Девушка с Рублевки

      – Убери ее, я боюсь! – вдруг закричала Аленка.
      Она не удержалась на каблуках, шлепнулась на задницу, чудом не попав в лужу, и теперь сидела на полу и показывала пальцем на потолок. Я проследила взглядом за ее ярким ногтем: с потолка на нас смотрела ящерица сантиметров десять длиной.
      – Ну ящерица, – пожала плечами я. – А ты так отпрыгнула, будто это дракон какой-нибудь!
      – А ты бы не отпрыгнула, если бы у себя над головой увидела такую мерзость? Убери ее, а?
      – Ладно, я сейчас ее полотенцем сгоню.
      Я взяла в ванной самое большое полотенце. Ящерицы на потолке уже не было. Аленка пыталась подняться, оттопырив обтянутую серебристым люрексом задницу.
      – Ален, подожди, я помогу. Пойдем в спальню, я тебя раздену.
      – Не вздумай ко мне приставать, я с девочками ни-ни. – Погрозила она пальцем у меня перед носом, потом поправила бретельку платья на плече и снова чуть не потеряла равновесие.
      – Хорошо, не буду, – согласилась я. – Только, давай, шагай аккуратненько. Вот молодец!
      Я довела Алену до кровати, помогла расстегнуть ремешки на босоножках и снять ее блестящий наряд. Как ни странно, из всех этих перипетий платье вышло целым: ни дырок, ни затяжек, ни пятен от вина. Ее умыть бы еще, вон сколько косметики на лице, и крем тональный, и помада размазалась. Ладно, утром сама умоется, не проблема.
      Она уснула почти сразу, как легла, и теперь дышала, открыв рот и наполняя комнату запахом перегара. Вдыхать его всю ночь мне не хотелось, и я решила лечь в гостиной. Переоделась в пижаму, взяла вторую подушку, покрывало и перебралась на диванчик. Но здесь пахло вином. Я и забыла о пролитом вине! Жалко полотенце пачкать. Может быть, туалетной бумагой собрать?
      Примерно через полчаса, изведя весь основной и половину запасного рулона туалетной бумаги, я более-менее справилась с лужей, собрала орехи, чтобы не хрустели под ногами, выключила свет и растянулась на диванчике. Загорание топлесс, поездка на тук-туке, королевский кус-кус, кулончик-бабочка (я нащупала ее на груди), птичий помет на ладонях, танцы, аниматор Нина, явление сексуально озабоченного шефа и хмельной соседки по номеру – все это мелькало перед глазами как в калейдоскопе. Вот это день! Раньше в моей жизни за неделю столько событий не случалось, сколько сегодня произошло.
      Разбудила меня Аленка. Прошлепала босая в ванную и, видимо, встала под душ. Я послушала несколько минут шум воды, потом встала и вышла на балкон. Вид с нашей террасы открывался все такой же великолепный. Это нужно сфотографировать! И я отправилась за фотоаппаратом.
      – Ой, как ты меня напугала! – Аленка уже покинула ванную и, увидев, как я выхожу с лоджии, схватилась за сердце.
      Я подумала, что, кажется, повторила вчерашний трюк Пенкина с внезапным появлением в номере.
      – Смотрю, тебя в кровати нет. Думала, я одна ночевала, – затараторила Алена. – Нельзя же так выскакивать навстречу женщине, тем более которая с похмелья!
      – Прости, я не специально, – извинилась я, беря фотоаппарат. – Хочу вид с балкона сфотографировать. Такая красота!
      Аленка, как была, в махровом халате пошла за мной следом. Встала рядом у бортика и согласилась:
      – Да, классный вид. Слушай, а ты где спала-то? На диване, что ли? А то я сначала решила, что ты к Витьку убежала ночевать.
      – С какой это радости?
      – Ну, он же тебя вчера вроде того, заболтал. Я ведь помню, вы вечером тут сидели, когда Славик меня привел.
      – И очень вовремя привел, кстати. Еще пару минут, и мне пришлось бы обороняться. Пенкин вчера меня так подловил! Представляешь, из ванной вытащил. Я думала, это ты пришла, наскоро халат накинула, почти голышом открыла ему. А он в номер вломился, давай агитировать с ним на брудершафт пить. Мрак, короче, полный!
      – Ну и выпила бы. Чего тут такого, не понимаю. – Аленка села в кресло, нашарила в халате сигареты и закурила. – Слушай, а чего у нас пол такой сырой возле стола? Прошла босиком – противно! И винищем несет.
      – А ты не помнишь?
      – Не-а. Ты что, от Пенкина бутылкой с вином отмахивалась?
      – Ален, да это ты отмахивалась. Но не от Пенкина, а от ящерицы на потолке. Подскочила, стол толкнула, орехи и вино опрокинула.
      – Вот зараза! Что-то я вчера напилась очень быстро. Бармен, гад, такие коктейли крепкие смешивает. Но вку-у-усные! И еще воспоминания всякие нахлынули... – Аленка сделала паузу, то ли не желая продолжать, то ли ожидая моего вопроса.
      – С чего нахлынули-то? – помогла я.
      – Да мужик один в толпе померещился. Муж мой бывший. Со спины увидела – ну точно он, чуть догонять не бросилась. Хотя с чего ему тут быть? Он по таким дырам не ездит, ему Дубай или Майорку подавай.
      – Вы развелись?
      – А мы и не расписывались. Так жили.
      – Я тоже со своим так жила. С годик прожила, а потом он мне замену нашел, помоложе. И мою часть бизнеса на нее переписал. – С чего-то вспомнила я про Углова.
      Интересно, если бы он мне померещился в толпе, кинулась бы его догонять? Вряд ли. Скорее обошла бы, гада, десятой стороной. Хотя с чего бы его в Тунис занесло?
      – Тебе легче, – вдруг сделала вывод Аленка.
      Я с удивлением уставилась на подругу.
      – В твоем случае все понятно: другую нашел, получше и помоложе. А моему гаду что не так было? До сих пор понять не могу. Ну вот посмотри на меня, что во мне не так? – Алена встала с кресла и прошлась по террасе. – Фигура в порядке, ноги ровные, не уродина. Слежу за собой, одеваюсь по моде, хоть сейчас на обложку журнала. Скажешь, нет?
      – Не скажу. Ты действительно очень эффектная женщина.
      – Вот. А он мне через год жизни: выметайся. Я, говорит, так больше не могу, я устал от перепадов твоего настроения, от твоей неуемной сексуальности, мы разные люди. И ведь уже второй год пошел, а он так и живет один! То есть он меня просто так выгнал, а не из-за другой бабы. Представляешь?
      – Вообще-то да. Может быть, ему одному проще жить. И легче, и спокойнее.
      – Ему-то, может быть, и легче, а мне что прикажешь делать, когда я с ним жить привыкла? Знаешь, где у него дом? На Рублевке!
      – Да ты что! – засмеялась я и подумала, не сказать ли Алене, что я тоже теперь на Рублевке живу?
      – Нет, правда, я не вру. Мы с ним вот на море познакомились, на Кипре. Я специально в отель поехала, где мужики с деньгами останавливаются. Там его и подцепила. Ну знаешь, как я умею: бикини днем, декольте вечером, на пляже переглядывались, в баре вечером выпили, трахнулись, в Москву вместе вернулись. Он меня к себе привез, и я подумала: случилось! Особняк в три этажа, восемь комнат, холл с камином, двор с площадкой для барбекю!
      – А чем он занимается? – робко спросила я.
      – Фестивали всякие организовывает. Ты не представляешь, как я старалась! Все делала, чтобы ему свою любовь доказать. Каждый раз с ним в постель ложилась в новом нижнем белье. Комплекты не дешевле пятисот долларов из Франции, Австрии, Италии! В салоны красоты ходила самые приличные, где только за окраску волос по десять тысяч рублей берут. Эпиляция, фитнес, маникюр, дизайнер по одежде. На всяких его фестивалях и презентациях я не хуже звезды какой выглядела. Другой мужик жил бы и радовался, что такую красотку отхватил. А для этого – сексуальность у меня неуемная.
      – Ты его затрахала, что ли?
      – Больно надо! Показать хотела, как я его хочу. А он – неуемная.
      – Обидно было, да?
      – Больше непонятно. Я ведь все правильно делала: за собой следила, сексуальность демонстрировала, хозяйством даже занималась. Да, правда. Блины ему два раза сделала и борщ сварила. Цветы в клумбе развела. Я уже привыкла за год жить с ним, в доме этом жить привыкла. Не работать привыкла, со сцены-то я сразу ушла. И тут бамс – выметайся, надоела! И чего ему не хватало?
      – А ты блины два раза и борщ ему за весь год один раз сделала? Может, чаще надо было готовить? – предположила я. – Говорят же, что путь к сердцу мужчины...
      – Да занят был тот путь. У него домработница, Анна Георгиевна, готовила и убирала. Я еще месяца три не верила, надеялась, он передумает, обратно позовет. Фиг, даже звонить запретил, сменил номера на мобильнике.
      – И даже не встречались ни разу?
      – А где? Я сразу из его тусовки выпала. У меня таких денег нет, чтобы по тем же кабакам ходить и на те же курорты ездить. Я на таких бобах осталась! На сцену вернуться – возраст уже не тот, тридцать два года, старая для продюсеров, им девочки молоденькие нужны.
      – А ты кто по специальности? – Я никак не могла взять в толк, при чем тут сцена.
      – Певица я, разве не говорила? И когда он меня выгнал – как из жизни выкинул! Хорошо, подружка пристроила в это турагентство. Ладно, закрыли тему. Пора завтракать и загорать.
      Меня немного пугала встреча с Пенкиным, не понятно было, как теперь смотреть ему в глаза. Но он в зале не появился. На пляже тоже. И только во время обеда Пенкин прошел мимо нашего столика – мы с девчонками снова сидели вместе – и неопределенно кивнул на Аленкино «Витя, привет!».
      А после обеда нас повезли в талассо-центр.
      Талассо-центр стоял у моря и был похож на дворец какого-нибудь падишаха. Белокаменные стены, серые и голубые изразцы, висячие сады и стеклянные двери. Роскошь такая, что дух захватывает. Хозяин центра лично встретил представителей российских СМИ, то есть нас, подождал, пока мы переоделись в выданные тапочки и халаты, рассказал, что «талассо» – это оздоровление с помощью морской воды, выдал талончики и повел на экскурсию по мраморным залам. Для начала мы поднялись по мраморной лестнице – лифтов не было, видимо, подъем входил в оздоровительную систему. Затем вышли на террасу, где водопад шумной завесой ограждал бассейн от стеклянной стены здания.
      – Это бассейн с холодной морской водой, – переводил Абдель, и термометр на стене подтверждал: 12 градусов. – А внутри находится бассейн с подогретой водой. Там вы сможете отдохнуть, ожидая времени ваших процедур. Время написано на ваших карточках. Процедуры проходят на третьем этаже.
      Я стала рассматривать английские слова на своем талончике. Так, этот массаж будет аж через сорок минут. А это еще что-то – через час.
      – Абдель, а это что за процедура? – Я показала ему карточку.
      – Релакс, пар со специальными травами.
      У входа в крытый зал с бассейном хозяин с нами распрощался. В центре огромного зала располагалась чаша бассейна, а вокруг – лежаки, большей частью занятые. И мы, разбредясь в поисках свободных мест, как-то потеряли друг друга из виду. Людей вокруг было немного, но места, судя по расстеленным на шезлонгах полотенцам, были заняты.
      – Здесь свободно, – сказали слева от меня, и я оглянулась. Пенкин. Лежит на боку, подперев рукой голову, и кивает на лежак по соседству. Кажется, единственный свободный. Ладно, фиг с ним, приземляюсь. Я расстелила полотенце, скинула халат и прыгнула в воду. Приятно теплая, она доставала мне до подбородка. Я поплыла, хихикая над полуголым Пенкиным, оставшемся на лежаке. Понятно было, что мой шеф не Аполлон, но одно дело понимать, другое – видеть. Трусы какие-то пестрые до колен, лежит на боку, круглое брюшко свисает рядом, на плечах и животе уже седеющая поросль. Да, теперь мне стало еще противнее оказаться вдруг с ним в одной постели. Не дай бог!
      По окружности бассейна торчали изогнутые книзу трубы, из которых время от времени били струи, тугие, словно из пожарных брандспойтов. Я присмотрелась. Под струи забирались люди, подставляли спины и плечи, видимо, устраивая себе таким образом гидромассаж. Я тоже подставила, приподнявшись на самые цыпочки, и тут же чуть не захлебнулась. Напор был такой, что стоять под ним на цыпочках не получалось – сбивало с ног. А если не на цыпочках – заливало лицо. Глаза тут же защипало от соленой воды, и я, почти ничего не видя, полезла из бассейна за полотенцем. Пенкин лежал уже на животе и дремал, свесив руку на пол. Спина у него тоже была волосатой.
      – Сколько времени? – Он повернул ко мне голову, не открывая глаз.
      – Два тридцать.
      – Посмотри в моем талоне, когда у меня процедуры.
      Его талон лежал поверх тапок. Я посмотрела и снова послушно ответила:
      – Массаж через десять минут, релакс через тридцать.
      Шеф встал, накинул халат, жестом указал следовать за ним. Я быстро оделась, и мы поднялись на следующий этаж.
      Здесь выдавали травяные чаи. Я попробовала один – вкус ромашки. Во втором стаканчике, судя по запаху, заварили шалфей. Этот стаканчик я протянула шефу. Он взял и сел на диванчик.
      – Ой, девушка, вы по-русски разговариваете! – Ко мне подошла пожилая женщина. – Вы не могли бы помочь? Я купила массаж, а что дальше делать – не знаю. Куда идти, у кого спрашивать? По-русски никто не говорит...
      – Сейчас попробуем. Вот, у вас написано, что комната номер одиннадцать, сеанс через десять минут.
      Я спросила у администратора, и он объяснил, что надо подняться наверх. Я перевела землячке:
      – Ваша комната этажом выше. Покажете там свой талончик, они поймут.
      – Ой, спасибо, девушка, а то хожу, как в лесу, ничего не знаю! Двадцать пять евро за массаж заплатила и ни у кого ничего не могу спросить! – обрадовалась она и поспешила по лестнице. Навстречу ей спускались Татьяна с Ириной. Обе какие-то взъерошенные, с совершенно ошалевшими лицами.
      – Вы откуда такие красивые?
      – С массажа, – пробормотала Татьяна. – Слушай, что он вытворял! До оргазма довел.
      – То есть? – вытаращила я глаза.
      Это что, бордель под вывеской талассотерапии, что ли? В голове замелькал калейдоскоп воспоминаний о легкости французских нравов, а Тунис столько лет был французской колонией...
      – Мне раньше никогда массаж ТАК не делали.
      – Он не спину массирует, а всю тебя спереди, всю-всю, даже лицо, – стала объяснять Ирина. – И это так необычно. И волнующе. И в самом деле, ощущаешь себя как после секса, легкость необыкновенная во всем теле!
      Однако! Я уже заинтригована. Ой, Пенкину пора на массаж, судя по всему, его двенадцатая комната тоже наверху.
      Я довела шефа до двенадцатой комнаты и отправилась искать девятую, указанную в моем талоне. И вскоре уже лежала на спине на массажном столе в одних трусиках. Массажист, молодой местный парень, что-то спросил по-французски, я пожала плечами, мол, не понимаю. Он вылил в ладони масло из бутылочки и начал с ног. Стопы, пальцы, тщательно проминает и растирает. Теперь пятки мнет и покручивает. Теперь лодыжки, колени... Я лежала с закрытыми глазами и отслеживала работу чужих мужских рук. Как ни странно, ничуть не волнующих. Но и не неприятных. Мягкие растирания и поглаживания словно вели границу между той частью тела, что уже расслабилась, и той, что в предвкушении еще была напряжена. Массажист добрался до бедер, перешел на живот, огладил круговыми движениями грудь, потом плечи, руки, лицо.
      Я все еще чувствовала, как он сжимает мне лицо мягкими ладонями, когда услышала:
      – Финиш.
      Я открыла глаза. Оказывается, массажист уже стоял в стороне. Все, сеанс закончен. Я встала и слегка пошатнулась. Да уж, релакс полный, даже голова кружится.
      Я спустилась на этаж ниже. Пенкин опять сидел на диванчике. Лицо недовольное. Рядом Аленка, попивает травяной чаек. Увидела меня, не стесняясь, громко спросила:
      – Ну что, ты тоже?..
      – Нет. Но расслабилась.
      – А я – ни то ни се. Квелый какой-то массажист попался. Вите вон тоже не понравилось. Его девчонка какая-то массировала. Говорит, еле касалась. Ладно, ребята, пошли на вторую процедуру.
      Вторая процедура оказалась такой. Народ, человек пятнадцать, раздетый до трусов, мужчин и женщин вперемешку, обмазали какой-то глиной, отвели в комнатку с круглыми стенами и усадили в креслица дышать паром, который пах мятой и чем-то еще. Минут через пятнадцать, когда глина на коже почти засохла, нас выпустили отмываться.
      Я смывала глину с груди, изредка поглядывая на Аленку и немножко завидуя ее формам, как вдруг заметила, что Пенкин, в кабинке напротив, бросает такие же косые взгляды, но в мою сторону. Ох, мама дорогая, что-то мне подсказывает: сегодня вечером мне в номере одной оставаться никак нельзя!

Глава 9

      – И бредут они по этим каналам с водой, как будто зеки на прогулке, только руки за спиной не держат. Что, думаю, такое с людьми делают? Оказывается, неврозы лечат. Я узнавал – пятьдесят евро процедура стоит. Неплохо так: за тысячу шестьсот рублей двадцать минут побродить по подогретой воде, – рассказывал Пенкин.
      Он размахивал руками, теперь уже не выглядел надутым подростком и довольно оживленно комментировал экзотические водные процедуры. Лично я своего шефа таким видела впервые.
      Разговоров по поводу талассотерапии нам хватило на весь ужин. За столиком мы собрались впятером: Пенкин, Татьяна с Ириной, Аленка и я. Заказали вино, нам принесли все то же розовое, приятное на вкус. И теперь Пенкин разливал его по бокалам на правах единственного за столиком мужчины. К слову сказать, они со Славой, будто сговорившись, прибились по одному к женским компаниям, на которые разделился наш журналистский десант. Девушки из приложений к «АиФу» и девчушки из «Зверя» сидели в другом конце зала. Слава, судя по жестикуляции, чувствовал себя преотлично.
      – Предлагаю выпить за дам! – возвестил мой шеф.
      – Это в смысле «за женщин» или за «дам, не дам, дам, но не вам»? – уточнила Аленка, шкодливо взглянув на меня.
      – Во всех смыслах! – решительно сказал шеф и залпом осушил бокал, не замечая, что капли вина повисли у него на усах.
      – Виктор Алексеевич, у вас вино на усах, – тихо сказала я.
      – Слушайте, Лариска, Витя, может быть, вы уже перестанете играть в начальника и секретаршу? – Аленка тоже допила свое вино и явно что-то замыслила. – Ларис, хватит уже твоих «Алексеевичей», а то я будто не на отдыхе, а в конторе какой сижу.
      – Правильно, Алена, – кивнул шеф. – Я Ларисе вчера предлагал выпить на брудершафт и перейти на ты, а она не соглашается.
      И не соглашусь я с ним целоваться! Аленка, наверное, озверела?
      – Ой, ребята, точно! – обрадовалась Ирина. – Лариса, соглашайся! Витя, наливай!
      Они что, все сговорились? Все против меня?
      – Так, девушки, стоп. Ира, ты с Виктором Алексеевичем уже пила на брудершафт? А ты, Алена? Тань, и ты не пила? Однако вы все с ним уже на ты. Пусть он сначала с вами на брудершафт пьет! Только после вас целоваться с ним буду.
      Моя тирада вызвала некоторую заминку за столом. Пенкин застыл с бутылкой в руке, девчонки тревожно переглядывались. Что, не хотите с шефом моим целоваться? Вот так-то, а то выдумали меня принуждать!
      – А давай! – решилась вдруг Аленка и приподняла свой бокал. – Витя, наливай!
      Они сцепились локтями и выпили. Потом Пенкин потянулся усами к Аленкиной щечке, но она схватила моего шефа за затылок и смачно поцеловала в губы. Потом с хохотом откинулась и сказала:
      – Лариска, теперь ты!
      – Горько, горько! – заорали откуда-то справа, я вздрогнула и оглянулась.
      Человек пятнадцать отдыхающих сдвинули столы и устроили нечто вроде банкета. Понятно, «наши в городе». Наверное, группа русских товарищей организованно приехала на отдых и празднует свадьбу. Молодые под «горько» уже целовались.
      – Ой, вот здорово, свадьба! – обрадовалась Ирина. – Говорят, это хорошая примета.
      На молодоженов смотрели не только мы – все, кто был в столовой, глазели на «русское гулянье».
      Не знаю, какая это примета, но в моем случае – точно хорошая. Ира с Татьяной тут же позабыли про дурацкий брудершафт и начали рассказывать про свои свадьбы. Аленка загрустила и молча тянула вино, наверное, вспоминала свой неудачный опыт супружества. А Пенкин сидел с ошалевшим лицом, видимо, все не мог очухаться после поцелуя взасос.
      Свадьба тем временем «пела и плясала». Причем буквально: уверенные женские голоса затянули «Ой мороз, мороз», к ним подстроились робкие мужские. На какую-то минуту мне показалось, что я не в Африке, а в каком-нибудь санатории под Челябинском. Иностранцы на наш «Мороз» реагировали по-разному. Кто-то смеялся. Кто-то морщился.
      В зале показался дядька, тащивший огромное блюдо с тортом. Я этот торт видела двадцать минут назад на стойке с десертами: бисквит, клубника, киви, желе, взбитый белок. Даже думала попозже взять кусочек. Теперь уже не попробую: дядька водрузил добычу на середину банкетного стола, типа, вот вам свадебный торт. Ладно, пойду за фруктами, пока свадьба до них не добралась.
      – Лариса, ты куда? – остановил меня шеф.
      – Пойду фруктов возьму.
      – Возвращайся скорее, у нас сегодня на вечер большие планы! – подлила масла в огонь Аленка.
      Я набрала в тарелку клубники, добавила несколько ломтиков дыни. Попросила шарик лимонного мороженого. И решила не возвращаться к столу. Похоже, шеф очухался после брудершафта. Не знаю, о чем они договорились с Аленкой, какие такие у них планы на вечер, но лучше мне держаться от них подальше. Я нашла на террасе свободный угловой столик и села спиной к стене.
      Темнота на улице сгущалась стремительно. Если поначалу еще можно было разглядеть пальмы, дорожки и кусты, то когда я доедала последнюю клубничку, все, что выходило за границу освещенной террасы, скрылось в бархатной темноте, расшитой бусинами фонарей. Я смотрела в ночь и думала, чем занять вечер. Программа ожидалась та же, что и вчера: шоу, танцы, дискотека. Это из запланированного. А из незапланированного, судя по вчерашним приключениям и сегодняшним намекам, можно было ждать новых атак Пенкина и новых фокусов Аленки.
      С моря потянуло свежестью, и я озябла. Ключ у меня с собой, надо подняться в номер, накинуть что-нибудь на плечи. Я мышкой, стараясь не столкнуться ни с Пенкиным, ни с Аленкой, проскользнула в номер, накинула легкую светлую шаль, отдала ключ администратору и отправилась гулять по ночной территории.
      И будто попала в иной мир. Ночью все было настолько по-другому!
      Во-первых, звуки. Если днем играла музыка и чирикали птички, то сейчас трещали сверчки. Интересно, как они выглядят? Такие же, как у нас? Во-вторых, запахи. Они стали гораздо резче: в воздухе пахло морем и какими-то терпкими цветами. В-третьих, пространство. Оно изменилось. Два дня я здесь гуляла утром и днем, во все уголки заглянула. В общем, при свете солнца я замечательно сориентировалась на местности. Однако сейчас, после нескольких поворотов по дорожке, я окончательно заблудилась и, если бы не громада отеля, горевшая освещенными окнами, наверное, запаниковала бы. А так сообразила: отель – сзади, море – впереди. Пойду к морю.
      Низкие фонари, освещавшие дорожку, кончились метров за сто до пляжа, и дальше я шла в абсолютной темноте, ориентируясь на шум прибоя. Вскоре ноги начали вязнуть в песке, я разулась. Песок был еще теплым. Глаза постепенно привыкли к темноте. Над морем и песком замер черный купол неба в нереально больших кляксах южных звезд. Я разглядела чуть слева от себя сложенные лежаки. Очень кстати! Я на ощупь нашарила один, оттащила в сторонку, села лицом к морю и стала смотреть на звезды.
      Такое волшебное небо я видела впервые в жизни. Нет, я и раньше, случалось, особенно в молодости, смотрела в ночное небо. Но если сравнивать мое родное небо с тем, которое высилось надо мной сейчас, то челябинские звезды были горохом, а эти, тунисские, – крупными вишнями, сливами, грецкими орехами. Звезд было так много, что в один «слой» они не умещались и выстраивались в удивительно красивые объемные конструкции незнакомых мне созвездий.
      Не знаю, как долго я, забыв обо всем на свете, наслаждалась зрелищем ночного неба. Но когда услышала, как кто-то закашлял в нескольких шагах от меня, словно вышла из транса. И поняла, что не сижу, а лежу, не помню, сколько прошло времени; не знаю, как реагировать на человека в ночи. Я одна, пляж пустой, и какой-то мужчина бродит рядом в темноте. Хорошо, если отдыхающий из нашего отеля. А если местный какой-нибудь маньяк? Я решила затаиться и не шевелиться. Даже дышать перестала. Пусть себе идет мимо. И тут меня сбросили с лежака.
      – Черт, да поосторожнее вы! – вскрикнула я от испуга.
      – Извините, я вас не заметил. Вы, наверное, спали.
      – Я на звезды смотрела.
      – Понимаю. Я тоже смотрел, поэтому через ваш лежак и навернулся. Еще раз извините.
      Я уже встала и отряхивалась. Мужик, судя по голосу, глубокому, спокойному, красивому, был неопасный. Наверное, такой же, как и я, отдыхающий.
      – Да ничего, бывает. Вряд ли вы смогли бы разглядеть лежак в таких потемках, даже если бы и не смотрели на небо. Это я виновата, просто не подумала, что кто-то, кроме меня, будет тут ходить в темноте. Вы, наверное, из группы русских туристов, которые сегодня свадьбу отмечали?
      – Свадьбу? Нет, я сам по себе. Я не из вашего отеля, просто так по пляжу гуляю, минут двадцать уже. Да вот споткнулся о соотечественницу. И, кажется, помешал медитировать.
      – Я не медитировала, я немножко полетала со звезды на звезду и увлеклась. Вот, – я отодвинула лежак, – держитесь чуть ближе к морю и свободно пройдете.
      – Спасибо. А вы не рассердитесь, если я задержусь и мы поболтаем? Месяц уже в Тунисе, никто рядом ни слова по-русски не говорит, от французского уже мозоль на языке. Помогите вспомнить родную речь!
      – Ну, давайте поболтаем, – улыбнулась я.
      Жаль, что не вижу его в этой темноте. Так, просматривается смутный силуэт на фоне неба и моря. Голос приятный. А вот как выглядит – загадка. Слушай, матушка, так ведь и он, наверное, гадает, как ты выглядишь! А вот сделаю вид, что я блондинка с модельной внешностью! Интересно, как говорят такие блондинки?
      – Скажите, а как вас зовут?
      Его голос теперь звучал ближе к земле. Наверное, на песок сел, догадалась я. И присела на свой лежак.
      – А давайте без имен, так интереснее, – предложила я.
      До меня стала доходить вся необычность ситуации. Два человека столкнулись в ночи, присели поболтать. И если сейчас все сведется к банальному знакомству, переходящему в заигрывания, то вся тайна закончится и эти потрясающие звезды увидят еще один пошлый флирт.
      – Да, действительно, не будем все сводить к обыденным схемам, – согласился невидимый собеседник; он меня понял! – Давайте придумаем себе имена. Меня зовут, скажем, Сигизмунд.
      – А меня Далила!
      – Очень приятно. А теперь – как мы выглядим. Я – жгучий брюнет, восточный красавец, у меня во рту два золотых зуба и...
      – Усы до пояса! – дополнила я портрет.
      – Тогда это запорожский брюнет получается. Ладно, пусть будут до пояса! А вы...
      – Двухметровая блондинка скандинавского типа. У меня квадратный подбородок с ямочкой и обувь сорокового размера!
      – Вот это парочка! – засмеялся мой невидимый собеседник. – Знойный запорожец-джигит и шведка-великанша. Тогда вас должны звать Брунгильдой!
      – Это мое второе имя, – призналась я. – Сигизмунд, расскажите о себе. У вас есть хобби?
      – Я увлекаюсь лошадьми, люля-кебабами, коллекционирую пуговицы от кальсон и вышиваю крестиком. По ноликам!
      – А я танцую ирландские танцы, раскладываю пасьянсы, починяю примусы и лужу кастрюли!
      – По-моему, у нас очень много общего. – По голосу Сигизмунда было ясно, что он улыбается. – Может быть, пожмем друг другу руки?
      Я почувствовала, что он действительно протянул ко мне руку – было какое-то движение в воздухе. Протянула свою, загадав, что если руки встретятся сразу, то... Не знаю что. Его пальцы были чуть прохладными и тонкими, как у музыканта. Он осторожно пожал мою руку и сказал:
      – Сигизмунд, очень приятно.
      – Б-брунгильда.
      Наши руки действительно мгновенно встретились в темноте, и все мои «загадалки» улетучились. Зря мы это сделали. Зря коснулись друг друга. Шутливая легкость, с которой мы придумывали свои портреты и имена, исчезла. В воздухе повисло такое напряжение, что я отчаянно захотела еще одного прикосновения...
      – Знаете, мне почему-то кажется, что вы не двухметровая блондинка. Вы, скорее, шатенка, среднего роста, не худая и не толстая, с тонкой талией и маленькими ступнями, – сказал он, и голос его уже звучал не так легко и беззаботно, как минуту назад.
      Все, игры закончились. Я резко поднялась с лежака и, укутываясь, дернула зацепившуюся за что-то шаль.
      – Вы не угадали. Ладно, пора идти, меня уже в отеле, наверное, потеряли. Прощайте, Сигизмунд.
      – Меня зовут Петр, – быстро представился мой собеседник.
      Но я уже спешила к отелю, понимая, что если останусь рядом с этим мужчиной еще на пару минут, то просто не смогу контролировать ситуацию. И самое ужасное – не смогу контролировать себя.
      Я добежала до холла, схватила ключ, поднялась в номер, зашла в ванную и пристально посмотрела в зеркало. Вот это да! Довоздерживалась. Досиделась без секса. Дорасслаблялась с массажем. Первому встречному мужчине чуть было посреди пляжа не отдалась! Я долго плескала водой в разгоряченное лицо, затем решила принять душ. Так, цепочку с бабочкой надо снять. Пальцы скользнули по голой шее. Потеряла! Вот жаль-то как! Это я за кулончик шалью зацепилась. А второпях когда дернула, тонкая цепочка порвалась! И где теперь мою бабочку искать? И когда, главное? Сразу после завтрака мы едем в Сахару. Можно бы и до завтрака сбегать. Покопаюсь в песке возле еще не разобранных лежаков, место ведь приметное. Вдруг найду!
      После душа я немного успокоилась, легла под одеяло и стала вспоминать Петра-Сигизмунда. Интересно, как он сумел столь точно описать мою внешность? Может быть, это кто-то из знакомых? Хотя таковых у меня здесь всего двое: Пенкин и Слава. Ни тот ни другой с голосом мужчины из тунисской ночи «не складывался». Тогда кто? Кто? И как он на самом деле выглядит, этот Петр?
      Так, все, хватит трепыхаться по поводу «любовь нечаянно нагрянет». Одни неприятности от таких нечаянностей. Вот и кулончик, который уже полюбила, потеряла. Пропала моя кроткая бабочка, легкая, как мечта.
      Все, спать. Дверь на ключ. Аленка, как нагуляется, постучит.
      Она постучалась только утром, в седьмом часу. Я ее впустила и пошла досыпать. Но не тут-то было. Аленка жаждала общения.
      – Слушай, а ты почему не спрашиваешь, где я ночь провела?
      – А должна? – зевнула я.
      – Я провела ночь с Пенкиным! – сообщила Аленка, наблюдая за моей реакцией.