Глава 16

Строительные киберсистемы аккомодировались, и Жилин подозвал Антона.

— Пойдем, — сказал он просто, — будешь запускать.

Хрустя каблуками по песку, Жилин зашагал к бункеру дистанционного управления. Антон растерялся. Он и не ожидал даже, что работа начнется вот так сразу, без нудной «теории», без «подай-принеси», и запаниковал. Он же ничего не умеет! Не знает! Куда ж он лезет?!

Холодея, Антон прошел мимо оранжевых киберстроителей, выстроившихся, словно в почетном карауле, и нырнул в тамбур.

Наставник встретил его у пульта с рабочими экранами и кивнул на кресло:

— Устраивайся.

Чувствуя, как в животе порхают свежемороженые бабочки, Антон присел за пульт и оробел от всего этого мельтешения огоньков и кнопок.

— Вот клавиша контрольного вызова, — спокойно сказал Жилин. — Жми.

Антон слабо нажал.

— У нас все нормально, — отозвался робот-матка, — ждем дальнейших указаний.

— Что нужно сейчас сделать? — спросил Жилин.

— Программу ввести… — выдавил Антон. — Кажется…

— Правильно. Какую?

— Стандартную, — осмелел Антон.

— Ну? — подбодрил его Жилин.

— Стандарт 49 — рытье котлована…

— Подумай еще раз.

Антон чуть успокоился.

— Стандарт… — затянул Родин, и тут его озарило. — А! Стандарт 62-спец! — выпалил он. — Строительство фундамента обзорной башни! Она как раз с краю завода должна быть. По-моему…

— Правильно. Вводи.

Снова устрашась, Антон ввел программу в систему управления и, подняв глаза на Жилина (тот кивнул), нажал пусковую клавишу. Сглотнул от волнения.

На видеоэкране стало видно, как киберстроители зажгли прожекторы и гуськом поволоклись на стройплощадку — равнину между кратером Соам и Кордильерами Изиды. Робот-матка катился сзади своих подопечных, как пастух за стадом.

— Урок первый: не бойся, — сказал Жилин. — Это всего лишь роботы. Ладно, сойдет для начала…

Антон облегченно вздохнул и выбрался из-за пульта. Ноги у него тряслись.

Разгрузился и уехал, засвечивая «стопы», последний песчаный танк. Контейнеры из грубой серой пластмассы выстроились в три неровных ряда, прямо на песке, взрытом гусеницами и сапогами. Эмбриомеханические «яйца» откатывали отдельно, на ровную утрамбованную площадку. Белые шары механозародышей матово отблескивали — чуть заметно. А под чем им тут блестеть? Под Фобосом? Юпитер и тот ярче.

Антон насилу докатил тяжеленный эмбриофор — «яйцо» вязло в рыхлом песке — и мотнул головой, стряхивая пот. Захекался…

Перчаткой он обмел черный покорябанный штамп: «СПб завод эмбриосистем». Интересно, во что станет развиваться этот… (он стер пыль строчкой ниже) «МЗ-12 С»? В модуль? В дистиллятор? В кислородный обогатитель?

Неожиданно площадка огласилась пронзительным шипением, за глыбами контейнеров вспыхнуло короткое оранжевое зарево. Это был удар из дезинтегратора. Сам Антон никогда к дезу и близко не подходил, но Тагвелл Гейтсби в «Первооткрывателях» так долго и нудно косил чужих из лучемета, что и не хочешь, а запомнишь. И звук, и вид. Первой мыслью Антона было: «Пурпуры!» Рука непроизвольно скользнула к ПП. Мимо, поднимая пыль, проскакал Виджай.

— Что случилось?! — крикнул Антон, тоже срываясь на бег.

— Рыбозмеи! — возбужденно ответил Гупта, двигаясь боком. — На Игоря напали!

Он развернулся и кинулся бегом. Антон припустил следом.

Над площадкой стоял гомон голосов.

— Вон там! За камнем, за камнем!

— Да куда ты смотришь!

— Шо ты не стреляешь?

— А куда?!

— Вон! Вон она!

— Я это! Ты че?!

— Свет нужен! А то мы…

— Ритка?! А ну, брысь отсюда! Тебя тут еще не хватало!

— Я тебе щас так брысьну…

— Глаза!

Гоша Черняк включил тяжелый лучевик. В подсветке плазмы Антон увидел, как у груды камней бесшумно задвигалось что-то длинное и серое.

— Вот она! — завопил он, указывая на гибкую тень.

Гоша развернулся, и над контейнерами провыл полный заряд. Внезапно включился прожектор, за ним еще два.

— Не стрелять! — стегнул властный голос Жилина. — Что вы мечетесь?! Гоша, Антон, Виджай! Следите за склоном! Лева и Руслан! Стойте на месте! Не приближайтесь к контейнерам! Девушки, все в центр! Живо!

Антон восхитился. Вот что значит — командир! Какие-то секунды — и растерянная толпа превращается в отряд!

Жилин вышел на свет и встал между ним и Гошей.

— Отходим! — сказал он, обшаривая глазами глубокие тени между контейнерами. — Сугорин как, в порядке?

— Страху больше, — задыхаясь, проговорил Гоша, — она кэ-эк выскочит, Игорь упал и покатился… Может, она сослепу, как носорог?

И в этот момент рыбозмея прыгнула. Длинное блестящее тело с гладким волосом — при чем тут «рыбозмея»?! Ни капельки не похоже! Вся, как гибкая, очень подвижная… труба. Или толстый шланг, покрытый жесткой щетиной, — и спереди дыра, и сзади, даже просвет видать… И что-то там шевелится, бугрится внутри — тычинки какие-то…

Антон оступился и с размаху уселся на зад. Рыбозмея закачалась в позе настольной лампы и загнулась над Антоном вопросительным знаком. Словно рукав нутриевой шубы пятьдесят-последнего размера навис над ним. Рыбозмея замерла, и «рукав» раскрылся склизким сфинктером. Восемь штук челюстей с плоскими режущими пластинками разошлись, как диафрагма сегментного люка. «Сейчас он за мной закроется, — подумал Антон отрешенно, — и все…» В тот миг он не слышал криков. Ему даже в голову не пришло броситься назад или в сторону. Он только смотрел, как размыкаются большие треугольные зубы, как мокро блестит пупырчатая глотка, и ему было противно. «А. Родин, 2061-2083. Пожран чудовищем». Какая гадость…

Ударом ноги Жилин отбросил щетинистое рыло. Заслонив Антона, мастер присел, отводя руку с электрорезаком. Рыбозмея стремительно развернулась. Жилин сделал неуловимое движение, полоснул тварюку по двум левым позвоночникам и распорол вдоль третьего. Рыбозмея закинулась, как хобот мамонта, издала продолжительный сипящий звук и судорожно задергалась в воздухе.

Гоша поднял дезинтегратор, но Жилин сказал: «Не надо», и горячее еще пирамидальное дуло опустилось.

— Отходим.

Послышался топот, и из-за контейнеров выскочили Быстров и Бранкевич с армейскими лазерными излучателями.

— Что случилось?! — крикнул Бранкевич. — Все целы?

— Рыбозмея, — коротко бросил Жилин. Он осмотрел электрорезак, почистил клинок о реголит и вложил в пластмассовые ножны. — Все в бункер! И не дай бог…

— Мы все поняли! — загалдели добровольцы, не дав мастеру даже договорить.

— Гупта!

— Тут я!

— Пошлешь в рейд СКР — ту, которую мы настраивали. Понял, о чем я?

— Я понял!

— Поглядим, сколько их тут… Бранкевич!

— Здесь!

— Активируй сторожей-разведчиков на ночь, двух или трех. Лучше трех.

— Может, и посты…

— Обязательно. Эс-эров переключишь на меня.

— Будет исполнено!

— Я тебе поерничаю…

Добровольцы, взволнованно переговариваясь, сгрудились у шлюза. Антона затрясло — наступила нервная реакция. Память прокручивала нон-стоп одни и те же кадры: шерстистый «рукав», то поджимая мокрый и противный «манжет» кольцевой мышцы, то распуская его, сипит и открывает полуметровую пасть…

Подошла Яэль.

— Антон, ты как? — спросила она с ноткой тревожной заботы в голосе. — Пойдем, Гунилла компоту сварила, попьешь хоть.

Антон с удовольствием послушался.

— Шо вы скажете на это несчастье? — донесся до него радостный вопль Левы Соловейчика. — Это же кошмар!

По всей обширной стройплощадке ползали огоньки и перебегали лучи прожекторов. В наушниках свербило от скрежета и верещанья эффекторов, перемалывающих базальт, растирающих в пыль песок и туф. Что-то громко зажжужало там, раздался треск, и черные коробчатые и округлые формы лагеря шатко качнулись в прыгающем розовом сиянии. Скручиваясь и вспухая, поплыли над стройкой клочья красного дыма.

— Пошло дело! — весело крикнул Виджай.

Снова что-то вспыхнуло розовым и погасло, донесся раскатистый грохот, и светящийся дым взлетел большим густым облаком.

— Разбудим девчонок, — забеспокоился Гирин.

— Не должны, — зевнул Жилин. — Иэ-хэ-хэ…

— Ну, что, господа? — Йенсен подошел и встал, руки в боки. — Будем ложиться? Эмбриосистемы мы активировали, теперь им потребуется все утро, чтобы настроиться на обстановку… Отдохнем минут шестьсот? Кто «за»?

«Опростился Ларс Юлиус, — улыбнулся Жилин. — С кем поведешься…»

— Все «за», — сказал он. — Родин, Гупта и… где Никольский?

— Никольский! — громко позвал Виджай.

— Да здесь я! — отозвался сердитый голос.

— Вы дежурите первыми, — распорядился Жилин. — Через два часа разбудите меня. Вопросы есть?

— Никак нет! — по-строевому ответил Гупта. Антон лишь уныло качнул огромным круглым шлемом.

— Исполняйте…

Трепещущее розовое зарево над стройкой полыхало, уже не затухая. Все было в дыму, скрежет и визгливый хруст понемногу сливались в сплошной дребезжащий грохот. Первый рабочий день начался…

Глава 17

ПОЯС АСТЕРОИДОВ, ЛАЙНЕР «СОЛЯРИС»

Если судить о Поясе астероидов по книгам типа «Астрономия для самых маленьких», то Пояс может показаться чем-то наподобие камнепада, закольцованного вокруг Солнца, чудовищным скопищем Сцилл и Харибд, так и норовящих перемолоть ваш корабль.

На самом деле в образ колоссальной космической дробилки астероиды не вписываются. Их так мало, и они так друг от друга далеко, что можно пролететь миллион километров и не встретить ни единого камушка — словно кто подмел этот космос!

Именно поэтому курс лайнера «Солярис» прокладывался весьма причудливо, поближе ко всем этим Юнонам, Палладам, Эйномиям и прочим недопланеткам. Пускай туристы вдоволь насмотрятся на светлую, словно заснеженную Весту, на чернущую, будто из сажи слепленную Амброзию. Пусть пройдутся по ледяным пещерам Бамберги, увидят воочию эфемерные «перья» и «сеточки» из инея. Пощупают золотые и палладиевые скалы Амона. Заглянут в Пробой, дырявящий Икар насквозь… Пусть, от космоса не убудет. Зато сколько восторгов запасут в душах круизники, какими переполнятся впечатлениями! Даже неработающие перестанут жалеть, что на три года отказались от личного фонда, лишь бы слетать в «увлекательный круиз „Вокруг Солнца“ с посещением Луны, Марса, Меркурия и астероидов». Да и о чем тут жалеть? О не съеденных деликатесах? Еда — это ж на день. О не заказанной шубке? Одежда — это на сезон или на два, если не следить за модой. А впечатления — на всю жизнь. Вот и думай, что важнее — моторика кишечника или космическое путешествие… И тем более на таком огромном и роскошном корабле, как «Солярис» — первом и пока единственном на всем белом свете фотонном лайнере класса «Орбита-орбита». Десять тысяч тонн массы покоя, почти пятьсот метров в длину, скорость до четырех, даже до шести-семи тысяч километров в секунду плюс постоянное ускорение, а это лучшая гарантия от космической болезни для шестидесяти пяти пассажиров на пяти ярусах туристского модуля. Гжельский фарфор, текинские ковры, уральский малахит, лунный самородный алюминий, карельская береза, памирская бирюза, каслинское литье, дулевский хрусталь. Кают-компания. Сауна. Оранжерея и так далее. Это вам не ядерный лунник какой-нибудь!

Тут можно было пойти прогуляться на обзорную палубу, иначе именуемую салоном, искупаться в бассейне, посидеть в кают-компании, полюбезничать с хорошенькими стюардессами потанцевать под хориолу, распить игристое «европеанское желтое» из хемолитотрофных водорослей, что выращивают подо льдом в океане самого гладкого спутника Юпитера, закусить ломтиком фиолетовой капустки… М-м! Куда лобстеру до нее! Или крабу. Совсем не тот вкус! Однако все эти удовольствия и увеселения — только для пассажиров, только для «передовиков потребления». А вот инспектору Службы правопорядка Эдуарду Иволгину сие непозволительно. Инспектор Иволгин на службе, ему нельзя. Он конвоирует опасного преступника. Собственный планетолет у зонального управления СОП пока отсутствует и еще не скоро появится. Это только в сериалах полицейские на кораблях носятся, в жизни их укладывают на полку шкафа, пышно поименованного «каютой»… Этапируемому и то просторней. Кстати, надо бы его проверить.

Эдик приподнялся с узкого диванчика и изогнулся, чтобы не треснуться головой о верхнюю полку. Повернулся, одновременно уворачиваясь от дверок стенных шкафчиков, и боком протиснулся в изолятор. В изоляторе поместилась лишь одна койка. Тхакур Сингх, шеф Боевой Группы Пурпурной Лиги, опасный гангстер, садист и убийца, был привязан к ней четырьмя широкими эластичными ремнями. Его волосатый торс облепляли датчики, во рту торчал загубник питательного шланга — мягкие лапы манипуляторов утирали струйку мутной жидкости с губастого рта. Другой шланг… Ну, это понятно.

Сканер на стойке по-мушиному жужжал, покачивая детекторной головкой. Над Тхакуром, бросая ему на лицо неприятно-синий мерцающий свет, тоненько гудел гипноиндуктор. Похоже было, что перевозят тяжелобольного. Эх, если бы! Хоть не так было бы обидно… Тхакур зашевелился, и Эдик вздрогнул. Тьфу ты! Напугал! Это манипуляторы массаж делают…

— Чтоб ты сдох! — сказал Эдик сердито и покинул изолятор.

Тронул сенсорную пластину — дверь защелкнулась. Все, долг исполнен. Сгибаясь, отклячивая задницу и уводя голову, Эдик уселся и уставился в обзорный экран. Звезды, звезды… Одни звезды. Что вчера, что сегодня. Позавчера только появилась во-он та искорка. Она движется. Фотонный бот какой-то, что ли. Или грузовик. А вон то пятнышко — это Сатурн. А с краю — Церера. Не сегодня-завтра они прилетят, сдадут Тхакура… и чтоб он еще хоть раз… Хватит с него. Пусть-ка другие теперь сопровождают всех этих аутло, эту погань… А Церера-то… все прибывает и прибывает… Нет, это не так называется… Выросла она, в общем. Раньше не на что смотреть было — сверкающая точка, а теперь до нее… Эдик глянул на индикатор — 160 тысяч кэмэ, — и астероид кажется лишь вдвое меньше, чем Луна с Земли. Эх, посмотреть бы на Луну сейчас! Не в телескоп, а так — поднять голову и посмотреть. Из садика. Или с балкона… Ничего, скоро уже отпуск…

В круглое окошко заглянул напарник — Гриша Юсупов. Дурачась, отдал честь. Эдик протянул руку и разблокировал дверь.

— Иди поешь, — сказал Гриша, протискиваясь и загибаясь. Эдик поджал колени. — Праздничный обед!

— С чего это вдруг?

— Прибываем же! Как там наш груз?

— Дрыхнет… Воняет… Сходить, что ли, правда пообедать?

— Сходи, сходи!

— Ладно, уговорил!

Эдик вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Сюда, на 6-й уровень, туристов не пускали — нечего им было тут делать. Тут, рядом с двигательным отсеком, располагались служебные помещения — вакуум-отсек, грузовые камеры, гасительная камера… Из маленькой душевой вышла Настенька, оператор-распределитель питания, в коротком халатике, в шлепанцах на босу ногу. Склонив голову, она расчесывала мокрые волосы.

— Привет! — улыбнулась Настя и пошла дальше, откидывая длинные волосы на спину.

— Привет… — Эдик задумчиво проводил девушку взглядом, прикидывая — в трусиках она или дезабилье? Так сразу и не разберешь — халатик толстоват. Вроде без…

Он оправил комбинезон — черный, блестящий, обтягивающий, с серебряной звездой слева на груди, — пригладил волосы и поднялся по стволу «Б» к туристам. Обычный коридорный отсек, закольцованный вокруг центрального ствола. Самый дешевый модуль — тут разместили третьекурсников, неработающих, молодых специалистов и людей, которым было все равно на чем лететь, лишь бы добраться до места.

Эдик кинул два пальца к виску, приветствуя Кленина, Ипполита Георгиевича, грузноватого карго-мастера, по совместительству — секьюрити. Студенты частенько устраивали драки с неработающими, могли и в каюту вломиться, и карго, бывший инструктор по субаксу, твердой рукой (а также ногой) наводил порядок на пятой палубе.

На четвертый уровень Эдик поднялся, испытывая мелкое удовольствие и опаску. На эту палубу выходил камбуз, откуда плыли запахи, резко активизирующие секрецию желудка, но на нее же открывалась и каюта командира корабля, личности суровой и драконистой.

Третий уровень. Сюда гул главного реактора почти не доносился, и здесь было прохладно. Тут центральный ствол был занят под инженерный отсек рубки. Каюты тоже по окружности, как кабинки на карусели, но числом пятнадцать — они тут шире, чем на четвертой. Аж на 25 сантиметров! Люкс — вдвоем не развернешься. Но зато тихо. Стильно. Рассчитано на работников. На всяких там главных инженеров, администраторов, ведущих ученых с инопланетных баз. По этому ярусу не спешишь пройти. Наоборот, хочется задержаться, прикинуться «своим». Глупо, конечно. И все равно…

В кают-компании играла хориола, смеялись женщины. И пахло в отсеках соответственно — дорогим табаком и духами «Жё д'этуаль». Эдик вздохнул и сунулся в ствол «А». Поднялся на второй ярус — в салон с огромным иллюминатором. За ним мадам Вселенная развешивала черные простыни пространства, все заляпанные тускло светящимся звездным серебром. А в принципе, что 2-й уровень, что 5-й. Те же звезды, те же завесы темной материи. Тот же Сатурн — малюсенькое светлое пятнышко. Точечка Весты. Или Паллады. И давешний бот — уже не звездочка, а моделька. Значок «Юного космонавта».

Проходя между зеркальными колоннами, Эдик увидел, как круглилось и вытягивалось его отражение. Из-за уха прядка выглядывает. Вечно она топорщится… Он уже и водой ее смачивал, и все без толку. Хоть наголо стригись…

Эдик пошел вперед. Переборки были отделаны панелями из настоящего амарантового дерева. Наигрывала музыка. Издалека долетело: «За тебя, Каролинка…»

Эдик замедлил шаги. На молочного стекла стенки сауны падали обольстительные тени, то удлиняясь и расплываясь, то приближаясь и очерчиваясь очень четкими силуэтами, словно вырезанными из черной бумаги. «Потягивающаяся женщина». «Дама, обматывающая волосы полотенцем». «Девушка, втирающая крем».

Через дверь со строгой надписью «Конец палубы — посторонним вход воспрещен» он прошел в маленький закуток, отливающий металлом. Поднялся по пандусу и раздвинул двери в «Столовую для персонала». Длинное и узкое помещение когда-то было грузовым отсеком, теперь здесь подкреплялся экипаж и сервис-команда. Вдоль короткой стены расположилась дублирующая система управления рейсовым двигателем. Выше — экраны панорамного обзора. На узком столике у стены в кольцевых зажимах — пустые стаканы. Напротив — окно блока доставки стандартных блюд. Крышка была сдвинута, а на дне кубического ящика лежал экспресс-обед в фирменной упаковке — золотой с черным. Призывно горела зеленая лампа над окном.

Принимали пищу трое.

На своем коронном месте развалился командир корабля — седой, с грубоватой лепки лицом, кряжистый Спиридон Павлович Почкин. Командир сидел с видом старого барина, утомленного плотным обедом, и курил сигару. Сколько раз ни встречал его Эдик— в столовой, в коридорах, даже в бассейне! — Почкин всегда попыхивал сигарой. (Интересно, он спит с нею или тушит хоть иногда?..)

Старший стюард, черный и нервный Гурам Гургенидзе, сидел на стуле верхом, пил компот и переговаривался со сменным пилотом, молоденьким ушастеньким Шлиер-Довейко. Пилот ковырялся в плове, выбирая мясо попостнее.

— Надо тебе, Вася, жениться, — наставлял его опытный Гурам.

— Еще чего… — бурчал Вася и добавлял кетчупу.

— Надо, надо… Пора уж.

— Что-то меня все женить хотят!

— Счастья тебе желают, Вася! — сказал Гурам с проникновенностью базарного жулика. — Семейного!

— Ага, счастья… Знаем мы это счастье… Сами, видать, натерпелись, так хотят теперь, чтоб и я с ними мучился! Фигушки!

Эдик сделал ручкой общее «здрассьте» и особо, за руку, поздоровался с командиром корабля.

— Говорит Фобос, — включилась рация. — Девять двадцать пять. Передаем метеоритную сводку для внешней зоны. С Юпитеровой пертурбации Леонид идет облако, движущееся со скоростью 45 километров в секунду. Поток будет проходить через сектора шесть дробь одиннадцать, семь дробь одиннадцать и зону Цереры. Метеоритная станция «Фобос» оценивает размеры облака в 300 тысяч кубических километров…

Спиридон Почкин пошевелился.

— Еще нам облака не хватало… — проворчал он. — Вася, подтверди прием.

— Щас! — Вася нащелкал подтверждение.

— И вызови Лешку на пост УАС…

Потирая руки, Эдик обошел стол и достал из блока доставки обед. Запах-то какой… А говорят еще, что универсальная кухонная машина без души готовит! Очень может быть. Зато вкусно!

Эдик присел за откидной столик рядом с дублированным пультом, под экраном внешнего обзора. Развернул обед. Ого! Ничего себе, стандартные блюда! Икра черная, икра красная… Утятинка с трюфелями! «Наполеон» — и как раз такой, какой он любит — не со сливочным, а с молочным кремом. Объедение! Но поесть Эдику не дали.

Глава 18МАРС, «БОЛЬШОЙ СЫРТ»

Алое солнышко медленно поднималось над Кордильерами Изиды, малюя небо в сочные «цитрусовые» тона. Центральная звезда Солнечной системы светила, но не грела. Она калилась в разломе между столовых гор, и те казались обугленными.

Жилин по холодку, не спеша объезжал стройплощадку и поглядывал, как там пашут его системки. Системки прилежно утюжили дно огромного котлована, ходили зигзагами, засыпая ямы, разравнивая гребни, укатывая борозды; тяжко ворочались у подножия крутых гладких стен, низко жужжали и стрекотали. В сотне метров от края Глеб увидел целые кладки эмбриомеханических яиц— они напоминали бильярдные шары, белые и блестящие, разложенные по углам прямоугольников и концентрическими кругами. У десятка из них уже лопнули оболочки, и сочленения эффекторов вяло рылись в раскрошенном туфе.

«Работы — море!» — довольно подумал Жилин. Сколько сразу дел привалило, и сколько их еще оставалось — начать и кончить!

Грузовики-автоматы разгружались и сейчас же улетали. И часа не проходило, как небо цвета лососины по-новой освещалось ярким фиолетовым заревом, и космодром принимал еще один планетолет, а то и два. Квадратные песчаные танки и шустрые краулеры — легкие открытые танкетки на четырех автономных гусеничных шасси — носились взад-вперед и волочили за собой красно-желтые вихрящиеся шлейфы. Ревели двигатели, лязгали гусеницы, кричали люди.

— Глеб! — раздался в наушниках голос Руслана. — Слышь, Глеб?

— Слушаю, — отозвался Жилин.

— Тут Виджай спрашивает, закладывать ему фундамент или рано еще?

— Какой фундамент? — не понял Жилин. — Под башню, что ли?

— Ну да!

— А расчистку? — холодно спросил Глеб. — Я ее буду делать? Или он уже закончил?

— Кто? А! Да нет вроде… Еще не до конца!

— Так пусть хоть одно доделает сначала! Скажешь Виджаю, чтоб к обеду все было готово!

— Ясно!

«Не терпится ему! — подумал Жилин сердито. — Вот же ж… Лишь бы славу стяжать!»

Скользя по камням, краулер съехал к устью каньона, загроможденному обломками скал. Гигантские валуны, многие размером больше, чем дом, лежали, в беспорядке наваленные друг на друга, а их красные шершавые бока зарастали синей колючкой.

Нет, все-таки какая могучая, прекрасная… земля! Ну, грунт, почва — какая разница? Девственный, никем не тронутый мир… Он жил своею странной жизнью, и не хватало ему только холодной талой воды и воздуха — упоительного воздуха, надушенного ароматами цветов и трав, воздуха, которым дышишь… дышишь, словно пьешь свежую, чистую воду…

Жилин объехал всю стройку и вернулся к ЦДУ. За спиной выстроились здания станции, а впереди дымился, сверкал, вспыхивал огнями, грохотал обширный котлован.

— Глеб Петрович! — донесся до него голос Антона.

— Здесь я. — Жилин слез с краулера и подождал, пока длинный стажер выберется из дыма.

— Моя система уже закончила нулевой цикл! — похвалился стажер. — Что теперь?

— Теперь? — механически повторил Жилин. — Пойдем глянем сначала.

Подсмыкнув аккумуляторный и оружейный пояса, он не оглядываясь зашагал к будущей мастерской. .

— Или ты уже осматривал?

— Да вроде все нормально… — проговорил Антон, стараясь не отставать.

— Точно норма?

— Кажется, точно… — промямлил стажер.

— Без «кажется»! — отчеканил Жилин. — Ты же выполняешь работу, а не кто-то. Значит, должен быть уверен в ней.

Он подержал ладони над малиново-светящимся литопластом, выслушал робота-матку (тот монотонно отчитался о проделанной работе) и полез в готовый, теплый еще котлованчик с цветами побежалости на стенах. Кибер светил ему сверху прожекторами.

— Ну и чего ты боялся? — сказал Жилин, осматривая пол. — Нормальная, хорошая работа. Не бойся ты ее принимать, Антон. Если все в норме, все по стандарту — что за страх тогда?

— Да я не так ответственности боюсь, — оправдывался Антон, — как опозориться перед… всеми. Вот, скажут, не знает ни черта, а туда же… Вдруг что не так — неполадка там или что… Я ж первый раз с киберсистемой!

Жилин упрямо помотал головой в большом прозрачном шлеме и вылез.

— Ерунда это все! — заявил он решительно. — Ерунда на постном масле! Строительные роботы — самые простые и надежные. Их не Гефест ковал, это просто «железо»! Орудия труда. Как молоток! Тебя молоток пугает?

— Нет… — слабо улыбнулся Антон.

— Ну вот! А это… — Жилин постучал по киберу, сигнальные огни которого показывали задержку, — то же самое в принципе! Глупая, но хорошая машина! Дошло?

— Дошло…

— Ну, раз дошло, давай тогда переводи систему на следующий этап… А где это твой парализатор? — нахмурился Жилин.

— Ой, забыл! — виновато сказал Антон.

— Урок второй: первым делом думай об оружии. Тут тебе не Земля. Мало было рыбки?