Далекие Королевства - Возвращение воина

      Перед их изумленными взорами раскинулась мертвая ледяная пустыня с нагромождениями скал. Снежными вихрями завыла метель. На границе черного скалистого берега и полярного моря, усеянного льдинами, высилась моя ледяная крепость — полусферический купол, сиявший такой белизной, что смотреть на него было совершенно невыносимо.
      — Мой дом, — сказала я.
      Обитатели трущоб разом зашевелились и забормотали.
      Я вновь взмахнула рукой, и изображение изменилось. Теперь крепость предстала изнутри. Посредине огромного зала были расположены стеллажи с оружием. Виднелся опустевший деревянный стапель, где когда-то стоял мой серебряный корабль.
      А в широком алькове располагалась могила с прозрачной ледяной крышкой.
      Внутри могилы спала Салимар. Моя Салимар с золотистыми волосами. Мое сердце дрогнуло и защемило, когда я увидела ее, и я ощутила стыд перед ней за то, что привела чужих людей в нашу тайную спальню. Салимар шевельнулась, и мне показалось, что я услышала, как она прошептала мое имя. Я захотела ответить ей, но вовремя спохватилась, так как расстояние было невероятно большим. И передо мной было всего лишь видение.
      Я показала на Салимар и объяснила:
      — Моя королева. И женщина, которую я люблю больше всех на свете.
      Послышался восхищенный шепот.
      Внезапно Салимар еще раз шевельнулась. Ее губы раскрылись, и она позвала меня слабо, но достаточно отчетливо:
      — Пожалуйста, Рали, дорогая. Мне холодно. Так холодно. И вытянула руки как будто мне навстречу.
      Я не могла более терпеть эту муку. Рубанув воздух волшебной рукой, я заставила видение исчезнуть.
      Квини, глава душителей, всхлипнула и вытерла глаза. Казалось, что на всех остальных увиденное произвело такое же сильное впечатление.
      Только Гарла, предводитель нищих, был совершенно спокоен. На его красиво очерченных губах появилась циничная усмешка человека, знающего истину.
      Пип, должно быть, тоже заметил необычную реакцию Гарлы, потому он грубо спросил:
      — Какие проблемы, Гарла? Ты думаешь, что все увиденное — следствие галлюцинаций от принятой дряни?
      Гарла тряхнул головой и важно ответил:
      — Ничего подобного, Пип. Я искренне насладился спектаклем. До этого я считал себя непревзойденным мастером игры на тайных струнах души. Но это… — Тут Гарла бросил взгляд на меня, еще шире и еще циничнее усмехнувшись. — Это было исполнено подлинным гением. Я сам непроизвольно пустил слезу и не стесняюсь этого, госпожа Антеро.
      — Она не любит, когда ее называют «госпожа», — отрывисто произнес Пип, — она капитан Антеро.
      Гарла слегка склонил голову в поклоне и переспросил:
      — Неужели капитан? Как это… похоже на вас.
      Пип начал было сердиться, но я успокоила его взмахом волшебной руки и сказала:
      — Не стесняйся, говори, что думаешь, Гарла. Никто не причинит тебе вреда.
      Гарла пожал плечами и произнес:
      — О, я, конечно же, верю вам, капитан Рали Антеро. Кто же будет отрицать все только что увиденное. И услышанные вдобавок слова Пипа. В которых я не сомневался с самого начала. Нет, я являюсь убежденным сторонником нашего пахана, Воровского Короля. Если уж на то пошло — кто, как не он, сделал столько, что хватило бы на добрую дюжину обычных жизней? В этом не может быть никакого обмана. Так же как и нет обмана в том, что вы — капитан Антеро. Хотя со стороны это может показаться чудом.
      — Тогда к чему тут презрительная усмешка, друг мой, — спросила я, — откуда враждебность по отношению ко мне?
      — Нет, не по отношению лично к вам, капитан Антеро, — ответил Гарла, — а по отношению к тому, что вы собой символизируете. — Гарла сделал элегантный жест, подтверждающий его презрение. И продолжал: — Всех тех господ, которые в мгновение ока постарались обчистить бедных жителей Ориссы для обеспечения собственного комфорта и ухитрились наловить в мутной воде немало рыбы. Теперь мы все вынуждены воровать. Но мы не ропщем на судьбу за то, что она распорядилась именно таким образом. Но не думали ли вы, капитан, вот над чем: как могло случиться, что только так называемые отбросы общества стоят за Ориссу до последнего, а все остальные — либо сломлены духовно и физически, либо сбежали?
      — Я не в состоянии ответить на этот вопрос, Гарла, и должна честно признаться, что это меня очень удивляет.
      — Что произойдет, капитан Антеро, — продолжал Гарла, — если мы победим в борьбе? Кто будет управлять Ориссой, когда тираны будут уничтожены? Снова так называемые благородные фамилии? Вероятно, другая группа — но совершенно та же порода, поверьте мне на слово, капитан.
      — А что бы ты хотел получить в итоге? — спросила я. Гарла посмотрел на меня с удивлением, его брови полезли на лоб. Потом он кивнул и заявил:
      — Ну, если бы у меня появилась возможность выбора, то новые лидеры были бы из простого народа, но обладающие опытом и пользующиеся авторитетом. — Гарла показал на Пипа. — Воровской Король был бы одним из таких лидеров.
      — Если это в действительности то, что ты намерен сделать, то тебе придется приложить немало усилий для завершения задуманного уже после того, как победа будет достигнута. Тебе предстоит самостоятельно строить будущее. Постарайся сделать так, чтобы все произошло по справедливости, и ты не услышишь ни одного моего замечания.
      — Честно сказано, капитан Антеро, — произнес Гарла, — теперь я ваш сторонник. Не только Пипа, но и ваш, если быть точнее. — Вслед за этим Гарла оглядел всех присутствующих и спросил: — Мы все согласны, не так ли?
      Ответные возгласы согласия прозвучали нестройно, но довольно громко.
 
      В последующие дни Орисса была захвачена самой мощной в истории города волной грабежей, разбоя, воровства и убийств. Ни один состоятельный житель города, будь то рантье, купец или знатный сановник, — не мог свободно пройти по своим делам, не потеряв либо кошелек, либо даже голову. Ведь Гарла объяснил своему воинству, что именно они являются истинными ворами. И мы беспощадно расправлялись с ними.
      Мы угоняли принадлежащие им экипажи, обчищали их магазины, а когда богатеи отступили и заперлись в своих домах, Пип послал против них «крыс» во главе с Тинком. Крысы проникли через канализацию и держали владельцев в страхе и непрерывном напряжении в течение длительного времени, пока мы не увезли остатки их имущества на принадлежавших им каретах.
      Наше наступление было настолько яростным и не имеющим аналогов в истории, что представители знатных фамилий и купечества в отчаянии бросились искать защиты у Като, стуча зубами от страха. Как сообщили наши разведчики, они потребовали вмешательства регулярных воинских частей. На диктатора Като было оказано очень жесткое давление с целью получить объяснение, почему в критический момент у Като не оказалось в достаточном количестве солдат, чтобы справиться с преступниками. Это была воистину больная точка во взаимоотношениях режима Като с богатыми людьми Ориссы, которые не так давно предали ее истинные интересы. Груз машины подавления, которая могла держать все население города в узде, а в придачу долгое время осуществлять осаду Галаны, полностью лег на их плечи.
      Поначалу они горячились, раздражались и нервничали, узнав о том, насколько высока стоимость этой машины, а вслед за этим — оттого, что, несмотря на невероятную эту стоимость, армия и силы внутренней безопасности Ориссы не в состоянии обеспечить безопасность граждан, почетных граждан — в их собственных домах.
      Като пообещал что-либо предпринять, но в очень неопределенных выражениях, как сообщили наши разведчики, поэтому делегация знатных особ вышла от директора Като полностью неудовлетворенной.
      Я не ставила главной целью доводить до белого каления богатеев, хотя это и доставляло удовольствие не только мне, но и воинству Пипа. Это была лишь промежуточная цель.
      То, что не удалось сделать Като с помощью армии, Новари совершила с помощью разветвленной шпионской сети. Агенты запоминали каждое подозрительное движение или неосторожно произнесенное слово, которое сразу же становилось оружием, подвергающим опасности планы, разработанные Пипом. Мне пришлось спутать эту сеть в беспорядочный клубок сбитых с толку шпионов и противоречивой информации, иначе бы ни один из наших замыслов не осуществился.
      Многочисленные хорошо организованные нападения на зажиточных граждан Ориссы были удачным началом нашего наступления. Тайные осведомители Като и Новари оказались беспомощны, как пауки, у которых во время уборки порвали паутину.
      Одновременно мы создали сеть разведки. Рыночные попрошайки, зеленщики и карманные воришки — в особенности специалисты по срезанию с пояса кошельков — были нашими ключевыми фигурами на улицах города. Взломщики сейфов с драгоценностями и «крысы» Тинка, точно чувствительные щупальца осьминога, проникали в самые укромные уголки вражеских домов.
      Наши добровольные помощники и помощницы из гильдии Свободной Любви и из числа содержателей игорных притонов в этот период регулярно снабжали нас подробными отчетами о жалобах пострадавших богатеев, которые с легкостью добывались за карточным столом или в более доверительной обстановке.
      Первые успехи стали возможны благодаря как новым волшебным приемам, так и усердию воинства Пипа.
      Я создала неизвестные ранее заклинания для карманных воров, чтобы сделать их промысел более удачливым. Обычно они работали командой. Например, женщина, которая выглядела как невинная сиротка с огромными серыми глазами, и исключительно быстроногий мужчина. Я прибавила женщинам очарования, которое в нужный момент позволяло им казаться неотразимо соблазнительными, а мужчин снабдила амулетами, помогавшими затуманивать жертве мозги.
      Однажды, стыдливо хихикнув, Палмер поделилась со мной секретом своего мастерства:
      — Все, что мне требуется, — как следует налететь на клиента. Вывалюсь на улицу, издавая визг, способный свести с ума кого угодно, позаботившись при этом о том… ну, — ты знаешь… чтобы все хорошо было видно. А когда клиент созреет и начнет помогать мне подняться, я вроде бы случайно даю ему проверить, как у меня все устроено. — Палмер моргнула, как будто бы проверяя на мне свое искусство, а затем продолжала: — Проверенный факт, что у мужиков гораздо меньше ума, чем у нас, женщин. Дашь им подержаться за сиську, и они сразу же теряют остатки рассудка.
      Лэмер даже застонал от скрытого негодования, потому что принял иронию на свой счет. Подозреваю, что он слышал это очень много раз.
      — Если мне не удается извлечь кошелек сразу, в тот момент, когда я налетаю на клиента, — продолжала как ни в чем не бывало Палмер, — или он не дает мне его сам после того, как поможет мне встать, то немножко попозже я все равно получаю денежки. Потому что благодаря твоему заклинанию клиенты совершенно теряют голову и забывают о правилах приличия. Все без исключения. Начинают старательно отряхивать с меня пыль. Ощупывают. Пытаются пригласить меня в таверну и предлагают выпить, чтобы немного сгладить последствия неприятного эпизода.
      — Пока она плетет свои сети, — вмешался в разговор Лэмер, — я потихоньку потираю амулет, который ты дала мне. Произношу рифмованные строфы, смысл которых мне не совсем ясен, но твое заклинание настолько убедительно работает, что вникать необязательно. Клиент тут же становится похож на лунатика, стоит выпучив глаза и, похоже, забывает, как его зовут. Палмер бросает мне кошелек, и я уношусь быстрее ветра — попробуй догони!
      Маленькая ладонь Палмер скользнула за корсаж. Девушка достала два свернутых в трубку листа бумаги.
      — Ну, в общем, это потерял один тип, — произнесла она неуверенно, подавая листки мне, — точнее, я достала это у одного часа два назад, врезалась в него, даже не удосужившись рассмотреть. Ему сперва было на меня наплевать, но с помощью заклинания, которым ты снабдила меня, все пошло как по маслу. Боюсь, что у меня вырабатываются плохие привычки.
      От избытка презрения к себе Палмер скривила губы. У нее сложилась репутация, которую необходимо было поддерживать на должном уровне.
      — Так или иначе, я достала его кошелек, как обычно, — продолжала воровка, — а очередной растяпа уже скользил глазами по вырезу моего платья, лапал меня, хотя старательно делал вид, что отряхивает пыль. Как только я рассмотрела, кто это такой, я убралась подальше с такой скоростью, на которую не способен даже Лэмер.
      — Это был Калин, да, точно он, — явно волнуясь, вступил в разговор Лэмер, — глава тайных осведомителей Центрального рынка. Это самый жуткий шпик в Ориссе. У него в кошельке были вот эти бумажки.
      Я поспешила прочитать, что написано на этих «бумажках». Это были документы, составленные непосредственным руководителем оперативной службы наблюдения на Центральном рынке. Первый содержал перечень имен, написанный мелким убористым почерком и явно наспех. Перед каждым именем стояли цифры — это суммы полученных или причитающихся вознаграждений.
      — Так это же список всех доносчиков, работающих на Центральном рынке, — улыбнулась Палмер, — и их гонорары. Вот, оказывается, чем занимается старина Калин! Он доставляет шпикам деньги, а взамен получает свежие новости.
      — Судя по туго набитому кошельку, от которого мы его освободили, — сказал Лэмер, — он успел обойти не многих.
      Я развернула второй листок. Он представлял собой официальный документ, скрепленный печатью с изображением Птицы Лиры. Документ удостоверял, что его обладатель состоит на службе у Новари и поэтому никто не вправе чинить ему препятствия на пути выполнения служебных обязанностей.
      — Это пропуск, который выдают всем соглядатаям, — объяснила Палмер, — как только покажешь это патрулям — они тут же отпускают.
      — Ну что ж, — сказала я, — вы очень и очень неплохо поработали сегодня. Можете не сомневаться, ваша добыча попадет по точным адресам.
      Список имен я отдала Квини. И в течение двух дней все тайные осведомители исчезли с Центрального рынка.
      Ее душители сработали столь безукоризненно, что никто не слышал ни одного сдавленного крика или призыва о помощи. Шпики будто бы испарились.
      Ко второму документу, добытому Палмер и Лэмером, я применила заклинание копирования, создав таким образом множество пропусков для людей Пипа. Вслед за этим постепенно наши разведчики просачивались сквозь патрули, сети и заслоны, расставленные врагом, как обычная молочная сыворотка просачивается через марлю в процессе приготовления творога.
      Кроме того, я изготовила снадобье для жриц свободной любви, которое они незаметно подмешивали в вино очередного клиента, чтобы помочь ему как следует расслабиться. Моя «микстура» делала жертву необычайно похотливой и тупой как козел. Окончательно одуревший клиент выбалтывал все секреты в ароматное ушко симпатичной шлюшки. Кроме этого, мое средство привязывало того, кто однажды его попробовал, исключительно к одной распутнице — потому что он становился импотентом по отношению ко всем остальным женщинам.
      — Мы добились того, — хвасталась однажды красотка Жемчужина, — что каждая шлюшкина качалка, не переставая, раскачивалась и подпрыгивала всю ночь напролет.
      При этом Жемчужина изящным движением высыпала внушительную горсть драгоценных камней и золотых монет в почти переполненный дубовый сундук. Потом немного потрясла кисетом, чтобы извлечь застрявшие в его складках несколько мелких камешков. Ее тело с налитыми формами контрастно обозначилось под полупрозрачной тканью одежды, что лишний раз недвусмысленно напомнило мне о ее профессии.
      — Все это я достала у одного-единственного партнера, последнего за эту ночь, хвала богам. — Жемчужина застонала, помассировала спину и пожаловалась: — Трахал меня почти до рассвета и просил еще и еще, когда я выбросила его из кареты. Уверял, что любит только меня, и подарил кисет с драгоценностями. — Жемчужина показала только что опорожненный кошелек и засмеялась. — Я швырнула ему прямо в лицо и обругала за то, что он был таким жестким в любви по отношению к женщине, которую любит. Но с твоим снадобьем, которое он успешно заглотил с немалой дозой вина, он был полностью моим. Умолял меня взять кошелек и обещал принести в два раза больше, лишь бы я его не отвергала. — Вслед за этим Жемчужина села, скрестив свои прекрасные длинные ноги, и продолжала: — Этот тип является одним из дипломатов директора Като. Очень хвастлив и любит рассказывать, сколь важный пост он занимает. Всю ночь тараторил без умолку, пока вбивал мою бедную задницу в сиденье качалки. Между прочим, немало наболтал мне в последнюю ночь о недавних связях с королем Солярисом.
      Я как сидела, так и подпрыгнула.
      — С королем Тирении?
      — Именно так он сказал, — ответила Жемчужина. — Похоже, что старина Солярис начинает по-настоящему гневаться. Ему не по нраву все то, что у нас творится. Хотя, насколько я поняла из слов клиента, король не знает и половины того, что происходит в Ориссе на самом деле. По сути, он осведомлен лишь о том, что Новари и Като завладели открытиями, которые сделали твой брат и Янила Серый Плащ.
      Солярис сказал, что Орисса нарушает соглашение, которое он заключил с Амальриком Антеро. Суть его состоит в том, что Орисса обязана делиться достижениями с остальными королевствами, расположенными в этой части мира, в то время как Тирения делится тайнами со своими соседями. Насколько я могу судить со слов клиента, король Солярис начинает подозревать, что Новари и Като незаконно присвоили себе достижения и подчинили всех, кто обитает вблизи Ориссы. Короля тревожит, что их аппетит может так разгореться, что они совсем потеряют голову и захотят оттяпать часть территории Тирении.
      Я повернулась к Пипу, который с пристальным вниманием слушал.
      — Не сомневаюсь в том, что захват Тирении является конечной целью плана Новари. Она хочет безраздельно владеть всем миром. Половина ее не удовлетворит, — сказала я.
      Пип улыбнулся.
      — Мне нравится то, что я слышу, очень нравится, — произнес он, — не исключено, что нам удастся получить какую-то помощь со стороны короля Соляриса. У него большое сердце, он честный малый, и поэтому ему не по нраву все то, что происходит в Ориссе. В особенности то, что сотворили с вами, с Антеро.
      — Пип, не забывай, что Солярис слишком далеко, — как можно мягче напомнила я, — его войскам потребовалось бы больше года, чтобы добраться из Королевства Ночи до Ориссы. А тогда будет поздно не только для нас, но, вероятно, и для него. К тому времени Птица Лира приобретет такое могущество, что у короля не останется ни малейшего шанса на победу, независимо от того, какую по численности армию он с собой приведет.
      Пип вздохнул.
      — Верно. Но все равно мысль о том, что существует человек, способный поддержать в трудную минуту, придает старине Пипу бодрости. Я был бы глубоко разочарован, если бы король Солярис повернулся к нам спиной.
      Я ощущала нечто похожее. И, несмотря на то что помощь издалека была невозможна, меня утешала мысль о том, что друг моего брата не забывает о нас.
 
      Я поддержала волну грабежей с помощью нескольких пожаров, устроенных в дорогих магазинах, ювелирных мастерских и парфюмерных лавках, расположенных в излучине реки, неподалеку от Дворца Заклинателей. Для этой цели я пригласила душителей Квини, каждому из которых я вручила небольшой туго спрессованный шарик обычной ваты, обернутый вокруг веществом, по виду напоминающим угольки потухшего костра. Все, что требовалось сделать для того, чтобы устроить пожар, — положить шарик в укромное место, найти укрытие на расстоянии не более шести метров от шарика (что было самой сложной частью в этом деле) и произнести несложное заклинание. После этого маленький ватный шарик превращался в огненный шар, который горел в течение нескольких часов, независимо от того, сколько на него выливали воды или высыпали песка.
      Бывали дни, когда подчиненным Квини удавалось поразить так много мишеней, что весь город наполнялся дымом и криками солдат, безрезультатно сражающихся с заколдованным пламенем.
      Продолжая поддерживать атаки воинства Пипа, я ни на секунду не переставала следить за тем, не проявит ли себя Новари. Если Новари не выдержит и даст о себе знать и мне по какому-то дьявольскому везению удастся приблизиться к ней на достаточно малое расстояние, я должна буду собрать воедино всю свою мощь и ударить открыто.
      Однако она, должно быть, почуяла что-то неладное, потому что пренебрегла даже посещением ежегодного праздника Сбора урожая.
      Надо отдать должное проницательности Птицы Лиры, которая на сей раз помогла ей остаться в невредимости, потому что мы с Пипом решили сделать праздник Сбора урожая днем самых яростных атак. Мы наносили удары одновременно во всех районах столицы, устраивали пожары, грабили дома и вселяли устойчивое чувство страха во всех обеспеченных граждан.
      Като был вынужден прервать торжественную церемонию в Амфитеатре и поднять армию, которая бросилась наводить порядок. Но к тому времени мы уже давно исчезли в лабиринтах орисской канализации.
      Несколько раз за это время я пыталась найти Новари. Я посылала свое астральное тело, чтобы постараться проскользнуть мимо ловушек незамеченной. Несмотря на то что ее магический след виднелся повсюду, я не смогла отыскать ее, не смогла пробиться сквозь многослойную защиту, созданную с помощью заклинания растерянности. В каждом слое защиты содержалось заклинание тревоги, преодолеть которое мне не составило труда. Но мне потребовались бы недели, чтобы пробиться сквозь всю защиту — и совершенно не было никакой уверенности в том, что в конце концов я выйду на Новари. Взвесив все «за» и «против», я отступила.
      Однако предпринятые попытки кое-чему научили меня. Я убедилась, что защита, составленная из заклинаний смущения и растерянности, не является плодом деятельности одной только Новари. Я учуяла магические следы, по крайней мере, двадцати заклинателей. Интересно узнать, что для выполнения относительно простой работы Новари пришлось прибегнуть к совместным усилиям двух десятков колдунов, тех самых колдунов, магические способности которых она должна была использовать против Пальмираса, чтобы осаждать Галану.
      Это открытие заставило меня подумать об объеме той магии, которая потребовалась Новари для создания всех необходимых защит, заклинаний и детекторов заклинаний, чтобы удерживать Ориссу под своей пятой. О том количестве заклинателей, которое требовалось для патрулирования и охраны всех главных дорог и водных путей от магической контрабанды.
      И мне показалось в результате размышления, что магические силы Птицы Лиры были распылены еще до моего возвращения в Ориссу. Приятно осознать, что начиная с этого момента я заставляю ее натянуть струны волшебного биополя до предела.
 
      Наступил наконец день, когда я уже не могла больше медлить с приведением в действие второго, и наиболее важного, этапа плана.
      Я попросила Пипа собрать своих подручных и, как только они появились в его подвале, поднялась, чтобы сказать несколько слов.
      Я поблагодарила их за предпринятые усилия, позаботившись о том, чтобы не забыть никого из присутствующих, назвав каждого по имени и подчеркнув наиболее яркое дело, им совершенное. Затем, когда все присутствующие слегка размякли, я сказала:
      — Мы крепко врезали Новари и Като, в этом никто не посмеет усомниться. И, как вы хорошо знаете, это — только начало их полного изгнания из Ориссы.
      Эти слова были встречены радостными криками, за чем последовали хвастливые разговоры о тех делах, которые предстояло совершить.
      Когда я сочла, что они потешились вдоволь, то подняла волшебную руку. Сразу послышался шепот, призывающий к тишине.
      — К великому сожалению, — сказала я, — не имею никакой возможности участвовать в заключительном этапе сражения.
      Ответом мне были изумленные взгляды.
      — Я обязана добраться до Галаны, мне необходимо помочь ее защитникам прорвать осаду. В противном случае наши усилия пропадут даром.
      — Каждый из нас чувствовал, что этот миг приближается, капитан Антеро, — заявил Пип, — только мы не думали, что он наступит так скоро.
      — Но, — продолжала я, — мне необходимо, чтобы со мной пошел ты, Пип.
      Его первой реакцией была усмешка. Он улыбнулся так радостно, что, казалось, хочет проглотить воинов-великанов Мэгона. Пип оглядел соратников. Я знала, о чем он думал в этот момент. Пип уже летел вперед, свободный от всех обязательств, навстречу опасности.
      Но потом Пип осознал смысл моего предложения и нахмурился.
      — Однако, капитан, — произнес он, — старина Пип не может оставить корешей. На нем большая ответственность. Непрерывная головная боль. Я Воровской Король.
      — Именно Воровской Король мне и нужен, — возразила я. — Представляешь: волшебство и воровство. Два сапога пара. Ты доставишь меня в Галану. А потом ты сможешь вернуться в Ориссу и руководить заключительным этапом сражения.
      Все затаив дыхание и с напряжением наблюдали за вожаком. Тот повернулся к Гарле.
      — Ты возьмешься крутить шарманку, пока я не вернусь? — спросил его Пип.
      Красивый нищий слегка поклонился и произнес:
      — Это большая честь для меня, Пип. Будь спокоен. Я буду вести честную игру с каждым. Прослежу, чтобы каждый получил причитающуюся по праву добычу.
      — Так-то лучше, — проворчал Пип, оглядел собравшихся и довольно грубо спросил: — Есть возражения? Если есть — давайте начистоту. Если нет — заткните варежки и не возникайте в будущем.
      Возражений не было.
      — Ну вот, капитан Антеро, — сказал Пип, — похоже, у тебя появился попутчик.
 
      Прежде чем мы отправились в путь, я попросила Гарлу помочь мне приготовить все необходимое. Нужно было принять новый облик. Игра под демобилизованную стражницу Маранонии оказалась бы бесполезной и даже опасной в окрестностях Галаны. Первый же попавшийся патруль заинтересовало бы, зачем стражница Маранонии пробирается в осажденную крепость.
      Размышляя обо всем этом, я не спеша брела по рынку. В мозгу начинали постепенно складываться мелкие детали плана сражения с Новари, поэтому я не обращала ровно никакого внимания на окружающих.
      В тот момент, когда я повернула на главную улицу, ведущую в район трущоб, из переулка выползло необычайно уродливое создание. Это был безногий пожилой человек, сидевший на дощечке. Он передвигался толчками, опираясь на руки, защищенные толстыми рукавицами без пальцев. На калеке была солдатская форма, давно превратившаяся в лохмотья. Лицо напоминало синевато-багровую, изборожденную шрамами и следами ожогов маску. Старый солдат приблизился ко мне, непрерывно кряхтя и энергично взмахивая руками в кожаных рукавицах. Мне пришло в голову не совсем, может быть, уместное сравнение со старой взволнованной курицей.
      Нищий остановился, перегородив дорогу, и принялся сверлить меня взглядом.
      — Подай пятак на пропитание, сержант, — произнес он, — помоги бедному брату, оказавшемуся в нужде.
 
      И приподнял деревянную чашку для подаяний.
      Меня захлестнула волна нестерпимого стыда и вины. Ведь я изображала из себя ветерана, нуждающегося в повышенной пенсии, но совершенно забыла, что многим из моих братьев и сестер, посвятивших себя воинской службе, по-настоящему не повезло.
      Никому не было дела до того, остались ли они живы либо погибли.
      Я выудила из кошелька полную горсть монет, по большей части серебряных
      — Вот, возьми, приятель, — сказала я, высыпая монеты в чашку, — может, выпьешь за здоровье старого сержанта Рали.
      Нищий покачал чашку, и монеты весело зазвенели. Он посмотрел на меня и произнес:
      — Радостно видеть, дорогой капитан, что твои дела так же благородны, как и твои слова.
      Вслед за этим калека отсоединил дощечку и стал постепенно вырастать выше и выше, пока не встал на двух совершенно здоровых ногах. При этом он одним движением руки сорвал с себя странную маску.
      Предо мной во всей красе предстал предводитель нищих.
      — Гарла! — воскликнула я. Он низко поклонился.
      — Единственный и неповторимый, дорогой капитан, — сказал он, — единственный и неповторимый.
      Я рассмеялась над тем, как ловко Гарла провел меня. К тому времени я уже неплохо разбиралась в уловках нищих. Много раз видела их в действии, когда они вышибали слезу у прохожих, ковыляя по улицам города одетые в немыслимые лохмотья. Кроме этого, я обладала способностями волшебницы, чтобы без препятствий проникать сквозь фальшивую внешность. Но я все еще была захвачена воспоминаниями об увиденном калеке. Импульс моментально отдать все имеющиеся монеты был непреодолим.
      — Это был твой первый урок искусства маскировки, дорогой капитан, — заметил Гарла, — а теперь не пройти ли нам в мои владения, где мы без помех смогли бы продолжить?
      Он предложил мне согнутую в локте руку, как благородный ухажер, а его улыбка стала такой же обворожительной, как улыбка Яноша Серый Плащ.
      Я несильным шлепком ладони отбросила его руку.
      — Не растрачивай зря талант обольстителя, Гарла, — сказала я. — У меня другие предпочтения. Можешь не сомневаться в том, что мне льстит искренний интерес со стороны такого красивого парня, как ты. Но все парни, красивы они или нет, безразличны Рали Антеро.
      — Так я же знаю, капитан, — произнес Гарла как ни в чем не бывало. И, снова предложив мне руку, спросил: — Разве не должен быть джентльмен вежливым по отношению к даме?
      Он изумил меня настолько, что я хихикнула, как глупая школьница. И вслед за этим иронично присела. Очень неуклюже, не сомневайтесь.
      Я взяла его под руку, сказав при этом:
      — Пошли, мой добрый господин. — Но почти сразу прибавила довольно грубо: — Надеюсь, что там, куда ты меня тащишь, у тебя найдется хотя бы капля спиртного промочить горло.
      В подземных лабиринтах, где полными хозяевами являются нищие Ориссы, я встретила множество людей, многие из которых веселились, плясали и пели под быструю громкую музыку. Дети с радостными визгами то и дело пробегали сквозь толпу, отчего эти подземелья напоминали деревню в праздничный день. Обитатели были одеты в исключительно броские костюмы, украшенные лентами, бантами и даже колокольчиками, подвешенными на цветастых бечевках.
      Я попала на праздник нищих. Все они сбросили свои наряды, в которых им приходилось работать на улицах города. С сожалением я отметила, что среди этих людей немало калек, так что не каждый из нищих на улицах демонстрировал фальшивый фасад. Но и эти несчастные выглядели такими же радостными, как и все остальные. И каждый чувствовал себя непременным участником общего веселья.