Арагац (Очерки и рассказы)

      В Академию, в петербургскую Академию художеств, в то время единственное в России высшее художественное учебное заведение, из стен которого вышли такие знаменитые мастера, как Брюллов, Ал.Иванов, Айвазовский, - вот куда направлял свои помыслы молодой Геворг! Но для жизни и учебы в Петербурге были нужны хотя бы минимальные средства. И вот Геворг начинает писать копии с картин известных мастеров, пишет декорации для фотографов. Отложив таким способом небольшую сумму на первое время, Башинджагян летом 1878 года выезжает в Петербург. Здесь ему пришлось столкнуться с немалыми трудностями, и прежде всего недоставало образовательной подготовки. Для ее получения надо было усиленно готовиться по общеобразовательным предметам, кроме того, готовиться к испытаниям по рисованию и вместе с тем добывать средства к существованию. Нелегко было Геворгу, но стремление учиться в Академии было слишком сильным. Он много и упорно трудился и через год по приезде в Петербург сдает приемные экзамены и поступает в Академию художеств.
      Было это в августе 1879 года, а в сентябре уже начались занятия. С огромным рвением приступает молодой Геворг к изучению всех обязательных предметов, старательно выполняя задания и, кроме того, пополняя свои знания и расширяя свой кругозор тщательным изучением шедевров русского и мирового классического искусства.
      Богатейшее собрание Академии художеств и Эрмитаж, где хранились лучшие произведения русских и иностранных мастеров, стали для него второй Академией, и все свободные от занятий часы он проводит здесь. Следуя советам своих профессоров, он не ограничивается лишь пассивным осмотром работ, экспонированных в музеях, а делает копии с картин великих художников, близко знакомясь с техникой работы прославленных живописцев. Продажа копий давала ему также некоторый заработок.
      В годы учебы Башинджагяна в Академии передвижники устраивали выставки своих картин, организовывались персональные выставки картин Айвазовского, Мещерского, Клевера и других выдающихся русских художников. Эти выставки также обогащали приобретаемые в Академии знания, служа примером и средством проверки своих данных, склонностей, вкуса.
      В Академии Башинджагян учился в головном, фигурном и натурном классах, пробовал свои силы в различных жанрах живописи, но окончательно утвердился в пейзажном жанре. Его прямым учителем в области пейзажа был известный художник-пейзажист М.К.Клодт, руководитель пейзажного класса Академии, многое сделавший для своего ученика в деле овладения им техникой живописи. Однако Башинджагян никогда не подражал ему и не следовал слепо его указаниям. Гораздо более по душе было ему творчество О.К.Айвазовского, с которым Башинджагян не раз встречался, пользуясь приглашением великого мариниста бывать у него в мастерской и присутствовать во время его работы над картиной.
      Много лет спустя, в 1900 году, уже признанным художником, Башинджагян писал об этом в статье-некрологе об Айвазовском: он вспоминал, что двери мастерской замечательного мариниста были всегда и для всех открыты. Обращавшимся к нему за советом молодым художникам он всегда прямо высказывал свое мнение, не скрывая его, если даже оно должно было огорчить, порицал за дурное, хвалил за хорошее. Башинджагян говорил, что и ему выпало счастье быть в числе очень многих художников, обязанных и признательных Айвазовскому.
      С большим интересом изучал Башинджагян творчество выдающихся русских пейзажистов первой половины XIX века - М.Воробьева (учителя Айвазовского), М.Лебедева, С.Щедрина.
      В летние месяцы Геворг возвращался домой в Тифлис, Сигнахи, разъезжал по окрестным местам, внимательно изучал природу, делал карандашные наброски, писал этюды. Явно выраженные демократические устремления проявились у Геворга еще в годы учебы. Он принимал деятельное участие в спектаклях, организуемых студенческими любительскими кружками, сам очень удачно выступал в комедии Г.Сундукяна "Пэпо", исполняя роль Гико.
      Студенческие годы Геворга протекали в бедности и нужде. Он вынужден был учиться и одновременно зарабатывать на жизнь, так как неоткуда было ждать помощи.
      Он был на втором курсе, когда его постигло страшное горе - умерла мать, к которой он питал нежную любовь. Геворг принял на себя попечение о самом младшем брате Сергее, которому исполнилось всего двенадцать лет, взял его с собой в Петербург и помог ему получить образование.
      Весной 1883 года Башинджагян пишет свою первую крупную работу "Березовая роща", удостоенную серебряной медали. Эта написанная три четверти века назад картина и ныне привлекает внимание своим мастерством и поэтичностью. Сын солнечного юга, Башинджагян проникся очарованием северного пейзажа и с большой любовью запечатлел его на полотне, обнаружив творческую зрелость в двадцатипятилетнем возрасте. Уже здесь сказалась та черта, которая характерна для искусства Башинджагяна: целостное восприятие природы, стремление дать ее образ, создать картину, то есть завершенное произведение с продуманной композицией, строгим рисунком, проработкой деталей, правдивым цветовым соотношением.
      Четыре года жизни и целеустремленной учебы в столице вооружили молодого художника обширными знаниями и профессиональными навыками, необходимыми для самостоятельной художественной деятельности. Он успел полюбить Петербург, который называл своей второй родиной, полюбил природу севера, которую он впоследствии не раз воспроизводил на холсте.
      Плохое состояние здоровья и тяжелые материальные обстоятельства вынудили Башинджагяна расстаться с Петербургом, и, не закончив полностью курса академического образования, он возвращается на Кавказ.
      По возвращении на родину Башинджагян сразу же приступает к самостоятельному творчеству. Красоты Алазанской долины уже давно его пленяли, и он еще в студенческие годы писал ее. На этот раз он снова передает такой родной для него пейзаж со стороны Сигнахи, находящегося на возвышенности и широко раскинувшегося на живописных холмах. Пробыв некоторое время в Сигнахи, Башинджагян предпринимает поездку по Закавказью, посещает живописные уголки Армении, Грузии и Азербайджана, пишет этюды и картины и осенью 1883 года открывает в Тифлисе персональную выставку своих картин.
      Выставка картин молодого художника явилась серьезным культурным событием для края и привлекла внимание общественности. Пресса отмечала культурно-познавательное значение выставки и живописные достоинства самих работ.
      Из сообщений печати выясняется, что художник выставил следующие картины: "Арарат", "Севанское озеро", "Восход луны на реке Ахурян", "Алазанская долина", "Арагац", "Ани" и др., всего шестнадцать работ. Судя по сохранившимся с этой выставки немногим работам ("Арарат", "Алазанская долина"), Башинджагян ставил перед собой задачу дать художественное обобщение полюбившегося ему пейзажа. Художник делает не простые слепки с понравившегося ему ландшафта, а синтезирует живые впечатления.
      Первый успех окрылил молодого пейзажиста, и он с большим рвением продолжает работу на избранном поприще. Знакомясь все ближе и полнее с природой Кавказа, ставшей излюбленной темой его творчества, Башинджагян неустанно работает, видя свою главную задачу в создании пейзажа.
      Сам Башинджагян в "Путевых очерках" пишет о творческом методе живописца-пейзажиста так:
      "Художники, постоянно изучая природу во всех ее проявлениях, проникая в ее тайны, свои непосредственные впечатления переносят на эскизы, этюды, иначе говоря, делают точные копии с натуры, а позже, у себя в мастерской, силой творческого воображения, пользуясь также и этюдами, воспроизводят в картинах запечатлевшийся в их душе пейзаж".
      Такой метод создания пейзажа предохранял художника от грубого натурализма, сообщая ему вместе с тем черты некоторого романтизма, порождаемого его собственным отношением к изображаемой им природе.
      В 1884 году Башинджагян совершает путешествие в Западную Европу - в Италию и Швейцарию, знакомится с художественными сокровищами, хранящимися в музеях Рима, Флоренции, Неаполя, Венеции. Изучение шедевров итальянской живописи эпохи Возрождения расширяет кругозор молодого художника и содействует его творческому росту. Восхищаясь искусством великих мастеров прошлого, он очень критически отнесся к модернистским течениям в итальянской живописи конца XIX века.
      В статье "Письмо из Италии", опубликованной в 1884 году в № 105 тифлисской газеты "Hop-Дар", Башинджагян писал:
      "Во Флоренции, в связи с моими занятиями, мне довелось побывать в нескольких художественных галереях, богатых произведениями старых художников. Творения их сразу же пленяют красотой и тонкостью исполнения. На них лежит печать подлинного вдохновения и глубокой мысли. В них есть возвышенная поэзия вместе с богатством сюжета.
      Мне довелось посетить и другие залы, также называющиеся художественными, но в них художественных произведений нет, там одни лишь вещи, бесстрастные, убогие по сюжету, серые, несовершенные по исполнению. Италии в области искусства остается гордиться лишь своим прошлым..."
      В результате путешествия и знакомства с итальянской и швейцарской природой появляются новые темы в картинах Башинджагяна: "Остров св. Лазаря в Венеции", "Берега Неаполя", "Гора Юнгфрау при восходе солнца" и другие.
      Башинджагяну не было тридцати лет, когда судьба свела его с юной Ашхен, старшей дочерью учителя рисования Ивана Бабаевича Катаняна. Случайно встретив ее в ателье своего брата-фотографа, куда она пришла сниматься, Геворг с первого же знакомства увлекся на редкость привлекательной Ашхен. Она ответила столь же сильным чувством, и они, горячо полюбив друг друга, решили пожениться. Но их подстерегали большие препятствия. Главным из них оказалась... профессия художника и связанная с ней материальная необеспеченность Геворга. Больше всех противодействовал их браку сам Иван Бабаевич.
      Испытав на себе всю тяжесть материальных лишений семьи, живущей на скудный заработок учителя рисования, он думал избавить свою дочь от такой же участи и хотел видеть ее в браке с врачом, инженером, адвокатом - одним словом, женой человека с достатком. А Геворг всего-навсего художник, то есть, как сам Иван Бабаевич, человек с неопределенными средствами, со случайными скромными заработками. Нет, он не то лицо, за которое надо выдавать замуж Ашхен!
      Выросшей в нравах патриархальной семьи того времени, в правилах послушания родительской воле, Ашхен было нелегко бороться за свое счастье. Но сила любви помогла ей, и, как ни противился старик, он вынужден был уступить ее настояниям. К тому же она нашла себе поддержку в лице матери, добрейшей Наталии Артемьевны, которая встала на защиту дочери, всячески "уламывая" своего строптивого мужа. На помощь пришли и друзья жениха. Под общим натиском Иван Бабаевич отступил, и давно желанный брак состоялся...
      Спустя много лет после описываемых событий писатель и драматург Александр Ширванзаде рассказывал о том, какую роль довелось и ему сыграть в устройстве этого брака.
      - Вы знаете, что своим появлением на свет божий вы обязаны мне? говорил он, обращаясь с улыбкой к сыну Башинджагяна, уже взрослому человеку. - Если нет, то послушайте. Мы с Геворгом были очень близки, посвящали друг друга в свои личные дела. Однажды он признался мне, что безумно полюбил молодую девушку, жить без которой не может, но отец избранницы его сердца не дает своего согласия на их брак и они не знают, что делать. Выяснилось, что речь идет об Ашхен Катанян, которая действительно была премилым существом, и "драться" за нее стоило.
      Я был хорошо знаком с их семьей, родители Ашхен меня почему-то жаловали, и я отправился к ним уговаривать отца. Я столько всего наговорил им о Геворге, о его таланте, трудолюбии, замечательном характере скромности и прочем, что старик начал сдаваться, и в конце концов, мечта молодых сбылась - они поженились... Видите, я прав, говоря, что, не будь меня, вас тоже не было бы...
      Как бы там ни было, препятствия были устранены, и молодые обрели свое счастье в браке, доставшемся им с таким трудом.
      К числу драматических эпизодов романтического характера, предшествовавших браку Геворга, надо присоединить еще один: уезжая в 1884 году за границу и, следовательно, расставаясь на долгий срок со своей нареченной, Геворг сговорился со своим другом и земляком Сандро Степаняном, что тот будет бдительно следить за ходом событий в семье Катаняна и в случае надобности немедленно известит о возникшем осложнении. Сказано - сделано! Через некоторое время Ашхен сообщает Сандро, что родители, особенно отец, требуют ее согласия на брак с каким-то состоятельным человеком, который, однако, ей вовсе не по душе, но что ей очень трудно в отсутствие Геворга бороться одной.
      Верный своему обещанию, Сандро немедленно извещает друга о грозящей опасности, и Геворг, отложив все дела, из заграничного далека мчится в Тифлис, на помощь любимой Ашхен...
      Так, преодолев все преграды, "завоевал" Геворг верную спутницу своей жизни, с которой после того никогда не расставался. Пережил он ее всего на четыре года...
      С богатым запасом наблюдений и новых впечатлений возвращается художник домой и в конце 1885 года открывает вторую выставку своих картин, на этот раз в Баку. Из корреспонденции, помещенной в газете "Нор-Дар", мы узнаем, что на бакинской выставке были экспонированы следующие новые, привлекавшие особенное внимание посетителей картины: "Домик Хачатура Абовяна в Канакере", "Закат в Дарьяльском ущелье", "После дождя", "Чиатурский лес", "Ванское озеро с островом Ахтамар", "Утро в горах Швейцарии" и другие.
      Выставка произвела большое впечатление на современников, красноречивым свидетельством чему может служить восторженная статья о ней знаменитого армянского трагика Петроса Адамяна, в то время с огромным успехом выступавшего на сцене в Баку.
      Надо сказать, что Адамян был наделен также и незаурядным талантом живописца, и, следовательно, можно с полным доверием отнестись к высказываниям автора.
      "Никогда не забуду того чарующего впечатления, которое произвела на меня выставка картин Г.Башинджагяна, - пишет Адамян. - Мне хочется дать правдивую характеристику этого выдающегося и самобытного таланта, каждый мазок кисти которого говорит о верности природе и поэтическом даре, пленяющем и очаровывающем понимающих в искусстве людей. Невозможно оставаться равнодушным перед его картинами, и много раз простаивал я, восхищаясь, перед ними, сильно обижаясь на рамки, словно они препятствовали видеть продолжение этих красивых пейзажей..."
      Горячее сочувствие, которое встретил Башинджагян у передовых деятелей того времени, воодушевляет его на дальнейшую плодотворную работу. Будучи фактически пионером в деле устройства регулярных художественных выставок на Кавказе, он в промежутках между ними выставляет для обозрения свои новые работы либо у себя в мастерской, либо в витринах магазинов в центральной части города. Как правило, печать дает информацию об этих работах.
      Так, из газетных сообщений мы узнаем о том, что еще в восьмидесятых и девяностых годах прошлого века им был написан ряд крупных полотен, вызвавших большой интерес у общественности: "Лес осенью", "Утро", "Дзорагет ночью", "Деревья при лунном освещении", "Долина реки Куры", "Домик Микаэла Налбандяна", "Дорога на Дилижан", "Могила Месропа Маштоца", "Грузинская деревня" и много других, не обнаруженных пока картин.
      Особого внимания заслуживают две монументальные работы тех же лет, подробное описание которых мы находим в прессе, но и эти полотна не дошли до нас. Одна из них называлась "Переселение армян из Персии в Россию в 1828 году". Эта картина, по существу, принадлежит к историческому жанру, хотя и здесь пейзаж занимает большое место. В ней изображены большие группы армян переселенцев из Персии, осуществивших свою давнишнюю мечту о мирной жизни в России и теперь, под охраной русских солдат, сделавших ночной привал на берегу реки, уже в полной безопасности. Подробное описание картины можно найти у видного публициста того времени Гр.Арцруни.
      Другая, тоже утерянная картина написана на тему, взятую из знаменитой поэмы Шота Руставели "Витязь в тигровой шкуре". Написанная в 1889 году, она, судя по отзывам, представляла собою большое полотно, на котором был изображен один из эпизодов великой поэмы. Здесь пейзаж составляет фон, на котором разыгрывается драматическая сцена. Подробное описание ее оставил названный выше Гр.Арцруни, кстати сказать в молодости занимавшийся живописью.
      Башинджагяну была хорошо известна выдающаяся роль А.С.Грибоедова в благополучном переселении трудовых масс армян из Персии в Россию.
      Глубоко чтя его память, художник не раз подымался по крутым склонам горы Мтацминда к могиле знаменитого русского писателя и друга армянского народа. Любуясь открывающейся оттуда великолепной панорамой Тифлиса, он с неизменным волнением читал строки на бронзовом надгробье: "Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!" Эти трогательные строки принадлежат жене Грибоедова Нине Чавчавадзе, не прожившей с мужем и одного года.
      Результатом впечатлений и наблюдений художника явилась поэтическая картина "Тифлис в летнюю ночь".
      В 1886 - 1889 годах Башинджагян открывает выставки своих картин в Тифлисе, Пятигорске, Нахичевани-на-Дону, Ростове-на-Дону и Новочеркасске, встретившие весьма положительное отношение публики и доставившие ему широкую известность на всем Кавказе.
      Помимо устройства регулярных персональных выставок Башинджагян принимает самое активное участие на общих выставках, которые начало организовывать Кавказское общество поощрения изящных искусств. Уже на первой выставке общества, открывшейся в 1888 году в Тифлисе, он экспонировал ряд своих пейзажей.
      С того времени Башинджагян неизменно участвует во всех выставках общества.
      С 1890 года художественная деятельность Башинджагяна выходит за пределы Кавказа. Он принимает участие в весенних выставках петербургской Академии художеств в 1890, 1892 и 1893 годах, выставке Общества взаимного вспомоществования русских художников в 1891 году, в третьей и четвертой выставках картин Петербургского общества художников в 1895 году и других столичных выставках девяностых годов минувшего столетия. Вдохновенные пейзажи Башинджагяна привлекают внимание петербургского и московского зрителя, он удостаивается лестной оценки центральных газет и журналов.
      Принимая участие в петербургских и московских выставках, Башинджагян продолжает участвовать в выставках Кавказского общества поощрения изящных искусств и, кроме того, открывает персональные выставки. Девяностые годы для Башинджагяна - время интенсивной работы, большой плодовитости и размаха. Это - первое десятилетие расцвета его творчества. Картины этих лет удивляют своим вдохновенным мастерством.
      Особо надо отметить картину "Оттепель на Кавказе" (1890). Здесь художник решает поставленную перед собой задачу - дать раннее пробуждение весны. Освещенные лучами закатного солнца стволы деревьев, трогательно протягивающих к зрителю свои тонкие, еще голые ветки, хрупкий покров местами оттаявшего снега, пропитанная влагой, вдыхающая тепло земля - все в картине говорит о радостном весеннем пробуждении природы. Своим настроением и поэтичностью она перекликается с картиной Саврасова "Грачи прилетели".
      В 1892 году в Тифлисе открылась третья выставка Кавказского общества поощрения изящных искусств, на которой были экспонированы три картины Башинджагяна, из которых пресса выделила "Ночь на море", называя ее чудесной.
      Два года спустя на четвертой выставке Кавказского общества поощрения изящных искусств Башинджагян выставил 14 работ.
      Наступает 1897 год, и Кавказское общество поощрения изящных искусств устраивает пятую выставку картин, участниками которой были известные художники Занковский, Стаховский, Габаев, Шмерлинг, Захаров и другие. Башинджагян экспонировал 23 работы, о которых мы встречаем разноречивые суждения местной прессы. Но даже те органы печати, которые, греша против истины, писали явно несправедливые вещи о картинах художника (монархическая газета "Кавказ", газета "Новое обозрение"), вынуждены были признать их достоинства и выделить такие работы, как "Полночь в грузинской деревне", "Вид на Куру" и в особенности "Гокчинское озеро", о которой писалось, что "эта картина одна из лучших на выставке" и что "уходящая далеко в глубь картины спокойная и прозрачная гладь озера передана с мастерством, напоминающим лучшие полотна Айвазовского".
      Необходимо отметить, что к этому времени уже разгорается и на Кавказе борьба между демократическим реалистическим и буржуазно-формалистическим искусством, получившая особую остроту в первых двух десятилетиях XX столетия. Башинджагян, неизменно следовавший благородным традициям русской реалистической живописи и вместе с тем один из самых крупных и признанных художников края, стал предметом особенно ожесточенных нападок сторонников и защитников модернистской живописи. Нападкам подвергались и другие художники, шедшие по пути реализма. Именно те же авторы, что "разносили" Башинджагяна, выдвигали сходные обвинения и против другого крупного кавказского пейзажиста - И.Н.Занковского. Противники реализма действовали с точки зрения своего стратегического плана - разгрома реалистического направления, планомерно сосредоточивая огонь "критики" на Башинджагяне, который, по авторитетному свидетельству народного художника СССР М.С.Сарьяна, был "самым крупным художником на Кавказе до революции".
      Художник, обращая мало внимания на осиные укусы, продолжал идти своей дорогой.
      К концу девяностых годов у него окончательно созревает мысль поехать на длительный срок в Париж, с тем чтобы близко ознакомиться с классической и новой французской живописью. В самом конце 1899 года Башинджагян с семьей уезжает во Францию. К этому времени у него было трое детей.
      Свой отъезд во Францию Башинджагян приурочил ко Всемирной художественно-промышленной выставке, открывавшейся в 1900 году в Париже. На этой выставке в русском отделе должны были экспонироваться и картины Башинджагяна, получившего официальное приглашение. Об этом мы читаем, в частности, в издававшемся в Вене ежемесячном обозрении "Андес амсориа", где сказано, что "Г.Башинджагян покажет свои три картины в русском отделе выставки".
      Однако черносотенная пресса того времени, возглавляемая газетой "Новое время", начала кампанию против Башинджагяна и других художников-"инородцев", поставив его в такое положение, что он отказался от участия в парижской выставке и открыл персональную выставку своих работ.
      В одной из парижских газет сообщается, что Г.Башинджагян выставил в своей мастерской на бульваре Монпарнас тридцать полотен. Одобрительно отозвавшись об искусстве Башинджагяна, газета заключает:
      "Г.Башинджагян, уже известный в России и Германии, заслуживает того же и во Франции. Вместе с 3.Захаряном и Эдгаром Шаином он делает честь своей несчастной стране".
      Во Франции Башинджагян пишет много работ на новые темы, превосходно изображая пейзажи Парижа и его окрестностей. Из этих картин особыми достоинствами отличаются "Утро в Булонском лесу", "Берега Сены", "Сен-Клу", "В окрестностях Парижа", "Каштановая аллея", в которых зритель хорошо чувствует новый колорит, не похожий на колорит кавказской и русской природы.
      В годы пребывания Башинджагяна в Париже формалистские течения в искусстве были в большой моде, принося тем, кто следовал за ними, значительную материальную выгоду и создавая им дутую славу. Немало художников поддались их тлетворному влиянию и поскользнулись на ложном пути.
      Но Башинджагян не поколебался в своих реалистических убеждениях и по-прежнему остался верен природе, предан подлинному правдивому искусству.
      За время пребывания в Париже Башинджагян получает приглашение принять участие в кавказской юбилейной выставке 1901 года. На ней он экспонирует три картины: "Севанское озеро в дождливый день", "Замок царицы Тамары в Дарьяльском ущелье" и "Река Ахурян", за которые ему присуждается малая золотая медаль.
      Пробыв два с лишним года в Париже, Башинджагян в начале 1902 года возвращается в Тифлис и здесь окончательно обосновывается. Сразу же он включается в местную художественную жизнь, начав с того, что открывает большую персональную выставку, на которой представляет на суд общественности итоги своей почти трехлетней работы. Из выставленных картин наибольшее внимание привлекли "Штиль на море", "Закат солнца в Нор-Баязете", "Каспийское море в пасмурный день", "Нива перед бурей", "Река Ахурян при восходе луны", "Болота" и другие. Особо надо выделить "Штиль на море", ныне украшающую собрание картин художника в Ереванской государственной картинной галерее. На этом полотне с большим искусством разрешена сложная задача передать отражение в беспредельной морской глади высокого неба и облаков, освещаемых полной луной. Газета "Кавказ", поместив подробную рецензию о выставке, в которой снова пыталась очернить художника, и на этот раз скрепя сердце принуждена была заявить, что художник "имеет за собою редкое качество, данное ему самой природой: это чувство поэта-художника, что сказывается в большинстве выставленных картин, в особенности в картине "Штиль на море", по настроению лучшей картине на выставке...". Рецензент добавляет, что он "немало был удивлен отсутствием влияния Запада на Башинджагяна".
      В том же 1902 году Башинджагян участвует в выставке Кавказского общества поощрения изящных искусств в Тифлисе, вместе с Г.Габаевым (Габашвили), И.Занковским, Ам.Акопяном, О.Шмерлингом, А.Мревлишвили, Б.Фогелем, Ег.Татевосяном, М.Микаэляном, Я.Николадзе, Н.Склифасовским и другими известными и ныне почти забытыми тифлисскими живописцами и скульпторами.
      Первое десятилетие нового века явилось для Башинджагяна продолжением периода расцвета его творческой деятельности, начавшегося, как было выше сказано, с девяностых годов прошлого столетия.
      В 1903 - 1913 годах Башинджагян по-прежнему много и плодотворно работает. С промежутками в несколько лет устраивает он персональные выставки своих картин - в Тифлисе и Баку.
      В 1912 году Башинджагян - участник второй весенней выставки картин русских художников, открывшейся в Баку в марте месяце. В выставке участвовали Зарубин, Зоммер, Марчевский, Олейников, Радин, Куликов и другие. Бакинская пресса с похвалой отозвалась о работах Башинджагяна. Особенно много разговоров было о картине "Лунная ночь в Батуме", относительно которой газета "Каспий" поместила обстоятельную рецензию.
      По рассказам людей, с которыми мне приходилось встречаться, Башинджагян был очень заботливым и любящим отцом; не прибегая к запугиванию, с ранних лет воспитывал он в детях чувство ответственности за свои поступки.
      Средний сын художника начал курить. Ему было тринадцать лет, и товарищи довлели над ним. Мальчики прятались по сараям, чердакам, черным лестницам, поблескивая затаенными огоньками и давясь отвратительным дымом. Геворг Захарович заметил это. Он не стал бранить и наказывать сына. Он позвал его в свою мастерскую и просто сказал:
      - Я знаю, что ты куришь. Не хочу унижать тебя угрозой наказания, но знай, что твое курение меня страшно огорчает. Я прошу тебя не курить.
      Сын обещал не курить. С той поры и до сегодняшнего дня (а ныне сыну-профессору перевалило за шестьдесят) он ни разу не прикоснулся к папиросе.
      Судите же, как велико было уважение сына к своему отцу, как верно и туго была свернута пружина внутреннего почитания в его юном сердце, если подросток выстоял перед градом насмешек своих сверстников и ни разу не нарушил данного отцу обещания.
      Деликатный по натуре, Башинджагян, как, впрочем, это свойственно людям вообще, склонен был судить о других по себе и полагал, что достаточно даже простого замечания, чтобы провинившийся осознал свою вину и изменил свое поведение.
      Однажды Геворг Захарович вернулся домой чем-то взволнованный.
      - Что с тобой, Геворг? Что случилось? - обратилась к нему Ашхен Ивановна.
      - Я встретил на Головинском Н-ва. (Надобно сказать, что уже давно художник был возмущен недостойным поведением г-на Н-ва.) Я его так отчитал! Так отделал! О! О! Он будет помнить!
      - Боже мой, Геворг, - переполошилась Ашхен Ивановна, которая редко видела своего мужа в таком гневе. - Что же ты ему сказал?
      - Я ему сказал: "Как вам не стыдно?!"
      Летом 1912 года Башинджагян открыл выставку своих картин в Тифлисе, вызвавшую большой интерес и многочисленные отклики в печати. На выставке были экспонированы пейзажи на новые темы. Особенное внимание обратили на себя "Эчмиадзинский бассейн", "Зимняя ночь в армянской деревне", "Близ Боржома", "Зимнее утро в лесу", "Догорает". Печать подчеркивала, в частности, что Башинджагян мастерски дает вполне законченные картины на холсте небольшого размера, обычного для этюдов.
      Превосходен пейзаж, являющийся, как всегда, главным "героем" в творчестве Башинджагяна. Приемом контраста между человеческим созданием и могучим лесом художник показывает величественную красоту вечной природы.
      Почта десять лет отделяли выставку 1912 года от предыдущей персональной выставки Башинджагяна в 1903 году. Башинджагян рассматривал свое искусство как великий долг перед обществом. Побуждаемый к художественной деятельности прежде всего глубоким влечением, неистребимой любовью к природе и жаждой воспроизвести ее на полотне, он вместе с тем прекрасно сознавал силу искусства, его мощное воздействие на человека и потому никогда не забывал своей ответственности перед зрителем. Искусство для него никогда не было забавой, простым развлечением, упражнением в своих способностях. Он был художником-реалистом именно потому, что относился к искусству с большой серьезностью, понимая его познавательное и общественное значение. Отсюда его стремление передать природу возможно полнее, правдивее, дать ее синтез, обобщение.
      Тифлисские выставки 1912 и 1913 годов как бы подытоживали тридцатилетний творческий путь художника.
      Нелегок и тернист был этот путь, на котором Башинджагяну очень часто приходилось сталкиваться с непониманием и равнодушием к искусству со стороны господствующих классов, интересы которых были чужды впечатлительной натуре художника-поэта.
      В досоветские годы в Баку не было, конечно, ни художественного музея, ни специального зала для устройства выставок картин, и Башинджагяну приходилось снимать случайные помещения. Одну из своих выставок он открыл в помещении клуба, где местные богатеи вели крупную игру.