11. Аквариум а-ля Худосоков. – С таким тазом, извините... – Циринский выбирается ровно наполовину

Последними покинули подземную лабораторию Бельмондо и Митрохин. Заткнув лаз матрацами, предусмотрительно приготовленными Циринским, они осмотрелись с помощью карманных фонариков (целый их ящик лежал на матрацах) и обнаружили себя в наклонной ступенчатой галерее высотой чуть более среднего человеческого роста и шириной приблизительно в метр. Справа от пролома галерея была перекрыта массивной железной дверью без замков и замочных скважин.

Убедившись, что дверь закрыта и скорее всего никогда не открывалась, они пошли вниз по широким и невысоким ступенькам вслед за остальными товарищами по несчастью. Метров через десять галерея начала расширяться и скоро влилась в широкое помещение с высоким сводчатым потолком. Входя в него, шедшие впереди беглецы изумленно смотрели сначала вперед-вниз, а потом устремляли глаза вверх. То же самое проделали и Бельмондо с Митрохиным.

Пройдя сквозь застывшую толпу, они увидели, что помещение (далее мы будем называть его склепом) заканчивается довольно широким бассейном, в котором плавают лицом вверх... несколько раздувшихся мертвецов в обычной гражданской одежде. Вокруг них сновали стайки рыб (в основном – щурят и окуней), то и дело устраивавших толчею у обнаженных конечностей трупов. Раскисшие кисти и ступни были уже объедены до костей, и наиболее голодным хищникам приходилось лезть за поживой под одежду покойников. От их быстрых терзающих движений иногда казалось, что мертвецы пляшут "цыганочку"...

Ошарашенные страшным зрелищем, еще не веря своим глазам, беглецы принялись втягивать ноздрями воздух, но тяжелый трупный запах рассеивал без остатка всякие сомнения.

– Сверху их кидают, – первым пришел в себя Бельмондо и указал пальцем на круглое отверстие, чернеющее в верхней части свода. – Смотри, аккурат человек пролезет...

И как бы в подтверждение его слов из отверстия выпало нечто большое и продолговатое и плюхнулось в воду, обдав стоящих у бассейна крупными брызгами. Все в ужасе отпрянули, и тут же в бассейн упало еще что-то весьма напоминающее человеческое тело.

Выждав пару минут, Бельмондо с Митрохиным подошли к бордюру, обрамлявшему бассейн, и увидели, что в нем плавает двумя мертвецами больше. И тот, который плавал на расстоянии вытянутой руки лицом вверх, был Макарыч.

– Елки-палки! – чуть не плача, замотал головой Бельмондо. – Ангела безгрешного, гад, не пожалел! Он же совсем ребенок... У-убью собаку, яйца вместе с ногами оторву!

Он еще не успел кончить фразу, как откуда-то сверху раздался приглушенный хохот Худосокова. Его "ха-ха" были едва различимы, но пропитывающее их злорадство победившего подлеца и торжествующего мучителя зримо всколыхнуло тяжелый воздух подземелья. Все беглецы моментально вздернули головы к своду и стали вслушиваться. Но ничего больше не услышали...

Некоторое время они стояли, таращась обезумевшими глазами друг на друга и на художника, невозмутимо рисующего что-то на стене, затем принялись нервно ходить взад и вперед по подземелью... Не прошло и двух минут, как кто-то кому-то наступил на ногу и охвативший всех стресс тут же вылился в массовые беспорядки. Жириновцы и чистоплюи схватились с врачами сначала словесно, а потом и физически; понаблюдав за ними, два демократа также начали бить друг друга. Испуганные донельзя Диана Львовна и Вероника сначала с ужасом смотрели на распоясавшихся мужчин, затем кинулись друг другу в объятия и заплакали навзрыд...

Бельмондо и Митрохину тоже захотелось психологической разрядки, и они, засучив рукава, вступили в драку. Через несколько минут четверо зачинщиков (двое врачей и двое политических) были измолочены и отправлены в ссылку в дальний конец галереи. Остальным было приказано сидеть и не пикать.

Немного успокоившись после наведения конституционного порядка, Бельмондо вытащил из воды тело Макарыча и приказал Циринскому обследовать его на предмет установления причин смерти. Затем полюбовался с минуту картиной, только что законченной сумасшедшим художником (на ней был изображен очень похожий Бельмондо собственной персоной, идущий с березовым веником в баню), и, чертыхаясь, полез в бассейн. Глубина его, слава богу, не превышала полутора метров. Отталкивая от себя мертвецов, Борис пошел к дальнему краю бассейна ко второму сброшенному трупу. Это, само собой, был Киркоров...

Толкнув беднягу по направлению к Митрохину, Бельмондо постарался взять себя в руки (еще немного, и он заплакал бы по ангелам) и стал искать отверстие, сквозь которое рыбы проникали в свою подземную столовую. И нашел его ногой на ощупь – оно открывалось в стенке у самого дна бассейна и имело диаметр около пятидесяти сантиметров.

Сообщив эти данные Митрохину, Борис занырнул в отверстие и увидел, что вода в дальнем его конце подсвечена чарующими лучами дневного солнца. Подстегнутый близостью столь долгожданной свободы, поплыл к манящему свету и всего через полтора метра увидел, что на устье проход в Клязьму значительно сужается и, вдобавок, перегорожен двумя толстенными металлическими прутьями...

Вместо того, чтобы вернуться назад, Борис протиснулся к прутьям и попытался их вырвать.

И застрял намертво.

После того, как Бельмондо исчез под водой, Митрохин начал считать. Досчитав до трехсот, решил, что Борису удалось выбрался на волю, и принялся готовить народ к эвакуации. Циринский к этому времени определил, что и Киркоров, и Макарыч погибли от удушения шнурком и в медицинской помощи не нуждаются. Их снесли в галерею и скоро забыли.

После освидетельствования смерти ангелов главный менеджер занялся антропометрией – то есть стал измерять окружности бедер и плеч всех беглецов. Измерения закончились составлением списка, который сразу был передан Митрохину.

– Любишь ты бумагу марать, – пробормотал капитан, рассматривая список.

– Это не бумага, это пропуск на волю, – мягко улыбнулся Циринский. – Или приговор к медленной и мучительной смерти...

– Не понял?

– Понимаете, первыми в списке идут люди с наименьшим, так сказать, диаметром, а в конце – с наибольшим. Я счел необходимым провести измерения, чтобы кто-нибудь из толстеньких не заткнул собой выход на волю раньше времени...

– В-а-а-н Гоге-е-н! – восхитился Митрохин на манер Бельмондо, но, взглянув вновь на список, вдруг помрачнел:

– А что, Диана Львовна не проходит?

– Нет, – ответил Циринский. – С таким тазом, извините... А первым перекроет выход скорее всего один из представителей демократической партии. Помимо него и Дианы Львовны не смогут покинуть аквариум еще два человека.

– А первым в списке идете вы. Не самый худой из нас.

– Видите ли, мне надо будет произвести кое-какие обмеры канала. Понимаете, очень важно знать, кто именно застрянет первым. Этот человек ведь может и подождать пару дней, похудеть до требуемой кондиции и затем повторить попытку. А Диана Львовна... Ей похудение не поможет.

С та-а-ким тазом, извините...

– И она умрет здесь, – со слезами на глазах прошептал Митрохин, оглядывая сырые слизистые своды подземелья.

– Вы, молодой человек, ее совсем не знаете.

Они же с Вероникой, извините...

– Всех хозяев твоих ублажали? Знаю все.

– Ну, если вы так переживаете, молодой человек... Я могу вам кое-что предложить...

– Что? – встрепенулся капитан.

– Вывих тазобедренного сустава, извините.

– Не понял...

– Я могу путем искусственных вывихов существенно уменьшить ее тазобедренные габариты...

И вы протащите ее через трубу на буксире.

– Да? – обрадовался капитан. – Спасибо. Но что на это скажет Диана Львовна? Надо бы посоветоваться с нею.

– Конечно, конечно, молодой человек! Вы идите советуйтесь, а я полезу лаз измерять, – сказал Циринский и, перекрестившись по-православному, полез в бассейн.

Через минуту бедный Циринский вынырнул из воды и с круглыми от страха глазами стал что-то кричать. Не без труда сложив его разрозненные слова в предложение и удалив из него междометия и многочисленные "Fuck you!", капитан понял, что первопроходец наткнулся в трубе на голые ступни Бельмондо.

– Твою бога душу мать... – пробормотал он, мысленно провожая на небеса полюбившуюся ему душу Бориса.

Бросив смущенно-оценивающий взгляд на свой исполосованный свежими шрамами живот, он полез в воду. Подойдя вплотную к все еще взбудораженному Циринскому, он несколько секунд удивленно рассматривал его в свете фонарей столпившихся у бассейна товарищей по несчастью. Смотреть было на что – с левой стороны у личного врача Митрохина торчало два уха. Поняв в чем дело, капитан осторожно снял с подрагивающей головы Циринского выбеленный водой лоскут кожи со старательно обглоданной ушной раковиной (весь бассейн был полон полуразложившихся фрагментов рыбьего корма, то бишь худосоковских покойников) и, вручив его врачу, нырнул в подводный канал.

Подобравшись к Бельмондо, Митрохин схватился за его ступни и начал тащить на себя. Но после первой же попытки, к вящему удивлению все повидавшего на свете капитана, труп начал довольно резво лягаться.

"Щекотки, наверно, и мертвецы боятся", – подумал Митрохин, вспомнив школьные опыты с лягушачьими лапками и электричеством. И подался назад, в бассейн, отдышаться.

Хотя труп Бельмондо по-прежнему продолжал лягаться, настроившийся на результат Митрохин вытащил его с третьей попытки. Вынырнули они из воды одновременно.

– Дурак в тряпочке! – сказал Бельмондо, отдышавшись, и помахал ножовкой по металлу перед лицом капитана. – Я там прутья пилю, а он за ноги меня тащит... Идиот!

– Так тебя целых полчаса не было! – с трудом выдавил Митрохин, все еще ошарашенный неожиданным воскрешением Бориса. – Я думал, ты утонул!

– Дык я и утонул. Почти. Когда уже с мамкой прощался, снаружи кто-то в маске появился. И тут же выплюнул загубник и мне передал. Потом продавил меня ногами внутрь, ножовку сунул и исчез...

– А кто это был? Кто-нибудь из наших?

– Не знаю. Вода взбаламучена, ничего почти не видно... Но мне показалось, что это был Черный.

– А почему он ножовку тебе сунул? Почему сам не пилил?

– Да, плохо быть глупым. Мент ты и есть мент!

И мозги у тебя ментовские. Речка-то неглубокая.

Берег хоть и зарос травой и камышом, но из дома Худосокова засечь аквалангиста запросто можно.

Как подводную лодку в степях Украины.

– Сам ты дурень! – совсем не рассердился Митрохин. – А много напилил-то?

– Там уже один прут почти отпилен был.

Минут сорок еще надо. А может, час.

– Да за час я вагон перепилю!

– Одним полотном? Запасного-то нет, вот я и не спешу. Ладно, покедова! Из разговора плова не сваришь – нужны рис и мясо... – И перед тем, как исчезнуть под водой, он пообещал:

– Перепилю – вернусь!

Бельмондо перепилил прутья за сорок пять минут. Первым, естественно, для геометрических измерений, пошел главный менеджер. Когда он был в самой середине лаза, сверху упала тяжелая чугунная заслонка и перерубила его надвое. Верхняя половина Джорджа Циринского по инерции все же выбралась наружу и умерла в буйно-зеленых подводных тропиках, таинственно освещенных ярким полуденным солнцем.

12. Зоман просачивается... Бассейн выходит из себя. – Тринадцать человек на сундук мертвеца

– Писец котенку, – сказал Бельмондо Митрохину, вытащив из лаза нижнюю половину Циринского. – Там заслонка килограммов на сто упала.

Не зря Худосоков смеялся.

– Взорвем, может? – предложил капитан. – Там, в лаборатории динамита до фига осталось.

– Хрен его достанешь! Газ там... И, судя по тому, как померли коммунисты с беспартийными, там его до хрена и больше.

– Все равно кому-то надо идти.

– Кому? Жребий бросать предлагаешь? – покачал головой Бельмондо. – Я лично заставлять никого не буду...

– Да я сам пойду...

Но проверять лабораторию на наличие в ней отравляющих газов не пришлось – все было уже проверено. Пройдя к концу галереи, Митрохин с Бельмондо увидели на ступеньках тела четырех зачинщиков недавней драки. Все они были мертвы.

– Зоман скорее всего просачивается, – определил Борис, посветив им в лица. – Дергаем отсюда.

Они побежали назад в склеп. Усевшись рядом с Дианой Львовной и Вероникой, Митрохин пересчитал оставшихся в живых – безмолвных, жалких, потерявших всякую волю к жизни – и сказал равнодушно, ни к кому не обращаясь:

– Тринадцать человек на сундук мертвеца.

Чертова дюжина. И все труднее дышится. Писец нам, точно...

– Не унывай, мент! – натянуто улыбнулся Бельмондо, гладя по головке почти неживую Веронику. – Хочешь, анекдот расскажу? Слушай, мне нравится. В общем, идет Писец как-то по лесу и видит – на опушке палатка чья-то стоит.

Подошел к ней, все колышки повыдергал, а палатка стоит себе, не валится! Ну, он разозлился, дрын схватил и давай лупить! А она стоит и не морщится даже! Удивился Писец, заглянул в палатку и видит – там Пофигу сидит!

– Ты хочешь сказать, что ты и есть тот самый Пофигу? – помолчав, выдавил Митрохин.

– Ага... И вы, коли со мной сидите.

– Я уж точно.

– Слушай, капитан, может, через эту дырку попробуем вылезти? Пять метров до нее. Встанем друг на друга и вылезем?

– Не надо ни на кого становиться, – горько улыбнулся Митрохин. – Гора сама придет к Магомету...

– Гора, Магомет... И откуда ты только слова такие знаешь? Видно, крыша с тебя и в самом деле вспорхнула. Хрен с нами и с Магометом, подумай о бабах...

– Понимаешь, Борик, с нами, похоже, одна пошлая вещь намечается. Аж противно, до чего пошлая...

– Ты что темнишь? Какая вещь?

– Ты фильмы приключенческие смотришь?

– Смотрю иногда. Ну и что? – Так вот, в каждом третьем из них герои сидят в застегнутом на все пуговицы подземелье и тут неожиданно...

– Вода поднимается! – сорвавшимся голосом закончила за Митрохина Вероника.

Все повернули фонари к бассейну и увидели, что он наполнился до краев. Через несколько страшных секунд первая струйка воды преодолела бордюр, затем их стало несколько, они расширились и слились в единую Ниагару...

– Заслонка, – сказал Борис, наблюдая, как трупы крейсерами подтягиваются к бордюру. – Он ее закрыл, чтобы утопить нас в этой братской могиле.

Господи, что тут началось! Отдельные растерянные возгласы неудачливых беглецов один за другим сменились истошными разноголосыми криками и воплями отчаяния. Эта какофония неминуемой смерти продолжалась бесконечно долгие минуты. И это было еще не все – когда кричавшие охрипли, обессилели и упали на пол, сверху донесся раскатистый хохот Худосокова.

Когда хохот, казавшийся нескончаемым, наконец смолк, один из обезумевших узников, не выдержав могильной тишины, стремглав бросился в галерею, за ним ринулись остальные. Бельмондо с Митрохиным поняли, зачем они собираются вернуться в лабораторию, и бросились за ними. Но смогли (или захотели?) удержать только женщин.

Надавав им пощечин, Митрохин повел их назад, а Бельмондо прикрыл рот и нос мокрой рубашкой и начал затыкать лаз за самоубийцами. Когда он вернулся в склеп, воды в нем уже было по колено.

Походив немного взад-вперед, Борис, монотонно приговаривая: "Тринадцать человек на сундук мертвеца... Тринадцать человек на сундук мертвеца", перетащил все трупы, в том числе и тела Киркорова и Макарыча в галерею[49]. Мертвечина и запах от нее уже давно не вызывали у него отвращения – человек быстро ко всему привыкает...

Покончив с уборкой, он направился к стоящим у стены женщинам и Митрохину, но в это время в скрывшийся под водой бассейн упало визжащее человеческое тело. Грязно выругавшись, Бельмондо отер рукавом обрызганное лицо и стремглав бросился к месту падения. Пошарил там рукой, нащупал голову упавшего и, вытащив ее за волосы, увидел, что она принадлежит Худосокову...

13. "Молотовский коктейль". – Худосоков не боится крокодилов. – Две гранаты в бассейн

Макарыч с Киркоровым решили идти ва-банк и погибли, ничего существенного на первый взгляд не добившись.

Понаблюдав за логовом Худосокова несколько дней, они поняли, что справиться с десятком весьма кровожадных на вид зомберов они не смогут. Но еще они уяснили, что сколько-нибудь нормальной публики в этом доме, по крайней мере, в надземной его части нет. И тогда им как простым русским людям с досадным феодально-крепостным прошлым пришла в голову пламенная мысль, когда-то посещавшая и голову Митрохина: "Сжечь на фиг!" И ничтоже сумняшеся ангелы взялись за спички.

Надо сказать, что мысль спалить ставку Худосокова не была лишена логики. Хорошо зная Митрохина и Бельмондо как отчаянно смелых и находчивых людей, Киркоров с Макарычем понадеялись, что пленники "Волчьего гнезда" сбегут либо во время пожара, либо во время их перевозки в другое место заключения.

Посовещавшись, ангелы решили исполнить свой замысел с помощью "молотовского коктейля". В ближайшем магазине бытовой химии они купили несколько бутылок растворителя, на болоте у дач Газпрома приделали к ним немудреные фитили, и ровно в двенадцать ночи "Волчье гнездо" запылало с двух сторон.

Но для коренных жителей "Волчьего гнезда" пожар был ситуацией, не раз проигрывавшейся на тренировках. Как только вспыхнуло пламя, Худосоков простым нажатием кнопки пустил отравляющий газ в вентиляционную систему подземной лаборатории, минутой позже несколько охранников выскочили за ворота, схватили ангелов, с разинутым ртом рассматривавших плоды своих рук, и отвели их в особняк на соседнем участке (Худосоков вынудил всех соседей продать ему дома).

Другое подразделение охранников, приготовив раствор из заранее припасенной бетонной смеси, рискуя жизнью (все они погибли в огне), залили заподлицо с полом все проходы, ведущие в подземные помещения "Волчьего гнезда"...

Очень быстро приехавшие пожарные довольно скоро потушили огонь, доедавший последние головешки, и уехали, даже не заподозрив существования под пепелищем двух подземных этажей, набитых суперсовременным оборудованием и двумя десятками людей. Наутро дом и первый подземный его этаж начали восстанавливать срочно нанятые строители-шабашники.

А Худосоков занялся ангелами. Настроение у него было хуже некуда – намеченное назавтра полномасштабное применение "Бухенвальда-2" пришлось отложить на неделю – большая часть препарата, хранившегося на первом подземном этаже, была попорчена высокими температурами (кстати, зомберы, замурованные в своей подземной казарме, обуглились до неузнаваемости). И, поняв, что ангелы ему не скажут, где находится Ольга и сбежавшие к этому времени Черный и Баламут, Худосоков собственноручно задушил их шелковым шнурком и выбросил в подземный бассейн[50].

Следующей ночью в "Волчье гнездо" ворвался Черный с товарищами. После пожара у Худосокова осталось всего полдюжины охранников и ни одного зомбера, и ему пришлось очень туго.

После короткой, ожесточенной схватки все охранники были выведены из строя.

Увидев, что остался один, Худосоков скрылся в подземелье. За ним бросились Черный и Ольга (Баламут остался на стреме). Через двадцать минут они нашли Худосокова в казарме – он, прикинувшись мертвым, лежал среди трупов зомберов, испеченных при пожаре. Ольга хотела убить его сразу, но Чернов остановил ее:

– Надо узнать, где Митрохин с Бельмондо, – сказал он. – Если найдем их живыми...

– Отпустим? – изумилась Ольга.

– Посмотрим, – хмуро ответил Чернов и начал пинками подымать пленника на ноги.

– Я покажу, где они, – заискивающе залепетал Худосоков, отряхивая с себя пыль. – Пойдемте со мной.

И повел их по коридору на свой командный пункт. Открыв ведущую в него дверь, он вошел и предложил Ольге и Чернову к нему присоединиться. Ольга хотела было последовать его приглашению, но Чернов схватил ее за плечи:

– Войдем, а он нажмет на какую-нибудь кнопочку или рычажок, и провалимся мы с тобой в бассейн, набитый зелеными крокодилами.

Худосоков на это неожиданно весело рассмеялся и, сделав несколько шагов к двери, сказал:

– Ну, ладно, не хотите к крокодилам – не надо. Я сам к ним пойду, – и, коснувшись чего-то в дверном окладе, провалился в мгновенно открывшийся люк и исчез в начинающемся в двух метрах под ним бездонном наклонном желобе.

Несколько секунд Чернов с Ольгой не верили своим глазам. Затем девушка застонала от досады и, вынув из кармана куртки ручную гранату, бросила ее в люк. После взрыва вытащила из кармана Чернова другую и также отправила ее вниз.

Эпилог

После того, как Митрохин опознал Худосокова и поднял голову, чтобы сообщить товарищам эту приятную новость, сверху упала "лимонка". Она попала прямо в лоб несостоявшемуся вождю нации, но, на свое счастье, капитан успел подхватить ее и забросить в трубу, соединяющую бассейн с Клязьмой. Следующую гранату он поймал уже в воздухе и также швырнул ее в указанном направлении.

Когда прогремели взрывы, выяснилось, что, во-первых, Худосоков убит наповал осколками, вылетевшими из трубы, а во-вторых, что злополучная чугунная заслонка, перекрывшая выход в речку Клязьму, вдребезги разбита.

И через десять минут после выяснения этих приятных обстоятельств Бельмондо, черный от сора и пыли, приставших к мокрому телу, осторожно подобрался в предрассветных сумерках к Баламуту, дежурившему на выходе из подземелий "Волчьего гнезда", и тихо поинтересовался: "А как пройти в районную баню?"

Через две недели майор милиции Митрохин уехал со следственной бригадой в Кавалерово. На всех последующих выборах он голосовал за Баркашова.

Баламут переехал к Софи.

Бельмондо женился то ли на Веронике, то ли на Диане Львовне. Для нас это до сих пор остается загадкой.

Ольга пополнела, и ее иногда поташнивает.

Я пытаюсь выращивать на даче артишоки, но ничего путного у меня не получается.

1

Позывные из "Семнадцати мгновений весны".

2

Чернов шесть лет проработал в приморской тайге в составе геологической партии.

3

SIS – британская разведка.

4

Папочкой Ольга называет Чернова. Их роман в Приморье начался с просьбы Ольги о покровительстве после того, как трагически погибли ее отец и дядя.

5

На самом деле этого подручного Аль-Фатеха звали Абубакр ар-Рахман ибн Абд аль-Хакам, но очень скоро я и мои друзья стали называть этого отъявленного разбойника и международного террориста более подходящим для него именем.

6

См, книгу "Бег в золотом тумане".

7

См, книгу "Война в стране дураков".

8

Торма – сошедшая лавина.

9

Юра Плотников – бывший коллега Чернова по научно-исследовательскому институту.

10

Став ангелами, мы с друзьями, памятуя о миллионах голодных пенсионеров, перешли на воду и хлебные корочки.

11

Шамбра – пригород Владивостока.

12

Раздельное проживание.

13

Поначалу этот населенный пункт назывался несколько иначе; переименован он был стараниями почтовых работников, усердно вымарывавших из его названия неприличную букву "е".

14

Именно портвейна 777 ("Три семерки") и токмо лишь в пику дьяволу, который, как думал Никодим, употребляет исключительно портвешок 666.

15