько рывков и остановил лодку у противоположного берега под живописно свисавшими над водой ветвями. Знаток кураре велел своим спутникам крепко ухватиться за ветки прибрежного кустарника, чтобы лодку не отнесло течением, а сам ушел куда-то вместе с собакой.
      Минуты тянулись бесконечно. Полчаса спустя индеец бесшумно вынырнул из зарослей и тихим голосом скомандовал покинуть пирогу.
      - Послушай, - удивился Жан-Мари, - если мы оставим здесь лодку, то бандиты без труда определят, где именно мы вошли в лес.
      Генипа улыбнулся, слегка пожал плечами и прошептал:
      - Раньше, когда Жамали жил вместе с нами, он соображал лучше. А как только вернулся к белым, поглупел, словно старая баба.
      - Ладно, ладно! Так что ты собираешься делать?
      - Утопить лодку, конечно.
      - Точно! Как это я не догадался? Лодку на дно, и концы в воду! Кстати, а что мы будем есть? У меня в животе ветер гуляет.
      - Придется убить и съесть Уаруку, - со вздохом промолвил Генипа.
      - Никогда в жизни! - вскричал Ивон. - Съесть бедняжку, который так предан вам и с которым я уже почти подружился? Лучше умереть с голоду!
      - Парень, пожалуй, прав, - сказал Беник. - Твой пес, приятель, стал членом нашей компании, и мы уже успели полюбить его. К тому же, кто знает, быть может, его чутье нам пригодится. Неизвестно, что для нас важнее, собачий нюх или кусок мяса.
      - Как хочешь.
      Если среди бела дня пробираться сквозь чащу тропического леса почти невозможно, то читателю легко представить, каково было нашим героям теперь. Ведь стояла непроглядная ночь.
      Силы беглецов подходили к концу, и несмотря на все старания Жана-Мари, который всячески пытался ободрить друзей, им удалось пройти всего двести метров.
      Надо сказать, что в девственном лесу индеец и его собака оказались как нельзя кстати. Белых людей здесь на каждом шагу поджидали самые невероятные опасности, и, не будь рядом этих двоих, один Бог знает, чем окончился бы их путь.
      Отважный Уаруку возглавлял процессию. Он бежал абсолютно беззвучно и за все время ни разу не зарычал, не залаял. Генипа сумел объяснить ему, что надо вести себя тихо. Пес оказался отличным поводырем. Он не позволял колонне отставать ни на шаг, все время принюхивался, прислушивался, замирал у каждого подозрительного дерева: то ствол изогнулся подобно человеческой фигуре, то огромные крючковатые корни напоминали притаившегося индейца. След в след за собакой шел Генипа, держа за руку Беника. За спиной матроса то и дело спотыкался и бурчал что-то Синий человек, которого, по обыкновению, мучил жестокий голод. Ивон не терял самообладания и жизнерадостности. Замыкал шествие Жан-Мари.
      Никто не отставал, все держались за руки и двигались вперед медленно, но верно.
      Внезапно собака остановилась. Генипа пошарил по земле палкой и почувствовал, что почва под ногами расползается, как жидкая каша. Уаруку не ошибся: дальше была зыбь, одно из тех зловонных болотистых озер, какие во множестве затеряны в этой экваториальной глуши. Достаточно одной минуты, и человек исчезал в таком озере без следа.
      Пришлось поворачивать, делать большой крюк, чтобы обогнуть страшное место.
      Вдруг собака глухо зарычала. Смышленая и хорошо обученная, она не залаяла, но тяжело задышала.
      Послышался легкий шорох, едва уловимый шелест, как будто кто-то повторял без конца "з-з-з-з".
      - Буасиненга*, - невозмутимо проговорил Генипа.
      ______________
      * Буасиненга - гремучая змея.
      При этих словах Жана-Мари бросило в дрожь. Он даже не смог скрыть своего страха.
      - Что происходит? - спросил Беник.
      - Гремучая змея откладывает яйца... Худая встреча!
      - Она может напасть, укусить кого-то из нас?
      - Нет! Скажите спасибо этому чудесному псу. Он предупредил нас. Слава Богу, никто не наступил на нее.
      И так продолжалось все время. То то, то другое. Дальше - больше.
      - А это что? - спросил Синий человек, когда они вновь остановились.
      - Черепаха, - весело отозвался индеец.
      - Откуда ты знаешь? - поинтересовался Беник.
      - Уаруку остановил ее и перевернул на спину.
      - Невероятно! - удивился Синий человек, ведь Генипа ничего не мог видеть в темноте.
      - Да-да, - подтвердил Жан-Мари. - Здешние собаки, преследуя какого-нибудь зверька, не брезгуют и черепахами. Они очень ловко лапой переворачивают их на спину и зовут хозяина полюбоваться на эту картину. Черепахи, запеченные в собственном панцире, - это очень вкусно.
      - Скажите хотя бы, какой она величины? Я как-то в Париже видел этих тварей у одного торговца, но они не вызвали у меня аппетита.
      - Они довольно крупные, и, если не ошибаюсь, нам будет чем поживиться. Их здесь, очевидно, много.
      - Неужели? А почему вам так кажется?
      - А вы принюхайтесь! Чувствуете приятный запах от земли? Тут целый ковер цветов.
      - Разве вы видите цветы?
      - Нет, но я чувствую запах. Черепахи очень любят лакомиться этими растениями, собираются под деревьями, чтобы поесть вволю... Эй! Генипа! Ну, что, много их там?
      - Слишком много!
      - Прекрасно! Что ты собираешься делать?
      - Рубить ветки, разводить костер, жарить черепах, есть их.
      - Прямо сейчас?
      - А когда же? Мы умрем с голоду. Надо есть.
      - Но как развести огонь?
      - Прежде чем потопить пирогу, я забрал из нее огненную сумку.
      - Ты гений, дружище!
      Индеец наломал хвойных веток, находя их на ощупь и по запаху. Затем аккуратно собрал и сложил в кучу. Так же аккуратно и обстоятельно развел огонь.
      Вскоре пламя разгорелось и весело заплясало во тьме. Дрова потрескивали, распространяя по всей округе приятный хвойный аромат.
      - Однако, - не без основания заметил Жан-Мари, - костер может привлечь внимание.
      - Голодные мы никуда не годимся. Надо быстрее поесть, - настаивал Знаток кураре. - Вряд ли они ищут нас до сих пор.
      Подумав, Генипа с необыкновенной ловкостью перенес костер на другое место. Теперь стволы громадных деревьев заслоняли огонь, и со стороны реки его не было видно.
      Вот уже дюжина черепах жарится на костре. Агония длилась недолго. Панцири раздулись, и их содержимое закипело, словно в кастрюле. Вкусно запахло жареным. Рядом сидел Уаруку. Он важно наблюдал за происходящим и жадно облизывался.
      Феликса голод уже доконал. Он нетерпеливо подкрался к огню и потянул носом. В свете костра его стало хорошо видно.
      И тут Генипа, который до этого момента не видел белого вождя, подскочил, словно ошпаренный.
      - Ой! - закричал он в ужасе. - Этот человек синий!
      - Увы! Это так, мой бедный друг, - смущенно отозвался Обертен.
      - Вы не белый!.. Почему синий?
      - Он такой же белый, как и мы, - вмешался в разговор Жан-Мари, - но приблизительно три луны тому назад с ним случилось несчастье...
      - Несчастье? Да это же колдовство!
      - Ну, пусть колдовство, если тебе так больше нравится.
      - А белый человек не знает, кто его околдовал?
      - Нет. А какое это имеет значение?
      - Большое значение! Его надо найти, убить, съесть.
      - Черт возьми! - возопил парижанин. - Как же меня измучил голод и эта болезнь!
      - Ах, месье Феликс, - не выдержал Ивон. - если бы я мог оказаться на вашем месте!
      - Что ты, малыш! Не надо так говорить! И вообще - давайте больше не будем об этом, друзья мои. Мне кажется, что черепахи уже готовы. Приступим!
      - Приступим! - дружно согласились остальные. А все еще не пришедший в себя Генипа принялся раздавать жаркое, открывая ножом панцири. Время от времени он бросал на Синего человека удивленные взгляды.
      Поджаренные на костре черепахи - это ни с чем не сравнимое лакомство. Особенно если вокруг благоухают цветы и на деревьях полным-полно диковинных плодов.
      Беглецам пришлось обходиться без хлеба, без соли и даже без вилок. Зато у каждого была своя тарелка, слишком горячая, правда. Это не давало расслабиться и отдаться блаженству.
      Черепашье мясо оказалось очень сытным. Изголодавшиеся быстро управились с ним, легко орудуя ножами. Они непрерывно жевали в течение четверти часа. Не забыли и Уаруку. Ему тоже досталась черепаха. Хозяин заботливо вскрыл ее панцирь ножом и только тогда бросил собаке. Пес не отставал от своих сотрапезников.
      К несчастью, нечем было утолить жажду. Оставалось потерпеть до следующей стоянки. Быть может, там будет ручей.
      И вот ужин закончен. Силы вернулись, как по волшебству. Ночь на исходе. В путь!
      Четвероногий проводник окинул взглядом команду; выстроившись друг за другом, друзья пустились в путь, навстречу приключениям.
      Наконец страшная ночь оказалась позади. А вместе с ней и все переживания. Все целы и невредимы - это главное.
      Теперь можно было бы и поспать. Беглецы так устали, что двое: Феликс и Ивон - еле передвигали ноги, на каждом шагу спотыкались, вздрагивали, и головы их падали на грудь. Если бы не поддержка Беника и Жана-Мари, юнга и бакалейщик наверняка повалились бы на землю.
      - Эх!.. - протянул индеец. - Придется делать остановку.
      - Конечно! - подхватил боцман. - Смотри, месье Феликс и Ивон не могут идти дальше. Да и мы не многим лучше. Надо лечь в дрейф.
      - Ты с ума сошел! - прервал его Жан-Мари. - Генипа едва понимает по-французски, а ты к нему со своими матросскими штучками...
      - Ну, так объясни...
      Однако Знаток кураре, казалось, в этот момент никого не слышал. Лицо его напряглось, он явно был чем-то обеспокоен.
      - Что еще случилось?
      - Бежать!.. Бежать!..
      - Как бежать? Мы просим тебя об отдыхе, а ты нам предлагаешь заняться бегом?
      - Бежать! - Голос индейца заставил всех вздрогнуть.
      Сказав это, он бросился вперед, поманив собаку.
      Было ясно: их подстерегает смертельная опасность. Только она могла так напугать Генипу. Трое мужчин и мальчик, которые минуту назад не в состоянии были двигаться, сделав невероятное усилие, кинулись вслед за ним.
      Они пробежали метров четыреста и остановились, обливаясь потом, едва переводя дыхание.
      - Слушайте! - Вождь урити не шевелился.
      Из леса доносился непрерывный, сильный гул.
      - Смотрите-ка, - воскликнул Беник, неисправимый болтун, - можно подумать, что там идет град.
      Более точного выражения нельзя было и найти. Это мерное постукивание тревожило слух Генипы и пугало его все больше.
      - Вперед! Бежать! - в ужасе крикнул он.
      - Гром и молния! Да что, в конце концов, происходит?
      - Это муравьи. - Индеец едва шевелил губами.
      - Муравьи! - испуганно повторил Жан-Мари.
      - Ну и что? Вы испугались муравьев?
      - Именно...
      - Мы несемся как угорелые только для того, чтобы спастись от жалких насекомых? Они что, величиной с крокодила, твои муравьи?
      - Беник, ради Бога, ни слова больше... Месье Феликс, Ивон! Быстрее, друзья! Наша жизнь в опасности!
      Еще один бросок - и они очутились на опушке леса. Лес кончился как-то внезапно. Дальше, почти на пятьсот метров вперед, простиралось болото.
      - Бежать!.. Бежать!.. - без конца повторял индеец. Вокруг него шелестела желтая трава, высушенная безжалостным солнцем.
      Бежать было некуда.
      - Смотрите. - Генипа махнул рукой куда-то вдаль.
      Сейчас же в ответ ему раздались четыре испуганных возгласа.
      Цветущий, благоуханный, дышащий свежестью лес остался позади. Впереди же, насколько видел глаз, торчали лишь скрюченные скелеты деревьев. Но и это не все. Листва, которая минуту назад в лесу была такой живой и зеленой, здесь - мертвая, грязно-желтая - устилала непроходимые болота.
      Представившаяся взору беглецов картина вызывала одновременно и удивление, и суеверный ужас.
      - Муравьи... Да это же муравьи! - завопил Беник. - Их столько, сколько песчинок на пляже. И у каждого на спине листок... Что же будет?!
      - Когда они догонят нас, то сожрут заживо, кусочек за кусочком. Искусав, они обчистят наши косточки так же, как обчистили деревья от листвы.
      - Матерь Божья! Спасайся, кто может!
      - Проклятье! Вот об этом-то Генипа и кричал нам.
      - Что же делать! Господи! Что же делать?
      Пока шел этот диалог, Генипа не сидел сложа руки. Он поджег траву вокруг. Затем, сделав некое подобие факелов, зажег и их, раздал каждому и велел бросать направо и налево как можно дальше.
      В мгновение ока болото загорелось, словно пакля. Со всех сторон бушевало пламя, в небо поднимались клубы дыма, и шум пожара заглушил шорох мириадов муравьиных лапок.
      - Быть может, огонь остановит это полчище.
      - Вперед!
      Близость мучительной смерти придала изможденным людям силы. Ничего не видя, ни о чем не думая, они бросились бежать.
      Проклятье! Дорогу им неожиданно преградила река. Она стремительно несла свои желтые воды меж высоких, обрывистых берегов. Нырять здесь не решился бы, пожалуй, и самый искусный пловец.
      Но за спиной полыхал огонь! За спиной наступали муравьи!
      Языки пламени понемногу опадали. Дым становился черным. Запахло гарью. Огонь оказался бессилен перед насекомыми. Это было настоящее муравьиное наводнение. Миллиарды их погибли в огне, а новые миллиарды шли и шли по углям, по трупам себе подобных. И шествию не было конца. Черное, курящееся еще пять минут назад болото вновь зашелестело желтыми сухими листьями, неумолимо надвигавшимися на людей. Нельзя было без содрогания слышать этот звук.
      Надо что-то делать. От ужасной смерти их отделяло несколько мгновений.
      Первым тишину прервал Феликс.
      - Я думаю, друзья, что мы пропали. Жан-Мари, ваш револьвер с вами?
      - Да, месье.
      - Прекрасно! Я хотел бы попросить вас об одной услуге. Ведь вы не откажете мне?
      - Слово бретонца! Что нужно делать?
      - Когда муравьи начнут терзать нас, я на прощание обниму всех, а потом, пожалуйста, пристрелите меня.
      ГЛАВА 10
      Кое-что об алжирской саранче. - Опасные малютки. - Кровожадность санбасов. - Туннель под водой. - Передышка. - Чудо-строители. - Муравьиный ход. - На пути миграции. - "Дорога Дьявола". - На верхушку дерева. Пещера. - Над пропастью. - Головокружение. - Крикужаса. - Исчезновение Синего человека.
      Одно из самых страшных бедствий Алжира - саранча*. Ежегодные набеги этих прожорливых насекомых приносят неисчислимые убытки. Казалось бы, какую опасность может представлять для человека малюсенькая летающая кобылка? Чтобы ее прокормить, достаточно одного колоска. Но стаи саранчи - это поистине катастрофа.