Глава X

Зверей уводят на юг

«Большому кораблю – большое плавание», – гласит пословица. А для большого начинания и человек потребен большой.

Но при отсутствии последнего сойдет и проворный коротышка в брюках в мелкую полосочку. Впрочем, помянутый проворный коротышка, что, настегивая коня, преодолевал широкий склон между двумя поросшими вереском холмами, ни о чем таком не задумывался. Воистину, подобная мысль вовеки не закралась бы ему в голову, ибо мистер Самсон Хикс, невзирая на свой рост (точнее отсутствие такового), считал себя по определению большим человеком. Рассмотренное, так сказать, через призму дымчатых очков его интеллекта, это понятие для мистера Хикса подразумевало человека значимого и способного, человека, обладающего обширным жизненным опытом, человека, знающего мир, признанного лидера, человека, которому можно доверить любое дело, – словом, всестороннее, исчерпывающее описание самого мистера Самсона Хикса, идеального кандидата для серьезного начинания.

Предполагая, разумеется, что у человека, которому можно доверить любое дело, есть достаточно времени на то, чтобы все исполнить как должно. Здесь-то и заключался ключевой аспект проблемы – время. Ибо с момента последних препирательств между мистером Хиксом и его облысевшим повелителем, времени у щеголеватого джентльмена в брюках в тонкую полосочку было не занимать. Чему, оглядываясь назад, оставалось только радоваться, ибо серьезное начинание неминуемо должно было поглотить, пользуясь выражением самого Самсона Хикса, изрядную толику его времени.

На миссию свою он отправился не один. Мистер Самсон Хикс и его конь – костлявый, взлохмаченный гунтер с белым чулком на одной ноге – составляли лишь авангард отряда. Позади трусила вторая лошадь, гнедая, неся на себе всадника с грубыми чертами лица, чьи глаза отливали сталью, а челюсть казалась изваянной из камня. Он настороженно озирался по сторонам, а у пояса его отчетливо вырисовывались сабля и короткий меч. Холодный пытливый взгляд Чугунного Билли скользил по дороге, мрачно и бдительно высматривая хоть что-нибудь мало-мальски подозрительное.

Вслед за всадниками катился изрядных размеров грузовой фургон. Влекли его два крепконогих коняги, а хлыст и вожжи пребывали в умелых руках мистера Лью Пилчера. Позади фургона, замыкая кавалькаду, скакал молодой джентльмен на вороной кобылке – худощавый, подтянутый юнец с тонкими, еле заметными усиками и живыми, острыми маленькими глазками. У бедра его висела зловещего вида рапира, а за поясом торчала пара кинжалов.

За холмами промерзшая дорога вильнула вбок и нырнула в узкую лощину. Теперь по обе стороны вздымались гранитные стены, осененные соснами и кедрами. Было раннее утро, солнце еще не встало, в воздухе веяло холодом. В дикое, мрачное ущелье не проникало ни звука, если не считать цокота копыт, позвякивания уздечек да громыхающего перестука колес. Сами люди хранили многозначительное молчание, как зачастую водится у тех, кто сосредоточен на своем деле, особенно в такой час, и когда в лицо дует свежий ветер.

В дальнем конце ущелья скалы расступились, и взгляду открылись обширные нагорья, кое-где отмеченные зарослями утесника и отдельно стоящими купами деревьев – короче говоря, вырубки. Спустя еще полчаса отряд въехал в утопающую в зелени долину, где тут и там высились гигантские валуны. Под ногами у лошадей струился ручеек, в горном воздухе звенело чистое журчание холодной, как лед, воды. Долина протянулась справа налево приблизительно в направлении с юга на север. Противоположный ее край обозначила зубчатая гряда утесов, четким рельефом выступающих на востоке. Небо за холмами зарумянилось: вставало солнце, окрашивая дно долины в утренние тона.

Углубившись в долину, всадники заметили, что огромные валуны, разбросанные вдалеке, не стоят на месте, а двигаются. Постепенно, по мере того как их очертания становились более отчетливы и можно было разглядеть детали, эти каменные великаны приобретали необычные черты, а именно: обзаводились густой, красновато-коричневой шерстью, четырьмя массивными, похожими на колонны ногами, изогнутой парой клыков цвета слоновой кости, прижатыми ушами и цепким висячим хоботом. Подобно галеонам, валуны словно бы дрейфовали по долине – неспешно, величественно, безмолвно.

Вот такая картина открылась глазам мистера Хикса и его беспощадной шайке судебных исполнителей при подъезде к стойбищу мастодонтов. Сама стоянка представляла собой беспорядочное скопище палаток и будок, сараев, полуразвалившихся навесов и прочих до крайности примитивных вооружений. Прочностью и основательностью мог похвалиться разве что небольшой домик – непритязательное строение из обшивочных досок с крохотными окошечками, покатой крышей и трубой, над которой вился дымок. Подскакав к дому, всадники спешились. Мистер Пилчер привстал на сиденье, потянулся, лениво оглядел стойбищ и с самодовольным видом, точно говоря: «Так вот оно, значит!» – неуклюже соскочил на землю.

– Ого-го! – воскликнул Чугунный Билли. – Небогатая событиями поездочка! Как раз то, что мне по вкусу! – Он пригладил сальные волосы, прочистил горло и принялся разминать затекшую мышцу спины.

– Экая красотища! – заметил мистер Пилчер, широко ухмыляясь и указывая спутникам на особенно живописные элементы стойбища.

Последний из всадников, худощавый юнец с тонкими усиками, надменно оглядел окрестности живыми, острыми глазками, но не проронил ни слова.

Привязав коней к колышкам на ближайшем поле, менее значимые члены отряда обступили признанного лидера тесным кольцом.

– Джентльмены! – Мистер Хикс извлек из кармана пальто отливающие голубизной листы, испещренные юридическими каракулями и украшенные строчками с вкраплением красных чернил и серебристыми печатями. – У меня здесь, как вы видите, документы, необходимые для приведения в исполнение судебного приговора, по всем правилам составленные и нотариально заверенные. На мой просвещенный взгляд, со здешними прохвостами у нас никаких проблем не возникнет. Мы оформим передачу имущества без сучка, без задоринки и приступим к главному. Нужно будет обиходить и подготовить с дюжину голов. Затем – проинвентаризировать и погрузить в фургон все личное движимое имущество. И наконец, нас ждет длинный и трудоемкий переход. Так что сами видите: на пустые разглагольствования времени почти что и нет.

– Терпеть не могу пустые разглагольствования, – заметил юнец с живыми, острыми глазками. – Вот прям всей душой ненавижу.

– Да, кстати, Джозеф, – опасливо уточнил мистер Хикс, – надеюсь, сегодня мы как-нибудь обойдемся без ваших выходок, правда?

– Ого-го! Чтоб Джозеф Рук – и позволил себе какую-нибудь выходку? Да это ж нам в диковину! – расхохотался Билли.

Юнец одарил его свирепым взглядом.

– Джозеф, – повторил мистер Хикс, повышая голос, точно отец, уже готовый выдрать непослушного сына.

Дальнейшего развития спор не получил: дверь домика открылась, и наружу вышел коренастый коротышка в линялых зеленоватых брюках и клетчатом жилете.

Мистер Хикс выступил вперед поприветствовать хозяина; остальные остались ждать в стороне. Мистер Пилчер раскурил глиняную трубку и прислонился к фургону, упираясь плечом в одно из огромных колес.

Двое джентльменов, что сошлись вместе перед домом – один с ног до головы в черном и в брюках в тонкую полосочку, второй в истрепанных брюках и клетчатом жилете, – были примерно одного роста (оба в равной степени высоки или в равной степени приземисты), так что глядели они друг на друга, что называется, глаза в глаза. Мистер Хикс – в честные голубые глаза мистера Хокема, мистер Хокем – в непроницаемые дымчатые стекла.

Самсон Хикс, не чинясь, протянул руку и предъявил злосчастные листы, испещренные юридическими каракулями.

– Мы присланы шерифом привести в исполнение судебный приговор, – просто сказал он. – По решению суда мы отчуждаем ваше имущество в возмещение издержек и сумм, ссуженных потерпевшим ущерб кредитором, чье имя значится вот здесь, здесь и еще вот здесь. Извольте обратить внимание на официальные судебные печати – вот и вот. Готовы ли вы, мистер Хэтч Хокем, осуществить передачу в соответствии с условиями соглашения?

Ответить мистер Хокем не успел: дверь дома снова распахнулась, и на ступенях возникло новое действующее лицо, отличающееся недюжинным ростом по контрасту с первыми двумя. Это был долговязый, придурковатый юнец со слезящимися глазками, длинным тонким носом и раззявленным ртом, уместным скорее у теленка, облаченный в комбинезон приглушенных цветов корки пирога и в высокие сапоги с отворотами. Довершали картину синий хлопчатобумажный шейный платок и фетровая шляпа с огромными обвисшими полями.

Мистер Хокем, на миг обернувшись к двери, вновь сосредоточил свое внимание на бодром джентльмене в брюках в мелкую полосочку и на ужасном орудии в его руке. Погонщик мастодонтов взирал на сей документ, олицетворяющий в себе крушение всех надежд мистера Хокема и утрату средств к существованию, на удивление бесстрастно, точно вполне смирившись с судьбой.

– Мистер Бенджамин Близзард, племянник мистера Хокема? – осведомился мистер Хикс у долговязого придурковатого юнца.

– Бластер, – откликнулся молодой человек угрюмо.

– Вижу, сюда вкралась ошибка. Мистер Бенджамин Бластер, стало быть.

– Никакой не мистер Бенджамин Бластер-Стало-Быть. Бластер.

– Бластер. Просто – Бластер?

– Бластер.

Мистер Хикс, по всей видимости, был слегка обескуражен, а также слегка раздосадован заминкой, прервавшей плавный ход выполнения его официальных обязанностей.

– Ну, разве не мило? – буркнул он себе под нос.

– Я так полагаю, сэр, – подал голос мистер Хокем, не желавший затягивать неизбежное, – работа предстоит не пустячная, и таким занятым джентльменам, как вы недурно бы уже и за дело взяться.

Самсон Хикс, сухо улыбнувшись, спрятал юридические документы обратно в карман пальто.

– Спасибо, что напомнили, – проговорил он, возможно с излишним жаром. – Джентльмены, коих вы перед собой видите, в таких вопросах весьма опытны. Они все уладят быстро и профессионально.

Джентльмен в клетчатом жилете кивнул всем участникам отряда по очереди. Он держался в точности как человек, которого вот уже много лет неуклонно затягивает в себя морская пучина, и он мечтает лишь об одном: освободиться наконец от этой муки. Шагнув назад, он обратился к придурковатому парню:

– Бластер, мальчик мой, созывай скотину.

Мистер Хокем собирался было добавить «в последний раз», но так и не смог выговорить роковых слов.

Бластер, внимательно изучающий чужаков из-под засаленных вислых полей шляпы, просьбу дяди словно не расслышал.

– А куда вы, к примеру, направляетесь? – громко осведомился он.

Мистер Хокем, что теребил и мял в руках шляпу, на мгновение прервался, глянул на племянника и вновь сосредоточил все свое внимание на Самсоне Хиксе.

– Как я понял, сэр… ну, из предыдущего разговора… вы скорее всего подадитесь на юг, – дерзнул предположить он. – а что… э-э-э… оно так и есть?

Мистер Хикс не видел вреда в том, чтобы ознакомить собеседника с подробностями.

– Приказ гласит: на юг, в город под названием Вороний-Край. Вам знакомо место под названием «Странные странности»?

От стоической невозмутимости мистера Хокема не осталось и следа. На мгновение коренастый коротышка словно утратил дар речи; такого ответа он явно не ждал. Потрясенный Бластер выступил вперед и встал рядом с дядей воздвигнувшись над ним подобно ангелу-хранителю, оберегающему земного подопечного. (Вот только что-то не встречались мне ангелы-хранители с таким раззявленным ртом и огромной фетровой шляпой с вислыми полями!)

– Это ж зверинец! – возопил Бластер с таким ужасом, как если бы судебный исполнитель произнес слово «скотобойня».

Мистер Хикс ободряюще закивал, потирая руки и улыбаясь, по его мнению, весьма сочувственно; ибо он имел все основания подозревать: хотя он и его подручные были встречены относительно миролюбиво, ситуация вот-вот изменится к худшему.

– Да-да, – подтвердил он, – зверинец. Весь из себя такой процветающий и очень даже известный. Там согласились взять вашу скотину, и за хорошие деньги, между прочим.

– Им в зверинец нельзя! – запротестовал Бластер, негодующе качнув фетровой шляпой с вислыми полями.

Мистер Хикс снова улыбнулся и воздел руки, давая понять, что обсуждать тут, в сущности, нечего.

В этот момент худощавый юнец с тонкими усиками встал за спиной у Самсона Хикса, так что помянутые четверо джентльменов образовали своего рода живую картину: с одной стороны – коренастый коротышка в клетчатом жилете, над которым возвышался долговязый племянник, с другой стороны – бодрячок в брюках в мелкую полосочку и в дымчатых очках, коего поддерживал кислолицый юнец с рапирой. В нескольких шагах от них Чугунный Билли завороженно наблюдал за происходящим, массируя бороду, а мистер Пилчер лениво покуривал трубочку.

Мистер Хокем собирался уже что-то сказать приезжим, однако, по-видимому, передумал и вместо того обратился к племяннику тоном, исполненным достоинства и смирения:

– Созывай скотину, сынок.

– Ни за что! – поклялся Бластер, снова воинственно встряхивая шляпой.

– Это была честная, справедливая сделка, – проговорил мистер Хокем. – Справедливая и добросовестная. Два честных человека заключили честную сделку, оба – с самыми благородными намерениями. Это была азартная игра, и мы ее проиграли. Мой отец – а ведь некогда дело принадлежало ему – поступил бы точно так же и не иначе; ведь он был человеком порядочным. Старый скряга доверил нам свои деньги, мальчик мой. И имеет полное право требовать возврата. Так что созывай скотину.

– Вот именно – а ну, созывай! – рявкнул мистер Рук, свирепо выглядывая из-за плеча Самсона.

Дерзкий окрик еще звенел в ушах мистера Хикса, а по щекам его уже разливался яркий румянец.

– Спокойно, Джозеф, – предостерегающе молвил он, оборачиваясь к легкомысленному юнцу. Дымчатые стекла очков сместились с мистера Хокема к Бластеру – и снова назад.

– Созывай! – настаивал мистер Рук, нимало не устрашенный. – Терпеть их не могу. Ненавижу их всех! Мерзкие твари! Здоровущие, вонючие, отвратительные чудища! Вымирающая порода – туда им всем и дорога, скажу я вам!

– Быть может, кто-то вскорости и вымрет, да только не животина, – парировал Бластер, неистово встряхивая шляпой.

Молодой мистер Рук взялся за рапиру.

– Зови их, ты, жердь долговязая! – прошипел он.

– Джозеф! – громко и строго одернул его Самсон. – Извольте вести себя достойно, сэр, а ругательства, будьте так добры, приберегите для себя самого!

И мистер Хикс вновь обернулся к мистеру Хокему, изо всех сил стараясь держаться с профессиональной невозмутимостью.

– Мистер Рук – человек горячий, сами видите… очень уж своему делу предан. Благородный соперник, что и говорить! Однако приходится признать, друг Хокем, что в его словах есть некая толика истины. Да-да! Не то чтобы мистер Хикс был согласен с ним целиком и полностью, заметьте, – но, учитывая, что дороги расчистили и в обиход вошли кареты… Право же, нельзя не признать, что сегодня потребность в этих существах довольно мала. Их дни миновали. Однако не воспринимайте это как личную обиду, напротив! Воспринимайте как… как своего рода любезность. Да-да! Что за новые возможности открываются перед вами теперь, когда от животных вас избавили!

В ледяном молчании мистер Хокем и его племянник пытались осмыслить эти комментарии. Выказав перед лицом неудачи самообладание, воистину изумительное, мистер Хокем, пожалуй, теперь имел все основания пересмотреть свою позицию, а Бластер, первоначальный задор которого поугас, с вызовом поглядывал слезящимися глазками на мистера Хикса и мистера Рука, но от речей воздерживался. Аккуратно поддернув и оправив на себе клетчатый жилет, мистер Хокем выставил вперед подбородок и глянул мистеру Хиксу прямо в дымчатые стекла очков.

– Созывай скотину, сынок, – приказал он племяннику, не отрывая глаз от Самсона. – Зови, говорю.

Бластер послушался не сразу – он продолжал наблюдать за неприятелем, в частности за мистером Руком, чьи пальцы по-прежнему сжимали рукоять рапиры, хотя на плече юнца ныне покоилась сдерживающая рука очень мрачно настроенного Билли.

Вислые поля шляпы вновь колыхнулись из стороны в сторону, и Бластер, бурча себе под нос, бегом бросился к дому. Вскоре он возвратился с гигантской вытянутой дудкой или свирелью, почти пяти футов в длину и очень грубо сработанной. Не глядя на судебных исполнителей, юноша побрел через поле к некоему определенному месту на небольшом расстоянии от дома и, оказавшись там, остановился и поднес инструмент к губам. Жалобный напев чужакам показался жутковатым и завораживающим; ничего подобного они в жизни своей не слышали. Заунывная мелодия звенела в горном воздухе, разливаясь вверх и вниз по долине и утекая в холмы. И огромные валуны – лохматые рыжие мастодонты, – где бы они ни находились, поднимали головы, едва заслышав зов. Спустя несколько секунд земля уже содрогалась от тяжелой поступи громотопов, шагающих к дому со всех концов.

Тем временем мистер Хикс и его подручные, коротко переговорив с мистером Хокемом, сообща порешили, как лучше загружать движимую собственность в фургон. Чугунного Билли, обладающего некоторым опытом в обращении с секачами широкобивенными – южными родичами рыжих мастодонтов, – отправили помогать Бластеру загонять животных, а мистер Хокем повел мистера Пилчера и кислолицего Джо Рука в дом.

Не прошло и нескольких минут, как в одной из небольших палаточек, поставленных неподалеку от дома, что-то зашуршало. Клапан откинулся, и на свет выбралось оборванное замызганное существо – потягиваясь, позевывая и почесывая в густой и кучерявой, мышиного цвета шевелюре. У существа были маленькие, похожие на орехи глазки, пропыленная борода и весьма деятельный, непрестанно шевелящийся рот. Существо, по всей видимости, страдало каким-то нервным расстройством, отчего руки и ноги его извивались и подергивались самым неестественным образом.

Мистер Хикс, стоявший неподалеку и записывающий что-то в блокнот, при виде сей личности удивленно изогнул брови. Он помедлил минуту, решительно поджав губы, из-за дымчатых стекол сверкнул проницательный взор – и вот уже блокнот убран. На миг взгляд мистера Хикса скользнул в ту сторону, где в окружении громотопов стояли Бластер и Билли. Лицо придурковатого парня сияло неописуемой радостью: животные толпились вокруг него, помахивая хоботами и любознательно шевеля ушами. А его коллега Билли – мужчина со стальным взором и челюстью, припорошенной сединой и словно изваянной из камня – явно пришел от косматых великанов в полный восторг. Поначалу настроенные недоверчиво, теперь они вроде бы попривыкли к чужаку, раз уж с его присутствием мирился Бластер. Вскоре эти двое, придурковатый юнец и убеленный сединами ветеран, вместе повели мастодонтов к просторному загону, расположенному сразу позади дома.

Почесав в голове с целью избавиться от первого видения, мистер Хикс обратился к видению номер два: к оборванному замызганному существу, уже досеменившему до него.

– Доброго вам дня, друг Эрхарт, – проговорил Самсон, улыбаясь нервно и не то чтобы приветливо. – Вот уж не ждал вас здесь увидеть, по правде говоря.

Видение наставило на него трясущийся палец.

– Послушайте! Бластер созвал животину. Бластер разбудил своей дудочкой Чарли, – сообщило замызганное существо, иначе мистер Чарльз Эрхарт, иначе Овцеголов. Он снова зевнул, потянулся, разминая подергивающиеся конечности, и поддернул лохмотья. – Мистер Самсон, а зачем вы здесь, в стойбище? Вы, никак, пришли на звериков посмотреть?

– Не то чтобы.

– Тогда зачем?

– По делу, друг Чарльз, по делу. Сущие пустяки, право.

– По какому такому делу?

Перед лицом подобной настойчивости мистер Хикс явно почувствовал себя неуютно. Он сухо усмехнулся и засунул руки в карман пальто.

Чарли, окончательно проснувшись, с хитрющим видом извлек из-под лохмотьев блестящие серебряные часы на ленточке – ту самую побрякушку, которой не так давно похвалялся перед мистером Хокемом в «Синем пеликане».

– Это никак… никак… по делу мистера Хантера? – спросил он.

– Никаких имен, сэр, никаких имен! Что у вас тут такое? – осведомился мистер Хикс, подозрительно разглядывая «луковицу». – И где же вы раздобыли такую штуку, позвольте узнать?

– Дело мистера Хантера, – шепнул Чарли.

– А, теперь понимаю, – отозвался мистер Хикс, разом смекнув, что к чему.

– Мистер Хантер! Мистер Хантер! – восклицал Чарли, размахивая часами из стороны в сторону и дивясь тому, как блестящая крышка сверкает в лучах утреннего солнца.

– Никаких имен, друг Эрхарт, никаких имен! Поверьте мне, друг Чарльз, поверьте мне – имя этого молодого джентльмена лучше не упоминать! – воззвал мистер Хикс, встряхивая возбужденного мистера Эрхарта за плечи. – Он – сам дьявол! Вы меня слышите? Кто знает, когда и как, но он следит за вами, наверняка следит! Вы ведь не захотите, чтобы этакий прохвост да разозлился, правда? Помните, что рассказывал вам старина Хикс касательно того, как рассвирепел пресловутый молодой джентльмен, узнав, что вы сплоховали – второй раз сплоховали, – не сумели раздобыть некий потребный ему предмет?

Чарли-Овцеголов, который помянутую отповедь почитай что и не воспринял – его умственные способности, все, сколько есть, были растрачены на часы, – тупо пялился в лицо собеседнику, расслабленно выпячивая то губы, то язык.

– Скажу больше, – не унимался Самсон, – на мой просвещенный взгляд, пресловутый молодой джентльмен скорее всего винит в неудаче старину Хикса столько же, сколько и вас. Не я ли доверил вам эту работу, всей душой уповая на успех, не я ли за вас поручился, друг Чарльз… И что ж? Видели бы вы, как глаза его полыхнули желтым адским светом… такое зрелище до конца жизни не забыть! Вы же не хотите, чтоб старина Хикс попал в переплет, правда?

– Нет, мистер Самсон, никаких переплетов…

– Вот и славно. Это ведь лишь по счастливейшей случайности старине Хиксу удалось ускользнуть от помянутого дьявола. И даже теперь он не то чтобы защищен от желтого света. Да-да! А кто поможет Хиксу – я вас спрашиваю, друг Чарльз, – кто поможет Хиксу, если пресловутый молодой джентльмен вздумает за него взяться? А ведь он может, знаете ли, причем в любой момент. Если старину Хикса начнут поджаривать, кто пройдет через двор да снимет его с вертела?

– Чарли снимет вас с вертела, мистер Самсон, – рассеянно забормотал Овцеголов; не в силах постоять спокойно хоть несколько минут, он вновь залюбовался серебряной побрякушкой, поднес часы к уху и дико расхохотался. – Видите? Видите? У Чарли есть минутка-другая!