Рей-Киррах (№1) - Превращение

На западе желтела полная луна, которая еще не поднялась высоко. Четыре лошади обнюхали наши руки и карманы в поисках угощения. Катрин засмеялась, отталкивая их морды. Мы ни о чем не говорили. Наши приготовления завершились. Я был подготовлен настолько, насколько это было возможно сделать за шесть коротких недель. Она больше не могла бы дать мне никаких наставлений, никаких напоминаний, не осталось ни одного не пройденного испытания, ни одного слова, способного возвести меня хоть на шаг выше того уровня, которого я достиг. Но, к сожалению, не было лекарства от сомнения, которое, как мы оба знали, будет самой большой опасностью.

Ее руки нашли мои. Обычное человеческое утешение, не имеющее ничего общего со страстью, любовью или чем-то еще, кроме простого дружеского участия. Этого было достаточно. Мы шли вдоль ряда деревьев, по дороге, покрытой широкими тенями от ясеневых листьев, слушая бодрое журчанье невидимого ручья. Когда деревья кончились, мы постояли немного, вглядываясь в черный силуэт келидской крепости, возвышающейся на скале. Потом повернули обратно и скоро уже были в конюшне.

— Благодарю тебя, — произнес я, когда мы на миг задержались перед ведущей наверх лестницей, и еще не успели вернуться к выбранным нами ролям, — за все. Ты вернула мне жизнь.

— Она всегда была с тобой. Просто ты неправильно использовал ее.

— Ты копия своего деда. Твои ученики будут называть тебя гадкой старухой, и ломать свои головы, и мучить свои тела, пытаясь добиться от тебя хоть одного словечка похвалы.

Она засмеялась и встала на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку:

— А ты, мой дорогой Смотритель, мой первый и самый любимый ученик, не смей рассказывать им, что когда-то я кормила тебя миндальными пирогами.

Мы пошли наверх и крепко проспали до зари.

Катрин так и не рассказала мне, как она собирается выяснить, где и каким образом открыть дверь в созданное Исанной заклятие. Насколько я знал, в Парнифоре не было храма, места, где эззарианские заклятия собирались бы вместе, словно пойманные в паучью сеть. Именно поэтому нам тоже пришлось ехать, когда Исанна согласилась прибыть лично, чтобы взглянуть на жертву. Но я не должен был вмешиваться в дела Айфа. Катрин даст мне все, что только сможет.

Кирил пришел к нам в это утро. Хоффид прибрал одну из комнат наверху. Он скреб, чистил, мел, пока комната не превратилась в чистейшую деревянную коробку с одним сияющим окошком, смотрящим в небеса. Последние пять дней мы занимались именно здесь, именно здесь я сейчас упражнялся, заставляя мозг очиститься от всего. Катрин постаралась задержать дерзийца, но я услышал шум на лестнице и выглянул.

— Он занят, — поясняла она, вцепившись маленькой ручкой в рукав Кирила. — Ему необходимо быть одному.

— Все в порядке! — крикнул я сверху. — Одной минутой раньше или позже, прилив от этого не повернется вспять. А если я не смогу пережить одно-единственное беспокойство, когда это станет необходимым, тогда все недели упорного труда прошли впустую. Кроме того, я хочу есть.

— Вы говорили, что все произойдет сегодня, — начал Кирил через некоторое время, отставляя стакан с вином, пока я пил крепкий чай, поглощая гору хлеба и куры, способную насытить даже шенгара.

— Именно.

— Что же должно произойти? Когда?

— Когда, я не знаю. Но через некоторое время Катрин скажет мне, куда нужно идти… а там посмотрим.

— Тогда вы начнете сражаться с демоном.

— Точно.

— Проклятие! Это так странно. Но можете быть уверены во мне. Гарнизон в боевой готовности.

— Прекрасно.

Он на миг замялся, потом достал что-то из кармана:

— Я получил письмо от Александра.

Я помотал головой:

— Не говорите мне. Я не должен думать о нем. Я должен сделать все, что смогу, и сделать это хорошо.

— Но я думал, вам следует взглянуть. — Он протянул мне сложенный лист. — Оно было послано вчера.

«Кирил!

Я только что прибыл в Парнифор побольше узнать о келидцах и осмотреть наши приграничные укрепления. Я слышал, что ты собираешься отомстить за смерть Дмитрия, перерезав мне глотку, или отрезав мне голову, или вырвав мне сердце, или выпив мою кровь. Ничего этого не произойдет. Я прекрасно защищен. Ты не сможешь тронуть меня, несмотря на все свои способности. Если ты не хочешь неприятностей, оставь свои дурацкие идеи о мести и приходи в конце недели приветствовать меня со всем полагающимся уважением и смирением, открыто заявив, что ты не имеешь ничего против моей персоны. Если ты сделаешь это, я сохраню за тобой твой пост и твою жизнь, поскольку ты неплохо потрудился, помогая нашим келидским друзьям. Мы забудем твои угрозы, спровоцированные горем утраты. Но если ты откажешься и будешь продолжать высказываться подобным образом, я посмотрю на твое повешение, родственник ты или нет. Не думай, что мой отец станет заступаться за тебя.

Александр».

Сломанная печать была красной.

— Им не удалось заполучить его, — тихо сказал я.

— Я тоже так понял. Когда мы расстались с ним шесть дней назад, он знал, что я не собираюсь мстить. У меня была возможность убить его, но я не сделал этого. А что до моих «способностей»… Он всегда был сильнее меня. Даже когда мы еще были под присмотром нянек.

— Но все-таки не стоит доверять этому письму. — Я вернул Кирилу бумагу. — Он мог сохранить малую частичку себя, утаить от них. Но все может разом измениться. Понимаете? Демон живет внутри него, и каждый раз, когда он сопротивляется его воле, он будет расплачиваться за это.

Кирил улыбнулся:

— Я знаю Александра намного дольше, чем вы. Вы даже не представляете всей степени его упрямства.

Катрин вилась в проеме двери, словно мотылек, летящий на свет.

— Сейчас вам лучше уйти, — сказал я. — Катрин прикончит меня, если я не вернусь к своим упражнениям. Спасибо, что навестили нас.

— Да пребудет Атос на твоей стороне, друг.

— Да будет так.

Когда он ушел, я еще немного порадовался крошечной победе Александра. Каждое мгновенье, которое он сможет продержаться, даст мне дополнительное время в битве. Если он сумеет утаить мое имя, демоны не вдруг доберутся до меня. Если он не выдаст того, что знает меня, мое появление станет для них полной неожиданностью, давая мне еще одно преимущество. Хотел бы я верить, что упрямство спасет его и от твари, пожирающей его душу, но я тут же отогнал эту мысль. Я не мог позволить себе поверить в такое. И должен рассчитывать в этой битве только на себя.

Не прошло и получаса, как Катрин пришла ко мне и сказала, что пора идти.

— У тебя еще будет время на подготовку.

Я кивнул и пошел за ней вниз по лестнице. Мы вышли под затянутое тучами небо. Хоффида нигде не было, но лошади ждали нас. Волосы Катрин были заплетены в тяжелую косу, обвивавшую голову. Когда мы проехали через ворота и свернули на узкую дорожку, уводящую нас в луга, ветер вцепился в ее прическу, выдрав из нее несколько коротеньких прядей. Катрин была одета как обычно: в коричневую юбку для верховой езды, темно-зеленую тунику, которая то темнела, то светлела под лучами выходящего из-за туч и снова скрывающегося солнца. Фантастический воин, едущий на битву. Мы ни о чем не говорили. Это не было запрещено. Просто не было необходимости. Дорога вела нас к холмам к востоку от Парнифора, через широкий разлом в скалах. Удивительно было наблюдать, как невзрачная тропинка, уходя все дальше от обжитых мест, превращается в широкую мощеную дорогу. Обломки камней, слишком гладких и правильных, чтобы иметь природное происхождение, покрывали пучки выросшей за долгие годы травы, то и дело встречались участки дороги, совсем не тронутые временем. Дорога привела нас в небольшую, поросшую высокой травой долину, где рос огромный ясень. Посреди долины виднелись останки какого-то прямоугольного здания. Часть постройки стояла без крыши, огромные куски гранита были кучами навалены вокруг колонн. Но другая часть оказалась нетронутой. Это был древний дворец. Лошадь Хоффида паслась в стороне от него. Я понял, что это и есть одна из построек древних мастеров. Утешители часто захватывали жертву демонов в разрушенных храмах, домах или колоннадах. Мелидда, сохраняющаяся в таких местах, облегчала снятие заклятия и передавала жертву к Айфу, находящемуся в Эззарии. Мы спешились и стреножили наших лошадей рядом с кобылой Хоффида. На зеленые листья упали первые тяжелые капли дождя. Хоффид вышел к нам навстречу, взяв руки Катрин в свои и глядя на нее так, что было ясно: кроме нее, в его мире больше никого не существует. Она провела рукой по его щеке, и многое мне стало очевидно. Я улыбнулся себе и подумал, что Элен должна быть рада сейчас. И Александр был бы доволен. Он снова оказался прав.

— Сюда, — указал Хоффид, говоря шепотом, словно боясь потревожить живущих в тумане привидений. Он повел нас по широкой лестнице наверх. Мы оказались на этаже с ванными комнатами. Там было несколько неглубоких бассейнов, каждый последующий меньше предыдущего. Мы прошли в уцелевшую часть здания. Стенки бассейнов, тех, что побольше, крошились, единственная вода, сохранившаяся в них, была результатом прошедших дождей и таяния весенних снегов. Стены и колонны вокруг бассейнов были обрушены, и невозможно стало догадаться, чем занимались под их сенью много веков назад. Остатки красных и синих плиток намекали, что некогда это место было гораздо красочнее, чем теперь, когда оно сливалось по цвету с горной грядой.

Мы поднялись еще по одной лестнице, дождь стучал в уцелевшие стены. В очередном зале сохранились не только стены, но и ряды колонн. В углу находился небольшой бассейн с фонтаном в форме птицы. Птичья голова была давно отломана. За этим бассейном был еще один, совсем крошечный. Отделанный темно-синими плитками с небольшим вкраплением красного. Бьющая откуда-то снизу вода заполняла его вплоть до специального отверстия, через которое должен был наполняться следующий бассейн, но следующего не было. Вода просто выливалась через трещину в полу. Этот маленький бассейн был настоящим чудом: вода сияла чистотой, плитки не заросли мхом и тиной, не откололись. Вокруг него стояли широкие каменные скамьи. Только одна из них полностью сохранилась. Мусор вокруг нее был расчищен, на ней лежали совсем даже не ветхие подушки. Рядом со скамьей стояли свечи, в маленькой жаровне дымился яснир. Традиционные предметы для подготовки к битве, когда жертва рядом. Значит, Исанна, Рис и Александр придут в это место. Я не понимал, где же будем мы с Катрин, как мы проникнем в чужое заклятие. Хоффид повел меня через широкий коридор вниз, в отделенную от других помещений комнату. Она походила на раздевалку или же на столовую для купальщиков, которые брали с собой слуг, чтобы те накрывали им здесь стол. В комнате был ряд длинных узких окон, пропускающих достаточно света, чтобы я мог заметить, что комнату недавно прибирали. Здесь не было ни пыли, ни обломков, ни травы, пробивающейся сквозь камни, ни следов обитания животных. На полу у одного из окон стоял медный таз с водой из бассейна. От воды шел пар. Еще там были красный кувшин, тоже с водой, очень похожий на тот, которым мы пользовались в конюшне, белое полотенце, сложенный синий плащ и деревянная полированная шкатулка. Я остановился на пороге комнаты и обнял Хоффида, потом Катрин. И улыбнулся ей, глядя в ее печальные глаза, выражающие то, что она не говорила вслух.

— Завтра, когда взойдет луна, мы будем пить за душу твоего деда. — Я поцеловал ее в лоб. — Я буду готов через полтора часа. — И закрыл дверь из потемневшего от времени дуба, оставив за ней свою жизнь.

Я целый час занимался кьянаром, успокаивая и утихомиривая те мысли и чувства, которые были взбудоражены нашей поездкой сюда. Потом омыл себя водой из таза, произнося слова, очищающие тело; мне не пришлось их вспоминать, ибо они были частью меня, такой же, как мои руки или сердце. У меня не было чистой одежды, но я встряхнул ту, что была и снова надел ее. Из деревянной шкатулки я достал серебряный нож и небольшой мешочек, содержащий в себе гладкий прохладный овал туманного стекла.

Заменил свой нож серебряным, закрепил мешочек на поясе. Потом отпил чистой воды из кувшина, набросил на плечи синий плащ Смотрителя, надел капюшон и, скрестив ноги, уселся в центре комнаты.

Я развернул вверх ладони, расслабил мышцы, раскрыл сознание и начал повторять слова Иорета, первого Смотрителя в истории. Невъед зи. Гъеррох зи. Селлифэ зи. Я — целое. Я — жизнь. Я защищаю свет… Я тщательно выговаривал слова, чувствуя центр собственного «я», из которого тянулись нити мелидды. Они шли из моей души к деревьям и траве, к городу и его ничего не подозревающим обитателям, к солнцу и луне, к звездам и тому, что было за ними, пока мое тело не заполнила сила и я не остался сидеть расфокусированный, ни о чем не думающий, ожидающий.

Я не ощущал идущего времени. И мог бы просидеть так дни и недели, подобно готовой вылететь стреле, которая ждет только движения пальцев лучника. Но речь шла не о днях. Только несколько часов, после чего одетая в белый плащ с капюшоном фигура проскользнула в дверь и сделала мне знак следовать за ней. Я не думал, не беспокоился о том, как близко к нам наши враги. Я почти наполовину ушел из этого мира.

Но мои чувства оценивали и замечали все. Свет затанцевал по каменному полу, значит, кто-то потревожил факел. Я ожидал тишины, поскольку Катрин не говорила со мной, но услышал голоса.

— Разве нас не представят этому удивительному доктору? — Холодный голос полоснул меня кинжалом, но я тут же заставил его отодвинуться так далеко, что он не мог нарушить моего состояния.

Женщина покачала головой в капюшоне и кивнула на каменную скамью. Ее белый плащ колыхался от ветра, обрисовывая ее фигуру. Дрожь прошла по поверхности созданного мной мира. Странно.

— Введите его, — произнес мужчина.

Послышались звуки борьбы, приглушенный стон, что-то упало. Жертва. Вопросы кружились в моем мозгу, словно сорванные ветром лепестки фруктовых деревьев. Как получилось, что мы рядом с жертвой? Катрин сумела занять место Исанны? Я опустил глаза и собрался, не позволяя мыслям обратиться в слова. Только когда я опустился коленями на холодный камень рядом со скамьей и увидел искаженное яростью лицо (голубое сияние его глаз причиняло мне боль, я не глядел в них), только тогда я едва не потерял самообладания. Он был привязан к камню, из его запястий сочилась кровь. Его рот кривился, словно он хотел что-то сказать, но вместо слов изо рта шла пена. Когда женщина в белом поднесла к его губам чашу, заставив его глотнуть успокаивающего напитка, он выплюнул жидкость, испачкав ее плащ. Я приду за тобой. Когда я произнес это про себя, голубые глаза посмотрели на меня, но я отвернулся и выбросил всякие мысли о нем из головы.

— Вы же не собираетесь оставить его с этими двумя, лорд Корелий? Лорд Каставан мертв… — Прорвавшийся в мое сознание голос был полон сомнений.

— Мы будем рядом.

— Но мы не можем им доверять.

— У нас есть все основания доверять им. Мы заключили сделку, теперь посмотрим, как они выполняют свои обязательства. Нет причин для беспокойства, Зиат. Наш новый друг будет прекрасно выглядеть после этого. В этом принце уже живет то, что было в лорде Каставане. А как только он излечится от своих приступов безумия, все станет просто замечательно. — Их шаги гулко прозвучали под сводами и затихли вдалеке.

Воздух вокруг меня стал густым от магии. Я ждал… Вот оно.

— Пора, Смотритель, — произнесла женщина, стоящая на коленях напротив меня. — Идем со мной, если ты снова ступил на этот путь опасности, исцеления, надежды.

Я похолодел… не от старинных слов, которые разжигали в моей душе огонь, когда еще мне было семнадцать, а от тихого голоса, такого близкого, что я мог слышать его музыку и ощущать его форму. Этот голос не принадлежал Катрин. Так же как и длинные тонкие пальцы протянутых мне рук.

И я услышал внутри себя слова: Шагни на созданный мной путь и знай, что он будет ждать здесь твоего возвращения. И даже в том далеком страшном мире, любовь моя, ты не останешься один.

Я коснулся протянутых мне рук, и мир исчез. Успел только заметить рыжеватую прядь и глубокие фиолетовые глаза, такие темные, что поэты не могли подобрать слов, описывая их… Исанна.

Глава 34

Ворота были открыты — мерцающий серый прямоугольник в пустоте, в которой я сейчас находился. Впереди ждала судьба мира. Позади, волнуясь, как узор на тонкой раздуваемой ветром ткани, лежали руины старинного дворца и жизнь, ставшая вдруг такой прекрасной, что я почти ощущал ее вкус на языке.

Дорога начиналась прямо у меня под ногами. Дорога Исанны. Как много прояснилось, когда я заглянул в ее фиолетовые глаза. Катрин никогда не делала для меня вторых Ворот. Это Исанна втянула меня в свой мир в Дэл Эззаре, заставив перейти границы реальности неподготовленным, поскольку она знала мой характер так же хорошо, как я сам. Исанна закрыла первые Ворота за Рисом, чтобы он был уверен, что я остался там… погребенный… и держала для меня вторые Ворота, пока я не вышел. Она отправилась так далеко от дома, преодолевая опасности, которые и не снились другим эззарианским королевам, чтобы дать мне возможность подготовиться.

— Взлети повыше, любовь моя. — Ничего удивительного, что я не поверил, будто эти слова принадлежали Катрин, и ощутил такое единение с другой душой. Исанна…

Позже, любовь моя. Когда ты вернешься с победой. Казалось, что ее палец коснулся моих губ, не позволяя прозвучать имени, не позволяя разрушить созданное нами заклятие. Позже. Я не имею права проиграть. Теперь не имею. Я сконцентрировался на своей цели и шагнул через порог.

Мир, в котором я оказался, клонился к своему закату. Тяжелое небо низко нависало над серым огромным океаном. Единственным признаком жизни служила белая пена волн, выбегающих на полосу гальки. Ни птички в сером небе, ни кости или водоросли на берегу, по которым я мог бы судить, что жизнь здесь была хоть когда-то. Наверное, галька стала последним кусочком ландшафта, который еще не поглотил океан. Порыв ветра налетел на меня, как только я шагнул в дверной проем.

Я стоял на каменистом берегу между волнами и линией низких утесов, начинающихся почти сразу у кромки воды. Настойчивый шепот волн заглушало завывание ветра. Я с трудом различал предметы. Свет лишь изредка пробивался сквозь тучи. Я переключил восприятие и присел на корточки, ловя малейший признак присутствия демона. Ничто не двигалось, кроме волн. Я медленно побрел вдоль берега, вглядываясь в тени между камнями, пробуя на вкус соленый ветер, стараясь уловить первые звуки демонической музыки. Где-то здесь затаился Гэ Кайаллет. Он выжидал.

— Я — Смотритель, посланный Айфом, Гонителем Демонов, изгнать тебя из этого сосуда! Изыди! Убирайся! Он не твой. — Слова прозвучали и умерли. Растаяли в пустоте. Но они должны заставить демона принять форму и ответить.

Безрадостный смех раздался в ответ на мой вызов:

— Несколько поздновато для столь напыщенных речей, не находишь? Это мое место, и никакой червяк не посмеет изгнать меня отсюда. И уж точно не мой верный слуга, явившийся сюда выполнить то, что я приказал ему. Разве ты забыл свои мольбы, перед тем как я даровал тебе твою жалкую жизнь и добавил сил твоей душе?

Голос зла звучал в ничем не нарушаемой тишине. Но я уловил легкий вздох души, он был слишком тих, чтобы я смог услышать его, я почувствовал его как запах, он оставил вкус пепла на моем языке. Я улыбнулся этому звуку. Демон не знает, кто я. Александр держится.

Я не собирался вести спор с демоном. С каждым словом он узнавал бы обо мне все больше, лишая меня и без того незначительного преимущества. Вместо этого я вглядывался во тьму, ища проблески демонического огня, прислушиваясь к любому звуку, не похожему на звук волн или ветра. Никогда я не видел такой полной опустошенности. Неужели это все, что осталось от Александра? Бледный свет вспыхнул справа от меня, напомнив мне предупреждение Катрин. Я не мог позволить себе искать здесь Александра. Свет поглотила мгла, прежде чем я успел рассмотреть, что это было.

Полоска гальки все сужалась. Скоро останется только море. Я не собирался ступать в воду — место, известное своим коварством. Я снял плащ и рубаху и положил их на камень, на тот случай, если они понадобятся мне позже, и начал творить заклинание, вызывающее мое превращение. Когда плечи и спина заныли, я пошел обратно тем же путем, которым пришел, остановившись на большом валуне, чтобы мои уже появившиеся крылья почувствовали воздух. Последний миг превращения был самым опасным. Но вот я снова мог читать ветер и ловить его, чтобы подняться над водой и осмотреть мир сверху. Где же демон?

— Давай, слуга. Куда же ты пропал? — раздался шипящий голос внутри меня, равно как и снаружи. — Я чувствую, что ты выслеживаешь меня. К чему? Срок нашей сделки истекает, ты знал, что так произойдет, пора платить. Помоги мне завершить завоевание и склонись предо мной, возможно, ты останешься жить в новом, измененном мной мире.

Я видел сотни демонов за свою жизнь, некоторые из них входили в такой тесный контакт со своими сосудами зла, что они даже принимали их имена и их внешний вид. Но этот… Он вобрал в себя всю испорченность тысячи сосудов за долгий срок своего существования. Любое проявление зла или страха, питая, попадало в него. Он жил собственной жизнью, извращенной, испорченной, нечистой, которая сочилась из его пасти ненавистью ко всему. Наконец нашелся последний потерянный кусочек мозаики келидцев. Я не понимал, как Каставан так легко расстался с жизнью, чтобы позволить демону перейти в Александра. Но это был вовсе не Каставан. Вовсе не келидцы заставили служить себе демонов, совсем наоборот. Келидцы были всего лишь сочным куском для демонов, которые выросли настолько, что стремились к определенной цели и готовились занять свое место в чужом для них мире.

Я парил у кромки воды, вглядываясь в берег. И тут передо мной на противоположном конце галечной полоски заклубилась тьма. Исходящий от нее запах дал мне понять, что там именно тот, кого я ищу…

…В день, когда меня, полного ужаса, отвращения к себе и отчаяния, извлекли из гроба Балтара, меня заставили снимать одежду с погибших эззарийцев, которые пролежали на жаре все те дни, что я провел в гробу. Я верил, что этот запах, хуже которого нет ничего, навсегда останется со мной. Со временем все прошло, но теперь, когда я глядел на бесформенную тьму передо мной, я ощутил ту же вонь…

Я поднялся над водой, чтобы глотнуть свежего воздуха, превратил серебряный нож в длинный меч, сложил крылья за спиной и устремился на чудовище. Мне показалось, что оно не меньше Летнего Дворца Дерзи, но на самом деле оно было размером «всего лишь» с башню. Я не смог толком разглядеть его во тьме, но едва ли здесь взойдет солнце, чтобы помочь мне. Поэтому положился на собственные силы и неожиданность своего появления, всадив в монстра меч со всего размаха и со всей силы, приданной мне падением. Я быстро выдернул меч, взмыл в воздух и зашел с другой стороны. Чудовище было из плоти, а не из железа, тонкая, хотя и очень прочная кожа, обтягивала его мышцы. Когда я выдергивал меч, несколько пузырей вонючей жижи оказалось на моих руках, но рана тотчас же затянулась новой кожей, похожей на пленку остывающего жира на поверхности тухлого бульона.

Зверь передернулся, когда я вынимал меч в первый раз, когда я снова всадил его, раздался утробный звук, который я едва уловил человеческим ухом. От этого леденящего кровь вопля пот выступил у меня на лбу. Знойный воздух усиливал вонь демона.

Ударить. Выдернуть меч. Взмыть вверх. Сделать круг и снова ударить. И снова.

Ужасающий рев, раздавшийся в момент следующего удара, почти оглушил меня. Мне показалось, что в мое ухо воткнули нож. Что-то горячее потекло по щеке.

Снова. Ударить. Выдернуть меч.

На этот раз, когда я поднимался в воздух, темная толстая лапа потянулась за мной, разорвала мои штаны и каким-то усиком ощупала мою ногу. Ясно. Он задет. Я снова вонзил меч.

— Кто здесь? Я узнаю, кто ты! — Не важно, что одно мое ухо вышло из строя. Я услышал эти слова всем телом, а мир вокруг меня завибрировал от боли. Тьма завернулась сама в себя. Небо пошло пузырями. Океан позади меня выбросил вверх несколько фонтанчиков темной воды, исчезнувшей где-то в тучах. Откуда-то донесся беззвучный крик, полный такой тоски и безнадежности, что я едва не выронил меч и не рухнул в воду.

Александр. Его агония могла покончить с этим миром. Такое буйное помешательство делало невозможным для Айфа его работу. Ведь она удерживает все это у себя в голове. Каждое подобное проявление Александра грозило безумием и ей, она могла превратиться в часть этого мира, стать пейзажем. И я тоже стану его частью. Воды этого океана поглотят меня, камни сотрут меня в порошок. И если тянущаяся от нее ниточка порвется, мы оба окажемся потеряны здесь… а Александр останется безумным.

Справа от меня блеснул свет, но я не обратил на него внимания. Толстый ус обернулся вокруг моей лодыжки и тащил меня в мерцающий зеленый водоворот. Я рубанул по нему мечом, проклиная себя за невнимательность.

Забудь об Исанне. Забудь об Александре. Соберись, или ты умрешь.

— Раб! Это же мой собственный раб заявился сюда, воображая, что он воин.

Тембр голоса изменился. Вкрадчивость. Холодящая душу мягкость. Вгоняющая в ступор фамильярность. Я перестал слушать звук и улавливать смысл слов. Я взмыл над дрожащим чудовищем и приземлился на камни. Стоя среди останков зверя, я ударил вверх, в издающее зловоние пятно. Но, прежде чем я достиг его, оно исчезло.

— Поиграем в игру, раб? — Голос раздался со стороны моего оглохшего уха. — Давай, будет весело. Поймай меня. Покажи свое умение. — Смех за моей спиной заставил меня развернуться. Неподалеку от меня стоял человек, упираясь руками в бока. Его лицо было едва различимо во тьме, но я ни с кем не спутал бы этого высокого худощавого парня. Он попятился, смеясь, развернулся и побежал. Я поймал ветер и полетел за ним. Я пролетел вдоль всего берега, но его нигде не было. Тогда я поймал восходящий поток и взмыл над утесом.

Поверхность земли оставалась прежней. Умирающий, истерзанный пейзаж. Огромные груды камней, сваленных в беспорядке. Трещины и разломы, такие глубокие, что они выделялись в темноте красными пятнами, словно из земли сочилась кровь. Жар поднимался со дна этих трещин, сбивая меня с курса. Куда он ушел? Зачем вызвал меня на это соревнование?

Я уселся на вершину одной из скал и снова посмотрел на утесы, на море, потом на горы. Нужно было подумать.

Холодный ветер дул над горами, едва не сбрасывая меня с моего камня, присев на котором я пытался срочно разработать план. Я могу скитаться тут целыми днями и так и не найти его, если он задумал поиграть в прятки. Айф может выдержать день. Исанна на несколько часов больше остальных. Но еще ни разу не было случая, чтобы демон уклонился от брошенного ему вызова.

— Слушай меня… — Раздался едва различимый сквозь завывания ветра шепот. Бледный свет, который я несколько раз замечал раньше, был теперь прямо передо мной. — Опасно… крепости… Парнифор…. — Я уставился на колеблющиеся контуры Александра, появившиеся передо мной, с трудом улавливая слова, когда вдруг ощутил движение воздуха за спиной. Я развернулся, как раз вовремя, чтобы не позволить отсечь одно из крыльев. Меч оставил лишь длинную царапину на крыле, зато он ранил меня в левый бок.

Фигура за моей спиной вторила моим сомнениям.

— Ты сможешь лететь на одном из этих нелепых наростов?

Александр. Полнокровный экземпляр, вместо призрачного контура. Его испачканный кровью меч скрестился с моим.

— Раб, мечтающий о славе. Не могу допустить подобного. — Он вытер меч и сделал выпад. Я парировал удар. Мы сражались на краю утеса, обмениваясь ударами с такой скоростью, что человеческий глаз не уловил бы ничего, кроме мерцания металла.

Я не позволил его лицу обмануть меня. Он был такой же Александр, как и монстр на берегу. Но, к сожалению, что-то от Александра в нем было. У него были его навыки и реакции, соединенные со скоростью и неутомимостью демона, и он предчувствовал мои движения. Александр видел мои тренировки, критиковал мои промахи целые две недели. Я не сделал ни одного выпада, который он не смог бы отбить. Мы сражались уже час или даже больше на узком гребне скалы. Я оставил на его руке порез, зато он бросил меня на колени. Хотя мне удалось подняться, он ранил меня в правое бедро и нанес болезненный укол в левое крыло. Я хотел прыгнуть с утеса, чтобы дать себе передышку, но демон был неутомим, а кроме того, раненые крылья могли не выдержать меня. Камень раскрошился под моей ногой, я подался назад, с трудом удержавшись на краю. Я боялся, что в этот миг могу лишиться ноги или глаза, или жизни. Но тут демон отступил назад, захохотал и развел руки в стороны.

— Найди меня, раб. Ты хорошо знаешь меня… как и я тебя. Ты не говоришь, что ты на самом деле думаешь, но теперь у меня есть сила, я могу прочесть это сам. Ты больше не спрячешься от меня. Я знаю твое имя, я использую его, чтобы заковать тебя в куда более тяжкие цепи, чем те, что ты когда-либо носил. Ты начнешь наконец бояться меня, и не будет конца твоим страхам. Но не теперь. Я хочу еще поиграть. Мне нравится смотреть, как ты идешь, наступая на пятки собственной судьбе. Сейчас ты можешь использовать все, что знаешь обо мне, найди меня. Этого требует твоя клятва. — Он снова оглушительно захохотал. — Понимаешь? Ты ведь всегда был только рабом, и ничем иным. — Он исчез.

Я забрался на самую вершину скалы и лежал там в изнеможении, хватая ртом воздух, чувствуя, как мелкие камешки впиваются мне в лицо и грудь. Ветер гулял над горами, заставляя меня дрожать по мере того, как подсыхал пот. Я заставлял себя дышать, несмотря на рану в груди, нывшую от малейшего движения. Порез на бедре был менее болезненным, зато он сильно кровоточил. Я оторвал полоску ткани от уже разодранных штанов и перевязал рану.

Игра, затеянная демоном, была непонятна. Он мог бы уже меня получить. Но лучше не рассиживаться, не то он передумает. Я поймал ветер и расправил свои поврежденные крылья. Та же чувствительность, что позволяла мне ощущать малейшие изменения в воздухе, дала мне понять, что не существует «незначительных» разрывов, когда речь идет о крыльях. Но я предоставил воздуху выполнять всю основную работу, а сам только слегка направлял движение. Двигался я неровно, опасно клонясь вниз и влево. Но через некоторое время приспособился и выбросил мысли о полете из головы. Мне было о чем подумать.