Война кукол (№3) - Кибер-вождь

Однако врач действительно боялся и не мог скрыть своей тревоги. Но опасения были другого рода – это была печаль мудрости, что приходит вместе со знанием. В частности, врач знал, что скоро сухой черный струп начнет отторгаться и, если откроются кровеносные сосуды, есть риск аррозивного кровотечения, а это грозит потерей пациента. Возможно, предстоит выбор – либо дать истечь кровью этому серьезному парню, который врачу понравился с самого начала, либо сдать его в клинику – со всеми вытекающими последствиями. Вот он и ходил хмурый.

Молчал врач, молчал молоденький Тихоня, отмывший квартиру до фаянсового блеска, молчал сам F60.5. Никогда еще он не испытывал более тягостной немоты и более угнетающего безделья. Он отлежал все бока, насмотрелся телевизора до одури и до черных мух в глазах и понял, что самое страшное – это ничего не делать и быть наедине с собой. Тихоня казался ему андроидом – настолько тот старательно все мыл и оттирал, хотя это было средством скоротать бесполезно тянущееся время. Так они и жили: в безмолвии, вместе, но разделенные врозь тишиной.

И лишь однажды из горла F60.5 вырвалось мычание – когда Тихоня принес запись с автоответчика его квартиры и F60.5 услышал, как Габар беседует с Сэлджин. В голосе маленького тьянги звучала такая тоска и мука, что F60.5 понял – есть единственное живое существо, которому он нужен, нужен прямо сейчас, что Габар помнит его, знает о нем. F60.5 встал и начал было собираться, помогая зубами здоровой руке, чтобы идти, бежать, спешить на зов, но бросил все вещи и безнадежно сел на кровать…

Тихоня стоял в дверях, направив на него ствол «урана»:

– Сядь. Я выстрелю, иначе ты убьешь нас всех.

F60.5 согласно кивнул и так же молча лег, отвернувшись к стене.

Киборги не чувствуют боли, но у них есть душа – а кто может измерить и понять боль и крик души?..

* * *

В среду, 7 мая, ровно в 10.00 (точность – не только вежливость королей и киборгов, но и фирменная марка профессионализма военных и телевидения) Хиллари с тонким кейсом-монолитом в руке и безликим Сардаром за спиной появился на пороге приемной генерала Горта в Айрэн-Фотрис. Сардар и пилотировал одноименный «флайштурм», и выполнял функции охранника, поскольку Хиллари вез в кейсе все будущее проекта: расчеты экономистов за полгода, предполагаемый бюджет на год, сводки, таблицы, финансовые возможности и потребности, смету на ведение работ в Бэкъярде, а также варианты перепрофилирования, консервации и ликвидации. Все было высчитано и выверено до томпака. Лишь менеджер по хозчасти, главный экономист и группа «ликвидаторов» знали, сколько пота, истраченных нервов и бессонных ночей таится за ровными колонками цифр.

Чтобы быть в курсе и не выглядеть свалившимся с одной из двух лун, Хиллари читал эти бумаги и дискеты вчера на сон грядущий, и сегодня с утра, и все время полета к Горту. Чувствовал он себя так, словно вместо сетевого программирования по ошибке угодил на экзамен по астронавигации. Обрывки чисел, куски диаграмм и графиков вертелись у него в голове, сплетаясь и перемежаясь с мыслями. Но Хиллари был уверен в себе – хоть и боролся с переутомлением, перевозбуждением и сонливостью, вызванной аппликатором желтой марки, хоть и ощущал, что мысли путаются и рвутся, что в сознании появляются какие-то дыры, куда безвозвратно пропадает информация. Воля – вот что держало его на плаву; в нужный момент он сможет собраться, и слова сами польются с языка, и нужные цифры высветятся в памяти, как лазерным лучом. Главное – убедить Горта (пусть и крепкоголового, но отнюдь не дурака), а уж он убедит всех остальных. Горт, как генерал от инженерии, прекрасно разбирался в сметах и бюджетах, но и Хиллари недаром с десяти лет работал по банковским заказам и сведению в отчетах фирм концов с концами.

Гердзи кивнул Хиллари чуть отстраненно и надменно, как везучий картежник – проигравшемуся в пух. «Что-то изменилось, – подумал Хиллари, – и изменилось не в мою пользу…»

Тито связался с генералом и почти сразу открыл дверь: «Прошу». Хиллари вошел и с порога увидел Горта, точнее – его стриженую голову. Генерал что-то искал в ноутбуке, тыча в клавиатуру толстыми пальцами, одновременно бормоча в видеофон. Показав жестом Хиллари, чтобы тот задержался у двери и не попал в сектор обзора камеры, генерал закончил разговор, поставил в ноутбуке «Сохранить», поднял голову, и с губ его сорвался бодрый вопль – это он приветствовал Хиллари:

– Привет погорелому полковнику с разбитого корыта!

Хиллари сел в свое любимое кресло, отстегнул от запястья цепочку кейса, положил его на колени, достал служебный паспорт, провел им по линии соединения монолита, положил ладонь на зеркало встроенного папиллографа – мини-сейф сработал, бесшумно разделившись на две половинки. Все это Хиллари проделал безмолвно. Генерал выжидающе смотрел на завораживающие своей техничностью процедуры. Хиллари вынул пачку файл-папок разных цветов, оставил их у себя, а дискеты протянул генералу. Горт принял их, одним взглядом сверился с бланком описи и принялся закладывать подарки в многозарядный дисковод.

– По состоянию на первые два квартала текущего года, – вместо «здравствуйте» начал Хиллари, ядовито улыбаясь, – мы имеем прибыль, даже с учетом расходов на демонтаж разрушенной башни в Бэкъярде…

– Ты шутишь, – приглушенно прорычал генерал, копаясь в компе и выводя на экран итоговые данные, – в такое время!.. Или издеваешься… Умник выискался… А ты сам-то читал, что мне написали «ликвидаторы» в докладной?!

– Разорви и выкинь, – равнодушно посоветовал Хиллари, будто не видя, как злится Горт, – лучше посмотри, что они написали в резюме по проекту; пункт первый, дальше можно не читать: «Консервация и тем более ликвидация проекта в этом финансовом году экономически не обоснованы. Проект является узкоспециальным, перепрофилированию не подлежит».

– Ничего не понимаю, – бурчал Горт, вглядываясь в строки заключительного доклада, – действительно прибыль… Откуда?..

– А ты еще хотел уволить Гаста… – В голосе Хиллари прозвучал упрек. – Сразу после его выступления в шоу Дорана у нас пошел вверх индекс продаж защитных программ, и сейчас мы конкурируем с самыми лучшими и крупными, такими, как Macro Dyke Line и TRC.

– Я, наверно, ничего не соображаю в рекламе и маркетинге, – покачал головой Горт, – и ты тоже… Где эта таблица?

Хиллари показал.

– Впечатляющее зрелище. Ну, хоть что-то… А то я как представил, с чем пойду на подкомиссию… Уже подумывал, не заболеть ли мне свинкой… В смысле не подложить ли тебе, Хил, свинью.

– Давай, – предложил Хиллари, – подложим эту свинью конгрессменам.

– Недели три назад этого было бы достаточно, – Горта приковал к себе компьютер; он вызывал на экран все новые схемы и графики и изучал их пристально и въедливо. – Но сейчас… Машталер не зря хотел тебя сманить и не зря передал это предложение через меня. Ты составляешь им конкуренцию по программам; рост быстрый, но пока кратковременный. Мода на сезон… но если рынок забит до отказа, предпочтение, отданное твоему продукту, вызовет совокупное снижение продаж у других. Тут они в средствах стесняться не станут. Не вышло купить – могут и убить.

– Это так серьезно? – Хиллари-то и думать забыл про эти продажи. Этим занимались менеджер-хозяйственник и Джомар Даглас. Они раскочегарили на полную мощность копировальную технику «Сефарда», и все то время, пока Хиллари бегал, тестировал кукол и разбирался с Чаком, они продавали, продавали, продавали, за неделю сделав бюджет проекта положительным.

– Очень, – генерал был отличным аналитиком, – из-за передела рынка войны начинают.

Он улыбнулся краешками губ.

– Не волнуйся, речь пойдет не о физической ликвидации. Убить они попробуют «Антикибер». У меня уже лежит петиция их юристов о том, что название проекта похоже на антирекламу; я им тоже отписал что-то в их духе – можно сказать, обмен нотами протеста состоялся. Вся эта шумиха вокруг проекта работает против нас. Ты знаешь, что Сандра Вестон подала на тебя в суд?

– Это проблемы нашего штатного юриста и моего адвоката. Они уже подружились.

– Мне так не кажется. Весь Город кипит. А все этот чертов Доран. Дернула же его нелегкая за язык! Сперва «война кукол», в Городе киборгофобия, General Robots терпит убытки, у них контракт с Северной Тьянгалой на носу, а тут эти бесовские пляски…

«Вот, – прояснилось в голове у Хиллари, – почему они не приняли мер против роста продаж наших программ – у них самих забот выше головы, и посерьезнее наших; но про нас они не забыли, ой не забыли…»

– Далее, – неумолимо, как танк, продвигался Горт, – теракт в Бэкъярде; мы до сих пор завалы разбираем, а Доран собирает деньги на лечение этого террориста-смертника; потом – «Звезды против забвения», опять Доран, и опять, обрати внимание, в центре скандала проект «Антикибер» и ты. Вот уже две недели, как «Антикибер» и Хиллари Хармон – выпуклая тема воя наших СМИ. По популярности ты опередил Президента и Эмбер и сравнялся с Пророком Энриком. Поздравляю! А обо мне ни слова, черт возьми! Даже обидно. Вот и иди теперь на подкомиссию. Это будет не рядовое бюджетное заседание, а шоу с раздеванием. Все явятся с расчетами и готовыми речами и будут выламываться с оглядкой на пиар и электорат. Заседание с открытыми эпизодами, припрутся журналюги, Сандра Вестон будет рваться в кадр, крича о своих правах и разбрызгивая слюни, – последние слова Горт договаривал, полузакрыв глаза, словно предвидя будущее. – А этот Фанк, – вдруг уставясь прямо на Хиллари, четко спросил генерал, – действительно Файри?

– Да, – подтвердил Хиллари, – теперь это доказано на сто процентов.

– У меня по этому поводу лежит петиция…

– У меня тоже. И ящик электронной почты хлипоманами забит.

– Анталь справляется?

– Лучше некуда. Только Анталь с этим и может справиться. Вежливо, корректно и непреклонно.

– Акции растут. Когда будешь продавать?

– Фанка-то? Восемнадцатого мая; все как положено по закону.

– У него в мозгах есть Тринадцатый Диск?

– А вот на этот вопрос я не отвечу. Это называется – использование служебного положения в целях создания преимущественного обладания коммерческой информацией. На это тоже имеется статья в законе. Точнее, в Уголовном кодексе.

– Когда ты перестанешь ссылаться на закон, – с надеждой вздохнул генерал, – и начнешь говорить по-человечески, ты станешь своим парнем.

– Не знаю, – развел руками Хиллари, – я дурно воспитан. К тому же я хочу создать ажиотаж на аукционе, играя на тайне.

– Все ясно, – решил Горт, – нет там ничего. Пустая болванка. А ажиотаж тебе будет на подкомиссии. На, смотри.

Генерал, как козырную карту из рукава, достал из лежащей на столе папки какую-то бумагу и бросил ее Хиллари.

– Что это?

– Список членов подкомиссии на предстоящем заседании. Председатель – Суванна Виная, специалист по хай-тэку и главный лоббист BIC. Пощады не жди.

Хиллари глазами сверху вниз пробежал список. Незнакомые имена и фамилии ничего ему не говорили. Кто они такие, эти люди? Кого представляют? От чьего лица выступают?.. И вдруг Хиллари зацепился за знакомое сочетание букв: Джолион Григ Ауди.

Снежок!!!..

Решение пришло само собой.

– Я пойду с результатами экономистов по членам подкомиссии. Я должен ознакомить их и убедить в том, что проект нужен и не обременяет бюджет, а наоборот, является прибыльным.

– Спохватился, – Горт не был бы собой, если бы не попенял прошлым. – Я тебе когда говорил? А ты? Теперь – поздно.

– То была пресс-конференция с телечудиками, которые работают на публику, а у обывателей устойчивое мнение на уровне архетипа, что военные – это обязательно дураки и громилы. В армию обыватели не идут, потому что боятся; они хотят спокойно спать и сытно есть, а военных, которые хранят их сытость и покой, они желают видеть сильными и тупыми; сильными – поскольку армия должна побеждать, а тупыми – поскольку, по глубокому мнению обывателя, только дурак способен отдать свою жизнь за чужое благополучие. А я выпадаю из этого образа; был бы конфликт, и ситуация стала бы еще хуже. А когда дело касается проекта, да еще в личной беседе, – я думаю, что некоторых я смог бы уговорить.

Генерал Горт во время тирады тяжелым взглядом смотрел на Хиллари, словно желая удостовериться – не шутит ли он? Затем разложил список на столе и начал говорить медленно и внушительно, разъясняя этому новичку и профану азы парламентской арифметики:

– На первый взгляд подкомиссия собрана случайно. Это называется – ротация; половина состава заменяется якобы для привлечения к ответственному делу новых депутатов с непредвзятым мнением. А на самом деле тут все сформировано с целью нас утопить. Гляди, всего тридцать восемь членов, из них двенадцать – прямые или косвенные лоббисты BIC, а остальные – «болото» и «центр». «Центру» просто нужно лишний раз порисоваться, чтоб избиратели их не забыли, а «болото» примкнет к сильнейшим. Возглавляет «центр» Джолион Григ Ауди, – Хиллари коротко кивнул, показывая, что он внимательно слушает и запоминает, – ему надо выступить с блеском перед слушанием запросов о Церкви Друга и Пророке Энрике, вот он и использует эту возможность. Проект ему безразличен, он будет выступать для себя. Жуткий моралист и страшный ханжа. Весь «центр» будет стоять за него и «болото» тоже. Он славится своими принципами и нравственными убеждениями. Выражает интересы и эти, как их, архетипы «синего» класса и домохозяек. Можешь начинать с него и прихватить еще пару-тройку из «центра», – Горт поставил несколько галочек напротив фамилий, – к лоббистам от BIC даже не суйся, я тебе их вычеркну. Не хватало еще раньше времени карты раскрывать.

Маркер заскользил по бумаге, вымарывая имена из списка.

– Крестами я тебе отмечу «болото» – туда тоже не ходи, только зря время потеряешь…

– Ты же сказал, что они легко поддаются убеждению и быстро меняют точку зрения. Если их можно склонить в нашу сторону…

– Кого?! – горестно возопил Горт. – Ты тут ничего и никого не знаешь, вот и помалкивай. Склонить? Пожалуйста – Барт Кирленд, проповедник грудного молока…

– Что-что?..

– Ну, естественного вскармливания грудью. Он рубит все, если это не молоко. Он уже семьдесят лет агитирует за молоко, и только теленок вроде тебя – извини, Хил, вырвалось – этого не знает.

– Как же не знаю, – припомнил Хиллари, – он еще книги издает по сохранению женской детородной функции. Но я думал, он уже умер. Эти книги моя мать читала, когда… впрочем, это неважно.

– Живехонек, – простонал Горт, – но в маразме…

– Сколько же ему лет?

– Сто двадцать четыре, из них последние девяносто – в маразме. Он целую партию ценителей женского молока создал. Сколько я помню, он терпеть не может все военные проекты, так как они не способствуют молоку. Еще двое трансвеститов, что борются за женские права; они прооперировались в женщин – думали, их цветами осыпят, а тут дискриминация по профессии и зарплате, теперь стали ярыми феминистками, избираются от женских организаций, к ним тоже не ходи. А вот еще образчик, – маркер сменил цвет на зеленый и чиркнул под фамилией, – Хайм Маршалл, депутат от манхла. Ходит в second-hand'e и голосует исключительно за социальные программы. Ну вот, пожалуй, и хватит. – Горт с удовольствием вычеркнул еще парочку фамилий и передал список Хиллари. – С божьей помощью, может, что и получится. Цифрами их особо не грузи, интеллектом не дави. Сам знаешь, по архетипу люди не любят тех, кто умнее их самих, – Горт отомстил-таки за военных, – а я буду действовать со своей стороны. Напор и натиск. Хорошо, что бюджет прибыльный, но ведь вы четыре года сидели на дотации. Если копнут – а копнут обязательно! – будем ссылаться на научную важность проекта и на опасность Банш для национального ноу-хау, хотя что опасного в этих извращенцах – я сам до сих пор не пойму.

– Они очень опасны, – Хиллари взял список и положил его к себе в кейс вместе с разноцветными папками. – Советую подробно ознакомиться с дискетой номер пять, и не просто ознакомиться, а требовать расширения проекта. Еще дай мне контактный телефон Машталера…

– Решил все-таки бежать… – Горт, не глядя, нашел в меню курсором названную дискету. Оказалось, она вложена нерабочей стороной, и Горту пришлось перезаряжать дисковод.

– Нет, – покачал головой Хиллари, – хочу подложить ему то самое парнокопытное с пятачком, – он улыбнулся на удивленный взгляд Горта, – а то мы так и не решили, кому подарить это умное животное, так похожее на человека.

Горт озадаченно переводил глаза с экрана на Хиллари и обратно.

– Что это за новости?..

– Проект приказа о том, что все киборги, зараженные версиями 5 и 6 «целевой функции», остаются в распоряжении проекта на время, необходимое для создания программ по их обезвреживанию. Киборги останутся в проекте, потому что программы Brain International Company на них не срабатывают. Вот это я и хочу сказать Машталеру.

– А хозяева? Что скажут владельцы?

– Это меня интересует меньше всего; пункт о правах владения разработан в юридическом отделе.

– Но на подкомиссии имущественные интересы граждан сразу же всплывут и найдут массу защитников и сторонников.

– Стоимость киборгов хозяевам компенсирует страховка. Не платить же за одного киборга два раза!

– Ладно, я это обдумаю. Но зачем тебе осложнять свою жизнь еще и склокой с владельцами, когда судьба проекта висит на волоске?

– Да пойми же, – раздраженно сказал Хиллари, – что Банш несет РЕАЛЬНУЮ угрозу и опасность. ЦФ 5 и 6 взламывают любой мозг, и их нельзя стереть. У меня есть случай заражения Warrior'а, а то, что произошло с одним, может быть повторено. Пока я это засекретил, но если факт станет достоянием публики, то террористы в самом деле смогут начать формировать ударные отряды, угоняя киборгов групп усиления. Вот тогда «война кукол» станет настоящей…

Горт слушал, положив руки на стол.

– …вот к чему мы подошли вплотную.

– Теперь понятно. Но киборги начнут накапливаться у тебя в проекте, а он мал, не приспособлен для содержания.

– Мне нужно, – азартно перечислял Хиллари, – все здание; надо расконсервировать и занять еще пять этажей. Мне нужны спецы, я буду брать молодых и обучать их по своей методике – она проходит стадию разработки и обкатки. Мне нужна хорошая множительная техника. Мне нужен полигон…

– Холодный компресс тебе нужен, – оборвал его Горт, – на голову. Ты что, санаторий собрался строить для бешеных киборгов?

– А что, хорошо, – тут же согласился Хиллари, – и Дарваш-старший подключится…

– Остынь, – порекомендовал Горт, – дай с текущими делами справиться. А зараженный Warrior, часом, не тот, с 37-го этажа?

– Нет, – лицо Хиллари излучало безмятежность, – тот из серии 742-Warrior с мозгом А46; ее лет сто пятьдесят как сняли с производства. В серии было выпущено тридцать тысяч штук, все с одинаковым дизайном, а заражен А78, новейшая модель.

– Твои киборги все на месте? – продолжат допрос генерал.

– Все до единого, можешь проверить их лично, – Хиллари держат лицо, не меняясь.

– Куда же они его засунули?..

– Кого? – прикинулся непонимающим Хиллари.

– Отца Фердинанда, – Горт посмотрел в упор на Хиллари, – у меня тут есть сводка от «политички», что на 37-м этаже, возможно, произошла стычка нескоординированных спецслужб. Я хочу знать, не были ли это наши киборги. Очень уж мне подозрителен тот факт, что ты ведешь акцию по ловле «семьи» Фердинанда и тут же появляется боевик Партии Фердинанд с киборгом Warrior очень старой модели. Это разные люди или один и тот же человек? Хил, не темни.

– Один и тот же, – покаянно ответил Хиллари. – Мне нужна поддержка нашей контрразведки, чтобы дело вели мы, и абсолютно скрытно от всех прочих служб. Я уже хотел обратиться…

– Умеешь же ты создавать проблемы, Хил… – Лоуренс, казалось, не знал, за что схватиться, потом начал набирать на ноутбуке код. – Если об этом узнает А'Райхал, он сожрет нас обоих, – и, подняв взгляд на Хиллари, добавил: – Вместе с кишками и дерьмом.

– Лоу, мы ему еще счет за Бэкъярд выставим, – Хиллари был сама невозмутимость.

– Откатись-ка в угол, пожалуйста, – завершил разговор Горт, рукой показывая, где ему расположиться вместе с креслом. – Да-а, наворочали вы дел…

– Зато ушли без потерь…

– В угол, в угол, – бесцеремонно продолжил генерал, – рано вас пока знакомить…

Хиллари внутренне ликовал. Межведомственная неприязнь, веками разделявшая спецслужбы разного подчинения (в том числе Управление разведки Айрэн-Фотрис и Департамент федеральной политической полиции), на которую он втайне и страстно рассчитывал, сработала как часовой механизм. Лоуренс Горт костьми ляжет, но не отдаст на растерзание «политичке» своих немножко непутевых, зато по гроб жизни верных ему ребят.

А это значит – Фердинанд останется в руках у Хиллари.

* * *

Кто это там? Мелькнул в толпе и скрылся… Может, это бродячий дух. Говорят, в Городе их тысячи. Группа Бернарда Лаховски из Института Психонетики расставляла на улицах свои антенны, и в диапазоне от 1400 до 3700 ранн счетчики эктоплазменной активности регистрировали за час сотни явлений призраков и дьяволов. Психонетики обследуют здания, создают карты потусторонней загрязненности районов – и централы сверяются с ними, чтобы не снять квартиру, полную голодных невидимок. Есть и тайная дорогостоящая экспертиза – могут проверить, не является ли ваш начальник энергетическим вампиром.

Вновь скользнула тень во плоти, блеснув мгновенным хищным взглядом, и людская масса, подавшись вперед, к пасти наклонного тоннеля, скрыла тень в себе. Металлоискатели на тень не среагируют, камеры слежения ее не опознают – лицо тени не внесено в перечень розыска, а нож в кармане пальто – стеклянный.

Воротник поднят, пальто нараспашку, тело теряется в складках рубашки и широте штанин, на ногах солдатские ботинки. Лицо – цвета той лампы, что его осветит.

Влитый в костюм высокий бодигард заслоняет путь тени, и кажется, если он рыкнет, тень осядет и потечет ручьем по полу.

– Скажи Персику – Штырь пришел, – голос у тени молодой, но со скребущими ухо хриплыми нотками.

Персик, круглый и розовый, будто игрушка, бултыхался в слабо пузырящемся бассейне. Вокруг его жирных плеч и головы плавали радостные надувные утята и улыбчивые пучеглазые лягушки. О-о-пс! Персик нырнул – и выскочил, как поплавок. Девушка, сидящая на бортике, смеялась, играя в воде длинными красивыми ногами. Пыхтя, Персик подплыл к ней по-собачьи, взял за коленки – и она положила ему в разинутый рот сочную ягоду с блюда, обмакнув ее в сладкие взбитые сливки. Пока Персик вылизывал ей пальцы, в купальне появился страж, распираемый мускулатурой, – мрачный, с кобурой, он выглядел чуждо среди сияющего кафеля, голубизны воды и утят.

– Что?

– Штырь пришел.

– Брысь, – Персик шлепнул девицу по ляжке; подружка томно поднялась и удалилась.

Шагнув в яркий утячий рай, человек-тень пожух, будто стал ниже ростом и уже в плечах; хрящеватые уши в красных прожилках поблекли, тонкий нос вытянулся, а волосы стали примятым войлоком; бледные, с синевой, веки почти сжались. С виду – фабричный парень, завсегдатай дискотек и кабачков, не дурак поволочиться за девчонками. Один Персик, разжабив улыбку от уха до уха, доподлинно знал, что если кто Штыря обидит, тот трех дней не проживет. А может, и трех минут. Не будь он Штырю другом детства, будь у Штыря задание его убрать – мертвые силачи-бодигарды уже валялись бы кто где, а он качался бы с утятами посреди пятна расплывающейся по воде крови.

Но Штырь, присев на корточки на край купели и став похожим в своем пальто на летуницу, завернувшуюся студеной зимой во все перепонки, смотрел на рано растолстевшего мафиози в голубом бассейне почти с нежностью.

Еще бы – в одном сквоте родились и в одной шайке жить учились. Обоих родаки пинками в школу гнали – от Города приплата к нищему пособию положена, если дети хоть бы грамоту и счет освоят, а приплату можно смело пропить.

Персика в своем квартале очень помнили и говорили: «Наш-то мордастый как вырос! Ездит с охраной, целый этаж купил в цивильном доме, денег – умом не понять, сколько много. Большой бандит с блеском». Штыря поминали скупо: «Нет, офицер, он тут давно не живет. И не знай, где бродит. Он такой, без якоря. Может, убили уже. Или гляньте ваши списки на улет в колонии – он и туда мог записаться, без ума-то».

А Штырь стал тенью. Поди излови тень, сотри ее с тротуара… Таких опознают один раз, когда они прилипают к земле кровью из пробоин в теле.

Персик уважал Штыря и по старой памяти, и за ухватки, наработанные в подполье.

– Шикуешь? – спросил Штырь любовно.

– Лезь ко мне, места много, – Персик поплескал ладонью по воде. – Или – женщину позвать? Для тебя, Штырек, – все, что могу. А то ты редко навещаешь, будто позабыл.

– Ни в деньгах, ни в женщинах нет толку; они приходят и уходят.

– Да! Верно. И жизнь тоже, как посмотришь, – ерунда и дрянь.

Персик со вздохом и скукой оглядел свою купальню. Казалось бы, все респектабельно, и потолок зеркальный, и из-под воды подсветка, а все как-то бедно, несолидно… Танцовщиц заказать, что ли? Пусть попляшут. И Штырек порадуется. Надо полагать, у него в партизанских схронах такого не бывает.

– Дельце у меня, маленькое, – Штырь показал пальцами промежуток сантиметра в два.

– Я твоей конторе все, что надо, заплатил. И в срок.

Пожалуй, Темному не заплатишь. Завтра же взлетишь на небеса вместе с утятами, как кефир в рекламе. Партизаны не шутят.

– Год будешь платить вдвое меньше, если поможешь.

Персик оживился. Скидки – это хорошо! А что Штырь сказал, то железно. Его губами Темный говорит.

– Не пропадал ли дня четыре-пять назад какой-нибудь твой телефонист? Или системщик. Тот, кто был ввязан в дело плотником.

– Было, – Персик посмурнел. – Ни с того ни с сего. Подумал я, он деньги со счетов посдергивал – и ходу, но счета все целы.

Все эти дни Персик понукал свою разведку, чтобы разузнали – не соседи ли решили изучить финансы его группировки? Эти могут; вычислят, кто поддерживает ему перекачку денег, выкрадут человечка и допросят: «Дай нам коды, дай ключи, дай доступ». Соседи отпирались с возмущением, следов не находилось. Кому мстить – неясно. И вдруг выясняется, что это интересно партизанам!..

– За отмытые счета не бойся, а вот грязные, – Штырь улыбнулся с состраданием, – все у А'Райхала в записной книжке. «Червь» был этот парень, рылся у тебя в делах.

– Найду, – вслух пообещал себе Персик. – Душу выну.

– Брось. Он уже в службе защиты свидетелей лицо меняет; вынырнет – не узнаешь. Смотри второй раз на работу не возьми… Лучше ты бутки из-под контроля выводи и меняй режим бизнеса. Так о чем я?.. Кто у тебя со стороны кукол регулярно покупает?

– Есть людишки.

– Они же и на скупку сдают электронику, верно? Свеженькую, непользованную… А может, и ювелирное что-нибудь. И прикрыть иногда просят, так?

– А что тебе до них?

– Отдай их мне – и позабудь, что они были.

Недовольно сопя, Персик полез на борт; бассейн обмелел, когда он поднял свои телеса из воды.

– Так. «Червь» и эти кукольщики чем-то связаны?

– Они знали, чем он занимается. И следили, чтобы их не выдал как-нибудь. Пока было тепло под твоей «крышей», им было плевать, что и как он скачивает на тебя А'Райхалу. А потом понадобилось им подставить своего, и они для верности дали свисток через канал «червя».

– Их три раза убить мало, гнид этих, – гневался Персик. – Прилипалы сучьи.

– Сколько их у тебя?

– Два выродка.

– Отдай, дышать будет легче.

Персик задумчиво сплющил толстое лицо. Очень хотелось наказать иуд по-своему, но… Штырь давал за них добрую цену – справку о контроле над счетами и половину партизанского «налога на богатство» за год. Наконец, слова «для тебя – все» назад в карман не спрячешь. Старому дружку как не помочь!..

– Забирай, они твои.

– Имена?

– Круг и Бархат.

– Как на них выйти?

– Приманить. Они любят дорогих кукол, но это у нас редкие трофеи… Намекнем, что есть дешевые комплекты запчастей для киборгов; выйдут на встречу – цепляйся за них и веди. Учти, Штырек, они осторожные. С каждым всегда кибер-охрана – пара кукол. Эти, знаешь, расшибутся, но хозяина закроют, не подпустят.

– Считай, ты меня напугал.

Двое на краю бассейна рассмеялись, обмениваясь тычками в плечо.

* * *

Сосредоточенно сжав губы, Чак рассчитывал, как бы он употребил 10 000 000 бассов за Тринадцатый Диск, если б они достались лично ему. Он получал в год 8200 бассов, и поэтому о суммах больше 100 000 мог лишь фантазировать.

Из расчетов на бумажке явствовало, что старшему лейтенанту Гедеону нужна не подружка, а жена. Свою избранницу Чак видел очень светлой мулаткой, притом натуральной золотой блондинкой (такие бывают). Достаточно раз семь сходить в клуб, где вьются девушки-модели. В самом деле, пора заводить семью! Он выслужил себе звездочки на плечи – надо окончательно закрепиться в роли солидного и уважаемого офицера. Сбережения есть, здоровье отменное – что еще надо?!

В расчетах Чаку прибавлял оптимизма успех Хиллари. Кибер-шеф как в воду смотрел – Этикет сам явился с повинной и добычей!.. Чак кое-как согласился с тем, что требование «Всех протестировать!» неисполнимо, – трое операторов, даже при поддержке Чайки и Рекорда, с этим в сжатые сроки не справятся; в лучшем случае – Хиллари с Гастом опять загремят в центр «Здоровье». Но Хил выполнил обещание, устроив 6 мая нечто, названное позже «Трибунал в подвале».

Всем киборгам проекта, что находились в Баканаре, было приказано собраться в помещении подземного этажа с отключенными радарами. Только открытый звуковой контакт! На столе, за которым восседали инквизиторы – Хил, Чак и Сид, – стоял прибор слежения, готовый зафиксировать сеанс несанкционированной связи в любом диапазоне.