Сара была привлекательна. Тонкие, немного не правильные черты лица. Она отвела свои прекрасные глаза, чтобы не встречаться взглядом с Кейдом. Сейчас эти карие глаза были полны с трудом сдерживаемой боли. Да, Сара была хороша. Она была одета в платье с глубоким вырезом, и сейчас легкая ткань сползла, обнажив плечо. Нет, она определенно была хороша. Эта мысль удивила Кейда. Потом он решил, что все дело в печали. Женщины, погруженные в печаль, всегда привлекали его внимание. С точки зрения Кейда, печаль придавала им особое очарование. Кейд понадеялся, что его месть… хм… не усилит ее печаль.

— Извини, — тихо произнес Кейд. Они оба понимали, что он хотел сказать.

— Вина? — спросила Сара, желая побыстрее покончить с неловкостью.

— Не откажусь, — кивнул Кейд. Он прошел следом за хозяйкой в столовую и, не дожидаясь приглашения, уселся за исцарапанный деревянный стол. Сара протянула гостю кубок — лучший из всех, какие у нее были. Кейд сам наполнил кубок. Звук льющегося вина гулким эхом отдавался от стен столовой. Кейд поставил графин на стол, но пить не стал. Не глядя на Сару, он хрипло произнес:

— Ты в своем письме сказала, что Террел был связан с НФОС.

— Да, Террел… — Сара склонила голову. — Да, я писала… Он… он им помогал.

— Деньгами?

— Да, немного. Террел не любил ранканцев, — голос Сары стал тише, — но непосредственно с НФОС он связан не был… он не заслужил… — тут ее силы иссякли, и, женщина умолкла.

— Извини, — снова повторил Кейд. — Никто из нас Не любит ранканцев. Мать всегда говорила, что они убили нашего отца. Он ведь тоже носил такую штуку — Кейд коснулся своей косы.

— Кейд… — Сара осмелилась наконец поднять голову, но по-прежнему старалась не смотреть ему в глаза. — Террел, он… — Сара запнулась. Можно ли говорить о любви с подобным человеком?

Кейд встал.

— Я пойду занесу вещи. У тебя найдется комната для меня?

Сара молча кивнула.

— Отлично. Сара, мы поговорим попозже. Я здесь. Я не могу изменить того, что случилось, но теперь я здесь. Вам больше не придется бояться, — с этими словами Кейд вышел из комнаты. Сара осталась сидеть, глядя на оставленный им кубок. Надо бы встать и показать Кейду комнату, ту комнату, которую она приготовила для него еще несколько месяцев назад, но он и сам ее найдет, поймет, какая для него…

Падающий из окна свет играл на эмали, покрывающей кубок. Он был… Террел очень мало говорил о Кейде — во всяком случае, о взрослом Кейде. Зато он часто ударялся в воспоминания об их детстве, о медленно засасывающей трясине нищеты, о семье, члены которой изо всех сил старались держаться друг за друга, о беспросветном отчаянии, окружавшем их со всех сторон. Террел говорил, что Кейд всегда был сильным. Всегда был настоящим бойцом. Никто не мог его побить.

Но каков он теперь, нынешний Кейд, вооруженный мужчина в доспехах, с нелепой косичкой — ну кто такую носит в наше время7 Сара почти ничего о нем не знала. Террел говорил, что Кейд — своего рода воин, только богатый. Он помог Террелу завести свое дело, купил ему этот дом. Дал деньги, но… внушаемый этим человеком трепет оказался для Сары неожиданностью

Все дело в его глазах. Не в шрамах, оставленных ножом и мечом, и даже не в его странной манере говорить. Все дело в глазах. Сара отчетливо рассмотрела эти глаза, в которых отражались цветные блики, отбрасываемые кубком. Суровое лицо, густые брови, не правдоподобно черные волосы… Его глаза. Они были темными — такими же, как у Террела, — но…

Сара сдавила кубок в руке. Глаза Кейда были подобны оружию. Они пронзали ее, атаковали, наводили ужас… Сара поставила кубок перед собой. Кубок был немного помят. Кейд смял его, даже не заметив этого. Но Сара не увидела этого. У нее перед глазами до сих пор стоял взгляд Кейда.

Несколько дней спустя Кейд сидел на каменной скамье в маленьком садике, расположенном за домом Террела, и точил меч, неспешно подправляя малейшие огрехи на бритвенно-остром лезвии. Солнце плясало на клинке и пускало солнечные зайчики в глаза Кейду, но тот не обращал внимания на подобные мелочи. Размеренное шуршание точильного камня помогало ему привести мысли в порядок.

Все оказалось намного сложнее, чем выглядело поначалу.

Вжжик…

Видимо, Террел был куда сильнее вовлечен в дела НФОС, чем это казалось Саре.

Вжжик…

Его убили — замучили, — именно из-за этого.

Вжжик…

Террел ухитрился встать кому-то поперек дороги.

Вжжик…

Черт бы их всех побрал!

Кейд запустил точилом в дальнюю стену дворика. Проклятие! Почему он не обратился ко мне?

Эта мысль терзала его, требуя ответа. Почему Террел не обратился к нему за помощью? Он прекрасно знал, кем на самом деле был его младший брат. Кейд всегда защищал брата, но на этот раз Террел решил уладить дело самостоятельно. И поплатился за это. Кому же он перешел дорогу?

Кейд еще раз прикинул все, что ему удалось разузнать. Итак, Террел задерживался в своей гончарной лавке, оставался там после того, как работники расходились по домам. Он поступал так в течение трех месяцев, предшествовавших его смерти. Почему он задерживался?

Счета лавки вызывали недоумение. Даже в наихудший период во всей истории Санктуария, когда казалось, что город стоит на краю полного крушения, Террел получал прибыль. За счет чего? За счет продажи горшков? Чушь!

Почему Террел задерживался в лавке? Что он там делал? Кейд полез в карман туники и извлек несколько квитанций. В них было нечто странное. Все покупатели приходили за горшками лично, никаких посыльных. Отлично. Прошлой осенью количество заказов увеличилось. Естественно, что Террел и сам стал заказывать больше глины. Счета были оплачены вовремя, цены были разумными. Черт побери! Кейд чувствовал, что разгадка кроется в этом. Она просто обязана была быть в этом.

Почему все-таки Террел задерживался допоздна?

Следующие полчаса Кейд размышлял над квитанциями, с каждой минутой приходя во все большее раздражение. Он чувствовал, что ответ таится в них, а не где-то на улицах города. Тарг перерыл весь Санктуарий сверху донизу, а за последние пять дней Кейд сам проверил все возможные варианты. Ни один след никуда не вел. Террела все знали, более того — любили и уважали. Он хорошо выполнял свою работу. Люди были ею довольны. Во всем этом не было ни малейшего смысла. Даже если Террел действительно давал деньги НФОС, он давал не так много, чтобы это имело особое значение. Половина горожан, так или иначе, поддерживала материально ту или иную группировку, хотя и не всегда добровольно. Так с какой же стати в качестве жертвы был выбран именно Террел? В назидание? Маловероятно; этой цели лучше бы послужила какая-нибудь более заметная фигура. А кроме того, если бы это убийство и вправду было задумано как предупреждение, вокруг него постарались бы поднять шум. Нет, здесь что-то другое…

Ну почему он задерживался? Как он получал прибыль? Сколько денег он мог отдавать? Деньги. Позднее время. Деньги. Позднее время.

Может, дело именно в этом? Террел работал допоздна, чтобы заработать побольше денег. Нет. Опять не то. Если он хотел увеличить прибыль, зачем он распускал по домам работников? Почему они не работали вместе с Террелом? Может, Террел хотел, чтобы никто не знал, чем именно он занимается?

Кейд снова погрузился в квитанции, на этот раз отбирая те, которые касались покупок.

— Идиот! — произнес Кейд вслух, даже не зная, кого, собственно, он имел в виду, себя или Террела. Здесь тоже все было в порядке. Террел стал покупать больше глины, но часть этой глины была дешевой, куда дешевле, чем та глина, которую Террел обычно использовал. Кейд был уверен, что проверка непременно покажет, что эта глина вообще не годится для изготовления приличных горшков. Она должна была идти на что-то недолговечное, легко бьющееся, на что-то, пригодное лишь для одной цели — чтобы что-то скрыть…

«Что это было, Террел? — мысленно воззвал Кейд. — Что ты прятал для своих фанатиков? Оружие? Деньги? Наркотики? Все вместе? Что же это было, братишка, что заставляло тебя оставаться в своей лавочке, когда все уходили, гасить свет, раскручивать колесо, месить своими натруженными руками дешевую глину? Что ты делал — посуду с двойными донышками? Или с двойными стенками? Нет, наверное, все-таки с двойными донышками.

Бедный дурачок, неужели ты всерьез поверил, что можешь изменить существующий порядок вещей? Создать новый Санктуарий, новый мир? Сделать мир лучше? Свергнуть презираемых тобою ранканцев? Ах, Террел, разве ты не знал, что революции всегда ведут в Ад?»

Кейд встал и спрятал меч в ножны. Он напал на след. Теперь ему нужно только кое-кого осторожно порасспросить, кое-кому подкинуть монет. Этот след приведет его к правде, к причине ужасной гибели Террела. Он приведет его к убийце брата.

Кейд улыбнулся. Теперь он его найдет!

Сара сидела на той же самой скамье, на которой незадолго до того сидел Кейд. Она смотрела, как тени скользят по стене, следуя за солнцем. Солнце садилось, в Санктуарий начинался еженощный ритуал безумия. Пора было идти в дом, запереть двери и закрыть ставни. Но к чему суетиться? Террела это не спасло. В Санктуарий смерть следует за тобой всюду, куда бы ты ни спрятался. Если бы не дети…

Тос был хорошим мальчиком. Он понимал, что произошло, и старался утешить мать. Очень старался. А вот маленькая Дру так ничего и не поняла. Она по-прежнему продолжала спрашивать, где папа. Сара уже неоднократно объясняла малышке, что папа больше не вернется, но та отказывалась это понимать. А теперь, когда в доме появился Кейд, все окончательно перепуталось. Он перевернул их жизнь кверху дном. Сара не могла определить, как именно она относится к Кейду — ненавидит, боится или же совмещает эти чувства.

Он распоряжался всеми вокруг, будто окружающие были его собственностью. Сара до сих пор дрожала от ярости, вспоминая, как застала Кейда, обучающего детей метать ножи.

О боги, ведь это все-таки ее дети!

Кейд обвинил ее в том, что она избаловала детей. Он назвал ее дурой и заявил, что единственный способ выжить в такой выгребной яме, как Санктуарий, — это уметь постоять за себя.

Но как она могла объяснить ему причину? Ведь Террел был его братом, и, конечно же, Кейд не мог не знать о его искалеченных руках. Как Кейд мог об этом забыть? Как мог он продолжать прибегать к насилию? Они с Террелом сознательно отказались от насилия и не желали, чтобы их дети шли по этому пути.

И кстати, вовсе она не дура. Она прекрасно знает, что Кейд продолжает обучать Тоса, когда ее нет поблизости. Ублюдок!

Тос боготворил Кейда. Для мальчика дядя был великим воином, героем историй, которые рассказывал на базаре Хаким. Но Сара-то знала, что это не так. Теперь она догадалась, что имел в виду Террел, когда говорил, что Кейд на самом деле не совсем воин. Он — наемный убийца, и это так же точно, как то, что море синее, а солнце всходит на востоке.

Все так перепуталось! Она боялась Кейда, ужасно боялась, хотя он был по-своему добр, но не так, как Террел. В нем не было мягкости — Кейд всегда был мрачен и суров. Правда, иногда казался таким печальным… Вчера ночью Дру стала плакать во сне и звать папу. Когда Сара дошла до детской, чтобы посмотреть, что случилось, она обнаружила, что Кейд уже там и успокаивает малышку. Он держал Дру на руках, и что-то напевал, тихо и неразборчиво. Девочка успокоилась и уснула на его покрытых шрамами руках.

Дверь за спиной у Сары резко распахнулась, и в садик влетел Тос.

— Ма, там Марисса! — выпалил мальчик. Сара несколько мгновений смотрела на сына. Тос был невысоким, но его плечи уже начали раздаваться вширь. Он унаследовал по отцовской линии глаза и волосы илсигов, но нос и подбородок у Тоса были материнскими. Мальчик тряхнул головой, откидывая челку со лба, и радостно улыбнулся матери. Сара слабо улыбнулась в ответ. Последнюю неделю Тос выглядел более счастливым. По какой-то странной причине присутствие Кейда пошло детям на пользу.

— Скажи Мариссе, чтобы она пришла сюда, — отозвалась Сара.

— Сюда? Но ведь уже темно! Кейд сказал…

— Меня не волнует, что сказал Кейд! — оборвала его Сара. — Передай леди Мариссе, что я жду ее здесь.

Тос пожал плечами и отправился выполнять поручение матери.

Вскоре появилась Марисса. В одной руке у нее был фонарь, а в другой — кубок с вином. Кубок она протянула Саре.

— Я подумала, что пара глотков тебе не помешает, — мягко произнесла Марисса. Сара улыбнулась. Марисса была такой чуткой! Сперва Сара неприязненно относилась к новой соседке — ее отпугивали титул и типично ранканская внешность Мариссы. Теперь же она просто не знала, что стала бы делать без подруги.

— Спасибо, Марисса. Пожалуй, ты права. Сара сделала глоток и с наслаждением почувствовала, как в желудке растекается тепло.

— Кейд тебя достал, да? — спросила Марисса, приподняв бровь.

— Ох, этот Кейд! Я его не понимаю, — Сара понизила голос почти до шепота. — Он меня пугает. Марисса рассмеялась.

— Он пугает всех. Даже Тарга.

— Что-то не верится.

Сара искренне считала, что на свете не существует такой вещи или такого человека, которые могли бы напугать странного охранника Мариссы. Тарг испугался? Что за нелепость. Впрочем, предполагать, будто Кейд может чего-то испугаться, — не менее нелепо.

— Чистая правда! — заверила ее Марисса. — Тарг шипит и плюется каждый раз, когда Кейд входит в комнату. — Марисса улыбнулась — на взгляд Сары, несколько натянуто. — Клянусь, у него волосы встают дыбом!

Сара рассмеялась. Шевелюра Тарга уже давно служила женщинам предметом для шуток. Мысль о том, что его рыжие волосы встают дыбом, была довольно забавной.

— Прямо дикобраз какой-то! — сказала она, и подруги снова рассмеялись.

— Марисса, а почему ты наняла охранников? — спросила Сара. В ее голосе уже не было и следа веселья. Марисса помолчала. Она ненавидела такие моменты. Ей нравилась Сара, и ей очень хотелось рассказать подруге всю правду. Ложь разделяла их. Но Марисса принадлежала другому человеку и считала нужным платить свои долги.

— Ну ладно, Сара, так и быть, я тебе расскажу, — произнесла наконец она. — Этот город — здесь так опасно! Я просто хочу чувствовать себя в безопасности. Видят боги, я могу себе позволить такие расходы.

— И скольких ты наняла?

— Троих. Не считая Тарга, конечно, — Марисса прикусила губу. — Открою тебе один секрет… — Марисса огляделась по сторонам. — Я приказала им, чтобы они присматривали и за твоим домом тоже. Так что… — она не договорила. Сара отвела взгляд и коротко прикоснулась к колену подруги.

— Спасибо, Марисса… — Сара снова подняла голову. — Но я не думаю, что нас кто-нибудь побеспокоит, пока Кейд здесь. — Она глотнула еще вина. — Ты ведь знаешь, зачем приехал Кейд, правда?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Сару удивило странное беспокойство, звучавшее в словах Мариссы. Марисса явно что-то скрывала, но Сара не собиралась ничего выпытывать. Она уважала чужие тайны.

— Да, знаю, — кивнула Марисса. — Он приехал, чтобы найти… гм, убийц Террела.

— Кейд приехал, чтобы убить того, кто это сделал, Марисса.

— Ну, ведь Террел был его братом!

— Да, — Сара пожала плечами. — Но все это выглядит так странно…

— Ой, Сара, да не болтай глупости! — рассмеялась Марисса.

Сара повернулась к подруге.

— Я говорю совершенно серьезно. Шесть месяцев назад я была женой горшечника. У меня было все, — Сара махнула себе за спину, указывая на дом, — хороший дом, прекрасное хозяйство, двое чудесных детей и мужчина, которого я безумно любила.

Марисса положила руку на плечо подруги.

— А теперь… — Сара покачала головой. — Теперь я ничего не понимаю. Моего мужа убили, замучили до смерти в этом самом доме, пока мы с детьми спали. И я до сих пор не знаю — за что. Потом появился этот странный человек. Мой загадочный деверь. Хоть он и брат моего мужа, но они с Террелом ничуть не похожи. С его речами, оружием, мрачным видом и тайнами. Внезапно я обнаружила, что нахожусь в центре какого-то заговора, какой-то истории об убийстве и мести, — из тех, которые рассказывают уличные сказители, — Сара сделала большой глоток вина. — Я больше вообще ничего не понимаю, Марисса, и я устала бояться.

Марисса ничего не ответила. Здесь не годились слова утешения. Она и сама слишком хорошо знала, что это значит — жить в страхе, знала, как меняется мир с наступлением ночи, знала, как чувствует себя человек, внезапно выброшенный из теплого, уютного уголка в мир внезапных опасностей и смутных теней. Ну что она может сказать этой женщине? Как она может утешать Сару, если сама никогда в жизни не ведала утешения?

— Сара… — произнесла она наконец. — Сара, я не знаю, что тут можно сказать или чем тут можно помочь. Но я скажу тебе одну вещь. — Марисса едва не вздрогнула, встретившись с взглядом темных, печальных глаз Сары. — Я думаю, в Кейде куда больше от Террела, чем это кажется тебе. Что бы там ни случилось, он сделает все, что сможет, чтобы помочь тебе. И, мне кажется, он сделает это не только потому, что этого хотел бы его брат.

Это было слабым утешением, но и единственной надеждой, которой располагала Сара в том новом мире, где ей теперь приходилось жить.

Таргу и Кейду понадобилось еще два дня, чтобы собрать недостающие фрагменты головоломки. Было совершенно ясно, что Террел что-то делал для НФОС; что именно он делал — это уже другой вопрос. Почему — это все еще оставалось загадкой. Но самое главное Кейд уже знал. Разгадку следовало искать в Низовье. Низовье было единственным местом в Санктуарии, которого Кейд избегал, хотя в глубине души он с самого начала чувствовал, что ему суждено будет там оказаться.

Но сначала ему следовало еще раз поговорить с Сарой. Кейд не знал, к чему приведет этот разговор. Похоже, он одновременно и пугал, и очаровывал эту женщину. Кейд боялся, что чересчур сильно раскроется перед ней, скажет что-нибудь такое, чего уже не возьмешь назад. Но ему необходимо было выяснить, что ей известно. Поэтому после ужина Кейд велел детям отправляться спать. Сара бросила на него мрачный взгляд, но Кейд предпочел не обращать на это внимания. Он уселся напротив Сары за стол, на котором еще стояли остатки ужина.

— Сара, нам нужно поговорить.

— Да, нужно, — твердо произнесла Сара. — Ты не должен командовать моими детьми. Ты не должен…

— Нет, Сара, об этом позже, — оборвал ее Кейд. — Нам нужно поговорить о Терреле. Женщина сразу утихла.

— Сара, Террел был связан с НФОС куда сильнее, чем ты думаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Он помогал им прятать контрабанду.

— Я знаю, что Террел давал им деньги, но здесь все кого-то да поддерживают.

— Он не просто отдавал им сэкономленные монетки. — Кейд вздохнул и хлопнул ладонью по краю стола. — Когда Террел задерживался в лавке, он делал горшки, особые горшки.

— Но, Кейд, ведь Террел именно этим и зарабатывал себе на жизнь!

— Я знаю, — Кейд наклонился над столом. — Но это были горшки с тайниками.

— И что же в них прятали?

— А черт его знает! — Кейд пожал плечами. — Оружие, деньги, послания, может, даже наркотики. Сейчас это неважно. Важно, что Террел делал это для НФОС. Он не просто давал им деньги — он работал на них.

— Я в это не верю!

— Поверь, — Кейд откинулся назад, глядя в глаза Саре. — Я выяснил, что НФОС — это крупная подпольная организация, отлично организованная, имеющая своих людей в самых разных районах города. Террел был одним из них, это и послужило причиной его смерти.

— Но почему?

— Я еще не до конца уверен. Здесь может быть множество причин. Возможно, его выследили представители конкурирующей группировки. Может быть, его предал кто-то из своих. А возможно, убийцы и сами были из НФОС.

— Но почему?! Если Террел помогал им, зачем им было его убивать?

— Да мало ли? Например, кто-нибудь перехватил груз. Или из-за внутренних разборок, — голос Кейда был полон горечи. — Сара, Санктуарий — это воплощение беспорядков и безумия. Никому не известно, кто за что отвечает. Зоны влияния ежедневно меняются. Да что там ежедневно — ежечасно! Кто-то почему-то решил, что Террел нарушил какое-то правило, и его заставили за это поплатиться.

У Сары дрожали губы, а лицо залила бледность, но она не знала, что тут можно сказать.

— Отсюда, — продолжал Кейд, — мы можем сделать кое-какие выводы.

Он сделал паузу, но Сара продолжала молчать. — Террела мучили не для того, чтобы получить какие-то сведения.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что его убили здесь, пока вы спали. Ни ты, ни дети не проснулись. Почему? Магия? Вполне возможно. Сонное зелье? Менее вероятно. Никто не услышал ни единого звука за все то время, пока Террел умирал. Я полагаю, это магия. Заклинание, удерживавшее все звуки внутри того помещения, где находился Террел и его мучители. — Кейд покачал головой. — Масса энергии. Почему бы просто не похитить, увезти куда-нибудь и допросить уже там? Но нет, они убили его именно здесь. Я вижу две причины: либо его смерть хотели сделать показательной, либо это месть. Более вероятна вторая.

— Я не понимаю…

— Если бы Террела убили в назидание другим, это сделали бы каким-нибудь другим способом, менее рискованным и более наглядным. Кроме того, как я уже говорил, множество людей занимается тем же, чем и Террел. Он был недостаточно крупной фигурой для того, чтобы послужить примером. Нет, это была месть, — Кейд скрипнул зубами. Кожа на его лице натянулась, и шрамы сделались более заметными. — Они переломали ему все кости, Сара. Подумай об этом. Это не обычные пытки. Насколько мне удалось разузнать, никого еще не убивали подобным образом. Террела убили именно так потому… потому, что кто-то знал…

— Знал о том, что случилось с его руками, — договорила Сара.

Кейд удивленно посмотрел на женщину. Так, значит, Террел ей рассказал…

— Да, — тяжело проронил Кейд и замолчал.

На некоторое время они погрузились в воспоминания. Саре вспомнилась теплая ночь, приближающаяся гроза и ее молодой муж, который сидел рядом с ней на кровати и монотонно рассказывал о своем увечье. Их семья — он, Кейд и их мать — переселилась в Низовье. Им пришлось это сделать, потому что погиб отец, и у них не было ни денег, ни родственников, которые могли бы им помочь. Мать бралась за любую работу, какую только, могла найти, и время от времени покупала Террелу грифельные доски и мел. Рисование помогало Террелу смириться с нынешней жизнью и давало надежду когда-нибудь выбиться в люди.

Но вот однажды — через четыре года после их переезда в Низовье — его окружила уличная банда. Они разбили доску, растоптали мелки и переломали ему пальцы, искалечив Террела на всю оставшуюся жизнь. Мечту стать художником пришлось забыть…

У Кейда были другие воспоминания.

— Сара! — позвал он. Женщина подняла голову и посмотрела на деверя. В глазах у нее стояли слезы. — Террел рассказал тебе, что произошло. А остальное тебе известно?

— Остальное?

«Значит, он ей ничего не сказал, — подумал Кейд. — Ну что ж, так я и думал».

Кейд никогда прежде ни с кем об этом не говорил, предпочитая держать такие вещи при себе. Сегодня он впервые решил не молчать, хотя и не видел смысла в подобной откровенности.

— В ту ночь Террел вернулся домой с прокушенными губами, — хрипло произнес Кейд. — Он кусал их, пытаясь сдержать крики. Его руки… Если бы он добрался домой побыстрее, возможно, кости еще удалось бы сложить правильно. Не знаю. Они были размозжены. — Кейд говорил, не глядя на Сару. — Террел был едва жив от боли. Мама… — Кейд вздохнул. — Мама пыталась лечить его. Она всю ночь просидела рядом с Террелом, рыдая над переломанными пальцами, как будто ее слезы действительно могли смягчить боль.

Эта картина до сих пор стояла у Кейда перед глазами… Он лежит на койке, занавеска, разделяющая их однокомнатную лачугу, истрепалась до дыр и ничего от него не скрывает… Мать потом каждый вечер укачивала Террела, словно малыша, и укладывала спать рядом с собой, потому что по ночам его мучил один и тот же кошмар — хруст ломаемых пальцев.

— Мы ничем не могли ему помочь, абсолютно ничем. — Кейд повернулся к Саре, в его глазах была такая ярость, что женщина предпочла отвести взгляд. — Но тогда — я уверен в этом — я получил один дар. Сара, я получил месть.

При этих словах голос Кейда дрогнул. Он рассказал, как нашел на улице, среди грязи и отбросов, веревку и как выковырял из стены одного из немногих в Низовье настоящих домов — домов, а не хибар, — кирпич. Как он привязал веревку к кирпичу и принялся ждать.

— Я ждал три ночи, — Кейд встал. Все его тело напряглось от воспоминаний. — Ждал, пока не выследил, где они ночуют. Потом я взял веревку и кирпич и отыскал тех, кто это сделал. — Глаза Кейда были совершенно дикими. — Я нашел их, — Кейд вздохнул. — Я поймал их и избил. Избил до потери сознания. — Он глубоко вздохнул и на время умолк.

— Я нашел их. Я не стал их убивать. Я сделал так, чтобы в будущем никто из них не смог рисовать. Кейд сел, не глядя на Сару.

— Террелу тогда было тринадцать лет. Мне — одиннадцать…

В комнате стало тихо. Сара во все глаза смотрела на Кейда, а тот глядел куда-то в сторону. Сара поняла, что Кейд смущен. Он рассказал ей то, чего не рассказывал никому. Он поверил ей свою тайну. Сара поняла, что именно здесь таится ключ ко всем загадкам Кейда, но пока что она не могла его найти. Сейчас Кейд занимал все ее мысли. Подумать только, ему тогда было столько же, сколько сейчас Тосу…

— Сара… — теперь голос Кейда был мягким. Он никогда прежде не разговаривал с ней таким тоном. — Тот, кто убил Террела, знал эту историю. Знал, что произошло с Террелом, знал о его страхах.

— Его до сих пор мучили кошмары… — отозвалась Сара.

— Я так и думал. Они знали об этом, Сара, но я пока не знаю, как они узнали об этом. Ответ находится в Низовье, Именно туда я и собираюсь пойти…

Кейд стоял рядом с ветхим мостом. За мостом лежала его цель — Низовье.

От медленно текущих вод реки Белая Лошадь поднималась отвратительная вонь — запах отбросов, гниения и смерти. Кейд не обращал на этот запах ни малейшего внимания. В конце концов, он вполне мог бы сказать, что здесь пахнет домом.

Кейд был одет в поношенную кожаную одежду для верховой езды и видавший виды плащ. Меч он нацепил так, чтобы тот сразу бросался в глаза, а еще кое-какое оружие спрятал под одеждой. Сейчас Кейд походил на безработного наемника, переживающего определенные трудности, но хорошо владеющего своим ремеслом. Он выглядел достаточно крепким орешком, чтобы шваль Низовья оставила его в покое, и в то же время достаточно неприметно, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Заинтересовать Кейд мог лишь тех, кто заметит его воинскую косу и поймет, что она означает.

Разгадка скрывалась где-то здесь, в Низовье. Сперва, думал Кейд, нужно отыскать Зипа, лидера НФОС, а ныне — одного из старших должностных лиц Санктуария. Но при наличии выбора Кейд предпочитал не иметь дела с властями Санктуария. Точно так же, как было еще несколько человек, с которыми Кейд предпочел бы по возможности не связываться. Например, с этой сумасшедшей, Ченаей, которая набирала себе армию гладиаторов. При мысли об этом Кейд усмехнулся. Гладиаторы! Из гладиаторов получаются неважные солдаты, и уж для чего они вовсе не годятся, так это для уличных боев в Санктуарии. Здесь полно безумцев…

Похоже, Зип допустил несколько ошибок, и НФОС раскололся по меньшей мере на три различные группировки. Основная часть бойцов НФОС осталась верна своему вождю, но некоторые, менее патриотично настроенные или более тщеславные, предпочли пойти своим путем. Кейд проверил версии, связанные с деньгами. В городе, подобном Санктуарию, существовало только три быстрых способа сделать деньги: проституция, наркотики и работорговля. Все здешние публичные дома находились под контролем, являясь важной частью экономики Санктуария Что же касается работорговли, ее, похоже, и поныне контролировал Джабал. Впрочем, по улицам ползли слухи о какой-то новой организации.

Но что бы это ни была за организация, она еще не существовала в то время, когда Террел попал в ловушку.

Значит, наркотики. Слабый след становился таким же ясным, как мощеный тракт. Кейд сильно сомневался, что его брату могло нравиться такое положение дел. Вряд ли это совпадало с представлениями Террела о революции. Но цели революции подверглись пересмотру, и новые правила игры были установлены здесь, в Низовье.

За последние несколько лет большинство банд Низовья заматерели и из подростковых шаек превратились в организованные преступные группировки. Правила в этом королевстве нищих банда под названием Продувные Бестии. Эта банда отхватила себе изрядный кусок Низовья — весь прежний участок Кейда, если не больше. Когда-то эта банда была частью НФОС, но в последние месяцы вышла из его состава и взяла в свои руки некоторые дела, которые прежде шли исключительно через Зипа. Теперь эта банда держала в руках третью часть наркоторговли Санктуария.

Ну что ж, если понять, на каких принципах строится организация, все сразу становится яснее ясного. Теперь Кейду нужно было найти Бестий и выяснить, кто приказал расправиться с его братом. Узнать, почему они это сделали. А потом заставить их расплатиться за содеянное.

Кейд небрежной походкой пересек мост, не подавая вида, как бешено колотится его сердце, и ничем не выказывая охвативших его отвращения, боли, отчаяния…

Он медленно пошел в сторону их старого дома. Самая суть его личности отчаянно пыталась защититься от мира, который проплывал сейчас у него перед глазами. Для всех своих обитателей и для любого пришельца Низовье было воплощенной болью. Пока Кейд петлял по заваленным отбросами улицам, вокруг него разворачивался оживший ночной кошмар. Взрослые были пустыми оболочками, бесцельно двигающимися неизвестно куда, а дети грязны и неухожены. Прохожие брели, не глядя по сторонам; похоже, их заставляли двигаться пустые желудки, требующие хоть чего-нибудь съедобного.

Но это было еще не самое худшее. Улицы были застроены полуразрушенными хибарами, в которых влачили жалкое существование их обитатели. Маленькие девочки и мальчики предлагали свое тело за кусок хлеба. И, конечно, всюду пахло кровью. Она стыла на стенах, текла из разверстых ран и отражалась в глазах каждого несчастного ублюдка, бредущего по пустым улицам. Похоже, любой из них был отмечен хотя бы одним уродливым шрамом — напоминанием о том моменте, когда его тело встретилось с отточенной сталью… или с летящим камнем… или с чужим кулаком.