Корсар

Они найдут или захватят корабли, может быть, даже у проклятых работорговцев в городе в устье реки, и отправятся домой на Сарос.

Люди начали шутить, обсуждать, как поступят с золотом, которое каждый нес в своем заплечном мешке.

На пятый день похода разведчики сообщили, что за ними наблюдают вооруженные мушкетами люди.

24

Пока Гарет добирался до начала колонны, наблюдатели исчезли. Гарет приказал возобновить движение, выставив дозоры по флангам, насколько позволяли густые джунгли. Он остался в голове колонны вместе с Лабалой и Исетом.

За ними наблюдали весь день. Никто в них не стрелял, не предпринимал каких-либо враждебных действий, и Гарет приказал своим людям не стрелять.

Вечером, пока не стемнело, чтобы не стать легкими мишенями на фоне костров, они выставили двойной караул и приготовили ужин из сушеного мяса и того, что удалось собрать во время марша, – диких фруктов и овощей, которые повара посчитали съедобными.

Почти никто не разговаривал, все держали оружие наготове. Гарет чувствовал, как напряжены собравшиеся вокруг него офицеры.

– Вдруг они сильно удивят нас и окажутся друзьями, – высказала предположение Косира. – Не могут же в этих проклятых богами джунглях жить одни враги.

– Думаю, – цинично заметил Н'б'ри, – всех порядочных людей на Каши сожрали много поколений назад. – Он встал и потянулся. – Пойду посплю, пока не началась стрельба.

Вдруг из зарослей вышли четыре человека, которым каким-то образом удалось обойти часовых. Оружия у них не было, за исключением ножей на ремнях. Одеты они были в богато украшенные кожаные куртки и штаны до колен.

Мгновенно две дюжины мушкетов были взведены и направлены на них.

Люди остановились, и пираты немного успокоились.

Один из незнакомцев очень медленно вышел вперед.

– Я – Риет, – сказал он на языке, который показался Гарету знакомым, и указал на Н'б'ри. —Мне кажется, ты – тот человек, что вернул меняна родину. Ты помнишь меня?

Н'б'ри с трудом пришел в себя. – Нет…

– Я так и думал, – сказал Риет. – Но это были твои корабли… твои и некоторых других людей здесь, которые вырвали меня из цепей людей, называющих себя линиятами.

Фролн вышел вперед.

– Да, – сказал Риет. – Ты тоже был там.

– Будь я проклят, – пробормотал один из пиратов. – Доброта иногда вознаграждается. А я готов был продать этих ублюдков за горсть золота.

– Заткнись,—прошипел кто-то.

– Как оказались вы, странники морей, в наших джунглях? – спросил Риет, явно не понимавший саросианского языка.

– Мы выступили против работорговцев с известного вам острова, – сказал Гарет. – Мы захватили один из их городов к западу отсюда и ждали подхода их флота с сокровищами.

– Мы слышали рассказы о великой битве, —сказал Риет. – Но это были не более чем рассказы у костра, без подробностей. – Он огляделся. – Полагаю, вы потерпели поражение и лишились своих кораблей.

– Мы вынуждены были оставить город и корабли, – признался Гарет, – и убегать от преследования линиятов через джунгли и степи. Мы повернули на север, когда решили, что оторвались от погони, чтобы пройти по этой реке и найти корабли, на которых могли бы вернуться на родину.

– Вы хотели захватить город работорговцев, который они называют Киммаром. Вам не откажешь в храбрости.

– Иногда отчаявшихся людей можно назвать храбрыми.

– Здесь вы в безопасности, – сказал Риет, —по крайней мере, пока находитесь с нами. Разведчики сообщили о странных людях в джунглях несколько дней назад, и я решил отправиться сюда в надежде уничтожить работорговцев, которые, ослепленные жаждой золота, посмели так далеко зайти на территорию противника. Благодаря моему горькому опыту общения с этими низкими тварями, я стал кем-то вроде военного лидера своего народа, хотя даже мысль о войне глубоко противна всем нам.

Мы устроим грандиозный пир. Слишком многие из нас были рабами и уже потеряли надежду увидеть милые сердцу джунгли, пока вы не освободили нас, ничего не попросив взамен, даже серебра или золота, которое мы обрабатываем ради развлечения и от которого сходят с ума работорговцы.

Фролн, услышав слово “золото”, невольно облизал губы.

– Да, – продолжил Риет, – кроме того, мы окажем вам посильную помощь в путешествии вниз по реке, но сначала, как я уже говорил, пир и развлечения.

Город, вернее вполне приличный поселок жителей на двести, находился на притоке, который разливался перед впадением в Мозаффар. Жившие здесь кашианцы, называвшие себя Са'ибами, обрабатывали плодородные земли рядом с поселком и разводили рыбу в прудах. Охота была не более чем развлечением, и Гарет предполагал, что Са'ибы несколько высокомерно относятся к тем, кто еще не понял, что земледелие является более стабильным источником дохода, чем погоня за оленем по кустам или стрельба по обезьянам из рогаток или луков.

Праздник, как сказал Риет, состоится не тотчас, а через три дня. Два дня предполагалось отвести для отдыха и восстановления сил.

Пиратам предоставили отдельную территорию, снабдили едой и напитками. Некоторые пираты начали поговаривать, что неплохо было бы поискать женщин, но с наступлением темноты тишину в хижинах нарушал только храп.

Гарет полночи просидел рядом со спящей Косирой. Он не мог заснуть, напряженно вслушивался в тишину, в любую секунду ожидая нападения. Потом он понял, что слишком взволнован, чтобы заснуть, и решил полежать с закрытыми глазами.

Проснулся он только днем и почувствовал себя так, как не чувствовал уже много месяцев. Напряжение куда-то исчезло.

– Иди вымой свое грязное тело, – посоветовала Косира. – Все сделали это еще несколько часов назад.

Он так и поступил.

Грязная одежда пиратов была свалена в кучи и сожжена. Им принесли другую одежду, похожую на ту, что носил Риет, – изящные куртки и штаны, сшитые из шкур разных животных и богато украшенные. У пиратов порвались и потрескались даже ремни, и скорняки Риета немедленно принялись изготавливать новые.

Большая часть мужчин отправилась на реку купаться, но нашлись и те, которые заявили, что им нравится собственный запах. Пираты вернулись с реки, заливаясь смехом, – женщины Са'ибов с любопытством наблюдали за ними, делая недвусмысленные замечания, которые были понятны даже тем, кого Лабала не обучил языку.

Этот день тоже прошел быстро, хотя несколько особенно стойких пиратов – Техиди, Фролн и другие – долго сидели у костра, попивая пальмовое пиво и о чем-то тихо разговаривая.

Следующий день был совершенно иным.

Гарет начал подумывать, что Са'ибы были чрезвычайно скрытными людьми, потому что общались пираты только с Риетом и людьми, приносившими еду и напитки.

Теперь ему предстояло убедиться в обратном.

Ворота распахнулись, и в них хлынула толпа. Казалось, все жители поселка пришли посмотреть на белокожих чужестранцев и подарить им подарки.

Постоянно подносили разные блюда, от сластей до огромных, пойманных в реке рыб, приправленных жгучим перцем.

Напитки лились рекой. Некоторые предпочитали пальмовое пиво, другие – вино из фруктов, подавали даже бренди, потому что Са'ибы освоили искусство перегонки.

Были и другие удовольствия.

Грубоватый матрос Кулдья, едва держась на ногах, подошел к Гарету и со слезами на глазах объявил, что собирается прожить здесь остаток жизни, и плевать он хотел на пиратство.

– Женщины не хотят брать деньги, даже подарки им не нужны, – сказал он. – Я не видел такого ни в одном порту, а побывал я во многих, даже в Тикао нужно за все так или иначе платить.

Он икнул, увидел достаточно невзрачную, но улыбающуюся женщину, которая ему подмигнула, и пошел за ней нетвердыми шагами.

– Бедняга, – сказала Косира.

– Одна из самых неприятных особенностей жизни моряка, – заметил Гарет. – Ты сходишь на берег, и в твоем распоряжении всего несколько часов. Мы хвастаемся своей независимостью, но расплачиваемся за нее тем, что у нас нет дома, кроме койки, нет еды, кроме как в портовой забегаловке, нет любви, кроме…

– Ты разве забыл, что ничего об этом не знаешь? – перебила его Косира. – Ты был девственником до встречи со мной, а теперь тебе никто не нужен.

– Не могу не согласиться с тобой, моя леди Косира Нагорная.

– Попробовал бы не согласиться, – проворчала она и поцеловала его.

Потом они вышли из поселка и нашли уединенную поляну.

Настоящий пир начался вечером.

Были установлены длинные столы, на которые подносили все новые блюда и напитки. Человеческий желудок не мог вместить такое количество еды, но некоторые пираты явно сомневались в этом.

Риет и другие Са'ибы произнесли речи о том, как они рады отплатить пиратам за то, что те сделали для них, как им жаль, что не могут сделать больше. Но работорговцы были настолько злобными, сражались так искусно, что только такие великие воины, как корсары, могли им противостоять.

Гарет хотел сказать, что тот, кто никогда не воевал, победить не может, но потом передумал.

Кроме того, он не имел права обижать людей, которые жили в постоянном страхе перед линиятами, которые видели, как уводят в рабство родственников не один раз, как Гарет и другие, а много раз, год за годом, век за веком. В своей ответной речи он лишь выразил признательность и благодарность новым друзьям.

Праздник продолжался, пламя огромных костров с ревом взлетало в небо, заставляя отступить темноту джунглей.

Напитки лились в глотки пиратов в неимоверных количествах, и Гарет в очередной раз почти пожалел, что не любит алкоголь.

Косира сидела рядом и потягивала вино из кружки.

– Все, прощай несдержанность,—сказала она. – Добро пожаловать, Косира, в трезвую жизнь, которую ведет твой возлюбленный.

Она икнула. Переход к трезвой жизни этой ночью, видимо, не входил в ее планы.

Подошел Лабала. Гарет с удивлением заметил, что он практически трезв.

– Ты себя плохо чувствуешь? – спросила Косира. – Или волшебники должны стать абсти… абста… больше не напиваться, чтобы стать еще сильнее?

– Может быть, я заболеваю, – ответил Лабала. – Может быть, не могу расслабиться, потому что боюсь, что случится нечто ужасное.

– Например? – спросил Гарет.

– Не знаю,—ответил Лабала.

– Посмотри, – сказала Косира, – эта женщина улыбается тебе. Не хочешь выяснить, почему она улыбается?

Лабала вымученно улыбнулся:

– Спасибо, может быть, захочу. Он ушел.

Казалось, пир будет продолжаться до рассвета или пока на столах остается еда и выпивка.

Риет свалился под стол с блаженной улыбкой на лице.

Гарет заметил, как две обнаженные женщины, истерически смеясь, тащат в хижину пирата, на ходу снимая с него штаны. Фролн чистил фрукты и бросал их невероятно большой и разноцветной птице, о чем-то беседуя с ней с совершенно серьезным видом.

– Пойдем? – спросил Гарет, кивнув в сторону их хижины.

– Пожалуй, – ответила Косира и зевнула. —Боюсь, ты измотал меня днем, я не гожусь ни на что, кроме сна.

Гарет едва успел заснуть, когда линияты атаковали.

25

Гарета разбудили выстрелы. Он мгновенно вскочил на ноги, и, хотя мозги еще не работали, пальцы сразу же нащупали ремень с мечом и пистолеты.

Судорожно натягивая штаны, он услышал очередной залп и крики умирающих людей. Косира тоже оделась, и тут какой-то человек, вернее не человек, а линият, судя по шлему, ворвался в их хижину. Гарет выстрелил ему в лицо из пистолета и увидел в свете факелов других.

Прогремел выстрел из мушкета, пуля просвистела рядом с его головой, и в тот же момент кто-то бросил в хижину факел.

– Вперед! – крикнул Гарет, и они выбежали из загоревшейся хижины. Гарет зарубил перезаряжавшего мушкет линията, отразил удар еще одного и проткнул его насквозь. На его месте тут же вырос еще один работорговец, целившийся из мушкета Гарету в грудь, его застрелила Косира.

В лагере было светло как днем от горящих хижин. Пираты, не успев протрезветь, пытались отразить атаку.

Среди линиятов был один Бегун с саблей в каждой когтистой лапе. Пираты увидели чудовище и с яростными криками бросились на него. Фролн вырвался вперед, сделал выпад и распорол Бегуну заднюю лапу.

Чудовище завизжало от боли и ярости, развернулось и отбило клинок Фролна. Пират плашмя упал на землю, и сабля Бегуна прошла выше.

Дихр стоял, прислонившись к хижине. Гарет увидел, что по его ноге струится кровь, но мушкет не дрогнул в руках бывшего раба. Дихр выстрелил, пуля попала Бегуну в горло, и тот забился на земле в предсмертных конвульсиях.

Женщины с криками выбегали из хижин, но работорговцы, не зная пощады, убивали их, чтобы добраться до пиратов.

Гарет услышал воинственный клич и увидел, как несколько кашианцев во главе с Косирой и Риетом бросились на линиятов. Он потерял девушку из виду в схватке, потом она выскочила с другой стороны с черным от крови клинком.

Солдаты, с еще одурманенными выпивкой головами, выстроились в неровную шеренгу и пошли на линиятов.

Никто не убегал, никто не прятался. К этому времени среди корсаров уже не осталось трусов.

Кашианка с полуотрубленной рукой проткнула копьем работорговцев линията в мантии и упала рядом.

На Гарета бросились два работорговца. Он отбил удар одного, рубанул мечом по ногам, и тут острая боль пронзила его грудь – удар второго линията почти достиг цели. Гарет прыжком приблизился к врагу, ударил эфесом по лицу и повалил на поверженного собрата. Потом его клинок сверкнул один раз, второй, и с этой парой было покончено.

Ночь разорвал взрыв. На землю попадали работорговцы, кашианцы и корсары. Линияты выстрелили из пушки в самую толпу, не разбирая, кого они убивают.

Гарет увидел, что Техиди выкатывает из-за хижины с фланга линиятов пушку, и поспешил ему на помощь.

Косиру, призывавшую к себе солдат, заметил один из Бегунов. Он отбросил в сторону одну саблю, перепрыгнул через двоих линиятов и попытался ее схватить. Косира перекатилась через голову и нанесла удар снизу, через нижнюю челюсть, туда, где должен быть мозг.

К ней бросился еще один Бегун. Кулдья взмахнул почему-то зажженным шомполом и нанес удар. Бегун закачался и вспыхнул, словно был сделан из смолы.

Кулдья завопил от радости, Косира улыбнулась. Громыхнула пушка линиятов, и Кулдью разорвало в клочья, как бумажную куклу.

Оставшаяся невредимой Косира подняла с земли заряженный мушкет, прицелилась и сразила наповал наводчика линиятов.

Гарет подкатил к орудию Техиди вторую пушку, ему помог подбежавший Кнол Н'б'ри.

Кнол вдруг как-то странно хрюкнул и выпрямился. Из крошечной дырочки над ухом потекла кровь. Его глаза широко раскрылись, и он осел на землю, Гарету даже не пришлось проверять, жив ли он.

Глаза его налились яростью, он выхватил из рук комендора фитиль и склонился над пушкой. Прицел был верным, и он коснулся фитилем запального отверстия. Пушка Техиди выстрелила на мгновение позже.

Шрапнель скосила многих стоявших у пушки линиятов, а оставшиеся в живых на мгновение отступили.

Гарет с криками ярости бросился на них, ничего не чувствуя, кроме желания убивать. Перед ним возникали лица и исчезали, линияты падали от ударов его клинка, он отбивал удары, убивал снова и снова. Потом рядом с ними появились люди, белые и темнокожие, которые убивали врагов вместе с ним.

Лабала прокричал какое-то заклинание, и Гарет увидел, как брошенное на землю оружие ожило и полетело в линиятов. Колдун линиятов попытался произнести контрзаклинание, но ему снесло полчерепа прилетевшим по воздуху клинком.

Работорговцы дрогнули и попытались спастись бегством.

Пощады к ним не было, пираты и Са'ибы безжалостно убивали их на месте.

Для Гарета существовали лишь смерть и кровь, и только покончив с врагами, он опустился на колени рядом с Кнолом Н'б'ри.

Гарет вспомнил его шутки, его дружбу, корабли, которые он хотел построить, и все это закончилось смертью в безымянном поселке в джунглях.

Он подумал о том, как сообщит о смерти своего храброго друга девушке Кнола Суэле, оставшейся на Саросе, и понял, что мужество – ничто по сравнению с пустотой, которую он чувствовал в сердце.

Гарет поднялся на ноги и зашатался, но решил, что рана может подождать. Он увидел перед собой Косиру, Техиди, Риета, Дихра и Фролна. Он увидел изуродованное до неузнаваемости тело Кулдьи, тела других пиратов, солдат, кантианцев.

– Это только начало, – сказал он спокойно. – Мы уничтожили лишь тех, кто преследовал нас. Теперь нам предстоит отправиться вниз по реке к Киммару.

Я имею в виду и вас, Риет, и других кашианцев. Мы соберем армию. Пора кашианцам вернуть то, что принадлежит им по праву. Наши планы изменились. Мы не остановимся на захвате кораблей линиятов в устье реки. Мы разграбим Киммар, захватим сокровища, сровняем город с землей, убьем всех в его стенах, и Мозаффар будет принадлежать кашианцам. Смерть работорговцам!

26

Длинные узкие каноэ бесшумно скользнули в воду. Гребцы-кашианцы повели дюжину лодок к огням Киммара, до которого было меньше полулиги.

В каноэ сидели лучшие комендоры Гарета. Они направлялись к четырем темным силуэтам стоявших на якоре кораблей линиятов.

Их лица и одежда были вымазаны углем, на ногах не было обуви, а вооружены они были лишь кинжалами и саблями. Сидевший в первом каноэ Гарет пожалел о том, что слишком мало доверяет людям и, самое главное, механизмам, чтобы разрешить пиратам взять с собой заряженные пистолеты.

Но один случайный выстрел мог поставить под удар тщательно спланированную операцию.

После отчаянной схватки в джунглях пираты собрали плоты и отправились вниз по реке в сопровождении каноэ. Са'ибы собрали двадцать воинов во главе с Риетом.

Они останавливались у каждого селения, ждали, пока разбежавшиеся в панике жители не поймут, что белые люди не работорговцы, и не вернутся из джунглей. В каждом селении они спрашивали, нет ли среди жителей добровольцев.

– Я прошу у вас всего пять человек, не больше, чем в других селениях на реке, – уговаривал туземцев Гарет. – Меньше, чем вы теряете ежегодно от набегов линиятов. Мы обучим вас обороняться, обучим воевать. Пришло время сражаться!

Но его слова не были действенными, как доводы Дихра и других бывших рабов, потому что кашианцы больше верили примерам, а не словам.

Когда они подошли к Киммару, в их распоряжении уже была армия из шестисот кашианцев.

Бой в городе Риета дорого обошелся пиратам. В живых осталось чуть больше двухсот, многие были ранены. Впрочем, заклинания Лабалы и знахари Саи'бов быстро ставили людей на ноги.

Каждый вечер, когда пестрая флотилия плотов и каноэ приставала к берегу, Исет и другие солдаты обучали новобранцев, устраивали тренировочные бои, добивались, чтобы туземцы чувствовали себя с каждым днем все увереннее. Новобранцы уже начали хвастаться, как разгромят линиятов и вернут чувство гордости народу джунглей.

– Вы, конечно, правы, – говорили им осри1церы. – Гордость и честь – самое главное, ребята, если не дать им время очухаться. Наседайте, убивайте, и все мы станем героями. Живыми героями.

Гарет и Косира думали о другом. Лабала верно определил то, что линиятам была нужна Косира. Доказательством служил тот факт, что Бегун попытался взять ее живой во время боя в поселке. Впрочем, сколько бы они ни думали, объяснений найти не удавалось.

Лабала почувствовал магию работорговцев на подходах к городу, так колдуны узнавали о присутствии врагов. Он применил свои заклинания, которые должны были отвлечь линиятских колдунов от мыслей об опасности, убедить их в том, что никто не посмеет напасть на город.

Последний лагерь они разбили в полудне пути от Киммара. Гарет с офицерами выдвинулся вперед, чтобы разработать план атаки.

Киммар, расположенный на восточном берегу Мозаффара, размерами напоминал Нуурат. Город был построен на самом берегу и защищен со стороны джунглей стеной.

Когда они подошли к городу, на рейде стоял всего один корабль, едва ли достаточно вместительный для перевозки людей, не говоря уже о золоте, которое почти каждый пират упрямо тащил в заплечном мешке, и добыче, которую они надеялись захватить.

Впрочем, через день к городу подошли три огромных корабля для перевозки сокровищ, и Гарет задумался, не собирается ли здесь флот для ежегодного обхода побережья.

Ему понравился окончательный план. Особенно подкупала его простота. Пираты должны были захватить корабли на реке, а солдаты Исета и кашианцы – атаковать город с севера, со стороны устья реки. Гарет считал, что линияты меньше всего ожидали нападения с этой стороны.

Все отряды выдвинулись на позиции и притаились в ожидании последнего сигнала.

– Давай только не натворим глупостей, —сказала Косира.

– Этого я обещать не могу.

– Я имею в виду, давай не дадим себя убить.

– Это в мои планы не входит.

– Тогда не злись, когда начнется бой, – тщательно подбирая слова, сказала Косира.

Гарет как раз собирался это сделать, вспомнив об убитых родителях, своем поселке, Кноле Н'б'ри, и тут до него дошел смысл слов Косиры.

– Извини, – сказал он. – Обещаю не терять хладнокровия.

Косира улыбнулась и поцеловала его.

– Оставайся спокойным, пусть они теряют голову.

– Моя романтичная возлюбленная, – сказал Гарет и крепко поцеловал ее.

В сумерках солдаты обошли город, а комендоры сели в лодки уже в полной темноте.

Пираты настороженно посматривали на городские стены, но Гарет узнал у Исета, что люди, смотрящие из хорошо освещенного места в темноту, вряд ли что-нибудь заметят, тем более такие маленькие лодки.

Каноэ Гарета совершенно бесшумно подошло к кораблю, и сидящий на корме гребец схватился за якорную цепь. Гарет, зажав кинжал в зубах, стал подниматься по ржавой, покрытой слизью цепи. Он остановился у края борта, осторожно выглянул, никого не увидел на палубе и перекатился через леер. Косира последовала за ним.

Вслед за ними на борт поднялись другие пираты и, приготовив ножи, разошлись по палубе.

На юте несли вахту два матроса. Ножи воткнулись в их спины, и мертвые тела опустились на палубу.

Гарет зарядил пистолет на тот случай, если на борту окажется Бегун, и скользнул через люк в офицерский отсек.

Чудовища здесь не оказалось, были лишь спящие люди, которым не суждено было проснуться. На нижней батарейной палубе они обнаружили спящих в гамаках матросов. Пираты вложили ножи в ножны и обнажили сабли. Трое матросов проснулись, услышав предсмертные хрипы товарищей, и скоро присоединились к ним. Корабль удалось захватить бесшумно, если не считать одного сдавленного крика.

Техиди и Гарет быстро осмотрели пушки. В них не было ничего необычного, как и в порохе, запалах и сложенных в погребе ядрах. Техиди сделал интересное открытие, определив, что на корабле есть разрывные заряды. Он улыбнулся Гарету:

– Они нам пригодятся, когда начнется самое интересное.

Гарет кивнул:

– Первый залп следует произвести ядрами.

– Кого учить собрался, – огрызнулся Техиди и приказал комендорам заряжать орудия.

Остальные пираты при помощи кашианцев в каноэ спускали кормовой якорь.

Дюжина матросов под командованием Фролна осталась на этом корабле, а остальные пираты перешли ко второму, который также удалось захватить бесшумно, как, впрочем, и третий. На них были заряжены и выкачены пушки и сброшены кормовые якоря. Дихр взял на себя командование вторым кораблем, а Галф – третьим.

Кто-то по невнимательности не заметил вахтенного у якорной цепи на последнем корабле. Матрос вскрикнул, увидев, как сверкнула в свете луны сталь, прежде чем безжизненно осесть на палубу, и этого крика оказалось достаточно, чтобы насторожить вахтенного на юте. Он поднял мушкет и выстрелил в первого поднявшегося по трапу пирата.

Выстрел разбудил офицеров. Им спастись не удалось, но матросы успели вылезти из гамаков и схватиться за оружие.

Пиратов было вдвое меньше, чем линиятов, и в трюме завязалась кровавая схватка, закончившаяся тем, что последний работорговец застыл в луже собственной крови.

Гарет увидел, как на берегу замигал сигнальный фонарь, посылающий запрос на корабль.

– Зарядить орудия, – закричал он матросам, бросавшим тела линиятов за борт.

Фонарь замигал снова.

– Могу убрать его двумя выстрелами,—крикнул с главной палубы Номиос.

– Тогда по местам! – Гарет повернулся к Косире. – Передай на другие корабли сигнал готовности.

Косира развернула факел и прошептала заклинание Лабалы. Факел мгновенно вспыхнул.

– Проклятье! Прощайте мои брови! – воскликнула она и стала размахивать факелом.

Гарет подпрыгнул, когда громыхнуло орудие на нижней палубе.

Другие корабли произвели бортовой залп, и Гарет увидел, как ядра попали в здания на берегу.

Матросы налегли на кабестаны, разворачивая корабли, чтобы произвести залп другими бортами.

Потом они зарядили пушки разрывными зарядами. Комендоры зажгли запалы и осторожно опустили заряды в стволы.

Заметить вспышки и клубы дыма от разрывов этих зарядов было очень легко. Очень часто огонь не затухал, а разгорался.

Гарет услышал крики со стороны Киммара, которые вдруг стали еще громче. Это могло означать только одно – Исет атаковал восточную стену.

В следующее мгновение над стеной возникло вызванное магией Лабалы огненное облако, которое ветер понес на город.

По улицам Киммара забегали спасавшиеся от солдат линияты. Стало трудно выбирать цели – весь город был охвачен пожаром и окутан густыми клубами дыма.

– Прекратить огонь! – отдал приказ Гарет. Раздался последний залп, и пушки замолчали.

– Вахтенные, занять посты, – приказал Гарет. – Все остальные – в лодки и на берег!

На каменистом берегу, рядом с лодками, валялись две дюжины трупов линиятов. Они явно собирались атаковать захваченные Гаретом корабли, но меткий или просто удачливый комендор сорвал их планы.

В Киммаре царил хаос. Везде бегали линия —ты. Иногда они атаковали, увидев пирата, иногда убегали прочь, иногда пробегали мимо, словно не замечая врага.

Истерика охватила и Бегунов, они набрасывались на людей, даже если их было десятеро.

Гарету удалось разыскать в этой кровавой бойне Лабалу, который сообщил, что атака стены обошлась им слишком дорого. Был убит Исет, полегла почти половина его солдат. Кашианцы сражались храбро, но, как часто бывает с наспех обученными солдатами, понесли тяжелые потери, среди которых оказался и Риет из племени Саи'бов.

Киммар был обречен. С одной стороны его пожирал огонь, с другой наседали пираты.

Сокровищница была огромной, сложенные до потолка слитки золота и драгоценные камни манили к себе застывших в дверях пиратов.

Впрочем, застыли они от удивления, увидев совсем другое.

Одну стену занимала гигантская рельефная карта мира, на которую были нанесены неизвестные саросианцам земли. Гарет посмотрел на известные ему страны и понял, что карта, несмотря на мелкий масштаб, была гораздо точнее тех, что ему доводилось видеть.

Карта была сделана из золота, а океаны на ней выглядели так, словно были вырезаны из огромного куска аквамарина. Сам Гарет видел только крохотные кусочки этого камня и представить себе не мог, что где-то могли добыть камень, из которого можно было вырезать такую огромную карту.

Другими драгоценными камнями были обозначены города. Гарет посмотрел на Сарос, увидел Тикао и Лиравайз на другом берегу Узкого моря. На перешейке, соединяющем континенты Каши и Линияти, он увидел разграбленный им город сокровищ Нуурат.

Но даже не это приковало к карте внимание Гарета и других моряков.

Карта была живой.

Неизвестный остров к юго-востоку от Линияти вдруг вспыхнул красным цветом. Красные огоньки вспыхнули в трех местах на южном берегу Линияти и стали распространяться по берегам континента, как сыпь. Скоро красным цветом запылал весь континент.

Это была карта завоеваний линиятов, и масштабы и скорость этих завоеваний поражали.

Самым ужасным было то, что сыпь распространялась и на другие, неизвестные, континенты. Красные пятна были даже на Ютербоге.

Сюда, вероятно, линияты приходили мечтать и хвастаться, думать о том, что когда-нибудь весь мир станет красным.

Гарет задумался о трех красных точках, в которых впервые появились линияты. Именно появились, а не родились. Но откуда они пришли?

Из другого мира, похожего на этот? Из убежища демонов? Кто дал им жизнь, боги или дьяволы?

Он покачал головой.

Он знал наверняка, что карта показывает истинные намерения линиятов. Они намеревались захватить весь мир, и Гарет чувствовал, что в таком мире места для людей не останется, даже в качестве рабов. Бегуны будут создавать все больше и больше линиятов, бездумно исполняющих их волю.

Сейчас, в этом дымящемся городе, он всем своим естеством понимал: или люди, или линияты.

Его охватила слепая ярость, и он схватил золотую статуэтку, изображающую невиданное чудовище, существовавшее, как он надеялся, только в бредовом сознании линиятов.

Изо всех сил он бросил статуэтку в карту, словно надеялся разрушить вместе с ней планы линиятов. Карта осыпалась на пол золотым дождем стран, драгоценными камнями городов и аквамариновыми осколками океанов.

Усталость исчезла, Гарет был готов выйти на пылающие улицы, был готов убивать ненавистных линиятов.

Он вышел из дворца, а пираты стали собирать погрузочную команду, чтобы сберечь золото от пожара. Его ждала Косира. Она хотела что-то сказать, но не решилась, увидев его лицо.

Гарет почувствовал жар подступающего все ближе огня. Он знал, что скоро им будут охвачены все здания, и посмотрел на более яркое, чем восходящее солнце, пламя.