Богатые мужчины, одинокие женщины

Карьера! Конечно, все трое преуспели. Тори была директором по маркетингу одной из самых больших фирм в Атланте, производящей типовые дома, и имела достаточный груз ответственности для того, чтобы заработать себе язву, которую и заимела. Сьюзен – адвокат рабочих, из всех возможных мест застрявшая именно в Стоктоне, напряженно вкалывающая часами, представляя группу фермеров. Пейдж удрученно думала о том, что, на первый взгляд, это производит впечатление: администратор фирмы, торгующей недвижимостью, адвокат, бродвейская танцовщица. Все они были вполне современными, свободными, совершенно независимыми женщинами. Но, тем не менее, все они приехали в Лос-Анджелес в одиночестве.

Пейдж обернулась, внимательно посмотрела на Тори и Сьюзен.

– Я думаю, что мы должны переехать сюда, – сказала она, начиная снова ощущать приток адреналина.

«Почему бы и нет?» – проносилось в ее голове, когда она думала об окружающих ее денежных мешках.

Здесь богатство, достижимая привилегия, отражением которой являлись гладкий бронзовый загар и легкие улыбки. Все, кого она встречала здесь, казалось, были невероятно дружелюбны и невероятно богаты. Жизнь казалась легкой, чистой. Это подходящее место, чтобы начать все заново, и подходящий момент для изменений. Пейдж думала, что они вполне созрели для хорошей старомодной свадьбы и создания семьи с кем-то, похожим на Джорджа, мужа Кит. Оглядываясь вокруг, она пыталась себе представить, как будет выглядеть такая жизнь изо дня в день. При ближайшем рассмотрении, Джордж был не так уж великолепен. И он не самый лучший парень, какого она когда-либо встречала. Однако крупный капитал мог возместить множество недостатков, мог даже покрыть расходы на исправление некоторых из них. Даже то, что он – дитя шестидесятых, участвовал в маршах мира, носил голубые джинсы Армии Спасения и отвергал все, что имело привкус условности или, тем более, меркантильности? Да, черт возьми! Пейдж готова к маленьким условностям в своей жизни и маленьким меркантильным поблажкам. В конце концов, если она не может найти мистера Супруга, то вполне может найти мистера Богатство. И где найти для этого место лучше, чем Беверли Хиллз, где мимолетный, взгляд на эти владения давал ощущение живой выставки с роскошными особняками и холмистыми лужайками, освещенными теннисными кортами и «роллс-ройсами», украшающими подъездные дорожки. Город, казалось, битком набит Джорджами, и если Кит смогла найти одного из них, то и они смогли бы это сделать.

– Переехать в Лос-Анджелес? – возразила Тори с несколько нервной улыбкой. – Это наверняка шокирует Тревиса.

«Впрочем, может быть, это как раз то, что нужно, чтобы заставить его получить этот проклятый развод…»

– Самое лучшее, что может произойти в твоих отношениях, с Тревисом – это твой отъезд, и пусть он знает, что не может безнаказанно оттягивать развод, – подчеркнула Пейдж, заметив удивление и любопытство Дастина Брента к этой скромной брюнетке.

– Твой приятель женат? – спросил он.

– Разводится, – объяснила Тори, играя своим платочком. – И вчера, и сегодня, и всегда.

Дастин задержал взгляд на Тори перед тем, как обратиться к Пейдж.

– А ты? – спросил он ее. – У тебя есть приятель в Нью-Йорке, о котором мы должны волноваться?

– Несколько, – соврала Пейдж жизнерадостно, наблюдая, как он смеется и вытаскивает сигару из кармана смокинга, а затем указывает ею на Сьюзен.

– А как насчет тебя?

– Один, но он уже созрел для замены, – призналась она.

– У меня есть интересное предложение для вас троих, – сказал Дастин, щелкая золотой зажигалкой от Картье и задумчиво затягиваясь сигаретой. – Все вы можете остановиться у меня и приглядывать за домом, пока меня не будет. Надеюсь, вы получите от этого удовольствие.

Весь уикенд все только и говорили об экспедиции альпинистов, в которую отправлялся Дастин Брент. Уже много лет он мечтал покорить самые высокие вершины на каждом из семи континентов. Эверест – самая высокая и самая трудная из них, и в этом году он собирался покорить ее: со своим другом нанял английского полковника, опытного альпиниста, для организации частной экспедиции, состоящей из команды из шести альпинистов и двенадцати шерпов, которые должны нести запасы провизии и ставить лагеря. Экспедиция была рассчитана на год и стоила Дастину миллион долларов.

– Это самое лучшее предложение, которое мне делали в жизни. – Голубые глаза Сьюзен сверкнули, когда она засмеялась и откинулась на спинку стула.

– А вдруг мы согласимся? – предупредила Пейдж Дастина, который выглядел так, будто он не шутит.

– Я совершенно серьезен, – ответил он, вытягивая свои длинные тощие ноги и скрещивая их. – Честное слово, спросите у Джорджа и Кит. Все знают, что я делал и более сумасшедшие вещи. Кроме того, я вас всех прекрасно узнал за этот уикенд и уверен, что мой дом все еще будет стоять на месте к моему возвращению. Если же нет, то он застрахован, – пошутил Дастин.

Пейдж с трудом могла сдерживаться, пока он продолжал говорить. Какая возможность! Какая прекрасная возможность для всех троих. Она почувствовала возбуждение и беспокойство, как будто это могло стать решением всех ее жизненных проблем. Судьба наконец выручала ее из беды.

– Послушайте, полгода слишком большой срок, чтобы полагаться на слуг, – подчеркнул Дастин. – Вы, девочки, позаботитесь о том, чтобы служанка не уволилась и не устраивала оргий. Проследите за работой садовника, служителя в бассейне. Проконтролируете работу системы опыления от вредителей, охранную и пожарную сигнализации… Мысль о том, что вы приглядите за домом, вдохновляет меня.

– Эй, подождите минутку. Я не могу переехать сюда. – Тори выглядела как человек, которого привязали к сиденью на «Русских горках» и который торопится вылезти, пока еще не поздно.

– Почему нет? – настаивала Пейдж.

– Мне не нужно было так много пить. – Щеки Тори слегка горели, что придало им приятный розоватый оттенок. Она взглянула на Дастина, который улыбался с добродушным вызовом: – Пейдж сумасшедшая. Скажите ей, что мы только шутим.

– Я не шучу. Вы можете остановиться в моем доме. – Дастин залез в карман брюк и достал связку ключей от машин. – Вы даже можете пользоваться моими игрушками. Они тоже застрахованы. В гараже стоят черный «астон-мартин лагонда», «бронко»…

– Вы всегда такой щедрый? – спросила Тори заинтригованно.

– Почему бы и нет? – ответил он невозмутимо, приглаживая темные волнистые волосы. – Попробуйте хотя бы раз.

Он все больше и больше нравился Пейдж.

– Тори, я думаю, мы должны по крайней мере обсудить это, – сказала она. – Что ты на самом деле теряешь?

Чтобы удержаться от соблазна, Тори запустила ключи Дастина по столу в его сторону.

– Пару мелочей. Например, я живу кое с кем, у меня есть кое-какая работа.

Пейдж обратила внимание на то, как Тори расставила приоритеты, и поэтому тщательно взвешивала свои последующие слова. Она сама в течение ряда лет жила со столькими разными мужчинами, что изменение места жительства больше не было для нее так тяжело, как когда-то.

– В Лос-Анджелесе тоже есть с кем жить, – мягко сказала она. – Работа…

– Мне нравится тот, с кем я живу. Мне нравится моя работа.

– Только шесть месяцев, – предложила Пейдж, замечая отблеск искушения в глазах Тори. – Возьми отпуск и там, и там. Ну же, Тори, решайся. Кто знает, может быть, ты получишь и кольцо, и повышение в результате этого предприятия.

Тори хотела, чтобы все было так просто, как Пейдж старалась это преподнести. Несмотря на горе, которое ей причинял Тревис, он во многом подходил ей. Кроме того, она его до безумия любила.

Он давал ей иллюзию замужества, иллюзию принадлежности к семейной части общества. Дети были единственным пропущенным звеном и еще обеспеченность. Она понимала, что могла бы достигнуть многого, покинув его. Однако мысль о том, что сначала ей придется столкнуться с одиночеством, никогда не позволяла выполнить эту угрозу. Для Тори одиночество являлось сценой непрерывного кошмара, наполненного ложью, уловками и бездушными разговорами, вопросами и ответами, известными заранее. И к тому же всегда маячила тревожащая перспектива окончательного разрыва. По крайней мере, ее отношения с Тревисом не предполагали сюрпризов. И она могла предвидеть удары.

– Что ты будешь делать здесь, Пейдж? – Сьюзен, которая все это время сидела тихо, придвинулась, в ней проснулось, любопытство. – Попробуешь себя в кино? – Она наблюдала, как Пейдж, обдумывая ее слова, накалывала кусок омара на изысканно украшенную вилку.

– Может быть, попробую сняться в кино. А может, что-нибудь совсем другое.

– А как насчет того шоу, в котором ты выступаешь? – спросила Сьюзен.

Она восхищалась Пейдж, и в приятном состоянии опьянения испытывала соблазн отбросить осторожность и присоединиться к ней. Идея явно привлекала, особенно Пейдж, у которой было достаточно энергии, чтобы это сделать.

– Что значит еще одно шоу? – Пейдж пожала плечами. – Для моей карьеры это не даст ничего.

«Господи, могут ли они действительно просто взять и переехать?» – спрашивала себя Пейдж, испытывая приятное головокружение от этой идеи.

– Подумай, до чего же весело мы будем жить как соседки по комнате, – сказала Пейдж.

Соседки по комнате. Последней такой соседкой Сьюзен была Кит, когда они учились на юридическом факультете. Теперь казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Горькие воспоминания о разводе и трениях с семьей смешались с самыми лучшими воспоминаниями.

Какой прекрасной подругой была Кит – несомненно, самой веселой и менее требовательной, чем любой другой человек, с которым Сьюзен когда-либо жила.

– Это действительно соблазнительно, – сказала Сьюзен, еще не вполне уверенная, что и вправду так думает. – Я никогда не принимала скоропалительных решений, ни разу за всю мою жизнь, и не уверена, что умею это делать.

– Что скажет твоя семья? – с любопытством спросила ее Тори.

Сьюзен вздрогнула, опасаясь не столько того, что они скажут, потому что много они не скажут, сколько того, что подумают.

– Их это не касается, – ответила она, теребя край изящной кружевной скатерти и вспоминая превосходные итальянские кружева, из которых она хотела сшить свадебное платье, но не смогла себе этого позволить.

Ее потрясла и насмешка судьбы, когда она глянула на море покрытых кружевами столов, остро ощущая богатое окружение, блеск и изысканность.

Изменится ли она? Вот о чем в первую очередь беспокоятся ее родители. Они всегда боялись ее развития, как будто ее успехи в образовании или увеличение доходов означали, что они оставались позади. В течение многих лет они воспринимали как оскорбление ее явную потребность в самостоятельности.

– А как насчет Билли? – спросила Тори, ударив в другую болевую точку.

Билли! Такому удару было трудно противостоять. Сьюзен взглянула на Пейдж и усмехнулась, пытаясь спародировать театральную манеру речи своей новой подруги.

– Это не даст ничего для моей карьеры. – Она изобразила это так выразительно, что была вознаграждена взрывом хохота.

Дастин, который лениво попыхивал сигарой, обратился к ней серьезно:

– Теперь, когда Кит вышла замуж за одного из самых крупных клиентов фирмы, она, возможно, могла бы предложить тебе какую-нибудь работу у себя.

– Прекрасно, – улыбнулась Сьюзен. – Как раз то, что нужно.

Дастин щелкнул пальцами и усмехнулся:

– Хей, сработало.

– Господи, Лос-Анджелес – лучшее из всех мест! – Сьюзен не могла не вспомнить о том, как она со своими друзьями всегда смеялась над Лос-Анджелесом, смотрела на него свысока.

Все в нем сверкало и искрилось, включая телефоны и модные автомобили. Вот Сан-Франциско северные калифорнийцы называли настоящим городом. Он был основательный, не похожий на Лос-Анджелес. Это место, где люди стремятся к определенной дозе культуры или хорошей пищи. А Лос-Анджелес считали просто шуткой. Или все это от зависти и любопытства?

Сьюзен размышляла, задумчиво остановив взгляд своих голубых глаз на изящных белых лилиях в центре стола. Не содержалось ли, на самом деле, нечто действительно соблазнительное в этом стремительном образе жизни и в тех ощущениях, которые давал этот ореол высоковольтного очарования? Определенно, она чувствовала его сейчас, когда сидела здесь, слишком возбужденная, чтобы говорить.

– Погоди минуту, тебе не кажется, что ты слишком легкомысленна? – начала Тори.

Она сидела, закинув одну руку за спинку стула, показывая своим видом, что все они чокнутые.

– А чего ждать? – спросила Сьюзен, внезапно принимая решение. – Это действительно самое лучшее предложение, которое мне делали в жизни. Возможно, я сумасшедшая, но переезд сюда начинает казаться мне весьма практичной идеей…

– Ты собираешься просто взять и переехать? Бросить работу? – Тори взглянула на Дастина, который внимательно наблюдал за ними.

Он пожал плечами, как будто говорил: «Не смотрите на меня», – явно одобряя это обсуждение.

Тори, вне себя от разочарования, повернулась к Сьюзен:

– Как же ты бросишь адвокатскую практику?

– А я оставлю им подробные пояснения. – Сьюзен казалось, что это достаточно просто. – На самом деле, ничего не удерживает меня в Стоктоне. Единственное, что я оставляю, так это паршивое место одинокой тридцатилетней женщины. В большом городе, несомненно, больше перспектив для продвижения по службе.

Тори не смогла ей возразить.

– Если вас интересует мое мнение, – сказал Дастин, потушив сигару и обращаясь к Тори, – я считаю, что это выглядит очень забавно. Вы все так или иначе оказались в совершенно статических ситуациях. Вы молоды, красивы. Пейдж абсолютно права. Да, вы действительно найдете здесь себе новую работу. Здесь полно возможностей. И довольно долго вы будете «новенькими девушками в городе». Я знаю полдюжины симпатичных, веселых и богатых парней, которые будут рады познакомиться с вами.

– Дастин, скажи честно, ты действительно позволишь нам пожить в твоем доме? – спросила Пейдж серьезно, чтобы убедиться, что это не был мимолетный разговор за коктейлем, и желая получить подтверждение.

– Это все ваше, если хотите. На шесть месяцев. Можно на год. Наша экспедиция должна побывать на семи континентах, – ответил Дастин, поворачиваясь к Тори с улыбкой. – Ну, а ты участвуешь или нет, красотка из Джорджии?

– Мне нужно подумать до утра, – колебалась Тори; под его пристальным взглядом ее бросало то в жар, то в холод.

– Да будь ты человеком и просто скажи «да»! – Пейдж импульсивно схватила ее за руку.

Тори теперь выглядела так, как будто снова была на «Русских горках», но на этот раз уже начинала чувствовать азарт.

Так оно и было.

«Он всего лишь использует тебя» – вспомнила она одно из многочисленных низкопробных замечаний матери.

Видит Бог, она слышала их достаточно за последнюю неделю.

«Ты думаешь, он действительно собирается жениться на тебе? Зачем ему это нужно? У него есть лучший из двух миров. Ты за ним убираешь. Ты готовишь ему еду. Ты развлекаешь его друзей. Ты спишь с ним. И ты даже делишь с ним расходы. Ты одновременно жена и служанка. Тори, дорогая, без дополнительной оплаты».

«Это точно – без дополнительной оплаты», – подумала Тори, неожиданно принимая решение.

Пейдж права на сто процентов. К черту Тревиса! К черту родителей! Почему бы не показать им всем и не переехать в Калифорнию? Если она останется в Атланте, ее жизнь будет точно такой же, как и прежде. Если у нее есть сила воли, для того чтобы собрать вещи и переехать, то она, по крайней мере, расширит свои горизонты. Она вообразила, что Тревис будет так огорчен ее отъездом, что передумает и сделает ей предложение. А если этого не сделает, то, скорее всего, уже не сделает никогда, и ее мечта так и останется мечтой.

Впервые почувствовав приступ храбрости, Тори окликнула официанта, который проходил мимо, и с извиняющейся улыбкой схватила с серебряного подноса полную бутылку шампанского.

– Я хочу предложить тост, – сказала она, глядя прямо на Дастина Брента и воодушевляясь его явным удивлением той внезапной бравадой, с которой она разлила шампанское всем но кругу. – За нашего великодушного хозяина! – Продолжала она, поднимая бокал и наслаждаясь изумлением на лицах всех троих. – Когда мы вылетаем?

– Тори – ты женщина моей мечты! – Пейдж издала победный возглас, принимая протянутый ей бокал шампанского и поднимая его в честь Тори, – у тебя больше силы воли, чем ты сама думаешь, красотка из Джорджии. За мужчин, деньги и солнце, – провозгласила она со своим обычным энтузиазмом, подхватывая тост Тори и превращая его в девиз.

Она уверенно вела свою компанию на Лос-Анджелес.

Факт: жизнь Кит – великолепна.

Факт: их жизнь – омерзительна.

Почему бы не переехать в Беверли Хиллз, чтобы познакомиться с состоятельным мужчиной и выйти за него замуж, как это сделала Кит? Город вдруг показался наполненным обещаниями. Их троица объединится в поисках общей цели – освободиться от отвратительного существования в своих городах и переехать в Беверли Хиллз, чтобы начать все сначала.

Наблюдая за ними, Дастин слегка сполз со стула.

– Слава Богу, что я уезжаю из страны, – пошутил он, – иначе мое драгоценное холостое положение оказалось бы в серьезной опасности. Я предвижу это…

Пейдж рассмеялась и игриво провела пальцем по ряду пуговиц из черного оникса на его смокинге.

– Ты ведь все-таки не из дерева, дорогой. Если к твоему возвращению одна из нас все еще будет без пары, – усмехнулась она, достигнув его талии, – я не гарантирую твою безопасность.

Пейдж несколько задержала палец, а затем кокетливо поднесла ко рту и обхватила его своими полными знойными губами.

Сьюзен поражалась собственному нахальству и пыталась представить, что же Дастин думает о них на самом деле.

Широко улыбаясь, он предложил следующий тост за успех и чокнулся со всеми по кругу.

Теперь, когда надежды обрели под собой почву, Сьюзен была полна непонятных предчувствий относительно их будущего.

Определенно, этот целительный калифорнийский вечер превращался в ночь, которую они будут вспоминать всю жизнь. Но как? Есть надежда, что с благодарностью и без сожаления. Это был вечер, когда перед ними открылись новые перспективы, после того как они решились оторваться от своей прежней жизни, чтобы попытать счастья на новом, неизведанном месте.

«Богатые мужчины – одинокие женщины», – рассеянно думала Сьюзен.

Как раз в этот момент из оркестра объявили о том, что жених и невеста собираются разрезать свадебный пирог и приглашают всех гостей присоединиться к ним на верхней террасе.

Сьюзен, Тори и Пейдж поднялись со своих мест, многозначительно глядя друг на друга. Они сами не верили в то, что собираются сделать. В сопровождении Дастина Брента вся троица вышла из-за стола.

ГЛАВА 2

Сьюзен подозревала, что их блестящие планы, построенные на гребне позднего вечера в парах шампанского, могут разрушиться, когда они протрезвеют, и головная боль разрушит смелые надежды. Но этого не произошло.

Сейчас, накануне отъезда в Лос-Анджелес, Сьюзен оставалась в стороне от маленькой компании, собравшейся в ее честь, потягивая «Харви Уоллбанджер», приготовленный отцом, и наблюдая за ними. Ее отец, Джейк Кендел, грузный мужчина на шестом десятке, известен в маленьком тесном кругу Стоктона своими крепкими «сногсшибательными» «Харви Уоллбанджерами».

«Будет удивительно, если он хотя бы вспомнит этот небольшой прощальный обед, который устроил для своей дочери», – думала Сьюзен.

Его мясистое лицо уже оживилось от выпивки, хотя вечер только начался. Он вел себя так, как будто только что выиграл десять тысяч долларов в лотерею, в общем, валял дурака.

– Ты маленькая изменница. Эта вечеринка для тебя, – невнятно произнес он, обхватывая ее своей пухлой рукой.

Джейк был «действующим алкоголиком», как обычно говорила Сьюзен, но сегодня он плаксив и груб. Было воскресенье, и он накачивался спиртным, уже с раннего утра, пытаясь обезболить свои переживания и неудачи. Даже когда Сьюзен сообщила родителям о своем решении переехать в Лос-Анджелес, отец сказал ей не более трех слов.

– Оставь ее, Джейк. – Мать спокойно поднялась на ее защиту.

В большинстве случаев ее едва слышные слова оказывали какое-то воздействие. Бетси Кендел проявляла смелость со своим деспотичным мужем только в те моменты, когда чувствовала, что должна встать на защиту Сьюзен. Сьюзен кинула на нее благодарный взгляд. Она будет очень скучать по ней.

– Ах, ты все так же отлично готовишь, Бетси.

Сьюзен повернулась к своей старой подруге Лизе Девис, окунавшей чипе Дорито в пластиковый контейнер, наполненный гуакамолем. Ее мать улыбнулась, довольная комплиментом. Они сидели под открытым небом на зеленой площадке рядом с передвижным домом Кенделов на плетеных пластиковых садовых креслах, защищенные от все еще жаркого солнца белым металлическим навесом. У соседей тоже была воскресная вечеринка, и в воздухе распространялся запах мяса, жарящегося на вертеле. Три года назад родители Сьюзен решили переехать из дома, где она выросла, на стоянку передвижных домиков, которая стала местом паломничества для многих их друзей, ушедших на пенсию. Джейк еще не ушел на пенсию, но поговаривали, что ему придется это сделать раньше, чем ему самому этого хотелось. Он был одним из самых старых диспетчеров погрузочных работ в шумном порту Стоктона.

– Ты только посмотри на этих двоих. Они до сих пор похожи на молодоженов, – сказала Бетси Кендел, когда Лиза скормила своему мужу чипе, который специально приготовила для него, добавив к нему поцелуй. – Как давно это было? Тринадцать лет назад?

Бетси знала точно, сколько лет прошло, и поймала несколько тревожных взглядов, которые вспыхнули в ответ на ее неосторожное замечание. Это всего лишь невинная попытка поддержать разговор, и Сьюзен взглядом показала матери, что лучше бы она ничего не говорила.

Всего несколько недель отделяло ее свадьбу от свадьбы подруги. Они были как сестры все школьные годы, и обе думали, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, когда они вышли замуж за лучших друзей. И были правы. Это было слишком хорошо.

Когда Сьюзен решила поступать на юридический факультет, все изменилось. Десять лет назад женщины из рабочих семей, в таких фермерских сообществах, как Стоктон, даже не думали об этом. Особенно, если они были счастливы в замужестве и муж обладал достаточным потенциалом, как это было у Сьюзен. Скип был в списке на должность декана Тихоокеанского университета. Он был способный и честолюбивый.

Все они вместе – Скип, родители Сьюзен, родственники Скипа, даже Лиза и Баз – старались заставить ее почувствовать себя виноватой. Что заставляет ее поступать на юридический факультет? Скип не видел необходимости в ее заработке. Что она пытается доказать? Ей нужен колледж – в этом все дело. Он хотел, чтобы его жена была элегантной и интересной. Но он хотел такую «жену», определение которой вызывало у них постоянные споры, так как оказалось, что оно исключает интересы и жизненные цели Сьюзен. Она помнила все те горькие аргументы, которые они обычно приводили друг другу, и как она была близка к тому, чтобы уступить. Она не была агрессивной сторонницей феминистского, движения, в чем ее обвиняли. И было настоящим кошмаром находиться в противоречии с единственными во всем мире людьми, которые что-то значили для нее. Никто не понимал, что все, чего она хотела, это небольшой свободы выбора. Мысль о том, чтобы передать кому-то контроль над своим будущим, как ее мать предоставила все решать отцу, была просто невыносима для Сьюзен. А кроме того, она действительно хотела заниматься адвокатской практикой.

Оглядываясь назад, Сьюзен видела, что Скип продержался довольно долго. Он постоянно выслушивал замечания по поводу того, что должен быть более осторожным или что она будет зарабатывать больше денег, чем он. Были и неизбежные шутки о «муже-домашней хозяйке», которые оба они считали провокационными. Когда же она подала заявление на стипендию юридического факультета и получила ее, его самолюбию был брошен вызов, и их отношениям тоже. Она больше не была его партнером, а стала противником в игре, в которой не бывает победителей.

Ее первый год на юридическом факультете Тихоокеанского университета был катастрофой. Скип и его кузина затеяли маленький бизнес, связанный с экспортом риса, а она была занята учебой. Он обижался на то, что она не участвует в его деле, тем самым не соответствуя образу жены в его представлении. И ему не понадобилось много времени, чтобы найти замену. Ею оказалась подруга младшей сестры Лизы, и, как ни странно, Сьюзен вышла из всей этой грязной истории виноватой. Если бы она была дома, выполняя свои супружеские обязанности хранительницы очага, ничего такого не случилось бы. Поэтому в середине семестра тихо, незаметно, без скандала, Сьюзен приняла решение о переходе из Тихоокеанского университета на Хейстингский юридический факультет в Сан-Франциско, подальше от своего мужа.

Это самый отважный поступок, какой она когда-либо совершала. И в правильности своего выбора она сомневалась до сих пор.

Развод состоялся через шесть месяцев после того, как она уехала от Скипа. Три месяца спустя он снова женился, и ей всегда было интересно, оглядывался ли он назад, как она, и что при этом думал. Вряд ли она когда-нибудь об этом узнает. Когда им приходилось сталкиваться, он был осторожен и сдержан.

Сьюзен присоединилась к остальной компании. Она села на единственный незанятый стул и наклонилась вперед, чтобы окунуть веточку сельдерея в гуакамоль.

– Сократим калории, – легко пошутила она, нежно глядя на мать, которая в обеих руках держала чипсы, обильно политые соусом.

Лиза, которая была тонкая, как щепка, и при этом ела, как лошадь, показала Сьюзен язык.

– Бери еще, Бетси, – сказала она беспечно. – Рядом с Джейком ты выглядишь малюткой, так что никто тебя не упрекнет. – И принимаясь за очередной чипе, повернулась к Сьюзен и осторожно спросила: – А где же Билли?

Отец Сьюзен фыркнул при упоминании этого имени.

– Ха! – сказал он с отвращением. – Он, наверное, выкидывает один из своих знаменитых неприглядных номеров.

Бетси кинула на мужа выразительный взгляд. Сьюзен вздохнула и посмотрела в сторону. Здесь она всегда чувствовала себя напряженно. Она не могла дождаться отъезда. И зачем вообще она приглашала Билли куда-то? Неужели она никогда не поумнеет?

– Сьюзен, не защищай его, – сказал Баз, неправильно истолковав ее молчание.

– Кто его защищает? – Сьюзен допила то, что осталось от ее выпивки. – Я исчерпала все средства защиты Билли Донахью.

– Неужели этот день настал, – усмехнулся Джейк.

Сьюзен глубоко вздохнула. Всегда одно и тоже.

– Может быть, он подойдет к десерту, – предположила Бетси.

– Я не хочу, чтобы этот подонок появился сейчас здесь! – Джейк поднялся со стула и подошел к временно установленному бару, чтобы смешать очередную порцию «Уоллбанджера».

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? – спросила Сьюзен расстроенно, и в разговоре установилось унылое затишье.

– Билли, наверное, сошел с ума, – наконец сказала Лиза. – Я удивлена, что он не сломался и не сделал тебе предложение.

Сьюзен изобразила сомнение на лице: у нее не было иллюзий относительно Билли.

– В чем дело? Ты что, грезишь? – Джейк выкатил глаза.

– Билли никогда не был тем, кто ей нужен, – сказала Бетси, обнимая дочь. – Джейк, когда ты собираешься прекратить пить и начнешь жарить рыбу?

Джейк поймал утром полосатого десятифунтового окуня, который, уже почищенный и порезанный, ждал на блюде.

– А когда ты будешь заниматься своим делом?

– Мама, папа, пожалуйста, прекратите! Можем мы провести один вечер без сражений!

Джейк втянул свое брюхо, пытаясь втиснуть его в брюки. Лицо его покраснело, а серые водянистые глаза злобно сузились.

– Что случилось, Сьюзен? Ты стесняешься нас перед своими друзьями?

– Нет, – твердо сказала Сьюзен, чувствуя приближение ссоры, жалея его, жалея мать.

– Да, ты стесняешься. Ты всегда стыдилась меня и матери.

Теперь Сьюзен встала лицом к нему. Она была высокой, но он был гораздо выше, и ее взгляд упирался в его бочкообразную грудь.

– Это неправда, – настаивала она, вытягивая шею, чтобы поймать его взгляд.

– Черта с два неправда!

Сьюзен отпрянула, удивленная тоном отца.

– Мы с твоей матерью гнули спины, чтобы вырастить тебя. А ты собираешься просто взять и уехать…

– Отец, я должна это сделать.

– У тебя есть обязанности здесь, девочка. Твоя мама рассчитывает на тебя.

Сьюзен ничего не ответила.

– Ты думаешь, что ты лучше любого из нас, – ты всегда так думала.

– Джейк. – Голос Бетси был неумолим.

Джейк вытянул большую дрожащую руку в сторону Лизы:

– Почему бы тебе, черт побери, не выйти замуж за кого-нибудь, как Лиэа вышла замуж за База? Или он недостаточно богат для тебя? Ты просто хочешь слишком многого.

– Я не… – Сьюзен начала отвечать, – уязвленная, но, не найдя ответа, повернулась с извиняющимся видом в сторону Лизы и База.

– Ты испортила вполне хороший брак, – едко продолжал Джейк.

– Откуда ты знаешь, что это был вполне хороший брак?

– Потому что я был поблизости. Возможно у меня нет твоих высоких степеней, но я знаю, кто счастлив, а кто нет. Или ты хочешь сказать, что счастливей Лизы?

Это было правдой. Лиза, вероятно, более счастлива, если счастье вообще можно измерить. С тремя прекрасными детьми и мужем, который обожал ее, Лиза буквально светилась удовлетворением. И вела напряженную жизнь. Казалось, она была президентом всего: Ассоциации любителей физкультуры, Маленькой Лиги своего сына, полного набора местных благотворительных учреждений.

Почему Сьюзен не сдавалась? Возможно, отец прав. Возможно, она гонялась за радугой. Ей всегда казалось, что у нее очень простые желания: работа, которая приносила бы удовлетворение, мужчина, с которым она могла бы разделить всю полноту жизни. На самом деле по крайней мере пятьдесят процентов этих желаний ускользали от нее, независимо от того, были ли они простыми.