«Прошлого нет, – подумал Хиллари. – Царь Ирод мертв, все рождается вновь. У всех нас есть шанс построить жизнь на других началах…»

– Рейс 402 на Вангер – пассажиров просят пройти на посадку, – громко и безжизненно объявил голос сверху.

– Я отправляюсь с боссом, – сказал Этикет Чаре. – Кажется, мы удачно сыграли сегодня? Выручка составляет сто двадцать восемь арги; половина – твоя, как договорились.

– Где я найду такого Ирода в Вангере? – озадаченно покачала головой Чара.

– Поищи среди людей – из них получаются настоящие Ироды, – посоветовал Этикет.

Помедлив, Этикет протянул ей руку. Чара не сразу ответила, но – рукопожатие состоялось.

– Вот уж не думала, что это когда-нибудь случится…

– Я тоже. Но с тех пор, как ты хотела убить меня, мы оба изменились. Адрес для контакта я тебе дал; чтобы связь сохранилась – обязательно пользуйся им.

– Я посмотрела в справочнике, что такое Вангер, – бубнила Маска, пока брали багаж из трубы. – Это у полярного круга. Там живут вахтовым методом. Как там может быть столько подростков? Их там что, забывают, как кошек?..

– Вангер имеет обширные подземные коммуникации, – пояснил Готтард, принимая свою сумку с транспортера; кажется, этот черно-синий решил всю дорогу не отставать от Селены. – Там микроклимат, пригодный для жизни. Летом бродяги обитают на поверхности, зимой уходят под землю, вьют там гнезда.

– Уау! Как ньягонцы! Или аларки. А что они там едят?

– Крыс и йонгеров. Или выходят на добычу по помойкам, делают подкопы к складам. Вангер – крупный узел транспортной сети на Севере, туда можно добраться морем или на караване платформ. Тамошнее манхло – тяжелый народ.

– И что их на юг не тянет?..

– Большой город – много еды. Им хватает.

– Их вылавливают? – серьезно спросила Косичка.

– Да, – ответила Селена, знавшая Вангер не хуже Готтарда. – Этим для тренировки занимаются сэйсиды. Правда, Гот?

– Мы ловим, а не охотимся, – примирительно улыбнулся тот. – Нельзя им там жить. Взрослое манхло их давит, обирает – дети же. Бывали и случаи канниба…

– Стоп мотор! Если хочешь расписать моим киберам про вангерские катакомбы – сделаешь это, когда я скажу, – пресекла его Селена. – И без страшилок. Договорились?

– Так точно, – Гот козырнул ей, словно старшему по званию.

– ОН ТУГО КЛИНИТ К НАШЕЙ КОМАНДИРШЕ, – радировала всем Коса. – ОТОШЬЕМ ИЛИ КАК? ЧТО ДО МЕНЯ – ТО НЕ ЛЮБЛЮ Я КРЫС ЛЕТУЧИХ. ПОЧЕМУ ЕЙ РЫЖИЙ НЕ ПРИГЛЯНУЛСЯ? МОРЯЧОК КРАСИВЕЙ, А ОНА СЭЙСИДУ ГЛАЗКИ СТРОИТ.

– НАДО ВЫЯСНИТЬ, С КАКОЙ ПЛАНЕТЫ ЭТОТ КУЧЕРЯВЫЙ. ОН, МОЖЕТ, АЛЬТИЙСКИЙ ШПИОН, – присоединилась Лильен. – ЕСЛИ ОН ЕЕ ОБМАНЕТ – ЗНАЧИТ, СКОТ, А ЕСЛИ ПРЕДЛОЖИТ ЖЕНИТЬСЯ – ВОТ ТОГДА ПОРЯДОК.

– ТАК СРАЗУ! ОНИ СЕГОДНЯ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ, КАК УВИДЕЛИСЬ! – Маске были незнакомы чудеса с первого взгляда.

– ЭТО ЖЕНСКАЯ ТАЙНА. ВОТ СХВАТИТ ТЕБЯ – ПОЙМЕШЬ, – Лильен по себе знала, как это происходит.

– ПРОСЛЕДИМ, ПОНАБЛЮДАЕМ, – резюмировала Чара. – В ОБИДУ СЕЛЬ ДАВАТЬ НЕЛЬЗЯ; ХАРМОН ЕЩЕ В МАЕ ВЕЛЕЛ НАМ: «ЗАБОТЬТЕСЬ О НЕЙ». ЭТО ПРИКАЗ.

– РАЗГОВОРЧИКИ В СТРОЮ, – по привычке среагировал Денщик. – КОНЧИЛИ В ЛЮДСКИЕ ДЕЛА ЛЕЗТЬ.

– А КОГО-ТО НЕ СПРАШИВАЛИ, – отпарировала Маска, – А КОМУ-ТО ВЕЛЕНО ПРИСМАТРИВАТЬ И БОЛЬШЕ НИЧЕГО. МЫ, МОЖЕТ, ЛУЧШЕ ЗНАЕМ, ЧТО ИМ НАДО, – и, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность, принялась сквозь зубы напевать хулиганский мотивчик: – Бац-бац, кислота – Тыр-тыр, провода – Дым-дым, комбинат – Это яд, это яд…

– МАСКА, ПЕРЕСТАНЬ, – велела Чара, – ТЫ ПОРТИШЬ НАМ ИМИДЖ.

«Хармон вернул мне дневник, – продолжила она мысленные записи, – сказав, что это – важно для науки. Я должна сохранить привычку писать то, что думаю. Меня это устраивает, даже если потом дневник попадет в музей робосоциологии и его будут изучать. Пусть исследуют; надеюсь, это хоть сколько-нибудь послужит взаимопониманию между людьми и нами. Мы и они – разные, но, чтобы сблизиться, надо найти нечто общее. Они поймут, как сильно мне хочется вернуть Гильзу; им тоже знакомо чувство утраты. Тело стоит дорого; недешево обойдется и заказной дизайн – мы решили, что внешность ее должна быть той же, что и раньше. Сколько лет потребуется, чтобы скопить нужную сумму, – восемь, десять?.. Время не имеет значения; мы поставили цель, и мы добьемся. Мы расскажем ей о Рыбаке, а Косичка скопирует тот вечер, когда они объяснились. Память должна быть полной, а помнить следует все – и худшее, чтобы не повторилось, и лучшее, чтобы в душе было светло. Хармон еще не выдумал, как детерминировать для нас понятие „душа“, но это слово он из дополнительного словаря не вычеркнул…»

Снопы света автобусных фар приближались; Лильен отошла за щит ветрового ограждения, села на корточки, смела ладонью снег и быстро, чтобы никто не увидел, нацарапала гвоздем на бордюрном камне: ЛИЛЬЕН + ФОСФОР = ЛЮБОВЬ. Она оставляла надпись всюду, где можно это сделать незаметно. Лильен верила, что эти слова и заложенная в них истина – залог и знак того, что их чувство не угаснет, не остынет, что они встретятся вновь.

– Лильен! – позвала Селена, выглядывая из-за щита и закрывая лицо от колючего снега. – Сейчас же в машину!..

Двери со вздохом схлопнулись, приняв пассажиров; глыба автобуса отвалила и двинулась к месту посадки.

На остановке не осталось никого; ветер потряхивал щитовую конструкцию, наметал новые слои снежинок на пологие сугробы.

С отъезда начиналась новая история – о подземельях Вангера, где живут одичавшие дети и дикие взрослые. После святочных представлений и чертям, и ангелам предстояло натянуть непромокаемые комбезы со светящейся нашивкой СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ» на груди, изучить карту катакомб и спускаться в глубокие шахты, откуда тянет мертвечиной, жареными крысами и гниющими отбросами.

Стелла, с каждым днем поднимаясь все раньше и выше, растопит снег и высушит взлетно-посадочные площадки базы Норд-Хайд, ветер принесет пыль с далеких холмистых пустошей, редко поросших стелющимся кустарником, и ничто не напомнит о том, как в Сочельник уезжала отсюда семья Чары.

Ничто, кроме царапин на камне: ЛИЛЬЕН + ФОСФОР = ЛЮБОВЬ.

Надпись останется надолго, пока не сотрут ее время и ветер, несущий песок.

Примечания