Девушка с Рублевки

Наталья БАКЛИНА ДЕВУШКА С РУБЛЕВКИ

       Все события и персонажи романа вымышлены,
       совпадения случайны.

Часть первая Ночи Туниса

Глава 1

      Крыса, крупная, размером с котенка, пробиралась вдоль стенки и, казалось, совершенно не обращала на нас внимания. Только когда мы подошли довольно близко, крыса, почти грациозно разогнув передние лапки, прыгнула в пролом, «украшавший» фанерную стену.
      – Что-то совсем они обнаглели, – раздраженно заметил Сергей, мой провожатый. – Раньше только снаружи шастали, а теперь в подъезд полезли. А ты молодец, не боишься!
      – А чего бояться, она же ко мне не пристает.
      Я пожала плечами и подумала о том, какие еще сюрпризы готовит этот дом на Рублевском шоссе? Ждать долго не пришлось. Следующий «сюрприз» мы увидели буквально через минуту: на полу лифта растекалась подозрительная лужа.
      – Вот скотина! Этот алкаш с двенадцатого этажа опять в лифте нассал! – не выдержал Сергей. – Его уже мужики здешние ловили, рожу ему били, все равно ссыт. Специально. Из идейных соображений. Дверь откроет и с площадки сливает, как в сортир!
      – Сумасшедший? – вежливо поинтересовалась я.
      И, не услышав ответа, стала лихорадочно соображать, сколько этажей будет отделять меня от этого борца за идею. Пять? Нормально. Только как пользоваться лифтом, превращенным в туалет?
      Сергей будто прочел мои мысли, сказал, что сейчас закидает все газетами и мы поедем, огляделся, подошел к картонной коробке под почтовыми ящиками, доверху набитой рекламными газетами, которые жильцы выгребали, не читая. Прихватил стопку и забросал лужу толстым слоем макулатуры.
      – Ну вот и все. Поехали! – отряхнул он руки, явно гордясь своей сообразительностью.
      Однако ехать в лифте с «ароматизированной» лужей, пусть даже и закамуфлированной газетами, все равно почему-то не хотелось, и я предложила подняться пешком.
      – Пешком? Не, я не дойду. – Сергей с сомнением посмотрел на собственное пузо, обтянутое серым трикотажным джемпером. – Ну, давай на втором лифте поедем! Только он на седьмом не открывается, придется ехать до восьмого и спускаться пешочком.
      – Второй лифт? А где он? – не поняла я, пытаясь отыскать на площадке вторую кабину.
      Но увидела только одни стены – синие, изрисованные черным маркером и облепленные клочками изодранных рекламных наклеек, которые маскировали правила пожарной безопасности. Пока я искала второй лифт, первый подмигнул красным огоньком на кнопке вызова и уехал.
      Мой провожатый указал на узкую металлическую дверь, которую я приняла за дверцу распределительного щита. Но вместо автоматов и электрических коробок там оказалась кабинка еще одного лифта. Совсем крохотная. Сергей вошел первым, заняв почти все пространство, резко втянул живот и пригласил меня.
      Соображать, чем поездка в тесном контакте с чужим пузом лучше поездки в испарениях чужой мочи, сил уже не оставалось. Мне не терпелось поскорее увидеть разнесчастную квартиру, с которой мне, по словам Пенкина, сказочно повезло. И я вошла в тесную кабинку, развернулась, примяв спиной рыхлый животик хозяина квартиры, и даже сообразила, как заставить лифт поехать: закрыть деревянные створки, тогда замкнется какое-то реле, и лифт будет слушаться кнопок.
      – Наверное, этот лифт еще при царе ставили, – не удержалась я, наблюдая в щель, как уплывают вниз номера этажей, небрежно намалеванные зеленой краской.
      – Не, не при царе. При Хрущеве, – сказал за моей спиной Сергей. – Этому дому сорок лет. И лифту столько же.
      Наша коробочка доскрипела до зеленой кривой восьмерки, провожатый завозился, пытаясь обойти меня. Места для маневра не было, поэтому двери я тоже открыла сама. Ничего сложного, поворачиваешь зверского вида ручку, отпускаешь защелку, и выходи на умеренно облезлую площадку с четырьмя квартирами по обе стороны от лифта.
      – Что здесь было? – ахнула я, наконец заходя в квартиру.
      – Что было... Отец мой жил. – Сергей аккуратно закрыл расхлябанный замок, перешагнул дырку в линолеуме, занимавшую с треть крохотной прихожей, и пошел на кухню. Я потопала следом. – Разве Витька не говорил, что квартира убитая? Потому и сдаю задарма.
      – Он говорил, что требует ремонта. Но чтобы настолько... – Я оглядела кухню и плюхнулась на колченогую табуретку.
      Стоя выносить такое зрелище было тяжеловато.
      Потолок кухни был покрыт желтоватыми разводами. Видимо, заливали соседи. И не раз. Обои на стенах наполовину ободраны. Грязно-серый линолеум прожжен в нескольких местах. Газовая плита гордо подбоченилась чугунными трубами, загромождая полкухни. Чтобы передвинуть плиту, трубы потребовалось бы отвинчивать. Раковина отсутствовала, и кривой кран сиротливо глядел в заткнутый тряпкой канализационный отвод.
      Сергей, перехватив мой изумленный взгляд, пожал плечами и объяснил:
      – Пропил, наверное. Папаша закладывал по-черному, оттого и мать с ним развелась, квартиру разменяла. Жилье ему и так не в лучшем виде досталось, а он еще и добавил. Ну, селишься?
      – За двести долларов? В эти трущобы?
      Я все еще не могла расстаться с образом квартиры, который выстроила в голове. Ну, Пенкин, ну дает! Уж так мне разрекламировал: «Квартира на Рублевском шоссе, двухкомнатная. Всего за двести долларов в месяц! Хозяин мой друг, поэтому берет чисто символически! Такая квартира да в таком месте минимум шестьсот баксов! А то и восемьсот!» Похоже, и жить в этой символической квартире можно тоже только символически.
      Комнат было две, в этом Пенкин не обманул. Одна большая, метров восемнадцать, вторая вдвое меньше. И обе – в менее плачевном состоянии, чем кухня. Ну, окна пыльные, годами не мытые. Ну, потолок пожелтел от старости, ну, обои допотопные и сверху слегка отстали. Зато в комнатах была кое-какая мебель и даже вполне чистая. Старенькая только – мебельная стенка, последний писк моды семидесятых годов, диван-книжка той же эпохи и отчего-то – пианино у стены. В маленькой комнате стояли шкаф и облезлый письменный стол, на котором красовался неожиданно новенький кнопочный телефон.
      – Слушай, а что за провода по всей квартире? – Я споткнулась о шнур, тянувшийся из большой комнаты в маленькую и нырявший под письменный стол.
      – Да розетки в большой комнате накрылись, менять надо. Я пока удлинители кинул, – объяснил хозяин квартиры. – Ну и что решаешь?
      – Да как-то трудно так сразу. – Я села на диван и покачалась, проверяя. Крепкий. – Когда Виктор сказал, что квартира на Рублевском шоссе, я представила себе нечто менее... удручающее.
      – Ну да, квартирка убитая, – не стал спорить Сергей. – Я все хотел хоть какой-то ремонт сделать, вон обои на кухне ободрал, да с деньгами пока... того. Не очень. Я ее все равно продавать хочу, правда, не сейчас, попозже, через годик. Пусть цены еще подрастут. Так что, будешь селиться?
      – Буду, – решила я. – Только не за двести долларов, а за ремонт. Найму мастеров, попрошу побелить-поклеить, раковину поставлю, плиту передвину. Расходы спишу в счет квартплаты, по двести долларов в месяц. Как эту сумму выберу, начну платить. Такой вариант тебя устроит?
      – Договорились! – Хозяин квартиры явно обрадовался.
      Ну конечно, самому не надо с ремонтом хлопотать, за него все сделают. Рад вон до смерти, что нашлась чудачка, которая берется разгрести эти авгиевы конюшни. А что делать? Возвращаться в Бибирево? Ну уж нет!
      – Тогда ключи давай, обживаться буду, – протянула я руку за ключами.
      – Ты это, ты не думай, здесь вообще-то район хороший, – сказал Сергей, отдавая ключи. Видимо, все-таки понял, что приличный хозяин в такой дыре собаку не поселит. А тут женщина одинокая жить собирается. – Лес рядом и вообще...
      – «И вообще» – это особенно хорошо. Хотя, если честно, не ожидала увидеть такого убожества. На Рублевке.
      – Да посбесились все с этой Рублевкой! – хлопнул себя по ляжке Сергей, возмущенно колыхнув пузом. – Газеты раструбили почем зря, все и думают, что на Рублевском шоссе сплошь элитные коттеджи. Я вон кредит в банке взять пытался, три тысячи баксов и надо-то было всего. А они, знаешь, вопросы всякие задают: где проживаете, есть ли автомобиль, женаты ли? А я ведь здесь сейчас прописан, ну и сказал им адрес по прописке. И про жену сказал, и про «ладушку» свою двенадцатой модели. И что ты думаешь? Перезванивают эти козлы и заявляют: не может человек, проживающий на Рублевке, иметь отечественный автомобиль. Вы что-то недоговариваете. И отказали в кредите, представляешь?
      – Так ты бы им объяснил, – улыбнулась я Сергею, выглядевшему очень комично в своем негодовании.
      – Да ну их в задницу, последний банк, что ли? Я в другом деньги взял. А эти пусть сидят, карту Москвы учат. Может быть, усвоят, что Рублевское шоссе от метро «Кунцевская» начинается и что здесь почти сплошь народные многоэтажки, а коттеджи возле МКАД и за МКАД стоят. – Сергей еще раз махнул рукой и успокоился, сменив тему: – Слушай, только давай договоримся, что ты ремонт скромненько так сделаешь, ладно? Тыщи на полторы, максимум на две, ладно? А то устроишь тут евроремонт, деньги вперед на пять лет выберешь...
      – Да не волнуйся, я все по минимуму сделаю, чтобы в этой твоей халупе хотя бы жить можно было.
      – Ну ладно, действуй. Может, я уже пойду? Мне тут еще в одно местечко успеть нужно.
      Я кивнула, и Сергей исчез. Почти тут же загудел лифт – все, уехал хозяин квартиры. Тоже мне, благодетель!
      Я посидела в раздумьях еще минутку и пошла осматривать доставшиеся мне «хоромы». Так, в шкафу есть кое-какое постельное белье, пара стареньких, но неожиданно чистых полотенец. На полке несколько книжек карманного формата – какие-то боевики, судя по душераздирающим обложкам с окровавленными ножами и трупами полураздетых блондинок. Неужели папаша-алкаш почитывал в межзапойные периоды? Или Серега успел притащить, когда пытался тут ремонт начать?
      А мне с чего начать? Наверное, с кухни! Я пошла еще раз прикидывать масштабы бедствия. Так, потолок белить, а лучше всего – заклеить. Есть такие панельки потолочные. Чисто получается и нарядненько. Обои какие-нибудь простенькие, возле раковины – виниловые. Саму раковину тоже где-то надо искать... И подставку под нее... И шкафчик бы для посуды не помешал. Кстати о посуде, где она?
      Я осмотрелась. Часть посуды жила на подоконнике – несколько тарелок, кастрюлька, пара бокалов, ложки-вилки-нож торчат букетом в пол-литровой банке. Так, а в холодильнике что?
      Допотопный «ЗИЛ» зарычал мотором, то ли приветствуя, то ли отгоняя. Его белая дверь с массивной ручкой скрывала пустые недра с ледяной бородой, наросшей из морозильника, и килькой в томате, мумифицированной в консервной банке, вскрытой в незапамятные времена. М-да, может быть, с этого и начать? С мытья холодильника? Только как воду набирать? Наверное, в ванной есть ведерко? Ведра не оказалось. Зато были два плоских тазика и горка из кастрюли, сковородки и нескольких тарелок. И тазики, и посуда стояли на деревянной подставке, положенной поперек ванны. И, судя по всему, стояли давно, так как пригоревшая недоеденная картошка в сковородке покрылась черной пушистой плесенью, остатки кетчупа в тарелках присохли намертво.
      – Знаешь что, Серега, а вот это уже свинство! – возмутилась я вслух и пообещала себе, что за уборку квартиры слуплю с него еще двести долларов. А то ишь устроился. Развел тут грязюку и рад, что нашлась дурочка, желающая это безобразие убрать.
      Я открыла кран с горячей водой – о, смеситель исправный! – и стала смотреть, как съеживается, намокая, черная пушистость в сковородке. М-да, при другом раскладе ноги бы моей на этой помойке не было, ни на минутку бы не задержалась! А тут выбирать не приходится – либо остаюсь в этой, с позволения сказать, квартире, либо продолжаю делить быт с бригадой чувашей из Саранска. Либо возвращаюсь к маме в Челябинск. Хотя там Углов, и это тоже не вариант. Интересно, чем же я так бога прогневила, что он мне сплошь проверки на вшивость устраивает? Или это Углов так ярится, что у меня из-за его злобы и в Москве все как-то через пень-колоду идет?
      Снова отчетливо вспомнились его черные от злости глаза и гадкие слова, которые он швырял в меня будто камни: «Ты без меня никто! Полное ничтожество! Единственное, на что ты сгодишься в своей Москве, так это мыть подъезды и убирать помойки. С твоей внешностью и способностями тебя даже в приличные проститутки не возьмут, если только в шлюхи привокзальные». Я, конечно же, как бы начхала на его слова, хвост задрала пистолетом, мол, не обольщайся, дорогой, не пропаду. А вот теперь, когда все так быстро и странно закрутилось, нет-нет да и вспомнится его рожа перекошенная. Будто накаркал, паразит!
      Я закрыла кран и оставила сковородку отмокать. Чайку попить, что ли? Я на подоконнике коробку видела с чайными пакетиками, а на плите – чайник закопченный... Чайник оказался не только в копоти, но и в жирном кухонном налете. Пришлось отдраивать в ванной по-быстрому мелкой солью и лишь потом ставить на огонь. Зато бокал оказался чистым. Правда, слегка щербатым, но это так, мелочи.
      Прижавшись спиной к стене и покачиваясь на кривенькой табуретке, я ждала, пока закипит чайник, и прокручивала в голове события последних недель. Или месяцев? Это смотря откуда начинать отсчет. Если месяцев, то с того момента, как я поняла, что Углов меня водит за нос. Дурит самым элементарным образом. Партнер по бизнесу, ё-к-л-м-н! Я и бизнес-то этот начала с его подачи – мол, дело верное, заработаем с тобой по-крупному. А заработать ой как хотелось! На квартиру новую, чтобы не тесниться в нашей смежной двушке с мамой и Никиткой. И дачку хотела приличную прикупить, чтобы Никитку на лето вывозить. Да и вообще на жизнь.
      Интересно, чем же он меня взял, Углов-то? Наверное, уверенностью своей. Ну и крепкое мужское плечо хотелось почувствовать, не без этого. Отдала ему три тысячи баксов, что скопила за четыре года. Причем львиная часть этой заначки образовалась от продажи папиного «москвичонка», что я получила в наследство. А Углов на эти деньги товару набрал – порошков всяких, мочалок для посуды, шампуней, пасты зубной.
      И начали мы в своем Челябинске сеть организовывать. Всяких теток собирать, товар этот им продавать и учить, как его дальше втюхивать. Кстати сказать, хороший был товар. И шампунь классный – от него волосы неделю шелковые. И зубная паста просто супер, я ею не раз стоматит на языке лечила. И порошок какой-то особенный, безопасный, никаких аллергий, а расход – чайная ложка на стиральную машинку. Пачки порошка хватает на полгода. Правда, и стоит это великолепие неслабо, но продукты качественные, без обмана. Так что мы с Угловым организовывали своих теток, они разносили товар по знакомым, попутно агитируя их вступать в нашу сеть...
      Короче, где-то через полгода у нас с Угловым была сформирована вполне приличная пирамида, и мы были на ее вершине. Я собирала свои проценты, вела учет баллам, распределяла бонусы по всем уровням. А Углов мотался в Москву за товаром.
      Самое интересное, что таких уж огромных денег я тогда не видела. Да, были виртуальные бонусы, да, причитались мне какие-то суммы с тремя нулями. Но выдавал их мне Углов понемногу, уговаривая оставить деньги в обороте и дать им расти. Давала я так еще месяца четыре. И деньгам подрасти, и Углову мне голову морочить. Как под гипнозом была, честное слово! А может быть, и была. Он как обнимет, как поцелует, как проведет по спине ладонью – все цифры из головы врассыпную. И думать хочется только о том, что все у нас хорошо и до абсолютного счастья – рукой подать.
      Пока мама не сказала, что Углов кралю себе завел. У Светланы Леонидовны, которая у них в библиотеке в зале абонементов работает, мама живет в Металлургическом районе. И что в мамином подъезде недавно однокомнатную квартиру купила одна девица смазливенькая. И что она, Светлана Леонидовна, недавно ездила к матери и видела, как Углов с этой девицей под ручку в эту квартиру заходил. «Ты представляешь, она мне так и сказала: “Похоже, погуливает ваш зять, Ольга Николаевна”».
      Мама горько вздохнула, мол, вот ведь стыд-то какой!
      На самом деле Углов не был мне официальным мужем. Я даже толком к нему и не переехала, так, неделю у него ночую, неделю дома живу. Но маме настолько хотелось моей устроенной личной жизни, что она как-то принесла в библиотеку фотографии. Мы однажды втроем выезжали за город. Я, Углов и Никитка готовили шашлыки, фотографировали друг друга. Вот мама и похвасталась внуком да зятем. А глазастая Светлана Леонидовна образ Углова запечатлела.
      Я тогда маму успокоила, мол, может, обозналась ее сотрудница. Или по делу Углов заходил. А сама адресок запомнила и по нашей базе проверила. Точно, есть такой. И проживает по этому адресу Севастьянова Елена Ивановна, двадцати лет от роду. И пришла она к нам в структуру три месяца назад. А адрес сменила всего как месяц. У меня, кстати, с адресами там все четко было – товары новички по почте получали, в офис могли только бригадиры высших уровней приходить. Потом посмотрела я место этой Севастьяновой в пирамиде – и обомлела.
      Углов ее на один уровень со мной поставил и часть моей сети на нее перекинул. То есть получилось, что почти треть моих агентов, которых я полгода собирала, обучала, натаскивала, уже месяц эту Севастьянову кормят! Тогда я стала активы смотреть. Право подписи банковских документов хоть и у Углова было, и я к бухгалтерии отношения не имела, но пароль для «банк-клиент» знала и в проводках соображала. Влезла, посмотрела обороты за последние два месяца, и совсем кисло мне стало. Вот они, тридцать тысяч долларов, ушли перечислением в ООО «Город». А вот и квартирка, стоит на балансе как основное средство. Вроде как офис мы прикупили. Вот ведь гад, а? Я, значит, терпи, денежки из оборота не вынимай, пусть растут, а он на эти деньги своим... прелестницам квартиры покупает!
      Плохо мне тогда стало. Так плохо, что решила я завязывать с этим бизнесом. И с Челябинском завязывать. И с Угловым. При первой же возможности стала вытаскивать наличность, долю свою из бизнеса вынимать. Успела собрать три тысячи долларов, но тут Углов заметил мои маневры и устроил разборки. Я ему и выдала. И про квартиру для любовницы, и про вранье наглое, и про то, что не пошел бы он куда подальше со своим сетевым маркетингом, и про то, что я уезжаю в Москву. Там быстрее себе на квартиру заработаю. Себе, а не его поб... Короче, поцапались мы по-черному. И этот паразит, мало того, что мою часть прибыли мне не отдал, еще и облаял меня напоследок, вон до сих пор икается.
      Здесь, в Москве, тоже все пошло как-то по-дурацки. Хотела устроиться на работу по основной своей специальности. Я ведь инженер-строитель. Только на стройках сроду не работала, в стройуправлении сидела личным помощником руководителя. Документы печатала, праздники для народа организовывала, мероприятия всякие. С легкой руки начальника своего, Иван Иваныча, компьютер освоила, он меня специально на курсы посылал. Платил только маловато, оттого в сетевой бизнес и кинулась.
      Ну так вот, принялась я тут в Москве по объявлениям звонить, кому секретарша требуется. Да все невпопад: то строго москвичка нужна, то не старше тридцати и чтобы внешность модельная, а я старше и не модель, то со знанием специальных программ по документообороту. Пару недель ходила, радовалась, что жилье удачно нашла – сняла комнату в Бибирево. Квартира оказалась коммунальной, на две комнаты. Хозяин моей комнаты умер, и его брат решил квартирантов пускать, просил шесть тысяч рублей в месяц. Хозяйка второй комнаты в квартире не жила и тоже ее сдавала. Когда я заселилась, моими соседями была супружеская чета из Донецка. Спокойные люди, чистоплотные и тихие, они совершенно меня не напрягали и не беспокоили.
      Галка, так звали соседку, видя безуспешность моих поисков, даже предложила похлопотать за меня в своей фирме, там как раз штат набирали. Она, Галка, вон за три месяца как доросла. Деньги хорошие платят, тысяч по пятнадцать рублей у рядовых получается, у бригадиров – двадцать. Когда я узнала, чем ее фирма занимается, хохотала как ненормальная. Клининговая компания! То есть уборка помещений! Получается, в уборщицы меня Галка звала! С карьерными перспективами! Привет от Углова!
      Видимо, от шока при таком совпадении что-то сместилось у меня в голове, и я, отложив Галкин вариант трудоустройства на самый крайний случай, решила смотаться в московский офис компании, чью продукцию мы с Угловым так хорошо двигали в Челябинске. Тем более что адрес в мозгу засел намертво. Уж не знаю точно, на что я надеялась, когда блуждала по незнакомым улицам в получасе ходьбы от метро «Петровско-Разумовская», и только упрямство заставило меня приставать с расспросами к прохожим. Но то, что я увидела в офисе, разочаровало меня абсолютно. Длинный коридор и два окошка. В одно нужно называть свой регистрационный номер и отдавать деньги. Из второго получать товар. И по всему коридору – очередь из дилеров.
      Не знаю зачем, но я встала в эту очередь за ухоженной дамой лет пятидесяти. Женщина явно маялась этим ожиданием, переминалась с ноги на ногу, дождалась, пока за мной встал коренастый парень в кожанке, и вдруг предложила:
      – Пойдемте покурим?
      Вообще-то я не курю, но незнакомка мне понравилась, и я решила составить ей компанию. Во дворике здания, где размещался офис, нашлась скамейка, и мы обе плюхнулись на нее, с наслаждением переводя дух. Я вытянула гудящие от беготни ноги в черных штанинах и ботинках на низких каблуках. Она – затянутые в чулки и обутые в модные ботики на шпильках и, видимо, тоже ноющие от топтания в очереди.
      – Зря я сегодня пришла, забыла, что среда – день региональных дилеров, – сказала женщина и протянула мне узкую голубую пачку сигарет.
      – Спасибо, не курю. Я просто так вышла, за компанию.
      – Меня, кстати, Татьяной зовут, – кивнула дама и прикурила от изящной золотистой зажигалки.
      – Лариса, – представилась я.
      – Вы тоже из региона? – Татьяна выпустила дым в сторону, чтобы не попадать на меня.
      – Ну, как сказать... Вообще-то я из Челябинска, но сейчас решила в Москве работу поискать.
      – В сетевом маркетинге?
      – Нет, вообще-то я пытаюсь найти работу по специальности. А сетевым маркетингом я в Челябинске занималась и больше пока не хочу. – Я поймала заинтересованный взгляд Татьяны и поспешила объяснить: – А сюда не знаю зачем пришла. Просто нет в Москве знакомых никого, а с этой линией я все-таки почти год проработала.
      – Продавали?
      – Нет, в основном администратором работала. Я ведь почти на вершине пирамиды была, второй уровень. Движение по уровням отслеживала, бонусы распределяла, акции всякие организовывала, праздники для членов сети. У меня это гораздо лучше получается, чем прямые продажи.
      – Так вы заработали и решили перебраться в столицу! – понимающе кивнула Татьяна. – Квартиру уже купили или подыскиваете? Могу хорошее агентство порекомендовать, берут всего два процента от сделки.
      – Что вы, какая квартира! – нервно хихикнула я. – Сняла комнату в Бибирево и рада. Теперь вот нужно срочно работу найти, пока сбережения не проела.
      – А что так? – прищурилась Татьяна. – Не пошел бизнес в Челябинске?
      – Пошел. Только деньги не мне достались. – Я не стала вдаваться в подробности, а Татьяна не стала настаивать.
      – Так, значит, у вас есть хороший опыт административной работы, общения людьми, организации мероприятий... С компьютером как?
      – Офисные приложения знаю, специальные программы – нет.
      – А с текстами как работаете?
      – Нормально. Я и шефу своему в строительной компании все тексты докладов редактировала, в местную газету статьи про компанию писала. И в сетевом бизнесе писала тексты для листовок, и в городской газете колонку вела «Советы хозяйкам».
      – Слушайте, Лариса, похоже, я могу вам помочь с работой. – Татьяна достала из сумочки визитку и что-то написала на обратной стороне. – Вот, позвоните, скажете, что от Татьяны Николаевны.
      «Пенкин Виктор Алексеевич», – прочитала я.
      – Это сын моей хорошей приятельницы, он занимается издательским бизнесом, сейчас подыскивает себе личного помощника. Мне почему-то кажется, что вы ему подойдете.

Глава 2

      Крышка на чайнике задребезжала, и я очнулась от грустных воспоминаний. Чай в пакетиках оказался с бергамотом, который я терпеть не могу. Поэтому я быстренько вытащила из бокала пакетик, пока не успел настояться, и, отхлебывая подкрашенный кипяток, подошла к окну и открыла пыльную створку. За окнами мчались машины. Вот оно, Рублевское шоссе. Самое обыкновенное, разве что полосы движения машин перегорожены забором, чтобы пешеходы не бегали. Хотя где тут побегаешь – автомобили сплошным потоком. А для пешеходов переходы-галереи построили, мы с Сергеем по такому шли от метро. Ничего так труба-переходик: карабкаешься по бетонным ступеням до высоты третьего этажа, потом спускаешься. Мне-то, молодой-красивой-неотягощенной, несложно было. А вот Серега со своим пузом пыхтел. А как старикам здесь карабкаться? А с багажом как? Видимо, тех, кто эти трубы понастроил да подвесил над шоссе, такие мелочи не волновали.
      Вот домики через дорогу поновее этого будут. И посимпатичнее. А там, слева, вообще роскошные постройки. Элитный дом, наверное. Эдакая кирпичная башня с круглым застекленным верхом. Вот если бы Пенкин меня в такой дом поселил! На Рублевке! Если бы да кабы... Все, хорош страдать, хоть и убитая квартира, да почти задарма и без соседей. Еду в Бибирево за вещами.
      Дверь в квартиру закрылась не сразу – оказывается, ее нужно было придерживать одной рукой, а второй аккуратно поворачивать ключ. Иначе ключ вытягивал замок, тот съезжал и заклинивался. Судя по всему, дверь когда-то высаживали, потому что расщепленный косяк был наскоро укреплен дощечкой с прорезью для язычка замка, а сам замок болтался в дверном пазу, замаскированном дерматином, из-под которого торчали клочки ваты. Так, еще и с дверью надо что-то делать. Ну, Пенкин! Ты сам-то видел эти хоромы «на Рублевке»?
      Под лавочкой возле подъезда валялся крупный седой старик. Рядом переминался товарищ помельче и помоложе.
      – Плохо человеку? «Скорую» вызвать? – переполошилась я.
      – Нет, нормально все. Иваныч перебрал маленько. Сейчас Толик спустится, и мы его домой отведем.
      – На двенадцатый этаж? – попыталась я вспомнить, где живет протестующий алкаш. – Так этот старикан, что ли, из протеста в лифте гадит?
      – Зачем это? Иваныч на втором живет, – не понял мужичок, а я не стала объяснять.
      Оказывается, в этом подъезде живут по меньшей мере два алкоголика. М-да, привет с Рублевки! Не простыл бы старик, хоть и теплый апрель выдался, а земля еще холодная.
      Я довольно быстро отыскала дорогу к метро и плюхнулась в углу вагона – конечная станция, красота, садись где хочу! И бульвар, по которому я шла до метро, тоже очень красивый. Деревья уже зеленые, на клумбах тюльпаны высажены. Красные, желтые, белые, даже лиловые какие-то с волнистыми краями лепестков. Красивые! Даже не верится, что в двух шагах от такой красоты – трущобы с крысами.
      Да, знаю я своего босса чуть больше месяца, и он с каждым днем раскрывается с новой стороны. Странный он какой-то... Будто ненастоящий. Будто ребенок, который играет во взрослого. Хотя какой, на фиг, ребенок, пятый десяток мужику. Может, это я чего не догоняю, провинциалка? И я стала вспоминать, как познакомилась со своим нынешним начальником.
      Для начала позвонила по номеру, нацарапанному на визитке моей случайной знакомой.
      – Алло! – ответил мне сонный мужской голос.
      – Виктор Алексеевич? Здравствуйте, я от Татьяны Николаевны!
      – От кого? – зевнул в трубке мужчина.
      – Мне ваш номер дала Татьяна Николаевна... Белозерцева, – посмотрела я на оборот визитки, где была написана фамилия той женщины.
      – А, теть Таня, – дошло до абонента. – И что вам надо?
      – Вообще-то я насчет работы, вам ведь нужен личный помощник? – на всякий случай спросила я, чувствуя, что опять пролетаю.
      – Вообще-то нужен. Ну, приезжайте сегодня, поговорим, – вяло сказал мужик в трубке.
      – А куда приезжать, куда? – обрадовалась я.
      – Метро «Авиамоторная», Первая улица Энтузиастов, дом... – пробубнил мужик.
      Я еле успела записать, но переспросить постеснялась. Вдруг все-таки будущий начальник, зачем напрягать!
      – А в какое время приезжать?
      – Да в любое. Давайте к часу, например, – громко зевнул голос в трубке. – В общем, договорились.
      Однако в час господина Пенкина на месте не оказалось. А я так спешила, так старалась не опоздать! Выход из станции «Авиамоторная» оказался настоящим лабиринтом – длиннющий подземный переход, штук восемь выходов, ошалевшая плотная толпа и никто толком не знает, «где эта улица, где этот дом». Металась минут пятнадцать, пока не добралась до последнего выхода и не отловила там сердобольную неторопливую старушку. Она и разъяснила мне, что до нужной улицы надо идти вдоль железнодорожной станции, потом через мост, а там уже и спрашивать. Про то, как неслась мимо станции и разыскивала нужный дом – отдельная песня, но все эти поиски свели на нет мой получасовой запас, который я себе планировала на передышку и знакомство с обстановкой. Так что прибежала в мыле, но ровно в тринадцать ноль-ноль. И пожалуйста, нет его!
      – А он, кажется, обедать уехал! Только что, – весело сообщил мне парень в камуфляже, восседавший за столом поперек коридора, перегораживая вход в отсек, где, судя по всему, и располагалась искомая редакция.
      – Как уехал? Мы же с ним договорились на тринадцать ноль-ноль, – оторопела я.
      Это что же получается? Пока я металась по переходу и неслась скачками, как кенгуру, этот Виктор Алексеевич проголодался и свалил?
      – Значит, плохо договаривались, – пожал плечами парень. – Попробуйте попозже зайти. Или подождите, – кивнул он в сторону двух обшарпанных стульев на лестничной площадке. Судя по обилию бычков, это было место для курения.
      – А позвонить ему никак нельзя? Хотя бы узнать, когда он вернется? – мрачно спросила я, имея в виду, чтобы меня допустили к телефону. Но парень понял меня по-своему, кивнул и сам набрал номер на аппарате.
      – Алло, Виктор Алексеевич, это Станислав Бойко, охранник. Виктор Алексеевич, тут к вам женщина пришла, говорит, вы на час с ней договаривались. Когда вы вернетесь? А, понял, ладно. – Парень положил трубку и повернулся ко мне. – Виктор Алексеевич велел, чтобы вы вышли на улицу.