Рей-Киррах (№1) - Превращение

Чем ближе я подходил, тем неувереннее себя чувствовал. Я не мог ничего поделать с холодом, ползущим вверх по моему позвоночнику. Возможно, дело было в музыке. Она обволакивала меня и шла за мной по пятам, она лишила сил мои руки и ноги и затуманила зрение, пока я ждал разрешения принца войти.

Я убеждал себя, что это из-за близости Императора. Одно движение пальца этого человека могло отправить любого на костер или возвести его на вершины славы и богатства. Слово Айвона могло разрушить королевство, могло умертвить тысячи людей, превратить в пустыню цветущие земли…

…покрытая зеленой травой земля… густые луга, дубовые рощи, ясени и сосны, звонкие прохладные ручьи, земля душистого ветра и нежных звездных ночей… Свет звезд над хороводом белых мраморных колонн был достаточно ярок, чтобы освещать ведущую к колоннам лесную тропу. Почему зов всегда приходил по ночам? Именно ночью, по освещенным луной дорожкам, надо было идти на встречу с друзьями, собиравшимися у ярких костров. Принимать участие в долгих разговорах о вселенной, которые казались лишенными смысла при свете дня. Класть руки на плечи товарищей и двигаться в такт музыке, которая разносилась между деревьями подобно клубам дыма… замысловатая мелодия… всегда желанная. Но в ту ночь я пошел прочь от товарищей и костров, оставив их в круге белых колонн. Исанна отправляла меня на битву…

Вердон! Что я делаю? Я в отчаянии посмотрел на свою дрожащую руку. Нет, еще рано. Я прогнал видение… отправил его в небытие… и стал ждать возвращения стражника.

— Он сам выйдет. Надеюсь, ты действительно принес то, что он хочет получить.

Он хотел, но это не означало, что оно ему понравится.

Александр вышел из-за плотной бархатной занавески. Его черная туника с высоким воротником была расшита серебром, рукава и горловина были отделаны серебряной лентой с аметистами. Черное ему не шло, он казался больным и бледным в этой одежде. Он схватил мою руку, прежде чем я успел опуститься на колени.

— Какие новости, Сейонн?

Я раскатал лист бумаги и прочел ему письмо.

«Ваше высочество!

Лорд Дмитрий и пять его спутников выехали по дороге Яббара десять дней назад. Погода стояла отвратительная. После вашего письма я отправил поисковый отряд. Дом Марага прислал нам на помощь своих следопытов. Я немедленно сообщу любые новости, как только они появятся.

Да пребудет с вами честь и слава в день вашего совершеннолетия, и пусть это письмо застанет вас в обществе маршала Дмитрия.

Ваш преданный слуга, Розин, глава Авенхара.»

— Будь все проклято! — Александр ударил кулаком по стене галереи. — Десять дней! На дорогу нужно не больше четырех.

Толпа в зале разом выдохнула, когда внезапно погасли лампы и вместо них под потолком завертелись зеленые, синие и малиновые огни. От этого освещения лицо принца совсем помертвело, а глаза превратились в черные дыры.

— Скажи Совари, пусть приготовит мою одежду и соберет десять человек. Выезжаем через час.

— Слушаюсь, мой господин.

— Ваше высочество, где вы? Начинается самое интересное! — Из-за занавеса появился одетый в пурпур человек. Его плащ с драгоценными застежками был расшит золотыми нитями, но это был не Император. Его льняные волосы не были собраны в косу, да и плечи были слишком узки для воина, и мягкий вкрадчивый голос тоже не подходил для человека, привыкшего повелевать народами. В праздничном освещении я не разглядел его лица, но догадался, что это какой-то келидец.

Я опустился на колени и склонил голову, гадая, кто бы это мог быть. Я не разбирался в званиях келидцев.

— Я получил сообщение, что мой дядя пропал по дороге сюда, и я отправляюсь на его поиски.

— Но, ваше высочество, церемония… Император… ваши гости, — в его голосе звучало удивление.

— Все это не имеет никакого значения, если мой дядя в беде, лорд Каставан.

Каставан. Келидец из Азахстана. Самый могущественный. Это он убедил Императора покинуть Загад, сердце Дерзийской Империи. Тот самый человек, который доставил сюда своего закованного в цепи короля. Я поднял голову посмотреть на него еще раз, но он стоял, повернувшись спиной.

Музыка зазвучала громче, слишком громко. Цветные огни замигали с бешеной скоростью, отражаясь на стенах и лицах. Пот ручьями стекал у меня между лопаток. Что происходит?

— Конечно, я все понимаю, — отозвался Каставан, дружески похлопывая принца по плечу. — Такое несчастье. Отправьте своего раба все устроить, а пока посмотрите на то, что мы вам подготовили. Всего несколько минут. Корелий и Кенедар будут крайне расстроены, если вы не увидите их представления, оно будет совсем не похоже на то, что делают тут у вас в Азахстане. Специально для вашего высочества.

Представление… Корелий. Царапающая душу музыка. Раздражающий свет. Едва не всплывшие воспоминания. Демоны.

— Иди, Сейонн. Сделай все, что я велел. Скажи Совари, что я буду на конюшне через час, — я почти не слышал голоса принца из-за предостережений, которые выкрикивал кто-то у меня в голове. Я боялся, что мои кости захрустят и сломаются от напряжения. Здесь один демон или их несколько? Тот холод, который я чувствовал вдоль позвоночника, причиной его был не только Корелий.

— Как пожелаете, мой господин, — машинально ответил я.

Принц и келидец шагнули за занавес. Я должен был что-то сделать. Я шагнул, словно собираясь идти, но вместо этого я прижал ногой пурпурный плащ Каставана так, что острая застежка впилась ему в горло. Он захрипел и захватал ртом воздух, потом гневно развернулся в мою сторону. Я отпустил плащ и упал на колени.

— Тысячи извинений, мой господин! — Завопил я и поглядел вверх. Прежде чем его рука обрушилась мне на голову, я увидел то, что больше всего боялся увидеть. Пару холодных голубых глаз, за которыми не было души, а только неутолимая жажда и губительное вожделение, они уже давно свили там гнездо. И они были велики. Больше, чем то, что я видел когда-то. Больше, чем видел любой из эззарийцев, и живущих ныне, и уже умерших. Я помнил, что подобное описывалось в совсем древних текстах, таких страшных, что мы не верили им. Поверить им означало отказаться от своей работы. Корелий был мелкой сошкой. Каставан… Каставан был настоящим мастером.

Я отполз в сторону, бормоча невнятные извинения и пытаясь разогнать тьму, застилавшую мне мозг. Я не смел поднять голову, боясь, что он прочитает в моих глазах все, что захочет.

— Раб будет наказан, — сказал Александр.

— Нет нужды, — мягко отозвался келидец. — Не стоит омрачать праздник. Пусть он отправляется выполнять свои обязанности. Пойдемте, ваше высочество, посмотрим на самое интересное.

Мне повезло (если только это слово уместно, когда речь идет о демонах), что Каставан был слишком занят принцем и тем, что должно было произойти в бальном зале. Но сам его интерес к Александру говорил о каком-то исключительно гнусном замысле. Я не знал, что предпринять.

— Вы гораздо снисходительнее меня, — произнес Александр холодно, затем он поднял занавеску, пропуская своего гостя. — Прошу вас, — как только келидец и его слуга вошли, принц напустился на меня: — Ты совсем рехнулся?

— Не ходите туда, мой господин, — я готов был обхватить его колени и свернуться клубком вокруг него, чтобы удержать здесь. — Найдите предлог. Не приближайтесь к нему.

— У меня нет предлога. Я не могу уйти, не сказав отцу. Я пойду туда всего на несколько минут. А ты ступай, выполни мое поручение и будь готов объясниться, когда я вернусь, — он толкнул меня ногой в сторону лестницы, а сам скрылся за занавеской. Удар был не сильным, он просто лишил меня равновесия, все остальное я сделал сам: сперва растянулся на полу галереи, а затем медленно пополз.

Стражники подхватили меня и подвели к лестнице. Но я не спешил спускаться. С одной стороны, я должен был выполнить возложенное на меня поручение, но в то же время я обязан был понять, что задумал келидец. Больше всего я боялся, что только что видел перед собой повелителя демонов, Гэ Кайаллета, Меняющего Маски. Того, кто мог принять сотни обличий и заставить служить себе тысячи других демонов, того, кого невозможно было победить. В древних книгах говорилось, что Гэ Кайаллет умеет собирать демонов вместе и направлять их общую силу на какую-нибудь одну цель. Он правит ими, как пчелиная королева правит своим роем. Я и представить себе не мог подобного в непосредственной близости от себя.

Я стоял, облокотившись на перила, и задумчиво глядел вниз в бальную залу. Одна ее стена исчезла, и в открывшемся пространстве сменялись одна за другой магические картинки. Между гранитных колонн возник дивный лес, в котором прекрасные юноши и девушки играли в салки, они радостно смеялись, пойманный целовал поймавшего его, затем они снова разбегались в разные стороны. Там же бродили диковинные звери и порхали удивительные птицы: там были олени с кабаньими головами, орел с львиными лапами, лошадь с головой человека. Все они танцевали под режущую слух демоническую музыку, вовлекая гостей в ее ритм и заставляя их слышать привычные им звуки горных рогов и флейт, исполняющие знакомые с детства мелодии. Боюсь, что музыку демонов слышал только я. Холодный ветер касался одежд и волос гостей и колыхал верхушки волшебных деревьев. От него у дерзийцев захватывало дух.

Пять келидцев управляли всем происходящим. Вот один из них шагнул, взял за руку одну из дам, и тут же ее бальное платье заменил наряд пастушки, вместо веера она держала в руках корзину цветов. И вот она уже танцевала с магическими существами посреди волшебного леса. А келидец снова шагнул в толпу гостей и взял за руку молодого воина. Публика восторженно закричала и разразилась аплодисментами.

Я провел рукой перед глазами и переключил свои чувства. Я полагал, что все это простое наваждение. Видение было слишком искусным, оно могло быть только результатом действия заклинаний. Я был готов к тому, что глаза магов окажутся такими же холодными и мертвящими, как глаза Корелия и Каставана. Близость демонов пугала, но этот страх оказался ничем, когда я увидел то, что было на самом деле. Волшебный лес не был наваждением. Он был невероятно, ужасающе реален. Только юноши и девушки в нем извивались и мотали головами в приступе буйного помешательства, они раздирали ногтями собственную плоть и вскрикивали от терзающих их кошмаров. Еще чуть-чуть и мужчины достанут из ножен мечи, а женщины кинутся на них, кусая и царапая. Звери выпустят металлические когти или обратятся в языки пламени, готовые пожрать танцующих. Все станет воплощенным ужасом и кровью, разрушением и абсолютным безумием. Возможно, дерзийцы даже увидят это, видение повергнет в безумие и их. Или демоны извлекут из холодящего кровь зрелища иную пользу. Но это произойдет, и души зрителей навеки обратятся в жалкие обломки, они никогда не смогут стать прежними. Я не имею права допустить это. Ведь сказочный лес был тем самым лесом, по которому я бродил, будучи Смотрителем. Из него я шагнул через порог собственной души и отправился на битву с демонами.

Глава 14

Я попытался вернуться обратно, чтобы предупредить Александра. Я умолял, я уговаривал, я перечислил целый ряд причин, целый список извиняющих меня обстоятельств, предложил любую награду, которую только смог придумать, неважно, было ли это правдой или нет, только бы убедить стражников пустить меня обратно. Но они видели, как принц пнул меня, и они были уверены, что он не захочет увидеть меня еще раз. После того, как я раз десять попытался хитростью или силой прорваться через стражников, они пригрозили мне, что меня закуют в кандалы, если я еще раз подойду к ним. Один из них пообещал доложить Дургану, что я сошел с ума, и я осознавал, что это близко к истине.

Опасность была совершенно реальна. Келидцы мастерски применяли заклятия, они делали это лучше, чем кто-либо в мире, обращая человеческую душу в жалкий обломок. И я понятия не имел, что они намереваются делать с этим обломком. Был ли их целью Александр или его гости, а может быть, сам Император? Даже если меня пустят к принцу, что я скажу ему? Что каждый келидец из присутствующих во дворце, скорее всего, несет в себе демона, что он опасен, он разрушает души? Что отец Александра, Император, судя по всему, стал жертвой Гэ Кайаллета, повелителя демонов, самого могущественного из когда-либо существовавших, призванного вести остальных демонов на битву за захват существующего мира? Он не поверит мне. И я не смогу объяснить ему, Александру, что он несет в себе то, что демоны ненавидят больше всего — сияющий свет силы и чистоты, который может сплотить всех людей в борьбе против нечисти. Но только если он научится использовать его. Только если он сумеет нести его и сам смирится перед его силой.

Невозможно. Он просто грубый кровожадный дерзиец . Его собственные люди лишили меня возможности открыть ему, что происходит. Я хотел бы очутиться за тысячи лиг отсюда. Или, лучше всего, умереть. Или хотя бы оказаться закованным в цепи в рудниках на краю Империи, только бы не решать вопроса, от решения которого так много зависело, и который было почти невозможно разрешить. Но подобные желания были неосуществимы. И я даже не мог приблизиться к принцу, чтобы предупредить его.

Из бальной залы до меня донеслись аплодисменты и смех, мучающая меня музыка не умолкала ни на миг. Я не видел, что там происходит… я и не хотел видеть. Что бы ни задумали демоны, я был не в силах остановить их. Никогда еще я не ощущал на душе такой тяжести.

Я побрел прочь от залы, меня едва не выворачивало наизнанку от всего пережитого, и тут я наткнулся на Совари. Я передал ему приказ Александра, Совари немедленно отдал соответствующий приказ воинам, отправил слуг на кухню за провиантом для поискового отряда и на конюшню седлать лошадей. Потом он пошел в покои принца приготовить его любимое оружие, одежду для верховой езды и теплый плащ. Я воспользовался представившимся случаем. Когда капитан стражи прошел мимо охранников в покои принца, я пошел следом за ним, едва не наступая ему на пятки. Я зажег свечи и с озабоченным видом уселся за письменный стол, как будто у меня было полно работы. Совари отправил на конюшню часть походной одежды, оставшуюся одежду и оружие он разложил на столе. Потом он ушел. Я ждал принца, исписывая страницы совершеннейшей чепухой, ждал, надеясь поговорить с ним хотя бы пять минут перед тем, как Александр отправится на поиски Дмитрия.

Но Александр не пришел. Прошел час, потом другой.

— Ты ничего не перепутал, раб? — Обратился ко мне Совари, в пятый раз заглядывая в комнату.

— Клянусь жизнью. Он приказал приготовить все, чтобы через час выехать. Он только хотел зайти попрощаться с Императором и гостями в ложе. На пять минут, как он сказал. А представление окончилось?

— Больше часа назад.

— Мне жаль, но я знаю только то, что передал вам.

— Может быть, Император запретил ему выезжать, — пробормотал капитан, поглядев на остановившегося у двери воина, закутанного для ночной вылазки в горы в толстый зимний плащ.

— Хорошо, если так, — отозвался воин. — Дорога Яббара, да еще и посреди ночи… не хотел бы я праздновать свой дакрах подобным образом.

— Я-то уж точно не бросил бы все ради своего ликая, — они оба засмеялись и вышли из комнаты. Я не понимал, как они могут смеяться в такой ситуации.

Я уронил перо на написанную мной чушь, положил голову на сложенные на столе руки и попытался понять, что же мне следует делать. Меня с пяти лет учили видеть мысленным взором, слышать недоступное обычному слуху, ощущать вкус, цвет и запах тончайшей ткани мира, чтобы уметь оказывать сопротивление демонам. Но эти умения основывались на мелидде, силе, к которой у меня больше не было доступа.

Прошел еще один час. Свечи догорали. Ночной ветер завывал за стенами дворца, швыряя комки мокрого снега в окна и заставляя колыхаться тяжелые занавеси. В комнату вошла служанка, неся с собой трепещущий от сквозняка огонь для камина. Я затаился в сумраке, и она не заметила меня. Время от времени в комнату заглядывал Совари, он осматривал стопку нетронутой одежды и уходил, бурча себе под нос проклятия. Весь мир для меня заключался сейчас в покоях принца.

Мне уже было пора идти. Скоро люди управляющего хватятся меня, и столь долгое отсутствие без всякого «контроля» может иметь самые плачевные для меня последствия. Я сидел, окаменев от холода и страха, ни за что не желая расстаться со своим темным, пустынным и безопасным укрытием. Еще часик. И тогда я уйду.

Наверное, я заснул — когда я услышал скрип двери, дрова в камине уже превратились в слабо мерцающие угли, а моя рука затекала под тяжестью головы. Я замер, прислушиваясь.

Откуда-то с пола между стопкой голубых подушек и слабым свечением углей камина донесся слабый звук. Полный страдания животный стон. У Александра была свора гончих, отличный собак из Кузеха, которые запросто могли догнать молодого оленя, но принц не терпел их у себя в комнатах. Возможно, кто-то привел собаку с псарни.

Но следующий стон показался мне вполне человеческим. Я встал и медленно двинулся на звук, бесшумно ступая по ковру босыми ногами и вглядываясь в сумрак. На полу рядом с камином, скорчившись, лежал принц. С его черных одежд натекла огромная лужа воды, тело его сотрясала крупная дрожь.

Я упал на колени рядом с ним.

— Ваше высочество! Вы ранены?

Он дернулся от моего прикосновения.

— Кто здесь? — Голос его звучал хрипло и сдавленно.

— Сейонн, господин. Я ждал вас, чтобы поговорить. Мне не позвать Гизека?

— Нет… о, боги… нет.

Я стащил на пол одеяла с его постели и укутал его, потом раздул мерцающие угли и кинул в камин дрова. Нашел бренди и бокал, помог Александру сесть и влил в него глоток бренди. На его лице и на обхвативших бокал трясущихся пальцах темнели пятна крови. Пока он цедил напиток и пытался сесть ближе к огню, я согрел воды и нашел чистое полотенце.

— Вы позволите мне помочь вам умыться, ваше высочество?

Он недоумевающе глядел на меня, пока я не указал на его руки. Бокал разбился о стенку камина, и темная жидкость растеклась по плиткам пола, часть ее попала на угли и, вспыхнув, с шипением сгорела.

— Это был просто сон, — прошептал Александр. — Кошмар. Я не пил вина, я ничего не пил… — Он опустил руки в таз с теплой водой, которая немедленно окрасилась в розовое. Он резко одернул руки. — Бред.

— Вы ранены, мой господин? У вас на лице кровь.

— Невероятно, — он оттолкнул таз, схватил полотенце и принялся яростно тереть им лицо, потом швырнул полотенце в огонь.

Я унес таз и вылил воду. Когда я вернулся, принца уже не трясло. Он сидел, уставясь в огонь и прижав руки ко рту. В свете камина его лицо казалось желтым.

— Ваше высочество, могу я что-нибудь сделать для вас?

— Нет, уходи.

— Я могу кое-что рассказать о келидцах, если вы позволите мне. Полагаю, то, что я сообщу вам, связано с тем, что с вами произошло.

— Со мной ничего не произошло. Я был пьян и вышел погулять. Вот и все. Ничего больше. Палец порезал… наверное…

Он не потрудился объяснить, где шрам от пореза и как он сделался пьян, если весь вечер ничего не пил. Я сделал еще одну попытку.

— Я пытался сообщить вам раньше, что этот келидец Каставан тоже несет в себе рей-киррах. И очень опасный. Гораздо опаснее того демона, что живет в Корелии. Я никогда не видел подобного… чтобы все демоны работали вместе, как они это делали сегодня. Я и представить себе не мог, что такое возможно, а я знаю о демонах очень много.

— Ты смотришь в глаза и видишь, кто несет в себе демона, а кто нет? Так?

— Да, господин.

— Скажи мне, что ты видишь здесь? — Он указал на свои глаза. — Скажи мне, что во мне тоже сидит рей-киррах, тогда, возможно, все снова обретет смысл.

Я сделал так, как он хотел. Все было возможно, демоны могли зайти даже так далеко. Но феднах сиял в Александре по-прежнему, что было бы невозможно, поселись там демон. Его не тронули. Лишь легкая тень в центре сияния указывала на наложенное на него заклятье, то самое, от которого я мог бы его избавить сегодня на балу.

— Ну, что там, демон? — Он откинулся на подушки, прислоненные горкой к камину и налил себе бренди в новый бокал. — Вижу по твоему лицу, я один из них.

— Нет, — я с трудом вернулся к обычному восприятию действительности, переход был слишком быстрым, я плохо контролировал себя. — Нет, господин. В вас нет демона, не для того вы были рождены.

К моему изумлению, после недолгой паузы Александр засмеялся, искренне, громко и весело.

— Никогда не видел никого похожего на тебя, Сейонн, — сказал он, поднимая бокал. — Ты скорбишь о судьбе мира, не замечая меча, нависшего над твоей собственной головой. Давай, скажи, что ты на самом деле думаешь обо мне.

Его смех был таким заразительным, что через секунду я смеялся вместе с ним. Мы минут десять катались по шелковым подушкам, хватаясь за животы, как безумные. Я не помнил, когда смеялся так в последний раз. Смех не разрешал проблемы, лишь позволял на время забыть о ней, но я почувствовал себя сильнее после него.

Я запустил пальцы в свои стриженые волосы, пытаясь собраться с мыслями.

— Не стоит так смеяться, господин. Хотя и хотелось бы. В вас нет демона, но им удалось связать вас заклятием, и весьма сильным. Это произошло на представлении этим вечером. Магия, которую они использовали, чрезвычайно могущественна.

Он задумчиво уставился на янтарную жидкость в бокале, потом посмотрел через бокал на огонь.

— Я могу убить вас всех. Келидцев, эззарийцев… Не исключено, что так я и сделаю. Все эти слова, зеркала… Одна видимость. Ничего настоящего, — он не собирался рассказывать мне, что с ним произошло.

Он чувствовал себя сильным и верил, что сумеет справиться сам, так же как он старался справиться с бессонницей.

— Если вы можете сопротивляться тому, что они сделали с вами, вы сильнее любого мага.

— Ничего не было.

— Тогда вам лучше отослать меня прочь. И чем дальше, тем лучше, ибо тогда я безумен. Но если вдруг то, чего не произошло, произойдет снова, я могу пригодиться, — я коснулся лбом пола и пошел к двери. — Мне передать что-нибудь капитану Совари?

— Совари! — Он резко выпрямился. — Атос меня забери, сколько времени?

— Два часа после полуночи.

— Проклятье. Вели ему разбудить меня на рассвете. Скажи ему… скажи, я решил, что при свете дня поход пройдет успешнее.

— Как пожелаете, мой господин.

Я оставил его смотреть в огонь, а сам неслышно проскользнул мимо задремавших камердинеров. Передав приказ капитану, храпевшему под попоной на конюшне, я добрался до своего чердака и зарылся в солому. Я слишком устал, чтобы заснуть. Повелитель демонов… здесь. Такая могучая магия… Борьба за владенье миром. Я лежал в холодном мраке, прислушиваясь к стонам спящих рабов, а мои мысли бродили по пыльным коридорам эззарианских верований. В Свитке Эддоса было предсказание о последней битве, многие из нас решили, что оно исполнилось, когда началось дерзийское завоевание. В этом же Свитке шла речь и о Гэ Кайаллете… и о второй битве. Если она будет проиграна, мир навсегда попадет под власть демонов. И все верили, даже в страшные дни завоевания, что эта вторая и последняя битва произойдет еще очень не скоро. Все, что мы хотели тогда, это выжить, чтобы потом, со временем, вырастить поколение, которое сможет выиграть второе сражение. Но что, если мы ошиблись? Я обхватил голову руками, и мои стоны влились в хор спящих рабов. Сама мысль об этом была невыносима.

Принц никуда не выехал на заре. Когда Совари пришел будить его, принца нигде не было. Множество слухов ходило по дворцу с самого утра. Распорядившись дать мне пять плетей и вполовину урезать мой рацион на весь следующий месяц за отсутствие накануне вечером, Бореш собственноручно избил меня палкой и отправил скоблить пол. Плитками пола Летнего дворца можно было бы выложить всю территорию Манганара. Я работал, превозмогая боль, голод и желание тут же упасть и заснуть, и прислушивался ко всем ведущимся рядом со мной разговорам.

Принц болен. Принц сожалеет о своем намерении отправиться на поиски лорда Дмитрия. В конце концов, не так уж он его и любит. Угрожал отравить его. Проклинал его и хотел выслать из Кафарны. Какое-то проклятье довлеет над его дакрахом: лорд Дмитрий пропал, банда в Еруме. С гор в столицу пришли дикие звери. Прошлой ночью какое-то животное насмерть загрызло трактирщика.

Вскоре после обеда я потащился в ледяную галерею, отделяющую жилое крыло дворца от официальных покоев. Когда я, стиснув зубы, погрузил в ведро тряпку, мимо меня поспешно прошли два человека. Один из них оказался принцем, он на ходу застегивал воротник зеленой рубахи.

— …не собираюсь никому ничего объяснять. И вообще, я спешу…

Александр пошел вперед, а его спутник остановился и в ярости ударил кулаком по бедру. Это был Совари.

— Могу я вам помочь, капитан? — Спросил я, оставив пол, чтобы дать возможность отдохнуть ноющим плечам.

Он с первого взгляда узнал меня и заметил кровь, пропитывающую мою тунику.

— Похоже, мы оба приняли на себя удар этой ночи, — произнес он.

— У меня это было утро.

— Он передумал. Мы не поехали на поиски маршала, хотя провели всю ночь в ожидании. В горы он послал других людей. Меня обвинили в том, что я нарушил распорядок дня и обещали выпороть.

— Мне жаль, капитан. Я всего лишь передал то, что мне было приказано.

— Мы оба делали то, что нам было приказано, но иногда это не имеет никакого значения.

В этот день я больше не встречал Александра. Я работал до двух часов ночи. Ни мой разум, ни тело уже не осознавали происходящего, и я был рад этому. Даже яростное бурчание в моем животе не могло преодолеть моей сонливости. Но едва я поднялся на чердак, собираясь рухнуть в кучу соломы и забыться до утра, чья-то рука схватила меня за локоть, и кто-то прошептал мне в ухо:

— Идем со мной, эззариец.

— Я сделал все, что было велено, мастер Бореш, — пробормотал я. — Если остались еще полы…

— Тише, — меня тащили прочь с чердака, потом мимо спящей стражи, вниз, к другой лестнице. Кто это? Бореш не стал бы соблюдать тишину. Когда вы поворачивали за угол, лунный свет упал на лицо моего спутника, осветив плоскую манганарскую физиономию и тонкие седые волосы.

— Мастер Дурган!

— Я же просил тебя заткнуться. Просто иди со мной.

Я больше не сопротивлялся, а просто шел, удивляясь тому, что мои ноги еще могут двигаться. Мы миновали вымощенный кирпичом двор кухни, заставленный покрытыми снегом бочками и корзинами и обломками заржавевших труб. Прошли мимо вонючих куч гниющих отбросов и ящиков с золой. Дурган вел меня не в дом для рабов, а куда-то в дальний конец двора, где был навес, под которым находилась мастерская и чулан, где хранили старые тряпки, цепи и тому подобное. Мы остановились у двери чулана.

— Я вырос на юге, — начал надсмотрщик, — у нас всегда рассказывали странные истории о зле и добре… моя бабушка вечно повторяла, что мы можем чувствовать себя в безопасности, поскольку живем рядом с землей волшебников. Она говорила, что эззарийцы следят за всем в мире и не позволяют тьме прийти. Если честно, я перестал спать спокойно, как только пала Эззария. Теперь зло рядом. Все последние недели я особенно сильно чувствовал это, а вчера ночью убедился сам. Ты слышал о звере, пришедшем с гор?

— Я слышал, что то ли медведь, то ли барс загрыз трактирщика. Наверное, оголодал за зиму…

— Я тоже так подумал. Я решил выследить его, подкараулить у куч отбросов. И точно, сегодня я увидел, как зверь прокрался сюда, во двор. Я пошел за ним, держа наготове меч, но зверя не нашел.

Все страхи прежней ночи ожили во мне, я уже не чувствовал смертельной усталости. И я знал, что я увижу, когда Дурган откроет дверь.

— Одеяла и горячий чай или вино, — распорядился я, шагнув внутрь чулана и опускаясь на колени рядом с принцем.

— Мой господин, вы слышите меня?

Он забился в угол, таращась на меня янтарными глазами, в которых не было и проблеска мысли. Одежда на нем была разодрана, он был бос. Так же как и прошлой ночью, его была крупная дрожь, а из горла вылетали нечленораздельные звуки.

— Сейчас мы вас согреем, — я хотел посмотреть, нет ли на нем ран, но он оскалился и отпрянул. Я продолжал тихо говорить с ним, и к тому моменту, как Дурган возвратился с назрилом и одеялами, я выяснил, что тело принца не пострадало. Я откупорил принесенный Дурганом сосуд с горячим напитком и поднес его к лицу принца, надеясь, что пар согреет его, а знакомый запах возродит к жизни человеческие чувства. Потом я дал ему отпить из сосуда, наблюдая, как глаза его медленно проясняются.

— Нужно развести огонь, — обратился я к надсмотрщику. — Где-нибудь в таком месте, куда никто не придет.

— В домике садовника. В такое время года там никого нет, — он рассказал, как туда идти, а сам ушел за огнем.

Я дал Александру еще чаю и попытался заставить его встать и идти. Но он свернулся в комок, обхватил голову руками и застонал.

— Безумие, — хрипло прошептал он. — Я сошел с ума.

— Нет, не правда, — твердо произнес я. — Я говорил вам вчера, что это заклятье. Но чтобы помочь вам, я должен точно знать, что произошло, — из рассказа Дургана я уже знал самое худшее. — А теперь идемте со мной, мы должны согреть вас.

В домике садовника пахло промерзшей землей и гниющим деревом. Пол был заставлен пустыми горшками и бочками, ящиками с луковицами и заржавленными инструментами, которые не понадобятся по крайней мере еще два месяца. Лето в Кафарне длится недолго. Дурган развел в кирпичном очаге яркий огонь, и мы усадили принца рядом с ним. Я намекнул Дургану, что неплохо было бы поставить кого-нибудь сторожить за дверью, пока принц не придет в себя, и, к моему облегчению, он понял. Я не хотел свидетелей.

— Как все начинается? Вы ощущаете приближение?

— Становится жарко, — он потер лицо грязной рукой. — Так жарко, что я не могу дышать. В первый раз я решил, что это из-за танцев. Они заставили меня плясать в этом их лесу. И мне захотелось выйти на воздух…