Дульсе растолкал меня, прогнав сон.
      — Сударыня, — прошептал он, — не будете ли вы так любезны, выйти наружу, где мы сможем поговорить? Я был бы вам крайне признателен. Принц сказал, забота о мальчике отнимет у него еще порядком времени.
      — Д-да… да. Разумеется. — Это не могло оказаться сном, раз уж я так по-дурацки заикалась. — Конечно же, давайте поговорим.
      Одеяла Келли лежали покинутыми, и ни следа ее самой в пещере. Я плотнее укуталась в плащ, неохотно оторвала взгляд от Кейрона, который связывал свою кровоточащую руку с рукой Паоло, и шагнула на свет занимающегося утра. Келли не было и здесь. Только на снегу виднелась подтаявшая на солнце путаница следов наших ног и лошадиных копыт, оставленных прошлой ночью.
      Дульсе вышел из пещеры следом за мной.
      — Я даже не заметила, как он пробудился, — удивилась я, достав из-под одежды и сжав в ладони розовый амулет, все еще излучающий мягкое тепло. — Вечер выдался не из легких.
      — Это и понятно. — В глазах бородача сверкнули искорки веселья. — А мы, в великой спешке, не потрудились вас предупредить хотя бы немногим ранее.
      Собрав все остатки вежливости, я спросила:
      — Похоже, что вы меня знаете, но я не имела удовольствия…
      — Меня зовут Барейль. — Мой собеседник поклонился на манер дульсе, заложив одну руку за спину и протянув ко мне другую. — Дульсе, как вы видите. Был проводником мастера Дассина около тридцати лет. Ныне же удостоен чести служить принцу Д'Нателю.
      — Где же сам Дассин? У меня к нему новости чрезвычайной важности…
      Улыбка дульсе померкла.
      — Мастер Дассин погиб, сударыня. Два дня назад от рук неизвестных убийц.
      — О нет! Но как же принц… его восстановление… его будущее?..
      — Я расскажу вам все, что могу, но, если позволите, сначала вопрос. Мальчик в пещере… кто он?
      — Его имя Паоло. Он вел нас по горам прошлой ночью. Оступился и упал. Мы не знали…
      — Крестьянский мальчик, который прошлым летом сопровождал вас и принца по пути к Мосту Д'Арната?
      Явный интерес, промелькнувший в вопросе дульсе, сменился разочарованием. Я встрепенулась.
      — Это отважный и достойный уважения мальчик, поспособствовавший спасению Моста не меньше всех прочих. Если вам известно его имя, вы должны знать и…
      — Прошу вас, сударыня! — Барейль вспыхнул и простер руки в красноречивом извиняющемся жесте. — Мне прекрасно известны достоинства юного Паоло, и я чту его так же, как и всех тех, кто помог нам в той великой победе. Но, признаюсь, я надеялся, что… нет, это должен объяснить вам сам принц.
      Прикусив язык, я отошла от входа в пещеру к краю тропинки. Розово-оранжевые блики, предвестники восходящего солнца, играли на оставшихся у нас за спиной вершинах, окрашивая снежное полотно в цвета пламени. Внизу, куда ближе, чем мне представлялось прошлой ночью, виднелись деревья — темно-зеленые ели и сосны, опушенные снегом. Но сердцем я была там, позади, в пещере, и не могла молчать, несмотря на приступ раздражения.
      — Как он принял смерть Дассина?
      Барейль подошел ко мне ближе, пряча руки под плащом. Его низкий голос был полон доброты.
      — Вы должны понимать, сударыня, что мадриссе не может обсуждать мадриссона и его дела ни с кем, независимо от того, насколько близкий человек спрашивает. Это нарушило бы то полное доверие, которое должно существовать между ними.
      — Да, я понимаю.
      Разумеется, от понимания моя обида не пропала.
      — Мастер Дассин необычайно доверял вам, госпожа Сериана. И так как я должен заручиться вашей поддержкой в исполнении его последней воли, я скажу вам столько, сколько может позволить самая вольная трактовка моей клятвы: если вы спрашиваете, каково у него на душе, он горько скорбит; если вы спрашиваете о его воле и отваге, они остались неизменными. Но если вы спрашиваете о его восстановлении, оно еще не завершено, и потому я должен вас просить — Наставник Дассин доверял мне свои планы и намерения относительно Д'Нателя, так что я, как и он, ранее, умоляю вас набраться терпения.
      — Если это необходимо.
      — Совершенно необходимо. Смотреть в лицо неразрешенным противоречиям своего прошлого или чересчур усердно пытаться понять те вещи, которые все еще скрыты от него, слишком тяжело для принца.
      — Хорошо. Я поняла.
      — Мастер Дассин был убежден, что, даже если ему не удастся довести до конца свои занятия с принцем, со временем воспоминания о жизни в этом мире вернутся к нему.
      Как бы то ни было, они могут всплывать в неправильном порядке или же, под влиянием происходящих сейчас событий или другой его жизни, иначе ощущаться и истолковываться им. Это отнюдь не то, к чему стремился мой господин. Он пытался погрузить принца в прошлое, обособив его от всего, что только может отвлечь или обременить чувства. И он дал ему слишком мало времени, чтобы проанализировать или сформировать отношение к восстановленным воспоминаниям. Мастер Дассин считал важным, чтобы ничто не помешало принцу стать именно тем человеком, каким он был в прошлом… каким вы знали его. И это все еще возможно. Я храню знания, а в Авонаре есть те, кто обладает достаточными умениями, чтобы завершить план мастера Дассина. Но ужасные события последних дней и поручение, возложенное на принца мастером Дассином перед смертью, — сначала надо разобраться с ними.
      Солнце согревало мое лицо, а резкий порыв ветра швырнул в меня горсть снега, вызывая озноб.
      — Не мне судить о значимости вашего поручения, но у меня есть новости такой важности, что я чуть не поверила, будто вы прибыли сюда по моей воле. Однако, судя по тому, что вы сказали, мне не следует делиться ими с Кейроном… Д'Нателем. Мои известия слишком его затрагивают и связаны с самой болезненной частью его прошлого… и, возможно, с его будущим.
      Зачем? Зачем? Зачем зидам и их хозяевам, лордам Зев'На, нужен Герик? Возможный ответ, осенивший меня во время нашего долгого ночного путешествия, на время померк перед ужасной травмой Паоло и теперь предстал передо мной с утренней ясностью.
      Маленькое личико Барейля сморщилось в хмурой гримасе.
      — Не могли бы вы доверить мне ваши новости? Хоть мы с вами только что встретились, мне кажется, будто я вас прекрасно знаю. Я был причастен ко всей работе мастера Дассина за последние десять лет. Единственное, чего я хочу, — это завершить его труды и продолжить служить принцу всем, чем смогу.
      У меня не было выбора. Я не могла рисковать, боясь повредить Кейрону своим знанием. И, кроме того, Барейль уже произвел на меня впечатление человека, достойного всяческого доверия.
      — Ну, хорошо, — согласилась я. — Что произойдет, если в руки зидов попадет ребенок… сын вашего принца?
      Мне часто приходилось видеть, как мой собственный король берет в заложники детей своих врагов.
      — Законный сын Наследника Д'Арната? Старшего из живущих?
      — Ну, в общем, да.
      Старший, младший… заложник есть заложник.
      Дульсе не побледнел, не вскрикнул и не сделал ничего из того, что принято считать признаками крайнего смятения. Он просто застыл неподвижно, приятное оживление необычных черт его лица исчезло в мгновение ока.
      — Сударыня, если мальчик еще не достиг совершеннолетия, это станет днем такой печали для моего и вашего миров, что с ним не сравнится ни один другой с самого дня Уничтожения. У вас есть какие-то причины подозревать, что это произошло?
      — Именно поэтому вы и застали нас в столь отчаянном положении, — ответила я и рассказала ему все.
      — «Третий жив и заполучил добычу, которую всегда вожделел…» — пробормотал себе под нос дульсе. — Жаль, что я не погиб вместе со своим хозяином — тогда бы мне не пришлось услышать эту страшную новость. Ребенок загадочным образом остался жив, помилование для оплаканной нами жизни, история, которая должна была бы принести лишь радость. Но — не в обстоятельствах столь чрезвычайных… Душа отца теперь живет в теле принца. Но если принц и мальчик пройдут испытание на отцовство…
      — Нет нужды в испытаниях! Я уверена, что Герик — сын Кейрона. Он может колдовать…
      — Нет-нет, сударыня. Я не сомневаюсь в вас. Неужели вы не понимаете? Все намного хуже, чем вам кажется. Если мальчик будет признан Наставниками Гондеи как законный старший сын Наследника, дитя его плоти и духа — и неважно, какое стечение обстоятельств сделало это истиной, — тогда мальчик становится законным преемником Наследника — следующим Наследником Д'Арната.
      Герик — следующий Наследник… Барейль покачал головой.
      — Вы правильно рассудили. Мы не можем рассказать об этом принцу. Указания мастера Дассина совершенно ясны. Ваш муж не должен ничего знать о ребенке, пока не вспомнит всю свою жизнь до самой смерти.
      — Тогда объясните, как я могу убедить принца в чрезвычайной важности этих поисков, если я не могу сказать ему, что жертва похищения — его сын?
      — Это, вероятно, будет проще, чем вы думаете. Ох, — он поднял глаза, встряхнул головой и махнул рукой, словно отвергая соблазн, — я слишком разговорился. Мне очень жаль, что я не могу и дальше обсуждать с вами эти вопросы. Вы должны поговорить с принцем и решить, что рассказать ему о ребенке. Мастер Дассин полагался на ваши суждения.
      — Мне кажется, я уже ничего и ни о чем не знаю. Барейль улыбнулся, явно от всей души.
      — Мастер Дассин умел оставить человека в самой невозможной ситуации. Но лишь потому, что сама вселенная есть не что иное, как невозможная ситуация. Он наслаждался сражением со вселенной — единственным противником, которого он признавал достойным вызова. А в вас, сударыня, он, как он полагал, нашел подходящего соратника.
      Дульсе извинился, сказав, что пойдет посмотреть, как там успехи Д'Нателя с «достойнейшим из мальчиков». В тревоге и растерянности я взобралась на скалу, с которой открывался хороший обзор. По-прежнему никаких следов Келли. Изломанные гребни Серран тянулись к югу, их склоны все еще оставались в тени, выделяясь на фоне ярко освещенных равнин, простиравшихся до западного горизонта. К северу высился одинокий горный пик, на его массивные, покрытые лесом плечи была накинута снежная шаль. Плюмажи розовой дымки поднимались над промерзшей долиной, ютившейся у его подножия, словно огни преисподней, горели под тонкой пеленой инея.
      Из путаницы мыслей всплыла одна — жуткая, но успокаивающая: лорды захотят получить Герика живым.
      Спустя примерно три четверти часа дульсе высунулся из пещеры:
      — Исцеление свершилось. Может, мы позавтракаем, пока вы говорите с принцем? Ему нужно поесть, да и вы с вашими спутниками, я полагаю, не станете возражать против горячей еды.
      Он подал руку и помог мне спуститься.
      — Так вы тоже повар? — поинтересовалась я, вспомнив первого встреченного мной дульсе — обворожительного, достойного сожаления предателя, полагавшего, что убийство и древний меч могут спасти его город.
      Тень, скользнувшая по его лицу, исчезла, сменившись улыбкой.
      — Увы, нет. Бедный глупый Баглос был несравненным кулинаром, хотя в Авонаре немало хороших поваров. Я же не смогу доставить вам подобного удовольствия, хотя, не сочтите меня нескромным, мое бренди считается на редкость неплохим. У нас есть с собой немного, и если вам захочется отведать глоточек…
      — Не сейчас. А вот прошлой ночью я бы, наверное, лошадь за него отдала.
      Я вошла в пещеру следом за дульсе.
      Паоло мирно спал у потрескивающего костра. Его грудь вздымалась и опускалась мерно и глубоко, а тонкое лицо приобрело здоровый смуглый оттенок. Что еще более невероятно, он перекатился на бок, подложив кулак под подбородок и поджав ноги — обе ноги! — под одеяло. Рядом лежала кучка окровавленных лоскутьев и деревяшек.
      Кейрон сидел на земле рядом с мальчиком, обхватив руками колени и уронив на грудь подбородок, как будто спал. Но стоило нам с Барейлем войти, как он вскинул глаза, и усталое лицо осветила чудесная улыбка, так напоминающая его прежнего.
      — Вы приглашали меня навестить вас снова, сударыня, но не предупредили, что подыщете еще более холодное место для нашей встречи и обеспечите меня вызовом, каких я давно не встречал.
      — Как так, государь мой? — воскликнул дульсе. — Я полагал, спасение моей жизни стало для вас достаточным вызовом!
      — Ох, дульсе, не стоит, и сравнивать с этим подобные пустяки.
      — Как мне кажется, сударь, вы подгадали время ответного визита как нельзя более удачно, — сказала я, стараясь не глядеть на него неприлично пристально. — Но я не могу отделаться от ощущения, что вы — всего лишь приятный плод моего воображения.
      — Уверен, будь я плодом вашего воображения, я смог бы встать с этого мерзлого пола и поприветствовать даму подобающим образом, а потом совершил бы еще одно чудо и перенес бы всех нас куда-нибудь на юг Искерана. Там теплее. — Он взъерошил пальцами волосы, так что несколько прядей выбились из-под ленты, стягивающей их в хвост. — Из меня вышел никудышный плод воображения, сударыня. Попробуйте выдумать другой.
      — Как Паоло? — спросила я, подавая ему бурдюк с водой.
      — Дайте ему наесться, как следует, и он сможет ехать дальше без всякого труда, — ответил Кейрон, благодарно принимая питье.
      Он отпил и отер губы тыльной стороной ладони.
      — Вы спасли ему жизнь или, по крайней мере, ногу, что почти одно и то же. Я… мы все, его друзья, бесконечно вам признательны.
      — Мне кажется, я только начал оплачивать свой долг. Коротко взглянув на меня и едва заметно тряхнув головой, он мгновенно посерьезнел.
      — Мои долги неисчислимы. Барейль сказал вам о Дассине?
      — Горькая потеря, — ответила я. Кейрон кивнул.
      — А о поручении, которое он нам дал?
      — Кроме этой ужасной новости, он сказал только, что у вас есть ко мне дело. — Я собрала все свое терпение и позволила ему говорить первым.
      — Мы ищем известия о похищенном ребенке… — Кейрон рассказал мне о себе, потом про убийство Дассина, про записку, про предсмертные слова Целителя о ребенке, которого необходимо спасти от зидов. — И, как видите, хотя это кажется бессмыслицей, я должен разузнать все, что только смогу. От Барейля я узнал, что Дассин доверял вам более других, поэтому я и начал с вас.
      Все это не могло быть совпадением. Мои мысли были в совершенном смятении. Что мне сказать ему? Внутренний голос подсказывал мне назвать Герика потомком Д'Арната, посланным в мой мир ради его же собственной безопасности. Или обычным ребенком дар'нети, проявившим огромные способности. Что угодно, лишь бы убедить Кейрона в том, что Герик и есть мальчик, которого он ищет. В любом случае, в реальности Кейрона зияло много пробелов, кому будет хуже, если один из них заполнится неправдой или преувеличением?
      Но сердце запрещало мне лгать ему. Когда-то, в годы нашего брака, я хранила от Кейрона ужасную тайну, оправдываясь собственной растерянностью. И я до сих пор чувствовала боль, испытанную им в день, когда он узнал правду, боль не столько от открывшейся тайны, сколько от понимания, что все это время нас разделяла стена лжи.
      Герик вырос как сын моего брата, и я не знала, зачем его похитили. Это была правда. У меня не было свидетельств того, что Дарзид или зиды знали о единстве Д'Нателя и Кейрона. И, несмотря на мою убежденность, у меня не было прямых доказательств, что Герик — наш сын. Лучше держаться того, что я знала, и ни слова помимо этого. Если правда не может помочь, лучше молчать.
      Итак, я изложила Кейрону историю своего племянника, исчезнувшего из дома четыре ночи назад. Очень осторожно я рассказала и о таинственном помощнике моего брата, пропавшем в ту же ночь, что и Герик. Хоть я и не могла упоминать, какую роль сыграл Дарзид в его собственном аресте, я изложила суть странностей своего врага и как он стал известным охотником на чародеев, хотя в прошлом году его видели в компании зидов.
      — …Так что у меня нет веских доказательств, но мне кажется, что Дарзид вовсе не тот, за кого себя выдает, и совершенно точно действует заодно с зидами.
      — Зачем зидам понадобился ребенок из вашего мира? — спросил Кейрон. — Вы сказали, что ваш брат был дворянином, достойным воином, ближайшим соратником вашего короля. Но он не был дар'нети. Я не понимаю, почему Дассин счел это отдельное похищение более беспокоящим, чем прочие.
      В этом-то и была загвоздка. Барейль пришел мне на помощь.
      — Государь мой, может быть… Вы помните, что я рассказывал вам о привычке зидов похищать детей и воспитывать их в Зев'На, создавая из них самых грозных своих командиров?
      Кейрон наклонил голову, недоуменно нахмурившись.
      — Что, если и с этим ребенком, благородным сыном первого из бойцов этого мира, они решили поступить так же? Создать воина-зида, человека по происхождению, чтобы повелевать здесь ордами зидов, если они найдут способ переправлять солдат по Мосту Д'Арната? Это будет страшным ударом для тех людей, кто попробует им сопротивляться.
      Насколько же будет хуже, если этот полководец будет обладать силой и властью Наследника… Кейрон слегка кивнул.
      — Не об этом ли говорилось в записке: «Третий жив и заполучил добычу, которую всегда вожделел»?
      Барейль медлил с ответом, и Кейрон пристально взглянул на него.
      — Детан дету, мадриссе. Тебе известен смысл этих слов? Но дульсе не отступил перед его нетерпением.
      — Я не могу ответить вам, государь. Прошу простить меня.
      Прежде чем Кейрон успел что-то еще сказать, из пелены слепящего света, скрывающей вход в пещеру, вылетела чья-то фигура.
      — Нужно убираться отсюда! Они уже на подхо… Огни Аннадиса! Д'Натель!
      Кейрон уже стоял, готовый нанести удар: меч в одной руке, серебряный кинжал в другой.
      — Стойте, государь! — крикнула я. — Это друг. Ваш друг. Келли, что стряслось?
      Девушка дар'нети не отрывала глаз от двух застывших клинков и держала руки на расстоянии от собственного оружия.
      — Бандиты. Пять-шесть, не меньше, на полпути от вершины. Они будут здесь через полчаса. Из того, что мне удалось заметить, лучше бы нам с ними не встречаться. По дороге они напали на двух путников. Сняли с бедолаг одежду и обувь и принялись гонять голышом по снегу. Забавляясь, они наносили им раны, с каждым разом все более глубокие, потом давали отбежать, и так, пока не забили до смерти. Кости земные, я никогда не видела подобной жестокости! Если б я только не была там одна…
      — Сейчас приведу лошадей, — сказала я.
      — Ну, теперь, кажется, у меня есть подмога. — Улыбнувшись Кейрону, Келли опустила руки, едва он убрал оружие. — Мы с принцем могли бы избавить мир от этих тварей. И не придется беспокоить Паоло.
      — Принц уже вылечил его, — сообщила я, — а если мы успеем спуститься к деревьям, бандиты нас не заметят.
      Не время для драки. Мы должны беречь силы.
      — Разбудите мальчика и уходите — все. — Спокойная уверенность Кейрона — или это был Д'Натель? — подразумевала, что дискуссия окончена. — Я позабочусь о подонках и догоню вас дальше по дороге.
      — Ну, уж нет, — возразила я. — Дассин, кажется, дал вам поручение.
      Никакие напрасные выходки не поставят под угрозу жизнь моего ребенка.
      — Нельзя позволить негодяям наслаждаться плодами своих преступлений.
      Кейрон направился мимо Келли к выходу из пещеры, но я заступила ему путь, загородив проход.
      — Это не ваше дело! — выпалила я. — Если вы приметесь исправлять все неправильности мира, вы окажетесь старше Д'Арната, едва успев начать.
      — Но уж с этим я могу справиться, — ответил Кейрон, пытаясь меня обойти.
      Я даже не шелохнулась.
      — На вас лежит ответственность более серьезная, чем мелкая месть.
      Синева его глаз вспыхнула яростью.
      — Моя ответственность всегда со мной. И я должен делать то, что считаю правильным.
      Его слова, словно молния в сухом лесу, полыхнули во мне таким пожаром злости, что я потеряла всяческую осторожность.
      — Вы должны делать то, что наиболее важно. Ребенок, которого вас послали спасти, — в двух днях пути впереди нас, а теперь, возможно, и еще дальше. Его безопасность — вот ваша ответственность! И ничего кроме! Вы не бросите его на произвол судьбы — не в этот раз!
      — Сударыня, умоляю… осторожнее… — Барейль встал между нами.
      Но осторожность оставила меня.
      — Что касается остальных, Келли должна привести вас к ребенку, а Барейль бережет ключи от вашего рассудка. Ими рисковать нельзя. Без Паоло и меня вы вполне можете обойтись, но я скорее спущусь с этой горы с ним на закорках, чем позволю вам пожертвовать еще хоть одной жизнью ради ваших убеждений. А теперь отправляемся вниз. Все вместе.
      Кейрон уставился на меня, бледный и неподвижный, словно я его ударила. Меч выпал из руки на землю. Я склонилась над котелками и одеялами, сваленными рядом с Паоло. Трясущимися руками я собрала окровавленные лохмотья, свернула одеяла, выплеснула содержимое кружек и котелков, сложила их друг в друга и запихала все в потертые кожаные вьюки.
      После невыносимой паузы зашевелились и остальные. Келли, настойчиво шипя, трясла Паоло за плечо, а затем помогала сонному мальчику натянуть ее запасные шерстяные штаны. Оба они шепотом дивились бледным белым шрамам на ровной ноге. Пока я попусту тратила время на смехотворную попытку скрыть следы нашего пребывания, они уже седлали лошадей в глубине пещеры.
      Я снова оглянулась на Кейрона. Он стоял неподвижно, редко дыша, крепко зажмурившись и прижав ко лбу стиснутые побелевшие кулаки. Что же я наделала?
      Барейль что-то тихо говорил Кейрону, одну руку положив ему на плечо, а другой, указывая на огонь и вглубь пещеры. Время шло. Наконец Кейрон снова зашевелился, отчего я почувствовала одновременно укол вины и удовлетворение. Он поднял и убрал в ножны свой меч, а затем занялся огнем, погасив его взмахом руки и оставив костровище холодным, мертвым и неспособным выдать наше присутствие. Морозный ветер ворвался в пещеру, развеивая дым и запах лошадей, заметая наши следы холодным пеплом, песком и снежной пылью. Дульсе стоял рядом с Кейроном, бормоча что-то ему на ухо и не обменявшись больше ни с кем, ни словом, ни взглядом.
      Спустя лишь четверть часа мы выехали на крутую, ведущую вниз тропу. Барейль сидел позади Паоло, Келли вела вьючную лошадь, Кейрон замыкал цепочку на запасном коне, захваченном нами для Герика. Вскоре я ощутила легкое касание магии; следы позади нас исчезли под нетронутым снегом. Напряженная тишина все тянулась, и хмурый Паоло переводил взгляд с одного из нас на другого.
      Я не собиралась что-либо говорить. Никакие слова не могли смягчить резкость тех, что уже были произнесены. Но я всего лишь делала то, что было необходимым. Если для его хрупкого разума этого слишком много, лучше узнать об этом сейчас.
      Позже, на более ровной дороге среди скрывающих нас деревьев, мы набрали скорость. Несколько часов мы ехали быстрым шагом по обледенелому перелеску и выиграли время, двигаясь по хорошо утоптанной дороге, которая вела на северо-запад по пологому склону холма. Солнце давно миновало зенит, когда мы вышли на залитый светом, припорошенный снегом луг, и Келли объявила привал.
      — Нужно дать лошадям передохнуть, — объяснила она. — Погони не видно, так что, думаю, мы вне опасности. А впереди перекресток, я должна проверить направление.
      И хотя мне казалась невыносимой даже мысль о промедлении, было очевидно, что нужно поберечь и лошадей, и всадников.
      — Я пригляжу за конями, — сказал Паоло, легко спрыгнув на землю и потянувшись к поводьям моей лошади.
      — Тебе, прежде всего, нужно отдохнуть, — возразила я, отбирая у него поводья. — В этот раз мы сами позаботимся о них.
      Не заставляя себя уговаривать, Паоло присел на бревно и позволил мне накормить его таким количеством сыра с овсяными лепешками, которыми насытились бы трое взрослых мужчин. Пока Барейль собирал лошадей и вел их на водопой, Кейрон пересек покрытое грязноватым снегом поле, миновал заросли ивняка у ручья, растянулся на прогретом солнцем камне и закрыл глаза, не сказав никому ни слова.