— Сделала? — удивленно переспросила я, слегка пощупав материал. — Каким образом? И из чего? Похоже на золото. На ощупь напоминает шелк, но такого качества материала я никогда не встречала. Моя семья занималась торговлей шелком в течение многих лет. И я знаю на ощупь все сорта шелка.
      — Я сделала ее из того золота, которое мы добываем, — ответила Залия.
      Я была изумлена.
      — Из золота? Но это совсем не похоже на золото!
      — Но тем не менее это так, — подтвердила Залия. — Ты рассказала мне, что видела золотой корабль короля Мэгона, до того как тебя захватили в плен, не так ли?
      — Да, — ответила я, — тогда я удивилась, как этот корабль мог так легко держаться на поверхности. Еще меня очень удивили золотые паруса, которые надувались ветром, как шелковые.
      Залия показала на латку.
      — Латка в точности из такого же материала. В один из ближайших дней ты обязательно увидишь, как изготавливают такое золото, — богатырша передернулась, — это самое худшее, что есть в рудниках. Скоро подойдет наша очередь. — Немного помолчав, она продолжала: — Если судить по тем сведениям, которые мне удалось собрать, технология получения этого материала была разработана в те времена, когда правил первый король Белый Медведь. Она была утрачена после того, как королевство пало.
      — До того момента, пока через много веков не явилась Новари и не открыла секрет повторно, — пробормотала я.
      Залия кивнула.
      — Новари сделала это открытие, когда король Мэгон возобновил работы в рудниках, чтобы поддерживать военные действия, оплачивать услуги союзников и наемных армий, воевавших под его знаменем. Но оказалось, что магический процесс получения этого материала гораздо дороже, чем рассчитывали поначалу. Стоимость конечного продукта значительно превышала стоимость сырья. Сейчас же все то золото, которое мы выкапываем из земли, поступает в те древние машины, которые Новари вернула к жизни. — Залия слегка наклонилась вперед и добавила: — А для производства всего одной унции [тройская унция — основная мера веса золота, равна 31,1 г] волшебного материала требуется много-много тележек, доверху нагруженных чистым золотом.
      — Еще для этого требуется огромное количество энергии, — подчеркнула я. — Мне не известен ни один колдун в мире, который на такое способен.
      — Так не один же колдун… — напомнила Залия.
      — Ах да, — спохватилась я, вспомнив захватнические рейды Новари, которые коснулись и моих заклинателей.
      — Вещи, которые изготавливают из этого материала, — продолжала Залия, — обладают настолько необыкновенными свойствами, насколько это вообще возможно в материальном мире. Оружие никогда не ломается, и его не требуется затачивать. Щиты отражают любой удар. Огромные корабли легки, как если бы они были построены из хорошо высушенной сосны, и при этом прочны, как стальные.
      — Если судить по тем количествам волшебного материала, которые мы получаем в рудниках Короноса, Новари собирается вооружить самую большую армию в истории. У нее есть пустоголовая марионетка Мэгон, которой предстоит возглавить эту орду.
      Залия произнесла:
      — Как твоя, так и моя родина находится в смертельной опасности, Рали. Именно поэтому я здесь.
      — Ты имеешь в виду, что именно поэтому тебя сюда послали? — спросила я.
      Чуть-чуть помедлив, Залия ответила:
      — Да. Истинная причина в том, что… моя королева… приказала мне исполнить это поручение.
      — А не пришло ли время рассказать мне о твоем королевстве? Я даже не представляю, где оно расположено. Не знаю ни имени твоей королевы, ни ее взглядов на жизнь, ни ее целей. Неизвестно мне и то, почему твой народ почитает богиню Маранонию. Она богиня войны. А война имеет поддержку в народе только на начальной стадии. Потом проливаются потоки крови, и только солдаты и садисты могут найти в себе достаточно желания славить Маранонию.
      — Я должна тебя разочаровать, — отвечала Залия. — Я не скажу тебе ни слова до того дня, когда ты поклянешься, что полностью доверяешь мне.
      — Думаю, что сама богиня приказала тебе получить от меня уверения в честности, ты же рассказала мне, что Маранония являлась тебе и приказала найти меня.
      Залия презрительно усмехнулась и произнесла:
      — Прежде всего ты хорошо понимаешь, что я больше ничего не могу рассказать тебе о видении. Кроме того, ты знаешь, что мне запрещено говорить о том, приказала ли Маранония доверять тебе или же просто хотела, чтобы я встретилась с тобой и произнесла определенные слова, то есть «серебряный корабль».
      Маранония приказала: «Когда ты встретишься с Рали, упомяни серебряный корабль. Она знает, что я имею в виду».
      — Ты старательно избегаешь острых углов, как придворный политик, — сказала я, — это так, это эдак. Ты говоришь мне то, что доставляет тебе удовлетворение. А раз к тебе явилась Маранония, то она обязала тебя доверять мне.
      Залия презрительно скривила губы.
      — Так это именно ты рассуждаешь, как придворный политик, — заметила она. — Ты говоришь о доверии, но мне не доверяешь. Рали, доверие должно быть взаимным. В противном случае я могу поставить мою королеву и мое королевство под угрозу.
      — Нет, Залия, мое слово надежно. Ты узнала мое имя, воинский ранг. Новари знает ровно столько же, сколько и ты. В подходящий момент я снабжу тебя точно дозированной информацией. И это все, мой недоверчивый друг.
      Я дотронулась до латки на глазу и решила как можно мягче и быстрее ускользнуть от назревающей ссоры, хотя бы в знак благодарности за этот чудесный подарок.
      — Что бы там ни было, большое спасибо тебе за это, — добавила я.
      Потом я сняла латку и протянула Залии со словами:
      — Ты можешь быть уверена, что, когда я буду надевать ее каждую ночь, я снова и снова буду благодарить тебя.
      Удивленная моим жестом, Залия сказала:
      — Оставь ее себе, и почему ты собираешься использовать ее только ночью? Я сделала ее не только для косметических целей. По большей части для того, чтобы ускорить заживление раны, предотвратить попадание грязи и инфекции. Ты поймешь, что латка обладает волшебными свойствами, она не пропускает грязь, рудную пыль и прочие вредные частицы. Ради этой латки я пошла на многие лишения и испытала бесчисленные тяготы. Кроме того, я сильно рисковала, когда добывала этот материал для тебя.
      — Но ты не учитываешь, что стража моментально обратит внимание на латку, — пыталась протестовать я, — даже самый тупой охранник не пропустит ее. В конце концов, это же золото. Более того, это волшебное золото!
      — Тебе стоит беспокоиться только по поводу цвета, — успокоила меня Залия, — а это очень просто уладить. Все, что тебе необходимо сделать, — так это выбрать цвет, который тебе нравится, удержать его в памяти на мгновение — и латка приобретет такой цвет. Подумаешь о черном — она станет черной. О красном — красной. Такова волшебная природа этого материала. А так как его производят здесь с применением волшебных машин Новари, то даже наиболее чувствительный колдун ничего не заметит. Получается, что часть магической силы была не украдена, а… взята взаймы… и возвращена в другом обличье.
      Я была заинтригована, поэтому спросила:
      — Любой цвет, какой пожелаю?
      — Попробуй, — ответила Залия.
      Я сняла латку с глаза и, держась за золотой ремешок, подняла на уровень глаз. Я представила себе, что латка стала черной, и она мгновенно почернела. Я попыталась представить себе красный, зеленый и другие чистые цвета — и каждый раз окраска латки изменялась и становилась такой, как я приказывала. Потом я снова сделала латку черной — угольно-черной, что лучше всего соответствовало условиям в рудниках, и снова ее надела.
      Она показалась мне более гладкой и даже более удобной, чем раньше. И я не чувствовала более потребности рывком опускать голову к плечу, чтобы получше рассмотреть предмет здоровым глазом.
      — Я всегда мечтала быть пиратом, — сообщила я Залии, — теперь, по крайней мере, вид у меня пиратский.
      Залия оценивающе меня оглядела. И в конце концов сказала:
      — Вот чего тебе действительно не хватает, так это пары больших сережек. Это полностью отвлечет внимание от латки. Поверь, такие сережки носят только самые проницательные пираты.
 
      Благодаря латке из волшебного золота изменилась не только моя внешность. С течением времени я стала замечать, что стала более отчетливо и объемно видеть окружающие предметы. Я больше не страдала от головокружения, если мне приходилось смотреть на что-нибудь вскользь.
      Несмотря на то что у меня был только один глаз, — тот, который я потеряла, похоже, тоже служил мне. Казалось, что он непрерывно устремлен в эфир, чтобы помочь здоровому глазу сфокусироваться на предметах материального мира и представить изображение, соответствующее бинокулярному зрению.
      Вскоре я дополнительно обнаружила, что способна более четко «видеть» и то, что происходит в Других Мирах.
      Это произошло ночью, сразу после очередной порции крысиного мяса, когда я счищала грязь с металлической руки. В этот момент Залия уже спала. Случайно в здоровый глаз мне попала соринка, и я несколько раз моргнула.
      Однако, когда я закрыла глаз, в сознании всплыло странное изображение.
      Я открыла глаз — и изображение исчезло. Было ли это только плодом воображения?
      Я снова закрыла здоровый глаз, и вновь возникло туманное видение. Мне удалось различить неясные линии, напоминающие часть человеческого скелета, — это была кисть руки. Я пошевелила пальцами искусственной руки и увидела, как это призрачное изображение также пошевелило пальцами.
      Открыв глаза, я увидела перед собой все ту же металлическую руку. Но теперь я все-таки могла со всей определенностью почувствовать тень своей живой руки — той руки, которая недавно была частью моего тела и которая была отсечена для того, чтобы попасть в колдовское варево Новари.
      Я еще раз закрыла глаз и стала поворачивать голову из стороны в сторону. Мне показалось, что вокруг меня замелькали всевозможные сверкающие силуэты. Я выяснила, что могу видеть сквозь эфир без каких-либо усилий. Для этого мне надо всего-навсего закрыть здоровый глаз, мысленно сдвинуть центр зрения, и волшебный мир тут же предстанет передо мной.
      — Залия, — сказала я, — проснись!
      Она резко села на своей каменной постели.
      — В чем дело? — взволнованно спросила она.
      — Все в порядке, — ответила я. — Мне необходимо поговорить с тобой.
      Залия застонала. Она намучилась, целый день с помощью кувалды и лома добывая золотоносную руду.
      — Нельзя было подождать до утра?
      — Ни секунды, — ответила я.
      — Так чего же ты хочешь? — спросила Залия зевая.
      — Пожалуйста, расскажи мне снова, как ты сделала золотую латку, — попросила я. — В мельчайших подробностях. А пока ты будешь рассказывать, попрошу тебя крепко подумать.
      — О чем?
      Я показала пальцем на латку.
      — Как бы нам попасть на такую работу, которая позволила бы раздобыть побольше этого материала.
 
      Залии потребовалось потрясающе мало времени для того, чтобы выполнить мою просьбу. И это пугало.
      Два раба, с которыми мы вели переговоры, с радостью схватили маленькую взятку, которую им предложила Залия. Они с готовностью согласились поменяться с нами участком работы. При этом они поклялись, что не проронят ни слова и будут по мере сил помогать нам скрывать нашу маленькую сделку. Они заверили, что будут хранить молчание, и у меня не было сомнения в том, что они сдержат слово. Грозным голосом я произнесла несколько подобающих ситуации угроз, предупредив их на тот случай, если они вдруг вздумают предать нас, но думаю, что реальной необходимости в этом не было. Этих двоих рабов мы так осчастливили…
      Для меня эта сделка явилась первым шагом в понимании того, что Залия вовсе не преувеличивала, когда говорила, что предстоящая нам работа — наиболее тяжелая из всех в рудниках Короноса.
      А полное подтверждение я получила на следующий день, когда стражник просунул голову в нашу камеру и крикнул:
      — Двое в Чрево Ада! Антеро! Залия! Поднимайтесь! Поднимайте свои зады — и побыстрее!
      Собравшись на скорую руку, мы вышли из камеры, и я, быстро взглянув на Залию, прошептала:
      — Чрево Ада?
      Она поморщилась.
      — Это была твоя идея, — прошептала она мне в ответ, — и, пожалуйста, не забудь об этом!
      Я не забыла.
      Шепот Залии взметнулся надо мной, как смех дьявола, безжалостный, унижающий… А потом нас кнутами и тумаками загнали в скорбную вереницу рабов. Когда цепь присоединяли к металлическому обручу на поясе очередного раба, я слышала щелчок закрываемого замка с невероятной четкостью.
      Снова засвистели кнуты стражников, и колонна медленно двинулась вперед. Рабы в других цепочках смотрели на нас, когда мы проходили мимо, с сожалением, качали головами или издевались над нашим ничтожеством.
      Нас гнали приблизительно в течение часа, заставляя пробираться по замысловатым туннелям, коридорам, проходам. Несколько раз мы спускались и поднимались в клетях рудничных лифтов. Наконец, когда раскрылись двери последнего из этих лифтов, мы вышли под яркое дневное солнце. Свет был сравним с шоком от молнии.
      Впервые за много месяцев я не была замурована в туннелях под многотонной громадой скал. Воздух был морозен и свеж, и я непроизвольно задрожала от запаха призрачной свободы, который принес полярный ветер.
      Я услышала, как многие рабы бормочут проклятия, и почти начала ругаться от избытка эмоций, но прикусила губу, когда почувствовала предостерегающее пожатие Залии.
      Охрана ответила громким ревом, бросилась к тем, кто так неосторожно подал голос, и быстро выбила из них мольбы о пощаде. Причем это было проделано с таким мастерством, что я поняла, что происшествие является довольно обычным на пути в Чрево Ада.
      Для тех, кто отведал кнута, это был только первый глоток того, что предстояло нам всем впереди.
      Нас погнали, как стадо баранов, через большую площадку, которая упиралась в почти отвесные скалы, вздымавшиеся над нашими головами. Площадка была вся испещрена деревянными настилами, и по этим настилам рабы непрерывно катили тачки.
 
      Наш путь лежал через всю площадку к усыпанной булыжниками дороге, которая извилисто спускалась к подножию скал.
      Когда мы вступили на эту дорогу, на некотором удалении я увидела храм Медведя, доки, хорошо видные на фоне замерзшего озера, а также корабли со вздымающимися парусами, которые неслись по льду. Небо над головой было искрометно-прозрачным и ярко-голубым.
      Эта панорама вызвала во мне почти непреодолимое желание вырваться из плена, даже если для этого потребуется перепрыгнуть через окружающие нас невероятно высокие скалы.
      Залия вцепилась в мою руку, и я постаралась как можно глубже и равномернее дышать, чтобы успокоиться.
      Приводя в порядок эмоции, я вспомнила, что уже видела эту площадку и скалы, но с другого направления. Взглянув на озеро, вдали я увидела знакомый скалистый берег, на котором когда-то пряталась с командой и впервые наблюдала за рудниками и плавильнями Короноса.
      Снова взглянув на доки, я заметила, что там нет золотого корабля короля Мэгона. Я догадалась, что он отправился дальше, и подумала о том, не вернулась ли Новари вместе с королем в столицу.
      Размышления о Новари позволили мне немного успокоиться, и вскоре я была в состоянии плестись с остальными. Внешне я ничем не отличалась от обычного отупевшего раба, бредущего по воле погонщика, однако внутри меня все кипело от любопытства, я внимательно смотрела по сторонам, стараясь запомнить каждую полезную деталь, которая впоследствии может понадобиться.
      Когда мы прошли один из поворотов дороги, я увидела, как над городом возвышается храм Медведя. Казалось, город спит. Более того, казалось, что он пуст. Вслед за этим я почувствовала жужжание магического поля и поняла, что колдуны снова приступили к работе. Однако Новари с ними не было. Я бы моментально ее почувствовала. Я удивилась: где же она? Что замышляет?
      До подножия скал была приблизительно миля пути, столько же — до цели нашего скорбного путешествия.
      Фабрика, куда нас гнали, была сооружена из простых, грубо обработанных каменных блоков. Нас направили к большим двустворчатым воротам. Строение было длинным и исключительно низким, но, как только мы вошли внутрь, я заметила, что основная часть сооружения располагается под землей. Я насчитала всего шесть этажей, пока мы спускались пролет за пролетом под землю, чтобы попасть наконец в главный цех.
      Это было страшное место. Тусклый свет и неестественные, наводящие суеверный ужас оранжевые отблески, благодаря которым казалось, что все здание ритмично пульсирует, будто бы за его стенами бьется гигантское сердце. Непрерывно доносился звук, напоминающий то рокот огромного барабана, то резкий треск раскаленного металла, падающего в воду, — такие удаленные, что казались исходящими из Других Миров.
      Мы брели по огромным помещениям дьявольской фабрики, в которых стояли связки золотых мечей, копий и щитов. Я могла чувствовать излучение магического поля, исходящее от оружия, и быстро догадалась, что оно изготовлено из того же материала, что и латка. Однажды мы подошли очень близко к куче волшебных мечей, и я метнула быстрый завистливый взгляд на острые лезвия. Импульс, побуждавший меня броситься к куче, схватить оружие и лечь костьми в бою со стражей, был настолько силен, что я испытала физическую боль.
      Этот импульс внезапно сменился тревожным предчувствием, что все это волшебное оружие может вскоре быть направлено против моего народа. Тревога заставила меня идти быстрее. Пора действовать, и не мешкая.
      Задумавшись, я врезалась в раба, идущего впереди меня, и он огрызнулся:
      — Куда спешишь, сестренка? Не ведала, знать, Чрева Ада? Там нет похлебки, усекла?
      Я сбавила темп, но продолжала, осторожно поворачивая голову, изучать военный потенциал противника, и моя тревога возрастала.
      На шестом, последнем, уровне мы приблизились к огромным золотым воротам в скале. От ворот исходило такое ослепительное сияние, они выглядели столь чистыми и отполированными, что я быстро догадалась — они были сделаны из волшебного материала Новари.
      Мы остановились перед воротами, стражники отмыкали замки и освобождали рабов из общей связки.
      — Рали, — донесся до меня свистящий шепот Залии, — пока мы здесь, ты будешь делать только то, что я тебе скажу.
      Я кивнула. Два огромных, обнаженных по пояс раба, которые обливались потом, с усилием открыли ворота.
      Удар горячего воздуха чуть не сбил меня с ног. Я поперхнулась, почувствовав отвратительную кислотную вонь. Горло быстро начало гореть, губы пересохли.
      Прежде чем я успела собраться с духом, нас пинками и тумаками затолкали внутрь. Вне себя от ярости, я увидела, как стража быстро вышла наружу. Охранники крикнули, чтобы мы приступали к работе, и с размаху захлопнули ворота. Мы оказались взаперти.
      В Чреве Ада было настолько жарко, что работать, тем более с напряжением, там было возможно не более часа. По истечении часа рабов меняли. Они отдыхали в течение часа, пока другая команда страдала внутри. Затем их снова загоняли обратно в адскую кузницу. Рабы трудились до полного изнеможения. За сменой команд следили специально обученные охранники, которые меняли людей. Потом другие рабы отводили нас туда, где мы могли немного восстановить силы, пока вторая группа не приступала к работе. Во время отдыха нам давали обильное питье. Вода была холодной. Мы могли утолить жажду и умыться. Это не являлось благородным жестом со стороны хозяев. Это была жестокая необходимость. Если бы не отдых и не холодная вода, мы быстро бы поумирали. Кто бы тогда выполнял адскую работу?
      Помещение, где мы работали, было огромным, наполненным машинами, изрыгающими огонь и дым. То и дело мимо нас ковыляли рабы, с усилием тащившие деревянные платформы на роликовых катках. Платформы доверху были нагружены длинными, толстыми стержнями, сделанными из обычного золота.
      Эти стержни потом перетаскивали к огромным машинам, которые занимали почти половину кузницы. Стержни загружались на широкий, грохочущий цепями конвейер, формой напоминающий лоток для промывания золотоносного песка; конвейер уносил стержни прямо в огнедышащую утробу машины.
      На выходе вместо золотых стержней на конвейере лежала тонкая пленка блестящей пыли.
      Именно из этой пыли, как позже рассказала мне Залия, и производился волшебный материал Новари. Из него и был построен золотой корабль Мэгона, сделано его оружие и моя замечательная латка.
      Рабы двигались вдоль конечного звена конвейера, волоча на катках большие, но складные мехи, создающие обратный поток воздуха. Гибкими шлангами рабы отсасывали с конвейера золотую пыль. Она попадала в большие кувшины серого цвета, которые были сделаны, как мне позже рассказала Залия, из сахара. Эти кувшины направлялись в другой цех, где сахар испарялся, а пыль превращалась в тонкий золотой лист, который можно было шить и кроить так, как будто это была обычная материя, а также обрабатывать, придавая ему любую форму, как обычному металлу. Мечи, к примеру, были сделаны из множества слоев путем последовательного наворачивания одного слоя на другой, до тех пор пока лезвие не становилось прочным и упругим.
      Помещение, в котором мы находились, я рассматривала урывками, на миг отрываясь от однообразной и мучительно тяжелой работы, которую боги, похоже, специально создали для осужденных. Под присмотром Залии я нагружала и сгружала золотые стержни. Помогала отсасывать пыль и относить наполненные сахарные кувшины, которые оказались удивительно легкими.
      Нестерпимый жар и грохот машин отбирали всю энергию до последней капли, и очень скоро мне начало казаться, что я плаваю в горячей овсяной каше. Требовалось значительное усилие даже для того, чтобы поднять руку, не говоря уже о предельном напряжении, которое было необходимо, чтобы приподнять смертельно тяжелые стержни. Мне доставалось вдвойне по сравнению с остальными, потому что волшебная пыль, изготовленная машинами Новари, опалила мои чувства, иссушила их непрерывными энергетическими ударами магического поля.
      Каким-то неведомым мне самой способом я сумела преодолеть это мучительное ощущение. К концу дня один из рабов не выдержал. Это был тот самый парень, который обругал меня за то, что я так неразумно спешила в ад. С ним случился апоплексический удар перед самым концом заключительной смены. Раб шлепнулся на пол и оставался там до тех пор, пока один из стражников нехотя не приблизился и не оттащил его прочь. Когда я попыталась пожать на прощание его руку, он испустил дух. Это был очень длинный вздох. Мне показалось, что в нем слышалось облегчение.
      Когда я услышала его, то подумала: «Может быть, боги не оставят тебя, брат. Независимо от того, куда попадет твоя душа, там не может быть хуже, чем здесь».
      Нас обработали химическим препаратом, от которого щипало в носу, а кожа покраснела так, будто мы неделю находились под солнцем пустыни.
      Последний вздох умершего раба еще долго отдавался в моем сознании после окончания рабочего дня, когда я, едва волоча ноги, добралась до камеры и без сил рухнула на каменную скамейку.
      Я услышала, как Залия слегка застонала, опускаясь на каменное ложе.
      — Теперь скажи мне, ради всех святых, которые прокляли нас и забыли, — простонала она, — ты придумала копать наши могилы все глубже и глубже?
      Я вскочила с постели, стараясь размять совершенно одеревеневшие мускулы, о существовании которых я забыла, переступив порог Чрева Ада. Но душевное равновесие быстро возвращалось, поэтому вместо ответа на причитания я ухитрилась изобразить улыбку и произнесла:
      — Глянь-ка сюда, друг мой.
      И протянула Залии кисть здоровой руки. Глаза Залии расширились, когда она увидела золотую пыль, набившуюся под ногтями.
      — Получится симпатичная маленькая кучка, когда я почищу их, — сказала я.
      — Мне казалось, что ты хочешь раздобыть кусочек конечного продукта, — озадаченно произнесла Залия.
      — Хотела, — сказала я, — но я вовремя сообразила, что он не сможет послужить мне так, как я задумала. Кроме того, для моей цели потребовалось бы очень много готового волшебного металла. Новари или один из ее фаворитов обязательно заметили бы пропажу.
      — Ты собираешься пустить в дело именно пыль? — спросила Залия, как-то очень недоверчиво глядя на меня.
      — Да, — ответила я, — но предстоит совершить не менее дюжины походов в Чрево Ада, чтобы набрать достаточное количество пыли.
      Залия ошеломленно спросила:
      — Двенадцать?
      — Может быть, и больше, хотя надеюсь, что этого не потребуется.
      — Ради богов — нет, — умоляюще выдохнула Залия, — ради всех богов прошлого, настоящего и будущего, если у нас вообще будет какое-либо будущее.
      Я рассмеялась, пытаясь перевести спор в шутку, но мой смех прозвучал в тишине.
      Позже, когда я извлекла золотую пыль из-под ногтей, кучка получилась удручающе маленькая.
 
      Как и опасалась Залия, нам потребовалось спускаться в Чрево Ада более двенадцати раз, для того чтобы наконец получить желаемое. Думаю, что мы отработали там вдвое больше смен, а каждый час, проведенный у горнов, был пыткой, которую я не люблю вспоминать.
      Я утешала себя тем, что осталась жива, хотя нынешний мой опыт был достоин только проклятий. Одно меня удивляло — почему Новари оставила меня в живых.
      Может быть, она чувствовала себя в большей мере отомщенной, обрекши меня на это жалкое существование? Сколько еще времени она будет наслаждаться моим унижением? Кроме того, если Новари решила использовать рудники Короноса для того, чтобы сделать меня податливее, так чтобы я в конце концов подчинилась ее воле, то когда же она наконец явится ко мне? Роилось много вопросов, каждый из которых был, по сути дела, вариацией на тему: удивление тем обстоятельством, что я до сих пор жива.
      У Залии до сих пор была иная версия происходящего.
      — Не исключено, что Новари не может убить тебя, — предположила она, — по крайней мере, не причинив вреда самой себе.
      Поначалу я восприняла такое предположение с иронией.
      — Не думаю, что ты права, друг мой. Новари в состоянии в любой момент и без особенного труда прикончить меня. Ведь однажды она чуть-чуть это не сделала, после того как я неудачно атаковала ее. В результате ответного удара Новари были убиты несколько ее слуг. Новари послала в меня смертельное заклинание, а так как я в тот момент находилась на воспринимающей стороне, то я могу поклясться на любом святом предмете, который ты выберешь, что это было разящее заклинание, нацеленное точно в меня.
      — Да, понимаю, — произнесла Залия, — но сначала ты атаковала ее, — и это доказывает только то, что Новари в состоянии защититься от твоих ударов. Но я все-таки не исключаю, что ей запрещено — может быть, над ней довлеет какое-либо проклятие — действовать прямолинейно. Она не может приказать тебе умереть. Но она способна создать такие условия, которые гарантированно приведут тебя к гибели.
      — Такое возможно, — признала я, — но маловероятно.
      — Думаю, что этот довод ничуть не хуже всех твоих предположений, — возразила Залия. — У меня было гораздо больше времени, чтобы изучить Новари. Если уж на то пошло, именно моему королевству угрожает непосредственная опасность.
      Я вскинула свой здоровый глаз на Залию.
      — Твоему королевству? — спросила я.
      — … Я имела в виду — моей родине, — немного невпопад ответила Залия и тут же уточнила: — Владениям королевы Салимар.
      — Ага! — торжествующе произнесла я. — Вот как, оказывается, зовут твою королеву. Черт бы тебя побрал, Залия, наконец-то я умудрилась из тебя что-то вытянуть!
      Она покраснела.
      — Так что из этого, я и так собиралась тебе все рассказать. Я возликовала:
      — Пра-виль-но!
      Залия замолчала и больше не проронила ни слова.
      Я знала, что моя победа была детской забавой. Но в рудниках Короноса она показалась мне очень приятной, почти как те победы на полях сражений, которые я знавала в прежние времена. И я испытала настоящую детскую радость, когда поняла, насколько Залия была инфантильна, когда жалобно захныкала, что все равно собиралась все рассказать.
      Ну что ж, женщина, теперь моя очередь посмеяться над тобой.
      Моя очередь посмеяться.
      Накапливая золотую пыль, я собирала также информацию о рудниках Короноса.
      Почти сразу я обратила внимание на то, что охрана рудников организована из рук вон плохо. Конечно, повсюду стояла стража. Нас часто сковывали цепями, в особенности когда мы выходили из рудников на поверхность, подгоняемые в Чрево Ада.
      Тем не менее мне казалось, что причина, по которой нас приковывали друг к другу, не имела никакого отношения к возможности побега. Искусственная рука моментально остановит любого раба, даже самого одержимого. В дополнение к этому была еще заколдованная похлебка, к которой все рабы, кроме Залии и меня, имели необоримую привычку. Нет, цепи предназначались в первую очередь для того, чтобы предотвратить нападение на охрану, а также любые попытки причинить вред себе, когда перед глазами замаячит мираж свободы и начнется бунт.
      По большей части мы были предоставлены самим себе, в особенности тогда, когда находились в камерах, где нам было позволено без свидетелей питаться и спать. Кроме того, было довольно просто пройти в соседние камеры. Для этого требовалось всего-навсего миновать нескольких стражников, охраняющих наш «кроличий садок», которые обычно едва удостаивали раба сонным взглядом и вялым жестом разрешали пройти. Много раз на протяжении суток эти охранники отлучались на короткие промежутки времени по своим делам, часто спали. Никому до этого не было дела. Металлическая рука, намертво привернутая к запястью раба, предотвратит любое мало-мальски серьезное неподчинение.
      Никто из охранников вовсе не собирался обращать внимание на «старожилов». Отбор был столь жестким, что выжившие в течение года отличались, по-видимому, необыкновенной приспосабливаемостью. Старожил мог говорить уголком рта так, чтобы не быть услышанным и увиденным никем, кроме собеседника. Старожил знал, как принимать удары кулаком и кнутом, чтобы последствия были минимальными. Старожил знал, как урвать несколько секунд для отдыха, как отслеживать настроение охраны, и точно знал, когда можно «закосить», то есть демонстративно уклониться от работы.