Трон Дракона (№1) - Камень звезд

– Ладно, этому горю уже не помочь. Давайте посмотрим насчет других припасов. Мне помнится, где-то есть сушеные фрукты. Тебе холодно, Эйлия? – спросил он, видя, что она завернулась в плащ и дрожит.

– Нет. Просто эти стены такие старые и пустые. Какое-то странное от них чувство.

Он кивнул в знак понимания.

– Ты не бойся, Эйлия. Мы здесь долго не пробудем.

– Нет, я не боюсь, – заверила она его. – Просто мне здесь печально, вот и все. Я думаю о людях, которые сюда приходили, в этот город. А теперь здесь уже не будет людей, никогда. Ни паломников, ни королев и королей…

– Кроме Принцессы Лорелин. И вот Его Величества, – осклабился Йомар, ткнув пальцем в сторону Мандрагора.

Мандрагор поклонился, отвечая насмешкой на насмешку.

– Я позволю себе удалиться от вас, раз вы твердо намерены терять время зря, – сказал он, – но останусь пока здесь, на случай, если понадобится вас проводить вниз с горы.

Йомар ощетинился, но Дамион заставил себя ответить учтиво:

– Мы благодарны тебе за твое предложение. Мандрагор последний раз глянул на четверых. Когда он повернулся к огню, в его кошачьих глазах сверкнул огонек.

– Мудро было бы с вашей стороны его принять.

Не говоря больше ни слова, он решительно вышел из комнаты, и силуэт в плаще растаял на фоне ночи.

Весь долгий полярный день они обыскивали развалины – и без успеха. Это была трудная, если не безнадежная задача, и они это знали: Камень, если он вообще в Тринисии, мог валяться в любой мусорной куче. Но они знали, что если зимбурийцы откопают его или какую-то драгоценность, на него похожую, – война неизбежна.

Вороша мусор, люди настороженно поглядывали на небо, но драконы не появлялись. Видны были только маленькие черные птицы – клушицы, как подумала Эйлия, – метавшиеся над крышами развалин. В полдень – или когда полагалось быть полдню, если бы солнце поднялось в небо, а не кружило по южному небосклону, – настало время поесть, что люди и сделали в угрюмом молчании, сгрудившись у подножия статуи Андариона. Особенно недоволен и вспыльчив был Йомар – для него идея украсть у зимбурийцев их сокровище стала чем-то вроде одержимости. Как только покончили с едой, тут же снова приступили к поискам. Дамион и Лорелин взяли на себя развалины дворца, а Йомар прочесывал мусор у здания неизвестного назначения напротив Храма Небес.

Эйлия бродила по городу сама по себе. Спина болела от несчетных сгибаний и разгибаний. Сейчас девушка подняла глаза к небу. В высоком синем просторе она заметила точечку бледного исчезающего света. Не Великая комета: это небесное тело давно ушло с небосвода. Наверное, Утренняя звезда. Отец когда-то ей сказал, что она иногда видна днем, когда находится в противостоянии и ярче обычного. Внезапно Эйлия ощутила языческий порыв поклониться этой далекой дневной звезде. Слова гимна Эларайнии, который она перевела в Академии, сами по себе пришли на ум:

Как ты сияешь в высоте!

Ты – словно королева Ночи.

Твой путеводный свет в мечте

Провидцам открывает очи.

А мы оставлены тобой

На звёздном бреге океана, -

Бредём сквозь Божии поляны

Под оголённою луной.

Несём тяжёлый жребий свой:

Трудясь попасть в твои чертоги, -

Как унесённые волной

И не обретшие дороги.

Владычица страны без битвы,

Не знавшей горе и слезу!

О, Цвет Ночей, услышь молитвы

Детей, потерянных Внизу!

Гимн назывался «Плач элея» и относился ко временам сразу после Великого Крушения. Слова самой Эйлии, как она с огорчением понимала, не передавали прелесть элейского оригинала. Она стояла и смотрела на бледное мерцание планеты, пока ее не скрыла блуждающая тучка. Еще немного Эйлия смотрела просто на небо, пытаясь определить, какую погоду оно предвещает. Отец ее умел читать погоду по небу, как все моряки, – жаль, что она у него этому не научилась. Она знала совсем немного. Например, белые высокие пряди облаков через зенит, распушенные на краях, являются знаком сильного ветра в верхних слоях воздуха, а вот какую они предвещают погоду, она не помнила. Но как красивы эти белые кудри на синем! И как величественны пушистые белые вершины кучевых облаков на тысячи футов выше высочайших горных пиков! Там, наверху, есть иной мир, земля обитающих в ней богов. Глаза Эйлии искали ее посреди воздушных пропастей и белых узловатых утесов, где серыми пастями зияли облачные пещеры, открывая туманные внутренние гроты; бухты, заливы и широкие озера синего неба сияли в окружении облачных берегов. Что бы только не отдала она за элейский летучий корабль! Или если бы можно было стать птицей, парить так легко на высотах, куда она достает только воображением! Несправедливо, подумала она, глядя на крылатый силуэт, ушедший прямо в туманное облако и скрывшийся с глаз. Глядя в небо с тоской и восторгом, она заметила, что пытается вложить свои чувства в слова.

Взгляни же вверх!

Какое очарованье взорам!

Там дивные погоды царят на небесах!

Давно уже она не пыталась сочинять стихи. Губы шевелились, беззвучно произнося приходящие слова.

Там голуби гуляют воздушным коридором!

Там облачные башни в заоблачных дворцах!

Не переложила ли она метафор? Эйлия решила, что это все равно. А какую сюда рифму? Укором, раздором, вздором (очень к месту), простором… Ага!

Серебряные свитки по голубым просторам – Как ангельские локоны – парят на парусах!

Эйлия села на большой камень. На миг разочарование от достигнутой цели рассеялось, и она запрокинула голову, чтоб без остатка наполнить зрение небом. Далекий летающий силуэт вынырнул с другой стороны облака, и солнце блеснуло на его крыльях. Что это за большая такая птица – может быть, орел? Но даже для орла он должен быть велик, чтобы его можно было так издалека разглядеть…

Предостерегающий свист Йомара прорезал покой вершины.

Он так хорошо их натренировал, что они на сигнал отвечали сразу же, бросаясь в укрытие, как мыши при появлении ястреба. Эйлия вскочила на ноги, сердце сжалось в груди. Летающее создание снижалось со страшной скоростью, и теперь ясно виден был его змеиный силуэт, извивающийся в воздухе в такт мощным взмахам огромных крыльев. Со страхом сообразив, что лишенные крыш развалины – не укрытие, Эйлия бросилась бежать по мостовой. С неба послышался звук, будто раскаты грома от нескольких молний подряд. Она не смела оглянуться, но видела, как стремительно надвигается на землю темнота, подобная тени облака. Огромные крылья тени перекрыли улицу от края до края, темные очертания длинного тела…

– Эйлия!

Чья-то рука дернула ее в ближайший дом, и Эйлия увидела перед собой побледневшее лицо Дамиона. Он на нее не смотрел, но вытаращенными глазами уставился в соседнее окно. Она тоже выглянула в пустую раму и увидела, как пронеслась по улице огромная тень и закружились на мостовой пыльные вихри. Громоподобные хлопки крыльев стали на миг оглушительными и снова начали слабеть. Припав к стене, Эйлия выглянула.

И действительно, дракон улетал прочь над крышами. Тело зверя, коричневатое снизу и золотистое сверху, играло чешуями под лучами солнца, будто обожженный металл. Четыре огромные лапы опустились вниз и вперед, выставив когти, и рогатая голова поворачивалась из стороны в сторону, как делают орлы, когда ищут на земле добычу. Дракон лег на крыло и повернул – стали видны острые спинные чешуи гребня, как частокол копий, и плоская чешуя была здесь не коричневатой, а красной, как кровь, как розы, как рубины. Сеть жил в исполинских красных крыльях просвечивала на солнце, как прожилки в листе.

И еще другие драконы были в вышине – дюжина этих изящных красно-золотых силуэтов пикировали из облаков над горами. Первый еще раз пролетел над городом, потом поднялся к остальным, хлопая крыльями, как знаменами на ветру. Он был больше других драконов и, кажется, главнее их, потому что они повернулись и устремились в небо вместе с ним. Эйлия и Дамион, не смея вздохнуть, смотрели им вслед. Огромные летающие твари пронеслись низко над западным пиком, выстроившись плотной стрелой, и тени их мелькнули на скалах. Потом они направились к соседней горе, пронзая клубящиеся облака, расправив паутину крыльев, чтобы ловить восходящие потоки над крутыми утесами. Как страшно – и как поразительно чудесно было видеть этих небесных богов, играющих в своем царстве воздуха и камня!

– Как они красивы! – вздохнула Эйлия.

Дамион поглядел на нее с изумлением.

– Я думал, ты их боишься.

– Еще как! – восторженно ответила она.

Дамион высунулся, насколько посмел, из дверей. Не удивительно, что антропофаги поклоняются драконам. Как они ужасны, насколько превосходят любой ужас животного царства, и все же – как величественны, как прекрасны! Особенно ведущий дракон привлек его внимание: Дамион поймал себя на мысли о волке – вожаке стаи, о льве во главе своего прайда. По надменному величию им даже близко не сравниться с этим созданием, владеющим всем небом, в котором он летит.

Царь драконов.

Драконы прекратили игру и поднимались в небо. Через несколько секунд они промелькнули над мелями тонких редких облаков, стали строем едва заметных теней, потом исчезли в плотной массе туч. Через некоторое время они вынырнули подальше, теперь лишь блеском чешуи в синеве.

Йомар из своего укрытия подал сигнал отбоя тревоги, и все выбежали на улицу, глядя в небо и восклицая.

– Вы видели того, большого? Видели, как он близко подлетел? – кричала Лорелин.

– Ну и чудовище! – сказал Дамион, стараясь говорить бодро, _ Интересно, это тот, который напал на нас там, на горе? Мне он показался тех же размеров.

Эйлия молчала, потирая ладони: от подоконника на них остался отпечаток, когда она вцепилась изо всех сил. У девушки не было слов для чувства, которое вызывали у нее драконы: она была рада, что они улетели, и все же воспоминание о них вызывало что-то, близкое к экстазу.

– Наверное, Мандрагор прав был, что надо уходить, – сказал Дамион, качая головой. – Слишком здесь опасно.

– Мы не можем бросить все так! – возразила Лорелин. – А вдруг зимбурийцы найдут Камень!

– Мы не бросим. – Йомар оглядел остальных трезвым взглядом. – Но теперь, пока ищем, будем приглядывать за небом.

Долгий день подходил к концу; тени, двигаясь по кругу, провожали солнце к месту отдыха. Вскоре Дамион шагал отдельно от своих спутников, направляясь к южной стене укреплений, где встал под входной аркой, оглядывая панораму гор, речной долины и далекого океана. Айсберги казались белыми пушинками на бескрайней синеве.

Мандрагор был прав: они зря теряют время. Чистейшая глупость – искать драгоценный камень, исчезнувший давным-давно, если он вообще существовал вне легенд. Истинная цель – безопасность Лорелин. Зимбурийцы упрямо верят, что она – Трина Лиа, или, по крайней мере, верит их безумец-царь, и они сделают все, чтобы снова ее схватить. Они не посмеют не выполнить этот приказ, когда царь их вместе с ними в Тринисии. Тот или другой камень они найдут – белую гальку, осколок безвредного кварца – и представят Халазару как легендарную драгоценность, а с ним и беспомощную девушку. А потом Лорелин умрет от меча царя-бога, на глазах у него и его восхищенных солдат. И смерть ее будет лишь первой каплей в волне крови и зверств, которая захлестнет весь мир.

Он отошел немного вниз по склону и остановился, озирая остров из края в край. Безнадежность положения была неоспоримой. Уехать не на чем, а укрытия рано или поздно кончатся. Будь он один, мелькнула мысль, он бы давно уже сдался. Но были еще женщины и Йомар, никак не оставляющий надежду найти Камень, а потому отчаяние было той роскошью, которой Дамион себе позволить не мог. Ум его стал строить один за другим дикие планы. Что если построить плот или лодку? А Элдимия – есть такая земля на самом деле? Место «за краем света» – это, наверное, значит, что она далеко от всякой другой суши. Не слишком бодрящая мысль. Предпочтительнее была бы Маурайния, но как туда добраться? У Мандрагора должен быть корабль, где-то спрятанный, но, хотя он и заявлял, что заботится о благополучии Лорелин, можно ли ему верить? Йомар был об этом человеке невысокого мнения, да и сам Дамион не мог бы довериться ему с легким сердцем.

Он сел на плоский камень рядом с тропой. Ветерок вдруг донес приятный запах, и Дамион, повернувшись, увидел небольшое изогнутое деревце «пищи богов» в трещине между камней. Он протянул руку и тронул плод. Правда ли то, что говорила Эйлия? Может ли сок этих плодов действительно вызывать видения по заказу? Не для того ли используют его прорицательницы? Что если попробовать – не увидит ли он будущее, не возникнет ли понимание, что оно держит в своих закромах для них для всех? Йомар эту идею отверг, Мандрагор сказал, что она слишком опасна. Но Мандрагору не во всем можно верить, а Дамион достаточно отчаялся, чтобы пробовать все что угодно. На самом деле золотой плодик уже был у него в руке: он упал со стебля, зрелый и тяжелый, от одного прикосновения, и лежал теперь на ладони, будто приглашая следовать своему желанию – попробовать, увидеть самому… Дамион надорвал кожицу ногтями – мякоть была сочная, как у нектарина, источала медового цвета сок, стекающий по пальцам. Дамион посмотрел на них нерешительно, потом поднес к губам и облизал. Рот наполнился сладостью, свежестью сорванной ягоды на солнечном лугу, и вдруг странно закружилась голова. Дамион обмяк, прислонившись спиной к валуну.

Когда он пришел в себя, оказалось, что солнце уже село.

Небо было темнее, чем он здесь видел – иссиня-черное, мерцающее звездами. И луна тоже светила, но уже была не растущим полумесяцем: яркий серебряный диск с зеленоватыми пятнами, как патина, и накрытый любопытными крапинками и клочьями белого. А над всем этим были кометы, десятки комет, скользящих по небу и тянущих за собой пылающие хвосты по черному своду. Были великаны вроде Великой кометы, другие поменьше – наверное, более далекие. Никогда он ничего столь прекрасного и столь ужасающего в небе не видел.

Дамион вскочил на ноги. Склон покрывал свежий слой снега, но дыхание холода не ощущалось. Глядя в недоумении на белый склон, он заметил всадника, который ехал в его сторону. Всадник был одет в угольно-черную броню и шлем странного вида, с забралом в форме человеческого лица, с лепными стальными чертами и зияющими дырами вместо глаз. Защитный шлем лошади имел форму рогатой головы дракона. Рыцарь пришпорил коня прямо на Дамиона, будто собираясь затоптать его. Дамион отпрыгнул, и лошадь галопом пролетела мимо, но всадник не стал натягивать поводья и поворачивать для новой атаки. Он просто поехал дальше по тропе к воротам в город.

Дамион повернулся, глядя ему вслед, и увидел, что рассыпавшаяся башня чудесным образом восстановилась. Облицованная теперь тонким мрамором, она ярко блестела в незнакомом свете луны. Дамион, смотря во все глаза, тоже пошел по тропе к воротам. И прошел внутрь, на улицы Лиамара.

Развалин не было. Вокруг поднимались высокие дома из белого мрамора. За побеленными снегом крышами возвышался огромный купол храма, невредимый, сияя позолотой меж пятнами снега. Улицы кишели народом, все одеты в свободные платья вроде тог и подбитые мехом плащи. Воздух гудел, как в улье, – Дамион даже вспомнил свои последние дни на Яне. Эти люди покидали город – не в панике, но как можно быстрее. Позади Дамиона раздался звук, подобный фанфарам, громко и отчетливо; священник резко повернулся – и остался стоять с разинутым ртом. На него с дальнего конца улицы двигалось что-то огромное и неуклюжее. Эта тварь размахивала змеевидным хоботом, который и издавал трубные звуки, и хлопали подобно крыльям большие круглые уши. Еще это создание было покрыто густым коричневым мехом. Шерстистый слон, как те, что бродят на севере Шурканы. Дамион слыхал, что эти звери не приручаются, но у этого на шее сидел погонщик в ливрее, положив руку на шерстяной купол головы, а на спине громоздился балдахин с алыми занавесями. Огромный зверь прошествовал мимо, и странный свет каменных ламп блеснул на мощных бивнях, не уходящих вниз, как у обыкновенного слона, а изогнутых вверх, как натянутые луки. Дамион вытянул шею, вглядываясь в занавеси балдахина, но не смог увидеть ни что, ни кто там внутри.

Но он видел людей на улицах, а на некоторых даже таращился в изумлении. Впервые человек его поколения видел элеев во всем блеске их величия. У Дамиона заныло сердце при виде их. Не то чтобы они не были похожи на людей – скорее именно так и должны выглядеть люди, а все прочее кажется по сравнению с ними грубой и слабой имитацией. Они вроде бы были все не одной расы, и цвет кожи варьировался от фарфорово-белого до бронзового, но все, помимо необычайно высокого роста, отличались еще изяществом пропорций, благородством черт лица, которое изредка можно увидеть на идеализированных изваяниях. Каменные изображения, оставшиеся после них, не льстили им, но честно отражали их внешность. Первобытный варвар вполне мог хлопнуться перед ними ниц, приняв за богов! А эти прохожие на него не смотрели и с ним не заговаривали. Как будто он был дух, и при том самый бесплотный из духов – призрак будущего. Для этих людей он не существовал, его еще просто не было. Если бы эти уходящие паломники могли его видеть, он бы рассказал им о судьбе города, о катастрофе, которая обрушится на Тринисию и внешний мир. Великое Крушение. Он смотрел на мраморные стены и башни, мысленно видя опустелые развалины, в которые им суждено превратиться. Он был пророком судьбы, лишенным голоса.

Дамион шел по людным улицам, наполовину ожидая, что его кто-нибудь заденет плечом, встретится с ним взглядом. Однажды на балкон странноприимного дома вышла красивая девушка с длинными золотыми волосами, одетая в платье небесного цвета. Она посмотрела в сторону Дамиона, и лицо ее озарилось узнаванием; он уже открыл рот заговорить, но тут увидел, что ее взгляд адресован не ему, а юноше в зеленом плаще у него за спиной.

Это не было похоже на видения, которые бывали раньше: сейчас все, на что он смотрел, имело точные очертания будничной реальности. «Пища богов» выполнила его желание: он был невидимым наблюдателем ушедшей эпохи, свободным перемещаться куда хочет. Он мог пойти во дворец и увидеть королеву фей на троне, мог пойти в старую библиотеку и подобрать давно утерянные знания элеев.

«Камень Звезд! Я могу пойти в храм и посмотреть на Камень Звезд, узнать, как он выглядит!»

Дамион поспешил к огромному куполу.

Выйдя на заснеженную площадь, он увидел сбоку высокое здание с колоннами, очевидно, библиотеку сивилл. А на другой стороне высилось великолепие мраморных башен и развевающихся флагов: дворец в славе своей, трон правителей мира – в том самом городе, в развалинах которого однажды укроются Дамион и его друзья. Он повернулся к Храму Небес, к его заснеженному куполу. На портике стояли каменные ангелы, расправив еще не отломанные крылья. И два грифона – херувима, поправил он сам себя, – отполированные до слепящего сияния меди, и чаши меж их лапами горели священным огнем.

Стражи Света.

Кто-то рядом с ним вскрикнул и показал на небо. Все головы поднялись вверх, в том числе и Дамиона.

Огромный сверкающий предмет нырнул с неба вниз, оставляя за собой султан дыма и пламени. А над ним еще один, и еще один, и еще, и еще. Это были падающие звезды, но какие огромные! Дамион стоял, завороженный, но тут воздух наполнился воплями.

Прямо на его глазах первый пылающий шар рухнул в далекое заледенелое море с оглушительным ревом и в огромных клубах пара, засеребрившихся под луной. Но звезда, хотя огонь ее погас, не все еще сделала, что могла. Через миг Дамион скорее заметил, чем почувствовал, содрогание горы под собой. Людей сбивало с ног, они с криками падали в снег. По стенам побежали трещины, вспыхнули пожары. Дамион повернулся – и увидел с чувством обреченного, что белые колонны библиотеки объяты дымом и их лижет пламя; три колонны, которым суждено было остаться одним навеки, отделились от других расширяющейся трещиной. Внутри огненной смертью погибало элейское знание. На юге поднялись столбы дыма и пламени, будто кто-то разжег гигантские костры в низинах. Но недолго суждено было им гореть: прямо на глазах движущаяся стена воды под чудовищным белым гребнем обрушилась на побережье.

А Лиамар горел. Дома обращались в раскаленные докрасна печи, башни вспыхивали факелами. Горящие угли мотало ветром по небу, бросало на крыши, которые пока еще избежали огня. Для наблюдателей снизу Элендор должен был казаться вулканом, изрыгающим огонь и дым в ночное небо. Город на вершине выгорал дотла. Растаявший снег журчал ручьями по канавам. Люди бежали по улицам с воплями, к воротам, вниз по склону. Но были и другие – с изуродованными и жестокими лицами, нечеловеческими, омерзительными – эти бежали с мечами и дубинами в руках. Они воспользовались Крушением, чтобы обрушить на элеев месть.

В небе заполыхали красные языки пламени, и оно не было рождено бушующим внизу пожаром. Что-то большое и черное рухнуло вниз, раздирая дымовую завесу. Огненное дыхание этой твари смешивалось с мерцанием пылающих углей внизу, освещая ее костистые крылья и чешуйчатую броню боков. Она пронеслась низко над городом, как летал уже во времена Дамиона алый дракон. Только вот этот был куда больше и весь черный, кроме брюха, красного как кровь. Он опустил голову вниз, и сквозь зубастую пасть вылетел клуб пламени.

Огнедракон.

Да, такого нетрудно испугаться, хотя сейчас Дамион инстинктивно чувствовал, что в его бестелесном образе ему ничего не грозит. Еще несколько таких тварей кружили в небе, подобно воронам, ловя восходящие потоки от пожарища. Дамион с трудом оторвал глаза от страшного разрушения и бросился бежать. Он должен попасть в храм.

На верхней ступени стояла высокая стройная женщина в белом, и серебристо-белые волосы свободно спадали из-под повязки. Высшая прорицательница, наверное, или женщина благородного сословия: лицо ее не было скрыто вуалью. Группа омерзительных человекозверей вбежала по лестнице, и она прогнала их, выставив руку спокойным жестом отказа. Какую-то непонятную силу излучала она, невидимую, как ветер. Длинные светлые волосы относило назад порывами жара от горящего города, но даже летящие угли не могли ее тронуть. И все же нападавшие не бросились бежать в страхе, но остановились и стали ждать. Что они почуяли? Что силы ее надолго не хватит?

Но сам Дамион мог подняться по лестнице незаметно. Он побежал вверх. Внутри огромного здания метались в смятении женщины в белом и под вуалями. Многие встали вокруг центрального святилища, окруженного свечами в золотых канделябрах, курильницами и вазами с цветами. Дамион видел, как несколько сивилл бросились к статуе Эларайнии и открыли дверь, ведущую в святилище. Он поспешил за ними. Бронзовые двери в конце коридора стояли распахнутые. Он увидел святилище: гирлянды свежих живых цветов, синий балдахин со звездами.

– Камень! – крикнул женский голос. – Камень!

И на глазах у Дамиона сивилла раздвинула звездные занавеси и подняла какой-то белый футляр, похожий на алебастр, украшенный вырезанными изображениями лучистых звезд. Внутри – Камень Звезд внутри, в этой коробочке! Когда сивиллы проходили мимо, Дамион безуспешно попытался схватить его своей нематериальной рукой – Камень был в их времени, а не в его. Он мог только смотреть с бессильной досадой, как его уносят.

Мандрагор был прав. Камень действительно вынесли из святилища. Но куда же понесли его сивиллы?

Он последовал за носительницами Камня в главный храм. Там теперь стояла группа рыцарей в серебристой броне, и у каждого на синем плаще вышита белая звезда. Один из них принял футляр, обернув его полой плаща. Высокая женщина в золотой повязке тоже была здесь, и она обратилась к рыцарям голосом высоким и чистым, но полным настойчивости.

– Идите, – повелела она, – и защита богов да пребудет с вами! Я же останусь, чтобы враг верил, будто Камень все еще в святилище.

– Да, ваше величество.

Рыцари низко поклонились, и Дамион уставился на женщину, поняв, наконец, кто это: сама Элиана, повелительница элеев и правительница прежнего Содружества.

Снова заскрежетали херувимы, когда рыцари с обнаженными мечами бросились прочь из храма. Клинки засверкали на свету: они были не из металла, но из хрусталя, прозрачного, как стекло. Он побежал за ними вниз по храмовой лестнице, в город. Глядя на суматоху внизу, он увидел, как люди в доспехах спешат через площадь со своей ношей.

За ними, за ними! Посмотри, куда они его отнесут!

Голова Дамиона была теперь вровень с толпой, и ему стало не видно паладинов. Он определил общее направление, куда они двинулись, но только через несколько минут он смог увидеть их снова – они спешили по узким улицам. Он припустил за ними, радуясь, что толпа его не задерживает и антропофаги тоже не повредят его нематериальному телу. Город чадил и плевался углями, как горн, а в небе продолжали вспыхивать падающие звезды. Ветер поднимал пепел пожарища, смешивая его с пеплом от звезд.

На полпути через площадь Дамион увидел, как проскакал рыцарь в черном и натянул поводья коня. На мгновенье конь и всадник застыли, как статуя из тусклого черного металла, возникшая на площади по волшебству, потом гору сотрясла дрожь, конь всхрапнул и стал косить глазом, замотал головой в броне, странно напоминавшей морду рептилии. Человек снял шлем и сидел в седле, глядя на храм. Огни пожара осветили его лицо, и Дамион остановился как вкопанный. Эти красно-золотые длинные волосы, убранные назад и завязанные в пучок, эти резкие, резные черты…

Мандрагор!

Значит, Мандрагор как-то был здесь в прошлом, участвовал в этом сне. Он тоже съел плод амброзии? Дамион окликнул его:

– Мандрагор, что случилось? Как мы…

Но Мандрагор просто не замечал его и продолжал смотреть на ту сторону площади. Потом он пришпорил коня, и Дамион шагнул назад, когда конь и всадник проехали медленным шагом мимо, будто его здесь и не было.

– Мандрагор! – крикнул он и побежал следом. Всадник не замедлил шага, не оглянулся. Дамион бросился вперед, заступил ему путь, крича и размахивая руками. Мандрагор продолжал ехать прямо на Дамиона. И снова священник отскочил с дороги, но протянул руку, чтобы схватить за стальную перчатку проезжающего всадника.

Рука его прошла сквозь сталь и тело, как раньше через футляр, хранящий в себе Камень Звезд.

Дамион глядел, как Мандрагор едет по площади. Подъехав к группе антропофагов, он остановился, что-то крикнул им на лающем незнакомом языке. Уродливые воины выслушали его и склонили головы. Он надел шлем и поехал прочь.

Дамион ахнул. Мандрагор не был здесь призрачным гостем, как он сам. Антропофаги на него реагировали, а Дамион не мог его коснуться. Каким-то образом, каким-то невероятным волшебством этот немерей вошел в прошлое, включился в него. Дамион было бросился за ним, но передумал, вспомнив несущих Камень рыцарей. Он обернулся – паладины уже сворачивали за угол и скрывались из виду. Тихо выругавшись, он оставил мысли о загадке Мандрагора и припустил за Камнем.

Обежав угол, он увидел, что на рыцарей насела целая толпа антропофагов.

Дамион стоял и беспомощно смотрел, не в силах вмешаться. Перед его полными ужаса глазами мелькали мечи, красные не только от пожара. Хрустальные клинки паладинов были тверже любого алмаза: они глубоко врезались в тела нападавших, отделяя руки и ноги, перерубая направленные против рыцарей стальные мечи. Глазам Дамиона они казались вспышками синего огня.

Но на место одного убитого антропофага становились десять других. Один за другим рыцари падали, одолеваемые превосходящими силами противника, и огни пожара блестели на красных расширяющихся лужах, пропитавших снег. Все рыцари пали, кроме одного: рыцарь в плаще, носитель Камня, все еще бился как одержимый. Он прорубился сквозь орду, и Дамион увидел, как он спешит к западному пику вершины. Зачем туда? Но тут Дамион заметил там устье пещеры в скале, и именно туда стремился одинокий паладин. Несколько антропофагов увидели, как он вырвался, и бросились в погоню. Но остальные были слишком заняты трофеями битвы и ликующе выли, сдирая с поверженных паладинов серебряную броню, подбирая оружие и выискивая теплые еще тела.

А на вершине горы горстка антропофагов, гнавшихся за уцелевшим рыцарем, билась за свою жизнь. Но их было слишком мало, чтобы выстоять против этого человека. Синей молнией мелькал хрустальный меч, выбивая их оружие, и двое уже лежали у его ног мертвые. Остальные отступили, передумали и бросились назад, к своим товарищам. Их тревожные крики, наконец, привлекли внимание других антропофагов, и они все как один обернулись к рыцарю, бегущему к пещере. – Камень! Камень!

Был это голос самого Дамиона или чей-то еще? Потом он никак не мог вспомнить с уверенностью. В следующий миг видение милостиво кончилось…

И он открыл глаза и понял, что сидит все на том же камне. Тени не сдвинулись, солнце все еще светило. Ни секунды не прошло за время его путешествия в век элеев. Ужас, охвативший разум, отступил, растаял под волной радостного удивления. Его желание было удовлетворено. Он знал теперь, где Камень.

18 ЦАРЬ ДРАКОНОВ

– И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? – сказал Йомар, прищурясь.

Мохарец устал и начинал сердиться. Он работал усерднее всех прочих, так решительно он был настроен не дать зимбурийцам ни одного шанса на победу. И вот приходит этот Дамион, шатавшийся в развалинах, как помешанный колдун, и заявляет, что в чудесном видении ему открылось, где Камень.

– Такое бывает от горного воздуха, – успокоил его Йомар. – Видишь то, чего нет. У многих солдат были такие глюки, когда мы переходили хребет Канья в зимнюю кампанию в Шуркане. На высотах воздух разрежен, и с мозгами, бывает, творится чертовщина.

– Дело не в горном воздухе, – возразил Дамион и рассказал про плод. – Лорелин все время была права. Ответ – дерево.

– Ответ? Да ты просто наелся дури, – с отвращением бросил Йомар.

– Это не дурь, это магия, – поправила его Эйлия.