Эллерт слишком долго отказывался от своего дара. В последние месяцы он тратил большое количество энергии, стараясь не видеть ничего, жить одной минутой, как жили другие, не позволяя себе отвлекаться на изменчивые и соблазнительные возможности многочисленных вариантов будущего. Необходимость открыть разум страшила его. Однако он должен был это сделать.

Хастур закрыл дверь от непрошеных гостей и начал готовиться, призвав на помощь всю свою выдержку. Наконец он вытянулся на каменном полу, закрыл глаза и начал проделывать неварсинские дыхательные упражнения. Борясь с подступающей паникой — этого делать нельзя, он семь лет учился не делать этого! — опустил защитные барьеры и потянулся лараном вовне.

На мгновение на него обрушилось прошлое и настоящее, все деяния предков, свершившиеся к этому моменту. Эллерт видел женщину, гулявшую у побережья Хали, — женщину несравненной красоты с мерцающими серыми глазами и серебристыми волосами чири; он уловил воспоминания о лесах и горных пиках; видел другие звезды и планеты, видел мир с желтым солнцем и единственной бледной луной в небе; смотрел в черную ночь космоса; умирал в снегу, в огне, в безвоздушном пространстве, тысячекратно претерпевая муки агонии; сражался и погибал на бранном поле; видел себя скорчившимся в позе зародыша, наглухо отгородившимся от внешнего мира, как едва не произошло на четырнадцатом году его жизни. За один потрясающий миг он прожил миллионы жизней. Эллерт чувствовал, как тело содрогается в корчах ужаса, умирает… услышал свой дикий крик и понял, что сошел с ума и никогда не вернется обратно… Потом слабо боролся, пытаясь захлопнуть открытые им ворота и понимая, что уже слишком поздно…

И вдруг снова стал Эллертом Хастуром. Жил лишь единственной, теперешней жизнью — другие навсегда остались в прошлом или затерялись в дымке будущего. Но в этой жизни (какой скудной она казалась после столетий прошлого и будущего!) все еще имелись бесконечные возможности, накладывавшиеся друг на друга. Каждым своим поступком Эллерт создавал одно будущее, а другое уничтожалось навеки. Он мог избрать путь силы и доблести, превзойти Дамона-Рафаэля во владении мечом, стать любимейшим сыном своего отца… Мог каким-то образом устроить так, чтобы Дамон-Рафаэль умер в детстве, и стать единственным наследником… Он мог навсегда остаться в мире и безопасности в стенах Неварсина, лишенный наследства… Он мог погрузиться в мир искушений, бесконечного наслаждения и плотских утех в объятиях ришья… Он мог собственными руками задушить отца, мстя за униженную гордость… Мало-помалу, пробираясь через многоплановое прошлое, Эллерт осознал неизбежность шагов, которые привели его к этому мгновению, к этому перекрестку.

Теперь он стоял у критической черты, куда привели его прошлые решения, вольные и невольные. Новый выбор должен быть сделан с полным пониманием того, к чему он может привести. Эллерт принял ответственность за все, что ему предстояло совершить, и начал осторожно заглядывать вперед.

В сознании промелькнули слова Дорилис: «Это похоже на горный ручей. Если я набросаю в русло большие камни, вода будет огибать их. Она может зайти как с одной, так и с другой стороны, но я не могу заставить воду повернуть вспять…»

Его обостренное восприятие постепенно начало нащупывать границы будущего. Эллерт сразу же увидел перед собой возможности, которые Донел мог принять либо отвергнуть. Видел, как Донел забирает Ренату и тайком уезжает из Алдарана; видел, как Донел берет Дорилис в жены и заводит сыновей-недестро от Ренаты. Видел, что дом Эрленд Лейнье может объединить свои силы со Скатфеллами против Алдарана, требуя возмездия за оскорбление, нанесенное его роду. (Можно бы предупредить Ренату, но станет ли она обращать на это внимание?) Снова и снова перед мысленным взором Эллерта вставали армии Скатфелла, осаждавшие замок Алдаран, ожесточенная битва… Он видел и более отдаленные возможности. Лорд Алдаран мог действительно скончаться от сердечного приступа или на долгие месяцы впасть в бессознательное состояние, оставив Довела справляться с клубком проблем… мог выздороветь и отогнать Скатфелла превосходящей мощью своих сил… мог каким-то загадочным образом примириться с братом… Эллерт видел Дорилис, умирающую от пороговой болезни в последнюю неделю зимы… видел ее умирающей при рождении ребенка, отцом которого был Донел, нарушивший свою клятву… видел ее живой и здоровой, подарившей Донелу сына, который унаследует лишь ларан рода Алдаранов и умрет в ранней юности от пороговой болезни…

Медленно, мучительно Эллерт заставлял себя искать верный путь в мешанине возможностей. «Я же не Бог! Как я могу узнать, какое будущее будет лучшим? Я могу лишь сказать, какое будет наименее мучительным для Донела и Ренаты, которых я люблю…»

Потом, против своей воли, юноша увидел собственное будущее. Он вернется к Кассандре… Или не вернется, а навсегда уединится в Неварсине или, подобно святому Валентину-в-Снегах, будет доживать свои дни в глухой пещере на склонах Хеллеров… Он воссоединится с Кассандрой в блаженном восторге… умрет от руки Дамона-Рафаэля, опасающегося предательства… Кассандра навсегда останется в Башне… Она умрет при родах… Или попадет в руки Дамона-Рафаэля, все еще сожалеющего о том, что отдал ее брату, а не сделал своей барраганьей … Этот образ почему-то отвлек Эллерта от созерцания бесчисленных возможностей, и он более пристально вгляделся туда.

Жена Дамона-Рафаэля мертва, его единственный законный сын умирает прежде, чем его успевают отнять от груди. Эллерт не мог знать наверняка; им управляло предвидение, игра ларана. Но было ли это правдой или лишь страхом, порожденным его сознанием, тревогой за Кассандру и бесстыдными высказываниями Дамона-Рафаэля? Внезапно он вспомнил слова отца, сказанные по дороге из Неварсина, когда зашел разговор о браке с Кассандрой: «Ты женишься на женщине из клана Эйлардов, чьи гены специально изменены таким образом, чтобы контролировать твой ларан …» Эллерт тогда не слушал его. Он прислушивался лишь к голосу собственного страха. Но Дамон-Рафаэль знал. Это мог быть не первый случай, когда верховный лорд Домена, честолюбивый и могущественный, заберет себе жену своего младшего брата… или его вдову. «Если я вернусь за Кассандрой, Дамон-Рафаэль убьет меня. — С мучительной тоской в сердце Эллерт размышлял, как можно избежать этой участи. — Я вернусь в монастырь, принесу последние обеты и больше никогда не увижу Элхалин. Тогда Дамон-Рафаэль возьмет Кассандру в жены и выхватит корону из слабых рук молодого принца-эммаска. Кассандра будет оплакивать меня, но, когда она станет королевой, все забудется… А Дамон-Рафаэль, удовлетворив амбиции, наконец успокоится».

Ужас леденящей волной окатил Эллерта, когда он увидел, каким королем будет его брат. Наступит тирания. Риденоу будут стерты с лица земли, а женщины Серраиса будут рассматриваться лишь как генетический материал для Элхалинов. Хастуры из Хали и Валерона сольются с Элхалинами, и возникнет такой мощный альянс, что Домены превратятся в вассалов Хастура из Элхалина, правящего в Тендаре. Жадные руки Дамона-Рафаэля протянутся далеко, прибирая все известные земли от Далерета до Хеллеров — и все это будет делаться якобы во имя мира и спокойствия… под пятой Дамона-Рафаэля.

«Бесплодие, слабость, упадок, вторжение варваров из степных земель… Бойни, грабежи, насилие, смерть…

Я не хочу короны, однако никто из живущих не сможет править этой страной хуже моего брата…»

Мощным усилием воли Эллерт прервал поток образов. Теперь он впервые мог серьезно подумать о Кассандре. Как небрежно он отступил в сторону, оставив ее на поживу Дамону-Рафаэлю! Стань она даже королевой — ни одна женщина не сможет стать для его брата чем-то большим, чем игрушкой или пешкой в честолюбивой игре. Дамон-Рафаэль обрек Кассильду на смерть. Ее участь волновала его лишь до тех пор, пока она не принесла ему законного сына. Он не замедлит обойтись с Кассандрой таким же образом.

Какая-то часть существа Эллерта, которую он до сих пор старательно подавлял и отодвигал на задний план, внезапно всколыхнулась: «Нет! Он не получит ее!»

Если бы Кассандра хотела стать женой Дамона-Рафаэля, если бы жаждала стать королевой, тогда, пусть и с сожалением, Эллерт мог бы отступить. Но он слишком хорошо знал ее. Защищать Кассандру от чужих посягательств, хотя бы перед всем миром, было его неоспоримым правом.

«Уже сейчас брат, вероятно, тянет к ней свои похотливые лапы…»

Эллерт мог заглянуть во всевозможные образы будущего, но он не мог видеть того, что на самом деле происходило сейчас на большом расстоянии — во всяком случае, без помощи матрикса. Медленно, потягивая затекшие мышцы, он встал и огляделся. Ночь уже миновала, снегопад закончился. Над Хеллерами разгорался пурпурный рассвет, и за окном виднелись величественные заснеженные пики Хеллеров. Еще в Неварсине Эллерт научился угадывать погоду в горах. Сейчас он знал, что в ближайшие сутки небо будет ясным.

Положив матрикс на ладонь, Эллерт сфокусировал свою мысленную энергию, многократно умноженную силой самоцвета, чтобы покрыть огромное расстояние, лежавшее между ним и объектом его поисков. Что творится в Элхалине? Что происходит в Тендаре?

Мало-помалу, приближаясь так, словно он смотрел в подзорную трубу с другого конца, начала формироваться крошечная, но яркая картинка, выраставшая из непроглядной темноты.

Вдоль берегов Хали, где нескончаемые туманные волны веками набегали на песок и откатывались обратно, медленно двигалась похоронная процессия с траурными флагами. Старый король Регис приближался к месту своего последнего упокоения у озера, чтобы лечь, как того требовал обычай, в просторной гробнице рядом с другими королями и правителями Доменов. В этой процессии перед глазами Эллерта длинной чередой проплывали лица, но лишь два из них произвели на него впечатление. Первым было узкое бледное лицо принца Феликса, печальное и омраченное смутным страхом. Глядя на хищные физиономии придворных из его свиты, Эллерт понимал, что осталось уже немного времени до того момента, когда принц Феликс будет раздет донага, подвергнут принудительному обследованию и вынужден вручить корону тому, кто сможет передать по наследству свою кровь и гены, драгоценный ларан. Вторым было лицо Дамона-Рафаэля из Элхалина, следующего наследника трона Тендары. Словно предвкушая свое торжество, Дамон-Рафаэль ехал с жестокой улыбкой на суровом лице. Картинка расплылась перед глазами Эллерта, будущее наложилось на настоящее, и он увидел Дамона-Рафаэля коронованным в Тендаре. Рядом с ним стояла Кассандра в королевской мантии, увешанная драгоценностями, и могущественные лорды Валерона, сплоченные близким родством с новым повелителем.

Война, упадок, разруха, хаос… Эллерт внезапно понял, что стоит на перекрестке событий, каждое из которых могло навеки изменить будущее Дарковера.

«Я не желаю зла своему брату, но не могу позволить ему обратить наш мир в руины. Любое путешествие начинается с первого шага. Я не могу помешать Дамону-Рафаэлю стать королем, но он не укрепит союза с Эйлардами, сделав мою жену своей королевой».

Эллерт отложил матрикс и вызвал слуг. Он ел и пил, не чувствуя вкуса, укрепляя силы перед тяжелым днем. Покончив с завтраком, юноша пошел к лорду Алдарану. Дом Микел находился в прекрасном расположении духа.

— Я отправил письмо своему брату в Скатфелл, пригласив его на свадьбу своей дочери и моего возлюбленного приемного сына, — сообщил он. — Это настоящее озарение свыше! Никакому другому мужчине я не вручил бы с такой радостью жизнь своей дочери. С ним она будет в безопасности до конца своих дней. Сегодня я открою ей свои намерения. Думаю, она тоже будет благодарна за то, что ей не придется попасть в руки незнакомого человека… Именно ты, друг мой, подсказал мне это великолепное решение. Хотелось бы мне когда-нибудь отплатить тебе равной услугой!

— В сущности, дом Микел, я в самом деле хотел попросить вас об одной услуге, — осторожно сказал Эллерт.

— Я с радостью дам тебе все, что ты пожелаешь, кузен.

— Я хочу послать за моей женой, которая живет в Башне Хали. Вы примете ее на правах гостьи?

— Охотно, — ответил дом Микел. — Если хочешь, я вышлю для эскорта собственную охрану. Но путешествие в это время года может оказаться опасным. От нас до Нижних Земель десять дней пути, и уже начинается сезон зимних бурь. Впрочем, ты можешь сэкономить время, если отправишься в Башню Трамонтана и передашь по связи, чтобы она немедленно отправлялась сюда. Я вышлю людей, которые встретят ее в пути и со всеми почестями препроводят в замок Алдаран. Надеюсь, в Элхалине она сможет взять небольшой кортеж для охраны?

Лицо Эллерта помрачнело.

— Я не хочу вверять ее милосердию брата. Более того, мне не хотелось бы, чтобы о ее отъезде стало известно за пределами Башни.

Дом Микел взглянул на него:

— Вот как? В таком случае предлагаю тебе немедленно отправиться с Донелом в Трамонтану и постараться убедить их доставить ее сюда мгновенно, через ретрансляционную систему. В наши дни это делается редко: затраты энергии превосходят всякое разумение. Но если положение действительно отчаянное…

— Я не думал, что такое возможно! — изумленно воскликнул Эллерт.

— О да, возможно. Оборудование по-прежнему находится в Башне. Возможно, с твоей помощью они поддадутся на уговоры. Я предложил бы тебе ехать верхом, а не лететь на планере; сейчас уже не сезон для полетов… однако поговори с Донелом. Он знает все что можно о полетах в Хеллерах в любое время года.

Лорд Алдаран встал и вежливо попрощался с молодым человеком.

— Мне доставит большое удовольствие принять твою жену в своем доме, родич, — сказал он напоследок. — Она будет почетной гостьей на свадьбе моей дочери.

— Разумеется, мы сможем полететь туда, — сказал Донел, взглянув на небо. — До ближайшего снегопада не меньше суток; правда, мы никак не сможем вернуться в день вылета. Если там предстоит большая работа по переброске энергии, то ты сильно устанешь, как и твоя леди. Вот что я предлагаю: мы срочно вылетаем в Трамонтану, но перед этим я распоряжусь отправить вслед за нами отряд с припасами, палатками и вьючными животными, который прибудет в Башню послезавтра. Обратно мы поедем верхом, со всеми удобствами.

Через час они собрались в путь. Эллерт не стал упоминать о предстоящей свадьбе Довела, опасаясь задеть больное место, но юноша сам заговорил об этом:

— Церемония отложена по меньшей мере до середины зимы. Рената обследовала Дорилис и утверждает, что она повзрослеет не раньше этого срока. Кроме того, сестре так не везло с прежними помолвками, что отец не торопится назначать окончательный срок.

— Ей уже сказали?

— Да, отец говорил с ней, — с видимой неохотой ответил Донел. — Она еще дитя, Эллерт, и не имеет ни малейшего представления о том, что на самом деле означает брак между мужчиной и женщиной.

Эллерт был не так уверен в этом, но, в конце концов, дело касалось Донела и Ренаты, а не его самого. Донел повернулся, наклонил крылья планера, чтобы поймать ветер, и взмыл вверх, подхваченный длинным восходящим потоком.

Как только Эллерт оказался в воздухе, земные заботы, как всегда, забылись. Он всецело отдался восторгу полета, бездумно мчась, охваченный каким-то сумрачным экстазом. Когда вдали показалась Башня Трамонтана, он почти сожалел о том, что полет подходит к концу… почти, но не совсем. Отсюда начинался путь к воссоединению с Кассандрой.

Эллерт думал об этом, когда расстегивал летное снаряжение и отдавал планер подоспевшему на помощь Эрци. Возможно, ему следовало вернуться в Хали и встретиться лицом к лицу с братом, вместо того чтобы тайком, почти трусливо, переводить Кассандру в безопасное место. Но нет, это было невозможно. Знание, приобретенное им прошлой ночью в замке Алдаран, подсказывало: если он появится там, куда могут дотянуться руки Дамона-Рафаэля, его жизнь не будет стоить и ломаного гроша.

Хастура переполняла горечь: «Как мы с братом могли дойти до этого?» Однако вскоре ему пришлось забыть о своих переживаниях — предстояло изложить свою просьбу Хранителю Башни Трамонтана.

Выслушав его, Ян-Микел нахмурился, и Эллерту на мгновение показалось, что сейчас он услышит категорический отказ.

— Силы для этого у нас есть, — сказал Ян-Микел. — Во всяком случае, их можно накопить. Однако мне совсем не хочется вовлекать Трамонтану в политические интриги Нижних Земель. Эллерт, ты вполне уверен, что твоей жене угрожает опасность?

Открыв свой разум, Эллерт обнаружил там лишь твердую уверенность в том, что Дамон-Рафаэль не замедлит перехватить Кассандру по пути и сделать ее своей пленницей так же, как он когда-то поступил с Донелом. Донел, стоявший рядом и читавший его мысли, вспыхнул от возмущения.

— Этого я еще не знал, — процедил он сквозь зубы. — Лорду Элхалину повезло, но второй такой удачи ему не выпадет!

Ян-Микел вздохнул:

— Мы живем в мире со всеми. Мы не изготовляем оружия и не принимаем участия в войнах. Но ты один из нас, Эллерт. Мы обязаны оберегать твою леди, а подобное злодейство находится за пределами моего понимания. Я тоже воспитывался в Неварсине и скорее лег бы в постель с трупом кралмака, чем с женщиной, которой я противен. Но твой брат имеет репутацию человека безжалостного, честолюбивого сверх всякой меры. Пойдем, Эллерт. Свяжись с Кассандрой и поговори с ней. А я тем временем соберу большой круг.

Эллерт занял место в матриксном зале и успокоился перед работой. Через несколько минут он вошел в транс, погрузившись в темноту, и принялся нащупывать паутину электрических энергий. Мимо него проносились сообщения, передаваемые от Башни к Башне. Затем неожиданно ощутил знакомое прикосновение к разуму. Он и не надеялся на такую удачу: Кассандра была на связи в Башне Хали!

«Эллерт? Это ты, любимый?»

Восторг и изумление, радость, граничащая со слезами… «Ты в Трамонтане? Ты знаешь, что у нас траур по королю Регису?»

Эллерт знал. Он своими глазами видел похоронную процессию, хотя никто в Башне еще не сообщил ему последние новости.

«Эллерт, позволь мне сказать несколько слов, прежде чем ты объяснишь, что привело тебя в Трамонтану. Я… я не хочу тревожить тебя, но я боюсь твоего брата. Недавно он нанес мне визит вежливости и сказал, что близким родственникам не подобает забывать друг друга. Когда я выразила свои соболезнования в связи со смертью Кассильды и его маленького сына, он лишь улыбнулся и заметил, что в былые времена братья делились своими женами, и очень странно посмотрел на меня. Я спросила, что он имеет в виду. Он ответил, что скоро сама это пойму, но я не смогла прочитать его мысли…»

До этого мгновения Эллерт надеялся, что его мучила лишь фантазия, рожденная страхом. Теперь он знал, что предвидение было верным.

«Ради этого я и прибыл в Трамонтану, любимая. Ты должна покинуть Хали и встретиться со мной здесь, в горах».

«Ехать в Хеллеры в это время года?»

Он чувствовал беспокойство и неуверенность жены. Сам Эллерт, долго живший в горах, не испытывал страха перед зимней непогодой, но понимал чувства Кассандры.

«Нет, — ответил он. — Уже сейчас собирается матриксный круг, чтобы перенести тебя сюда через экраны. Ты не боишься этого, правда, любимая?»

«Нет…» — но далекий отклик прозвучал неуверенно.

«Это не займет много времени. А сейчас попроси наших собрать свой круг».

Ян-Микел, переодевшийся в алый балахон Хранителя, вошел в матриксный зал. За его спиной Эллерт видел юную Розауру, с которой встречался в прошлый раз, и полдюжины других людей. Наблюдающая в белом одеянии настраивала демпферы так, чтобы скомпенсировать появление нового человека, и устанавливала силовой занавес, не позволявший никому постороннему телом или разумом проникнуть в пространство, где совершается перенос. Затем Эллерт ощутил знакомое мысленное прикосновение, похожее на щекотку изнутри, и понял, что подвергается обследованию перед допуском в матриксный круг. Он был благодарен этим людям, хотя и не знал, как выразить свою благодарность. Они согласились принять его в свой близкий, почти интимный круг, где каждый знал друг друга лучше, чем родного брата или сестру. Однако Эллерт не был совсем посторонним. Он не раз соприкасался с ними разумами, когда выходил на связь в Башне Хали. Эта мысль почему-то придавала ему сил.

«Я потерял брата. Однако я не останусь в одиночестве, работая в матриксном круге, соприкасаясь мыслями с друзьями, рассеянными по всей земле. У меня есть братья и сестры в Хали и Трамонтане, в Арилинне и Далерете, во все Башнях… Мы с Дамоном-Рафаэлем никогда не были по-настоящему братьями».

Ян-Микел собирал круг, жестом предлагая каждому занять свое место. Эллерт насчитал девять человек вместе с собой. Он уселся в кругу соединенных тел, ни к кому не прикасаясь, но достаточно близко, чтобы ощущать электрические поля соседей. Он видел водовороты энергии в силовых оболочках — такими предстали перед его мысленным взором другие члены крута. Вокруг Яна-Микела начал накапливаться силовой потенциал. Хранитель принимал мощный поток энергии из соединенных матриксов и направлял его в силовой конус, падающий на экран перед ним. До сих пор Эллерту приходилось работать лишь с Корином в качестве Хранителя. Прикосновение Корина было легким, почти неощутимым. Ян-Микел, напротив, как будто железной рукой ухватил его сознание, намертво припечатав к месту. Однако в этой силе не было злого умысла. Это было просто его манерой работы: каждый Хранитель пользовался своими пси-способностями особенным, одному ему присущим образом.

Замкнувшись в кольце разумов, индивидуальные мысли стерлись, уступая место осознанию сконцентрированной, объединенной цели. Эллерт чувствовал, как в матриксном экране накапливается гудящая сила, невообразимая звенящая тишина. Смутно, через огромное расстояние, Хастур прикоснулся к другим знакомым разумам: Корин — быстрое рукопожатие; Ариэлла — легкое дуновение ветерка; Кассандра… Они были там и одновременно здесь. В следующее мгновение он ослеп и оглох от чудовищной перегрузки. В ноздри ударил запах озона. Энергия вырвалась на свободу как молния, грянувшая с ясного неба.

Круг разом распался. Они снова стали отдельными людьми, и Кассандра, бледная и ошеломленная, стояла на коленях перед ними на каменном полу.

Она пошатнулась, едва не упав, но Розаура подоспела на помощь и удержала ее. В следующую секунду Эллерт сжал жену в объятиях. Кассандра с ужасом и изумлением посмотрела на него.

— Ты устала, как после десятидневного перехода, — со слабой усмешкой заметил Ян-Микел. — Как бы ни происходило перемещение, в любом случае расходуется определенное количество энергии. Пойдем, нам нужно поесть и восстановить силы. А потом поделишься с нами последними новостями из Хали, если захочешь.

У Эллерта кружилась голова от голода, вызванного потерей энергии. Лишь съев большое количество сластей и сухофруктов, хранившихся в матриксном зале, он немного пришел в себя. Ему не хватало технического образования, чтобы понять процесс, посредством которого Кассандра мгновенно переместилась в пространстве, но она была рядом. Ее рука крепко сжимала его руку, и этого было достаточно.

Наблюдающая подошла к ним и мягко, но властно попросила подвергнуться тщательному обследованию. Они не стали возражать.

Пока все утоляли голод, Кассандра делилась новостями из Хали. Смерть и похороны старого короля; объявление о созыве Совета для проверки легитимности принца Феликса, еще некоронованного и, возможно, потерявшего все надежды на корону; волнения в Тендаре среди придворных, поддерживавших кроткого юного принца… Возобновилось перемирие между Хастурами и Риденоу, но работников матриксного круга из Башни Хали заставили использовать передышку для изготовления новых запасов клингфайра. Кассандра показала Эллерту характерный ожог на руке.

Эллерт слушал рассказ с изумлением и каким-то тревожным восторгом. Перед ним была его жена, но у него возникло чувство, что он видит эту женщину впервые. Когда они расстались, Кассандра все еще не оправилась от вспышки самоубийственного отчаяния. С тех пор не прошло и полугода, но она, казалось, повзрослела на несколько лет. Даже голос и жесты стали более решительными. Это была уже не робкая девушка, но женщина — сдержанная, спокойная, уверенная в себе, обсуждавшая профессиональные проблемы с другими Наблюдающими.

«Что я могу дать такой женщине? — подумал Эллерт. — Она цеплялась за меня, потому что я был сильнее, а она нуждалась в моей силе. Но теперь, когда она больше не нуждается во мне, будет ли она любить меня?»

— Пошли, кузина, — сказала Розаура. — Я подышу тебе новую одежду; ты не можешь путешествовать в том, что носишь сейчас.

Кассандра улыбнулась, взглянув на свободную белую робу Наблюдающей.

— Спасибо, Розаура. Я так торопилась с отъездом, что не успела собрать свои пожитки.

— Я дам тебе одежду для верховой езды и пару смен нижнего белья, — предложила Розаура. — Наши размеры почти совпадают, а уж в замке Алдаран тебе смогут подобрать подобающий гардероб.

— Я поеду с тобой в Алдаран, Эллерт?

— Лишь в том случае, если ты не решишь остаться здесь, с нами, — вкрадчиво произнес Ян-Микел. — Нам нужны компетентные техники и Наблюдающие.

В жесте Кассандры, сжавшей руку Эллерта, было что-то от той робкой девушки, которую он знал раньше.

— Благодарю тебя, родич, но я поеду с мужем.

Было уже за полночь, и метель яростно бушевала за высокими окнами. Розаура проводила супругов в подготовленную для них комнату на нижнем этаже.

«Что я могу дать такой женщине? — снова подумал Эллерт, когда они остались вдвоем. — Она больше не нуждается в моей силе и помощи».

Но когда он повернулся к Кассандре, защитные барьеры начали рушиться. Их разумы слились воедино еще до того, как Эллерт успел прикоснуться к ней и понял, что между ними все осталось по-прежнему.

Когда за окнами забрезжил серый рассвет, их разбудил внезапный стук в дверь. Звук был не очень громким, но волнение стучавшего передалось Эллерту. Он резко сел на постели и огляделся, пытаясь определить причину неожиданного беспокойства. Кассандра тоже проснулась и испуганно смотрела на него. Ее лицо в тусклом свете приобрело пепельно-серый оттенок.

— Что такое? Что случилось?

— Дамон-Рафаэль, — ответил Эллерт. В следующее мгновение он осознал, что это безумие. Дамон-Рафаэль находился в десяти днях пути отсюда, — и, даже будь он у входа в Башню Хали, он никак не мог проникнуть сюда. Однако увидев за дверью бледное, испуганное лицо Розауры, Эллерт испытал непонятное облегчение. Неужели он действительно ожидал увидеть своего брата, изготовившегося для поединка или убийства?

— Извиняюсь за беспокойство, — сказала Розаура. — Но Корин из Хали вышел на связь. Ему нужно срочно поговорить с тобой, Эллерт.

— В этот час? — Эллерт спросил себя, кто из них сошел с ума: рассвет еще лишь начинал окрашивать розовым горизонт. Тем не менее он торопливо оделся и поднялся в матриксный зал. На связи сидел молодой техник, незнакомый ему.

— Ты Эллерт Хастур из Элхалина? Корин из Хали настоятельно просил разбудить тебя.

Эллерт занял свое место в круге связи, настроился и вскоре ощутил легкое прикосновение Корина к своему разуму.

«Корин? В такой час? Что случилось в Хали?»

«Мне это нравится не больше, чем тебе. Пару часов назад Дамон-Рафаэль, лорд Элхалин, явился в Башню, требуя отдать ему твою жену как заложницу на случай твоего предательства. Я не знал, что в вашем роду есть безумные, Эллерт!»

«Это частица нашего ларана и моего собственного предвидения, — отозвался Эллерт. — Ты сказал ему, что Кассандра здесь?»

«У меня не было выбора. Теперь он требует, чтобы мы обрушили на Башню Трамонтана всю нашу мощь, если они не согласятся тотчас же отослать ее обратно… а лучше и тебя вместе с ней».

Эллерта охватило отчаяние. Лерони башни Хали по закону и обычаю были обязаны действовать согласно приказу лорда Элхалина. Они могли поразить Трамонтану психическими молниями, умертвив или лишив разума ее обитателей. Неужели он принес смерть и страдания своим друзьям, вернувшим ему Кассандру? Как он смел впутать их в свои семейные дрязги? Впрочем, было уже слишком поздно для сожалений.

«Разумеется, мы отказались, — пришла мысль Корина. — Он дал нам сутки на размышление. Когда он явится снова, мы должны сообщить ему — причем таким способом, который удовлетворит его лерони, — что вас обоих уже нет в Трамонтане и, следовательно, атака не имеет смысла».

«Можешь быть совершенно уверен, мы покинем Трамонтану еще до рассвета», — заверил его Эллерт и тут же разорвал контакт.