Дневники 1932-1947 гг

      В ближайшие дни ожидается несколько парашютных прыжков. Я, кажется, уже записывал, что подполковник Аминтаев собирается прыгнуть с 13000. Романюк с 12000- тоже с самолета, и Полосухин - высотный с аэростата.
      Сегодня у меня был Аминтаев. Рассказывал о себе. Он невысокий, крепкий, черный, с густыми широкими бровями, черными глазами, смуглым и резким кавказским лицом. Родился в 1908 году в Кумухе, в Дагестане, по национальности - лакец. Очень обрадовался, узнав, что я был в Дагестане, спрашивал - где. В авиации он с 1931 года, в парашютизме - с 1932 года, все время экспериментировал. Сделал 1748 прыжков.
      - Были ли положения, из которых вы не прыгали?
      - Разве только из горящего самолета.
      - Сейчас как будете прыгать?
      - С затяжкой, конечно.
      - Скучно?
      - Что вы, очень интересно. Попробуйте!
      - Спасибо.
      Просил его рассказать о трудных случаях. По его рассказу получалось неинтересно - решение специфических проблем. Видимо, у него все настолько отработано, что случайности и неуспех исключены. Да плюс опыт.
      - На чем пойдете?
      - "Спитфайер-9"
      - Вот это плохо!
      - Нет другой.
      Записал подробно его рассказ в настольную тетрадь "начатки". Договорились, что Реут будет следить за ним. Я, наверное, напишу о нем очерк. Сняли несколько кадров.
      Позвонил Кокки.
      - Узнал про машину Аминтаева? - спросил сразу он.
      - "Спитфайер-9". И другой - Романюк - тоже на нем.
      - Турки! Это же никуда не годится. Надо на своих. Да я сам возьмусь на своем старом ероплане затащить на 12500. Это - с гарантией. Пойти что ли?
      - Тренироваться надо?
      - Ну. на эту высоту я безо всякой тренировки могу ходить.
      Рассказал ему про Титлова. Он просто разволновался.
      - Это безобразие! Идти на "Си-47". Да весь этот полет скомпрометирует так. Они откуда пойдут - с краю?
      - С краю.
      - Сколько оттуда до точки?
      - Градусов десять. Плюс обратно.
      - Чепуха. Нынче полетом на две тысячи никого не удивишь. Я знаю, ты распишешь: "антициклон подорвался максимумом с Куликова поля, обошли, легли на заданный меридиан..." Но народ-то пошел понимающий. Мы хотим показать возможности нашей авиации, а летим на чужой машине. А ведь тут - всего ничего лететь. На моей машине безо всяких можно дойти, да еще бензина до Москвы останется.
      - А про Галая слышал?
      - Знаю. Это, между нами, моя идея. Это будет хорошо, чисто.
      - Вот туда бы я пошел.
      - Правильно. А сюда - и не думай, не позорься.
      Звонил Збарскому.
      - Хозяин не был в мавзолее?
      - Нет. Наверное, ждет Молотова. т.Молотов и Берия три раза осматривали новый саркофаг.
      Сегодня вышли в 2:40. Пошла моя передовая в ВУЗах. После смотрели кино "Без вины виноватые" (по Островскому). Хорошо.
      Сегодня вышел номер "Правды" № 9998. В редакции ждут, что могут отметить 10000-ый. Посмотрим!
      21 сентября.
      Сегодня был у секретаря ВЦСПС Нины Васильевны Поповой. Она позавчера вернулась из Парижа с заседания инициативного комитета по созыву Международного Конгресса женщин. Веселая, умная, живая, и даже похорошела.
      Рассказывает об усилении реакции во Франции. Де Голль очень откровенно готов прибегнуть к силе оружия, чтобы удержаться. Население голодает. Заводы работают еле-еле. Танковые заводы и моторные выпускают продукцию довоенного образца - кобыле под хвост.
      Заседание прошло отлично и с большим триумфом для нас. Наши предложения приняты. Конгресс будет созван в Париже, 26 ноября 45 года. А 10 ноября заседание комитета.
      - Я превратилась в авиатора, - смеется Попова.
      Даем беседу с ней.
      С Титловым решили послать Бессуднова.
      Все больше и больше разговоров о 10000-ом номере. Он выйдет с воскресенья на понедельник. Еще несколько дней назад составили списки. Поглядим.
      23 сентября.
      Сегодня выпускаем 10000-ый номер "Правды". Еще вчера вечером стало известно, что ЦК разрешил отметить это и выпустить шесть полос. Вечером в редакции были получены копии указов - о награждении "Правды" орденом Ленина и награждении орденами и медалями 177-ми работников редакции, издательства, типографии. Ух!
      Первым меня поздравил Сенька Гершберг: с Красной Звездой. При этом он объяснил словами Поспелова: у меня, мол, есть Красное Знамя и Трудовое, поэтому - Звезда, у Сеньки - две Звезды, поэтому - Трудовое.
      Поспелов рассказывает, что докладывал лично Маленкову о каждом, характеризовал работу всех остальных. т.Сталин прочел весь указ от первой до последней фамилии.
      Сегодня печатаем Указы, приветствие ЦК и другие материалы. Завтра митинг. По поручению Сиволобова я написал приветствие Сталину.
      Сенька, в связи с награждением, выпускает 12-ти полосный "Правдист". Я написал для него "Из дневника журналиста" (о встречах со Сталиным).
      Вчера были у меня Титлов и Аккуратов. Беседовали под стенограмму о предстоящем полете. От нас полетит Бессуднов.
      28 сентября.
      Во вторник, 25-го сентября погиб Аминтаев. Он поднимался утром с Подольского аэродрома, а днем со Щелковского аэродрома с той же целью ушел в воздух Романюк. Оба - на "Спитфайерах-9", оба шли на 12.5 км., чтобы оттуда прыгать с затяжкой. Я поручил Капырину следить за Аминтаевым, а Реуту - за Романюком.
      Часа в 2 дня я позвонил по вертушке генерал-лейтенанту Затевахину командующему воздушно-десантными силами.
      - Ну как с Аминтаевым?
      - Плохо.
      - Разбился?!
      - Нет, но плохо. Сейчас выясняем.
      Больше я от него ничего не мог добиться. Позвонил тогда в Щелково генерал-лейтенанту Данилину.
      - Ты не знаешь, что с Аминтаевым?
      - Нет. А что?
      Рассказал ему. И спросил у него про Романюка.
      - Набрал 12800. Прыгнул. Сейчас ищем его. Летчик сел.
      Через час приехал из Подольска Пафнутий Капырин и рассказал: самолет набрал 12500, Аминтаев приподнялся, чтобы прыгать и свалился на дно кабины. Летчик вниз. Врачи констатировали смерть. Полагают, что удушье, видимо, что-то с шлангом. Так считают Байдуков и Кокки, с которыми я говорил. А Романюк прыгнул благополучно, падал 12 км, на 800 метрах раскрылся.
      Жаль Аминтаева - всего несколько дней назад был у меня, живой, энергичный, уверенный.
      В среду 26 сентября вечером поехал с Аккуратовым к Галаю. Небольшая, скромная квартирка из двух маленьких комнат на пятом этаже на тихой улице Стопани. Молодой, высокий, с очень живым, еврейским лицом. Очень миловидная жена. Сынишка уже спит. Нас, видимо, ждали, накрыт стол, виноградное вино. "В этом доме водки не пьют" -извинилась хозяйка Зоя, не помню отчества, Галая зовут Марк Лазаревич.
      За столом речь зашла о перелете. Галлай говорил образно и довольно остроумно о своем проекте и треволнениях.
      - Заявление Шахурину я дал еще три месяца назад. Сказал, что поддерживает, но до сих пор никуда не доложил. А время уходит: надо машину строить, испытывать, тренироваться. Прошу вас помочь.
      Я выразил некоторое сомнение в выборе конструктора Месищева.
      - Другого нет, - ответил Галлай, - все-таки его Пе-8 наиболее близко подходит к нашим требованиям. Ее следует модифицировать, забить баками, приспособить.
      - Какую скорость вы будете держать?
      - Конструктор обещает среднюю около 500. Мы делаем скидку на встречный ветер и считаем, что чистый летный путь вокруг Земли займет 55 часов, время на земле - 15 часов. Тогда мы побьем рекорд Юза на двадцать часов и долбьемся такого результата, что наш рекорд долго никто не сможет побить. Ныне, при современном состоянии авиации, его можно улучшить лишь часа на 2-3, но отнюдь не на двадцать, а из-за этого никто лезть не станет.
      - Земля может задержать.
      - Да. Поэтому я считаю, что во все пункты посадки надо послать опытных инженеров, знающих именно эту машину. Чтобы он знал, что пробка на левом баке закручивается туже, чем на правом, и это так и должно быть, и чинить это не надо. Тогда - уложимся.
      - Контрольные полеты?
      - Это когда будет готова машина. Тогда обязательно сходим по всему советскому маршруту, до границы.
      - Как будет оборудована машина?
      - Я передал конструктору технические условия, он их принял. В машине должно быть тепло, удобно - это очень важно в длительном перелете. Будет два штатных места над баками, звукоизоляция, можно курить. Вообще, на мой взгляд, довольно демонстрировать сверхчеловеческую выносливость. Я. например, предполагаю на последнем этапе выбрать время и всем побриться, одеть чистые воротнички, надушиться - выйти из машины пижонами.
      Он очень интересовался моим мнением - утвердят ли его проект, особенно - учитывая, что он малоизвестный летчик, еврей и не Герой Советского Союза. Я расхохотался, и он понял мой ответ.
      - А вот первое соображение имеет резон, - сказал я.  - Вы знаете рассказ Микулина о том, чем отличается опытный конструктор от неопытного? Обоим дают задание - определенные параметры. Неопытный делает в точку, тщится и срывается. Опытный делает по заданию и чуть ниже. И когда у него срывается основное, он говорит: да, не получилось, но вот готово в первом приближении. Так и вы должны иметь запасной вариант.
      - Какой? Я уже думал об этом. Вот, например, можно пролететь по границам всего СССР. Впрочем, это будет, пожалуй, не легче кругосветки, но зато все время - на своей территории.
      - Да, это не легче, - подтвердил Аккуратов.
      - Такой проект был, - сказал я.  - Виктора Евсеева. Это - стоящее дело.
      - Ну вот видите, я и не знал, - сказал хозяин.  - А какие вы еще знаете неосуществленные проекты?
      - Супрун предлагал пролететь от западных до восточных границ Советского Союза без посадки.
      - Это очень интересно и показательно, - воскликнул Галлай (видимо, дошло!).
      Мы стали говорить вообще о возможных перелетах. Их осталось чуть на земном шаре. Кругосветка. Из Москвы в Австралию без посадки, или в Бразилию. Через два полюса. Из Москвы в Москву без посадки вокруг света, это проект как-то развивал мне Громов, говорил о возможностях авиации.
      - Так у вас экипаж сколько? -спросил я.
      - Пять. Два пилота, штурман, радист, инженер.
      - А вам Валентин говорил о шестом?
      - Говорил, - засмеялся Валентин.
      - Да, он мне говорил о вас, - подтвердил Галлай.  - Честно говорю: с большим удовольствием. Вы человек известный в авиации, и мы знаем, что вы не подведете. Вы пользуетесь крупным именем и авторитетом. Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы перелет был освещен, как следует в печати - это тогда будет обеспечено. Наконец, Ваше участие разгрузит нас от многой организационной работы на земле, в частности, от бесед с корреспондентами. Так что - принципиально я целиком "за". Трудность только в том, что мною уже даны технические условия конструктору, но я думаю, что он сможет их переучесть. Да кроме того, в современном аэроплане возможности резерва очень большие. Ну-ка прикинем: 80 кг. вашего веса - это 10 минут полета. Никакой роли на таком маршруте не играет и не спасает.
      - Да, - засмеялся Валентин. - Я берусь сэкономить эти десять минут на трех сутках полета.
      Расстались. Договорились, что мы позвоним Шахурину и узнаем о судьбе проекта.
      Галлай произвел на меня впечатления толкового и настойчивого человека. Во время войны, желая узнать, как ведут себя машины в длительном полете, он пришел в полк Пусэпа, 6 или 7 раз летал в тыл на бомбежку, над Брянском его сбили, зажгли, они выскочили с парашютами, пробирались к фронту, прорвались и вернулись. Как испытатель, видимо, бывал во всяких переделках. На его счету - 73 испытанных машины. Дня за два до нашего разговора - взлетал на новой машине, и лопнула покрышка, сел. Рассказывает, смеясь. Вот только опыта маршрутных полетов у него маловато, почти нет - только по испытаниям на километраж. Тут полная противоположность Титлову. И когда на обратном пути Аккуратов спросил моего мнения о Галае, я сказал ему, что командиром, пожалуй, он годится, но на правое сидение обязательно надо извозчика, вроде Титлова, который и будет вывозить перелет, а взлеты и посадки - за Галаем.
      - Верно, - согласился Валентин.
      Вчера позвонил Володе.
      - Так тебе и надо! - сказал Кокки. Это означало поздравление с орденом.
      Рассказал ему о своем впечатлении от Галая. Он вполне согласился, поведал, что и он такого мнения: голова хорошая, а руки должны быть маршрутника. Обязательно нужна прикидка - тренаж по маршруту. Пройти, скажем, до Иркутска. Потом до Владика. Потом туда и обратно без посадки. Тут выяснится и машина, и люди, и земное обслуживание, и многое другое.
      - Ну, а у тебя как?
      - Позавчера хотел сделать прикидку на полчаса - мотор не годится. Буду завтра просить другой.
      По моей просьбе Сенька звонил Шахурину. Тот сказал, что знает о проекте Галая. Дело интересное. Но решения еще нет. Будет сразу приниматься по трем группам: Галая, Громова, Кокки. А это еще что? Надо узнать!
      29 сентября.
      Сегодня Титлов на машине "Н-331" улетел в Арктику. Провожал их в Химках. Разъяснил Титлову и Аккуратову, как себя надо вести на полюсе, кому давать радиограммы.
      НА аэродроме видел занятную машину: геликоптер конструкции инж. Братухина. Сигает с места, висит, поворачивается в ладони от земли. Совершенно чудн'ая машина.
      2 октября.
      Сегодня утром, вернее - днем, мне позвонил Устинов. Титлов вылетел с Челюскина на полюс и в 6 ч. 57 мин. был на ним, сейчас идет обратно. Я немедля позвонил Папанину.
      - Да, верно. Прислали оттуда телеграмму т.Сталину. Не знаю, как с ней быть, ведь он ничего не знает о перелете. Приезжай, пожалуйста.
      Умылся, побрился, поехал. Папанин возбужден, нервный, ходит по кабинету, китель расстегнут.
      - Я тебя прошу, посмотри - там Мазурук редактирует это приветствие, а то оно очень сухое. Помоги ему.
      - Что ты! Господь с тобой. Какое право ты имеешь вмешиваться в личную переписку! И притрагиваться нельзя. Позвони Поскребышеву, доложи.
      Он позвонил, сообщил о полете, о телеграмме. Поскребышев сказал прислать телеграмму с объяснительной запиской. По моему совету Папанин позвонил т.Маленкову. Тот выслушал, спросил - на какой машине, сказал, что дело хорошее. Папанин попросил меня написать объяснительную записку на имя т.Сталина. Я вместе с Мазуруком написал две странички, указав цели ледовой разведки, упомянув о полете англичан весной этого года, задачах нашего полета, его особенностях и составе экипажа.
      В 6 ч. вечера все ушло в Кремль, в 7 ч. вечера Поскребышев сообщил, что материалы переданы т.Сталину.
      К этому времени было получено сообщение, что экипаж сел в порту Чокурдал на Индигирке. Я немедленно дал им поздравительную телеграмму за подписью Поспелова и моей. Потом установили (из радиоцентра ГУСМП) с ними прямую связь, и я задал несколько вопросов о полете, ответы на которые принял Реут.
      Еще через час Бессуднов начал передачу корреспонденции "На вершине мира". Очень интересные подробности о том, как летели, как сбросили на полюсе портрет т.Сталина, №№ "Правды" за 24 (юбилейный) и 29 сентября.
      Я уехал в редакцию, продиктовал предотъездную беседу с экипажем (по стенограмме - когда у меня были Аккуратов и Титлов), добавил туда ответы на вопросы, полученные Реутом.
      Ждали сигнала от Поскребышева, но его все не было.
      Все газеты узнали о полете только днем, все начали просить у нас материалы, снимки.
      Занятно, что сегодня днем, когда я уезжал к Папанину, меня в вестибюле встретил Леша Коробов - зав. информотдела "Комсомолки".
      - Вот это по-газетному, - сказал он.  - Берете рядовой полет, сажаете спецкора и делаете из него конфетку. Это - по мирному времени.
      - Да, по мирному, - ответил я.
      Вечером он в панике просил у меня материалы по "рядовому полету".
      3 октября.
      Ответа от Поскребышева все нет. Папанин вчера перенервничал, и с ним случился сердечный припадок. Он звонил мне несколько раз - нет ли у меня новостей.
      Прислал интересную статью Аккуратов - как нашли полюс. Я заказал статью Титлову, сделал сводку радиограмм о полете, написал передовую.
      4 октября.
      Утром в 6 ч. меня разбудил Папанин. Я встал на 30-м или 40-м звонке.
      - Извини, Лазурка. Я сначала позвонил твоей секретарше, узнал, когда ты ушел. Она сказала, что в 5. Ну я знаю, что если тебя вначале разбудить, то ты снова сразу заснешь. Что слышно? Не могу заснуть, сердце болит за ребят.
      Я ему сказал, что ничего не слышно. Видимо, там не до этого, и объяснил почему, по моему мнению.
      Видимо, наверху сейчас заняты Советом министров иностранных дел в Лондоне. Заседания прекратились 2 октября, не дав никаких решений. Английская и американская печать обвиняет в неудаче советскую делегацию. Формальные расхождения в том - допускать ли Францию и Китай к обсуждению мирных договоров с Балканскими странами. По духу Потсдамской конференции они не имеют права участвовать, и Молотов настаивал на этой точке зрения. Барне и Бевин требовали их участия. По существу же, видимо, дело идет о блоке Англии, США и Франции против СССР. Сегодня мы опубликовали ответ о пресс-конференции у Молотова в Лондоне - резкий и ясный..
      5 октября.
      Сейчас в "Известиях" опубликована очень резкая и прямая передовая "В совете министров в Лондоне", разбирающая существо разногласий и причин срыва работы Совета. В конце - предупреждение, что все это может "поколебать основу сотрудничества между тремя державами". Давно я не помню такой энергичной, прямой и откровенной передовой. По строю и фразам мне кажется, что ее писал Хозяин.
      10 октября.
      Опять сразу за несколько дней. И пес его знает, как не хватает времени!
      Что делается на земном шаре - не пойму. 6 октября у нас была напечатана передовая о Совете министров - уже более мягкая, чем в "Известиях".
      Позавчера в газетах был обмен телеграммами между Молотовым и Бевиным по случаю отлета Молотова из Лондона - весьма любезный.
      Сегодня напечатано выступление Трумэна, в котором от говорит, что разногласия были следствием "неточностей перевода", да и их, собственно, не было.
      Яша считает, что в Лондоне пытались сколотить блок против нас, мы его взорвали, они увидели, что лопнуло, пошумели немного, но примирились до поры, до времени.
      Позавчера нам вручали ордена в Кремле. Вручал Наталевич - председатель Верховного Совета Белоруссии, Калинин, говорят, болен. Было весьма торжественно.
      В редакции - новость. Зав. партотделом Андрей Миронович Малютин назначен редактором "Бакинского рабочего". Все гадают, кто будет на его месте.
      Вспоминаю, как в 1940 году, когда я был в командировке в Баку, секретарь ЦК Азербайджана Гиндин торговал меня на это место. Он попросил меня приехать вечером в ЦК, сначала вел разговор о нефти, а затем осторожненько подошел к этому:
      - т.Багиров просил меня узнать, как вы отнеслись бы, если бы мы поставили в ЦК вопрос о назначении вас на работу в Баку.
      - В Баку?! Зачем? Мне и в Москве нравится!
      - Но и Баку нравится? А "Бакинский рабочий"?
      - Нравится. Но Москва - больше!
      - И вы в Баку нравитесь. Вот уже несколько лет нам не везет с редактором "Бакинского рабочего".
      - А.. Но я же и по формальным признакам не подхожу. Я - кандидат партии.
      - Это ничего, мы вас переведем.
      - Нет. Мне очень лестно. Но для журналиста нет ничего дороже "Правды". Вот если меня выгонят - первое место будет Баку!
      Он настаивал и просил подумать. Так разговор ничем и не кончился.
      Как будто уже решен вопрос с Магидом. В понедельник, 8 октября, было заседание КПК - опять о нем, после окончания работы следователя. Говорят, что и Александров и Шкирятов согласились с точкой зрения Поспелова, что он не может дольше работать в "Правде" и вообще в печати. Но решили это оформить постановлением ЦК.
      У меня - поучительный кацепихес, как любит говорить Штейнгарц. В октябре мы опубликовали заметку о геликоптере "Омега", со снимком. 29 сентября, провожая на север экипаж "Н-331", мы случайно увидели этот занятный ероплан. Он поднимался на метр, зависал, опускался. Я поручил Устинову снять. Подошел и сам, познакомились с конструктором Братухиным. Он сказал, что это - второй экземпляр геликоптера "Омега", первый был построен еще в 1940 году. Я предложил ему: созвониться с Шахуриным, а потом напишем. Добро.
      Позвонили Шахурину. Не возражает. Вызвали конструктора, поговорили, написали, послали Шахурину на визу. Он болен, посмотрел Яковлев, все в порядке. Дали. Поспелов снял. Наш цензор подполковник Аркадий Баратов тоже посомневался, взял материал, поехал к нач. отдела военной цензуры генштаба генерал-майору Березину. Тот разрешил. Я настоял у редактора, и 8 октября опубликовали.
      После вручения орденов я приехал домой и лег. Уснул. Звонит Перепутов: позвони редактору по вертушке. Приехал в редакцию, звоню.
      - Лазарь Константинович, не надо все-таки было давать геликоптер. Мы что-то разболтали или напутали.
      - П.Н., да ведь мы только повторили других. Об этом было подробно, со снимком, в "Московском большевике" 4 августа, а 10 марта - в "Известиях" в статье академика Юрьева. Наш материал визировал Яковлев, Шахурин дал согласие, Березин.
      Он попросил меня повторить все, видимо, записал, сказал, чтобы я подготовил вместе с Баратовым докладную записку.
      - Мне нужно объяснение представить Александру Николаевичу. Понимаете? Видимо, все-таки напутали.
      Еще бы не понять! Раз звонил Поскребышев, значит заметкой заинтересовался Хозяин. Вскоре мы получили полное подтверждение этому. Из Генштаба позвонили Баратову и сказали, что в отдел военной цензуры позвонили из (вычеркнуто - СР), приказали выяснить - как появилась эта заметка, кто ее пропускал, и доложить лично Поскребышеву. Затем мне позвонил испуганный конструктор и сказал, что его вызвали в Наркомат авиационной промышленности и тоже спрашивали, как появилась заметка в "Правде". Я тогда позвонил Яковлеву:
      - В чем там дело, ты не знаешь? - спросил он.  - Меня выспрашивал Дементьев (первый зам. Шахурина, он болен) об этой заметке. Я ничего не вижу в ней секретного и сейчас. Старая машина.
      Я и Баратов написали докладную на имя редактора, приложили вырезки из "Моск. большевика" и "Известий". Поспелов просил нас дождаться его. Мы ждали до 11:30 вечера. Выяснилось, что он не приедет, поедет прямо на дачу, а этим делом займется завтра. Оказывается, сказано было "Нашли, чем хвастать старьем!"
      У нас отлегло: раз дело откладывается на завтра, значит либо удовлетворились его устными разъяснениями, либо вообще все рассеялось. На завтра, 9 октября, он приехал, посмотрел нашу записку и никуда ее не послал. Может быть, он сам написал?
      Поздно ночью пришло сообщение, что 9 октября т.Сталин уехал в отпуск. Значит, даже в предотъездной горячке он нашел время заниматься "Правдой" и нашей заметкой. И еще: в "Известиях" и "Московском большевике" эти данные прошли без внимания, а у нас - сразу заметил. Как продумаешь это - еще раз поймешь, что значит работать в "Правде", и сколько с нас спрашивается. Не плестись в хвосте - вот урок.
      В связи с отъездом Сталина, видимо, окончательно безгласным будет и полет ребят на "точку". Обидно.
      Ширшов считает, что дело в иностранной марке самолета.
      Опять говорил о разгрузке судов. До сих пор считалось рекордом разгрузка "Либерти", наши перекрыли ее в 10 раз. Это буквально революция. Договорились.
      Вчера звонил секретарю МК и МГК, он же председатель Моссовета, Георгию Михайловичу Попову.
      Решил посоветоваться с ним о московских темах.
      - Стоит ли писать о газопроводе?
      - Подождите с месяц. Надо писать так, чтобы читатели через месяц не плевались.
      - А о четвертой очереди метро?
      - Тоже надо подождать. Нет тюбингов. Вот если бы вы дали статью о тюбингах и станках, и залезли под ребро некоторым наркоматам - мы бы сказали вам спасибо.
      Я обещал передать об этом Поспелову.
      - О чем же писать по Москве?
      - Очень много. Но надо, чтобы вы составили себе ясное представление, чем сейчас дышит Москва. О Москве вы даете очень мало. А орган МК! Я понимаю, в чем дело - смеется он, - в других городах у вас спецкоры, а в Москве - их нет. Приезжайте вместе с Гершбергом, хотя его и интересует только промышленность, и поговорим.
      Звонил мне Романов, председатель Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта. Сказал, что есть постановление СНК СССР о развитии физкультуры и спорта за подписью Сталина. Очень резкое. И очень деловое: деньги на строительство, рекорд - 20000 и т.д. Просил дать несколько критических материалов. Готовится и постановление ЦК.
      5 октября мы опубликовали беседу Иосифа Верховцева с нач. ГлавВино Картавченко. Она излагает решение комиссии ЦК, созданной по инициативе Сталина специально для рассмотрения: что надо сделать для всемерного увеличения выпуска вина.
      В заметке, между прочим, указывается два любимых вина т.Сталина: старые, полузабытые грузинские вина: Атенури и Хидистаури.
      Никогда не приходилось пробовать.
      13 октября.
      С геликоптером все прошло бесследно. Также бесследно закончилось и дело с полетом Титлова на полюс. Насколько можно судить - дело в машине. Нельзя ни писать о "Си-47", ни умолчать об этом. А шуму бы было заграницей!!
      Уже три дня заседаем с собкорами. Выступали все завотделами с докладами. Завтра - будем слушать контрпретензии.
      В понедельник - 15 октября - банкет по поводу награждения "Правды". В гостинице "Москва". Сиротин уже два дня сидит и мозгует - кого приглашать (и одного или с женой), кого нет, нумеровать ли места и пр.
      Сегодня вечером выпал толстый снег. Холодина! Утром было минус 10, сейчас (5 ч. утра) - столько же. Сегодня я дежурил, была горячка, не успел пообедать. Сейчас грею суп, второе. И, конечно, "Синий платочек" -чарку.
      ЦК и Сталин изо всех сил жмут на улучшение бытового положения. По прямому предложению Сталина это - основная деятельность профсоюзов. Он предложил созвать пленум ВЦСПС и сам описал третий вопрос: культурная работа.
      26 октября.
      Мне сорок лет.
      Утром встал, отхлебнул глоток коньяку. Пошел на работу. Ушел из редакции в 11:55. Пришел вечера, выпил коньячку.
      Денег нет, никого не звали. Решили устроить в понедельник, 29-го, прием для родственников.
      28 октября.
      В редакции некоторые перемены. Сиротин, наконец-то, утвержден секретарем редакции. Лешка Сиволобов назначен членом редколлегии и зав. партотделом. Вчера в ВОКСе встретил Ал. Суркова. Он сказал, что назначен редактором "Огонька" (про "Огонек" говорят, что Сталин предложил сделать его отличным журналом, "лучше Лайфа", многокрасочным и 46-тистраничным).
      - А кто будет редактором Литературной газеты вместо тебя?
      - Вернее всего - Кожевников.
      - А у нас - литотделом?
      - Вернее всего - Полевой.
      16 ноября.
      Опять руки не доходили. Вот провели октябрьские дни. Все ждали и гадали - будет ли Сталин к празднику, будет ли делать доклад.
      Иностранная печать просто из себя выходила в догадках. Дня за два мы узнали, что доклад будет делать Молотов.
      Торжественное заседание было в Большой Кремлевском Дворце. Я не был, но ребята рассказывают два интересных момента. Ложа иностранных журналистов полна. Выходит правительство. И сразу ложа пустеет: все ринулись сообщать, что Сталина нет. Второй раз ложа опустела, когда Молотов сказал, что у нас "будет и атомная энергия и многое другое".
      Потом несколько дней иностранная пресса плясала вокруг отсутствия Сталина. Писали, что он инкогнито в Вашингтоне, что в Лондоне, что отсутствие в кремле показывает изменение нашей политики и т.д. Вот турки!
      В начале ноября был у нас доклад Майского о международном положении. Очень откровенный. Говорил, что сейчас такой же период во взаимоотношениях великих держав, как в начале войны: сильные разногласия, взаимное ознакомление, притирка частей, но потом необходимость берет верх. Это может произойти через несколько месяцев, через год, но будет. Мы подождем. Трумэн, Этли - по его словам - мелкие люди, не идущие ни в какое сравнение с Рузвельтом и Черчиллем. Бевин же - просто антисоветская фигура.
      Месяца два назад наш завхоз прислал ко мне врача центральной поликлиники НКПС доктора Ивана Федоровича Спарыкина. Средних лет, седой, очень плотный и очень живой, облик - районного врача. Он в течение семи лет работает над проблемой рака, изобрел жидкость, которая действует на пораженную ткань, но безвредна для здоровой. Вылечил (без ножа!) несколько поверхностных язв. Если дело получится - гигантская проблема решится. Скромен: просит дать ему отделение на 10 коек и виварий на 100 мышей.
      - Почему вы не идете в Онкологический институт?
      - Там сразу найдутся сотни опекунов. Тебе, мол, одному трудно, распределят тему на 100 участков, и от Спарыкина ничего не останется. Дело-то, ведь, большое, всякому хочется рядом встать. А там люди с именами и со званиями. Вот консультанты - пожалуйста, сколько угодно.
      - Хотите, я вас свяжу с Збарским?
      - Боже упаси! Ну поработаем. Выйдет брошюра, авторы - заслуженный деятель науки, Герой Соц. Труда Збарский и никому не известный доктор Спарыкин. И кто - автор?
      Видимо, и в научном мире проблема принудительного соавторства стоит также остро, как в кино.
      О его работах знает Л.М. Каганович - он дважды давал указания двигать. Я звонил нач. мед-сан управления Красной Армии генерал-полковнику Смирнову:
      - Как, Ефим Иванович?
      - Дело интересное. Я его знаю, был у меня. Надо помочь.
      Вчера я свел Спарыкина с Поспеловым Он заинтересовался, тут же позвонил наркому транспорта Ковалеву, попросил вызвать Спарыкина и устроить ему отделение, а мне получил шефство.
      К слову, встретил недавно Неговского. Он сейчас организует лабораторию и станцию при институте Склифасовского. Будет работать из-под крана. Обещал позвать на первую же операцию.
      Позвонил мне на днях Водопьянов.
      - Есть дело. Помнишь, несколько лет назад мы с тобой писали новогоднюю мечту - полет на южный полюс. Так вот, я уж давно думаю об этом. Так все обдумал. И сейчас зову тебя: я обещал, ведь, иметь ввиду при интересном деле. Пусть там одни были на северном, другие на южном, а мы с тобой - и там и здесь. Приедешь говорить?