– Что за документы?
      – Твоя мать тебя продала, – отчеканил Престон с видимым удовольствием. Больше он ничего не добавил. Подобно драматическому актеру, он выдержал паузу, чтобы зловещий смысл сказанного как следует потряс собеседника.
      – Не знаю, что ты такое говоришь, – медленно произнес Колли. – Человек не может продать человека.
      – Так вот она – продала. Дед купил тебя у твоей матери, когда тебе было шесть месяцев. Не знаю, сколько он заплатил, но из документов понятно, что деньги она получала только в том случае, если уступала тебя ему. Она выбрала деньги и подписала бумаги.
      Колли не мог смотреть на расплывающееся в довольной улыбке лицо Престона Ролинса. Колли не знал, отдает ли себе его так называемый кузен отчет в том, какую боль он ему причиняет. И задаваться этим вопросом он не стал. Ему предстояло найти ответ на значительно более важный вопрос: где правда?
      Он поспешно вышел из конюшни и зашагал к дому. Когда он распахнул дверь гостиной, Альберт и Джеймс прервали разговор. С порога Колли выпалил:
      – Он… Престон говорит, что ты заплатил моей матери деньги за то, чтобы она отдала меня тебе. Это правда?
      Альберт пробормотал ругательство, а щеки Джеймса порозовели.
      – Должно быть, он подслушивал мои разговоры с Тересой. Папа, клянусь тебе, сам я ничего ему не говорил.
      – Это правда? – гневно повторил Колли.
      Наконец-то сам Дьявол сделал попытку не отказаться от ответа вовсе, а дать уклончивый ответ:
      – Я не совсем уверен, что понял твой вопрос. Она была молода и нуждалась в деньгах. Мы заключили честную сделку. Она получила деньги, а ты получил приют, где тебе ничто не угрожало.
      Несмотря на замешательство Дьявола, в это мгновение Колли получил ответы на все интересовавшие его вопросы.
      – Я все понял. Ты держал меня на своей ферме, чтобы убедиться в том, что я – сын Броди. Сам-то я тебя не интересовал, ведь ты даже не приезжал меня проведать, ты полностью поручил меня Чарли. Тебе нужен был лишь мой дармовой труд.
      Альберт откинулся на высокую спинку кресла.
      – Я никогда не делал вид, что мне твой труд не нужен.
      Колли смешался; он не знал, чего он должен был ожидать от деда. Он получил то, чего добивался: истину. Которая оказалась непереносимой.
      Не говоря ни слова, он вернулся в конюшню и переделал там все дела, какие только мог выдумать. Поскольку это было единственным способом оставаться подальше от всех Ролинсов.
      Мучительно долго тянулся праздник. Колли не привык к рождественским торжествам. В прежние годы в сочельник Надин присылала в хибару у реки пирог, и Чарли с удовольствием отламывал большой кусок; других атрибутов Рождества в их доме не знали. Колли вспоминал прошлое, тосковал и избегал всех.
      На следующий день после того, как Джеймс и его семейство уехали обратно в Нэшвилл, Альберт пришел к Колли на конюшню. Он прислонился к высокой перегородке между двумя стойлами и потребовал:
      – Выкладывай, парень, все, что хочешь сказать. Тебя ведь многое грызло в последнее время.
      Застигнутый врасплох, Колли вскочил на ноги, и слова полились без остановки.
      – Ты сделал меня своей вещью. Тебе никогда не было дела до того, как я жил. Ты был всемогущим богом, потому что когда-то вынул из кармана какие-то деньги и забрал себе то единственное, что принадлежало только мне.
      – Я не вынуждал твою мать брать деньги. Она согласилась на это не под дулом ружья. Она нуждалась в деньгах. Она любила их больше, чем тебя. Ничего не поделаешь, женщины таковы. Ты – незаконный сын, рожденный ею от человека, которого уже не было на свете. Что бы она стала делать с тобой?
      – Значит, я не был ей нужен.
      – Не жди, что я начну жалеть тебя.
      – Я и не жду.
      Колли тяжело опустился на охапку сена. Голос его дрожал, а в душе у него было пусто.
 
      В то лето, когда старик забрал Колли к себе, родители не отпускали Лейни далеко от дома. Таким образом она постоянно находилась под суровым надзором отца и бдительным присмотром матери. Девочка понимала, что ее лишили свободы, но не протестовала, так как очень боялась разбудить тот самый, непонятный и дикий гнев отца.
      Как-то раз в воскресной школе она услышала разговор о Колли и о себе. Тина Форбс, дочь библиотекарши, говорила двум девочкам:
      – Вчера мистер Ролинс привез в город того мальчишку с реки. Господи, что за вид! Волосы до плеч, комбинезон мешком. Пугливый щенок! Все время в землю смотрит.
      Другая девочка отозвалась:
      – Моя тетка, что работает в школе, экзаменовала его. Она считает, что он чересчур тихий. Не говорит ни слова, пока мистер Ролинс его не заставит. И она говорит: бедная Дебора Торн, как она, должно быть, боится.
      Лейни услышала эти слова, как только вошла в класс, и оцепенела на пороге.
      – Почему? – ахнула она.
      Ее опять охватило отчаяние. Она не сделала ничего плохого, почему же с ней обращаются как с пленницей?
      Более того, папа сказал, что она больше никогда не увидит Колли.
      Ни Тина, ни ее приятельница совершенно не смутились. Они сгорали от любопытства.
      – Да из-за тебя и из-за него, вот почему, – сказала Тина.
      Лейни взглянула на ее подругу и твердо заявила: – Мы не делали ничего такого, из-за чего маме следовало бы волноваться.
      Она очень надеялась, что ей удалось не покраснеть.
      – А моя мама говорит, что он уже мужчина, – сказала Тина, твердо убежденная в том, что Альме Форбс о противоположном поле известно решительно все. – Он знает, какими нехорошими вещами можно заниматься с девочками.
      – И ты думаешь, – гневно закричала Лейни, – что мы с ним этим занимались?
      От прямого вопроса подруга Тины замялась.
      – Этого я не говорила, – пробормотала она.
      – Так говорит твоя мама. Ты должна ей сказать, что это ложь. Да, наверное, в Спрингсе Колли ни с кем не разговаривает. Но и я бы не стала на его месте, если бы обо мне отзывались так, как ты отозвалась о нем. Он такой же человек, как и все.
      – Он дикарь и язычник, – произнесла свой вердикт Тина точь-в-точь таким же тоном, как частенько выносила свои суждения ее мать.
      – Ничего подобного. Он просто Колли, и все.
      Лейни смотрела девочкам в глаза, тщетно стараясь убедить их в своей правоте.
      – Ну, тебе-то лучше знать, – сказала Тина и хихикнула.
      Осенью Уэй был исключен из школы на три дня за драку с Эрнестом Тейером. О причинах драки он не распространялся, но Лейни знала: Эрнест что-то сказал про нее и маленького колдуна.
      Позднее, когда радостное ожидание Рождества сменилось морозным утром нового года, папа принес домой известие: Колли исчез.
      Речной мальчишка скрылся с фермы. Сбежал, как сообщила девочке Надин при их очередной встрече. Горячие слезы брызнули из глаз Лейни.
      Индиан-Спрингс с удовлетворением воспринял эту новость. Именно этого, решило общественное мнение, Альберт и должен был ожидать от подобного мальчишки.
      Лицо мамы светилось, как рождественская свечка, папа стал веселым, как бывало прежде.
      А по ночам Лейни, оставшись одна в комнате, прижимала ладони к сердцу, стараясь заглушить боль.
 
      Колли покинул дом Альберта на следующий день после разговора со стариком о матери. Со стола в комнате, которую Альберт именовал своим кабинетом, пропало двести долларов. Возможно, Колли украл эти деньги, а возможно, Дьявол задолжал их за шестнадцать лет работы Колли на ферме.
      Колли знал, что Спрингс находится к востоку от фермы, поэтому отправился на запад по заснеженным полям.
      Первые две ночи он провел в сараях, питаясь как придется. На третий день, когда Колли наконец выбрался на шоссе, пошел снег. Закусочная на обочине была открыта, в ее окнах уютно горел свет, и Колли, замерзший и умирающий от голода, вошел туда и попросил чего-нибудь поесть.
      Хозяйка закусочной, которая управлялась с заведением совершенно одна, взглянула на синего от холода парня с длинными черными волосами и предложила ему бесплатный ужин. Когда он поел, она предложила ему ночлег в задней комнате, а он, в свою очередь, качал насосом бензин, когда какой-нибудь бедолага подъезжал к закусочной и спрашивал горючее.
      На следующее утро хозяйка предложила ему постоянную работу и кров, и Колли ничего не оставалось, кроме как согласиться. Хозяйке был нужен помощник, так как ее муж умер полгода назад.
      Ее звали Розой, и она была на пятнадцать лет старше Колли.
      Когда наступил март, она пригласила его в свой дом, который располагался на боковой дороге в полумиле от закусочной. Колли поужинал с хозяйкой и впервые не отправился в свою постель.
      Когда он стал прощаться, она удержала его. И тогда он потерял сначала рассудок, а затем – невинность.
      Она заснула, а он еще долго лежал и смотрел на игру теней на потолке незнакомой комнаты. Ему встретился человек, такой же одинокий, как и он сам. Конечно, ему понравилось то, чему Роза обучила его, понравилось настолько, что он знал: как только представится возможность, он повторит это занятие. Он знал это не хуже, чем собственное имя.
      Но сердце его оставалось куском льда. Нет, не этого он искал.
      Роза сладко спала рядом с ним, он ощущал ее запах. И тогда к нему пришел ответ.
      Синие смеющиеся глаза, темные губы, изящный рот. Лейни.
      Нет!
      Что делают в его голове мысли о ней? Ему не нужны эти мысли. Он дальше от нее, чем когда-либо, и разделяют их отнюдь не только мили. Он перешел черту, отделяющую детство от зрелости, невинность от опыта. А Лейни осталась по ту сторону.
      Он предал ее, сам не понимая как.
      Внезапно Колли затосковал по Лейни, по ферме и речке, затосковал до боли. И он не мог справиться с этой болью – такой сильной она оказалась.
      Спрингс остался позади. Теперь нужно жить в настоящем. У него есть дом, пища, женщина.
      Он ни в чем не знает нужды. Кроме нужды сердца.
      Семнадцатый год своей жизни он провел в качестве любовника Розы. Жаркое лето миновало, пришла пора урожая.
      Однажды на рассвете, когда желтизна уже тронула листья, а в воздухе пахло осенью, Колли вышел из дома Розы и зашагал к закусочной, чтобы открыть ее. И увидел на стоянке грузовик Дьявола. Старик сидел в кабине и ждал. И с ним была Надин.
      Колли удивился самому себе: так приятно ему было их увидеть. Не их, а Надин, мысленно поправился он.
      Выбираясь из кабины и опираясь сухой ногой на землю, старик проговорил с усмешкой:
      – Так вот, выходит, на что ты променял ферму.
      – Я бросил не ферму, – коротко ответил Колли.
      – Хорошо, ты ушел от меня. Недалеко же ты забрался. Мне уже на четвертый день стало известно, где ты. Значит, ты убежал потому, что решил, будто я в чем-то серьезно виноват перед тобой. В чем же? Я не стал лезть под обвалившийся потолок каменоломни ради людей, которых не знал. В отличие от Броди. А ведь он знал, что у него скоро родится ребенок. Я не продавал свою плоть и кровь за деньги. В отличие от твоей матери. И она поступила мудро, так как если бы она попыталась убежать с тобой, я затравил бы ее собаками. Как ни суетился Джеймс вместе со своей разлюбезной Тересой, я не дал им уговорить себя и не бросил тебя. Ты – мой наследник, такой же, как и Престон. Так в чем моя вина?
      Колли не мог облечь в слова то, что рвало его душу на части. И в любом случае он не стал бы говорить с Альбертом на эту тему.
      Где-то должно было найтись место для любви. Вот чего он не стал бы говорить.
      Вместо этого он сказал:
      – Ты заботился обо мне только из-за того, что тебе нужны были мои руки на ферме.
      Альберт пожал плечами.
      – А я этого никогда не отрицал. Но от твоего ухода жизнь не остановилась. И ты вредишь только самому себе, когда отказываешься от того, что могло бы быть твоим. А уж если говорить о твоих руках… Почему о тебе заботится эта женщина? Да потому, что ей нужен твой труд. Так в чем разница? Только в том, что от меня ты можешь получить больше.
      Подъехала машина Розы, но старик даже не повернул головы.
      – Колли! – закричала Роза. – С кем это ты?
      Альберт смотрел ему в глаза.
      – Парень, я не вернусь. И умолять тебя не стану. Но если одумаешься, ферма будет тебя ждать.
      На протяжении всего разговора Надин не вымолвила ни единого слова. Заговорила она лишь тогда, когда Дьявол забрался в кабину. В глазах ее стояли слезы.
      – Колли, я по тебе скучаю. Ты был единственным живым существом на старой ферме. А девочка расплакалась, когда я сказала ей, что ты ушел. Я встретила их с матерью в городе. Ее отца с ними не было. Она, должно быть, уговорила мисс Дебору, и та позволила ей подойти ко мне и спросить, где ты. Колли, возвращайся домой.
      Он смотрел вслед отъезжающему грузовику. Роза стояла рядом и смотрела на него.
      – Значит, это твоя семья, – проговорила она после долгого молчания.
      Его семья. Может, и так, хочется ему того или нет. Он принадлежит им, с ними ему известно, кто он.
      Несколько дней спустя борьба, которую Колли вел с самим собой, была окончена. В ту ночь Роза удержала его. Она без слов знала, как он намерен поступить.
      Когда она проснулась, Колли уже не было.
      Дьявол спокойно сидел на веранде своего дома и смотрел на приближающегося Колли. Тот поднялся и встал перед дедом.
      – Слушай, старик, – резко сказал он. – Я буду работать на тебя, буду выполнять твои поручения. Но только по тем причинам, о которых ты мне говорил. Я буду с тобой ради собственной выгоды. Рабом твоим я не стану.
      – Справедливо.
      В тот вечер старик положил на кровать Колли нечеткую фотографию. На ней был изображен темноволосый и темноглазый мужчина, обнимающий смеющуюся девушку. Молодые, счастливые, они стояли на зеленой траве в ясный летний день.
      – Ее звали Коллин, а может, и нет. Про людей этого сорта ничего нельзя сказать наверняка. Она придумала тебе имя, но я его позабыл. Свидетельство о рождении тогда оформлено не было, а Чарли всегда называл тебя Колли, наверное, помня о ней. Не знаю, откуда она явилась. Думаю, ей было семнадцать или восемнадцать лет. Куда она уехала отсюда, я знаю: в Техас. И еще я знаю, что ее уже нет на свете.
      Колли вгляделся в смутные лица на снимке, потом отложил фотографию.
      – У меня будет собственный дом, – сказал он вполголоса, но Дьявол услышал его и понял.
      – Что ж, начинай. В маленьких городах всегда есть подводные течения. В таких городках люди съедят тебя, стоит только дать слабину. Не обращай на них внимания, иди своим путем, и тогда они будут лизать тебе руки. Пора тебе решать, как жить и кем быть.
      – Люди на реке зовут тебя Большим человеком, – отчетливо сказал Колли, глядя прямо в черные глаза Альберта.
      – Да, и так тоже, – сухо отозвался старик.
      – Когда-нибудь так станут называть меня.
      Эти слова прозвучали как клятва, данная, впрочем, не деду, а самому себе.
      – Хочешь занять мое место, парень? Думаешь, ты уже вырос? – Но в голосе Альберта почему-то не было гнева. А было в нем скорее странное удовлетворение. – Что ж, вперед… если хватит сил.

Глава 7