Одно другого интересней

      Так она и сделала.
      — Ой! — вздохнула Ика.
      Это было что-то… что-то необычайно прекрасное. Что же это был за напиток? В нем смешался вкус каких-то наполовину знакомых и совсем незнакомых вещей. Жидкость была холодная, слегка шипучая и чудесно освежала.
      Но Горошек ничего не замечал. Он все еще с озабоченным видом склонялся над окном.
      — Солнце! — сказал он, глядя на маленький, ярко пылавший шарик, который, так же как и Земля, уменьшался с каждой секундой и вскоре стал просто одной из миллионов рассеянных по черному небу звезд. Разве что чуть поярче других.
      Только тогда Горошек посмотрел на Ику, которая, зажмурив глаза, смаковала чудесный напиток.
      — Ты что делаешь? — крикнул он. — Брось это!
      — И не подумаю.
      Он хотел вырвать сосуд у нее из рук, но она спрятала его за спину.
      — Во-первых, сядь, — сказала она.
      Сказала так спокойно, что он послушался. Ика сделала еще солидный глоток из розового носика.
      — Гляди, — улыбнулась она. — Бояться нечего!
      — Я не боюсь, — огрызнулся он. — Я просто осторожен.
      — Чудная вещь!
      — Потом выяснится — чудная или нет.
      Ика сделала большие умильные глаза.
      — Горошенька, — сказала она, — ты лучше не злись, а возьми вон ту, вторую бутылочку и попробуй.
      Он передернул плечами. Но, правду говоря, и от волнения и от жажды в горле у него пересохло не меньше, чем тогда в Сахаре. А второй округлый сосудик с такой же самой жидкостью стоял на столике — только протянуть руку. Что ж, пришлось протянуть руку и взять бутылку.
      А когда уж возле самых его губ сформировался необычайно аппетитный носик, Горошек безо всяких колебаний приложил его к губам.
      — Эй, хватит, — сказала Ика.
      Он оторвался. С трудом.
      — Что же это такое? — спросил он. — Мандариново-яблочновиноградный ананас или лимонно-малиновая груша?
      Ика весело рассмеялась.
      — Откуда я могу знать, что это такое? Я знаю одно — это чудесно!
      — Додумалась, — проворчал он, снова принимаясь за напиток.
      Глаза Ики блеснули.
      — К твоему сведению, до чего-то додумалась.
      — Гм… до чего именно?
      — Во-первых: сколько ни пьешь, а оно не убывает.
      — Что-о-о? — Горошек оторвался от своей бутылки и посмотрел на нее с комическим ужасом.
      — Верно, — шепнул он. — А во-вторых?
      — Тебе мало? Во-вторых…
      — Погоди! — перебил он ее резко.
 

 
      Видимо, ему пришла в голову такая важная мысль, что он позабыл даже про бутылочку. Он хотел поставить ее на стол. Но был так поглощен своими мыслями, что поставил бутылку мимо стола. И более того: даже не заметил, что сосуд не только сразу убрал свой носик, но, вместо того чтобы упасть на пол, осторожно и ловко сам стал на блестящую поверхность столика.
      Ика, правда, обратила внимание на то, что бутылочка самостоятельно взобралась на стол, но теперь ее это, в сущности, даже не удивило. Она подняла глаза на Горошка.
      — В чем же дело?
      А Горошек встал с кресла, повернулся к Ике и назидательно поднял вверх указательный палец.
      — Я додумался, что «во-вторых».
      — Ого!
      — Да будет тебе известно…
      — Я именно этого и хочу.
      — Да будет тебе известно, — повторил Горошек, важно усаживаясь в кресло, — что дело не так уж плохо.
      Ика презрительно пожала плечами.
      — Я это сразу поняла.
      — Сразу? — удивился Горошек. — А кто кричал «ой, мамочка»?
      — Подумаешь! — буркнула Ика. — Это все, до чего ты додумался?
      — Нет. Додумался до чего-то совсем другого.
      — Ну говори же, наконец!
      — Я считаю так, — говорил он, потягивая ананасно-лимонномандариновый напиток. — Тут есть две возможности. Первая — что мы попались в ловушку.
      — В ловушку? К кому?
      — К кому? Точно не знаю.
      — Я тоже, — фыркнула Ика.
      — А другая возможность такая, — невозмутимо продолжал Горошек, — что мы просто, ну как бы это сказать, получили приглашение.
      — Приглашение? От кого?
      — Точно не знаю, но…
      И тут он замолчал, загадочно улыбаясь.
      — «Точно не знаю»! — вскипела Ика. — «Точно»! Ох, и мастер ты болтать! А что ты знаешь не точно?
      — Одно я знаю точно, — сказал Горошек. — Очень важную вещь: лучше знать что-нибудь не точно, чем вообще ничего не знать!
      Ика отставила свою бутылку, встала и подошла к Горошку с таким видом, что он даже отодвинулся.
      — Ика, — сказал он осторожно, — главное — спокойствие. Только спокойствие может нас спасти!
      — Тебя ничто не спасет, — процедила она сквозь зубы, — если немедленно не скажешь мне все, что ты там выдумал.
      — Ну ладно, ладно, успокойся. Ты сядь, сядь!
      — Не сяду. Говори!
      — Ну вот… Куда мы именно летим — не знаю. Кто построил этот… этот шар, кто придумал такие светящиеся проходимые стены, такие бутылки… всякие штуки с этой гравитацией… тоже не знаю. Но…
      — Но?
      — Но думаю, — продолжал Горошек все с большей уверенностью, что все это построил и придумал кто-то такой, кто знает в сто или в тысячу раз больше людей. Тот, кто, скажем, имеет право смеяться над нашими ракетами и реактивными самолетами, как ты смеялась над телегой, запряженной волами, или над этим автобусом в Пулавах.
      — Гм, — произнесла Ика, усаживаясь рядом с ним, — Ты думаешь?
      — Думаю. И думаю еще вот что. Что это какие-то неслыханно мудрые существа. А раз они мудрые, то не могут быть злыми. Помоему, они просто должны быть очень добрыми. Недаром они заботятся о нас, как о своих гостях.
      — Погоди, погоди… — подозрительно сморщилась Ика. — Ты что думаешь — это какие-то добрые духи?
      — Духи? — прыснул он со смеху. — Деточка! Духов нет! Я сказал: существа. А как я должен был сказать? Люди?
      — Ну ладно, — согласилась она. — Существа так существа.
      — Ну, и они, — продолжал Горошек, — эти самые существа, обращаются с нами, как с гостями. С желанными гостями.
      — Ты уверен?
      — Уверен, — упрямо сказал он. — Это я почти точно знаю.
      — Откуда?
      — Оттуда, что у нас чудесный воздух, самый лучший на свете напиток, удобнейшие кресла. А хотя бы и то, что всюду у нас пол. Понимаешь, что это значит?
      — Что? — заморгала Ика.
      — То, — с торжеством закричал он, — что раз всюду пол, то мы никуда упасть не можем и на нас ничто упасть не может! Сто процентов удобства и безопасности. Скажешь, нет?
      Ика надолго задумалась. Потом посмотрела на Горошка, и во взгляде ее несомненно таилось восхищение. Вернее, даже не таилось. Наоборот!
      — Дай руку, — сказала она. — Честное слово, ты, наверно, прав!
      Горошек скромненько опустил глаза, но улыбка, то и дело появлявшаяся на его губах, вовсе не свидетельствовала об излишней скромности. Чтобы скрыть ее, он потянулся к овальному сосуду, в котором лежали незнакомые многоцветные фрукты. Его уже не удивило, что стенка сосуда сама открылась навстречу его руке.
      Взял в руку плод и откусил кусок.
      Он не сказал ни слова, только вздохнул. Но как вздохнул! При виде его закатившихся от восторга глаз Ика почувствовала такой аппетит, что сама не заметила, как схватила не то апельсин, не то персик и… ароматный сок потек у нее по подбородку, как у малыша из детского сада.
      — Смотри, измажешь кресло! — пробормотал Горошек с набитым ртом.
      Но было уже поздно. Ика, боясь запачкать свой светлый свитер, машинально нагнулась вперед, и струя сока брызнула прямо на выгнутую ручку кресла.
      — Срамота! — проворчал Горошек. — Видишь?
      Ика наклонилась над креслом. А потом… пренебрежительно пожала плечами.
      — Что «видишь»? Ничего не вижу.
      — Как? Там, наверно, пятно…
      — То-то и есть, что никакого пятна. Попробуй найди.
      Горошек с сердитым видом встал, подошел к креслу Ики и действительно ничего не обнаружил.
      — Как же так? — спросил он.
      Ика спокойно доела плод, а потом, вместо того чтобы вытереть руки платком, начала обтирать их об кресло.
      — Ну, знаешь, это уже верх… — грозно начал было Горошек, но запнулся и замолчал.
 

 
      Потому что это действительно был верх всего, что можно вообразить. Рука Ики не только вдруг стала сухой и чистой, но даже произошло нечто совершенно непредвиденное. «Вечное» чернильное пятно на среднем пальце правой руки — пятно, которое никогда в жизни не отмывалось, — теперь исчезло.
      — Да, это уже верх всего, — повторил Горошек.
      А потом, осененный внезапной мыслью, осмотрел подошву своих ботинок и, обернувшись, поглядел на левую штанину своих шортов, на которых еще с лета красовалось большое пятно от черники.
      — Да по… посмотри! — захлебнулся он от восторга. И подошвы ботинок были чисты, словно стекло после весенней уборки, а шорты? Словно только что из магазина!
      — Ого! — засмеялась Ика. — Это действительно верх всего: Горошек в чистых шортах.
      Горошек, не удержавшись, тоже засмеялся.
      — Нет, ты видала такое? Это просто какой-то гибрид пылесоса с химчисткой…
      — … с фруктовым магазином, кос… космическим кораблем и…
      — … и астрономической обсерваторией! — закончил Горошек, принимаясь за другой плод, бледно-салатного цвета, который таял во рту, как шоколадное мороженое, а вкусом напоминал нагретую солнцем, чудесную спелую землянику.
      Словом, на космическом корабле, воцарилось веселое, приятное настроение.
      Ребята удобно устроились в креслах друг против друга и то хихикали просто от радости, то болтали, как две сороки.
      Потом Горошек опять посерьезнел. Он встал и начал обходить все окна. Стоило ему остановиться возле какого-нибудь из них, матовая поверхность окна делалась прозрачной как хрусталь. В нем появлялась безграничная панорама Вселенной, черное космическое пространство, где, словно искры, летели мириады светящихся полосок.
      Нахмурившись, Горошек подошел к окну возле кресла Ики.
      Ика грызла, кажется, уже пятый плод. На озабоченную мину Горошка она посмотрела с иронией.
      Но, едва она тоже глянула в окно, ее хорошее настроение сразу испарилось. Ика вскочила.
      — Слушай, — шепнула она. — Что это — конец света? Почему нет звезд, а только искры и полоски? Он покачал головой.
      — Не будь ребенком, — сказал он. — Так и должно быть. Ведь мы так мчимся, что звезды мелькают у нас перед глазами.
      — Ага-а, — с облегчением вздохнула Ика. — Как деревья возле шоссе, когда машина делает сотню километров в час?
      — Угу.
      Самочувствие Ики снова улучшилось.
      — Так о чем ты беспокоишься?
      — О чем? — ответил Горошек таким голосом, как будто обращался к самому себе. — О том, что мы будем делать. Что нас ожидает?
      Ика серьезно посмотрела на него. Помолчав, сказала:
      — Не горюй. Придет время — узнаешь.
      Горошек пожал плечами.
      — Все-таки ты деточка! — И вдруг рассердился: — Разве ты не понимаешь, что мы здесь по сути дела, вроде пары ослов? Два доисторических существа… Невежды… Просто нули. Что мы вообще можем сделать? Ничего! Даже меньше!
      Но Ика не собиралась приходить в плохое настроение. И даже не рассердилась на Горошка, хотя в первую минуту глаза у нее сверкнули. Вы уже знаете — у них всегда бывало так: если один терял мужество, второй становился вдвое смелее, если один начинал колебаться, другой становился вдвое увереннее.
      — Горошек! — сказала она. — Ты понимаешь, что Рыжий говорил об этих древних доменщиках? Что хоть они были пе… ну, как это говорят?… Ага, пелвобытные… но он их все-таки уважает. А ведь эти твои «существа», наверно, не глупее Рыжего. Не в зоопарк же свой они нас везут!
      Горошек посмотрел на нее благодарными глазами.
      Он сел рядом с ней и задумался.
      — Ты пойми меня, — сказал он наконец. — В зоопарк или не в зоопарк… это не так важно. Но что мы можем сделать? Тем более для тех, кто все это выдумал?
      — А ты помнишь, что сказал Капитан?
      — Помню.
      — Ну так вот, — победоносно улыбнулась она. — Достаточно, если мы будем такими, как всегда.
      — А что это значит? Ну, скажи какими — такими?
      Вопрос был не из легких. Действительно — какие они? Ясно какие. Не слишком умные, не слишком красивые, не слишком смелые. Самые обыкновенные. Обыкновенная Ика, обыкновенный Горошек!
      Достаточно ли этого? Неизвестно.
      И Ика, впервые с той минуты, когда она стояла одна перед проходимой стеной того коридора, действительно встревожилась.
      — Какими? — повторила она. — Откуда мне знать?
      — Вот видишь, — проговорил Горошек. Оба замолчали.
      Они забыли о неведомых плодах, о напитках, о самочистящихся креслах и о грозной картине звездного мира. Они вспоминали. Думали.
 
      БЫЛО ОЧЕНЬ ТИХО. Так тихо, что ребята слышали звук собственного дыхания и тревожные удары своих сердец.
      Молча, зажмурив глаза, они вспоминали свои первые приключения. И трудные и радостные их минуты.
      Ведь что ни говори, тогда они честно исполнили свой долг. Значит?… Значит, они смогут исполнить свой человеческий долг и сейчас! Что бы их не ожидало!
      Они хотели разобраться в главном: в самих себе. Именно в себе самих. Чтобы еще раз перед лицом нынешнего, небывалого, чудесного Приключения набраться мужества и разума. Чтобы убедить хотя бы самих себя, что и в этом Приключении они сделают все, что могут. Постараются выдержать все испытания.
      А Серебристый Шар нес их все дальше и дальше, мчась к месту своего назначения.
      Он мчался сквозь черное космическое пространство, озаренное полосами солнц, туманностей и звезд, мчался почти в совершенном безмолвии.
      Нарушали тишину лишь удары двух ребячьих сердец и чуть слышный, нежный, хрустальный звон приборов, управлявших полетом шара.
 
      В ТО САМОЕ ВРЕМЯ, когда с некоей солнечной поляны на Земле поднялся ввысь Серебристый Шар, на самой большой планете системы Веги, называемой Дэллой, второй день заседал Чрезвычайный Съезд представителей всех вегов.
      Такие съезды созывались крайне редко.
      Последний из них состоялся во время ранней юности нынешнего стосорокалетнего председателя Съезда и был созван для решения вопроса о первой трансгалактической экспедиции, в которой должны, были принять участие сами веги, а не только, как бывало до сих пор, научная аппаратура.
      Нынешний Съезд представителей всех Вегов был также созван ввиду чрезвычайных обстоятельств.
      А именно в связи с открытием космической научной экспедицией цивилизованной жизни на небольшой планете маленькой солнечной системы.
      Научная экспедиция сообщала, что цивилизация эта еще очень молодая и примитивная и что, хотя согласно первым полученным данным, жизнь на этой планете (называемой ее обитателями Землей) развивается уже давно, но только в последнее время начала набирать темпы развития, характерные для технической цивилизации.
      В открытии этом, казалось бы, не было ничего необыкновенного, потому что уже не раз веги открывали в Звездной Вселенной не только следы жизни, но и планеты, обитаемые разумными существами. Со многими из них веги сотрудничали, дружили, помогали им в развитии.
      Однако в сообщениях экспедиции, изучавшей Землю, было нечто не совсем обычное. Это вызвало созыв Чрезвычайного Съезда представителей всех вегов.
      Предложение о созыве Съезда распространило среди всех вегов Руководство Звездных Исследований.
      Вот что оно гласило:

      Автоматическая научная экспедиция обнаружила на расстоянии двухсот сорока световых лет планету с молодой технической цивилизацией. На планете этой, называемой ее обитателями Землей, производятся лишь первые попытки межпланетных полетов. Несмотря на это, считаем необходимым подвергнуть ее особенно внимательному изучению, так как на ее поверхности замечен ряд атомных взрывов военного назначения. Напоминаем, что старинное слово «военный» означает «разрушительный».
      Напоминаем также, что шестьсот лет назад веги наткнулись в районе Альдебарана на цивилизацию, оперировавшую разрушительной ядерной силой. Эта цивилизация безо всякого основания атаковала и уничтожила нашу дружественную экспедицию. Несмотря на многократные наши попытки достигнуть взаимопонимания, последовало нападение на населенные вегами планеты. Оно было отбито лишь ценой тяжелых жертв. Ныне эта цивилизация принадлежит к сообществу наших Друзей, но гибель миллионов вегов в борьбе с ней служит нам серьезным предостережением и сейчас.
      Пока земляне еще не могут ничем нам угрожать. Однако они необыкновенно быстро развивают свою технику. Быть может, через три или четыре поколения мы встретимся с ними в зоне наших планет.
      Потому обнаруженные на Земле военные ядерные взрывы в высшей степени встревожили Руководство Звездных Исследований, которое обращается ко всем вегам с предложением о созыве Чрезвычайного Съезда представителей.

      Предложение это было немедленно доведено до сведения восьмидесяти миллиардов вегов во всей звездной системе, вплоть до самых дальних планет.
      Через тридцать веганских минут все взрослые веги дали ответ. Главные счетные машины, получив восемьдесят миллиардов телеответов, сообщили итог Постоянному Руководству Представителей: семьдесят девять миллиардов четыреста миллионов голосовало «за». Только шестьсот миллионов вегов выразило мнение, что решить вопрос должно само Постоянное Руководство.
      Ввиду этого, спустя шесть веганских часов, на самой большой планете системы — на Дэлле — начался Чрезвычайный Съезд представителей всех вегов.
 
      ВНАЧАЛЕ ВОСЬМИ ТЫСЯЧАМ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ (каждый представитель выступал от имени десяти миллионов вегов) были доложены собранные за последнее время общие сведения о наблюдаемой планете, то есть о Земле, об условиях земной жизни.
      В огромном зале Съезда возникло оживление, когда сообщили, что условия эти необыкновенно приближаются к веганским и что земляне почти во всем (за исключением окраски) напоминают самих вегов.
      После научной части — сообщений из области физики, химии, биологии и т. д. — началась демонстрация наглядных материалов. Картин из жизни землян.
      Это было странное и тревожное зрелище. Было так, словно веги внезапно заглянули в собственное, неслыханно давнее прошлое. Они внезапно стали свидетелями жестоких, страшных дел. Увидели ужасные картины голода, бедствий, катастроф. Увидели земную телевизионную передачу о том, как двое молодых землян, чтобы захватить нитку блестящих камушков, убивают старую землянку.
      Затем механический переводчик огласил несколько речей земных представителей (называемых на Земле министрами), иные из которых грозили остальным землянам уничтожением.
      А в заключение собравшимся были показаны картины уничтожения двух земных городов атомными взрывами.
 
      В ЗАЛЕ СЪЕЗДА воцарилась мертвая тишина. Стосорокалетний, очень живой и веселый председатель, который обычно утверждал, что настоящая молодость начинается после ста пятидесяти лет, на этот раз был необыкновенно серьезным.
      Только что зашло опалово-голубое солнце. Над прозрачной крышей зала сверкнули рои звезд.
      Председатель показал на мерцавшее небо.
      — Веги! — сказал он. — Вот там живут земляне. Талантливые… и жестокие. Изобретательные и… страшные. Они развиваются так быстро, что уже наши правнуки могут с ними столкнуться.
      Да, могут столкнуться с их разрушительной силой, с их воинственными нравами. Мы знаем, что на заре своей истории веги тоже были жестокими, тоже вели войны. Но веги вначале отбросили мысль о войне и лишь потом овладели атомной энергией. Никто из вегов не запятнал себя использованием этой великой силы против жизни. Ведь даже тогда, когда мы защищались от альдебаранцев, мы применяли только лучи сна и наркотические волны, хотя это стоило нам немалых жертв.
      И при этом, о веги, — продолжал он после минутной паузы, земляне, хотя не столь многочисленные, кажутся и более одаренными, и более жестокими, чем альдебаранцы. От имени Постоянного Руководства представителей спрашиваю вас: как мы должны с ними поступить?
      Председательствующий замолчал и сел.
      На экране над столом руководителей начали появляться номера представителей, желавших взять слово.
      Первым заговорил представитель 438. Это был совсем молодой, шестидесятилетний пилот-космонавт с планеты Геза. Он задал только один вопрос:
      — Все ли земляне желают зла?
      Собравшиеся обратили взоры к председателю. Он с трудом улыбнулся.
      — Мы не знаем, — сказал он, — точного соотношения сил. Знаем, однако, что не все. Об этом свидетельствуют некоторые выслушанные здесь речи земных представителей.
      Потом прозвучал голос профессора Лалоса:
      — Предвидится ли возможность уничтожения Земли?
      Вновь наступила полная тревоги тишина. Все глаза обратились к звездам, среди которых где-то далеко мерцало земное Солнце.
      Председатель ответил:
      — Это зависит от нашего решения. Мы не можем ничего исключить заранее. Речь идет о будущем ста миллиардов вегов и всех других мирных цивилизаций.
      Представительница 1801 — красавица-поэтесса Мэда — спросила:
      — А не должны ли мы подождать еще несколько десятков лет?
      На этот раз вместо председателя отвечал руководители космических исследований:
      — Нет. Мы считаем, что земляне очень близки к открытиям в области антигравитации. Эти открытия могут вскоре привести к полной независимости землян от нас. Наша военная наука на очень низком уровне, так как войн мы не ведем. Мы должны решать уже сейчас.
      На экране ораторов снова засветился номер профессора Лалоса. На этот раз он был голубого цвета. Это означало, что профессор хочет внести предложение.
      Председатель предоставил ему слово.
      Как полагалось по старинной традиции при внесении предложений, профессор перелетел со своим креслом через весь огромный сферический зал к экрану ораторов и там, увеличенный на экранах так, чтобы даже в последних рядах видели его умное старое лицо, заговорил:
      — Веги! От имени ученых вношу предложение. Мы стоим перед лицом опасности. Но ведь мы знаем, что среди землян есть немало настоящих людей — людей доброй воли. Поэтому мы отвергаем мысль об уничтожении.
      Перед нами есть две другие возможности. Во-первых, в случае опасности мы можем уничтожить их науку и технику, мы можем подвергнуть действию разлагающих волн все твердые минералы и материалы на их планете, растопить их и отбросить землян к полуживотной жизни. Без твердых металлов и синтетиков, без машин и инструментов они начнут обрабатывать землю руками и забудут о полетах, об открытиях, о космосе.
      В зале зашумели. Некоторые делегаты одобрительно улыбались, зато Мэда, явно рассерженная, зажгла на экране номер своего мандата.
      Профессор Лалос улыбнулся.
      — Я еще не кончил, — сказал он. — Вторая возможность — это предоставить землян самим себе. Она основана на предложении, что те земляне, которые хотят мира, сами обуздают тех, кто думает о войнах, — те, кто хочет творить, будут многочисленнее и сильнее тех, которые хотят уничтожать.
      — Так! — крикнула Мэда.
      Председатель зажег белый сигнал тишины, потому что зал зашумел. Слышались возгласы: «да», «нет», «тише», «согласен»…
      Профессор Лалос поднял на экране руку.
      — Прежде чем мы что-нибудь решим, — сказал он, — вношу предложение: мы должны непосредственно пронаблюдать двух землян. Лучше всего — очень молодых. Тех, которым предстоит творить будущее Земли. Познакомимся с ними поближе. Убедимся, какие они. А тогда решим. Сегодня утром мы снарядили парапространственный космический корабль специально подготовленный для этой цели. Если вы только примете наше предложение, то уже завтра сможете познакомиться с молодыми землянами. Мы считаем, что только после этого Съезд представителей может принять верное решение.
      Профессор Лалос проплыл по воздуху на свое место. И, прежде чем председатель успел встать, чтобы объявить голосование, на световом табло голосов уже засверкала цифра «8001».
      Председатель Съезда поголубел от изумления.
      — Кто голосовал дважды? — закричал он. Над креслом красавицы Мэды засияла золотистая, как ее глаза, сигнальная звездочка.
      — Это я! — крикнула она. — Я хотела проголосовать сто раз «за», но не успела.
      Зал разразился смехом. И даже председатель улыбнулся.
      — Представители вегов, — спросил он, — имеем ли мы право засчитать второй голос нашей прекрасной поэтессы?
      На табло голосов почти мгновенно загорелась цифра «7999». На этот раз Мэда воздержалась от голосования.
      Председатель встал.
      — Представители вегов! Объявляю предложение принятым. Заседание Съезда откладывается до завтра, до того момента, когда мы сможем непосредственно познакомиться с двумя молодыми обитателями Земли и дать им оценку.
 
      НАЗАВТРА — ПО РЕШЕНИЮ БЮРО ПОГОДЫ — опалово-голубое солнце Веги взошло на кристально-чистом небе. Только перед самым полуднем выпал получасовой обильный садовый дождь.
      После дождя, как обычно, взвились вверх целыми клумбами летающие цветы, чтобы в полуденную пору затенить площади и скверы. И вскоре участники Съезда были уведомлены, что заседание возобновится через десять минут.
      Как их уведомили? Очень просто. Каждый представитель носил маленький значок. И все эти значки сначала три раза мигнули белым огнем, а потом оттуда послышался голос председателя:
      — Заседание начнется через десять минут.
      Через восемь минут зал заседаний снова заполнился до краев.
      — Присутствуют все, — сообщил электронный контролер. Тогда председатель встал.
      — Веги! — начал он очень торжественным голосом. — В эту минуту на нашем парапространственном корабле находятся двое молодых землян. В два часа по среднедэллийскому времени они прибудут к нам. Мы проведем попытку сближения с ними. Веги! Смотрите и мыслите. Представители! Наше решение важно и для нас и для них. Помните об этом!
      В огромном зале воцарилась абсолютная тишина. Огни пригасли. А проекторы телекино бросили в центр зала стереоскопическое, точное до мельчайших деталей изображение Серебристого Шара и Земли, от которой корабль отлетал с запредельной скоростью.
      Затем появился коридор с голубыми светящимися стеклами; квадратный зал, а в нем двое молоденьких землян.
      Одновременно механический переводчик звездных языков начал переводить на веганский первые слова землян, сохраняя тембр их голосов.
      В зале Съезда никто не шевелился. Да, если бы не цвет кожи и волос, если бы не несколько более узкий и прямой разрез глаз, если бы не разница в костюме и известная медлительность движений, представителям вегов, сидевшим в зале заседаний, могло бы показаться, что перед ними их собственные дети. Правда, докладчик первой автоматической экспедиции предупредил их об этом. Но у маленьких землян сходство с вегами особенно бросалось в глаза.
      Неудивительно, что, когда маленькая жительница Земли, оставшись одна, в испуге крикнула «ой, мамочка», поэтесса Мэда закричала во весь голос:
      — Не мучайте их!
      Оба инцидента, однако, закончились веселым смехом — и маленьких землян, и зала заседаний.
      Громче всех — с облегчением и чуть-чуть смущенно — смеялась сама Мэда.
      Надо сказать, что настроение в зале вообще быстро улучшалось.
      Правда, видно было, что маленькие земляне не понимают и не знают даже самых простых технических устройств, с которыми легко бы справился каждый веганский ребенок. Но, несмотря на это, вели себя — каждый это видел — разумно и целеустремленно.
      Некоторые представители даже нахмурились. Они видели: земляне действительно богато одарены. Не хотелось бы иметь их своими противниками…
      В конце концов, когда парочка молоденьких землян, осмотрев корабль, уселась и замолчала, председатель выключил экран телекино.
      Вместо этого он включил применяемую только в исключительных случаях телестанцию Переводчика Мыслей. Пользование ею было запрещено всем, за исключением врачей и экзаменационных комиссий.
      И вот переводчик начал демонстрировать перед глазами собравшихся в зале все то, что происходило в головах маленьких землян.
      На экране переводчика поплыли одна за другой их мысли и воспоминания. Проплывали сцены, картины, наконец, целые истории из их жизни.
      Собравшиеся в зале Чрезвычайного Съезда представителей ученые и поэты, композиторы и пилоты, врачи и организаторы посмотрели все приключение с Капитаном и Яцеком. Потом они стали свидетелями экспедиции в песчаную пустыню.
      В ту минуту, когда маленькие земляне разыскали среди пустынных песков двух взрослых ослабевших землян, в зале раздался шум, одобрительные возгласы.
      Но тут председатель снова включил свой экран.
      — Я понимаю, — сказал он, — что молодые земляне заслужили ваше одобрение. Несколько секунд тому назад я даже получил предложение группы пилотов: признать опыт убедительным, отправить детей обратно, а цивилизацию Земли признать цивилизацией надежды и порядка.
      — Да, как мы видели, — продолжал он, — молодые земляне вели себя мужественно и проявили доброту по отношению к другим землянам. Но мы должны установить — поступают ли они так только по отношению к себе подобным. Выяснить, как они относятся к чужим им существам. Как они поступят с вегами. С кем-нибудь из нас.
      Тут председатель оглядел молчаливый зал.
      — Согласны? — спросил он.
      На табло голосования засияла цифра «8000».
      Восемь тысяч «да».
 
      А В ЭТО ВРЕМЯ — в тот самый миг, когда в зале съездов вегов показалась на экране цифра «8000», — в Серебристом Шаре раздался голос Горошка:
      — Что это за солнце?
      В окне «пола» вдруг разгорелся голубовато-опаловый свет. Это был свет огромной жаркой звезды.
      — Горошек, — шепнула Ика, — неужели мы летим к этому солнцу? Да ведь мы… сгорим!…
      — Ти-и-хо!
      Горошек было и сам побледнел. Но уже через секунду он посмотрел на Ику гораздо веселее: корабль явно обходил это солнце. Спустя несколько секунд в поле их зрения показалось что-то… чтото вроде… Что-то вроде Земли.