.. Мы будем богаты... сказочно богаты. Жан-Мари, Беник, дорогой малыш Ивон, Генипа... вам ни в чем не придется нуждаться. Это, наверное, глупо, но сейчас я думаю, моя жена хорошо сделала, что допекла меня с этой поездкой. Черт возьми! Если б не Аглая!.. Она была права!.. Конечно, я стал Синим человеком! Но отныне это не имеет никакого значения. Синий, белый, красный или всех цветов радуги... Я буду так богат, что никто этого не заметит. Понравлюсь всем, без исключения. Мой цвет сочтут оригинальным, еще мода новая пойдет... Правда, я пока еще не вернулся... Но я могу, хочу, должен вырваться отсюда, найти друзей, привести их сюда, засыпать, закормить золотом. Я всего лишен сейчас, мое положение ужасно... Пусть так! Что ж из этого? Человек, нашедший такие сокровища, не может умереть, не воспользовавшись ими.
      Рассуждая сам с собой, парижанин продолжал набивать карманы. Камни были у него под мышками, в руках. Феликс едва мог передвигаться под их тяжестью.
      Но вдруг его энтузиазм мигом улетучился.
      Недалеко, в канаве, он заметил какой-то странно блестевший под солнцем предмет, величиной с кулак. Блеск привлек внимание. Обертен подбежал, нагнулся и схватил было самородок, но тут же отшатнулся и в ужасе вскрикнул.
      Перед ним на земле в неестественной позе лежал скелет - без сомнения, человеческий скелет, и принадлежал он белому человеку. Об этом свидетельствовали полуистлевшая одежда, проржавевшие пуговицы и пряжки. На ногах виднелись иссохшие ботинки, а рука сжимала деревянную рукоятку сабли, лезвие которой изъела ржавчина. Костлявые пальцы впились в кожаный бурдюк, высохший, как и ботинки.
      Всюду виднелись следы пребывания грифов*. Стервятники, быть может, напали на человека, когда тот был еще жив...
      ______________
      * Гриф - крупная хищная птица, питающаяся падалью.
      - Мертвец! - вскричал бакалейщик.
      Ему вдруг представилась картина страшной гибели, мучительной агонии незнакомца - человек, наверное золотоискатель, ослабевший, больной, упал здесь не в силах идти дальше! Напрасно схватился он за бурдюк. Ни капли воды!
      Грифы, парившие в вышине, заметили умирающего. Они опустились ниже, описывая круги над добычей. Несчастному недостало сил, чтобы поднять оружие и защититься.
      Вот и все! Он погиб рядом с только что обретенным богатством... рядом с золотом... Ему тоже, наверное, казалось, что все сокровища мира теперь в его руках, он тоже, возможно, в мечтах улетел далеко... как и Синий человек.
      - Мертвец! - вновь пролепетал Феликс.
      Зрелище, столь же кошмарное, сколь и неожиданное, произвело на него сильное впечатление. Несчастный упал навзничь и лишь продолжал бормотать:
      - Мертвец!
      Так, в прострации*, он пролежал долго, очень долго. В конце концов тяжелый, беспокойный сон овладел им. Парижанину снились кошмары.
      ______________
      * Прострация - угнетенное состояние, сопровождающееся полным упадком сил и безразличием.
      Наступила ночь. Синий человек все еще неподвижно лежал рядом со скелетом. Он поднялся, только когда лучи солнца озарили верхушки скал.
      Несмотря на пережитое, сон все-таки освежил его и придал сил. Но теперь не давали покоя голод и жажда. Феликс встал, припомнил вчерашнее и содрогнулся, вновь увидев скелет.
      - Неужели и я умру, как он? Грифы летают над головой... Не надеются ли они на новую добычу? Нет! Не хочу умирать! Нужно идти, идти во что бы то ни стало. В этом мое спасение! Но сначала надо отделаться от этих булыжников, они так тяжелы и оттягивают карманы.
      С этими словами он в гневе вывернул карманы, выбросив даже самые красивые камни. Потом подошел к мертвецу и взял его саблю. Как-никак, а оружие могло пригодиться. Феликс, подумав, вывалил свои самородки прямо на скелет, так что они совершенно закрыли его.
      - Теперь в дорогу! Этот несчастный спит вечным сном среди несметных богатств, навсегда, должно быть, потерянных... Бог с ними! Надо подумать о том, сумею ли я вернуться не то что к цивилизации, а хотя бы к индейцам. Увижу ли людей? Ведь этому бедняге не хватило, возможно, какого-нибудь глотка воды... Какие уж там сокровища!.. В долине Смерти и золото - не золото.
      Между тем француз поднимался все выше и выше. Впереди, примерно в километре, виднелись горы. Силы почти оставили его, гасла последняя надежда.
      Внезапно дорога вывела Обертена к небольшой пещере.
      - Опять пещера? Пускай. Быть может, отыщу там хоть немного воды.
      Сказав это, бакалейщик начал спускаться по мягкому песку и прогрузился в кромешную тьму, словно на дно колодца. Медленно и осторожно нащупывая путь, Синий человек скоро понял, что подземный ход расширяется.
      Феликс прошел уже порядочно, как вдруг отдаленные крики заставили его вздрогнуть.
      Сомнений не было. Это кричали люди.
      В ту же минуту вдали показался мерцающий красноватый огонек.
      Крики и свет пламени неумолимо приближались. Парижанин увидел грот, причем сам он стоял как бы под потолком.
      Картина, представшая его взору, была ужасна.
      ГЛАВА 3
      Надежды нет. - Тщетные поиски. - Первая ночь. - Тревога. - Псовая охота. - И снова схвачены. - Генипа рассказывает ужасы. - Итак, нас съедят! - Кто-то помешал. - Тот, кого не ждали. - Привет, дружище! Спасены. - Колдуну задают хорошую трепку. - Подвиги Синего человека. - Пан или пропал. - В деревне. - Вождь - это я! - Загадочный план.
      Услыхав истошный вопль Беника, Жан-Мари, Ивон и Генипа немедленно вернулись назад, предчувствуя, что произошло нечто ужасное. Боцман в двух словах объяснил, как все было. Он рвал на себе волосы, в бессильной ярости сжимал кулаки, задыхался и готов был вот-вот разрыдаться. Жан-Мари, белый как полотно, страшно выругался и запричитал:
      - Тысяча чертей! Ну почему это случилось не со мной?.. Чем он провинился? Мы так любили этого милого человека, и он отвечал нам тем же... Эта боль никогда не утихнет.
      Ивон громко плакал и повторял, дрожа всем телом:
      - Месье Феликс!.. Месье Феликс!..
      На этот раз хладнокровие изменило и Генипе:
      - Синий человек был настоящий мужчина. Знаток кураре любил его.
      - Все кончено!.. - произнес Беник. - Не правда ли? Ведь ничего нельзя сделать? Как ты думаешь, Генипа?
      Индеец ничего не ответил, а только показал рукой на то место внизу, в пропасти, где кружила обеспокоенная стая ткачиков.
      - Понимаю, - отозвался Беник, - здесь слишком высоко. Бедный месье Феликс! Он, конечно, разбился.
      - По крайней мере, можно надеяться, что он не мучился, - с грустью прибавил Жан-Мари.
      - Все равно, - решительно сказал боцман, - мы не можем так уйти. Нужно спуститься вниз, найти тело нашего друга и отдать ему последние почести. Я не хочу, чтобы кости его глодали хищники.
      - Ты прав, матрос! Куда ты, туда и я!
      - Я тоже с вами, дядя. - Ивон поднял глаза, мокрые от слез.
      - Что решили белые? - Генипа не понял разговора.
      - Найти тело Синего человека и предать его земле.
      - Генипа вместе с белыми!
      - Хорошо! Скажи, можем ли мы спуститься вниз?
      - Нет.
      - Почему?
      - У нас нет веревки.
      - Пусть так, но все равно мы должны добраться туда. Как это сделать?
      - Обойти горы, идти по солнцу. Это далеко и очень долго.
      - А дальше?
      - Там, внизу, высохшее русло. По нему можно пройти к этому месту.
      - Ясно! Сколько времени нам понадобится?
      Индеец секунду подумал, посчитал на пальцах и сказал:
      - Три солнца!
      - Три дня.
      - Да.
      - Тысяча чертей!
      - Меньше нельзя.
      - Ну так поспешим! Ивон, ты в состоянии идти?
      - Вы же знаете, дядя, я настоящий мужчина. Пройду сколько надо.
      - Молодец, сынок. Держись! Не обращай внимания на мою болтовню, несчастье лишает людей разума. Господи! Господи! Бедный месье Феликс!
      Четверо друзей не могли знать, что существует куда более короткий путь в ущелье, тот самый, которым, вопреки собственному желанию, воспользовался Синий человек. Они пустились в долгую дорогу, ведомые Генипой и его псом.
      Как и предупреждал индеец, карниз вскоре стал не таким узким и через двадцать метров достиг в ширину сантиметров восьмидесяти. А чуть дальше по нему уже свободно могла бы проехать телега.
      Матросы совсем пали духом и не переставая ругали судьбу, а еще больше самих себя.
      - Я глупее последнего сухопутного барана, - грохотал Беник, тыча себя пальцем в лоб. - Мы-то не знаем, что такое головокружение. Но ему я ведь мог завязать глаза, мог!..
      - Надо было поставить его между нами, - поддержал Жан-Мари.
      - Да, тогда бы он не потерял равновесия...
      Так прошла большая часть дня. То тут, то там им удавалось поживиться ягодами или кореньями, которые находил Генипа. Без него французы никогда бы не рискнули даже дотронуться до здешних растений, не то что съесть. Из рук же вождя спокойно брали любой плод, любой корешок.
      Наконец путешественники заметили, что обогнули вершину. Дорога начала потихоньку снижаться. Спускались по отлогому склону, поросшему кустарником. Когда тропинка вывела их на плато, наступил вечер. Все согласились, что дальше идти невозможно, - усталость валила с ног. Жара спала, с запада дул легкий ветерок. Лагерь разбили под открытым небом. Плато было абсолютно голым: ни деревьев, ни мхов, ни травы, - не нашлось ничего даже подстелить под головы. Но об удобствах никто не думал. Беник, Жан-Мари и Ивон, смертельно измотанные, растянулись прямо на земле и тотчас же уснули.
      Генипа обошел импровизированную стоянку, убедился, что все спокойно, шепнул что-то собаке и, положив под голову большой круглый камень, тоже уснул.
      На небе одна за другой зажигались звезды.
      Вечер сменила ночь.
      Было еще совсем темно, когда Генипу разбудил лай собаки. Никто из его белых приятелей не шевельнулся. Все так устали за день, что ничего не слышали, а только дружно храпели.
      Собака гавкнула еще два или три раза, а затем, испугавшись чего-то, прижалась к ногам хозяина. Хотя Знаток кураре устал не меньше других, заснуть не удавалось. Почему беспокоился пес?
      Уаруку дрожал, рычал и огрызался на кого-то. Так что вождь не мог сомкнуть глаз.
      Внезапно издалека раздался шум: лаяли, заливались собаки. Казалось, они гонят дичь или напали на след. Лай слышался все ближе, и вот уже полдюжины черных теней стремительно понеслись к лагерю.
      Уаруку вскинулся, рванулся с места и скрылся в темноте. Слышно было, как он, грозно рыча, кусал кого-то справа, потом слева. Вскоре пес возвратился, жалобно скуля.
      И тут только Генипа окончательно пришел в себя и бросился к товарищам.
      - Что случилось, дружище?
      - Собаки учуяли нас... покусали Уаруку.
      - Собаки? Что за вздор?
      - Собаки индейцев, я их знаю. Индейцы близко!
      - Индейцы! Опять индейцы... Мы только расположились... Может, они еще и людоеды! Прости меня, дружище, но твоя страна - мерзкая страна, в ней живет чересчур много индейцев.
      Однако Бенику не пришлось долго разглагольствовать. Он испуганно вскрикнул, заметив, что в темноте к ним подкрадываются люди. Невозможно было понять, сколько их, но дерзость и решительность наступавших не оставляли сомнений: отряд достаточно велик.
      Краснокожие напали стремительно, словно хищные звери. Свирепый крик пронзил тишину. Напрасно матросы пытались сопротивляться. В мгновение ока они оказались на земле, связанные по рукам и ногам.
      Генипу и Ивона постигла та же участь, и бедный Уаруку вынужден был вести неравный бой.
      - Влипли! Снова влипли!.. - скрежетал зубами Жан-Мари.
      - Кто эти негодяи? - Беник едва не выл от отчаяния.
      - Черт их разберет! Какие-то мерзавцы с кожей цвета обожженной земли.
      - Похоже, у них есть ружья.
      - Мне тоже показалось.
      - Эй! Генипа! В чьи лапы мы попали на сей раз?
      Знаток кураре узнал зловещий клич атакующего племени. Он глухо отозвался:
      - Это паталосы!
      - Ну и что?
      - Это самые злые из индейцев, они страшнее тигра.
      - Лучшего и желать нельзя! Ну, будь что будет! Поживем - увидим.
      Да, многоуважаемый читатель! Несчастные беглецы попали в плен к паталосам. До деревни было далеко, и так как индейцы понимали, что истощенные пленники не смогут преодолеть большое расстояние, то решили тащить их связанными, на шестах, подобно подстреленному кабану или лани.
      Чутье не подвело индейских ищеек. Охотникам выпала знатная добыча. Каждый понимал, какие почести достанутся тому, кто придет в деревню с невиданной дичью. Нести французов доверили лишь особо отличившимся. На Генипу же людоеды смотрели с пренебрежением. Для них он не представлял слишком большого интереса: одним сородичем больше, одним меньше. Другое дело белые! Подобный деликатес доставался дикарям не часто. Быть может, кому-нибудь одному из всего племени только раз в жизни довелось отведать такого изысканного лакомства.
      Значит, будет праздник, жуткое, звериное веселье. Водка польется рекой.
      Умиравших от голода и жажды пленников сытно накормили, обильно напоили, словом, отнеслись к ним как к пасхальному гусю или кабанчику, которого собираются заколоть к святому дню. Однако ни свирепый вид охранников, ни самые страшные предчувствия не помешали нашей пятерке вдоволь поесть. Природа берет свое даже в самых тяжелых и безнадежных обстоятельствах. А кроме того, силы могли еще пригодиться. Друзья не сдавались. За последнее время с ними произошло столько невероятных приключений, они столько раз чудом выходили из безвыходных ситуаций, что вполне могли надеяться на еще один подарок судьбы. Главное - быть готовым ко всему, не раскисать и держать ухо востро.
      Между тем Генипа, который по натуре был фаталистом*, а потому никогда не волновался понапрасну, принялся рассказывать друзьям о кровавых пирах паталосов. Рассказ был бы, пожалуй, занимательным, если бы не касался непосредственно слушающих. От ужасающих подробностей кидало в дрожь.
      ______________
      * Фаталист - человек, верящий в судьбу.
      Знаток кураре пояснял: пленников приносят в жертву в исключительно торжественной обстановке - кладут на огромный камень, и колдун собственноручно перерезает им горло. Вернее, пускает кровь, ибо именно в этом вся "прелесть": смерть должна наступить не сразу - это неинтересно, - а медленно, чем меньше крови останется у несчастного, тем больше его мучения.
      Паталосы неслыханно, изощренно жестоки. Каждый из них по очереди подходит к умирающему, склоняется над вскрытой веной и делает, подобно вампиру*, несколько жадных глотков теплой крови.
      ______________
      * Вампир - оборотень-мертвец, который, якобы выходя из могилы, сосет кровь живых людей.
      Потом колдун пальцем закупоривает кровоточащую рану, чтобы кровь не текла зря, пока к жертве приближается следующий.
      Паталосы бережливы и предусмотрительны. Какая-то часть крови все же вытекает из раны, несмотря на все старания. Ничто не должно пропасть - в камне выдолблен желобок, по которому любимый из напитков людоедов стекает вниз, скапливаясь в специальной чашечке.
      Когда из жертвы выкачена вся кровь до капли, служитель культа расчленяет тело и раздает лучшие куски самым храбрым воинам. По заслугам и честь.
      Колдуну и вождю племени достаются мозг и руки - самые вкусные части человеческого тела.
      Слушая леденящий душу рассказ Генипы, французы тем не менее держали себя в руках, отважно ожидая своего часа.
      К величайшему удивлению, им дали еще целые сутки передышки. Еды было сколько угодно, и пленники не теряли времени даром. Паталосы же беспробудно пили, однако почти не притрагивались к еде.
      Заметив это, Беник поинтересовался, почему индейцы не закусывают. Знаток кураре объяснил:
      - Нагуливают аппетит! Это чтобы мы показались вкуснее.
      - Похоже на наших бретонских крестьян. Если их пригласили на свадьбу, то они целую неделю до того голодают. Но уж потом набивают брюхо.
      Наконец час настал. Связанных пленников принесли в таинственный грот, в котором происходили жертвоприношения.
      Зловещий церемониал подходил к концу. Через мгновение Ивону перережут горло.
      Но не успел колдун занести над несчастной жертвой кинжал, как раздался страшный крик:
      - Остановитесь!
      Что-то с шумом свалилось с потолка. Темная фигура вплавь пересекла озеро. Какой-то человек набросился на колдуна, скрутил его в бараний рог и швырнул в воду.
      Индейцы испуганно зашумели, замахали факелами. Они совершенно растерялись, происшедшее казалось им сверхъестественным.
      Что и говорить. Это было эффектно. Ни один театральный режиссер не сделал бы лучше.
      Ивон лежал без сознания, а потому ничего не видел и не слышал. Беник и Жан-Мари остолбенели от ужаса и застыли с вытаращенными глазами, не в силах произнести ни слова.
      Только Генипа сказал совершенно спокойно:
      - Смотри-ка! Да ведь это Синий человек. Здравствуйте, месье.
      - Месье Феликс! Живой и невредимый!
      - Я, кажется, вовремя! - Знакомый голос эхом разносился под сводами сталактитовой пещеры.
      Заметив, что Ивон все еще недвижим, парижанин бросился к нему.
      - Негодяи!.. Если он убит, я вас всех прикончу!
      Выхватив нож из рук насмерть перепуганного колдуна, который не отваживался выбраться из воды и так и сидел посреди озера, стуча зубами, парижанин одним махом разрезал веревки, опутывавшие тело мальчика.
      Слабый вздох вырвался из детской груди, затем еще и еще.
      - Он жив! Благодарение Господу! - радостно воскликнул Феликс. - Теперь разберемся с остальными.
      Паталосы столпились в углу грота, объятые страхом. Они не могли понять, кто этот человек в лохмотьях, с синим лицом, синими руками, синей грудью, проглядывавшей сквозь разорванную рубашку. Индейцы приумолкли, не решаясь говорить или двигаться. Они стояли как вкопанные, держа в руках горящие факелы. Картина была величественная.
      Но бакалейщика вовсе не волновало произведенное им впечатление. Он, не обращая внимания на застывшую толпу, направился к пленникам, разрезал веревки, не забыв при этом и Уаруку. Пес вилял хвостом и жалобно визжал.
      - Месье Феликс!.. Месье Феликс!.. - вопили матросы, не веря своим глазам.
      - Он самый! Собственной персоной! Синий человек, как верно заметил Генипа. Привет, друзья мои. Эй, Ивон!
      Мальчуган тяжело сполз с гранитной глыбы. Он только теперь немного пришел в себя. Обертен протянул ему руки. Увидев своего любимца, Ивон, рыдая, бросился к нему в объятия.
      Изумление индейцев еще более усилилось. Не было сомнений, что Синий человек, упавший с неба, это дух-покровитель пленных: взрослых, детей и даже собак. Против сверхъестественных сил не пойдешь. Ничего не останется, как прикусить языки, затянуть потуже пояса и забыть о деликатесах.
      Тем временем колдуну удалось выбраться из воды. Парижанин увидел того, кто намеревался зарезать Ивона.
      - Это колдун? - справился он у Генипы.
      - Да.
      - Погоди, мерзавец, я научу тебя уважать человека вообще, а белого особенно. Ты, братец, нуждаешься в хорошей трепке, и я ее устрою, чтобы всей твоей подлой шайке неповадно было.
      Француз, не долго думая, схватил старика за грудки и принялся хлестать по щекам, да так, что тот заголосил, как обезьяна-ревун.
      Хлоп!.. Хлоп!.. Звенели пощечины. Затем "дух-покровитель" закатил такую оплеуху негодяю, что краснокожий повалился на землю.
      - Еще не все! - продолжал бакалейщик. - В глазах этих олухов ты важная птица. Так я собью с тебя спесь. Шарлатан! А ну сбрасывай свою мишуру!
      Феликс что есть силы рванул лохмотья с дрожащего колдуна и забросил в озеро. Оставшись без мантии*, недавний властитель умов выглядел как ощипанная курица.
      ______________
      * Мантия - широкая длинная одежда, надеваемая поверх другого платья.
      Синий человек обратился к паталосам:
      - А вы что рты разинули? А-ну, быстро! Я голоден, мне нужен хороший обед! Одна нога здесь, другая там!
      Так как индейцы не поняли ни слова, пришлось повысить голос. Безрезультатно!
      - Ах так! Вы хотели перерезать горло моим друзьям... Я подоспел в нужный момент и, должно быть, так изумил вас, что вы окаменели!.. Считаете меня высшим существом? Ну что ж, прекрасно! В таком случае я приказываю, а вы обязаны подчиняться. Не то устрою такую головомойку, какой свет не видывал - головомойку века.
      - Но позвольте, месье Феликс, - вмешался Жан-Мари, - дело может принять плохой оборот. Они вас убьют.
      - Еще чего! Будь спокоен, матрос! Нам терять нечего. Пан или пропал! Синий цвет, кажется, впервые сослужил мне верную службу. Нельзя упускать шанс. Эй, Генипа!
      - Слушаю.
      - Кто здесь главный?
      - Вы, - ни секунды не колеблясь, ответил Знаток кураре.
      - Да-да, конечно, - улыбнулся Синий человек, - но я спрашиваю, кто главный среди индейцев.
      - Вот этот. - И Генипа указал на вождя.
      - Ах, значит, ты... Так вот, приятель, строй своих в колонну и веди.
      Окончательно сбитый с толку вождь вновь ничего не понял. Тогда Феликс вырвал у него лук и принялся стегать по спине, приговаривая: "А ну, рысью!" - и показывая туда, где был выход из грота.
      Индеец взвыл от боли, завертелся на месте и попытался было сбежать. Однако парижанин вовремя спохватился.
      - Спокойно, мой мальчик, - сказал он, ухватив вождя за длинные космы. Мне нужен проводник, а не дезертир. Иди не спеша и не вздумай хитрить, а то ноги переломаю.
      - Гром и молния! - восторженно провозгласил Беник. Его восхищала самоуверенность бакалейщика и удивляла покорность предводителя людоедов. Он так с ними управляется, словно у него за спиной сотен пять лихих морячков.
      Величественным жестом Синий человек подозвал к себе своих товарищей, не забыв и Уаруку, который, ощерившись, рычал на паталосов. Затравленный, взлохмаченный вождь топтался тут же.
      Генипа, поняв, что паталосы совершенно растеряны и ничего не смыслят в происходящем, бросил им несколько фраз на диалекте, объяснив, чего хочет Синий человек. И сразу, как будто по мановению волшебной палочки, все зашевелилось, колонна тронулась и скоро достигла первого грота, где женщины и дети уже начинали волноваться.
      Еще недавно свирепые и грозные, а теперь печальные и униженные каннибалы медленно брели, опустив головы, не смея взглянуть в глаза своим женам и отпрыскам.
      Дикари покорно привели Синего человека и его друзей в деревню, посреди которой возвышалась одинокая хижина. Феликс прямиком направился туда и остался доволен ее внутренним убранством. Особенно порадовали его полдюжины ружей, развешанных по стенам, и великолепные гамаки.
      - Мы здесь будем кататься, как сыр в масле, - сказал он, удобно устраиваясь в гамаке.
      Вождь произнес несколько слов. И хотя невозможно было понять, чего именно он хочет, стало ясно, что краснокожий пытается выразить слабый протест.
      - Что нужно этому негодяю?
      - Это его хижина, - перевел Генипа.
      - Вождь - это я! - возразил торговец колониальными товарами, перефразировав известное изречение Людовика XIV:* "Государство - это я!" Кстати, вождю необходимы телохранители, а телохранителям нужно оружие. Беник, друг мой, если вам не трудно, снимите, пожалуйста, эти винтовки и возьмите одну себе, а остальные раздайте Жану-Мари и Ивону.
      ______________
      * Людовик XIV - французский король из династии Бурбонов (1638 - 1715).
      - Есть, командир! - отчеканил боцман, привыкший беспрекословно выполнять приказы.
      - Генипа, ты должен знать, где у них хранятся боеприпасы. - Феликс старался ничего не упустить.
      - Да, месье. Порох вон там, в тыквах, пули в сумках.
      - Давай-ка все это сюда! Отлично! Беник, возьмите порох! Проследите, чтобы оружие было в полной готовности; стреляйте в первого, кому вдруг вздумается самовольничать.
      - Есть, командир! Оружие не первоклассное, старье... Но при случае сгодится.
      - Скажите, Жан-Мари, ведь вы немного знакомы с их бытом, откуда у этих мерзавцев ружья?
      - Думаю, обменивают их у португальцев на алмазы и золотой песок.
      - А почему же у Онсы и его племени нет винтовок?
      - Потому что паталосы живут в золотоносном районе. И алмазов здесь тоже хоть отбавляй.
      - Понятно! Значит, вы утверждаете, что у них есть связь с белыми?
      - Прямо или через посредников, но связь существует.
      - То есть, вы хотите сказать, что оружие им могут продавать и другие индейцы?
      - Так точно! Но я все же думаю, что они непосредственно связаны с откупщиками.
      - Эта версия меня больше бы устроила. Пока они не успели опомниться и я считаюсь божеством, хорошо было бы выйти на белых. Ну, ладно! Пора и перекусить. Генипа!
      - Да, месье!
      - Займись-ка провиантом! У них тут чем-то аппетитно пахнет.
      - Это вкусно: рыба с бататами.
      - Что может быть лучше, тащи!
      Синий человек и его товарищи окончательно освоились и принялись за еду.
      Поужинав, Феликс сыто потянулся, отодвинул котелок с остатками пищи и обратился к Генипе, который стал его правой рукой:
      - Отнеси чего-нибудь пожевать этому истукану, что торчит там с кислой миной, и будь начеку.
      Предводитель паталосов затравленно поглядывал на Синего человека.
      Еще бы! Ведь он запросто разделался с колдуном, а теперь хозяйничал в деревне, да что там, в хижине самого вождя! И боги не покарали его! Стало быть, Синему духу придется подчиняться. Вождь смиренно принял из рук Генипы объедки, с невероятной жадностью проглотил их и остался стоять где стоял. Он походил на безвестного просителя у царских покоев и был счастлив уже тем, что повелитель не забил его до смерти, а лишь высек для острастки.
      - Теперь, - объявил Синий человек, обращаясь к Генипе, - хочу наградить тебя. Отныне будешь носить титул колдуна племени. Собери-ка ко мне сюда этих презренных!
      - Я... колдун?
      - Мой колдун! Ведь я здесь хозяин, не так ли? Нужен же мне свой колдун?
      - Конечно, месье.
      - Собери всех: мужчин, женщин, детей, стариков, молодежь. Хочу сказать им кое-что, а ты будешь переводить.
      - Да, месье.
      - Друзья мои! Поверьте, нет худа без добра. И вы в этом скоро убедитесь. Жан-Мари подал мне замечательную идею... просто золотую идею! С завтрашнего дня начнем претворять ее в жизнь. Доверьтесь мне, а я позабочусь о вашем благополучии.
      ГЛАВА 4
      Ничему не удивляйся. - Собственники. - Мы будем богаты. - Поход на золотое поле. - Желтая земля. - Еще одно месторождение. - Разведка. Азарт. - Аркабасы и их промышленное использование. - Таланты Жана-Мари. Двадцать франков из десяти килограммов песка. - Синий человек кривит губы. Жан-Мари нашел выход. - Они будут богаты.
      События последнего времени должны были, без сомнения, приучить наших героев ко всяческим сюрпризам. Если есть на свете школа, где быстро и на всю жизнь можно научиться следовать известному завету древних: ничему не удивляйся, - так это девственные леса Бразилии. Самого наивного человека они превратят в закоренелого скептика, и потом уже никакие непредвиденные обстоятельства не смогут его изумить.
      Но даже несмотря на то, что французы успели привыкнуть к проделкам переменчивой судьбы, апломб* Синего человека, дерзкое поведение и тем паче последние слова не могли не поразить его друзей.
      ______________
      * Апломб - самоуверенность.
      Свалиться как снег на голову в самый разгар людоедовой оргии уже невероятно. Оскорбить, ощипать, опозорить и в довершение всего поколотить колдуна, чей авторитет в индейском племени непререкаем, и того пуще. Навязать этому отнюдь не благодушному народу свою власть - о таком и подумать страшно. Но самое удивительное то, что человек, едва не попавший на вертел*, а затем на ужин изголодавшимся индейцам, сам, наевшись до отвала, заявляет: "Предоставьте мне свободу действий, а я позабочусь о вашем благополучии". Уму непостижимо! Это казалось невообразимым.
      ______________
      * Вертел - металлический прут, при помощи которого держат дичь над огнем.
      Оцепенение, в которое привело туземцев появление Синего человека, возрастало. Кровожадные людоеды стали покорными и смирными. Тигры превратились в газелей, волки - в овец.
      Парижанин разгуливал по деревне, ел, руководил, спал, пил, приказывал. Все, чего он хотел, о чем рассуждал и что делал, считалось единственно верным и правильным. Ему подчинялись во всем, а он, олицетворявший, подобно русскому самодержцу, церковную и светскую власть, царствовал безраздельно. Никому и в голову не приходило протестовать. Наоборот, каждый только и смотрел, как бы предупредить желания Синего человека, пусть даже самые нелепые, самые несуразные.
      Опозоренного колдуна заменил более достойный - Генипа. А бывший вождь сделался мойщиком посуды, только бы находиться поблизости от Лазурного Бога, на которого он взирал с подобострастием и блаженной улыбкой.
      Синий человек любил чистую посуду и не удовлетворялся тарелками, вылизанными собачьими языками. Подобное сибаритство* явно свидетельствовало о его божественном происхождении.
      ______________
      * Сибаритство - жизнь в роскоши, безделии.
      Беник и Жан-Мари отыскали прекрасно изготовленный индейцами табак и целыми днями наслаждались им, заявляя, что все к лучшему в этом лучшем из миров. Звезды второй величины, они нежились в лучах славы Синего человека. Боцман и бывший сержант стали кем-то вроде министров - естественно, без портфеля*.
      ______________
      * Министры без портфеля - здесь: они не обладали настоящей властью.
      Ивон, которому нечем было заняться, тратил все свое время на изучение языка паталосов. К тому же юнга уже сносно владел луком.
      Что касается Уаруку, то он не слишком злоупотреблял своим положением собаки колдуна, однако не преминул изгнать из деревни своих сородичей. Для него сделали миску из бутылочной тыквы, как человеку. Пес чрезвычайно гордился этой привилегией.
      Короче, Синего человека и его друзей чтили, обожали, боготворили.
      Они жили среди паталосов уже две недели. Это было монотонное времяпрепровождение. Между тем Обертен думал лишь о том, чтобы использовать свой престиж* на благо товарищей. Он припомнил золотую лихорадку, которая охватила его недавно, в глазах еще стояли россыпи драгоценных самородков. Феликс понимал, что его слабых возможностей и даже сил четверых друзей не хватит для того, чтобы выжать из месторождения все возможное. Поэтому он и старался полностью завладеть деревней и умами ее обитателей. На сей раз необыкновенный цвет кожи сыграл ему на руку. Парижанин подумал: