– И как долго… э-э… ты ее знаешь? – холодно осведомилась я.

Ральф присел на краешек стола.

– Примерно столько же, сколько ты знаешь Джоша.

Что называется, удар под дых. Я так растерялась, что даже начала бормотать какие-то слова оправдания. Но затем сумела взять себя в руки и вновь испытала облегчение. Завесы секретности больше не существовало. Мне не придется унижаться и признаваться. Однако… кто же, интересно, ему сказал?

– Откуда ты знаешь? – осторожно спросила я.

Ральф рассмеялся и встал. Подошел к плите и начал готовить себе кофе.

– Разве мы с тобой того сорта люди, что умеют скрывать истинные чувства?

Я промолчала. Пусть говорит. Интересно, что скажет дальше.

– Помнишь ту вечеринку? Ну год назад, когда вы устроили нечто вроде новоселья в лавке? Я увидел тебя… Увидел вас обоих. Вы стояли рядом и смотрели друг на друга. Прямо так и прожигали взглядами, словно лазерными лучами. Точно хотели сжечь одежду… И потом… с тех пор ты сильно переменилась.

Господи, какая же я дура! Думать все эти месяцы, что веду тайную двойную жизнь!..

– Ну а ты? – спросила я. – Где ты ее встретил?

Ральф окинул меня снисходительным взглядом:

– Хизер тоже была там. Ты просто не помнишь. Еще бы тебе помнить, когда ты была так занята…

Я поплотнее запахнула на себе халат и глубоко вздохнула.

– Так это была та женщина, которую ты лапал в темноте за титьки, а на следующее утро сказал, что был пьян и ничего не помнишь?

Ральф кивнул:

– Я солгал.

На лице его сохранялось все то же невозмутимое выражение. Я возмущенно фыркнула:

– Господи Боже! И когда же ты ее трахнул?

– Да прямо на следующий день. Теперь уже во мне закипело возмущение:

– Ну и мерзавец же ты, Ральф! Я ждала целые месяцы… Мне хотелось сказать: «Готова поспорить, тебе ни разу не доводилось трахнуть ее в аэроплане, делающем мертвую петлю!» Но вместо этого я напустила скорбный вид и строго сказала:

– Знаешь, Ральф, есть все основания полагать, что наш развод станет самым цивилизованным за всю историю разводов. А теперь мне хотелось бы услышать… до того, как мы начнем обсуждать, кто будет жить здесь и кому достанется в наследство подарок твоей матери, ванночка для птиц… Словом, я хочу знать одно: что такое могла дать тебе эта женщина Кларидж, чего не могла дать я? Она что, стимулирует твой мыслительный процесс? Готовит лучше? Очень внимательна и заботлива к тебе? Лучше в постели?..

Какое-то время он молчал, затем отпил глоток кофе.

– Сказать по правде, – выдавил он наконец, – она просто не такая. Ты слишком хорошая.

Я растерялась:

– Что ты хочешь этим сказать?

Ральф пожал плечами:

– Да ничего, только это. В этом смысле она тебе в подметки не годится.

Я недоуменно смотрела на него:

– Ты что же, хочешь сказать, она по сравнению со мной просто сучка? Но ты ее тем не менее любишь? А что, если бы я все это время дралась с тобой, унижала, устраивала скандалы и сцены, превратила бы твою жизнь в сущий ад, имела бы кучу любовников, то ты бы…

Теперь уже Ральф смутился.

– Нет, не совсем то, – сказал он. – Хизер вовсе не такая уж сучка и мерзавка. Просто у нее бойцовский нрав. Мы много спорим. Ругаемся…

– И тебе это нравится? Тебе действительно нравится?

Он не ответил. Но я поняла. И была ошеломлена своим открытием. Стало быть, все это время я вела себя неправильно. Я заблуждалась, думая, что в браке главное – это покой, мир и гармония. Сглаживала острые углы, создавала атмосферу любви. Поддерживала, как могла, мужа и все такое прочее. Облегчала ему жизнь. Господи, да все эти годы я была заботливой и преданной женой, поступала так, как пишут в хороших книжках, а на самом деле мой муж хотел совсем другого. Ему хотелось жить на минном поле! И внезапно я почувствовала себя страшно робкой, застенчивой, трусливой и скучной. Но ведь Джош… он вовсе не считал меня таковой, во всяком случае, я искренне надеялась на это. Напротив! Джош считал меня опасной, возбуждающей, непредсказуемой, упрямой. Всегда пылающей страстью, всегда готовой зажечь этим пламенем любого мужчину. И я такая, такая, хотелось крикнуть мне.

– Так, значит, ты считаешь, что я слишком хорошая, да, Ральф? – Окинув его яростным взором, я вылетела из кухни. – Ну тогда знай! Я вовсе не такова! – крикнула я с лестницы сверху вниз. – Ни черта подобного! Мне нужен развод! И НЕМЕДЛЕННО! И чтоб ты убрался из этого дома, ясно? Немедленно, СЕЙЧАС ЖЕ!..

На работу я опоздала, что было очень некстати. Гейл так и кипела от возмущения, потому что ни я, ни Кэролайн до полудня не появились. И объяснять, что у нас имелись на то уважительные причины – я в трансе, потому что только что выгнала мужа, Кэролайн в трансе, потому что ей светит сойтись со своим мужем, – было просто бесполезно. Гейл не видела в том ничего смешного или занятного и призывала всех ирландских святых обрушить на наши головы разные напасти.

Но Кэролайн не слушала ее. Она выясняла отношения с Имонном. Весь смысл ее пылкого монолога сводился к тому, что налицо ошибка компьютера. Имонн же, в свою очередь, не слушал ее. Его гораздо больше удручал тот факт, что ночью в наше отсутствие кто-то пробрался в офис и пытался влезть в Купидона. Он сидел за столом, встряхивая рыжей шевелюрой, и нежно похлопывал компьютер по боку.

– Господи! Прямо подумать страшно, что эти гады могли влезть в частную жизнь половины правительства, – бормотал он.

К счастью, Имонн загодя предпринял кое-какие меры предосторожности. Забраться в компьютер не так-то просто, объяснил он. Так что вряд ли произошла утечка самой важной информации.

– Наверняка дело рук этой гребаной протестантской прессы! – прошипела Гейл.

Сперва она набросилась на Кэролайн, обвиняя ее в том, что она забыла вчера включить систему сигнализации. Затем переключилась на меня – оказывается, я законченная эгоистка и мои личные дела волнуют меня куда больше, чем жизнь королевских особ. Потом вдруг вспомнила, что Имонну не положено знать о наших связях с дворцом, и гнев ее тут же переключился на всю нацию в целом, которую она называла «шайкой гребаных протестантских лицемеров», заслуживших все, что выдала им ИРА. Тут уж взвилась Кэролайн и стала обзывать ее тупой ирландкой и климактеричкой, после чего Гейл разрыдалась.

Чуть позже, когда страсти немного поутихли, я вдруг запаниковала. Неужто мы своими руками подводим дело к еще одному Уотергейту? Или же то будет для нас Ватерлоо? В любом случае ясно: некто вознамерился влезть в наш компьютер, стало быть, произошла утечка информации. И этому некто стали известны истинные цели визитов принцессы. Ясно как дважды два.

– А почему обязательно пресса? – заметила я. – Наверняка существуют и другие люди, мечтающие залезть в наш компьютер.

– Да, и таких людей полно! – подхватила Кэролайн. – То вполне могла быть одна из наших жертв. Ну, скажем, человек, которому не терпелось узнать об идеальном партнере. В наших списках полно неограненных алмазов! – Она засмеялась. – А может, это Патрик? Боже, представляю, какой это был для него удар!.. А возможно, даже люди из дворца.

Чем больше мы размышляли об этом, тем очевиднее становилось, что пресса тут ни при чем, поскольку пресса и без того не оставляла нас вниманием. Они постоянно крутились поблизости. Нас останавливали на входе. Неотступно следили за каждым шагом принцессы. В газетах только об этом и пишут. Маленькие шалости леди Ди – просто детский лепет по сравнению с этим.

Нет, здесь поработал кто-то другой…

– Да будет вам! – вдруг заявила Кэролайн. – Разве это так уж важно? Нет, а лично мне кажется, это из дворца, точно вам говорю!

И она вновь принялась бормотать о Патрике и о том, как оскорблена была,, узнав, что является для него идеальной женщиной.

Но мне не нравилось, что за нами следят и что источник этой слежки неизвестен. Словно тебя преследуют призраки, которых ты не видишь. Я вздрагивала всякий раз, когда звонил телефон, и избегала брать трубку, опасаясь услышать в ней низкий и глухой угрожающий голос. Затем как-то все же сняла и услышала в ней в точности такой голос. Одна знакомая фотомодель спрашивала, может ли она принести платье от Сен-Лорана. Жизнь брала свое.

Хуже всего то, что Кэролайн уже почти закончила обработку данных по королевской чете, и через несколько дней мы должны были узнать, кто же заменит принцессу. Ну если не конкретное лицо, то хотя бы психологический портрет женщины, которая является идеальной парой для принца. Отсчет времени уже пошел. При этой мысли я содрогнулась и принялась судорожно соображать, в какую бы страну эмигрировать.

Нет, один разумный поступок в тот день я все же совершила. Позвонила Ральфу на телевидение и извинилась за утренний скандал. И сказала, что он может пока остаться дома. По крайней мере до тех пор, пока мы не сядем и не решим вместе, кто где будет жить. И надо сказать, что я почувствовала себя гораздо лучше, особенно после того, как Ральф сказал, что ужасно извиняется, что вел себя просто отвратительно и провокационно и что для всех нас страшно важно – не так ли? – расстаться по-хорошему, потому как затронуты интересы Рейчел. Тут я решила, что это Ральф, а не я был всегда «слишком хорош», и что именно по этой причине я влюбилась в Джоша, которого слишком хорошим не назовешь. А потом, положив трубку, весь остаток дня думала только о Джоше. Мечтала о том, как и где мы будем жить, как буду каждый день просыпаться рядом с ним, спать бок о бок с ним, заниматься любовью, когда только захочется. Но тут пылкие мои мечтания были прерваны появлением Рейчел. Она размахивала у меня перед носом листком бумаги и спрашивала, кто это разбрасывает по дому такие странные записки, «Спокойной ночи, дорогая!», причем почерк не похож ни на папин, ни на мой.

Наличие использованного презерватива было объяснить куда проще.

Я занималась с какой-то страшно занудной и капризной клиенткой, как вдруг в магазин вошел Джош. Сердце у меня остановилось. Затем я швырнула костюм от Ланвен женщине, а сама бросилась в объятия Джоша. Покупательница возмутилась, Кэролайн воскликнула: «Боже мой, Анжела!», а Гейл рявкнула, чтобы она заткнулась.

Типичный поступок для Джоша, любителя устраивать мне сюрпризы. Я ждала его не раньше чем через два дня. Он похудел, сильно загорел и выглядел старше – так всегда бывает, когда люди худеют. Черт с ними, с этими покупательницами и с Кэролайн!.. Я уткнулась носом ему в шею, а он обнял меня и держал крепко-крепко. Не помню, что я говорила, что сказал он. Он был здесь, со мной, а это самое главное! От него пахло теплом и дорогой.

По всей квартире Джоша были раскиданы вещи. На полу, на стульях и столах. Чемоданы. Пакеты. Чехлы от камер. Рюкзаки. Пальто. Дорожный несессер. Оказывается, он побросал все как попало и сразу же поспешил вниз, ко мне.

– Боялся не застать тебя…

Я нежно провела кончиками пальцев по его щеке. Колючая, небритая.

– Но ведь это ты удрал от меня! Или забыл?

Я взяла его руки и положила их на грудь. Потом прикоснулась к продолговатому шраму на шее… Вот пальцы сбежали ниже, под рубашку, и я прижалась к нему всем телом. Мне хотелось смеяться. Хотелось заняться с ним любовью.

– А я тебе кое-что привез, – с улыбкой сказал он и нежно разжал мои руки. – Кое-что нарядное… Но только одно условие, – он скорчил строгую мину, – ты будешь носить это без ничего, ясно?

И он наклонился и неспешно начал расстегивать на мне блузку, затем – бюстгальтер, юбку. Потом стянул колготки и трусики, снял туфли. Ушел минут на пять, а я так и стояла совершенно голая. Затем он вынул у меня из волос заколки. Пряди темной волной упали на плечи и грудь. Я дрожала от возбуждения, словно внутри какие-то чертики поселились.

Секунду Джош не сводил с меня глаз, затем сунул руку в карман и достал маленькую кожаную коробочку. Открыл и вынул из нее двумя пальцами кольцо. Снова заглянул мне в глаза, взял за левую руку.

И надел кольцо на безымянный палец.

– Подойдет? – тихо спросил он.

Кольцо было золотое, с тремя темными опалами. Я взглянула на него, потом – на Джоша. Но лицо его расплывалось, глаза у меня были полны слез.

– Я хочу тебя!.. – прошептала я и дотронулась до его щеки. – Сейчас!

Он стягивал одежду, а я гладила и целовала его. Затем мы опустились на пол и стали заниматься любовью среди беспорядочно разбросанных по комнате вещей.

Казалось, я совершенно забыла о том, что существует специальный язык любовников. Язык молчания. О, как он прост! Это разговор глаз и прикосновений, изредка прерываемый каким-нибудь коротеньким словом. Еле слышный шепот на ухо, тихий, легче, чем само дыхание: «Да?» – «Ты уверена?» – «Да». – «Скоро?» – «Да, да!» – «Хорошо».

Наконец я очнулась. Оперлась на локоть и погладила его по животу.

– Скажи мне, Джош…

– Что сказать?

– Все, что хочешь.

– Что в голову придет?

– Да.

– Все же чертовски неудобно лежать на этом полу! Я рассмеялась.

– Я люблю тебя, Джош!

– Я рад.

Я склонилась над ним и дотронулась пальцами до его губ.

– А неудобно тебе по одной причине. Ты хочешь побыстрее оказаться в спальне.

Он приподнялся, коснулся моей груди.

– Я так изголодался по тебе… Целых два месяца! Нет, даже больше.

Я всматривалась в его лицо.

– Обещаешь? Он кивнул.

– А ты?

– Тоже. Обещаю. Он обнял меня, и мы лежали в полной тишине. До тех пор, пока где-то в отдалении часы не Пробили три. Я уже привыкла быть дневной любовницей. И в то же время отчаянно хотелось провести с Джошем всю ночь. Лежать рядом, обнаженными, просыпаться, засыпать снова… Господи, подумала я, как я влюблена, как бешено хочу этого мужчину! Как это страшно и одновременно прекрасно!..

– Мне пора, – сказала я.

Джош наблюдал за тем, как я одеваюсь.

– Два месяца, а она уже меня покидает! – с улыбкой произнес он. – Решила подкармливать маленькими порциями, да?

Я опустилась на колени и поцеловала его.

– Все получишь сполна. И тогда я обо всем тебе расскажу.

Он схватил меня за руку.

– Хотя бы вкратце! В двух словах для начала.

– Ну хорошо, – ответила я. – Отчет за два месяца. Параграф номер раз: мы с Ральфом разводимся. Параграф номер два: да, я согласна жить с тобой! Третье: хочу познакомить тебя с Рейчел и страшно этого боюсь. Четвертое: внизу у нас творятся жуткие вещи, когда я скажу, кто наша последняя клиентка, ты поймешь. Параграф пять: я страшно люблю тебя, просто сама удивляюсь, до чего люблю! И, ах да, шестое: советую тебе что-нибудь накинуть, потому что в любой момент может заявиться Стелла Нил. Войдет и вдруг решит, что двух романов недостаточно. И тогда мне придется убить и тебя, и ее.

Весь следующий день Кэролайн поделила между компьютером, должным выдать окончательный результат по королевской чете, и упреками в мой адрес – за то, что я не сказала ей раньше о Джоше.

– Знаешь, Анжела, ты просто змея! – ворчала она. – Скрывать от меня такое все эти месяцы! К тому же ты замужняя женщина! – Тут я расхохоталась. – Почему ты мне ничего не сказала?

– Да потому, что не хотела услышать в ответ, что Джош перетрахал всех твоих подружек. И что я полная дура, если вообразила, что это надолго.

– Но ведь так оно и есть!

– Спасибо, Кэролайн. Ты все поняла.

Судить о том, что именно поняла Кэролайн, всегда было трудно. Подобно многим людям, делающим вид, что им плевать на условности, на деле она сама страшно от этих условностей зависела. И открытие, что она, Кэролайн, является идеальной парой для Патрика, пробило изрядную брешь в броне презрения, которым она всегда отгораживалась от него. Это было легко заметить уже по тому, как она сразу же впадала во мрак, стоило упомянуть об этом. Она даже перестала издеваться над его четырехдюймовым членом – кстати, сей факт, как я подозревала, был точно такой же выдумкой, как и то, что ее гонщик из Рима являлся обладателем трех яиц. Кэролайн вела себя смело, когда чувствовала за спиной опору и защиту. И в истории с Джошем и со мной ее больше всего огорчало то, что она была реальной, что я действительно собираюсь за него замуж, что готова даже рискнуть семьей и благополучием дочери. Вся показная рисковость Кэролайн была не более чем притворством. К тому же она знала: всегда найдется человек, готовый выручить ее, если дела будут совсем уж плохи. Иметь связи, подобные тем, что существовали у Кэролайн, означало: в какое бы рискованное предприятие она ни пустилась, всегда отыщется какой-нибудь член ее обширного клана со спасательной лодкой наготове. И благополучно доставит ее до берега и высадит – с бокалом водки с тоником в руке.

– Джош, конечно, ужасно сексуален, – ворчливо произнесла она. – Одолжишь его как-нибудь на вечерок, а, Анжела? Ну не откажешь ведь ты лучшей подруге, верно? Я что, я сама всегда пожалуйста! Можешь взять моего Патрика, когда захочешь. – Она рассмеялась. – Нет, тебе, наверное, это не понравится. – И она вздохнула. – Ну и ладно!

Мы сидели у нее в саду. Она курила сигареты с «травкой». Нет, они ей не так уж и нравятся, но иногда попробовать можно, верно? Особенно если это запрещено.

– Ну а как же Рейчел? – лениво спросила она.

Я ответила, что завтра поведу ее знакомиться с Джошем. И страшно боюсь этой встречи. Почему это, интересно, во всех научных трудах о разводах объясняется все, кроме самого главного – как лучше знакомить дочь с новым любовником?

Кэролайн расхохоталась.

– Не знаю! Мне, слава Богу, еще не приходилось этого делать… Разве что однажды, когда Саманта как-то вернулась из школы пораньше и застала меня в постели с моим врачом. И я начала лепетать какую-то чушь, будто бы он измеряет мне пульс. Не думаю, что она поверила. – Выпустив изо рта густой клуб дыма, она щурясь смотрела на меня сквозь сизую завесу. – Но дети – создания куда более прочные, чем кажутся на первый взгляд. Мы ломаемся. А от них все отскакивает, как от стенки.

Я подумала, что сломать особу, подобную Кэролайн, не так-то просто.

Наутро я встала пораньше и принялась готовиться к важной встрече. Что делать, если Рейчел возненавидит его с первого взгляда? В научных трудах об этом тоже умалчивалось. Магдалена еще не приехала, поэтому отвозить Рейчел в школу пришлось мне. А заодно предупредить учительницу, что сегодня я хочу забрать дочь пораньше, что мы собираемся на утренник. Я надеялась, что утренник – вполне уважительная причина, и сначала женщина взирала на меня с меньшим неодобрением, чем обычно. Но затем, когда я сказала, что пришлю за Рейчел такси, на лице ее в тот же миг отразилась классовая ненависть. Выражение его словно говорило: если уж вы можете позволить себе такси, почему бы не отдать дочь учиться в дорогую частную школу?

Мне не хотелось впадать в снобизм и доказывать ей, что я – женщина работающая, а не какая-нибудь бездельница. Не сказала я также, что истинной целью этого маленького культурного мероприятия является знакомство Рейчел с моим любовником и его дочерью Джессикой. Я уехала из школы, полная дурных предчувствий, и всю дорогу репетировала фразу: «Знакомься, Рейчел, это дядя Джош».

Я ехала на работу. Было десять тридцать, когда я вошла в лавку и обнаружила, что Гейл пребывает в крайне возбужденном состоянии. Рыжие волосы окончательно вышли из-под контроля, а одежда выглядела так, словно она уже осуществила свою мечту – ухаживать за курами в Уиклоу.

– Слава тебе Господи, ты здесь! – воскликнула она.

В магазине находились всего две покупательницы, они спокойно занимались своим делом, и я никак не могла понять, чем вызвано волнение Гейл.

– Зайди в офис, ради Бога! – шепнула она. – Это Кэролайн…

Тут я перепугалась уже не на шутку. А что, если Кэролайн перебрала по части наркотиков и теперь у нее галлюцинации? Что, если она решила скорее убить Патрика, чем стать его идеальной спутницей? Что, если она влезла в долги ради «Адюльтуров» и оказалась без средств к существованию?

И я сломя голову бросилась в офис. И увидела Кэролайн. Она совершенно спокойно восседала перед компьютером с сигаретой в одной руке и телефонной трубкой в другой. Ни Карен, ни Имонна видно не было.

Увидев меня, она кивнула и улыбнулась. И продолжила разговор, глубоко затягиваясь сигаретой.

– Тогда отмени и все дела! – услышала я. – Ты должна быть здесь, ясно? И никаких возражений… Нет, сегодня утром, потому что прием состоится завтра вечером. И мы должны сделать все, чтобы ты выглядела неотразимой!.. Ладно, в полдень, я все сама тебе покажу. Потом пообедаем вместе, тогда и расскажу вкратце… Ну, насчет прикида и прочего. Дел полно… Да, запишись в парикмахерскую к Ники Кларку, пусть подберет правильный образ… Да, хорошо, научу тебя манерам, если ты считаешь, что это необходимо… Прекрасно! Ладно, пока! Только смотри не опаздывай!..

Она бросила трубку и снова глубоко затянулась сигаретой.

– Ничего себе начало утра! А ведь еще одиннадцати нет.

– Что, черт возьми, происходит, Кэролайн? – спросила я. – Гейл сходит с ума. И где Карен с Имонном?

Кэролайн небрежно отмахнулась:

– Я дала им отгул на весь день. Теперь слушай меня внимательно, только не падай! Господи, еще так рано, но до чего ж хочется выпить!.. – Она подошла к шкафчику и в нерешительности остановилась. – Нет, пожалуй, сегодня лучше не буду.

Я села в кресло и взглянула на Кэролайн. Выглядела она невероятно довольной собой. Сидела, постукивая пальцами по компьютеру, мурлыкая какую-то мелодию, и нарочно медлила с ответом. Решила, видно, помучить меня.

– Так вот! – важно объявила она наконец. – Только не пугайся. Купидон окончил свою работу и выдал идеальную женщину для принца. И знаешь, кто она? Попробуй догадайся! – На губах ее играла загадочная усмешка. – Черная. Рост шесть футов. Модель, настоящая красавица!

И она так и покатилась со смеху. Я сидела, растерянно моргая, но в конце концов выдавила:

– И ты… приняла это всерьез?

Кэролайн, похоже, удивилась.

– Ну конечно! Почему нет? Когда это наш Купидон ошибался? Разве что в моем случае…

– Но…

Тут вдруг я поняла всю бесполезность возражений. Спорить с Кэролайн смысла не было. Если уж она твердо вознамерилась пуститься в эту авантюру, остановить ее не сможет никто.

Оказывается, целый ряд действий она уже предприняла. Немедленно позвонила во дворец по личному телефону принцессы. Было девять тридцать утра, и она выложила все, как есть, и добавила: решать ей. Нет, здесь никаких проблем не возникнет, уверила меня Кэролайн. Пока что все идет как по маслу. Кэролайн утверждала, что поняла это сразу, едва увидев молодую женщину, которая на днях пришла в магазин сдавать платье. Мы с Гейл были в офисе и возились с Купидоном. Женщина оказалась моделью с Ямайки. Совсем молоденькая, едва за двадцать. Невероятно красива. Просто черная богиня! Шести футов росту, может, даже больше. Эдакая прекрасная дикарка. Приехала в Англию в надежде достичь пика в карьере фотомодели. Но вместо этого собирается взлететь куда как выше! Вот что рассказала Кэролайн принцессе. Довольно бестактно с ее стороны, со смехом добавила она.

Кэролайн умолкла, потянулась, точно сытая кошка, и прикурила новую сигарету.

– И, о, Анжела! – продолжила она. – У нее совершенно изумительное имя! Далила, представляешь? Ну разве не потрясающе? Только вообрази… ее королевское высочество Далила, герцогиня… э-э… Нет, это должно быть какое-нибудь страшно экзотическое английское графство, тебе не кажется? Возможно, герцогиня Индийская… Да она сотворит с королевским домом настоящее чудо! Расшевелит их наконец. Вообрази, в Балморале танцуют брейк вместо всех этих ужасных рилов 76! Джаз-банды в Виндзорском парке!.. Карнавалы в Сандринхеме 77! Регги 78 в Бук-хаусе 79! Повсюду курят марихуану. Уж не говоря о потомстве. Да, она разогреет холодеющую кровь династии Ганноверов. Господи, Анжела, у нас даже может появиться новый принц Эдуард, черненький!

Последняя мысль так вдохновила Кэролайн, что она уже без тени колебаний устремилась к буфету и налила себе щедрую порцию водки с тоником.

– Вообще-то по такому поводу полагалось бы выпить ямайского рома, – пробормотала она. – Но только у нас его нет.

Затем с бокалом в руке она вернулась на прежнее место и уселась с выражением глубочайшего удовлетворения на лице.

– Короче, – сказала она, – я спросила у ее высочества, возможно ли уговорить принца встретиться с этим божественным созданием. Есть ли у нее на сей счет какие-либо идеи? И знаешь, оказалось, есть! Выяснилось, что она патронирует какую-то международную баскетбольную лигу… Только не спрашивай меня, что это, я в них ни черта не разбираюсь! Но все складывается как нельзя лучше. Из Вест-Индии только что прибыла команда, и для ее членов завтра вечером состоится прием в отеле «Савой», который она, естественно, намерена посетить. Так что может быть лучше? Сам принц – парень спортивный, играет в гольф… Кстати, не знаешь, гольф сильно отличается от баскетбола? Кажется, да. Ладно, не важно, в любом случае она обещала вытащить его на этот прием. Говорит, что он страшно любит выпить на халяву. Ну и кто еще, как ты думаешь, окажется на этом приеме и будет размахивать ямайским флагом! Правильно, красавица Далила, разодетая в пух и прах! Ну и я, разумеется, чтобы представить ее принцессе. А уж потом ее высочество улучит момент представить девушку мужу. Ну, сама понимаешь, дружба народов, интересы Общего рынка, все такое прочее. И бац – дело в шляпе! И к дьяволу баскетбол! И наш Купидон снова принимается за дело!

Короче, Кэролайн была как нельзя более довольна собой. И ничто в ее поведении не свидетельствовало об опасности, что тут можно и обжечься. Похоже, для нее не существовало опасений. Кэролайн относилась к тем женщинам, которые, взявшись задело, нисколько не сомневались, что смогут довести его до победного конца. И, судя по моему опыту, ей практически всегда это удавалось. Наверное, подумала я, фаворитки французских королей – Диана де Пуатье или мадам де Помпадур – были наделены той же непоколебимой самоуверенностью. То были женщины, контролирующие корону, пусть даже сами они ее не носили.

И я отправилась в лавку, размышляя о том, что мои проблемы – предстоящая встреча Рейчел с Джошем – просто смешны по сравнению с этим, пусть даже для меня они и выглядят страшно серьезными и почти неразрешимыми.

К своему удивлению, я обнаружила, что буря утихла и Гейл успокоилась. И впала в задумчивость. Мы тихо и мирно проводили время, обслуживая посетителей и перевешивая костюмы и платья на вешалках.

– Знаешь, что я скажу тебе, Анжела, – заметила вдруг Гейл, когда торговый зал на минуту опустел. – Вот возьми, к примеру, меня. Я замужем за магазинным воришкой, а предыдущий муж у меня был взломщиком. И все равно, даже несмотря на все это, никак не могу выбросить из головы, что на свете существует такая штука, как уважение к таинству семьи и брака… Не думаю, что Господь Бог одобрит то, что мы тут вытворяем последние несколько месяцев. Точно тебе говорю!

Должно быть, на лице моем отразилось удивление. Вот уж неожиданное признание! Гейл подошла и положила мне руку на плечо.

– Нет, не думай, тебя я не виню, дорогая. Ни чуточки, честное слово! Все мы знаем, такие вещи случаются, верно? Так уж устроена жизнь. Вся штука в том, что иногда это заводит тебя куда не надо, вот и все…

Теперь я пребывала уже в полном замешательстве.

– Чего это вдруг на тебя нашло, а, Гейл? – спросила я.

Она молча пожала плечами. Потом подошла к окну и стала смотреть на площадь.

– Знаешь, я тут сидела и размышляла над жизнью. Вообще-то такое редко на меня находит… И вот к какому выводу пришла. Ты расстаешься с Ральфом, наша леди Кэролайн просто из кожи лезет вон, придумывая, под каким бы предлогом расстаться с Патриком. И все это время мы только и делаем, что разрушаем чужие браки, причем с молниеносной скоростью. А там, на улице, посмотри, прекрасный весенний день! Распускаются листочки, цветочки, птички поют и все такое прочее… – Она умолкла, потом обернулась и взглянула на меня. – И мне кажется, что я, черт побери, беременна!

Не успела я даже ахнуть, услышав эту новость, как дверь распахнулась и на пороге возникло прекрасное видение. Призрак царицы Шебы 80. Он вплыл в лавку в отливающем золотом облачении. Ноги у девушки начинались от пупка и после долгого путешествия оканчивались парой туфель на платформе. Волосы были гладко зачесаны назад и убраны в пучок, из которого торчала огромная булавка, украшенная панцирем черепахи. Лицо словно выточено из драгоценной породы дерева, и освещала его пара огромных черных глаз, взгляд которых, казалось, разом впитал комнату и все происходящее в ней. Скулы были настолько высоки, что на них можно было установить две кофейные чашечки, а шея такая длинная, что на нее можно было вскарабкаться только с помощью пожарной лестницы. Леггинсы, мелькавшие в разрезах золотой туники, украшал рисунок в виде ощерившихся в оскале леопардов.

Короче, она была просто сногсшибательна.

– Миссис Аппингем? – спросила она густым и сладким, словно патока, голосом.

– Вы, должно быть, Далила, – пролепетала я, чувствуя себя рядом с ней просто толстой карлицей. – Миссис Аппингем вас ждет. Она там, в соседнем помещении. Входите, прошу.

Я провожала ее глазами. Никогда не доводилось мне видеть столь царственной походки. Она ступала словно цапля по отмели.

– Господи Боже, это кто ж такая? – спросила Гейл, когда девушка удалилась. Прекрасное темнокожее видение, возникшее в лавке, на время затмило даже мысль о собственной беременности. И вдруг она вытаращила глаза и разинула рот. – О нет… Не хочешь ведь ты сказать… Нет, этого просто быть не может! Или может? О святая Мария! – И Гейл, возведя взор к потолку, принялась ерошить рыжие волосы. – Святая Мария… – повторила она, тряся головой и медленно опуская руки к груди, словно собиралась принять молитвенную позу. Но руки ползли все ниже и остановились на животе. И прикрыли его, точно защищая находившийся в нем плод. Секунду-другую она мрачно и молча взирала на меня, затем вдруг воскликнула: – Ни хрена себе! Ну и дела! – И громко расхохоталась.