Опрометчивый поступок

Лидии вспомнился сон про сумасшедшего аптекаря, смешивавшего для нее лекарство. «Довольно лекарств», – подумала она с вызовом. Поздно! Она уже впустила в свою жизнь благотворный ветер с пустошей.

Довольно лекарств! Она научилась обходиться без них.

Глава 23

Сама идея давать советы нелепа.

Если уж вам приспичило, советуйте, но помните: ваш совет может обернуться оружием, которое чужие руки обратят против вас.

Сэмюел Джереми Коди. «Техасец в Массачусетсе»

Дом управляющего имением стоял у главных ворот, в начале подъездной аллеи, и тем самым был первым строением, на которое падал взгляд гостя. Именно здесь и встретились на другой день все заинтересованные лица: виконт и виконтесса Венд, управляющий, нотариус, по два счетовода с каждой стороны и личный секретарь виконта. Ну и, конечно, Лидия с Сэмом – виновники происходящего.

Мужчины сидели за длинным столом. Виконтесса стояла, демонстративно отвернувшись к окну, и молча кипела от злости. Лидия расположилась в сторонке, в просторном кресле. В этот день Сэм явился в костюме, безукоризненном даже с точки зрения самого придирчивого ценителя. Он являл собой воплощение богатого жениха.

Довольно скоро выяснилось, что один из «счетоводов» Сэма – его адвокат, а другой – «секретарь посольства, откомандированный в личное распоряжение чрезвычайного и полномочного представителя Соединенных Штатов Америки». Лидия не сразу поняла, что речь идет о Сэме.

Это был не то случай, когда брачный контракт обсуждался с улыбкой. Брак был предписан беременностью, а значит, каждая сторона намеревалась доказать свое. Вид виконта и виконтессы говорил: если жених хоть в чем-то заупрямится, он жестоко об этом пожалеет. Сэм, со своей стороны, давал понять, что поставить его на колени будет непросто и что Англии никогда не удастся выкрутить руки Америке.

– Мы собрались здесь для того, – начал виконт, – чтобы позаботиться о будущем Лидии. Надеюсь, все мы единодушны в том, что брак должен послужить к ее всемерному благополучию, в первую очередь в финансовом отношении.

Благополучие! За двадцать четыре года это слово навязло у Лидии в зубах. «Мы должны присматривать за нашей слабой и беззащитной доченькой!» «Вот твой тоник, Лидия». «Останься сегодня дома: на улице сыро». «Нет, продолжать образование тебе не по силам!» «Мы любим тебя и сами обо всем позаботимся».

Не это ли сказал вчера Сэм? Эти трое были богаты и влиятельны, а она… она была как бы при каждом из них и ничего собой не представляла. Так уж повелось, ей бы следовало смириться и принять свой удел. Вот только чем дальше, тем больше хотелось взбунтоваться.

Устав от сухого юридического языка, Лидия переменила позу, намеренно громко зашуршав юбками. Все взгляды ненадолго обратились к ней, потом разговор возобновился.

А Лидия с растущим раздражением думала о том, что и в самом деле слаба и беззащитна, особенно в финансовом отношении. Супруга может пострадать от злонамеренных или недальновидных действий своего супруга, если ее имущество не было должным образом защищено от его посягательств. Именно это подразумевалось в каждом слове, в каждой фразе, что слетала с уст родителей Лидии. Они не скрывали, что не доверяют этому чужаку, но больше всего им не нравилось то, что преимущество было полностью на его стороне: ничто не ставит невесту в столь невыгодное положение, как внебрачная беременность.

Разумеется, все были настолько деликатны, что ни словом не упоминали об «интересном положении» Лидии – как о чем-то порочащем, позорном. Это не важно, думала она, стискивая зубы. Главное, делайте свое дело. Она никому не доставит хлопот, она пойдет на поводу, потому что не хочет стать отщепенкой и в одиночку воспитывать ребенка где-нибудь на задворках общества. Более того, она готова связать свою жизнь с отцом этого ребенка, потому что любит его и

желает. Из всех, кто здесь собрался, у нее самая невыгодная позиция.

Итак, Лидия выслушала по очереди своих родителей и Сэма. Все они только и думали, что о ее благополучии. Началось скрупулезное обсуждение пунктов брачного контракта. Деньги, недвижимость, что имеется в наличии уже сейчас, что поступит в распоряжение по праву наследования. Обсуждалась сделка, именуемая браком.

Когда Сэм объявил полную сумму своего состояния, все в комнате переглянулись, а Лидия переспросила, решив, что ослышалась. Девять миллиардов. У него была недвижимость в Техасе, Массачусетсе, Иллинойсе и Виргинии. Оказывается, Сэм все-таки был богат, как Рокфеллер, и при этом так скромен, что извинился за допущенную неточность!

– Ради Бога, прости, Лидди! Я и в самом деле думал, что до Рокфеллера мне далеко, но сегодня утром получил телеграмму, и – представь себе! – оказалось, что я ошибся. Так сказать, отстал от жизни.

Лидия искоса взглянула на мать. Виконтесса непроизвольно покачала головой. Надо же, ей предоставили устаревшие сведения! В стране всеобщего процветания – Америке – все менялось к лучшему буквально на глазах! Что касается виконта, по мере обсуждения он изъяснялся все резче, а его требования К жениху все ужесточались.

– Жить вам придется в этом доме! – отчеканил он.

– Не могу вам этого обещать, – спокойно возразил Сэм. – Это зависит от того, какие намерения будет иметь на мой счет госдепартамент Америки.

– Ну хорошо! – Виконт нелюбезно поджал губы. – А как вы намерены поступить с недвижимостью, которую мы даем в приданое за Лидией? Ей принадлежит городской дом в Лондоне и имение здесь, в провинции. Шатаясь по белу свету, вы не сможете возить с собой в багаже кусок Англии!

– При первой же возможности я съезжу взглянуть на дом и имение, а уж потом решу.

Виконт нахмурился: он ожидал более конкретного ответа.

– Для человека состоятельного вы ведете чересчур скромную жизнь, – заметила виконтесса, не поворачиваясь от окна.

– Правда? Не замечал. – Сэм бросил осторожный взгляд в сторону Лидии. – Полагаю, как человек женатый, я изменю стиль жизни. Деньги пригодятся.

Внешне Лидия осталась спокойной и серьезной, но мысленно расхохоталась. Изменить стиль жизни! Разве он на это способен? Ее мать не понимала и не могла понять Сэма. Он жил так, как хотел, не потому, что был выходцем из низких слоев и просто не умел распорядиться своим богатством. На деле, глубоко в душе он так и остался ковбоем, в поте лица зарабатывающим свой хлеб. Его потребности были невелики. Само по себе это заслуживало уважения, вот только у каждой медали есть оборотная сторона. Сэм еще и считал, что не заслуживает иного образа жизни. Если сама она лишь недавно научилась на себя сердиться, то он был рассержен на себя большую часть своей жизни. Он умел сбивать с людей спесь, но попутно сбивал ее и с самого себя. Хотя Лидия была от этого не в восторге, она знала, что не в силах изменить положение дел. О да, из всех собравшихся у нее была самая невыгодная, самая подчиненная позиция.

Между тем разговор перешел на обряд венчания.

– Я готов венчаться где угодно и когда угодно, – заявил Сэм.

– Только не забудьте явиться к алтарю, – ядовито заметила виконтесса.

Если бы в ее распоряжении был яд кураре, она бы не задумываясь выпустила не только словесную стрелу. Еще бы, ведь ее принуждали к откровенно неравному браку – браку между титулом и большими деньгами. Для женщины светской это было невыносимо! В ее глазах жених был богатым выскочкой.

– Я поступлю, как следует, – сказал Сэм, кротко проглотив упрек.

– Не только ты, – подала голос Лидия. – Нам всем придется поступить именно так, как следует. Ведь если правда выплывет наружу, все газеты раструбят, что американский посол взял в жены дочь пэра уже обесчещенной. То, что он же ее и обесчестил, дела не исправит.

Все снова повернулись к ней с таким видом, словно худшее уже случилось. Оба нотариуса приоткрыли рты и дружно наклонились через стол, ловя каждое слово. Очевидно, они не были в курсе всех деталей.

– Вот что, ваше превосходительство посол, вам совсем не обязательно прикрывать мой грех.

Теперь уже каждый приоткрыл рот. Лидия и сама ужаснулась собственным словам, но не могла остановиться. Она не желала становиться женой Сэма только потому, что так «следовало». Он не обязан был с ней венчаться. Там, на пустошах, он сделал все, что мог, чтобы предотвратить ее опрометчивый поступок.

– Что? – спросил Сэм озадаченно.

– У тебя не слишком счастливый вид.

– А с чего мне быть счастливым? Я бы предпочел взять тебя в жены на других условиях.

– На каких это? – спросила она с подозрением.

– Мне больше по душе брак по любви. Вот если бы ты сказала, что любишь…

Лидия отпрянула. Она и сама еще не слышала слов любви. Когда речь заходила о чувствах, на Сэма нападала немота. Она прикинула, не ответить ли отповедью, но сдержалась.

– Я люблю тебя, – сказала она, вложив в эти слова всю душу.

Долгое-долгое время – не меньше минуты – Сэм в полной тишине смотрел на нее большими глазами, потом счастливо улыбнулся.

– Она меня любит! – сообщил он собравшимся как великое откровение.

Наступила тишина, Сэм продолжал счастливо улыбаться. Виконтесса тихо кипела от злости. Виконт нетерпеливо стучал по столу тупым концом карандаша.

– Ну? – сказал он наконец.

Это вывело Сэма из счастливого ступора.

– Что «ну»?

– А вы любите Лидию?

– Я же на ней женюсь!

– Послушайте, вы, ковбой! – рявкнул виконт (Лидия была поражена: она ни разу не слышала, чтобы отец обозвал кого – либо или повысил голос). – Я вижу, у нас с вами разный подход к делу! Немедленно отвечайте, любите вы мою дочь или нет!

Сэм опешил.

– Само собой, – сказал он, пожимая плечами.

– Что «само собой»?!

– Я ее захотел в ту самую минуту, когда протрезвел и увидел, как она надо мной склоняется…

Виконтесса фыркнула. На смуглых щеках Сэма проступил румянец.

– Я хочу сказать, я захотел, чтобы она была со мной! – Он набрал в грудь воздуху, словно собирался сделать признание, но стушевался и буркнул: – Я не знаю, что буду делать с имением и лондонским домом. Они мне ни к чему! Я…

– Учтите, – перебил виконт, – здесь вы не имеете права продавать недвижимость! И покупать тоже! Английская земля связана с давними традициями, это… это наследие! И вообще, нас глубоко печалит тот факт, что Лидия выходит замуж за – иностранца!

С тем же успехом он мог бы сказать: за чужака, за постороннего, за человека иного круга. «Не отнимайте у нас дочь! Мы не хотим лишиться этой сладкой обузы – сдувать с нее пылинки, холить ее и лелеять!»

– Одним словом, я не дам согласия на брак, пока вы не примете все наши условия! В числе прочего вы должны жениться по любви!

– А вас это не касается, – осторожно заметил Сэм.

– Еще как касается, – отчеканил виконт, со скрипом отодвигая стул и выпрямляясь во весь рост. – По-вашему, отцу безразлично, будет ли муж любить его дочь, будет ли она счастлива в браке? Если у вас недостало ума влюбиться в Лидию, вам ее не видать, как своих ушей! Я не посмотрю даже на ее положение – которое, кстати сказать, является прямым следствием вашего преступного недосмотра!

– Ладно, черт возьми, – сказал Сэм надменно (что у него означало оскорбленное достоинство). – Я люблю вашу дочь, я по ней с ума схожу. Могли бы и сами догадаться, раз уж вы такой умный. Иначе с чего бы я затеял эту женитьбу?

– Ради ребенка.

– В этом есть доля правды, – произнес Сэм мягче. – Я рад, что Лидия беременна. Но главное в том, что я не могу без нее жить. Я по уши влюблен. Ну, довольно с вас?

– С меня уж точно довольно! – сказала Лидия, которая последние несколько минут сидела, спрятав лицо в ладони. – Если желаете, можете продолжать без меня, но тогда уж и на венчании обойдитесь без моего присутствия. Вот что, Сэм ты думаешь, что можно публично унизить меня, а потом исправить дело простым извинением. Точно так же ты уверен, что можно походя, небрежно признаться в любви, даже не обращаясь при этом ко мне. Твой девиз: «Кому надо, тот поймет». Нет уж, это не по мне. Женщине нужно, чтобы о любви к ней кричали на весь белый свет! Любовь – это не совсем то же самое, что постель. Там ты можешь не затрудняться, страсть сама расскажет все, что нужно. А вот в любви нужно соблюдать маленькие милые формальности, нужно делать красивые жесты. Если ты еще не понял этого, очень жаль. – Она повернулась к ошеломленным родителям. – Папа, мама, не поймите меня превратно. Я доверяю Сэму, на него можно положиться. Просто я думаю, что мы с ним не уживемся – мы слишком разные. Вам будет тяжело это принять, но знайте: я готова сама растить ребенка. Я была бы счастлива выйти за Сэма, но не за такую цену.

Высказавшись, Лидия направилась к двери. Ей некогда было рассиживаться – дел накопилось по горло.

– Что это значит? – закричал Сэм ей вдогонку. – Я думал, ты сама всего этого хочешь!

– Куда ты, Лидия? – вскричала виконтесса.

– Куда ты? – поддержал виконт.

– Лидди! – крикнул Сэм в отчаянии.

«Вот и хорошо», – с грустью подумала та. Может быть, отчаяние излечит его от хронической неприязни к самому себе. Когда она уже взялась за ручку двери, родители хором вопросили:

– Скажи наконец, куда ты, Лидия?

– Как куда? На стрельбище. На носу общеанглийский турнир по стрельбе из лука, надо как следует потренироваться.

Выходя на солнечный свет, Лидия чувствовала себя прекрасно. Ни тошноты, ни головокружения. Это было очень кстати. Денек выдался выигрышный, самый подходящий для тренировки.

У себя в комнате, переодеваясь для стрельбища, Лидия размышляла о том, как будет жить дальше. Она чувствовала не радостную приподнятость, а ответственность за зреющую в ней жизнь. Это будет нелегко. Мать решит, что, ее поступок покрыл их всех позором и, может быть, даже отвернется от нее. Отец будет опечален, но он ее не оставит. Отец никогда не был полноценным членом высшего общества, он сумеет пережить всеобщее осуждение.

А как насчет ее самой? Ребенок заполнит ее жизнь целиком. Какое счастье, что она уже отказала Боддингтону и теперь не должна проходить через тягостное объяснение. А Сэм? Ему она не отказывала. Если он захочет стать ей любящим мужем, что ж, милости просим! А если не захочет, так тому и быть. И в том, и в другом случае от нее это уже не зависит.

Возможно, им не стоит терять друг друга из виду, есть смысл оставаться любовниками. Он будет приезжать в гости, будет, изголодавшись по ней, преследовать ее по всему дому, будет качать ребенка на коленях и подбрасывать к потолку. И уезжать, потому что они так и не смогут разрешить свои разногласия. Так или иначе у нее будет чем жить. Она не нуждается в деньгах – сегодня это выяснилось окончательно. По мере того, как живот станет все более заметен, люди начнут ее сторониться. Но не все. Ведь если верно, что друзья познаются в беде, это самый подходящий момент узнать, кто в самом деле ей друг, а кто нет.

Нельзя сказать, чтобы Лидия не чувствовала трепета, в том числе и за судьбу ребенка. Носить клеймо незаконнорожденного – тяжкий удел. Она поклялась, что отдаст ему всю любовь, на какую только будет способна, что сумеет взрастить в нем чувство собственного достоинства и умение не склоняться перед людским предубеждением. Лидия и сама намеревалась жить по этому правилу. У нее и в мыслях не было прятаться по темным углам, она собиралась нести свою беременность гордо, как независимое государство несет свой флаг. Никто не заставит ее устыдиться ни того, что она отдалась любимому мужчине, ни того, что носит под сердцем его ребенка.

Проходя через розарий к дорожке на стрельбище, Лидия улыбалась. Она ощущала в себе великую силу и способность буквально на все. Ей казалось, что вокруг веет животворный ветер с пустошей. Он прилетел, чтобы остаться с ней навсегда.

Она вышла на стрельбище энергичным шагом здоровой и счастливой женщины. О да, она была способна на счастье – и важно было даже не то, что она умела это счастье ощутить, а то, что готова была за него бороться.

Глава 24

Добродетель человека нередко обусловлена слабостью его желаний.

Оскар Уайльд. «Хамелеон»

Вернувшись домой уже в сумерках, Лидия наткнулась в холле на весьма необычную сцену: Клив стоял, положив одну руку на стену, а другую на перила лестницы, не давая Роуз ускользнуть из угла, куда он ее загнал.

– Что это значит? – полюбопытствовала Лидия.

Ее брат сильно вздрогнул, но рук не убрал.

– А, это ты, – сказал он с облегчением, бросив взгляд через плечо. – Понимаешь, мне надоело быть в стороне от событий, а Роуз, как всегда, в курсе.

– Я не сказала ни слова, – мрачно сообщила горничная. Это была хоть и короткая, но фраза. Все последние дни

Лидия слышала от нее только «да, мисс» и «нет, мисс».

– Спасибо! – прочувствованно сказала Лидия. – Отпусти ее, Клив.

Тот послушно отступил. Горничная стремглав юркнула на «черную» лестницу, словно он мог в любую минуту за ней погнаться. Глядя ей вслед, Лидия с беспощадной ясностью поняла, что выбрала для признаний не того человека. Роуз была ни в чем не виновата, она просто не могла принять того, что считала грехопадением. Но ведь не все люди таковы!

– Клив, – сказала она брату, – я беременна от Сэма Коди. Он и глазом не моргнул.

– Что беременна, для меня новость, но вот что от мистера Коди – догадаться нетрудно. Мои поздравления, сестричка!

– А поздравлять не с чем. Я за него не выйду.

– Вот как? – задумчиво произнес брат. – Это будет нелегко, но ничего – ты справишься. – Немного поразмыслив, он предложил «гениальное» решение проблемы: – Оставайся здесь и живи как ни в чем не бывало. Все равно когда-нибудь я унаследую этот замок. Я положу тебе отличное содержание, какое захочешь.

– Спасибо, но это ни к чему. Лондонский дом записан на мое имя, там я и буду жить. Мне всегда нравилась городская суета.

Лидия подумала, что все ее домашние, за исключением главы семьи, предпочитают столицу провинции.

– Как скажешь, но я стану тебя навещать и выводить ребенка на прогулку.

– Знаешь, ты кто? – с нежностью спросила Лидия. – Парень что надо!

Клив молча заключил ее в объятия. Несколько минут они стояли, греясь в лучах взаимной привязанности. Лидия была совершенно счастлива по одной лишь причине, что кто-то все о ней знал и тем не менее принимал ее такой, какая она есть. Наконец Клив звучно хлопнул ее по спине, отстранил и пытливо вгляделся в глаза.

– А теперь выкладывай, что на все это сказали они. – Кто?

– Родители, кто же еще?

– Это все потрясло их до глубины души. Жаль, что так вышло. Они заслуживают лучшего.

– Возможно, возможно… – рассеянно произнес Клив. – А все мать! Старушка не признает отклонений от нормы. Страшно жаль, но может статься, что любимый сын тоже разобьет ее сердце. Конечно, только в том случае, если правда выплывет наружу. – Он вздохнул и развел руками. – Увы, когда человек влюблен, он непременно совершает промах и выдает себя, так уж устроен мир.

– Ты влюблен? – изумилась Лидия. – Рассказывай! Для начала я хочу знать имя.

– Барнаби.

– То есть как? Это же мужское имя!

– Вот почему так важно держать все в секрете, – смущенно сказал Клив.

Бог знает почему, Лидия засмеялась. Она зажала рот рукой, но веселый смех так и рвался наружу. Через полминуты брат и сестра уже хохотали, обливаясь слезами и склоняясь друг другу на плечо.

Они друг друга стоили. Они были удачливее многих. Взять, к примеру, ее, Лидию. Здоровая, крепкая, способная иметь детей и к тому же не без средств к существованию. Перед ней сто дорог, а за спиной семья, пока еще глубоко потрясенная поворотом событий, но семья, которая не оставит, не бросит на произвол судьбы.

– Удача на нашей стороне, – сказала Лидия Кливу, отсмеявшись.

– Разумеется, – согласился он и чмокнул ее в макушку.

Накануне турнира Лидия спускалась в холл, где брат ждал ее, чтобы проводить на место сбора. Отец как раз возвращался в кабинет с утренними газетами. Он что-то читал на ходу, безразличный к окружающему. Когда они поравнялись, Лидия увидела, что это письмо чудовищных размеров – страниц десять, не меньше. У отца был такой вид, что она сочла нужным его окликнуть.

– Что-нибудь случилось?

– О! – Виконт остановился и бросил вокруг недоуменный взгляд, как человек, полностью позабывший об окружающем его мире.

Потом снова вгляделся в мелко исписанный лист, сильно сдвинув брови. Казалось, он не может разобрать почерк.

– От кого это?

– Это? – Он в изумлении покачал головой. – От твоей матери.

Глава 25

Сильная рука, крепкий лук, открытое сердце!

Девиз английского общества лучников

Общенациональный турнир по стрельбе из лука был открыт для любого англичанина и призван выявить нового Вильгельма Телля как мужского пола, так и женского. Большинство участников состояло в том или ином обществе, хотя попадались и такие, что выступали в частном порядке. Лидия Бедфорд-Браун стояла в списке как представитель клуба «Торнвудский лесничий». Победитель определялся по очкам, но подсчитывались они иначе, чем в состязании между Сэмом и Лидди. Сколько ни вслушивался, он так и не сумел понять из разговоров на зрительских трибунах, как именно происходит подсчет. Судя по всему, была некая обязательная программа, и упор в ней делался на общее мастерство и стабильность прицела, а вовсе не на удачливость. Если лучник почти всегда попадал в желтое, но время от времени допускал промах мимо цели, он набирал меньше очков, чем тот, кто неизменно попадал в красное. Таким образом, наивысшее количество набранных очков не гарантировало чемпионского титула и вполне могло отодвинуть участника на второе место.

Всего мест было четыре. К каждому прилагались кубок, денежный приз от устроителей турнира и многочисленные частные пожертвования. Например, королева внесла двадцать пять фунтов, с тем чтобы их вручили тому, кто выйдет в победители по очкам.

Утро выдалось дождливое, но зрители начали рано стекаться к месту турнира. Повсюду яростно заключались пари. Не зная правил, Сэм поначалу только присматривался, потом пустился в расспросы и узнал, что лучник, трижды подряд попавший в желтое, получал шиллинг от каждого участника того же пола, что и он сам. Немало участников покидало турнир с сильно облегченным карманом.

В этом году состязание проходило на местном ипподроме. Это было тем удобнее, что не требовалось воздвигать временные трибуны для зрителей. На ровной, ухоженной травке было расставлено общим счетом тридцать мишеней, по пятнадцать с каждой стороны ровного овала. За стрельбищем, напротив трибун, был разбит большой шатер. Слева с нему прилегал помост для оркестра, справа – шатер поменьше. Эти экзотические сооружения предназначались для организаторов и участников турнира. Оркестранты не слишком охотно стекались на помост: незадолго до этого их прогнал оттуда ливень. Из 195 лучников 108 были женского пола. По мере того как расчищалось небо, зрителей на трибунах становилось все больше.

Ко всеобщему облегчению, погода как будто наладилась. Мужчинам не повезло: им пришлось стрелять с сотни ярдов под моросящим дождем. Когда он перешел в ливень, разбежались и зрители, и участники турнира. Это повторялось до самого полудня: ливень перемежался сильным порывистым ветром, осложняя лучникам прицел. Кое-кому не повезло настолько, что большая часть стрел попала в чужую мишень.

Лишь во второй половине дня развиднелось, ветер не то чтобы совсем унялся, но ослабел до умеренного. К ипподрому вновь начали съезжаться элегантные экипажи. Публика выражала надежду на то, что оставшаяся часть турнира пройдет без препон. Среди собравшихся были виконт и виконтесса Венд, их сын, барон Лорчестер (проще говоря, Клив), а также маркиз и маркиза Мотмарш. Все они поднялись на верхнюю трибуну, где к ним присоединился Боддингтон. Вокруг Сэма зашептались, что дочери маркиза и виконта в этот день соперничают за чемпионское звание. Это означало, что Лидди все-таки здесь. До сих пор Сэм ее не видел и мало – помалу начал беспокоиться. Его сосед по трибуне высказался в том смысле,. что на любом турнире это побочный вид спорта – высмотреть в толпе как можно больше титулованных особ. К счастью, титулованные особы пока еще не высмотрели в толпе некоего Сэма Коди. Тем лучше, в этот день он предпочитал держаться в сторонке. С тех пор как его вышибли из замка, он проживал в гостинице.

Минут пять спустя появился сенатор Петере с женой и дочерью. Когда они уселись, Сэм потихоньку подобрался ближе, заметил рядом с Гвен свободное место и поскорее его занял. Так он вновь оказался бок о бок с женщиной, за которой ухаживал два года и которую дважды заставил напрасно ждать у алтаря.

Первый же беглый взгляд в его сторону заставил Гвен напрячься, губы ее шевельнулись. Сэм понял, что сейчас его попросят удалиться. Он не стал ждать.

– Прежде чем ты обрушишь на меня свой праведный гнев, позволь хотя бы высказаться. Прости, что так вышло, Гвен! Честное слово, мне очень жаль. Не важно, что у меня были за причины, ты права, что порвала со мной. Я был никчемным женихом и скорее всего стал бы никчемным мужем.

С губ Гвен так и не сорвалось ни слова. У нее был красивой формы рот, а лицо представляло собой правильный овал. Она и правда была на редкость хороша.

– Согласись, ведь все к лучшему, – проникновенно продолжал Сэм, воодушевленный ее молчанием. – Теперь у тебя есть шанс найти настоящего человека.

Гвен обратила к нему непроницаемый взгляд, слегка кивнула и снова повернулась к зелени ипподрома.

– Надеюсь, у тебя все в порядке? – полюбопытствовал Сэм.

– Конечно.

Голос ее тоже не оставлял желать лучшего – напевный, музыкальный голос. Сэм вспомнил все, что когда-то находил в ней привлекательного. И не он один: где бы Гвен ни появилась, мужчины неизменно провожали ее глазами. Бывали дни, что ее женственная прелесть ослепляла. Но странное дело: хотя все это оставалось прежним, теперь Сэм отмечал достоинства Гвен лишь разумом, а никак не сердцем. Его нисколько к ней не влекло. С тем же успехом он мог бы любоваться в магазине изящной музыкальной шкатулкой. Снять ее с полки, открыть и прослушать нежный мотив, но не купить, а поставить на прежнее место. Он нуждался не в красивой вещице, а в женщине из плоти и крови.

– Вот и хорошо, – сказал Сэм и улыбнулся Гвен, не заботясь о том, что она этого не видит.

Он чувствовал нечто странное – довольство. Едва ли не впервые в жизни он был в ладу с самим собой, словно закрыл наконец книгу, которая его не увлекала, и готовился перейти к другой, несравненно более интересной.

А потом он отвлекся, так как высмотрел на поле главную титулованную особу своей жизни – Лидди. Наткнувшись на нее взглядом, он бессознательно поднял руку для приветствия. Разумеется, Лидия его не заметила. Она стояла в толпе других лучниц у самого входа в шатер, откуда только что появилась. Сняв перчатку, она пробовала ветер на направление и силу. Сэм нашел языком «счастливый» зуб и пожелал, чтобы воцарилось полное безветрие.

Но воцарилась только тишина. Зрители дружно вытянули шеи, следя за тем, как жюри устанавливает очередность. Дерн ипподрома так пропитался водой, что участницы турнира надели галоши. Тем не менее солнце пригревало, оркестр встряхнулся и спешно настраивал инструменты, помощники проверяли мишени. По звуку рожка лучницы заняли свои места. Сигнал флажком – и турнир на кубок Англии среди женщин начался.

Первая его часть заключалась в том, что пятнадцать лучниц синхронно выпускали по три стрелы подряд. Сэм этого не знал и засыпал окружающих вопросами. Поначалу удивленные, англичане принялись наперебой объяснять ему суть состязания.

После первого «залпа» леди дружно, нога к ноге пересекли зеленое поле и встали спиной к мишеням. Второй тройной «залп» был дан в противоположном направлении. Так как все участницы оделись в красочные костюмы, зрелище получилось эффектное. Хотя Лидия не попала в первую группу луч – ниц, Сэм с удовольствием наблюдал синхронность их действий: четкий шаг шеренги; поворот; движение руки за спину, в колчан со стрелами; прицел и, наконец, дождь стрел.

Лидди вышла на поле в составе второй группы, и вот тут уже Сэм не выдержал. Он находился слишком высоко, в почетной части трибун, а значит, далеко от места действия, и не мог разглядеть всех подробностей. Он начал пробираться вниз.

У судейского шатра его остановил контролер. Сэм нахально представился тренером мисс Бедфорд-Браун. Молодой человек засомневался. Сэм настаивал. Тогда тот подошел ко второй группе, все еще ожидавшей своей очереди, и обратился за подтверждением прямо к Лидии. Та повернулась, глянула на Сэма и утвердительно кивнула.

Передний полог просторного прямоугольного шатра был поднят, в глубине виднелись стулья и столы с прохладительными напитками. Увы, все это было не так близко от стрельбища, как казалось с трибун. Сэм начал подкрадываться к самой линии прицела с риском получить шальную стрелу. Кто-то из судей резко его окликнул и жестом приказал убраться. Пришлось отойти в сторонку.

Первые три стрелы Лидия послала в желтое. Другим лучницам пришлось дать ей по шиллингу, которые она приняла с большим достоинством. На поясе у нее было два кошеля в тон к отделке костюма, в каждом из них оказалось примерно по пятидесяти монет.

Второй «залп» увенчался попаданием в белое, красное и самый центр желтого круга. Вот это последнее было просто отлично (еще никто из участниц не сделал подобного выстрела) и давало Лидди шанс на почетный приз за лучшее попадание. В углу ее мишени была сделана соответствующая отметка. Сэм был в полном восторге. Он ни минуты не сомневался, что Лидди добьется чемпионского титула. Из всех участниц она была самой опытной, самой хладнокровной, не говоря уже о том, что самой-самой красивой.

В конце концов Сэм отвлекся и размечтался. «Лидди победит, непременно победит», – думал он, глядя в пространство. А он добавит к ее выигрышу маленький специальный приз от Сэма Коди. Он скажет, что любит ее. Ведь именно этого она всегда хотела, разве не так? Потом они хорошенько отпразднуют победу и счастливое воссоединение.