Слепец

      К концу тирады он уже кричал. Садбал с отсутствующим видом допивал пиво, Галид закрыл лицо большой ладонью, а Олек одобрительно кивал.
      – Вон! - уже негромко, справившись со своими эмоциями, сказал король и указал дрожащим пальцем на дверь. Селия встала, гордо выпрямилась и медленно пошла к двери. Взявшись за ручку, девушка обернулась, устремив взгляд на короля. Сквозь пелену слез на голубых глазах тому вдруг увиделись разом и жалость, и любовь… Однако, он ведь считал себя настоящим королем, а не сопливым юнцом.
      – Обед окончен! - громогласно объявил он. - Увидимся с вами вскоре, на площади.

* * *

      Двор перед башней был пуст. На площади, на высокой пирамидальной основе, стоял выносной трон из старого, потемневшего дуба с позолотой, с алой обивкой на сидении и спинке. Рядом на мостовой настелили ярко-желтые, свежеструганные доски. В середину настила была вбита скоба, к которой короткой ржавой цепью приковали преступника. Ядых сидел скрючившись и не обращая внимания на собравшуюся толпу, возбужденно гудевшую в ожидании зрелища за жидкой цепочкой воинов. Базарный люд забыл про торговлю, все сбились в плотную кучу около места экзекуции. Обладатели наиболее крепких локтей пробрались в первые ряды, богачи купили себе места на стульях, поставленных на телеги. Мнения всех зрителей сходились к одному: браконьера засекут насмерть плетями, ибо не было видно ни виселицы, ни возвышения для отрубания головы.
      Ровно в полтретьего из ворот королевского двора вышли одетые во все черное горнисты и протрубили "Внимание!". Следом появился король, также облаченный в черные одежды - шаровары, сапоги, кафтан, пояс. Только рубаха под кафтаном была белой, и ее ворот и манжеты, обрамлявшие загорелую кожу Малгори, выглядели ослепительными. В волнах свежевымытых по такому случаю волос сиял изящный золотой обруч, символ королевской власти. Спереди, посреди тончайших кружев-узоров, мрачно чернела огромная жемчужина, вселявшая ужас во всех, кто хоть мельком посмотрел на нее вблизи.
      Гордо подняв голову, король остановился около своего трона, чтобы медленно оглядеть толпу. Равнодушно улыбнувшись сотням склонившихся голов, Малгори повернулся и протянул руку, украшенную массивным золотым кольцом, к стене, вернее, к неглубокой нише, проделанной в ней. Там, в бледной тени, отбрасываемой стеной на ярком солнце, стояла статуя, изображавшая невысокого, чуть сутулого пожилого человека с высоким лбом и немного кривым носом.
      – О, отец мой, великий Джон Торби!! - громко и четко сказал Малгори. - Пусть я буду справедлив, взывая к твоему бессмертному духу!!
      Резко опустив руку, король взбежал на свой трон. Из глубины двора вышли Садбал и Олек, севшие у ног государя на узкие ступени.
      – Я начинаю! - громогласно объявил Малгори и откинулся на спинку. - Вы уже знаете, что здесь и сейчас ваш король будет вершить суд над браконьером по имени Ядых из деревни Дроник. Преступник нарушил Закон о Неприкосновенности Зеленых Уток.
      Он произнес название своего указа так важно, будто это был один из самых мудрейших и справедливейших в мире законов, поддерживающий основы мироздания. В действительности, ему было наплевать на уток, но он был королем, а король должен издавать хоть какие-то указы! Он нахмурил лоб, чтобы казаться суровым, и продолжил:
      – Злодей был пойман с поличным и сознался. Вина его доказана и ужасна тем, что он пошел против воли короля. Скажи, Ядых, зачем ты это сделал?
      Крестьянин встрепенулся, испуганно завертев головой и попытавшись встать. Нога его запуталась в цепи, отчего он рухнул на колени.
      – Государь! Помилуй! У меня девять детишек, они жрать просют! На моих полях который год плесень губит урожай, с того я и запил - от горя! Жена больная… Всю скотину я давно продал, чтобы платить оброк. Не вели казнить, государь - нужда меня попутала!!
      – Зачем же ты решил нарушить мой указ и поймать именно уток? Ты ведь знал, что это строжайше запрещено!!
      Ядых мелко затряс головой:
      – Так ведь, государь, ты же сам говорил - их поймать-то легче! Чтобы другое что добыть, нужно копье, лук, силки там… Нет у меня их. А утки - они сами в руки лезут.
      – Вот его истинная воровская сущность! - торжествующе сказал король. Ядых попытался оправдываться, но Малгори ткнул в его сторону растопыренной ладонью -"Молчи!!" - а для остальных добавил, обводя взглядом перешептывающихся людей. - Вы слышали все, обвинения и оправдания. Я скажу еще: три недели назад за тот же грех были высечены двое, а неделю назад - один. Закон нарушается без колебаний; нужна ли жестокая казнь, чтобы восстановить порядок?
      Он привстал, вглядываясь в растерянные лица. Этот народ не был воинственным или жестоким, они боялись отвечать.
      – Ну же!!? - завопил Малгори, скривясь от ярости.
      – Надо… надо… следует! - раздались негромкие, редкие крики, остальные молча и нехотя кивали головами.
      – Хорошо, - король сел, расслабившись и остывая от гнева. - Но я должен быть справедлив и милостив, как желают того мои подданные. А потому Ядыху будет дан шанс. Он останется жив, если сейчас, здесь, съест десять жареных уток, ощипанных и выпотрошенных. Тогда я буду до совершеннолетия кормить всех его детей тем, что ем я сам. Если же Ядых не сможет выполнить свою задачу, то уже его выпотрошат, поджарят, а его дети должны будут съесть его, или сами умрут!!
      Ядых взвыл и забился о доски в припадке ужаса, толпа ошарашено загудела. Сотни глаз смотрели на короля, переполненные страхом: он сошел с ума? Всегда был таким добрым и меланхоличным, а сегодня… Малгори подтянул к себе Садбала:
      – Сам иди на кухню и проследи, чтобы уток подготавливали вовремя. Пусть повара делают их также, как для меня. Иди.
      – Это опасная затея, ваше величество…
      – Что?! - король был готов взорваться от любой мелочи, и Садбал поспешил замахать руками:
      – Вы меня не поняли!! Вдруг он съест их? Вы будете унижены. Не обманывайтесь его внешним видом, худые очень прожорливы!
      – Ничего, - зловеще улыбнулся Малгори. - Пусть выберут самых жирных уток.
      Садбал ушел. Олек тут же перебрался повыше.
      – Ну ты даешь!
      – Тебе нравится?
      – Отличная затея!! Ты… ты суров, как и подобает монарху, - они улыбнулись друг другу. - Теперь браконьеры станут бояться.
      – Да, - король оглядел волнующуюся толпу. - Смотри!
      Он показывал на высокую, статную рыжеволосую девицу, стоявшую в первом ряду. Ее платье с широким поясом облегало крутые бедра и топорщилось на высокой, большой груди.
      – Мне нравится эта бабенка. Притащи ее сегодня ко мне!
      Олек вгляделся в нее потщательнее.
      – Это же крестьянка! Она уедет прежде, чем сядет солнце.
      – Ничего. Я прикажу всем ночевать здесь, выставлю вино и еду. Она мне понравилась - свежая девчонка, а то эти шлюхи Толстой Мамы мне уже надоели.
      – Да, красивая деваха, не то что цыпленок, который ругался с тобой за обедом, - Олек криво ухмыльнулся.
      – Ах, Селия, - рассеяно пробормотал король. - Она сильно раздражает меня в последнее время.
      – Она всегда была такой. Это Галид убедил тебя в том, что она тебе нравится. Хотел обеспечить свою старость, хитрец! Она ведь совсем не в твоем вкусе - что у нее за грудь? Женская грудь должна занимать всю мужскую ладонь! - он поднял свою большую кисть.
      – Ладно, уймись! - Малгори ткнул его в плечо. - Это ведь не главное. Я понял, что мы с ней абсолютно разные люди. Я отошлю ее в деревню, завтра же. - Правильно! Тем временем на ступени взобрался Садбал. - Государь, все готово! Главный повар сказал, что первые три утки будут здесь через несколько минут! Король недовольно сморщился: - Если он будет медлить с их подачей "на стол", то сам попадет в печь! Так ему и скажи, чтобы пошевеливался. Садбал вновь кивнул и убежал. Олек принялся рассказывать, как он провел свои "деревенские каникулы", и за этой беседой они скоротали время. Ровно через полчаса поварята поставили перед Ядыхом три дымящихся блюда. Крестьянин бросил взгляд, полный мольбы, на короля, но тот только процедил сквозь зубы: "Ешь!" Представление началось. Ядых нерешительно отломал ножку и вгрызся в золотистую, хрустящую корочку. Жир потек по его пальцам и бороде, капая на рубаху и оставляя на грязной холстине мутно-желтые пятна. Первая утка была уничтожена очень быстро. Ядых громко рыгнул, вытер губы и отодвинул от себя блюдо с костями. Он ведь не жрал со вчерашнего дня! - подумал Малгори. Как я мог так опростоволоситься! Наверняка, утром его покормили жидкой баландой… Если кормили вообще! Теперь его посетило сомнение в правильности принятого решения. Браконьер ел и ел, принявшись уже за третье блюдо. Поварята едва успели принести следующих пять, как Ядых был готов поглотить четвертую порцию. Вот на ней-то он и сбавил скорость. Теперь он тяжело дышал, был покрыт потом и старался не сутулиться. - Малгори!! - раздался вдруг звонкий, гневный окрик. - Прекрати это, немедленно! В воротах, за троном, стояли Селия и ее отец. Щеки девушки пылали, а лицо было искажено гримасой отвращения. - Убери ее! - шепнул король. Олек молнией метнулся к воротам, ловко зажал девушке рот и утащил ее к башне, на ходу уворачиваясь от пинков. Малгори взглянул на мрачного Галида. - Тебе лучше последить за ней, старик! Иначе может случиться нечто очень нехорошее. Завтра утром отправишь ее в деревню - по крайней мере, до конца лета. - Ты не прав, государь, - ровным, бесцветным голосом ответил Галид, а когда король задрожал от ярости - медленно повернулся и пошел прочь. - Ты… Ты сам вместе с ней поедешь!! - заорал Малгори ему в спину. В бешенстве он обрушил кулаки на трон и в кровь разбил пальцы. А на площади притихшая толпа переводила взгляды с преступника на судью и обратно. Несчастный Ядых закончил четвертую утку, запихивая последние куски мяса в глотку пальцами. Он вдруг скорчился, уткнувшись лицом в доски - его рвало. По помосту расползлась серая густая масса с большими непережеванными кусками мяса. - Эй, так мы не договаривались! - зло закричал Малгори. - В следующий раз тебе будет засчитано поражение. Ядых опустил измученное, покрытое каплями жира и рвоты лицо. Он тяжело дышал, словно только что таскал тяжелые камни, а слезы капали из его глаз, когда он разрывал на части следующую золотистую тушку. Давясь и делая над собой чудовищные усилия, он глотал куски мяса. По телу его пробегали волны крупной дрожи… Он кое-как закончил пятую и принялся за шестую, когда вдруг громко захрипел и впился руками в живот. Из горла вместе с диким воплем вырвались не проглоченные куски мяса. Ядых упал на доски, колошматя по ним пятками, разрывая на части свою рубаху. Изо рта его опять хлынули рвотные массы, теперь розовые от крови. Он несколько раз всхлипнул, булькая покрывшей лицо пеной, и затих. Прошло некоторое время, прежде чем стало понятно - он больше не встанет. Король, помедлив еще немного, встал, отчего народ зашумел, ужасаясь и сжимаясь поплотнее: только что, на глазах у всех преступник умер в жестоких муках. - Я добр!! - вскричал Малгори, простирая вперед руки. - И дети Ядыха не будут поедать зажаренное тело своего отца… Я пошлю им тех уток, что не смог доесть преступник. А его тело… Тут король выдержал паузу, во время которой чувствовал на себе напряженные взгляды. - Тело изрубить на части и бросить свиньям! Зрелище кончилось, готовьтесь к празднику. Я выставляю вам всем десять больших бочек вина и закуску к ним, чтобы вы потом не шептали по углам, что ваш король жесток и бессердечен. Он спрыгнул наземь и, не оборачиваясь, пошел к Башне; шаги его были огромны, лицо - темно от гнева. Настроение испорчено безнадежно. Малгори как попало сбросил с себя парадный наряд, одел снова старый жилет и заперся в библиотеке, чтобы предаться чтению. Он взял с полки толстый том "Жития королей" и начал быстро листать его толстые, мягкие страницы. Он чувствовал себя сегодня очень неуютно, а потому искал оправдания своим поступкам. Каждый властитель, начиная с легендарных императоров Правобережья и кончая сегодняшними королями, очень отличался от других. Раньше преобладали жестокость и сила, теперь они уступили место добродушию и мирному нраву. "Государи выродились, - шептал Малгори сам себе, пока перелистывал страницу за страницей. - Настоящие правители исчезли в прошлом, растворились в нем навсегда. Все мои соседи, судя по описаниям, просто сопляки." Он презрительно усмехнулся, но внутри оставались прежние сомнения. Он перевернул последние страницы и обнаружил приписку, сделанную другой рукой и другими чернилами. Маленькие, красивые буковки, слагающиеся в ровные строчки, от которых веяло мудростью, спокойствием и всеобъемлющей любовью. Это было короткое послесловие, написанное отцом. "Предостерегаю того, кто прочел эту книгу - не ошибись! Я специально пишу эти строки в конце, а не в начале, чтобы ты, читатель, мог осмыслить почерпнутые из книги знания. Во-первых, истории жизни прежних королей - ни в коем случае не руководство к действию для теперешних. Деяния людей, а людей, облеченных властью - в особенности, наполнены ошибками, и ни к чему повторять их. Важность истории как науки заключается в том, что ее можно анализировать и переосмысливать. Не забывай об этом. Во-вторых, читая эту книгу, ты не можешь не увидеть отличия первых глав от последних. Не нужно делать простых выводов о том, что прошлое наполняли приключения, заманчивая жесткость, часто переходящая в жестокость, и тому подобные сомнительные признаки "настоящей жизни". Это касается в особенности юных читателей, которые, извините за нравоучения, не осознают еще, что такое смерть и страдания. Для крестьянина, по отношению к которому король, без сомнения, отец и господин жизни, счастье заключается в спокойствии и незыблемости устоев в родном доме, в счастье его семьи, в труде, приносящем радость, а не смертельную усталость и неудовлетворенность. Помни обо всем этом, если король - сейчас или только в будущем - твой титул…" Малгори в смятении закрыл ладонями лицо. Да, он читал эти строки и прежде, но никогда не задумывался над ними, как того требовал отец. Тогда ему казалось, что тот поступал нечестно, потому что сам сполна испытал перипетии жизни, а другим отказывал в праве на то же самое. Теперь ему казалось, что отец просто желал, чтобы его потомки избежали каких-то страшных событий, имевших место в его прошлом. О, как он сам не похож на мудрого Джона Торби!! Прости отец, но что же делать? Изменить себя самого ему казалось не под силу. Все равно, что умереть и заново родиться уже другим человеком. Он чувствовал страшную опустошенность, грусть, безысходность. Отец, отец! Куда ты пропал, почему бросил своего отпрыска в таком сложном мире без своей мудрости и силы? Почти плача, он захлопнул книгу и ушел к себе, наверх. Король пребывал в смятенных чувствах, король ужинал в одиночестве. Даже Олек был допущен лишь на минуту, чтобы шепнуть Малгори о том, что понравившаяся ему днем девушка похищена. Потом король вновь остался наедине сам с собой. Ел он без аппетита, лишь вино быстро исчезало из кубка. Алкоголь помог побороть те неразрешимые, мучительные проблемы, что встали перед ним в библиотеке, скрыл их за сладкой пеленой полузабытья. Шатаясь, Малгори вылез из-за стола и направился принимать ванну. Мадди, стоя на бортике бассейна, внимательно следил за господином, ловил каждое его движение, готовый прийти на помощь в любое мгновение. Но ничего не произошло - Малгори еще был пьян не настолько, чтобы утонуть в собственной "ванной". После долгого купания он с помощью Мадди выбрался из воды, насухо вытерся и отправился в спальню. Там уже горел камин, расположенный прямо напротив громадной кровати и погружающий ее в приятный, дрожащий багровый сумрак. Король мягко улыбнулся в предвкушении удовольствия, потому что под балдахином, на его постели, угадывалось сжавшееся в комок тело девушки. Он подошел ближе. Его обнаженная кожа была раскрашена в густую черноту ночи и пурпурные пятна пламенных отсветов. Девушка, увидев, КТО взял ее на свое ложе, тихо охнула и отползла на подушки, в самый угол кровати. Она, похоже, боялась. Малгори вскочил на белоснежное покрывало, быстро сделал несколько шагов и осторожно опустился рядом с девушкой. Она отвернула лицо, уткнувшись им в плотную ткань балдахина. Король положил руки ей на плечи и медленно провел ладонями вниз, по грудям, животу и бедрам. Теплое, молодое и упругое тело мелко дрожало под полупрозрачной тканью. Он протянул руку вверх, чтобы вынуть из висевших на стене ножен короткий кривой кинжал. Девушка, услышавшая визг трущейся о медные края ножен стали, повернула лицо к королю. Тот внезапно скривился, увидев пористую кожу на крупном носу и маленькие, глубоко посаженые глаза. Да, издалека она казалась более красивой… Но что ж теперь, не выгонять же ее. Кинжал, дрогнул в руке, но король закрыл глаза и тут же улыбнулся вновь, представив на месте этой вульгарной крестьянской физиономии знакомое и прекрасное лицо. "Селия!" - прошептал он. Кинжал с треском распорол рубашку от ворота до подола, а девушка смотрела на него с немым ужасом - хотя сам Малгори этого не замечал, поглощенный видением. Он выбросил прочь оружие и раздвинул тоненький батист по сторонам. "Ты прекрасна!" - снова зашептал он, положив руки на талию и целуя грудь. Девушка, справившись с первым желанием кричать, постепенно расслаблялась, а потом начала гладить тело короля в ответ. Она больше не боялась. Когда уставший король откатился прочь, в зал явились молчаливые слуги. Они увели тяжело дышащую, прикрывающую наготу обрывками рубашки девушку прочь. Никогда ей не возвратиться сюда, и даже вспоминать о любви государя ей запретят… О ней позаботятся - а сам король уже спал мертвым сном праведника.

3.

      Следующее утро было похоже на предыдущее, но только до тех пор, пока Малгори не вышел к завтраку. Хмурый Галид, одетый отнюдь не для трапезы, сделал шаг к нему навстречу. - Государь! Плохие вести ждут тебя в начале дня!! - Говори, - равнодушно пробормотал Малгори, смотря в сторону. У него жутко болела голова, а пересохшее горло требовало влить новую порцию вина. - В кухне сидит молодой крестьянин из Последней Остановки. Он скакал к нам всю ночь, чтобы сообщить: тот самый Клусси вторгся на твою территорию. С ним небольшой отряд, а также твой брат, Хелог. Король слушал, застыв на месте, затаив дыхание. Растерянность мелькнула в его глазах, но это была лишь секундная слабость. Он сжал губы и кулаки. Головная боль и скребущая горло похмельная жажда разом отдалились, став чем-то незначительным и почти незаметным. - Ах так… Хорошо, очень хорошо. Я давно мечтал о чем-нибудь подобном. Теперь каждый из нас покажет наконец, на что он способен, когда перед ним настоящий враг, а не товарищ с деревянным мечом. Иди, Галид, собирай в поход наше войско. Через два часа они должны быть готовы. В столовую ворвался Олек. Его волосы растрепались, глаза сверкали, как яркие звезды. - Ты уже слышал? - Малгори молча кивнул. - И что? - Будет битва, - спокойно сказал король и пожал плечами. - Если только у них хватит смелости вступить в бой с нашей славной армией. - Я необычайно рад этому! Что надо делать? - Немедленно собирайся, бери своих слуг и скачи вперед. Собери в Больших Домах и Лесной по сотне человек и веди их к Переправе. - Зачем гнать их на убой? - громко спросил от дверей Галид. - Ты до сих пор здесь?! - гневно воскликнул король. - Я вернулся, чтобы сказать тебе еще кое-что. Клусси действительно волшебник. Его меч и доспехи сотканы из огня. - Это тоже рассказал гонец? Чего только не придумает эта деревенщина. Неужели ты в это веришь? Мог бы пропустить мимо ушей подобные сказки.
      Галид покачал головой, но смолчал. Все слова были уже сказаны, поэтому люди занялись делами. Старик, тяжело ступая, покинул Башню по черному ходу, чтобы попасть в казармы. Солдаты уже все знали, ибо им суровую новость сообщили раньше, чем королю - их сон побеспокоить не боялись. Они сидели, тихо переговариваясь, в оружейных комнатах казарм, тянувшихся до Малой Кольцевой улицы.
      – Собирайтесь! - негромко приказал Галид. Солдаты, не задавая лишних вопросов, принялись вынимать из деревянных шкафчиков оружие и доспехи.
      С другой стороны Башни грохотали о булыжники копыта коней. Олек, как был, в полурасстегнутом кафтане и съехавших со щиколоток сапогах, в сопровождении двух слуг врезался в базарную толпу. Ругающиеся мужчины, визжащие женщины и веселящиеся дети разбегались по сторонам, давая дорогу всадникам.
      Король, наскоро перекусив, надел темно-синий костюм из толстой, грубой кожи, который он не стал пока застегивать до конца. На плечи он набросил короткую черную накидку. Взобравшись на сундук в оружейной, он снял со стены длинный и блестящий меч с узкой гардой, покрытой редкими выступами. Мадди уже держал в руках ножны с тонким слоем чуточку потемневшего от времени серебряного тиснения по всей их длине. Малгори нахлобучил круглую шапку и помчался вниз. Дав поручения Садбалу, он вышел в жаркое утро, наполненное храпением коней и тихим цоканьем подков на их копытах. За открытыми воротами кипела, как всегда, пестрая базарная жизнь, двор был заполнен говором проверяющих упряжь солдат. Малгори оглядел их белые шапочки и плащи, тут же почувствовав укол раздражения. Из-за дурацкой традиции он один должен рядиться в черное, и это в такую-то жару! По крайней мере, за городом он все сможет снять, только бы быстрее выехать из его стен. Нахмурившись, он сбежал по ступеням и запрыгнул в седло. Дебол нетерпеливо перебирал ногами и поводил головой: ему тоже хотелось скорее пуститься вскачь.
      – Галид! - угрюмо сказал король, обращаясь к старику, взгромоздившемуся в седло сбоку от него, и даже не повернув при этом головы. - Ты никуда не едешь. Останешься здесь, в городе.
      – Но, государь… Я был с тобой рядом, когда ты учился сражаться, я должен…
      – Нет, не должен. Ты мне не нужен. Я вырос из того возраста, который требует присмотра.
      – Это… опала?
      – Это - решение короля, - Малгори равнодушно посмотрел на тысячника, рукой подавая ему знак. Тот кивнул, приподнимаясь на стременах и выкрикивая приказы. Воины-разгоняльщики толпы с кнутами в руках двинулись вперед. Король сжал бока своего коня и тот, вздрогнув, прыгнул следом за ними, оставляя униженно склонившего голову Галида у крыльца. Старик, не видя ничего вокруг, не спеша вытирал мелкие слезы, текшие к седым усам вдоль крыльев носа. Развевающиеся плащи воинов проносились мимо него и выстраивались в колонну по четыре. Город наполнился грохотом, заглушившим собой базарный гам и заставившим толпу притихнуть и, перешептываясь, глазеть на диковинное зрелище. За последние тридцать лет королевская армия никогда не выходила из стен города в полном составе. Молодые горожане не видели стольких воинов за раз никогда в жизни, хотя старые в период непрерывных войн за передел территорий, которые вел отец нынешнего государя, видывали и большее войско. Сейчас армия Торбии насчитывала всего чуть более четырехсот конных солдат, пожилых и молодых, бритых и бородатых, хмурых и веселых. Они ехали вслед за королем, чтобы драться с врагом, но мало кто из них в своей жизни убил человека. Когда двор башни покинули последние конники, за ними бежали плачущие жены, матери и дети.
      – Скажите что-нибудь народу, государь! - крикнул на скаку тысячник.
      – Да ну их, этих сытых болванов! Они вряд ли поймут, что мы идем в бой за их собственное спокойствие и благополучие… - отмахнулся тот. Толпа провожала их взглядами и стремительно набирающими ход пересказами слухов. Мало кто знал в точности, что стряслось такого, отчего вся королевская армия выступила в поход, но семена страха и паники уже рассеивались из Башни вместе с этими самыми слухами, разносимыми служанками, конюхами и поварами… Вот войско вырвалось из города, обогнуло его рвы с севера и устремилось на юго-запад, вздымая тучи желтой пыли, которая вскоре скрыла его из виду. Деревянные стрелки часов под крышей Башни показывали полдесятого. Базар вновь зашумел, но теперь это был шум потревоженного улья… Старый Галид, едва передвигая ноги, поднимался на крыльцо своего дома; заплаканная Селия сидела рядом с сундуком, который собрала для отъезда.

* * *

      Войско неспешно двигалось вперед. Сзади грохотал обоз, везущий доспехи и провизию, сверху палило солнце, по сторонам расстилались зеленые поля Торбии. Через час они остановились там, где к тракту присоединялась едва видимая дорога. Слева, над далекими холмами поднималась пыль. Скоро пылевое облако подползло ближе и стали видны те, кто поднял его в воздух - сорок крестьян из деревни Большие дома, все одетые в полотняные штаны и рубахи, опоясанные разноцветными кушаками, закрытые от нещадного солнца бесформенными широкополыми шляпами. Кожаные, с ремнями ботинки громко стучали по утоптанной земле деревянными подошвами. Поглядев на них, Малгори сморщился от недовольства, смешанного с жалостью. Крестьяне выглядели неуклюжими, глупыми увальнями, которые даже не сознавали, на что они идут. Их руки сжимали совершенно мирно выглядевшие топоры и вилы, на грудях висели нелепые обрывки грубо выделанных кож, а на спинах болтались круглые крышки от кадок, враз превратившиеся в "щиты". Король снова двинулся вперед, не желая более глядеть на такое жалкое воинство. Крестьяне, изрыгая радостные ругательства из заросших нечесаными бородами ртов, прыгали на телеги у него за спиной. Войско шло дальше.
      Поля кончились, уступив место опушке леса, обильно покрытой пнями. Около свежесрубленных деревьев виднелись дымящиеся остатки костра, шалаши из веток и выдавленные в мягкой земле колеи. Тех, кто оставил эти следы, они нагнали уже в лесу - еще двадцать мужчин-лесорубов из Больших Домов ехали на трех телегах.
      Лес обступал дорогу, закрывал ее от неба густыми ветвями. Малгори, снявший к тому времени свою накидку, мысленно благодарил теснящиеся вокруг сосны, березы и дубы за тень, которую они ему подарили. Он молчал, думая о том, что же ждало его впереди, и не замечал красоты деревьев. Он был растерян и боялся признаться себе в этом. Все, о чем он читал в исторических томах, вылетело из головы, оставив Малгори мучиться в неизвестности. Как действовать? Здесь и сейчас он не знал этого, ничего не мог придумать, и оттого становился еще более мрачным.
      Солнце давно перевалило зенит. Они ненадолго остановились, чтобы выпить воды и поесть хлеба с копченым мясом, а потом отправились дальше. Лес то редел, ненадолго отбегая от дороги, то вновь сгущался, окутывая людей тенью с ног до головы. Солнце медленно опускалось; тени становились все длиннее и гуще. Наконец, день обратился в вечер. В красно-желтых сумерках стена деревьев справа разорвалась. Широкая просека, на первый взгляд казавшаяся идеально ровной, уходила далеко вглубь чащи, к деревне, прячущейся в самой глухомани и имеющей соответствующее название - Лесная. Дорога, ведущая туда, по обочинам заросла высоченной травой, да и сами колеи были еле заметны. Здесь пыли не было, и даже если кто спешил присоединиться к армии, увидеть это пока не представлялось возможным. Войско не останавливалось, проследовав по главной дороге дальше, но скоро за спиной раздались крики. Король обернулся и увидел растрепанную фигуру верхом на пегом коне, бока которого покрывали клочья пены. Малгори поднял руку, приказывая остановиться, и развернул Дебола. Олек, весь в пыли, с запавшими, лихорадочно блестящими глазами, подскакал вплотную и поднял коня на дыбы.
      – Я прямо из Лесной! Пятьдесят человек идут сюда, государь, - его конь, бешено вращающий выпученными красными глазами, захрипел, опускаясь на колени. Олек спрыгнул, качнувшись и едва не свалившись наземь, а конь удержаться не смог, упал на бок и стал биться в агонии.
      – Это второй, загнанный мною за сегодня, - устало констатировал Олек. Достав меч, он быстро перерезал жеребцу горло. Фонтан черной крови брызнул в пыль и на траву. Дебол с храпом встал на дыбы, когда почувствовал на своей коже горячие капли.
      – А где твои слуги? - не обращая внимания на мечущегося коня, спросил король.
      – Они бредут там, с деревенщиной. У них не хватило сил.
      – Ну что ж, ты сослужил мне сегодня хорошую службу, теперь и тебе пора отдохнуть. Ступай к телегам, поешь и поспи. Завтра ты нужен мне полным сил и энергии.
      – Я и сейчас такой!! - воскликнул Олек, вытирая меч о бок мертвого скакуна. - Я готов скакать еще сутки!
      Да, Олек был совершенно особым человеком, любящим лишения и неудобства, даже жаждущим их. Однако, теперь не следовало больше расходовать его огромные, но далеко не безграничные силы, да и нечего ему было делать. Пока.
      – Иди и отдыхай! - еще раз сказал король с легкой усмешкой. Олек улыбнулся в ответ и побежал вдоль колонны в ее середину. Войско двинулось дальше.
      Когда они вышли на опушку, солнце глядело им прямо в глаза, словно только для этого и склонилось к горизонту. Лес кончался на верхушке длинной высокой гривы, склон которой, медленно снижаясь, переходил в берег небольшой речушки. На пересечении дороги и реки, в пяти тысячах шагов от них, теснились деревянные постройки деревни Переправа. По тропинкам, ведущим с лугов, туда возвращались коровы, их встречал многоголосый лай собак. Трубы выпускали в понемногу темнеющее небо жидкие струйки дыма, один за другим кричали шальные петухи. Малгори с недоверием поглядел на эту идиллию и повернул коня.
      – Спешивайтесь! - приказал он солдатам. - Останемся здесь, пока несколько мужиков сходят в деревню и узнают, что там к чему. Таккор, расставь посты!
      Тысячник, прижав руку к груди, как положено, побежал вдоль колонны, выкрикивая имена. К королю подошел немного посвежевший Олек.
      – Что ты собираешься делать?
      – Пока ждать, до прояснения обстановки. Глупо соваться туда так сразу. От Последней Остановки до Переправы меньше дня пути… Они наверняка там. Честно говоря, я боялся встретить их посреди леса. Там, как и в деревне, они могли устроить засаду. Если их мало - это единственная приемлемая для них тактика.
      Мимо пробежали два крестьянина, направляющихся к деревне. Олек проводил их взглядом и сказал:
      – Если они там, ты нападешь?
      – Не знаю, - Малгори неуверенно пожал плечами. - Нет, наверное. Нас больше, нам выгоднее дневной бой в поле, чтоб мы могли их просто растоптать своей конницей. К тому же, утром нас будет больше еще на пятьдесят человек.
      – Ха! - Олек яростно взмахнул руками. - Деревенщина!! Какие из них вояки…