Глава 12

КОРОЛЕВСКИЕ ИГРЫ

– О Господи!.. – простонала Гейл, пряча лицо в ладонях. – Господи! – повторила она. – А я-то, гребаная республиканка…

Я промолчала. Даже Кэролайн не произносила ни слова. Я переводила взгляд с нее на Гейл. Затем выглянула из окна на улицу – в надежде увидеть там джентльмена из дворца. Может, он все еще стоит у входа, глазея на вывеску в виде моей фигуры в платье с расстегнутой молнией и соображает, что же доложить ее королевскому высочеству. Я поморщилась. Он даже не назвал своего имени. Утешало одно: мы никогда больше не увидим и не услышим его, это уж точно.

Но на улице его, естественно, не оказалось. Я обернулась к Гейл и Кэролайн. Обе они сидели точно оплеванные. Несколько минут в комнате царила напряженная тишина, затем Кэролайн закурила еще одну сигарету, а у Гейл возникла потребность почесать в затылке. Через стенку из магазина доносились голоса Имонна и Карен. Интересно, кому и что они продают? О, ну почему, почему не ограничились мы торговлей нарядами? Зачем нам понадобилось влезать в судьбы и жизни других людей, что за кретинская идея, откуда она только возникла? Затем я вспомнила, что идея принадлежала мне.

Я сделала усилие и постаралась взять себя в руки.

– Послушайте, я до сих пор в это не верю! – заявила я, глядя на Гейл и Кэролайн. – То есть я хочу сказать, это наверняка чья-то идиотская шутка! Ну сами подумайте! Точно вам говорю, просто шутка и все! – Тут я сделала паузу, ожидая соответствующей реакции. Но ее не последовало. Я снова сделала над собой усилие и рассмеялась. – И если вдуматься хорошенько, то просто блестящая шутка! Сама идея хороша… О Господи, подумать только, ведь мы едва на нее не купились! Только не говори, что ты – нет, Кэролайн.

Кэролайн по-прежнему не произносила ни слова.

– Вообразите себе, – продолжила я, игнорируя обступившее меня со всех сторон недружелюбное молчание. – Что, интересно, рассказывает он сейчас своим дружкам? Наверняка сидят где-нибудь в кафе за углом и животы надрывают от смеха. Они наверняка держали пари, как вам кажется? «Слабо кому-нибудь из нас войти в это брачно-разводное агентство, так разрекламированное в газетах, и заявить, что он из дворца?» И что… герцогиня якобы отчаянно нуждается в нашей помощи, поскольку ее брак с младшим сыном королевы превратился в сущий кошмар! Да чтоб члены королевской семьи когда-нибудь пошли на такое… это же полный абсурд!.. Но вообще-то он здорово выступил, не находите? Прекрасный спектакль. Весь этот его лощеный вид, полная конспирация. Никаких имен, произнесенных вслух, вы заметили? Нет, наверняка у него с собой был портативный магнитофон, и он записал весь разговор, чтоб дружки поверили, что мы клюнули на эту удочку. Интересно, кто он на самом деле? Агент по торговле недвижимостью? Журналист? Может, из «Прайвит ай»?

Теперь Кэролайн не сводила с меня злобного взгляда:

– Кончай трепаться, Анжела, слышишь? Он из дворца.

Я осеклась.

– Но, Кэролайн, ведь именно ты приняла его за торговца стиральным порошком, разве нет?

Кэролайн не ответила. Гейл, хмурясь, смотрела на нее.

– Откуда это, черт подери, тебе известно, что он из дворца? – спросила она и раздраженно взъерошила волосы.

На лице Кэролайн возникло загадочное выражение.

– О, так… одна-две вещи, о которых он проговорился. Вещи, которые никто другой не может знать.

– К примеру?

Кэролайн отвернулась. Сильно затянулась сигаретой. Ей никогда не доводилось выступать в роли допрашиваемой.

– Вам этого не понять, – коротко бросила она.

Возможно, Кэролайн вовсе не хотела нас обидеть. Она говорила правду, только в свойственной ей непримиримой манере. Тут уж взбрыкнула Гейл:

– Дерьмо все это! Большая куча дерьма!.. Тогда откуда же ты у нас все знаешь? Или делаешь вид, что знаешь? – Гейл приняла позу прачки, стояла, уперев руки в бока, и, сверкая глазищами, смотрела на Кэролайн. Затем рот ее скривился в усмешке: – Может, потому, что тебе доводилось там бывать?

Кэролайн, по-прежнему отвернувшись от нас, смотрела в окно.

– Да… представьте… доводилось. И часто, – ответила она.

Затем взяла свою сумку и, виляя бедрами, зашагала в лавку – с таким видом, точно весь мир теперь может отдыхать. Мы с Гейл обменялись яростными взглядами и последовали за ней. Гейл, громко пыхтя, топала по ступенькам.

– Сучка!.. Строит из себя благородную! – шипела она.

Весь день мы были заняты. Кэролайн то входила, то выходила. Покупательниц, которые слишком долго возились, выбирая наряды, она предоставила моим и Гейл заботам, а сама, под предлогом того, что ее ждет очередная клиентка или что ей нужно провести срочные переговоры по «Адюльтурам», ускользала в соседнее помещение. Слово «Адюльтуры» она произносила нарочито громко – к изумлению нескольких дам, перебиравших в корзине шарфики.

Несмотря на твердое убеждение Кэролайн, что мужчина тот был действительно прислан из дворца, я пыталась утешиться тем., что, повидав нас троих один раз, он уже никогда больше не вернется. Даже с первого самого непрофессионального взгляда становилось ясно, что дамочки, подобные нам, не слишком соответствуют меркам, которые может предъявить ее королевское высочество. Скорее наоборот. О Господи, но этот тип… он даже взял с собой одну из наших карточек с рекламой «Зачем дожидаться смерти? Расставайтесь прямо сейчас!». Я представила, как он стоит перед герцогиней в своем костюме с Савил-роу 72. Молчит, потом откашливается и заявляет следующее: «Простите, мадам, но… э-э… мне кажется, это не совсем соответствует нуждам вашего высочества… Э-э… то есть я хочу сказать… они не профессионалы… э-э… скорее просто магазин готового платья, мадам, причем поношенного. Возможно, ваше высочество, вы были просто дезориентированы этой рекламой… Я мог бы предложить вам одного очень знающего психиатра из Девоншира, с которым ее величество королева имела случай консультироваться в связи с проблемами другой ее невестки и по поводу проблем с пищеварением у…»

При мысли об этом я улыбнулась. Судя по хмурому выражению на лице Гейл, она думала о том же. Кэролайн, оправившись от первоначального потрясения, вновь обрела уверенность в себе и держалась как ни в чем не бывало. Сновала из лавки в офис и обратно, что-то мурлыкая под нос. Зная Кэролайн, я была уверена: она уже репетирует интервью с ее королевским высочеством, готовится задавать выворачивающие душу вопросы в наиболее удобоваримой для особ королевских кровей форме. И мне уже почти хотелось, чтобы наша дворцовая «миссия» состоялась – хотя бы просто для того, чтоб услышать, как Кэролайн перемывает косточки королевским особам за джином с тоником.

– Чего это ты улыбаешься, Анжела? – подозрительно спросила Гейл, выписывая квитанцию и с такой силой нажимая на перо, что бумага трещала.

– Да вот, подумываю о том, не повесить ли нам на дверь табличку «По указу ее королевского величества», – ответила я.

Тут наконец сквозь хмурые облака, весь день затенявшие лицо Гейл, проглянуло солнышко.

– А где лучше повесить эту хреновину, как думаешь? – И она усмехнулась. – Под этим твоим голым изображением, что ли? Самое место! А может, попросить Рика, чтоб он слазил наверх и прилепил нечто вроде фигового листка на твое причинное место? Ты как?

Ну, слава тебе Господи, Гейл наконец повеселела. Правда, время от времени, когда покупателей поблизости не было, она снова принималась ворчать, вспоминая, какие вопросы задавал нам этот тип из дворца.

– Вот сучий выродок! Хрен с горы! Имел наглость спросить, какая у меня квалификация! Какие, видите ли, университеты я посещала! Бог ты мой! И это я, которая продавала майки с битлами в Ливерпуле! И тебя, которая сохла в этом задрипанном банке в Ипсуиче! И Кэролайн с этими ее несколькими классами, на один больше, чем у леди Ди! Квалификация, дипломы!.. Интересно, где он сам получил диплом, выучился лизать королевские задницы?.. Надо было спросить.

Покупатели слышали обрывки этих откровений. Затем пришло наконец время закрывать магазин. Кэролайн ушла раньше, намереваясь закатить грандиозный скандал в банке «Куттс» – за отказ открыть счет на имя компании «Адюльтуры». Имонн, подслушавший ее телефонный разговор, клялся и божился, что никогда никто на его памяти еще не говорил так с управляющим банком. Карен тоже пребывала в полушоковом состоянии, хотя, возможно, то было продиктовано слишком пристальным вниманием со стороны Имонна к ее особе.

Вечер стоял по-весеннему теплый и тихий. Я ехала домой вдоль реки, по набережной. Специально избрала более длинный путь, чтобы успокоиться созерцанием реки, неспешно несущей свои воды к морю. У берега в лужице грязи стояла, точно часовой, цапля. Флотилия уток медленно плыла в никуда. Вдали река сворачивала к западу, отливая серебром в лучах заходящего солнца. Несколько гребцов в маленьких двухвесельных лодках походили издали на скользящих по воде насекомых. На парапете там и сям виднелись согбенные фигуры рыбаков.

Как много должно сойтись случайных и незначительных на первый взгляд деталей, чтобы создать пейзаж такой умиротворяющей силы и красоты. Я поняла, что воспринимаю это умиротворение с особой остротой, поскольку в жизни моей не было в настоящее время никакого покоя. Странное чувство… И если бы в душе у меня царили мир и покой, то всю эту раскинувшуюся передо мной картину я воспринимала бы не более чем повседневно наблюдаемую обыденность, а мысли мои были бы заняты самыми обыденными и простыми вещами – что сготовить на ужин, чего из одежды не хватает Рейчел, куда отправить ее на каникулы летом, какие весенние цветы лучше посадить в саду. Банальность и умиротворенность простых каждодневных дел… И в то же время меня завораживала незатейливая прелесть этого пейзажа. Мне хотелось обнять его, присвоить себе, всегда держать под рукой, чтобы он освещал пути и тропинки в той новой неведомой жизни, которую я собиралась начать. Экзальтированное состояние души, в котором я пребывала, заставляло взглянуть на эту жизнь по-другому. Будущее возбуждало, влекло – сколько прекрасных возможностей оно открывало, сколько опасностей позволяло избежать! Как уныла и сера жизнь тех женщин, для которых надежда утратила свой заманчивый блеск, счастье – свой вкус и аромат. Не теряй их, тихо сказала я себе. Пусть тридцатый год твоей жизни превратится в рай на земле, а не сводится к одним домашним хлопотам.

Люди, пробегавшие трусцой по мосту, удивились бы, узнав, чем вызвана моя улыбка. Тем, что, возможно, в данный момент муж мой трахает свою кудрявую блондинку, а мой любимый мужчина карабкается по Великой китайской стене. Они наверняка не сочли бы это поводом для улыбки. Но ведь они не знали того, что знала я! Что мой любимый скоро вернется ко мне навеки и что мой муж скоро уйдет из моей жизни навсегда.

Кэролайн сидела и перепрограммировала досье на Патрика, когда раздался этот телефонный звонок. Сперва я подумала, что ошиблись номером или же какие-то нелады на линии – треск, щелчки, долгое молчание, затем какие-то отдаленные голоса беседовавших друг с другом людей. Я уже собралась повесить трубку, как вдруг сдержанный мужской голос спросил:

– Леди Аппингем? – Я рассмеялась и ответила, что, по моим сведениям, ее еще не посвятили в сословие пэров и что нет, это не миссис Аппингем. Это Анжела Мертон, и чем могу помочь?

Ответа не последовало. Гейл, перебиравшая какие-то счета, подняла глаза и проворчала громко:

– Кто это, черт бы его побрал?

Но тут мужской голос прорезался снова:

– Тогда говорить будут с вами, миссис Мертон. И в трубке зазвучал женский голос:

– Это миссис Мертон?

Легкое придыхание, с каким она произносила мое имя, заставило меня почему-то насторожиться.

– Да, пока что вроде бы так, – весело ответила я.

По ту сторону трубки повисло недоуменное молчание. Затем бездыханный голос прорезался снова:

– Миссис Мертон, с вами говорит фрейлина…

Тут голова у меня пошла кругом. Я вдруг поняла, что это вовсе не шутка, и страшно заволновалась. Стало быть, это совсем никакое не недоразумение, и репутация «Предприятия „Прикид“» такова, что к нам уже обращаются за консультациями из дворца. За советом, как разрушить брак королевских особ… Господи, да нам никогда живьем из этого не выбраться! О Боже мой, ну почему я не осталась дома готовить тушеных цыплят для Рейчел и Ральфа, а потом всей семьей прогуливаться по парку! Я бы могла найти место с неполным рабочим днем, ну, допустим, печатала бы какие-нибудь письма для викария. Или, к примеру, брала бы уроки по изготовлению керамических изделий в местной школе искусств. И вот вместо всего этого меня приглашают содействовать развалу дома Виндзоров, после чего имя мое навечно войдет в список предателей типа Иуды, Понтия Пилата, Гай Фокса и так далее. Я невольно содрогнулась, слушая бездыханный голос, объяснявший, каким именно образом ее королевское высочество узнала о нашем заведении и выразила желание увидеть нашу коллекцию нарядов, если, конечно, этот визит возможно организовать после закрытия магазина для публики.

– Возможно ли это устроить, миссис Мертон?

В любой момент, когда вам будет удобно! – услышала я свой собственный голос. – У нас очень широкий выбор туалетов! – Туалетов! Это слово звенело у меня в голове уже после того, как я повесила трубку. О Господи Боже, так вот что ей нужно! Меня захлестнула волна радостного облегчения. Ну конечно! После всех этих подлых клеветнических нападок и упреков со стороны прессы по поводу экстравагантности стиля жизни герцогини и ее пристрастия к дорогим развлечениям, естественно, она хочет продемонстрировать народу, что в глубине души является скромницей, ничуть не гнушаясь одежды из «секонд-хенда». Иными словами, она стремится создать новый образ! Образ женщины, которая взошла на вершину Эвереста лишь в целях благотворительности, лишь с тем, чтоб посещать голодающую Эфиопию, ну или, скажем, какое-нибудь аналогичное жуткое место, где ее так часто фотографируют.

Это же так естественно – комиссионная одежда из «Прикида»!

– Знаешь, Гейл, это действительно из дворца, – сказала я, когда магазин ненадолго опустел. – Кэролайн была права, никакой это не обман и не шутка! Все по правде. Однако брак здесь ни при чем. Герцогине всего-то и нужно, что взглянуть на наши тряпки! – Тут я невольно рассмеялась.

Гейл была несколько озадачена. И вопросительно взглянула на Кэролайн – не замеченная мной, она поднялась снизу и стояла, опираясь рукой о перила и насмешливо и презрительно глядя на меня. Ах, как хорошо был знаком мне этот взгляд!

– Одежду! – откликнулась она и громко расхохоталась. – Как же, как же! Поношенные платья и костюмы!.. Анжела, дорогая, ты из какого века? Ты на каком свете находишься? – Откинув светлые волосы со лба, она присела на край стола и принялась болтать ногами. И продолжала взирать на меня все с тем же насмешливо-презрительным выражением. – Боже, что за дура! Вообразить, что ее королевское высочество могут всерьез интересовать поношенные тряпки! Девочка моя дорогая, известно ли тебе, что содержание этой леди составляет триста тысяч фунтов в год, что она живет во дворцах и замках, что она успела повидать весь мир, познакомиться со всеми королями и президентами! И ты всерьез вообразила, что она явится в Елисейский дворец на встречу с госпожой Миттеран в прикиде, который последний раз видели на какой-то старой кошелке на скачках в Эпсоме? Чтоб потом над ней смеялась вся мировая пресса? Ну не будь же ты такой дурой, умоляю, Анжела! Гейл закивала в знак согласия.

– М-м-м… – Вот и все, что я могла ответить на это. А что еще можно было ответить?

Кэролайн соскочила со стола и налила себе водки с тоником. И немедленно перешла к делу.

– Неужели вы всерьез вообразили, – сказала она, – что этот шут гороховый явился к нам из дворца с целью выяснить наше отношение к панталонам от Крисси Клайна и Джанет Риджер? Это же просто предлог, и ослу понятно! Предлог! Может, она даже самой королеве рассказала о наших тряпках, но это прикрытие. Дворец всегда жил и живет интригами и тайнами. Только так там и можно выжить. Этой женщине нужны вовсе не наши платья! Нет, черт возьми, она хочет выбросить своего муженька на свалку! – Кэролайн расхохоталась. – Вернее, найти кого-нибудь, кто его подберет.

Про себя я молилась лишь об одном: «Господи, сделай так, чтобы наша Кэролайн не оплошала в таком важном деле!»

В магазине появились покупатели, говорить мы больше не могли. Мы дождались закрытия, дождались, пока Имонн с Карен не уйдут домой, и провели совещание в офисе. Гейл впала в глубокое уныние, бормотала нечто на тему о том, что хочет вернуться в Уиклоу и разводить там кур. Я же, полная дурных предчувствий, воображала себе королевскую немилость, обвинение в государственной измене, заточение в Тауэр, где нам троим предстоит окончить свои дни в Кровавой башне. Да нет, наверняка существует закон, запрещающий заниматься такими вещами, принятый еще в XII веке и до сих пор не отмененный. С другой стороны, Кэролайн пребывала в прекрасном настроении. Она сообщила, что собирается перепрограммировать данные по Патрику, и уверена, что на сей раз все обязательно получится, и что сперва ей надо разобраться с этим делом, а уж потом, освободившись, полностью сосредоточиться на клиентке королевских кровей.

– Просто еще одна несчастная женщина с придурком мужем! – небрежно заявила она. – Поцеловала принца, бедняжка, а он превратился в лягушку! Кстати, о Патрике… Как вы думаете, может, подарить ему такой специальный аппарат для растягивания члена, а?

Гейл, похоже, дошла до белого каления. Принялась теребить и ерошить свои огненные волосы. Я посоветовала Кэролайн отнестись к делу серьезнее.

– Но я и отношусь, – возразила она.

– Ладно! – решительно заявила вдруг Гейл и приняла позу прачки. – Прежде всего надо решить, что делать с этими сопляками, Карен и Имонном. Ведь они потом разнесут сплетни по всему городу. А у нас респектабельное агентство, нам следует заботиться о своей долбаной репутации! Особенно теперь, когда мы связались с королевской семьей. Мы не можем рисковать и допустить, чтобы мой сексуально озабоченный племянник и эта шлюшка с ленточкой вместо юбки провалили бы все дело.

Как всегда в минуты волнения, ирландский ее акцент тут же выпер наружу, и она, упиваясь своим остроумием, явно повеселела. Тучи рассеялись, перспектива выращивания кур в Уиклоу уже не казалась такой заманчивой.

– Наверное, им просто не надо ничего говорить, – заметила я. – Все равно главные события будут происходить после закрытия магазина, когда их нет.

Казалось, проблема была решена, но тут Кэролайн заявила, что для работы с компьютером ей все равно понадобится Имонн. Стало быть, весь вопрос в том, как сохранить в тайне имена знатных клиентов – и это при том, что нам придется ввести в компьютер самые интимные подробности их жизни.

И она нежно щелкнула Купидона по боку.

– Но это же очень просто! – заявила я. – Дадим им вымышленные имена, вот и все. Самые обычные.

Глаза Кэролайн расширились, она фыркнула:

– Ты хочешь сказать, имена типа Гэри и Дебби? Ну это же полная тупость! Все сразу раскроется! Только представьте себе: «А теперь скажите мне, Дебби, когда вам впервые пришла в голову мысль породниться с членом королевской семьи?» Или: «А где Гэри впервые вас трахнул, Дебби, в Букингемском дворце или в Балморале?» Имонн, конечно, дурак, но не до такой же степени! – Кэролайн взглянула на меня и прищелкнула языком. – Попробуй выдать что-нибудь другое, Анжела.

Я почувствовала, что во мне закипает раздражение.

– А может, сама приложишь немного ума, Кэролайн? – резко заметила я. – Если тебе, конечно, известно, как это делается.

Кэролайн была готова взорваться, но тут Гейл грохнула кулаком по столу.

– А ну вы обе, заткнитесь, ясно вам?

То был глас матери-настоятельницы. Кэролайн глубоко вздохнула и развернулась к компьютеру. Да, Патрику явно придется теперь не сладко.

И тут вдруг зазвонил телефон. Я схватила трубку.

– Миссис Мертон? В шесть тридцать в следующий четверг вполне устроит ее высочество… – произнес знакомый бездыханный голос.

Письмо от Джоша пришло из Сингапура.

Я почти каждый день заходила в его квартиру проверить, нет ли какой весточки. Теперь спустя несколько недель молчания надежды уже почти не было, и пустота квартиры как бы символизировала пустоту моей жизни. Я должна была убеждать себя в том, что все еще нужна ему, что он вернется и все у нас пойдет по-прежнему.

Мне вспоминался бюстгальтер, который я как-то нашла у его постели. Интересно, сколько бюстгальтеров осталось валяться на полу гостиничных номеров Дальнего Востока за все те недели, что он отсутствовал? Господи, как-то подумала я, население Китая составляет свыше миллиарда, половина, должно быть, приходилась на долю женщин. Даже если исключить тех, что похожи на маленьких морщинистых обезьянок, одетых в рабочие комбинезоны, все равно остается чертова уйма женщин, блудниц с раскосыми глазками, которые будут просто счастливы предложить свои услуги одинокому мужчине с Запада, который может увезти их туда, где можно носить приличную одежду и иметь сколько угодно детей. И я ревновала к ним всем и одновременно смеялась над собой.

О, как же хотелось, чтобы Джош наконец вернулся! Чтобы мое существование вновь стало похожим на жизнь.

И почти ни разу, зайдя в квартиру, я никого там не заставала. Хотя почта была аккуратно сложена на столике, некоторые конверты вскрыты, и я знала, что Стелла, его агент, заходит сюда регулярно. Я твердила себе: не суй нос в чужие дела, и все равно совала. Читала записки от Стеллы с отчетами о том, что она сделала то-то и то-то, оплатила счета, отказалась от каких-то заказов, пометила галочкой те предложения, которые показались ей интересными. Одним из последних оказалась работа по рекламе купальников. В записке Стеллы упоминалось имя знаменитой английской фотомодели и предполагаемое место съемок – Таити. Боже, подумала я, надо проследить за тем, чтобы он от него от– казался. Сперва половина женского населения Китая, теперь – самая красивая девушка Англии. О Господи, ну почему ты надоумил меня влюбиться в фотографа?

А что, если Стелла любит его до сих пор? И вот я стала вчитываться в каждое слово в этих записках, пытаясь уловить хотя бы намек на интим, хотя бы упоминание о том, что между ними что-то было. Ведь у них был не один роман, целых два!.. А затем, ничего не обнаружив, чувствовала себя едва ли не разочарованной.

Как-то утром я зашла пораньше и обнаружила в квартире Стеллу. Она держала пачку писем и просматривала одно из них. Я, немного оробев, сказала:

– Привет, – а потом спросила, нет ли новостей от Джоша.

Стелла засмеялась.

– Нет, конечно, нет! – ответила она, опуская письма на стол. Снова, как и в тот последний раз, когда мы виделись, я почувствовала: она дает понять, что знает Джоша лучше меня. – Никто не получает никаких новостей от Джоша, пока он отсутствует. Хотите кофе?

Не дожидаясь ответа, она направилась на кухню – с таким видом, точно то была ее собственная. Возможно, один из романов развивался у них здесь, подумала я. А может, и оба! Стелла стояла, повернувшись ко мне спиной, и готовила кофе. И я подумала: как, должно быть, часто Джош смотрел на нее вот так же, стоя в дверях и любуясь ее фигурой и осанкой, прекрасными густыми волосами с рыжеватой искоркой. Она держалась так спокойно и самоуверенно, зная, что я нахожусь позади, распираемая желанием задать ей миллионы вопросов. И уверенная, что у нее есть ответы на все.

– Вот только, кажется, молока нет, – не оборачиваясь, заметила она.

Я собрала все свое мужество:

– А вы здесь… когда-нибудь жили?

Она подала мне чашку кофе, на губах играло подобие улыбки.

– Нет! – Затем добавила уже жестче: – Не волнуйтесь, место не заразное.

Какое-то время единственным звуком в гостиной было лишь звяканье кофейных ложечек. Мне стало как-то не по себе. В манерах Стеллы сквозило явное недружелюбие, чего я не замечала прежде. Я не могла понять, вызвано ли то ревностью или какими-либо другими причинами. В ее присутствии я чувствовала себя молодой и глупой… И вот я снова собралась с духом:

– Можно спросить вас кое о чем, Стелла? Как вы считаете, я поступаю правильно?

Секунду-другую Стелла смотрела на меня, удивленно приподняв бровь.

– Не уверена, что настолько в курсе ваших дел, чтобы судить об этом, – ответила она, оперлась о подлокотник и скрестила ноги. Словно для того, чтобы показать, что они ничуть не хуже моих. Затем, взирая на меня с тем же безразличием, добавила: – Вот у вашего мужа, судя по всему, дела идут просто великолепно. Что, вероятно, значительно облегчает вашу жизнь.

Я почувствовала, что краснею. И тут все стало ясно. Я поняла, о чем она думает.

– Ему, может, и облегчает, – сказала я.

– Но не вам?

Я промолчала. Сидела и смотрела на нее. Ждала, что она скажет дальше. Она не совсем поняла, что я имела в виду. И тут я почувствовала, что беру над ней верх и что это ей совершенно не нравится.

– Однако, полагаю, с красивыми и преуспевающими мужьями всегда много хлопот, не так ли? – заметила она уже не столь холодным тоном. – Полно разного рода маленьких искушений… Мужчины не слишком умеют им противиться, верно? – Ах ты, сучка, подумала я. – Вроде бы и вы… тоже не прочь развлечься.

Пришло время пускать в ход тяжелую артиллерию.

– Я от него ухожу, – сказала я.

Я видела: она не знает, верить мне или нет. Нервно заерзала в кресле, выпрямила ноги, потом снова скрестила.

– Вот как?..

Секунду-другую я молча смотрела на нее. Потом улыбнулась:

– А с чего бы я тогда стала спрашивать у вас, правильно поступаю или нет?

Теперь Стелла уже почти совсем растерялась. И выражение ее лица несколько смягчилось.

– Ну а дочь? – спросила она. Еще одна попытка атаки.

– Заберу ее с собой, – ответила я.

Я сама себе удивилась. Откуда взялась такая уверенность? Стелла встала и прошлась по комнате – до журнального столика, на котором лежала почта Джоша.

– Что ж, – заметила она, тасуя пачку писем, точно колоду карт. Затем покосилась на меня: – Так вы действительно хотите знать, что я думаю по этому поводу?

– Конечно.

Стелла опустила руки на спинку кресла и всем телом подалась ко мне.

– Честно признаться, пять минут назад я думала, что речь идет о другом, – сказала она. – Теперь же… советую вам поторопиться. – Секунду она молчала, потом подошла к окну. – Видите ли, Джош уехал так надолго отчасти для того… чтобы попытаться забыть вас, – добавила она. – Вообще-то это я ему посоветовала.

Меня охватил ужас. Даже затошнило от страха. Едва удалось выдавить нечто вроде:

– Что?.. Что вы хотите этим сказать?

Стелла резко развернулась, подошла и села рядом со мной.

– Потому что мне казалось, вы просто играете с ним. Дома плохо, скучно, устали от мужа, хозяйства и все прочее. Нашли работу. Обзавелись любовником. Джош в этом смысле как раз то, что надо: сексуален, романтичен. И тем более всегда под рукой. Всегда трахнет, когда вам захочется, когда удобно вам. Вы же всегда можете вернуться к Ральфу и снова изображать счастливое семейство. Ну, возможно, с некоторым оттенком сожаления, потому что такого любовника, как Джош, еще поискать. К тому же у вас дочь, вы не можете пожертвовать ее спокойствием и счастьем, верно? Тут и Ральф вдруг становится знаменит. Кстати, просто удивительно, что успех делает с мужчиной!.. К тому же он добр да и не так уж плох в постели. Во всяком случае, вам есть что терять и за что держаться. И вот вы даете себе слово: никаких интрижек, никаких глупостей и романтических мечтаний. У мужчин это называется перебеситься… у женщин тоже такое бывает, только вы немного задержались в развитии. Вот что я думаю. Сами напросились.

Я в изнеможении откинулась на спинку кресла и воскликнула:

– Боже! Мне просто необходимо выпить!

Стелла усмехнулась и поднялась:

– Почему бы нет? Полдесятого утра, самое подходящее время…

Она подошла к буфету и достала бутылку водки.

– Тоник?

– Не важно! Все что угодно!

Она протянула мне бокал. Затем нагнулась, взяла портфель, стоявший у кресла, открыла, вытащила листок бумаги.