Грани (№1) - Все грани мира

– И какую же цель он преследовал, помещая нас в замкнутый мир Контр-Основы? Почему он просто не привёл нас в Вечный Город и не назвал своими преемниками? Согласись, это было бы логично.

– Как раз нет, – возразила Сандра. – Тут ты ошибаешься. Это было бы логично, если бы он собирался передать вам свою частицу Духа. Люди с радостью и облегчением приняли бы новых Великих. А вот если бы Мэтр посадил на свой трон двух сосунков, хоть и обладающих огромным могуществом, но совершенно не контролирующих его... – Она запнулась и смущённо взглянула на меня. – Извини за «сосунков», ладно.

– Всё в порядке, – сказал я. – Ведь мы и есть сосунки.

– Уже нет. Теперь вы кое-что знаете и умеете. Вы в достаточной мере контролируете свои способности, чтобы использовать их для защиты и нападения. Вы уже прошли стадию беспомощности и сейчас больше напоминаете неловких и неуклюжих гигантов, жонглирующих силами космического масштаба; а это, знаете ли, производит впечатление. И самое главное – вы уже состоялись как наследники Мэтра, вы граф и графиня Ланс-Оэли, у вас есть практический опыт ведения государственных дел, вы уверены в себе и в своих силах и держитесь как подобает знатным особам; и никто, за исключением нескольких невежественных крестьян на Контр-Основе, не помнит, какими вы были в самом начале, когда только узнали о своём могуществе, когда на ваши головы только свалилось мэтрово наследство. Теперь и руководство, и рядовые подданные Империи в большинстве своём спокойно отнесутся к вашему восхождению на престол. Именно к этому, я уверена, стремился Мэтр. Правда, он вряд ли ожидал от вас такой прыти и, наверное, рассчитывал, что вы проведёте на Ланс-Оэли как минимум год, а то и все полтора, прежде чем найдёте выход на другие Грани. Но так или иначе, своего он добился. Только и того, что Главному придётся поторопиться с выполнением условий завещания Мэтра.

– А что сказано в завещании?

– Оно предельно простое. Мэтр назначил Железного Франца регентом Империи и поручил ему по истечении трёх лет с момента начала регентства объявить имя нового верховного короля. Сам Главный отрицает, что ему известно имя преемника Мэтра, но в это никто не верит. Ясное дело, он лукавит – иначе не всполошился бы так из-за вашего исчезновения с Ланс-Оэли.

Я закурил третью сигарету кряду.

– Но это же... это же глупо! – в сердцах сказал я. – Глупо и безответственно. Разве можно так распоряжаться судьбой самого могущественного государства Граней! Почему именно мы, почему не кто-то другой?

– Вы обладаете...

– Да, знаю. Мы обладаем огромным могуществом. Мы высшие маги. Но ведь не только мы одни – есть ещё, по меньшей мере, человек двадцать. Думаю, среди них найдутся такие, которые лучше нас справятся с королевскими обязанностями.

– Возможно, – не стала отрицать Сандра. – Зато вы с Инной имеете перед ними одно огромное преимущество, которое с лихвой компенсирует вашу молодость и неопытность. Вас двое, вы – муж и жена. К вашему сведению, вы единственная за последние полторы тысячи лет супружеская чета высших магов.

– В самом деле? – произнёс я озадаченно; мне казалось, что подобное должно тянуться к подобному. – Почему так?

– Всё очень просто: чтобы создать семью, нужны мужчина и женщина. Но по какой-то необъяснимой причине все девочки, рождённые с таким сильным колдовским даром, теряют его ещё в младенчестве. То есть не теряют совсем – просто он ослабевает и становится самым заурядным, таким, например, как мой. Это случается и с мальчиками, но крайне редко, тогда как с девочками – почти всегда. Исключения, вроде Инны, бывают не чаще одного-двух раз на тысячу лет. Если не ошибаюсь, в одиннадцатом веке жила девушка высший маг, но она рано умерла... или погибла, точно не знаю. А до неё была великая королева Мириам, правительница Грани Аль-Зубран. За свою долгую жизнь она трижды выходила замуж, и один раз – за высшего мага; от этого брака у неё было семь детей, четверо из которых унаследовали могущество своих родителей. Правда, все они были мальчиками.

– Значит, есть вероятность, что наши с Инной дети тоже будут высшими магами?

– Судя по всему, да. Вообще принято считать, что ваш дар, в отличие от обычного колдовского дара, не наследуется, он появляется случайно, независимо от того, какими способностями обладают родители. Тем не менее у Мириам и её первого мужа четверо детей были высшими магами; это факт, который трудно списать на простое совпадение. Так что у вас есть неплохой шанс стать основателями новой королевской династии. Возможно, Мэтр рассчитывал, что ваши дочери унаследуют от Инны устойчивость её дара и не потеряют его в младенчестве. Ну, а если Мэтр на что-то рассчитывает, то оно, как правило, сбывается.

Я невесело улыбнулся:

– Выходит, он прочил нас не столько в правители, сколько в племенные производители?

Сандра не поддержала мою шутку, а молча поднялась, взяла пустой котелок и пошла к ручью за водой. Пока она отсутствовала, я обдумывал всё только что услышанное и уже к возвращению девушки пришёл к неутешительному выводу, что хрен редьки не слаще: королевский венец казался мне не намного легче бремени Великого, которого мы с Инной так страшились в последние дни. Добро бы ещё речь шла о каком-нибудь небольшом или средних размеров государстве; в конце концов, мы два с половиной месяца управляли Ланс-Оэли, и, как на мой взгляд, получалось у нас недурно, хоть и далеко не блестяще. Было бы ещё полбеды, окажись это государство большим – но в меру большим. Однако править сорока семью густонаселёнными Гранями, быть в ответе за судьбы шестидесяти миллиардов людей, их населявших, и чуть ли не ежедневно принимать решения, могущие повлиять на судьбу всего человечества, – такая ноша была по плечу только самому сильному человеку. А я отнюдь не считал себя сильным. И Инну, при всей моей любви к ней, – тоже. Мы оба были обычными людьми, пусть и обладавшими не совсем обычными способностями и совсем уж необычным могуществом. Но быть могущественным и быть сильным – это не одно и то же...

Я как раз прикидывал, сколько времени мне понадобится, чтобы окончательно и бесповоротно сойти с ума от тягот власти, когда от ручья вернулась Сандра. Очистив и продезинфицировав принесённую в котелке воду, она быстро вскипятила её и заварила свежего чаю. Тем временем я, почувствовав лёгкий приступ голода, достал из котомки заранее приготовленный на этот случай кусок копчёного мяса и съел его с чёрным хлебом. Сандра от угощения отказалась.

Потом мы неторопливо пили чай и продолжали наш разговор о предполагаемых планах Мэтра в отношении нас с Инной. Все мои попытки найти слабые места в рассуждениях Сандры неизменно наталкивались на железную стену её логики, и вскоре я окончательно убедился, что из всех мыслимых объяснений происшедшему с нами только одно не противоречит фактам и здравому смыслу – а именно, что Мэтр решил сделать меня и Инну королём и королевой Граней. Правда, могли быть ещё объяснения немыслимые, то есть такие, которые не приходили в голову ни мне, ни Сандре, однако их мы не рассматривали по той простой причине, что раз они не приходили нам в голову, то и рассматривать было нечего. Я, конечно, допускал, что в итоге развязка нашей истории может оказаться совершенно неожиданной, но предпочитал не думать о такой возможности. Жизнь уже научила меня, что сюрпризы редко бывают приятными, поэтому мне легче было смириться с почти неизбежно ожидавшей нас короной, чем полагаться на какую-нибудь приятную неожиданность и в то же время опасаться, а вдруг эта неожиданность на поверку окажется не такой уж приятной.

Но в одном я всё-таки не соглашался с Сандрой. Она нисколько не сомневалась в уходе Мэтра, хотя её уверенность (как, впрочем, и уверенность остальных инквизиторов) покоилась на очень шатком фундаменте. Дело в том, что в начале этого года в королевском дворце, что в Вечном Городе, перестала гореть Неугасимая Лампада, которую Мэтр зажёг свыше трёх тысяч лет назад и которая, согласно преданию, должна была погаснуть в тот момент, когда он покинет земной мир и воссоединится со своим Отцом, Высшим Разумом. С тех пор Мэтр нигде не появлялся, а Неугасимая Лампада, несмотря на ухищрения самых искусных колдунов, отказывалась вновь зажигаться.

Лично я полагал, что Мэтр провернул этот номер с целью убедить всех – и друзей и врагов – в своём уходе, а сам затаился где-нибудь в укромном месте и теперь наблюдает за развитием событий, готовый незримо вмешаться, если к тому его вынудят обстоятельства. Я вовсе не исключал, и даже считал это более чем вероятным, что в решающий момент он пришёл нам на помощь, и только благодаря его своевременному вмешательству мы относительно легко одолели Женеса и смогли остановить последовавший затем глобальный Прорыв.

Не отрицая, в принципе, подобной возможности, Сандра, тем не менее, отнеслась к ней крайне скептически и не верила, что Мэтр скрывается где-то на Гранях. Когда же я, в качестве аргумента, напомнил ей предсмертные (вернее, посмертные) слова Ривала де Каэрдена о том, что нам следует искать встречи с последним из уходящих, девушка вполне резонно возразила:

– Коль скоро ты склонен считать эти слова не бредом умирающего, а посланием высших сил, то будь последовательным до конца и принимай на веру не только эти слова, но и всё, что говорил тогда дядя Ривал. А он, в частности, сказал, что Великих уже нет. Ведь так?

– Да.

– Ну, вот! Значит, дядя... или тот, кто говорил его устами, имел в виду что-то другое.

– Но что? Кого ещё Ривал мог назвать последним из уходящих?

– Не знаю. Я много думала об этом, но ничего толкового придумать не смогла.

– А может, – предположил я, – мы с Инной не совсем верно поняли Ривала? Может, он хотел сказать, что Великие просто устранились от активной деятельности, перестали вмешиваться в дела человечества – и в этом смысле их как бы не существует. А в действительности по меньшей мере один из них, тот же Мэтр, например, ещё остаётся на Гранях.

Но переубедить Сандру мне так и не удалось.

– Нет, Владислав, это слишком притянуто за уши, – ответила она, качая головой. – И вообще: если бы тот, кто говорил с вами через дядю Ривала, хотел сообщить вам что-то определённое, он бы сказал это прямым текстом, не прибегая к всяким шарадам. А так он просто дал вам понять, что ваши приключения только начинаются. Все эти туманные намёки имеют обыкновение проясняться лишь постфактум, уже после того, как предсказанное сбудется. Я уверена, что этот ваш последний из уходящих на поверку окажется кем-то, на кого никто из нас – ни вы, ни я, ни господин Сиддх – сейчас даже подумать не может.

Я огорчённо вздохнул:

– По большому счёту, мы совсем ничего не знаем о действительных планах Мэтра, и единственное, что нам остаётся, так это строить догадки... И между прочим, Сандра. Как ты думаешь, когда мы с Инной жили на Ланс-Оэли, наши враги знали о нас?

– Скорее всего, нет. Думаю, до того, как вы попали на Агрис, в Нижнем Мире и слыхом не слыхивали о вашем существовании, – ответила девушка. – По крайней мере, не подозревали о вашей действительной силе и о планах Мэтра насчёт вас. В противном случае ваши неприятности начались бы давно. Контр-Основа защищена от вторжений всяких исчадий, но на человеческих существ этот запрет не распространяется. Какой-нибудь чёрный маг, тот же Женес, например, мог прийти туда и попытаться уничтожить вас, пока вы ещё не вошли в силу. Я больше чем уверена, что утечка информации произошла во время вашего путешествия на Агрис, и никак не раньше.

– И каким же образом?

Сандра посмотрела на меня с каким-то странным выражением – то ли растерянности, то ли недоумения.

– Разве вы не знали, что любой «колодец» между двумя Гранями непременно проходит через Нижний Мир?

– Знали, но... – Я содрогнулся от запоздалого испуга. – Мы даже не подозревали, чем это чревато! Ни в одной из книг, которые мы читали в Кэр-Магни, не было сказано, что Внутренний Континуум населяют... э-э, очень агрессивные существа. Там лишь отмечалось, что «колодец» – не самый быстрый и не самый удобный способ перемещения между Гранями – Я покачал головой. – Право, не понимаю, зачем Мэтру понадобилось держать нас в неведении относительно нечисти, Прорывов и тому подобных «прелестей»? Чего он этим добивался?

– Наверное, – предположила Сандра, – он думал о вашем спокойствии, чтобы тревожные мысли не отвлекали вас от занятий магией и обучения искусству правителей. Вряд ли он ожидал, что вы додумаетесь воспользоваться услугами Леопольда, чтобы покинуть Ланс-Оэли.

– А зачем он вообще выбрал «колодец», если это так опасно? Разве не мог он запрограммировать кота на какой-то другой способ перемещения?

– Боюсь, что не мог. Прежде всего, Леопольд вряд ли воспринял бы что-нибудь посложнее «колодца». Да и, честно говоря, я слабо представляю, как бы он тащил вас бесчувственных по Равнине. – С этими словами Сандра улыбнулась. – А кроме того, в некоторых случаях, хоть и крайне редко, путь по «колодцу» оказывается самым коротким.

– Да, знаю, – кивнул я. – Когда начальная и конечная Грани находятся на одной оси симметрии.

– Вот то-то же. И с Основы на Контр-Основу легче всего попасть именно по «колодцу». То же самое относится и к любой другой паре Граней, находящихся по разные стороны Кристалла. Впрочем, настоящие колдуны, – Сандра особо подчеркнула предпоследнее слово, явно подразумевая под настоящими колдунами только инквизиторов и тех, кто равен им по силе, – настоящие колдуны предпочитают не пользоваться «колодцем» и прибегают к этому способу лишь в самых исключительных случаях. Хотя обитатели Нижнего Мира не могут причинить физического вреда находящемуся в «колодце» человеку, длительное пребывание в нём оказывает угнетающее воздействие на нервную систему и сильно истощает организм. Я только один раз пользовалась «колодцем», ради чистого любопытства, и после этого целую неделю чувствовала себя не в своей тарелке – раздражалась по всяким пустякам, голова была словно ватой набита, постоянно клонило ко сну. Короче, приятного мало.

– Гм, странно, – произнёс я. – На нас «колодец» не действовал так сильно. Усталость, конечно, мы чувствовали – и в первый раз, и во второй; было и жутковатое ощущение, словно мы проваливаемся в ад, но в целом мы перенесли оба путешествия нормально.

– Значит, вы обладаете повышенной сопротивляемостью. Вы с Инной вообще очень сильные люди, взять хотя бы то, как быстро вы оклемались после Прорыва. Однако на будущее имейте в виду, что нельзя соваться в «колодец» тяжело больным или раненным – даже для вас это может плохо кончиться.

Я собирался поблагодарить её за предупреждение, но тут мне в голову пришла одна мысль.

– Постой, – сказал я. – Что-то здесь не так. Ведь мы дважды путешествовали по «колодцу». Как же получилось, что мы не выдали себя в первый раз?

Сандра ненадолго задумалась.

– Очевидно, Мэтр позаботился об этом, – наконец сказала она. – Вне всяких сомнений. Не знаю, что он сделал, но он явно что-то сделал – он должен был это сделать, если хотел, чтобы на Ланс-Оэли вас никто не беспокоил. Скорее всего, в сознание Леопольда были заложены какие-то чары, которые на время пребывания в «колодце» ослабили вашу магическую ауру до обычного уровня. Хотя наверняка утверждать не стану.

Я снова вздохнул и с грустью подумал о былых временах, когда мы с Инной жили в своё удовольствие, когда нас не волновали проблемы мирового масштаба, когда единственной реальностью для нас была наша любовь. К сожалению, эти счастливые, беззаботные дни ушли безвозвратно, кредит в счёт наших будущих заслуг исчерпался, и теперь нам предстоит трудиться в поте лица, доказывая своё право на жизнь, на счастье, на любовь...

В приятном обществе Сандры время бежало быстро, и я даже не заметил, как подошло к концу моё дежурство. Когда я, спохватившись, посмотрел на часы, то обнаружил, что всего через десять минут меня должен сменить на посту Штепан. Прежде чем пойти будить барона, я закурил последнюю сигарету перед сном.

– Счастливые часов не наблюдают, – с улыбкой сказал я Сандре. – До твоего появления я готов был выть со скуки, а с тобой эти два часа промелькнули, как один миг. Возможно, это эгоистично с моей стороны, но я очень рад, что ты пошла на принцип в вопросе о ночных дежурствах. И было бы вовсе замечательно, если бы и в следующий раз ты устроила свою акцию протеста во время моего дежурства.

Сандра явно смутилась, однако не растерялась.

– Будешь хорошо себя вести, я так и поступлю, – сказала она, а после небольшой заминки добавила: – Кстати, Владислав. Ты можешь спать вместе с Инной в фургоне.

Я удивлённо посмотрел на неё:

– А как же ты?

– Там вполне хватит места для нас троих. Я лягу немного в сторонке, и ты не будешь меня стеснять. А если хочешь, мы можем соорудить ширму.

– Да, но... – Я был совершенно сбит с толку и не мог понять, разыгрывает она меня или говорит серьёзно. – Ведь это...

Сандра улыбнулась и пришла мне на выручку:

– Я не шучу, Владислав. Совсем не шучу. Просто я вижу, как тебе хочется быть рядом с Инной, вижу, как тоскливо ты поглядываешь на фургон; да и сама Инна перед сном призналась мне, что без тебя ей как-то неуютно. Вот я и подумала: зачем тебе спать в палатке, если можно в фургоне? Честное слово, мне ты не помешаешь, я не застенчивая барышня... Или, может, ты стесняешься меня?

– Конечно, стесняюсь, – сказал я. – И тебя буду стеснять, не надо лукавить. И всё же, – заключил я со вздохом, – твоё предложение очень заманчиво. Ты искушаешь меня.

– Так не противься искушению, а ступай в фургон, – подзадорила меня Сандра.

И я сдался. Соблазн был слишком велик, и я не смог устоять перед ним. Я так привык засыпать и просыпаться рядом с женой, что это уже стало неотъемлемой частью привычного мне образа жизни, и, сказать по правде, самым неприятным для меня в этих ночёвках на необитаемых Гранях была как раз необходимость спать отдельно от Инны. А предложение Сандры частично решало эту проблему. И хоть о ночных занятиях любовью по-прежнему речи быть не могло, я всё равно был рад, как маленький ребёнок, которому вернули его любимую игрушку...

Я от всей души поблагодарил Сандру за заботу о нас и в порыве признательности даже поцеловал её румяную щёчку, отчего та ещё больше заалела. Затем, попрощавшись с девушкой, я разбудил Штепана, порадовал его известием, что первый час своего дежурства он проведёт не один, после чего, к вящему изумлению барона, забрался не в палатку к троим храпящим мужчинам, а в фургон, где тихо спала Инна.

Внутри фургона было темно, хоть глаз выколи, но я не стал зажигать свет, чтобы не потревожить сон жены. Отчасти на ощупь, отчасти воспользовавшись своим колдовским восприятием, я сориентировался в обстановке и убедился, что Сандра права: в фургоне достаточно места для троих, а при необходимости можно даже повесить ширму. Впрочем, решил я, в таком мраке никакая ширма не нужна.

Инна спала, укрытая по грудь одеялом. Я разулся, снял пояс, кафтан и рубаху, потом осторожно приподнял одеяло и, увидев, что жена спит в одном нижнем белье, стянул с себя брюки. Стараясь не разбудить Инну, я лёг рядом с ней, укрылся и мягко привлёк её к себе. Почувствовав сквозь сон моё прикосновение, она инстинктивно прильнула ко мне и что-то неразборчиво прошептала. Возможно, моё имя.

Я зарылся лицом в густых душистых волосах жены и, уже засыпая, вновь подумал о Сандре. Я думал о том, что мужчине, которого полюбит эта замечательная девушка, крупно повезёт в жизни. Правда, не так крупно, как мне, но тут уже ничего не попишешь: моя Инна – одна-единственная на свете, другой такой нет...

5

Следующие две недели нашего путешествия прошли без всяких неприятностей, в спокойном и размеренном ритме. Известие о ночном «адском взгляде» никого, кроме Инны, особенно не встревожило. Остальные члены нашего отряда были людьми привычными к разной чертовщине, они не раз на своём веку сталкивались со всевозможной нечистью и не слишком переживали из-за какого-то там взгляда. Это происшествие никак не повлияло на наши планы, мы даже не изменили порядок ночных дежурств, рассудив, что с таким чутким сторожем, как наш Леопольд, нет необходимости оставлять на посту двух человек вместо одного. Девушки по-прежнему были отстранены от несения вахты, несмотря на регулярные «акции протеста» Сандры, которая через каждые две ночи помогала мне коротать время у костра. Инна тоже грозилась присоединиться к нам, но всякий раз, ложась на часок вздремнуть перед дежурством, она засыпала мёртвым сном и просыпалась только утром.

А я на удивление быстро втянулся в походную жизнь, не слишком напрягаясь проводил в седле по восемь часов в день, и хотя порядком уставал к вечеру, но за ночь успевал хорошо отдохнуть и наутро снова чувствовал себя полным сил и энергии. Если бы это зависело только от меня, я бы давно предложил Сиддху ехать немного быстрее и увеличить длительность наших дневных переходов до десяти часов.

К сожалению, далеко не всё зависело от меня одного, в иные дни мы даже не выполняли свою обычную восьмичасовую норму и вынуждены были ограничиваться всего лишь семью, а то и шестью часами пути, делая длительные привалы на обед. Причиной такой медлительности была моя жена, вернее, её странный каприз, о котором я говорил выше. За прошедшие две недели она так и не образумилась и продолжала ехать в дамском седле, совершенно не внимая моим доводам, просьбам и уговорам. Вообще-то Инна девушка практичная и здравомыслящая, не в её привычках биться головой о стенку и создавать себе проблемы там, где их нет. Но в этот раз на неё что-то нашло, и с достойным лучшего применения упрямством она каждое утро садилась на Лауру с дамским седлом, а к вечеру еле держалась на ногах от усталости. Моё сердце обливалось кровью при виде её мытарств, но ничего сделать я не мог...

Неразумное поведение жены меня огорчало, но на сами задержки в пути я не очень досадовал, а временами мне даже хотелось, чтобы наше путешествие продлилось как можно дольше. Наряду с вполне понятным желанием поскорее встретиться с регентом и получить у него ответы на наши вопросы, я испытывал чуть ли не панический страх перед этой встречей. Я боялся услышать подтверждение догадки Сандры, боялся, что Мэтр вкупе с Ференцем Кароем действительно готовил нас в правители Империи. Инна боялась того же. Я, конечно, рассказал ей о своём ночном разговоре с Сандрой, а она призналась мне, что в глубине души подозревала об этом чуть ли не с того самого момента, как Суальда показала нам завещание Мэтра относительно Ланс-Оэли. И я вовсе не исключал, что упорное нежелание Инны признать свою ошибку и пересесть в мужское седло, смирившись с необходимостью раздвигать ноги в неподобающей для женщины ситуации, отчасти было продиктовано неосознанным стремлением продлить наше путешествие и оттянуть момент встречи с регентом – пусть даже ценой самоистязания. Но когда я попытался намекнуть жене на такую возможность, она рассердилась и наотрез отказалась разговаривать на эту тему.

Второй причиной, почему я не очень досадовал на нашу медлительность, послужило то обстоятельство, что это время всё же не проходило для нас впустую: дни напролёт беседуя с Сандрой и Сиддхом, мы уточняли и углубляли свои знания о Гранях, постепенно расширяли свой кругозор, получали массу новых и весьма полезных сведений по всевозможным вопросам, а на привалах, помимо всего прочего, ещё и обучались разным колдовским приёмам. На седьмой день путешествия Сиддх позволил мне самостоятельно установить силовой купол вокруг нашего лагеря, и я справился с этой задачей вполне удовлетворительно, лишь трижды инквизитор поправил меня, да и то по мелочам. А на следующий вечер я совсем обошёлся без его подсказок и даже добавил к стандартной защите ещё парочку собственных «примочек», о которых Сиддх отозвался весьма одобрительно. Он сказал, что я обладаю не только огромной колдовской силой, но также и соответствующим складом ума, что позволит мне в кратчайшие сроки овладеть своими уникальными способностями, полностью взять их под контроль.

Я, впрочем, не слишком доверял похвалам Сиддха и в его щедрым авансам в наш с Инной адрес. Ещё в самый первый день нашего знакомства я обратил внимание, что инквизитор относится к нам подчёркнуто уважительно, чуть ли не почтительно, а все свои возражения и замечания непременно облекает в такую форму, что в его устах они звучат скорее как вежливые советы и пожелания. Поначалу я думал, что Сиддх со всеми такой корректный и обходительный, но уже на второй день убедился, что с другими членами нашего отряда он обращается без лишних церемоний, порой даже фамильярно. А после того, как Сандра поделилась со мной своими догадками, я начал понимать причины такого особенного отношения к нам со стороны старого инквизитора.

С самим Сиддхом ни я, ни Инна планы Мэтра не обсуждали, и в его присутствии мы ни разу не обмолвились, что нам об этом известно. Он, без сомнения, знал о нашей осведомлённости, однако делал вид, что ни о чём не догадывается, а мы, в свою очередь, притворялись, что по-прежнему пребываем в блаженном неведении. Мы сразу сообразили, что инквизитор не горит желанием обсуждать с нами этот вопрос, а потому помалкивали. Да и Сандра в дальнейшем старалась избегать таких разговоров и при первом же удобном случае спешила переменить тему. Очевидно, Сиддх, проведав от неё о нашей ночной беседе, строго отчитал девушку за вмешательство в чужие дела и повелел ей на будущее попридержать свой язык. Немного позже, проанализировав на досуге поведение Сиддха с самого момента нашего знакомства, я пришёл к выводу, что он не просто догадывается о том, что с нами происходит, но и кое-что знает наверняка. В самом деле: не мог же регент приказать ему доставить нас в Вечный Город, не объяснив хотя бы в общих чертах, кто мы такие и что собой представляем. Командор-лейтенант – довольно высокий чин в Инквизиции, чтобы быть всего лишь слепым исполнителем воли вышестоящего начальства.

А вскоре я обнаружил, что и Сандра знает о нас больше, чем хочет показать. На первых порах это было лишь смутное подозрение, основанное на общем впечатлении от наших бесед, но по прошествии недели оно не замедлило подтвердиться фактами. К сожалению, эти факты были столь деликатного свойства, что я никак не мог предъявить их жене, которая, к слову сказать, весьма скептически относилась к моим подозрениям. Не то, чтобы Инна не допускала такой возможности, просто она была очарована Сандрой и не хотела подозревать её в неискренности. Я же, чувствуя к девушке глубокую симпатию, тем не менее подозревал – и, как выяснилось, не напрасно.

Это случилось во время моего третьего ночного дежурства. Как и в два предыдущих раза, Сандра составляла мне компанию, мы сидели рядом у костра, болтали о всяком о разном, и как-то слово за слово речь зашла о семье Инны и о моих отношениях с тестем и тёщей. Некоторые замечания Сандры навели меня на мысль, что ей известна одна тайна, о которой она знать никак не могла, – а именно о том, что Инна у своих родителей приёмная дочь. Сначала я решил, что мне просто показалось, но позже, тщательно проанализировав весь наш разговор, я убедился, что это действительно так. Другого толкования её словам я не находил.

А между тем, я ничего подобного ей не говорил. Даже случайно обмолвиться не мог, за это я ручаюсь. Узнать от Инны Сандра тоже не могла – по той простой причине, что Инна сама об этом не знала. Не берусь судить, чем руководствовался мой тесть, посвящая меня в эту тайну, на сей счёт у меня имелось несколько предположений, и в зависимости от обстоятельств и расположения духа я склонялся то к одному, то к другому. Но, как бы то ни было, он под строжайшим секретом рассказал мне об удочерении Инны и взял с меня слово молчать, пока они с тёщей сами не решатся ей в этом признаться. Я дал своё слово и не собирался нарушать его ни по умыслу, ни по недомыслию. И коль скоро я сумел утаить это от жены, то уж тем более не мог проболтаться Сандре. А если всё-таки допустить, что Инна знала о своём происхождении, но скрывала от меня, то представлялось невероятным, чтобы она поделилась своей тайной с Сандрой, продолжая держать меня в неведении. Это было бы против всяких правил, так поступить она не могла.

Следовательно, оставалось одно-единственное разумное объяснение: Сандра узнала об этом из какого-то другого источника, а значит, ей было известно о нас и многое другое, о чём мы никому здесь не рассказывали. Это ещё больше укрепило меня в подозрении, что Сиддх и Сандра в какой-то мере посвящены в планы Мэтра касательно нас и, мало того, принимают активное участие в их реализации.

Однако я не стал давить на Сандру, пытаясь вызвать её на откровенность. Между нами только начали складываться доверительные отношения, и я не хотел подвергать нашу нарождавшуюся дружбу слишком суровому испытанию, требуя от девушки нарушить приказ начальства. Она и так навлекла на себя недовольство Сиддха, когда поделилась со мной своими догадками (а может, не только догадками) на наш счёт. Я видел, что Сандра тяготится всей этой секретностью, временами она мрачнела, впадала в задумчивость, и мне казалось, что вот-вот она плюнет на приказы и как на духу расскажет нам всё, что знает и о чём догадывается. Но всякий раз чувство долга брало в ней верх, и она сдерживала свой порыв...

Так прошло две недели – не без сюрпризов, но в целом спокойно, – а потом события вдруг рванули с места и понеслись вскачь.

6

В ночь с пятнадцатого на шестнадцатый день путешествия исчез Виштванатан Сиддх.

Мы хватились его утром, и то не сразу, а лишь когда сели завтракать. В обычной суете, последовавшей за пробуждением, большинство из нас не заметили отсутствия Сиддха, а те немногие, кто всё-таки заметил, не придали этому значения, решив, что он ещё отсыпается после ночного дежурства. И только перед завтраком мы обнаружили, что его нигде нет, и начали волноваться.