– Ладно. Банмендер, распорядись. А ты, тем временем, все же поведай нам свою историю. Если кто-то не хочет ее слушать - пусть уйдет. Я слушаю.
      – Хорошо. Но сначала я должен задать несколько вопросов о том, что творится в мире, - Слепец поднял руку, предупреждая вопросы герцога о том, в какой берлоге он сидел, коли задает такие глупые вопросы. - Позже ты поймешь, почему я ни о чем не знаю. Итак? Троглин уже рассказал мне о нашествии и битве у некоего города, где погибла олгмонская рать во главе с королем. Теперь мне нужны подробности.
      – Это очень грустная история, потому что в той битве погиб мой отец, а также много славных воинов, которых я знал с детства, - герцог вздохнул. Говорить ему было трудно, ибо от волнения и боли, которую вызвали воспоминания, он стал заикаться еще сильнее. - Мы мало знаем, до этой глухомани доходят только смутные слухи. Все началось в первый месяц осени, в Накрии. Ты знаешь такую страну?
      – Да. С южными странами я знаком достаточно хорошо.
      – Так вот, в Накрии, на одной большой реке состоялось сражение. Какой-то безумец, способный метать молнии не хуже Смотрящих Извне, собрал на дальнем юге небольшую армию и сошелся в битве с двадцатитысячной накрийской армией. Никто не принимал его всерьез - до тех пор, пока волшебник, а это был именно волшебник, можешь поверить? - не развеял противника, как злой осенний ветер кучу опавших листьев. Остатки накрийцев отступили к границе с Хагмоном, но там, в повторном сражении враг уничтожил их окончательно. Король угодил в плен.
      Прошло совсем немного времени, и захватчик сколотил новую армию, больше прежней, и пошел с ней на Боллоэр, столицу Хагмона. Хотя, как я думаю, зачем ему армия? Он мог бы биться в одиночку, и победил бы всех врагов. Опять была битва, но защитники Хагмона, а их было тысяч шесть или восемь, пали духом еще до ее начала. Мало того, что во главе противной армии стоял колдун - она превосходила хагмонскую в полтора раза, а еще, в рядах южан сражались чудовища! Как говорят, проклятый Создателем волшебник заколдовал множество животных - свиней, козлов, баранов и телят. Каким-то способом он превратил их в подобия людей, с руками и ногами, даже вроде бы снабдил способностью говорить! Эти воины безгранично преданы тирану - и также безгранично ненавидят всех остальных людей. Повиновение колдуну не дает им броситься на союзников и растерзать их, а на врагах эти твари отыгрываются как следует. Хагмонское войско было разбито и вырезано до последнего человека. Бывшие животные освежевали трупы и сделали себе наряды из человеческой кожи. Не для защиты, нет - они слишком тонкие и непрочные. Из мести человеку, многие годы носившему на себе шкуры животных… После этого армия захватчиков стала казаться еще более устрашающей. Через некоторое время в ней уже почти не осталось людей - лишь несколько командиров. Все солдаты были бывшими зверями. Так они подступили к Габри, разбили нашу армию и потом… освежевали трупы погибших…
      На этом месте герцог не выдержал и заплакал. Да что там! Потрясенный его рассказом Слепец сам едва не зарыдал, представив, что после смерти его кожу напялит на себя какая-нибудь толстая свинья, вставшая на задние ноги. Он явственно представил, как она ходит взад и вперед, довольно хрюкает и разглаживает копытцем складки…
      – Так значит, теперь в руках тирана все Правобережье? - сдавленным голосом спросил Слепец, поворачивая голову, чтобы разглядеть всех присутствующих. На глазах олгмонцев стояли слезы, даже Морин судорожно сглотнул и скривился от страха перед услышанным.
      – Почти. Негодяй, по слухам, не проник еще в самые северные владения Олгмона - но это только потому, что его самого здесь нет. Он ведет наступление на великий Скалгер. Сведений оттуда давно не поступало, может быть, и эта твердыня пала, а колдун пирует на ее развалинах? Здесь же, в Олгмоне, остался накриец по имени Кутлах. Он сам укрепился в крепости Габри, а на завоевание нашей столицы, Доллония, послал своего помощника. Однако, сын короля Мажиона с тысячей воинов, а вместе с ними горожане и крестьяне из ближайших деревень отбили штурм. Потом они даже смогли оттеснить противника за реку Ауц. Тут командир южан испугался и отошел назад, до Сэнгера в Хагмоне. Пока Кутлах узнал об этом, прошел почти что месяц; леса и дороги завалило снегом, а реки схватились тонким ледком, слишком хрупким, чтобы их преодолевать. Ему пришлось ждать сильных морозов, чтобы снова двинуться на завоевание Олгмона… Не знаю, взят ли Доллоний? Мы не получали вестей оттуда. Я посылал к нему нескольких людей, но ни один из них не вернулся.
      Рассказ герцога на этом был закончен. Опустив плечи и склонив голову, он сгорбился на стуле, как намокшая под дождем птица, что неприкаянно сидит на заборе. Несчастный юноша! Ему пришлось взвалить на себя непосильную ношу. Не окажись вчера рядом Слепца, Паджен лежал бы уже в могиле, вместе с большей частью своих подданных.
      – Так значит то войско, что погибло почти целиком на просеке, не было человеческим? - спросил Слепец первым делом.
      – Да, - ответил герцог. - Ни одного солдата из людей, только несколько полководцев. Но они, насколько я знаю, уцелели и сбежали. Ненадолго… Скоро Кутлах вернется сюда, и приведет с собой вдвое большее войско!
      – Плохо, - пробормотал Слепец. - Все кругом очень плохо. Вдвойне плохо оттого, что я знаю предводителя захватчиков, этого колдуна. Его имя - Клозерг.
      – Да, - подтвердил Паджен, ненадолго подняв голову. В его глазах мелькнуло подозрение.
      – Это очень могучий человек. В его злые руки попали силы, с которыми невероятно трудно будет справиться - если вообще возможно. Вы видели капли, падающие с неба и прожигающие в земле огромные дыры? Земля тряслась под вашими ногами? Все это - результат его безумия. Он силен настолько, что в конце концов способен разрушить весь мир!!
      Малестармеголт ткнул Слепца в бок рукой, довольно ощутимо. Гневно глядя на него, он что-то невнятно мычал, воздевал брови и вскидывал подбородок кверху.
      – Он, очевидно, желает узнать, откуда тебе столько известно о Клозерге? - спросил герцог. Подозрение с новой силой вспыхнуло в его усталых глазах, плечи развернулись, а голос окреп. Сейчас Паджен почти не заикался. - Особенно, если вспомнить, что обо всем остальном ты не знаешь ничегошеньки?
      – Все просто. Клозерг - мой брат, - твердо ответил Слепец, глядя герцогу прямо в глаза. Раздался глухой вопль - Малестармеголт вскочил со стула и схватил Слепца за грудки, чтобы как следует стукнуть о стол и выместить на нем всю злобу, которую изуродованный юноша затаил на Клозерга. Однако, несколько сильных рук ухватили разбушевавшегося телохранителя за локти, талию и плечи и оттащили прочь.
      Слепец, опершись на столешницу и согнувшись над ней спиной, нахмурился. Морг, Гевел и Кантор втроем пытались совладать с беснующимся Малестармеголтом, а рядом в нерешительности застыли два герцогских солдата. Советник Банмендер раскрыл было рот, чтобы отдать им команду, но герцог снова опередил его.
      – Малес! - громко позвал он. - Держи себя в руках. Этот человек, если он действительно тот, кто заслуживает нашего гнева, никуда не денется. Давай выслушаем его до конца, мне кажется, у него еще есть что сказать…
      – Очень мудро, Ваша Светлость, - похвалил Слепец, одергивая смятую куртку. Он впервые назвал герцога титулом, а не окликнул насмешливо, как мальчишку. Кажется, это произвело впечатление не только на самого Паджена, но и на остальных. Телохранитель перестал вырываться, и воины с того берега Реки немедленно отпустили его. Малес одарил каждого злым взглядом и пружинистым шагом зашел за высокую спинку герцогского стула.
      – Итак, - продолжил, как ни в чем ни бывало, Слепец. - Клозерг мой брат. Да, но это не делает меня его союзником, или даже нейтральной стороной в этой войне. Дело в том, что он безумен, как я уже сказал. А еще в том, что некоторое время назад он силой и обманом лишил меня трона, изуродовал и бросил умирать на берегу Реки. Не буду рассказывать, каким чудом я остался в живых - это слишком долгая история, да и поверить в него вам будет очень трудно… В конце концов я оказался во дворце главного волшебника на той стороне Реки, а он помог мне вернуться и снабдил оружием, с помощью которого я могу попытаться победить своего брата. Клозерг обладает могучим амулетом - Талисманом Огня. Пламя стало послушно ему, оно - как игрушка в его руках. У меня же есть Талисман Воды, полная противоположность Огня, его непримиримый враг. Именно это магическое оружие помогло мне уничтожить там, на просеке, вражескую армию. Оно должно помочь и в борьбе с главным противником.
      Слепец оглядел слушателей. Олгмонцы устремили на него странные взгляды, в которых перемешались недоверие, надежда, подозрение и отчаяние. Люди, загнанные в смертельную ловушку, боялись во что-либо верить - и хотели верить. Слепец оторвал пуговицу нижней льняной рубахи и вытащил из-за пазухи Талисман. Словно нарочно, позволяя всем вокруг как следует рассмотреть себя, амулет засиял в слабом свете факелов разными цветами, словно огромный бриллиант.
      – Вот это - наша надежда, наше оружие! - воодушевлено воскликнул Слепец. - Однако, для того, чтобы победить Клозерга, я должен подобраться к нему поближе. Для этого придется преодолеть земли, на которых хозяйничают его многочисленные армии. Поэтому сначала я поеду в Доллоний, чтобы уговорить сына короля выйти походом на юг… Если, конечно, Доллоний еще держится. У вас я хотел бы попросить свежих лошадей, немного провизии и хорошего проводника.
      – Я поеду с тобой! - неожиданно сказал герцог. Остальные олгмонцы остолбенело на него уставились.
      – Но, ваша светлость, - пробормотал советник. Малес что-то раздраженно промычал, а молчавший весь вечер старый воспитатель громко хмыкнул. - Как вы можете оставить город и ваши земли?
      – Если я останусь здесь, то вряд ли смогу как-то помочь в новой битве. Со мной, без меня ли, Андим обречен. Лучше я отправлюсь участвовать в битве, в которой будет хоть какой-то шанс победить, чем бесполезно погибну здесь. А вы все бросайте дома и уходите в горы, в тайные долины, которые враг не сможет обнаружить. Если мы уничтожим южан, то вы вернетесь обратно. Я не возьму с собой ни одного воина, ни одного охотника - все они будут со своими семьями.
      Услышав последнюю фразу герцога, Малес громко, протестующе замычал.
      – Нет, тебя это не касается. Ты едешь со мной, - успокоил его Паджен. Он снова говорил почти без запинки, и лишь тогда, когда глаза герцога встретились с немигающим, пронзительным взором его гостя, в голосе мелькнула неуверенность. - Когда мы отправимся?
      – Ты думаешь, что нужен мне? - спросил его Слепец.
      – Нет… Но я должен ехать. Смерть отца и многих, многих его воинов, а также бесчестное надругательство над их телами требуют отмщения! - глаза Паджена теперь горели. Он вскочил на ноги и подался вперед, готовый спорить со Слепцом до хрипоты.
      – Хорошо, - сказал тот, внезапно перестав сомневаться в том, что герцога следует взять. - Только запомни, что в походе ты станешь нашим товарищем, одним из многих, а не первым господином и повелителем всех вокруг. Более того - будешь делать то, что я прикажу. Согласен?
      С бледными лицами олгмонцы обратились к своему сюзерену, получившему такие неслыханные требования от прохожего оборванца, пусть и кичащегося волшебной силой. Но герцог ничего не видел - он просто кивнул головой в знак согласия.
      – Тогда… - Слепец помедлил. Он хотел выехать немедленно, но неожиданное желание герцога присоединиться к его походу спутало планы. Нельзя так сразу вырывать мальчишку из дома, который он, скорее всего, больше никогда не увидит. Пусть полежит последний раз под боком у жены, подумает хорошенько. - Тогда приготовь все к завтрашнему утру. Когда рассветет, мы должны быть в седлах.
      Герцог снова кивнул и, гордо подняв голову, удалился вместе со своей свитой. В зале остались только пришельцы - да еще пара служанок, убиравших со стола. Слепец медленно подошел к Моргу, стоявшему чуть впереди своих молодых товарищей.
      – Вы остаетесь здесь? - сухо спросил Слепец.
      – Нет, мы идем с тобой, - ответил старый вояка и потупился. - Ты простишь меня, хозяин?
      – Что!? - от неожиданности Слепец отшатнулся и стал вглядываться в лицо Морга, пытаясь разглядеть там тень насмешки. - Простить? За что? И с каких пор я стал хозяином?
      – Ты был им всегда! - Морг вздохнул. - Там, на просеке, я еще не понимал этого. Ты - великий и мудрый, а я пытался советовать тебе, поучать, и даже осуждать! Прости меня. Я не осознавал твоей мудрости и всеведения.
      – Будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю! - воскликнул Слепец. - Конечно, ведь я столько провалялся в кровати, да и тогда голова моя не соображала от слабости. Напомни мне, Морг - что тогда такого произошло? Быть может, я просто забыл это?
      – Ну как же! - принялся терпеливо объяснять старый солдат. - Сначала я не одобрял твоего намерения бороться с вражеской армией при помощи магии. Потом - ужаснулся бойней, которую ты устроил войску чудовищ. Но я не знал, не мог даже предположить, что это - не люди, и обычными методами с армией, созданной колдовством, не повоюешь! Ведь я не так прозорлив и всезнающ, как ты… Теперь я все понял. Тебе некогда было объяснять это нам, тупицам!!
      – Ничего, ничего, - машинально пробормотал Слепец и похлопал Морга по плечу. - Не нужно себя казнить. Пойдемте лучше отдыхать. Где вас расквартировали? Я устроюсь там же.
      – Нет, нет! - запротестовали хором все, включая и Морина. - Там живут солдаты, там шумно и плохо пахнет. Тебе надо как следует отдохнуть, ведь ты еще так слаб!
      – Да? - недоверчиво спросил Слепец. Он почувствовал, что голова и вправду кружится, а ноги подгибаются. - Наверное, вы правы. В таком случае, спокойной всем ночи. Увидимся утром.
      И он один побрел по коридору в свою комнату. Значит я - великий хозяин? - думал он по пути. Всевидящий, всезнающий, всеврущий… Нет, последнее в этом ряду лишнее - или нет? Морг, Морг! Как складно ты за меня все придумал. Ты ведь мне нужен. Нужен твой меч, твои умения. Кто, в конце концов, подхватит меня, когда я в следующий раз упаду от усталости? Морина постоянно нет рядом.
      Ухмыляясь во след собственным мыслям, Слепец открыл дверь, сдвинул рукой полог из горностаевых шкур и застыл. В комнате все было по-прежнему, исключая одно - на кровати сидела черноволосая красавица, та, которая обедала рядом с Банмендером. Богатая меховая накидка из чернобурки была отброшена в сторону, и ничто теперь не мешало увидеть, что грудь у нее действительно высокая и большая. Шерстяное платье обтягивало ее так туго, что соски выступили и торчали теперь двумя маленькими, зовущими бугорками. Или они стали такими вовсе не из-за платья?
      Слепец стоял, как вкопанный, на самом пороге и не мог оторвать взгляда от этой прекрасной женщины. Та взглянула на него, загадочно улыбнулась, и опустила взор, принявшись поглаживать рукой белый шарф, аккуратно сложенный на коленях.
      – Добрый вечер, сударыня, - пробормотал Слепец наконец, когда нашел в себе силы войти и захлопнуть дверь. Полог мягко, таинственно зашуршал за его спиной, отделяя от остального мира. Слепец вдруг понял, что голова его пошла кругом - и отнюдь не от медового напитка, выпитого за ужином.
      Синие глаза олгмонской красавицы снова посмотрели на него. В глубине этих маленьких чистых озер сверкали искорки.
      – Вы действительно колдун? - тихо спросила женщина. Голос у нее был мелодичный, такой же чистый и прелестный, как глаза. - Хотя, можете не отвечать. Стоит вам взглянуть на меня - и по коже пробегает мороз. Сама не знаю, почему, я пришла в вашу комнату и глупо сижу здесь…
      – О нет! - воскликнул Слепец негромко. Горло его перехватило, но он смог протолкнуть неосязаемый комок, преграждавший путь словам, и продолжить разговор. - Я очень рад, что… вы пришли поговорить со мной.
      Женщина снова улыбнулась, на сей раз грустно и мимолетно. Глупые мысли и глупые слова одолевали Слепца, но он ничего не мог с собой поделать. Столько дней подряд он даже не слышал женского голоса, а теперь прелестная дама сидит в двух шагах от него, многозначительно улыбается… Этот аромат! Его ни с чем не спутаешь. Аромат женщины. Слабое благоухание цветочных духов и горьковатый запах, исходящий от помытых в крапивной настойке волос. Как хочется взять их пальцами и гладить, любуясь, как переливаются черно-синие волны. Вот только послушаются ли его пальцы? Хотя, их неуклюжесть не сдержит Слепца. Еще немного - и он бросится к кровати, чтобы заключить прекрасную визитершу в объятия. Проклятье, а как же ее высокомерный муж? Вряд ли он одобрит подобный поступок жены.
      – Я подумала, что после ужина у вас сложится неправильное мнение об Олгмоне, - по-прежнему тихо сказала женщина. Глядя Слепцу прямо в глаза, она стала дышать все чаще и глубже, словно собиралась разрыдаться. - И поэтому… поэтому пришла сюда. Мы - народ угрюмый, но на самом деле не злой. Не грубый, просто, немного неотесанный.
      – Как я мог подумать такое о вас? - сокрушенно покачал головой Слепец. - Нет, ни на мгновение мне в голову не приходила подобная мысль.
      – Ах, я говорю вовсе не о себе. Наши мужчины мало смыслят в политике и приличиях - разве что Банмендер, да и у него обо всем этом понятия странные.
      Имя мужа в устах женщины прозвучало странно, словно она говорила о чужом человеке. Очевидно, о любви между ними нет и речи, однако, это ничуть не облегчало положения Слепца. Нет, он не чувствовал неудобства от того, что может наставить кому-то рога - раньше его не останавливали подобные мысли, теперь тоже. Но ссориться с советником герцога не хотелось. Только-только договорились, преодолев враждебность и предубежденность - а тут пахнет серьезным раздором! Внутри Слепца боролись две противоположности - чувства и разум, и ни одна не могла победить другую. Оттого он глупо стоял на месте с перекошенным ртом и судорожно сжимающимися и разжимающимися пальцами.
      – Что же, наверное, я зря сюда пришла, - вдруг сказала женщина. Ее прекрасный голос дрожал от подступивших слез. Она резко поднялась на ноги - так, что белый шарф скользнул на пол - и порывисто шагнула к пологу.
      – Я рад, что вы пришли, - пробормотал Слепец. Горький запах волос и цветочное благоухание окружили его со всех сторон и грозили совершенно лишить рассудка. - Но что может сказать ваш муж…
      Женщина застыла и повернулась к Слепцу лицом. Она стояла так близко, что вздымающаяся грудь почти касалась груди мужчины. Синие глаза были широко распахнуты, и в них вполне можно было утонуть. Броситься с головой в этот неотрывный взгляд, раскинуть руки и парить, наслаждаясь прекрасным забытьем!!
      – Вот оно что… - голос женщины перестал дрожать, хотя глаза были прозрачными от наполнивших их слез. Она улыбнулась, на сей раз почти без грустинки в глазах. Тонкие руки быстро взметнулись вверх и легли на плечи Слепца: в тот же момент ему показалось, что прямо к обнаженной коже шеи, там где ее коснулась женщина, приставили раскаленные угли. Все тело разом вздрогнуло, и стоило больших усилий не шагнуть назад. Что я делаю!!! - мысленно завопил Слепец. - Нужно было сразу уйти отсюда. Теперь уже поздно, я не смогу себя заставить…
      Но женщина быстро избавила его от мучений, разрешив разом все сомнения. Запрокинув голову, она еле слышно рассмеялась.
      – Вы волнуетесь совершенно напрасно! Банмендер - мой брат, мы вместе с ним бежали от Габри, когда южане разбили короля. А муж погиб в том страшном сражении, в самом его начале… Это очень грустно, но у нас недолгий траур. Мне хочется услышать вашу историю - от начала до конца. Вы расскажете мне ее?
      – Как ваше имя, прекрасная соблазнительница? - спросил Слепец, чувствуя одновременно огромное облегчение и страх перед тем, что должно было сейчас произойти. С того времени, как он вновь обрел зрение, это его первое свидание с женщиной в такой…гм, интимной обстановке.
      – Гианна, - выдохнула женщина и прижалась к Слепцу своей упругой грудью. Правая рука обвила шею, а левая скользнула вверх, нежно раздвигая густые волосы на затылке.
      – Боюсь, я не очень галантный кавалер, - пробормотал Слепец. Наперекор всему своему естеству, он еще пытался сопротивляться. - Я вряд ли смогу поддержать вас под локоть своими кривыми руками, или даже просто пожать руку…
      – А также расстегнуть пуговицу? - из сапфировых глаз Гианны брызнул настоящий яростный огонь, который мгновенно сжег все жалкие преграды отговорок и страхов, которые Слепец пытался воздвигнуть между ними. Женщина прижалась к нему уже всем телом, и прикосновение это повергало в дрожь, бросало в жар и холод по переменке, будто лихорадка. Чуть приподнявшись на носках, Гианна дотронулась до щеки своей щекой. Ее слова щекотали ухо Слепца, что доставляло ему наслаждение - как и смысл этих слов.
      – Но у меня нет пуговиц. Только шнуровка на спине, там, где ее очень просто достать. Она совсем не тугая, и даже твои неловкие пальцы смогут развязать узел. Потом нужно раздвинуть края - и платье само упадет к моим ногам… под ним только тонкая шелковая рубашка. Она дорого стоит, но если ты разорвешь ее на части, я не расплачусь.
      Что же мог Слепец противопоставить заманчивому предложению прекрасной женщины? Да он и не собирался больше сопротивляться ей и самому себе. Стараясь двигаться плавно, Слепец провел ладонями по лопаткам Гианны. Там, где его руки сошлись, почти на самой тонкой шее, он нашарил завязки.
      Они и в самом деле были стянуты совсем слабо…

*****

      Сумрачным утром, когда густой снегопад, казалось, укрыл под своей пеленой весь окружающий мир, Слепец вышел из ворот крошечного замка Андим. На маленькой площадке, у самого края утеса, виднелось много следов, полузасыпанных белой крупой. Было холодно, словно зима вернулась обратно, чтобы еще раз попрощаться. Слепец поежился и плотнее запахнул свой меховой кафтан, под который опрометчиво не одел шерстяной куртки. Ночь он провел такую жаркую, что думалось, будто во всем мире наступило лето… Однако, нет как нет. Подтаявшие было сугробы затвердели, превратившись в оглушительно хрустящую под ногами, неровную мешанину ледяных холмиков и впадин.
      Множество людей, за краткое время оказавшихся облепленными снегом так густо, словно они стояли под открытым небом всю ночь, толпилось на площадке и между домами на каменных фундаментах. Большая часть населения Андима собралась сюда для того, чтобы проводить в поход своего герцога. По хмурым лицам, к тому же покрытым крупными снежными хлопьями, нельзя было понять, как они относятся к отъезду Паджена в компании с незнакомым, пугающим странником. Осуждают, за то что господин бросает их в столь трудный и страшный момент, или надеются, что он вернется с победой? А может быть, им просто все равно?
      Бородатые, дикие с виду мужчины с непокрытыми головами, в тяжелых, лохматых шубах сжимали в руках луки и топоры, как будто пришли сюда на битву. Их жены в коротких тулупчиках, унтах и шерстяных шапках прижимали к себе разновозрастных, но до удивления молчаливых детишек. Двадцать шесть воинов в тускло блестящих панцирях, коричневых замшевых куртках под ними и таких же штанах выстроили короткий коридор от ворот замка к началу дороги, что вела вниз, к городу. Морг и его молодые товарищи сидели в седлах за пределами живого коридора, Приставала стоял там же, держа под уздцы двух коней.
      Герцог никак не мог проститься с молодой женой, сжимая ее в объятьях и что-то страстно говоря. Судя по перекошенному багровому лицу и прыгающим губам, при этом он страшно заикался. Банмендер тоже находился рядом, а его сестра, неотрывно глядевшая в сторону мрачной замковой башни, пряталась у него за спиной. Рано утром она убежала, оставив Слепца в одиночестве. Он не успел сказать ей ни слова, а теперь уже и не знал, что такого умного можно изречь в подобных обстоятельствах? Все слова глупы, обманчивы и бедны. Он не может остаться здесь, Гианна не может поехать с ним. Их бурная ночь останется в прошлом, и оба рано или поздно забудут о ней. Он уходит в опасный поход, который, вполне вероятно, окончится гибелью, она остается здесь, под угрозой попасть в лапы захватчиков или умереть в скудном на пищу и убежища весеннем лесу… Слепец отвернулся и изо всех сил сжал зубы. Никогда раньше, в пору своего царствования, он не задумывался о том, какие чувства овладевают девушками, с которыми он провел ночь, а потом отправил восвояси. Вряд ли они плакали оттого, что король больше не будет с ними, скорее злились и проклинали его вместе со своей злосчастной судьбой. Да, ему пришлось дорого заплатить за то, чтобы начать задумываться обо всем этом.
      Сейчас он снова расстается с женщиной, которую только что сжимал в объятиях. Тогда, далеко во времени и пространстве, расставания проходили быстро и незаметно, сейчас же он оставлял здесь кусочек своей души. Пусть Смотрящие Извне заботятся о прекрасной синеглазой Гианне, раз уж столь отвратительное существо, как Слепец, не хочет этого делать. Как всегда, весь мир значит больше, чем друг или женщина. Халлига, Фило, Гианна… Кто еще на мгновение окажется рядом и исчезнет за пеленой времени, как вот эти дома, которые вскоре укроет от его взгляда снегопад? Он не хотел даже думать об этом. Он не имел власти над собой, чтобы прекратить так поступать.
      Слепец снова повернулся к замку. Герцог так и не смог оторвать рук от плеч жены, которые сжимал в полном отчаянии. Советник Бармендер давал наставления мрачному Малесу, наряженному в легкий панцирь и небольшой круглый шлем, из под которого торчала толстая белая повязка, закрывающая от холода и снега страшную рану телохранителя. Безрукий Троглин, стоявший невдалеке, щурился и отворачивал лицо от снега, норовившего залепить ему глаза.
      Ах, ну почему же Паджен так медлит!! Все мучительное, нежелательное, приносящее боль нужно делать быстро, а не тянуть, продлевая страдания. Впереди долгое путешествие по весенней слякоти, сырому лесу, через реки, покрытые рыхлым льдом. Ничего там не будет напоминать герцогу теплую постель жены, так уж лучше быстрее двинуться в путь, постараться забыть ее за тяготами дороги!! Слепец решительно пошел к своему коню, рослому мышастому жеребцу с мохнатыми ногами, коротко остриженной гривой и смешным коротким хвостом. Почти без усилий вскочив в седло, он обернулся и крикнул герцогу:
      – Пора отправляться, Ваша светлость! Если вы передумали, то так и скажите, мы двинем одни.
      Паджен затравленно оглянулся. На лице его застыла такая мука, будто Слепец только что воткнул ему в бок кинжал. Малес немедленно ожег Слепца злобным, долгим взглядом, но тот равнодушно отвернулся в сторону Приставалы. Морин, получив безмолвный приказ, тоже взгромоздился в седло и тут же наподдал коню пятками. Недовольно мотая головой, его каурый жеребец поплелся по дороге, осторожно ставя ноги на скользкую поверхность. Морг, Гевел и Кантор неторопливо развернули коней, чтобы последовать за Морином, а Слепец все-таки обернулся. Герцог шагнул по живому коридору прочь от жены, но все никак не мог отпустить ее руки, оторвать взгляда от ее бледного и некрасивого лица. Странная штука - любовь! Рядом с ним прекрасная Гианна, а он весь поглощен дурнушкой-женой. Люди считают это добродетелью, но Слепцу подобное поведение казалось просто глупым…
      Герцогиня попыталась сделать шаг вслед за мужем, и тут Паджен наконец решился. Разжав пальцы, он резко повернулся и пошел, почти побежал прочь. Малес ждал его, держа в поводу коня. Перед тем, как запрыгнуть в седло, герцог обернулся и подарил жене последний взгляд. Та уронила лицо на ладони и затряслась в рыданиях.
      – Прощайте! - воскликнул герцог, когда оказался в седле. На бледном лице горели синие глаза, каштановые волосы облепило снегом, отчего они стали похожи на седины. - Я уезжаю, чтобы добыть победу, убив ненавистного колдуна-захватчика! Свиньи не оставят вас в покое, поэтому, не медля, уходите в леса, в горы! Я буду просить Смотрящих Извне беречь вас!
      – Ваша светлость! - сказал Троглин. - Еще раз прошу вас - возьмите с собой воинов! Мы обойдемся сами…
      – Нет, они нужнее здесь. Пусть остаются рядом со своими семьями… я знаю, так будет лучше. С нами отправится только Макноклар. Его жена умерла от простуды, детей они не нажили. Он сирота, и ничего не держит его здесь, а вы… вы постарайтесь дождаться моего возвращения.
      Названный герцогом человек склонил голову. Он тоже уже сидел на коне, украдкой разглядывая новых товарищей из-под низко надвинутой на глаза шапки. Макноклару было лет сорок. На маленьком, морщинистом лице росли вислые желтые усы, а правую щеку украшал небольшой шрам, похожий на след птичьей лапы. Сложением он был крепок, хоть ростом не выдался. Большущие кисти сжимали поводья, как тонкие нитки.
      Как только герцог замолк, Слепец посчитал, что больше ничто не может задерживать их отряд в Андиме. Вдавив пятки в бока коня, он отправил его за исчезнувшими в метели товарищами. С глухим стуком, раскидывая вокруг комья снега, следом двинулись и олгмонцы…
      Снег летел прямо в лицо. Сквозь его пелену Слепец видел вдалеке лишь смутные пятна городских домов. Внезапно темнота окутала его разум, как бывало уже не раз, но на сей раз он не собирался пользоваться своими необычными способностями в бою. Видения понесли его в прошлое, заставляя фантомов лететь рядом с невидимым теперь конем. Как всегда, когда внутреннее око проявляло себя, Слепец видел сразу вперед, назад и по сторонам. Башня его собственного замка в Центре Мира, колеблющаяся и нереальная, как столб дыма, смотрела на него семью черными пятнами окон. Вокруг громоздятся неясные, серые стены, очертания которых он уже стал забывать. Толпа безмолвных теней, собравшихся на призрачной площади, провожает молодого короля в его первый и последний военный поход. Впереди него скачут серые привидения - это изрубленные и сожженные воины на скелетах коней. Армия мертвецов.
      Он готов был закричать от страха, и тут же очнулся. Снежный заряд залепил лицо, и Слепец, мысленно ругаясь, стал яростно вытирать его тыльной стороной левой кисти. Пока он предавался видениям, отряд успел пересечь реку и углубиться в лес. Охотник Макноклар обогнал всех и скакал впереди, едва различимый за снежной завесой.