В девять выехали. Ика с Горошком и лирически молчаливая тетка — на заднем сиденье, Рыжий рядом с Жильцом — на переднем. Жилец гордился Капитаном и не скрывал этого.
      — Он, конечно, старичок, — приговаривал он, — скрывать нечего. Но еще молодец. Чувствуете, как тянет?
      Ика с Горошком только подтолкнули друг друга локтями: «Что, мол, ты там знаешь о нашем Капитане!»
      А Капитан, мурлыкая мотором какую-то песенку о пустынных шоссе, о пальмах, убегающих прочь, как страусы, о вкусе бензина и блеске цилиндров, мчался сквозь ночь.
      С тихим шумом убегали назад деревья, фары резали темноту.
      Ика и Горошек удобно откинулись и даже закрыли глаза, чтобы отдаться мыслям о каких-то совершенно неясных, туманных и чудесных вещах. О вещах, которые когда-нибудь придется вспомнить.
      — «А может быть, не вспомнить, — прошептал про себя Горошек, а открыть?»
      «Да, — тоже про себя сказала Ика. — Это надо еще продумать!»