К моему великому облегчению, воры вступили со мной в спор. Фиорокс и все остальные заметно разволновались, когда я назвала имя человека, которого искала, и все в один голос начали уверять меня, что он ни за что не придет. Ведь только после этого я узнала наверняка, что тот, кого я разыскивала, до сих пор жив. Но я заставила их выполнить требование отправить гонца.
      После того, как последний завсегдатай кабака исчез и мы были оставлены вдвоем, я освободила Эриза. Он скрючился на полу, судорожно дыша и массируя горло. С изумлением он наблюдал, как я сняла деревянную чашку, прикрепила волшебную руку на прежнее место и натянула на нее черную кожаную перчатку по локоть.
      Затем я грохнула волшебной рукой по стойке бара так сильно, что Эриз подпрыгнул.
      — Приготовь-ка чего-нибудь выпить. И не жадничай, — приказала я, — всю ночь напролет мне пришлось надуваться одной водой — осточертело!
      Эриз суетливо приступил к исполнению. Я выпила, крепко обхватив стакан божественной рукой. Я вздохнула и расслабилась, ощущая, как крепкая бормотуха согревает внутренности. Прошло уже много дней с того момента, когда я в последний раз испытала нечто подобное.
      Слегка откинувшись, я начала ждать.
 
      Человек, которого я искала, пришел не позже чем через час.
      К моему немалому удивлению, компания самых богатых обитателей трущоб, которая в то же время была сборищем отъявленных и хладнокровных негодяев, в полном составе возникла из ночи и ввалилась в «Дыхание дикого кабана».
      Они немного задержались у входа, чтобы удостовериться, что Эриз и я — единственные посетители притона. Самый высокий прошептал что-то человеку, стоявшему позади него, потом отступил в сторону и с глубоко почтительным видом позволил ему пройти вперед.
      Взглянув, я поначалу ничего не увидела. Потом взгляд скользнул вниз. Потом еще ниже, до тех пор, пока я не обнаружила высокую шляпу.
      А под этой шляпой был Пип!
      Несмотря на то что мы никогда в жизни не встречались, я моментально узнала его по описанию, сделанному моим братом в путеводном журнале, изданном впоследствии в виде отдельной книги.
      Однако когда я увидела Пипа, то первое, о чем я подумала, — так это о его росте. Я знала, что он был мал, но чтобы настолько!
      От подошвы его ботинок с очень высокими каблуками до полей высокой шляпы было не более полутора метров.
      Эта мысль как-то сама собой улетучилась, когда я увидела, как Пип стукнул по полу внушительным посохом и стал расправлять узкие плечи до тех пор, пока не натянулась ткань его одежды благородного зеленого цвета. У Пипа было длинное узкое личико, маленькие глазки, острый, как у мышки, нос, который постоянно дергался. Однако держался он как миниатюрная коронованная особа.
      И это соответствовало действительности Потому что, к моему великому изумлению, Пип теперь был королем. Королем воров.
      — Пошто звала меня, сестренка? — произнес Пип надменно. — Давай начистоту и быстро, а не то запоешь, как накрытая свистулька [пойманная тайная осведомительница (уголовный жарг)].
      Я выпрямилась, сбрасывая остатки маскировки, и сказала:
      — Неплохо исполнено, Пип.
      Потом кивнула на его трость, набалдашником которой служил череп кота с изумрудами вместо глаз, символизирующий власть воровского короля, и произнесла:
      — Хотя меня немного удивляет тот путь, который ты в конце концов избрал.
      От неожиданности Пип вздрогнул. Он подошел поближе, движением руки останавливая своих людей. С озадаченным видом он начал пристально в меня вглядываться.
      — Неужто я тебя знаю, сестренка? — спросил он.
      — Мы никогда не встречались, — ответила я, — но ты слышал обо мне. Точно так же, как я слышала о тебе. Ты в течение долгих лет служил Амальрику Антеро, не так ли?
      Глаза-бусинки Пипа начали излучать ярость, пальцы, сжимающие череп зеленоглазого кота, побелели.
      — Ты того, западло [Нарушитель воровских традиций (уголовный жарг)], не вякай тут! — произнес Пип угрожающе. — Амальрик Антеро был самым лучшим из всех людей, живших на свете! Я не желаю, чтобы его именем швырялся неизвестно откуда взявшийся пьяный солдат!
      — У меня больше, чем у кого-либо еще, прав произносить это имя, Пип, — сказала я, — именно поэтому я и пришла к тебе. Ты был одним из немногих, кому Амальрик полностью доверял. Ты был его разведчиком во время последней экспедиции, когда вы пытались разыскать Далекие Королевства. Ты был среди тех, кто вернулся в Ориссу с последними словами Амальрика, обращенными к миру. Насколько мне известно, ты был хорошо вознагражден за все то, что сделал для семьи Антеро. Хотя, на мой взгляд, никакие суммы не могут оплатить тот риск, на который ты шел.
      Я замолчала и осмотрела Пипа с ног до головы, пытаясь получше представить себе героического человечка. Человечка, который теперь командовал всем преступным миром Ориссы.
      Затем закончила:
      — Но клянусь всеми богами, которые не желают нам ничего, кроме счастья, я никак не ожидала, что ты используешь полученные средства с такой целью! Пип! Воровской король! Пахан! Если бы мой брат узнал об этом, то смеялся бы так, что умер бы во второй раз!
      Пип подпрыгнул.
      — Бр-рат? — вскрикнул он, слегка задыхаясь и плохо выговаривая слово. — Так ты сказала — брат?
      — Да, Пип, ты не ослышался, — ответила я с улыбкой. Потом я произнесла громко, так чтобы все слышали: — Я Рали Антеро. И пришла, чтобы попросить вашего пахана помочь мне спасти Ориссу.
      В комнате установилась гробовая тишина. Затем ее нарушил звук падающего на пол королевского посоха с зеленоглазым черепом.
 
      Многие люди любили Антеро, некоторые ненавидели, немногие боялись, но все — уважали. Для таких, как Пип, имя Антеро неизменно ассоциировалось с миром магии, доброй магии. В глубине своей романтической и возвышенной души многие из этих людей годами лелеяли надежду, что однажды услышат, как один из Антеро восстал из мертвых, и тут же помчатся к нему, чтобы попросить его взять их с собой в еще одно грандиозное и очень опасное путешествие.
      Пип стоял плечом к плечу с Амальриком и Янилой Серый Плащ в далекой Тирении. Этот маленький человек вместе с ними воевал против Короля Демонов. История так устроена, что всегда есть исполнители и лидеры, которым достаются лавры победителей. Рядовой солдат и простой гражданин игнорируются, несмотря на то что они на самом деле являются ключевыми фигурами переломных событии, как и те великие люди, которые их возглавляют. Но, может быть, и более важными. Только потому, что именно они служат тем ключом, с помощью которого переводятся стрелки часов истории
      Пип хотя и стал в конце концов чипсайдским вором, но был в действительности таким же героем, как и многие сыновья и дочери Ориссы, сражавшиеся за ее свободу.
      И, как выяснилось, он тоже ждал и втайне молил богов, чтобы они приблизили момент, когда перед ним появится волшебница и объявит, что она — Рали Антеро, и попросит принять участие в решающем сражении.
      Конечно же, были элементы сомнения. Конечно же, мне учинили допрос с пристрастием. Но в конце концов Пип поверил — больше всего потому, что очень хотел верить.
      Он упал на колени, всхлипнул, вцепился в мою руку и громко закричал:
      — Клянусь бородой самого Тедейта, грызи ее вошь, ты Рали Антеро! — Пип стремительно повернулся назад, сияющими глазами посмотрел на свою гвардию и произнес: — Я откушу нос любому, кто скажет, что это не так!
      «Гвардейцы» нервно заерзали, по-видимому, зная нрав хозяина, и почти хором ответили:
      — Конечно, Пип, конечно. Как ты говоришь, Пип, так и будет.
      Пип так же стремительно повернулся ко мне. За этот микроскопический промежуток времени выражение его лица успело измениться от величественно-дарственного до верноподданнического. Его глаза фанатично пылали, когда он клялся:
      — Я пойду с вами, госпожа Антеро, на край света, как ходил и с вашим братом. Клянусь любым богом, блин, как подскажете. Ваши слова — моя клятва, сукой буду — не продам!
      Для усиления остроты момента я пустила одну-две слезы, но потом резко подняла коротышку на ноги и приказала:
      — Правило номер один — никаких преклонений!
      Пип рассмеялся, явно почувствовав облегчение. Потом спросил:
      — А что за правило номер два, госпожа Антеро?
      — Брось это «госпожа». Никогда не любила этого. Пип улыбнулся и кивнул.
      — Как насчет «капитана»? Однажды ты была капитаном, не так ли? Командиром стражи Маранонии?
      К моему удовольствию, Пип уже почти совсем перестал стесняться и незаметно для себя перешел на «ты».
      — Мне это нравится, — ответила я, — капитан Антеро — то, что надо.
      Клянусь богами, я была неимоверно счастлива вновь услышать это из уст близкого человека. Ощущение было такое, как будто бы я после очень длительного перерыва вновь примерила полевую форму и неожиданно, к величайшему удовольствию, обнаружила, что она превосходно мне подходит. Не исключено, что гармонию нарушала некоторая несимметричность моего лица. Я поймала себя на том, что сожалею об отсутствии зеркала.
      Пип кивнул, подобрал посох с зеленоглазым кошачьим черепом и повернулся к своим людям.
      — Жучок — мигом сюды! И ты — Трехпалый! Тащите тарахтелку [Конный экипаж (жарг.)]. И чтоб сверкала. С занавесками. Как шлюшкина качалка [Карета фаворитки воровского короля (жарг.)]. И чтоб легавые не унюхали, почем суета.
      Двое из сопровождавших Пипа людей — один с лицом, выглядевшим так, как будто оно долго служило мишенью для метания ножа, а второй с трехпалой уродливой клешней вместо кисти, моментально выскочили вперед и хором ответили:
      — Будь зде, Пип! Моментально, Пип!
      И умчались исполнять приказание главаря.
      Вот так я воочию убедилась, что Пип обладает непререкаемым авторитетом среди подчиненных. Это впечатляло, несмотря на то что его подчиненные — воры и убийцы!
      Теперь я не сомневалась в том, что Пип полностью оправдает надежды, которые я с ним связывала, а может быть, принесет значительную пользу.
 
      Пип обустроил свое логово в городской канализации.
      С самого основания Орисса являлась городом-чистюлей, причем дело доходило до мелочной придирчивости в вопросах наведения чистоты и порядка. В этом отношении мы напоминали скорее всего кошек — без конца прихорашивались на солнце, но и прятали все, что касалось привычек, глубоко под землю, настолько глубоко и скрытно, насколько это вообще возможно. Первая система канализации была построена в Ориссе много веков назад. По мере роста города возникло множество новых уровней. В настоящее время многие из них уже давно не использовались и были забыты всеми, но не обитателями трущоб.
      Будучи старожилом Ориссы, я тем не менее практически не имела понятия об этой стороне жизни. Но после того как вместе с Пипом окунулась в самую гущу уголовного мира, я с изумлением узнала, насколько глубоко под землей он спрятался.
      Старая система канализации образовала весьма запутанный лабиринт, расположенный под столицей. Его составляли сотни очень старых глиняных труб огромного диаметра, в которых можно было запросто сгинуть. Как я узнала, в некоторых местах глиняные стенки труб и туннелей обрушились, образовав непроходимые завалы, но всегда можно было найти выход из положения и обойти препятствие по одному из многочисленных боковых каналов.
      Если по случаю вы читаете этот бортовой журнал, сидя за едой, то лучше отложить его на некоторое время. Мой долг предупредить вас, уважаемый читатель. То, что я собираюсь рассказать, может вызвать у некоторых неожиданную тошноту и потребность облегчиться. Все дело в том, что для воровства нет и не может быть лучше способа добраться до цели, представляющей профессиональный интерес, иначе, нежели с помощью орисской канализации. Потому что калитка, всегда открытая калитка находится прямо под вашими ногами За время, проведенное вместе с Пипом в Чипсайде, я узнала, что среди его людей есть специально обученные команды воров, называемые крысами, которые используют канализации, чтобы пробираться в дома богатых людей и представителей среднего класса. Так что если вы поняли, в чем суть, и удовлетворены определением контингента, который представляет наибольший интерес для обитателей Чипсайда, то с вашей стороны будет разумным в будущем обращать внимание на слабый шорох, доносящийся из вашего «одиночного окопа». Вполне может случиться, что это кто-нибудь из лучших крыс Чипсайда.
      Мы не сразу направились в логово Пипа. Несколько раз мы меняли экипажи, не каждый из которых был «шлюшкиной качалкой», проезжая каждый раз относительно небольшой отрезок пути, и то — кружа и петляя по улицам и аллеям, которые змеились по городу, а то и возвращались и вновь пересекали Чипсайд. На протяжении всего пути люди Пипа, незаметно рассеявшись впереди и сзади, как призраки, обеспечивали нашу безопасность. По мере нашего продвижения с треском закрывались ставни на окнах, так что те, кто находился внутри домов, могли в случае чего честно сказать, что не видели, кто проходил по улице. Так велики были почтение и страх перед Королем Воров.
      Последний отрезок пути привел нас в самую гущу многоквартирных домов трущоб. В одном из таких перед нами отворилась потайная дверь в виде уходящей в сторону фальшивой стены, и мы спустились по лестнице прямо в широкий туннель, ярко освещенный лампадами на металлических крюках. В туннеле нас ожидали два портшеза, каждый из которых изготовились нести двое дюжих головорезов. Мы с Пипом сели в кресла, и после того, как раздался громкий окрик Пипа, нас быстро понесли вперед.
      Вскоре мы оказались в огромном подвале. Стены были увешаны шкурами, коврами и гобеленами. Подвал был плотно уставлен разнообразными экзотическими скульптурами, вазами, мебелью. Здесь были стулья, кресла и столы, выполненные искусными мастерами в виде фантастических животных. Все эти изделия отличало высокое качество и воображение дизайнера. Многие из них были инкрустированы фольгой драгоценных металлов, слоновой костью, мелкими россыпями драгоценных камней. Столы были завалены связками ожерелий из драгоценных камней и нитками белого, голубого и розового жемчуга вперемешку с дорогим столовым серебром и другими предметами домашнего обихода, однозначно свидетельствовавшими о богатстве прежних хозяев.
      Пип провел меня по своим владениям, и всюду меня не оставляло ощущение, что я нахожусь в сказочном царстве, хотя я осознавала, что все это добро награблено.
      Скульптуры были одеты в украденные у прежних владельцев роскошные наряды. Многочисленные раскрытые сундуки ломились от мехов и шелков. То здесь, то там были бочонки с экзотическими маслами, эссенциями, эликсирами и пряностями. От всего этого великолепия в воздухе стоял сладкий аромат.
      Мы приблизились к возвышению, которое было покрыто двойным слоем толстых подушек. Пип остановился и огляделся. Потом он улыбнулся и обвел рукой все то богатство, которое нас окружало.
      — Уютное местечко, не правда ли, кэп? — спросил он.
      — Для пирата — вполне, — ответила я. Пип хихикнул и потер ладони.
      — Честно говоря, кэп, нечто подобное не раз приходило мне в голову, — произнес он. — Встречал, встречал я немало пиратов — в Восточном море. Убогое племя. Если уж быть предельно откровенным, они меня разочаровали. Поначалу мне казалось, что пираты должны быть… — Пип неопределенно махнул рукой. — Ну, я не знаю, внушительнее, что ли. — Пип пожал плечами, вспоминая собственное недоумение. Затем кивнул в сторону своего сезама, королевской пещеры, почти до отказа набитой сокровищами, награбленными на торговых кораблях и виллах наиболее богатой части населения Ориссы. — Думаю, что у меня гнездышко не хуже, чем у любого пирата прошлых времен, ты знаешь, в книгах об этом написано довольно много.
      Я согласилась, потому что и в самом деле в юности прочитала много книг о похождениях пиратов.
      Я ощутила незнакомое доселе мне трогательное чувство, когда наблюдала, как Пип садится на свои немыслимые подушки. Он удовлетворенно вздохнул, когда опустился на них, перед этим с величайшей заботой разровняв и поправив и без того гладкую поверхность.
      — Всю жизнь, кэп, мне приходилось сидеть на жестком, — объяснил Пип, — особенно во время путешествия в Тирению. Моя бедная задница так часто прикладывалась к камням, что в конце концов мне стало казаться, что она сама превратится в камень. В этом отношении совсем не плоха пустыня — песок сыпуч и поэтому кажется мягким. Ненавижу леса. В них так много змей, укусы которых вовсе не полезны для здоровья такой честной, хорошей, богобоязненной жопы, как у Пипа.
      Я рассмеялась. Наши взгляды на жизнь существенно совпадали. Если должным образом позаботиться о ногах и заднице, то остальные части тела будут пребывать большую часть времени на своих местах и в полном согласии с остальными.
      — Однажды в критический момент жизни, — продолжал Пип, — я пообещал своей жопе, что обеспечу ей вечный комфорт, если она не отскочит и не даст никому себя оттяпать. — Пип похлопал по одной из подушек и с гордостью закончил: — Вот это и есть вознаграждение моей заднице, кэп, за то, что она оказалась верным другом.
      Пока я хохотала над шуткой, Пип сделал непроизвольное движение, и я увидела, что появилась, как будто бы материализовавшись из воздуха, довольно устрашающего вида молодая женщина с пронзительными черными глазами и развевающимися юбками. Женщина несла, легко балансируя, широкий поднос, который она поставила между мной и Пипом.
      — Достала немного грога, как ты и просил, Пип, — произнесла она, показывая на вместительный хрустальный бокал, наполненный ароматным вином, — и немного закуски. — Затем женщина улыбнулась мне, пожала плечами и продолжала: — Не знала, что может понравиться госпоже. Поэтому решила, была не была, принесу-ка я все сразу.
      Она показала на дюжину, не меньше, фарфоровых мисок, закрытых крышками. Когда она подняла одну за другой эти крышки, оказалось, что в них кушанья, мощью которых можно утолить самый звериный голод. Там красовались паровые устрицы, тонкие сыры и джемы и, конечно же, мясные блюда, от которых поднимался острый аромат.
      — О, думаю, что этого вполне достаточно, спасибо, — сказала я.
      Женщина покраснела и сделала реверанс. Она повернулась к Пипу и положила руки на свои бедра.
      — Ну какой же ты пахан, — укоризненно произнесла она, — не мог предупредить, что придешь пообедать с какой-то шестеркой.
      — Ты вот что, — сказал Пип, — полегче на поворотах. Лучше поцелуй своего старого папочку и проваливай. Небось забот полон рот.
      Пока Пип произносил грозную тираду, жестом опытного заклинателя он выудил из рукава массивное ожерелье и, слегка раскачивая, поднес к ее лицу. Женщина взвизгнула от восторга, подхватила ожерелье, чмокнула Пипа в щеку и исчезла.
      — Так это твоя дочь? — спросила я.
      Пип смущенно прокашлялся. Затем сказал:
      — О нет, капитан, это совсем другой случай. Молода больно. Зовет меня папочкой из чувства восхищения. Но мы не связаны родственными узами. Но, с другой стороны, она является своего рода одной из моих жен.
      Услышав такое, я чуть-чуть не подпрыгнула.
      — Своего рода? Одной из жен? — тупо повторила я. Пип немного помедлил, но потом объяснил:
      — Я нахожусь в довольно непростой ситуации, кэп Антеро. Как пахан, воровской король, я несу огромную ответственность. Одни только разборки и поножовщина, часто заканчивающаяся перерезанным горлом, чего стоят! Мне приходится общаться с различного рода людьми — от оборванного бедняка до сановника из богатейших слоев орисского общества. Поэтому порой мне приходится довольно туго. Иногда нужно облачаться в личину дипломата. Особенно в тех случаях, когда затрагиваются интересы богатых фамилий. Вот почему мне без конца приходится жениться. В некотором роде жениться — раз, второй, третий… Поэтому у меня много вроде бы жен и — более того — «жен этих жен», некоторые из которых в действительности находятся в браке друг с другом, хотя я не понимаю, как это вообще возможно. Но я вынужден терпеть и терплю — до тех пор, пока они нормально ведут себя в постели со мной.
      Прежде чем продолжить, Пип озабоченным взглядом посмотрел на меня:
      — Согласись, капитан Антеро, мягкая, уютная постель является довольно важной вещью в жизни.
      — Как и подушки? — спросила я.
      Весьма польщенный тем, что я поняла, Пип улыбнулся и подтвердил:
      — Именно так, кэп, как и подушки, именно так.
      Это был очень важный момент в развитии наших отношений. В это мгновение мы спаяли наши судьбы воедино, хотя при беглом, поверхностном взгляде неосведомленного наблюдателя могло показаться, что не произошло ровным счетом ничего.
      Ровным счетом ничего — для всех и каждого, но не для Пипа.
      Вот почему я рассказала ему свою историю, не утаив ничего, но постаравшись быть предельно лаконичной. Более того, я раскрыла Пипу истинную цель своего путешествия в Ориссу.
      Когда я кончила, Пип снова потер сложенные вместе ладони и сказал:
      — Я искренне сожалею о том, что произошло с тобой, капитан. Однако по сравнению с тем, что нам предстоит, это не стоит и горошины наперсточника в базарный день. Дело в том, что я собираюсь кое-что рассказать тебе, капитан Антеро. Думаю, что это добавит остроты зрения твоему единственному глазу.
      Пип придвинулся вплотную ко мне. Его лицо стало напоминать мордочку мартышки, которая учуяла запах сыра.
      — Твоя Эмили жива, капитан Антеро, — торжественно объявил Пип. Увидя, что я радостно воспринимаю это известие, он широко улыбнулся и мгновенно приобрел исключительно гордый вид. — Но не только это я хотел тебе сообщить, продолжал он. — Суть в том, что Эмили находится под охраной твоей Стражи Маранонии. И все они вместе с Квотерволсом и лордом Пальмирасом сражаются за правое дело, пытаясь прорвать осаду Галаны.
      Я вцепилась в его руку и спросила:
      — Ты уверен? Какие у тебя есть доказательства?
      Больше всего на свете я боялась, что и эта новость в конце концов окажется только плохо проверенным слухом.
      — Никто не может быть более уверенным, чем я, капитан Антеро, — ответил Пип, — ведь разве не Пип является глазами и ушами его друзей, осажденных в Галане? Разве не Пип доставляет под самым носом у патрулей Новари и Като оружие и продовольствие защитникам крепости, чтобы они могли продолжать борьбу? И наконец — разве не Пип ведет неустанную, ежедневную войну здесь, в Ориссе, нанося удар за ударом всякий раз, когда предоставляется такая возможность. Не давая ни секунды покоя, чтобы враг помнил, боялся и пребывал в постоянном напряжении. Нанося удар каждый раз, когда враг на одно мгновение закроет глаза.
      Пип кивнул на большие, красиво разрисованные песочные часы, которые, казалось, только что сняли с камина на вилле какого-нибудь короля оптовой торговли.
      — Обрати внимание, кэп, — попросил он меня, — запомни уровень песка. В течение ближайшего часа ты убедишься в том, что старина Пип не старый болтун, хлопающий ушами.
      — Это я старый болтун с хлопающими ушами, — сказала я, — более того, я никак не могу оправиться от изумления, слушая тебя. Сначала узнаю, что моя дорогая племянница жива. А раз так, то у нас сохраняется надежда на то, что мы сможем остановить Новари. Вслед за этим выясняется, что в Ориссе по-прежнему силен дух борьбы за свободу и справедливость. А то поначалу я испытывала отчаяние, видя людей, боязливо бредущих по улицам города. Они напоминали мне стадо баранов, смирившихся с предстоящим убоем.
      — Не суди слишком строго, капитан, — возразил Пип, — некоторые из них заслуживают осуждения, но далеко не все. Так вот те, кто не заслуживает, помогают мне готовить несъедобные блюда для Новари и Като. Ты будешь удивлена, когда узнаешь, как рискуют эти люди. И тем более удивлена тем, кто предоставляет им возможность избежать опасности.
      — Я тебе верю, Пип, — сказала я, — и клянусь, если останусь жива, то позабочусь о том, чтобы те жадные мужчины и женщины, которые поддались соблазнам со стороны Новари, заплатили за все сполна.
      Кроме того, Ориссе был сделан подарок, о существовании которого не знали даже боги. Этот подарок преподнесли мой брат и Янила Серый Плащ. Если распорядиться им с умом, то никому никогда в будущем не придется страдать.
      Однако в действительности большинство граждан Ориссы в погоне за мелкой выгодой для себя лично не только не обратили на моего брата ни малейшего внимания, но и позволили уничтожить всю мою семью.
      — Да, ты права, капитан, — мрачно подтвердил Пип, — те, кто заслуживает этого, заплатят в полной мере за содеянное, не сомневайся.
      — Но в то же время я должна быть предельно собранной, чтобы гнев не заслонил истину.
      Я взглянула на песочные часы. Насколько я могла судить по изменению уровня песка, прошло несколько минут.
      — Может быть, Пип, ты расскажешь мне, что происходит в Ориссе на самом деле, — попросила я, — для меня это был довольно долгий и трудный путь, а раз судьба позволила мне вновь встать у штурвала, то я хотела бы поточнее узнать курс.
      Помолчав с минуту, Пип кивнул. Отпил вина из своего бокала. Потом приступил к рассказу.
 
      — Мы с Отави в последний раз были в Тирении. Твой брат передал нам последнюю часть своего бортового журнала и сказал, чтобы мы непременно доставили его домой, что он рассчитывает на нас.
      Поэтому мы с Отави тут же отправились в Ориссу, оберегая драгоценные страницы так, как будто бы они были написаны богом. Да, может быть, так оно и было на самом деле, кто знает? Ведь то, что в них содержалось, было бесценно. Наше путешествие нельзя назвать приятной прогулкой. Много раз за нами гнались бандиты, охочие до легкой наживы. Бывало, что изголодавшиеся хищники принимали нас по ошибке за свой ужин. Но мы все равно, назло стихии и неприятелям, добрались до дома. И это главное.
      Конечно же, мы стали героями в глазах жителей Ориссы.
      Черт побери, я думаю, что если и таракан совершит путешествие в Королевство Ночи на корабле Антеро, да еще целый и невредимый вернется назад, он станет героем.
      Мы передали журнал Гермиасу, как и просил твой брат.
      В отсутствие Антеро твой племянник стал во главе семьи, ты знаешь. Ведь после того, как Клайгиус оказался подлым предателем, другого выбора не оставалось. — Пип поднес руку к глазам и смахнул навернувшиеся слезы. Потом продолжал: — В голове совершенно не укладывается, как могло случиться, что такой подонок мог родиться от Антеро. Это явилось очень тяжелым ударом для всех нас, кто ходил с ним под парусами. Твой брат был чудесным человеком, поэтому богам следовало бы сгореть со стыда от своих деяний после того, как они подсунули твоему брату Клайгиуса вместо сына.
      Но твой брат сделал правильный и, самое главное, самостоятельный выбор. Гермиас Антеро был ему в большей степени сыном, чем Клайгиус, гораздо в большей степени. И кроме того, он являлся наилучшей кандидатурой для того, чтобы надлежащим образом вести все дела семьи.
      Вот почему мы и отдали Гермиасу журнал твоего брата. Он щедро отблагодарил нас, набив наши дорожные сумки золотом, таким количеством золота, что его было бы достаточно, чтобы сделать богатыми сотни людей. Более того, он проследил, чтобы нам были оказаны надлежащие почести за ту роль, которую, как он выразился, мы сыграли в истории.
      Пип тряхнул головой и усмехнулся.
      — Сколько я себя помню, моя мать без конца повторяла мне, что я был рожден, чтобы занимать высокое положение в обществе. Думаю, она имела в виду виселицу. Уж она-то как никто знала, что все мои предки были закоренелыми преступниками с тех незапамятных пор, когда Тедейт еще мочил пеленки.
      Но после того как благосклонная судьба свела меня с твоим братом, я понял, что старина Пип достоин лучшей участи, чем та, которую то ли в шутку, то ли всерьез предрекала ему бедная мать. Позже, когда я попал в Тирению и увидел то, чего никто не видел ни во сне, ни наяву, я понял, что значит жить настоящей жизнью.
      А вслед за этим мы сумели прикончить демонов и вновь вернули мир к нормальной жизни. Разве это не сама история? — Пип с гордостью ударил себя в щуплую грудь и произнес: — И Пип вошел в нее! Вот так я вернулся домой и стал в один миг настоящим героем. И сразу выяснилось, что быть героем — значит нести груз многочисленных обязанностей, которых гораздо больше, чем у рядового жителя. Я, к примеру, теперь должен был непрерывно следить за тем, чтобы все хорошее оставалось хорошим и впредь, а все плохое — катилось к чертовой матери.