Даркоувер (№2) - Королева бурь

Пока он говорил, по спине Эллерта внезапно пробежал холодок. На какой-то момент ему показалось, будто он пробивается вперед через густой снегопад, борется с воющим ветром и Кассандры больше нет рядом… Нет! Видение исчезло. По-видимому, слова Донела пробудили в нем страх перед одним из маловероятных вариантов будущего, который никогда не воплотится в действительности. Когда над дальними пиками в пурпурной мантии облаков поднялось солнце, он откинул капюшон дорожного плаща, взятого взаймы у Яна-Микела. Хастур не мог лететь на планере в тяжелой верхней одежде, а теплые вещи выехали вместе с эскортом из Алдарана — ведь предполагалось, что ближайшие сутки они проведут в тепле и уюте Трамонтаны. На Донеле тоже был дорожный плащ с чужого плеча. Хотя погода казалась неправдоподобно хорошей для этого времени года, никто не осмеливался путешествовать поздней осенью в Хеллерах без теплой одежды. Плащ Кассандры, одолженный у Розауры, был слишком коротким для нее, а юбка обнажала колени немного выше, чем того требовали приличия. Но Кассандра обратила это в шутку.

— Тем лучше для ходьбы по крутым тропам! — Она сняла ярко-зеленый дорожный плащ Розауры, сложила его и беззаботно сунула под мышку. — Сейчас слишком жарко. Когда идешь налегке, устаешь меньше.

— Вы не знаете наших гор, леди, — с серьезным видом заметил Донел. — Если подует даже небольшой ветерок, вы порадуетесь плащу.

Но по мере того как солнце поднималось все выше над горизонтом, в Эллерте крепла уверенность, что все будет хорошо. После полутора часов ходьбы Башня Трамонтана скрылась из виду за горным склоном. Теперь они находились вне досягаемости. Когда Дамон-Рафаэль явится в Хали и потребует выдать изменников, люди из Трамонтаны смогут честно ответить, что время упущено.

В таком случае не обратит ли он свой гнев на работников матриксного круга из Хали? Скорее всего нет. Ему понадобится их сотрудничество в войне с Риденоу, понадобится оружие, дающее ему тактическое и военное преимущество в сражении — а Корин был искусным изобретателем. «Пожалуй, слишком искусным, — подумал Эллерт. — Если бы Домен находился в моей власти, я бы немедленно заключил мир с Риденоу и постарался бы уладить все противоречия дипломатическим путем. Алдаран прав: у нас нет причин воевать с Риденоу из Серраиса. Мы должны принять их как равных и быть благодарными за то, что ларан Серраиса живет в их потомках».

После нескольких часов ходьбы, когда солнце поднялось до наивысшей точки над горизонтом, Донел и Эллерт тоже сняли свои тяжелые плащи и даже верхние туники. Люди из Трамонтаны дали им достаточно пищи на два-три небольших привала по дороге. «Это на тот случай, если ваш эскорт почему-либо задержится, — объяснил Ян-Микел. — Вьючные животные могут захромать, или горный обвал ненадолго преградит им путь».

Они сели возле кучи валунов рядом с тропинкой и устроили завтрак, состоявший из дорожных галет, сыра и сухофруктов.

— Милосердная Аварра! — воскликнула Кассандра, подбирая крошки. — Похоже, они дали нам припасов на неделю пути. Имеет ли смысл тащить с собой все это?

Эллерт пожал плечами, рассовывая пакеты в карманы дорожного плаща. Что-то в этой процедуре заставило его вспомнить об утренних побудках в Неварсине, когда он складывал все свои немногочисленные пожитки в карманы монашеской рясы.

Донел, забравший оставшиеся пакеты с едой, неожиданно усмехнулся.

— Я чувствую себя братом Домиником с его набитыми карманами. — Он принялся насвистывать мелодию песенки, которую недавно исполняла Дорилис.

«Менее года назад я был готов провести остаток жизни в стенах монастыря», — подумал Эллерт. Он взглянул на Кассандру, высоко подобравшую свои юбки и поднимавшуюся по каменистому склону к чистому ручейку с ледяной водой, журчавшему среди скал. Она наклонилась, зачерпнула воду в сложенные ладони и напилась. «Я думал, что всю жизнь буду монахом, что ни одна женщина не будет важна для меня. Однако теперь я не мог бы вынести даже дня разлуки с ней». Он поднялся по склону и наклонился у ручейка рядом с Кассандрой. Когда их руки соприкоснулись, Эллерту неожиданно захотелось, чтобы Донел оказался где-нибудь подальше отсюда. Но потом он чуть не рассмеялся, осознав иронию ситуации. Без сомнения, прошлым летом Рената с Донелом не раз терпели его присутствие с такой же неохотой, с какой он сам сейчас относился к компании Донела.

Путники немного посидели у тропы, отдыхая и наслаждаясь теплыми лучами осеннего солнца. Кассандра рассказала им о своей работе Наблюдающей и о изготовлении матриксного оружия, когда ей пришлось обучаться навыкам механика. Эллерт с невольным содроганием прикоснулся к глубокому шраму от клингфайра на ее руке, радуясь, что теперь жена оказалась вдалеке от войны. В свою очередь он рассказал ей о странном даре Дорилис, слегка коснувшись ужасов и смертей, сопутствовавших ее помолвкам, и поведал о том, как они с Донелом летели через грозу.

— Когда придет весна, тебе тоже нужно научиться летать на планере, — сказал Донел.

— Хотелось бы, но не знаю, смогу ли я заставить себя натянуть бриджи, даже для полетов.

— Рената не стесняется, — заметил Донел.

Кассандра весело рассмеялась:

— Она всегда была храбрее меня.

Лицо Донела неожиданно приняло серьезное выражение.

— Эллерт мой близкий друг, и у меня нет секретов от его жены, — тихо сказал он. — Мы с Ренатой собирались пожениться в середине зимы, но теперь у отца появились другие планы.

Он вкратце рассказал ей о замысле лорда Алдарана, о своей предстоящей женитьбе на Дорилис и о планах наследства. Кассандра смотрела на него с неподдельным сочувствием:

— Мне повезло. Мои родственники обручили меня с Эллертом, когда я была еще совсем ребенком, но, познакомившись с ним, я встретила человека, которого смогла полюбить. Однако я понимаю, что так бывает далеко не всегда. И я знаю, что это такое: быть разлученной с любимым человеком.

— Я не собираюсь расставаться с Ренатой. — В низком голосе Донела слышалась сдерживаемая ярость. — Брак с Дорилис — не больше чем фикция, которая будет продолжаться лишь до тех пор, пока жив мой отец. А потом, если Дорилис захочет, мы найдем ей настоящего мужа и уедем куда-нибудь вместе с Ренатой. А если она откажется выходить замуж, я останусь опекуном до ее совершеннолетия. Если она пожелает сделать одного из моих сыновей-недестро своим наследником — прекрасно; если нет — тоже ладно. Я не стану перечить отцу, но не стану и слепо повиноваться ему. И уж во всяком случае, я не стану укладывать в постель свою сестру лишь ради того, чтобы ублажить его честолюбие.

— Думаю, родич, все будет так, как захочет Дорилис, — тихо сказала Кассандра. — Леди Алдаран, состоящая в законном браке, не может ронять свое достоинство, деля ложе со стражниками и заезжими торговцами… и возможно, ей не захочется провести остаток жизни нелюбимой и бездетной.

Донел отвернулся.

— Она может поступить как заблагорассудится, но если ей вздумается рожать детей, то их отцом буду не я. Эллерт достаточно рассказал мне о том, какие беды уже причинила генетическая программа, с ее перекрестным скрещиванием. Моя мать уже стала ее жертвой. Я не буду следующим!

В голосе Донела звучала такая ярость, что Кассандра невольно отшатнулась. Ощутив ее тревогу и смущение, Эллерт взял плащ и встал.

— Пожалуй, нам пора идти дальше. Эскорт может двигаться быстрее нас, но даже час-другой ходьбы сокращают время для завтрашней дороги.

Тропа шла вниз уже не так круто, как раньше, но солнце на севере скрылось за длинными перьями серых облаков, постепенно затягивавших небо. Донел передернул плечами и вскинул голову, глядя на потемневшие горные вершины. Он ничего не сказал, но застегнул ворот своего плаща.

«Пожалуй, нам в самом деле следует поскорее встретиться с эскортом из Алдарана», — подумал Эллерт, уловивший его недоброе предчувствие.

Через несколько минут ходьбы солнце полностью скрылось за облаками, и на лице Эллерта растаяли первые снежинки. Они медленно падали вниз, спускаясь плавными, прихотливыми спиралями. Кассандра ловила их на ладонь, словно ребенок, удивляясь их необычайным размерам. Но Эллерт долго жил в Неварсине и кое-что знал о метелях, бушующих в Хеллерах поздней осенью.

«Итак, Дамон-Рафаэль в конце концов может добиться своего. Выгнав нас из Башни Трамонтана перед наступлением зимних бурь, он вполне может избавиться от опасного противника, не марая рук… А если я погибну в снегах, то не останется никого, кто смог бы противостоять его жажде власти».

Ларан Эллерта снова начал забирать власть над ним, навязывая ему образы ужасов и разрушений, картины опустошительной войны и выжженных земель — истинную эру хаоса, наступившую в Дарковере от Далерета до Хеллеров.

«Скатфелл тоже может напасть на Алдаран, а без Донела старый лорд вряд ли сможет организовать оборону. Скатфелл и мой брат раздерут эту страну в клочья, делясь друг с другом».

— Что случилось, Эллерт? — спросила Кассандра, уловившая в его сознании смутные образы хаоса и разрушений.

«Я должен защищать Кассандру не только от своего брата, но и от всей ярости стихии!»

— Будет метель? — с неожиданной тревогой спросила она, глядя на усиливающийся снегопад.

— Еще не знаю. Но думаю, бояться нечего. Мы можем встретить эскорт прежде, чем погода окончательно испортится. У них есть еда, теплая одежда и снаряжение для временного лагеря.

Донел послюнил палец и начал медленно поворачивать его, определяя направление ветра. Когда Эллерт встретился с ним взглядом, он понял, что дела обстоят хуже, чем ему казалось. Снежная буря двигалась от Алдарана, а значит, метель, возможно, уже вынудила людей остановиться и встать лагерем у тропы. Их нельзя было винить — ведь они считали, что Эллерт, его жена и Донел находятся в безопасности под гостеприимным кровом Башни.

«Разве они могли принять во внимание Дамона-Рафаэля?»

Кассандра казалась совсем испуганной. «Неудивительно, если она читает мои мысли», — подумал Эллерт и выставил блок, преграждая ей доступ к своим страхам. Он слишком уважал жену и не стал бы предлагать ей ложь во спасение, но дела обстояли еще не совсем плохо.

— Одной из первых вещей, которым я научился в Неварсине, было искусство находить укрытие в незнакомой местности и пережидать непогоду, — сказал он. — Донел, нет ли в составе эскорта человека, обладающего хотя бы слабым лараном? Мы с тобой могли бы связаться с ним и сообщить о нашем положении.

Донел замедлил шаг и задумался.

— Боюсь, что нет, родич, — с сожалением ответил он. — Хотя попытаться можно — некоторые люди способны воспринимать чужие мысли, хотя не умеют передавать свои и не считают это настоящим лараном.

— Тогда попробуем, — решил Эллерт. — У них есть все основания полагать, что мы находимся в Трамонтане. Они должны узнать, что это не так. А тем временем… — Он огляделся в поисках какого-нибудь укрытия. Нет ли за поворотом дороги какой-нибудь хижины, заброшенного овина или даже населенного места, где они могли бы найти убежище? Но он не мог различить следов человека. Земля, по которой они шли, была совершенно необитаемой и очень редко оглашалась звуком человеческих голосов.

Прошло уже много лет с тех пор, как ему приходилось применять свое искусство выживания в горах. Последний раз это случилось на третьем году его жизни в Неварсине, когда его послали одного, одетого лишь в грубую рясу, навстречу зимней непогоде, бушевавшей за стенами монастыря, чтобы он мог на деле доказать свою пригодность к следующему этапу обучения. Пожилой монах, наставлявший Эллерта, сказал: «После заброшенных человеческих жилищ самое лучшее место для укрытия — густая роща, где деревья растут близко друг к другу. Если не найдешь деревьев, ищи каменный карниз с подветренной стороны».

Эллерт сосредоточился, предоставив ларану полную свободу действий и пытаясь заглянуть в ближайшее будущее, зависевшее от их выбора. Не пора ли вернуться в Трамонтану? Мысленно совершив обратный путь, он увидел на этой линии будущего лишь три безжизненных, окоченевших тела, свернувшихся клубками у края дороги.

Впервые в жизни Эллерт был рад своему ларану, позволявшему ему ясно видеть последствия каждого выбора, который они могли совершить, ведь от этого сейчас зависела их жизнь. Он видел впереди узкое место, где, ослепленные густым снегопадом, они могли оступиться и сорваться в пропасть глубиной в несколько сотен футов, навеки сгинув на дне безымянной расщелины. Дальше идти было нельзя.

Уловив его отчетливое предупреждение, Кассандра с Донелом остановились. Теперь они превратились в туманные силуэты на фоне падающего снега. Ветер, задувавший с вершин, начал крепчать.

Немного впереди еле заметная тропка вела к куче камней, обрушившейся с одной стороны. Там можно найти укрытие от ветра и снега. Эллерт уже было направился туда, но затем остановился, отслеживая лараном эту линию будущего. Внезапно он вздрогнул, охваченный невольной паникой. За кучей находилось гнездовье птиц баньши — злобных, бескрылых, плотоядных существ, обитавших в горах над линией растительности. Безошибочный инстинкт направлял этих хищников туда, где угадывались любые признаки жизни. Им нельзя идти туда!

Путники не могли оставаться на прежнем месте: усиливавшийся ветер грозил сдуть их с каменного карниза, а снегопад становился все гуще. Кассандра уже дрожала всем телом; тонкий дорожный плащ не мог защитить ее от настоящей непогоды. Эллерт с Донелом, более привычные к метелям в горах, еще не замерзли, но Эллерту мало-помалу становилось страшно. Они не могли вернуться в Трамонтану. Они не могли повернуть туда, где гнездились птицы баньши. Они не могли идти вперед по сужающейся тропке над пропастью и не могли оставаться здесь. Неужели у них не осталось никакого выбора, кроме смерти в снегу?

«Святой Носитель Вериг, укрепи меня! — молился Эллерт. — Помоги найти правильный путь!» Покинув монастырь, он почти забыл, как нужно молиться. Страх за свою жизнь сейчас не смог бы спасти его, но страх за Кассандру, дрожавшую от холода, заставлял лихорадочно искать выход, до предела напрягая свои способности.

Они не могли вернуться в Трамонтану, но немного позади у тропы стояла старая каменная стена. Она была наполовину разрушена непогодой и опасно накренилась, но все же была лучшим укрытием, чем то место, где они стояли сейчас. А за стеной — Эллерт не только видел это лараном, но и помнил — находились небольшие, но густые заросли вечнозеленого кустарника.

— Мы должны вернуться к тому месту, где отдыхали, — объявил он, повысив голос, чтобы перекрыть вой ветра.

Медленно, держась друг за друга, они начали возвращаться. Мокрый снег скользил под ногами. Донел, всю жизнь проживший в горах, ступал уверенно, как горная кошка, но Эллерт уже давно не бродил по неварсинским перевалам, а Кассандра была вообще непривычна к таким дорогам. Вскоре она поскользнулась и упала в снег. Тонкий плащ моментально промок; острые камешки, припорошенные снегом, впились ей в руки. Эллерт поднял жену, всхлипывающую от боли и безнадежности, и постарался успокоить. Выяснилось, что при падении она вывихнула колено, поэтому Донелу с Эллертом пришлось нести ее последние несколько сотен шагов до каменной стены. Потом они подняли Кассандру наверх и помогли забраться в кусты высотой почти в рост человека. Когда они углубились в густое переплетение ветвей, ларан Эллерта с ошеломительной ясностью показал ему, что это будет местом их смерти. Он увидел три тела, сплетенные воедино в жутком объятии, тщетно цепляющиеся за последние крохи тепла, застывшие и неподвижные. Ему пришлось буквально заставить себя двигаться вперед, к небольшому просвету в зарослях.

Старые, искривленные, годами терзаемые жестокими горными ветрами, кусты росли очень густо, но в центре их неровного круга ветер почти не ощущался, хотя они слышали его угрожающее завывание снаружи. Эллерт уложил Кассандру на расчищенный от снега участок почвы, плотно укутал ее в плащ и начал осматривать поврежденную ногу.

— Переломов нет, — дрожащим голосом произнесла Кассандра. В следующее мгновение он вспомнил о ее навыках Наблюдающей, привыкшей обследовать физическое состояние других людей наравне со своим собственным. — Серьезных повреждений нет… но коленная чашечка сместилась.

Переключив внимание на ее колено, Эллерт увидел, что коленная чашечка неестественно вывернулась, а ткань вокруг нее быстро темнела и распухала.

— Донел, возьми меня за плечи, — распорядилась Кассандра. — А ты, Эллерт, держись за мою ногу и поворачивай ее вот так… — Она показала жестом. — Нет, ниже! Перехвати другой рукой и тяни изо всех сил. Не бойся сделать мне больно. Если коленная чашечка сразу же не встанет на место, я могу навсегда остаться хромой.

Эллерт беспрекословно следовал ее инструкциям. Кассандра напряглась, собрав всю свою волю, однако, когда он ухватился за ногу и резко дернул вбок и на себя, у нее вырвался приглушенный крик боли. Эллерт услышал скрип кости, когда коленная чашечка скользнула в лунку. Кассандра откинулась на руки Довела. Казалось, она находилась в обмороке, но на самом деле, закрыв глаза, оценивала проделанную работу.

— Нет, еще не все. Ты должен повернуть мою ногу вот сюда, чтобы чашечка окончательно стала на место. Да, правильно, — прошептала она сквозь стиснутые зубы, когда Эллерт выполнил ее распоряжение. — Так сойдет. А теперь разорви мою нижнюю юбку и плотно забинтуй колено.

Когда поврежденное колено было плотно забинтовано полосками ткани, а Кассандра, бледная и дрожащая, вытянулась под плащом, Эллерт мрачно прикинул их шансы выбраться отсюда живыми. Снежный буран пока не вошел в полную силу. Вечер еще не наступил, хотя вокруг стемнело, — то были плотные, тяжелые сумерки, не имевшие ничего общего с фактическим временем дня. Еды оставалось немного, а такие бури обычно длятся по два-три дня, если не больше. В обычных условиях каждый из них мог бы по нескольку дней обойтись без еды, но холод быстро истощал жизненные силы.

Они смогут продержаться два-три дня, но если метель затянется на целую неделю и тропы станут непроходимыми, то их шансы остаться в живых невелики. Будь он один, Эллерт закутался бы в свой плащ, нашел наиболее подходящее укрытие и погрузился в транс, как учили в Неварсине, замедлив сердцебиение, понизив температуру тела и сведя до минимума расход энергии. Но он нес ответственность перед женой и Донелом, не обладавшими подобными навыками. Он был самым старшим и наиболее опытным.

— Твой плащ самый тонкий, Кассандра, и хуже всего сохраняет тепло, — сказал Хастур. — Давай разложим его на земле, чтобы не так задувало снизу. Так, а теперь втроем накроемся двумя оставшимися плащами. Кассандра меньше нашего привычна к холоду, поэтому она сядет между нами.

Когда они расселись, тесно прижавшись друг к другу, Кассандра дрожала уже не так сильно, как раньше.

— А теперь нам лучше немного поспать и не тратить энергию на разговоры.

Над их убежищем завывал ветер. Бесчисленные снежные заряды проносились бледными полосами на черном фоне ночного неба, но внутрь задували лишь отдельные порывы, быстро гаснувшие в плотном переплетении ветвей. Эллерт позволил себе погрузиться в легкий транс, обняв Кассандру за плечи, чтобы сразу почувствовать, когда понадобится его помощь. Вскоре он понял, что Донел тоже заснул, но Кассандра, тихо лежавшая в его объятиях, не спала. Он ощущал острую боль, пронзавшую ее колено и не позволявшую погрузиться в блаженное забытье. В конце концов она повернулась лицом к нему, и он крепко прижал ее к себе.

— Эллерт, мы умрем здесь?

Эллерту было нетрудно солгать, заверив ее в обратном. Но что бы ни случилось, им следовало оставаться искренними друг с другом, как было с первых минут их знакомства.

— Не знаю, пречиоза, — ответил он, нашарив в темноте ее тонкие, прохладные пальцы. — Надеюсь, что нет.

Его ларан показывал впереди лишь темноту. Через прикосновение руки жены он мог чувствовать пульсацию боли в ее теле. Кассандра попыталась осторожно сместить свой вес на другой бок, не потревожив Донела. Эллерт привстал на одно колено и помог ей.

— Так лучше?

— Немножко…

Но что он мог сделать для нее в такой тесноте? Их постигла роковая неудача. Даже если бы в непогоде наступил перерыв, они не могли искать лучшего укрытия: нога Кассандры вышла из строя минимум на несколько дней. Если бы положить ее в теплую ванну, сделать массаж и провести курс лечения с помощью опытной лерони, чтобы устранить воспаление и внутреннее кровотечение в коленном суставе, вывих можно было бы залечить за несколько часов. Но длительная неподвижность и пребывание на холоде не способствовали быстрому выздоровлению. Эллерт был мало искушен в науке врачевания. Разумеется, он мог оказать первую помощь, но не более того.

— Мне следовало бы оставить тебя в Хали, — тихо простонал он.

Кассандра прикоснулась к его лицу в темноте:

— Там мне угрожала бы опасность, муж мой. Не забывай о том, что твой брат стоял у дверей Башни.

— И все же, если я привел тебя к смерти…

— Оставить меня в Хали в равной степени означало бы мою смерть, — отозвалась она. — Если бы Дамон-Рафаэль захотел взять меня против воли, он бы не обнаружил в своей постели покорную рабыню. У меня есть кинжал, и я знаю, как и когда следует им пользоваться. — Ее голос напрягся. — Сомневаюсь, что он оставил бы меня в живых после такого унижения.

— Он не стал бы прибегать к насилию, — угрюмо пробормотал Эллерт. — Скорее всего, тебя бы одурманили наркотиками, лишив воли к сопротивлению.

— О нет, — возразила Кассандра. Ее голос звенел от сдерживаемых эмоций. — В этом случае, муж мой, я бы успела найти своему кинжалу другое применение.

В горле у Эллерта встал горький комок, он не нашел в себе сил ответить. Что он сделал, чтобы завоевать любовь такой женщины? Неужели он когда-то считал ее робкой и боязливой? Он снова привлек ее к себе и прошептал:

— Постарайся заснуть, любимая. Обопрись на меня, если так тебе будет легче. Тебе не очень холодно?

— Нет, рядом с тобой мне всегда тепло.

Кассандра замерла в его объятиях. Постепенно ее дыхание стало ровным и глубоким.

«Но что я ей дал — свободу или лишь право выбрать смерть?»

Ночь тянулась целую вечность. С рассветом темнота немного рассеялась, но густой снег продолжал застилать все вокруг плотной пеленой. Для троих людей, прижавшихся друг к другу на крошечной площадке под ветвями кустарника, это было сущим мучением.

Эллерт предупредил Донела, выползшего наружу по нужде, чтобы тот не отходил больше чем на два шага от зарослей. Юноша вернулся весь заснеженный и продрогший до костей. Ветер снаружи оказался таким сильным, что он едва смог устоять на ногах. Никаких признаков ослабления снегопада не намечалось; мир для троих узников заканчивался в нескольких футах за пределами их ненадежного убежища — дальше все пропадало в снежной мешанине.

Эллерт осторожно выпустил на волю свой ларан, прощупывая возможные варианты будущего. Почти во всех случаях он видел, как их жизни заканчиваются здесь. Но если рок судил им умереть здесь, то почему он не предвидел этого раньше, еще в Трамонтане?

— Донел, — позвал он.

Юноша заворочался и повернулся к нему:

— Да, родич?

— Ты лучше меня умеешь предсказывать погоду. Можешь ли ты определить, на какое расстояние протянулась эта буря и через какое время она минует нас?

— Я попробую.

Донел погрузился в свое обостренное осознание погоды. Эллерт, поддерживавший поверхностный контакт, снова увидел странную сеть энергии, созданную воздушными потоками, перепадами давления и электрического напряжения. Через некоторое время Донел открыл глаза.

— Боюсь, ее граница слишком далеко, — мрачно сообщил он. — И туча ползет еле-еле. Если бы я только обладал даром моей сестры, способностью повелевать бурями и двигать их куда угодно по своему желанию!

Внезапно Эллерт нашел ответ. Конечно, его ларан был настоящим предвидением; он мог выходить из времени и наблюдать за грядущими событиями, однако его выбор был ограничен его собственной интерпретацией того, что он видел. Поэтому он почти никогда полностью не полагался на свое предвидение. Он не удовлетворялся знанием собственного будущего. Всегда оставалась возможность, что взаимодействие с человеком, чьи поступки он не мог предвидеть, изменит будущее непредсказуемым для него образом. Он мог управлять лараном, но не должен был допускать обратного. Вчера он воспользовался даром предвидения, чтобы найти относительно безопасное убежище и избежать наиболее очевидных опасностей, ожидавших их впереди. Он смог предотвратить непосредственную угрозу для жизни, теперь же наступило время исследовать другие возможности.

— Если бы мы могли как-то связаться с Дорилис…

— Она не телепатка, — с сомнением отозвался Донел. — Мне ни разу не удавалось мысленно прикоснуться к ее разуму.

Внезапно его глаза сверкнули.

— Рената! Она сильная телепатка. Если бы один из нас мог послать ей сигнал…

Да, Рената была ключом к силе Дорилис.

— Попробуй сам связаться с ней, Донел, — предложил Эллерт.

— Но из меня плохой телепат. Боюсь, ничего не выйдет.

— Тем не менее попытайся. Те, кто любит друг друга, как вы двое, часто могут найти связующее звено там, где другие оказываются бессильны. Сообщи ей о нашем бедственном положении. Может быть, Дорилис разгонит бурю или хотя бы поможет ей побыстрее пройти над нами.

— Сделаю, что смогу, — пообещал Донел. Выпрямившись в положении сидя, он вынул свой матрикс и сосредоточился. Эллерт и Кассандра, прижавшись друг к другу под оставшимся плащом, почти видели люминесцирующие энергетические линии, протянувшиеся наружу. Сам Донел казался им светящимся существом, наполненным пульсирующей энергией в силовой оболочке… Затем возникло ощущение внезапного контакта. Эллерт и Кассандра, оба телепаты, не могли не слышать безмолвного обмена мыслями.

«Рената!»

«Донел! — Радость и ощущение контакта распространились на Кассандру и Эллерта, как если бы Рената прикоснулась и к ним, обняла их. — Я боялась за вас, когда началась метель. Вы в безопасности? Вы остались в Трамонтане или встретились с эскортом по пути?»

«Нет, любимая. — Донел быстро обрисовал положение, посылая сконцентрированные мысленные образы, и решительно прервал испуганную реакцию Ренаты: — Нет, любимая, не трать время и силы. Вот что ты должна сделать…»

«Разумеется, Дорилис сможет помочь вам, — пришел уверенный ответ. — Я немедленно отправлюсь к ней и объясню положение».

Контакт прервался, силовые линии потускнели и исчезли. Донел зябко передернул плечами под задубевшим от холода плащом. Эллерт передал ему остатки пищи, не обращая внимания на его протесты.

— Ты потратил много энергии, когда пользовался матриксом, — объяснил он. — Тебе нужно восстановить силы.

— Но твоя леди… — возразил Донел.

Кассандра покачала головой. В сером сумрачном свете черты ее лица заострились, словно она была при смерти.

— Я не голодна, Донел. Ты нуждаешься в еде гораздо больше меня. Мне холодно, так холодно…

Эллерт сразу же понял, что она имеет в виду.

— Как твоя нога? — спросил он.

— Время от времени я провожу обследование. — По ее лицу промелькнуло слабое подобие улыбки. — Мне не хочется заглядывать глубоко, поскольку я в любом случае ничего не могу поделать. Сейчас попробую еще раз…

Ее взгляд стал отрешенным, обратившись вовнутрь. Некоторое время она молчала, потом с удрученным видом пожала плечами:

— Ничего хорошего. Холод и вынужденная неподвижность делают свое дело. Циркуляция крови ниже колена сильно нарушена. Скорее всего, уже началось обморожение.

— Возможно, помощь уже в пути, — прошептал Эллерт. — Держись, любимая. А пока что…

Он снял свою тунику и закутал больное колено Кассандры, оставшись в нижнем белье и походных бриджах. Она возмущенно запротестовала, но он лишь улыбнулся в ответ:

— Разве ты забыла? Я шесть лет был монахом в Неварсине и спал нагим в еще большие холода.

Старые уроки действительно начали брать свое: как только холод впился в незащищенную плоть Эллерта, он стал автоматически выполнять дыхательные упражнения, согревая тело внутренним теплом.

— Мне в самом деле не холодно, — сказал он. — Можешь убедиться.

Кассандра с изумлением потрогала его руку.

— Правда! Ты горячий, как печка!

— Да. — Он взял ее холодные пальцы и прижал к своему боку. — Вот, погрейся.

— Вот это да! — Донел изумленно покачал головой. — Ты не мог бы научить меня этому фокусу, родич?

— Нет ничего проще. — Согретый волной тепла, Эллерт пришел в благодушное настроение. — Мы учим этому новичков с первых же дней их пребывания в монастыре. Не проходит и нескольких недель, как они начинают возиться в снегу без верхней одежды. Дети, плакавшие от холода на первых порах, бегают по двору, забыв о теплых плащах.

— Это секрет религии христофоро? — с подозрением спросил Допел.

Эллерт покачал головой:

— Нет, всего лишь особенность человеческого сознания. Для ее проявления даже не нужно пользоваться матриксом. Сначала мы говорим ученикам, что холод порождается страхом. Если бы они нуждались в защите от холода, то родились бы покрытые мехом или перьями. Природа защищает кожурой даже фрукты и овощи, но человек, родившийся обнаженным, не нуждается в защите от погоды. Как только ученики начинают верить, что люди носят одежду потому, что хотят этого, ради приличия или для украшения, но не для защиты от непогоды, то самое худшее у них уже позади, и вскоре они могут приспосабливать свое тело к холоду или жаре, не испытывая неудобств. — Он негромко рассмеялся, понимая, что охвачен эйфорией от дополнительного кислорода, перерабатывавшегося в тепло легкими. — Сейчас мне гораздо теплее, чем вчера ночью, когда мы лежали под плащами, тесно прижавшись друг к другу.

Кассандра попыталась подражать его дыханию, но боль сильно отвлекала ее, нарушая сосредоточенность. У Донела тоже ничего не получилось…

Буря снаружи разбушевалась с еще большей силой. Эллерт лег между Донелом и Кассандрой, делясь с ними своим теплом. Его эйфория улеглась, и он снова начал беспокоиться о судьбе Кассандры: если она и дальше будет страдать от боли и холода, ее выздоровление займет много времени. Может быть, она даже навсегда останется калекой. Он старался скрыть свое беспокойство, но их близость не давала возможности прятать чувства от любимой.