Кобра (№3) - Сделка кобры

Джастин прошипел сквозь зубы:

— Признаюсь, мне тоже пришла в голову подобная мысль. Но ты ещё не услышала самого главного. Этот Монс будет жить, несмотря на то, что получил в грудь два мощнейших лазерных заряда. Не желаешь ли угадать, как ему это удалось?

Джин насупила брови. Первым напрашивался ответ, что на Монсе была броня. Однако судя по тому, каким тоном говорил отец, можно было догадаться, что здесь кроется нечто более интересное. Монс должен был обладать такой прочной броней, что делала бы его практически неуязвимым для двух мощных лазерных зарядов, которые без труда могли прорезать грудину и ребра и испепелить сердце и легкие.

По крайней мере, нормальным костям не выдержать такой мощи.

— По той самой причине, что выжил Уинворд? — неуверенно спросила Джин.

Джастин кивнул.

— Верно.

По спине Джин пробежала дрожь. Майк Уинворд во время первой миссии на Квазаму двадцать восемь лет назад получил в грудь заряд лазерного оружия и остался в живых исключительно благодаря защитному керамическому покрытию грудины и ребер.

— Так он из Отвергов? — прошептала она, — этот безмозглый идиот Монс к тому же ещё и жалкий Отверг?

— Именно так, пропади он пропадом, — вздохнул Джастин, — к сожалению, то, что он был безоружен, когда я стрелял в него, не меняет дела.

— Но почему? — удивилась Джин, — Значит, я все-таки права. Вся эта история подстроена нарочною…, а следовательно, за ней стоит никто иной как Приели.

— Полегче, барышня, — сказал Джастин и положил руки на плечи дочери, — То, что очевидно для меня, тебя или Корвина, ещё надо доказать остальным, а это нелегко.

— Но…

— Но до тех пор, пока мы не докажем эту связь, — продолжал он увещевать дочь, — я был бы весьма благодарен тебе, если бы ты оставила все свои домыслы при себе. На этом этапе слишком смелые высказывания могут повредить нам куда больше, чем Приели.

Джин на минуту закрыла глаза, стараясь сдержать навернувшиеся слезы.

— Но почему? Почему он не желает оставить тебя в покое?

Джастин подошел к дочери и крепко обнял её за плечи.

Даже уже будучи вовсе взрослой, она была на несколько сантиметров ниже его — идеальный рост, по её мнению, чтобы спрятаться под отцовское крыло.

— Лично до меня Приели почти нет никакого дела, — вздохнул Джастин. — Я также сомневаюсь, что он имеет что-то против Корвина, за исключением того, что брат стоит у него на пути. Нет, ему надо нечто иное — полное изгнание Кобр из наших Миров.

Джин облизнула губы и ещё крепче прижалась к отцу. Ей доводилось слышать сплетни, споры, предположения… Но услышать такое из отцовских уст — напрямую, без всяких обиняков, услышать от человека, который не мог не знать правды, — при этой мысли Джин похолодела от ужаса.

— Но это безумие, — прошептала она, — полнейшее безумие. Как, интересно, по его мнению, сможет расширять свое влияние Эсквилин, если там не будет Кобр, которые первыми вступают в неизведанное? Не говоря уже о Целии — что, интересно, намерен он предпринять — бросить местное население на растерзание хищникам?

Джин услышала, как вздохнул отец.

— Джин, когда ты повзрослеешь, то наверняка встретишь немало на первый взгляд разумных людей, которые, к твоему удивлению, подчас попадают в плен какой-либо идеи и так зацикливаются на ней, что не хотят видеть других точек зрения. Наглядный пример — Целий, люди, которые его населяют, столь долго сражались с чудовищной местной экологией, что уже втянулись в эту борьбу и отказываются переселиться на какую-нибудь другую планету. Они просто не представляют себе другого существования. Некоторые из Отвергов — не все, конечно, а лишь некоторые — тоже страдают подобной зашоренностью. Им хотелось стать Кобрами, но их забраковали по той или иной причине, и поэтому их любовь в конечном итоге обернулась ненавистью, а ненависть требует отмщения.

— Независимо от того, каковы окажутся последствия для всех остальных Миров Кобры?

Джастин покачал плечами.

— Выходит, что так. Не знаю, может быть, некоторые из них вполне искренне полагают, что необходимость в Кобрах изжила себя, что все, чем занимаются Кобры, по плечу и простым людям, если в их распоряжении имеются машины и защитные экзоскелеты. Я даже готов согласиться с тем, что кое-какие из обвинений Приели далеко не беспочвенны. Вполне возможно, что мы слишком увлеклись своей элитностью, самим себе во вред.

Мимо них прошествовал обслуживающий робот, направляясь на помощь своим поверженным собратьям. Джин проводила его взглядом и сосредоточилась на одной из механических мишеней… Неожиданно в её мозгу вспыхнула искра озарения. Впервые в жизни девушка поняла, кого представляют эти громоздкие машины, которые ей приходилось наблюдать с самого детства.

— Господи, — прошептала она, — да это же Трофты. Ваши роботы-мишени — не кто иные как Трофты!

— Брось свои глупости, — оборвал её Джастин, однако его тон заставил Джин посмотреть на отца. Его лицо ничего не выражало. Словно у игрока в покер, или человека, который отказывается признаться в том, что ему известен секрет, который он не имеет права разглашать.

— Я просто хотела сказать… — растерянно начала было оправдываться Джин.

— Разумеется, это не Трофты, — перебил её Джастин. Ты получше приглядись к формам, размерам, очертаниям. Эти роботы — не что иное, как учебные мишени, однако от взгляда Джин не ускользнуло, что лицо Джастина при этом приняло суровое выражение. — К тому же, Трофты — наши партнеры и политические союзники, — продолжал отец. — Они наши друзья, а не враги. И поэтому для нас нет причин выяснять их уязвимые места.

— Разумеется, — согласилась Джин, стараясь подражать бесстрастному тону отца, пусть даже и делая это с небольшим опозданием. Нет, разумеется, роботы внешне мало походили на Трофтов, но форма и расположение уязвимых точек выглядели слишком продуманными, и поэтому вряд ли были случайны.

— Не думаю, что имеет смысл напоминать кому-либо о том, что когда-то они были нашими врагами, — добавила она с нотками горечи в голосе, — и что именно благодаря усилиям Кобр тогда удалось избежать войны.

Отец сжал ей плечо.

— Кобры помнят все, — тихо произнес он, — как, впрочем, и Трофты. А это самое главное… и именно поэтому нам надо найти способ заткнуть глотку этому Приели и его горлопанам. — Джастин глубоко вздохнул. — Ладно, пора домой.

ГЛАВА 3.

Тамрис Чандлер, генерал-губернатор Миров Кобры, пришел в политику после успешной карьеры на юридическом поприще, и Корвин уже не раз замечал, что на заседаниях Совета и Директората Чандлер порой с удовольствием вытаскивает на свет свои старые прокурорские замашки. Как и в данный момент… правда, сегодня не заметно, чтобы это доставляло ему удовольствие.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, — вещал он, осуждающе глядя на Корвина с экрана коммуникатора, — в какую крайне неприятную ситуацию все мы попали по вине вашего брата.

— Я это прекрасно понимаю, сэр, — отвечал Корвин, пытаясь не сорваться, — однако я осмелюсь высказать несогласие с тем мнением, что эта вина Джастина.

Чандлер отмахнулся от этого возражения.

— Каковы бы не были его мотивы, факт остается фактом — он стрелял в безоружного человека.

— Который, если уж подходить к этому факту формально, ворвался в мой кабинет и угрожал мне.

— Угрожал вам? — перебил его Чандлер, удивленно поднимая брови, — он произнес нечто такое, что касается исключительно вас?

— Нет, сэр, этого я не могу утверждать. Но он яростно поносил Кобр, а мои взгляды в их поддержку общеизвестны. Возможно, формально это трудно квалифицировать как нападение, но любой суд согласится, что у меня имелись веские причины беспокоиться за свою безопасность.

Чандлер одарил его ещё одним свирепым взглядом.

Однако затем его рот скривился, и он пожал плечами.

— Разумеется, это дело вряд ли дойдет до суда — мы оба это прекрасно понимаем. И еще, между нами говоря, я склонен думать, что вы совершенно правы и своих предположениях. Вы были для Приели бельмом в глазу с чех пор, как он стал членом Директората. Поэтому это весьма на него похоже — попытаться одним ударом разделаться как с вами, так и с Кобрами.

Корвин стиснул зубы, пытаясь не дать сорваться с языка язвительному замечанию. Возможно, он облегчил бы душу, съязвив в ответ на тонко завуалированное восхищение этим ублюдком Приели, но Корвин нуждался в поддержке генерал-губернатора и поэтому не хотел рисковать.

— Значит мы с вами сходимся во мнении, что выходка Монса была заранее отрепетирована, — произнес он. — Правда, остается открытым вопрос, что по этому поводу намеревается предпринять Директорат.

Чандлер поспешил перевести взгляд в сторону.

— Откровенно говоря, Моро, я не уверен, что Мы вообще способны что-либо предпринять, — с явной неохотой произнес он. — Если вы сумеете доказать — ибо голословные утверждения здесь не пройдут, — что Монс явился именно затем, чтобы спровоцировать вашего брата на ответные действия, в таком случае мы сумеем найти какую-нибудь зацепку. В противном же случае… — Чандлер пожал плечами. — Боюсь, что у него будут все основания отстаивать свою правоту, и мы не сможем предъявить хоть сколько-нибудь серьезные обвинения Вы сами знаете, какую чушь несут эти люди о вашем брате по каналам новостей. И если мы на этом этапе попробуем выступить против них, нас тотчас смешают с грязью.

Иными словами, генерал-губернатор собирался реагировать на Этот откровенный выпад тем, чтобы никак не отреагировать. Пусть себе Приели разыгрывает свой гамбит, а мы ещё посмотрим, против кого он будет гнуть свою линию, когда дело дойдет до суда.

— Понятно, — произнес Корвин с плохо скрываемой горечью. — Как я полагаю, если мне удастся раздобыть доказательства до того, как завтра начнется собрание Директората, то можно надеяться, вы займете позицию в мою поддержку?

— Разумеется, — мгновенно отозвался Чандлер, — но имейте в виду, что бы ни случилось, этому инциденту не станут уделять слишком иного внимания. Нас ждут более серьезные и неотложные дела.

Корвин сделал глубокий вздох. Надо понимать, он сделает все — возможное, чтобы сократить тираду Приспи до минимума. Однако это уже лучше, чем ничего.

— Я вас понял, сэр.

— Прекрасно. И если это все…

— Да, сэр. Доброй вам ночи.

Экран погас. Корвин откинулся в кресле и потянулся, разминал онемевшие от усталости и напряжения мышцы. Итак, он переговорил со всеми членами Директората, которых можно было перетянуть на свою сторону. Может, ему также стоит обработать членов Совета и нижестоящих чиновников? Корвин бросил взгляд ни часы и к своему ужасу обнаружил, что уже перевалило за десять часов. Слишком поздно, чтобы продолжать названивать кому-либо. Не удивительно, если хорошенько припомнить, что Чандлер не слишком обрадовался его звонку.

Корвин краем глаза уловил какое-то движение. Взглянув, он увидел, что Тина Май Гроу ставит перед ним чашку дымящегося кофе.

— Вы уже закончили ваши дела? — спросила она.

— Насчет себя я не знаю, а вот вам пора, — устало ответил он, — если не ошибаюсь, я велел вам идти домой ещё пару часов назад.

Тина пожала плечами.

— Мне ещё надо доделать кое-какие срочные дела, — сказала она, присаживаясь с присущей ей грацией в кресло.

— А кроме того, вы подумали, что мне, возможно, потребуется моральная поддержка?

— Что ж, верно, а также помощь у телефона. Я решила, что вас замучают звонками, — добавила она. — Правда, помощи моей не потребовалось.

Корвин поднес к губам чашку с кофе и на мгновение замер, наслаждаясь изысканным ароматом.

— Имя Моро уже на протяжении долгого времени многое значит на Авентине, — напомнил он Тине, делая глоток, — должно быть, даже самые хищные из репортеров понимают, что наша семья заслуживает уважения.

— А может, также и отдыха? — тихо предположила Тина.

Корвин перевел на неё взгляд, рассматривая нежные черты лица и изящную фигуру. Сердце его тотчас ощутило легкий укол тоски и меланхолии. Эта боль последнее время все чаще напоминала ему о себе. «Мне давно пора жениться, — устало подумал он. — Пора обзавестись собственной семьей».

Корвин усилием воли отогнал навязчивую мысль. За его одиночеством все эти годы стояли весомые и основательные причины, и ни одна из них не утратила своей значимости.

В свое время его отец с головой ушел в политику, и. это едва не свело в могилу мать. Вот почему Корвин дал себе слово, что никогда не позволит, чтобы из-за него страдал кто-то другой. Даже если ему удастся найти женщину, которая будет готова пожертвовать собой во имя его карьеры…

И снова он заставил себя выбросить из головы эту навязчивую и совершенно бесполезную мысль.

— Как известно, Моро никогда не позволяли себе успокаиваться там, где их ждала работа, — напомнил он Тине. — К тому же я могу отдохнуть и в следующем году. А вам уже пора домой.

— Еще через пару минут, — Тина кивнула в сторону телефона. — Вас ещё не замучили звонки?

— Нет-нет, все идет, как я и предполагал. Разумеется, все, с кем я разговаривал, не до конца уверены, как подойти к этому делу, по крайней мере, с практической точки зрения. Как я полагаю, пока что все они решили не высовываться и сейчас ждут дальнейшего развития событий.

— То есть предоставляют Приели возможность обзавестись для завтрашнего заседания весомыми аргументами, — негромко фыркнула Тина. — Удивительно, как все складывается в его пользу, ведь что за совпадение — каша заварилась не когда-нибудь, а накануне заседания Директората.

Корвин кивнул.

— Да, я обратил на это внимание. Готов поспорить, что и другие губернаторы тоже. К сожалению, это вряд ли сойдет за свидетельские показания.

— Если, конечно, вам не удастся обнаружить некую связующую нить… — Тина умолкла на полуслове и постаралась сосредоточиться. — Кажется, там кто-то постучал.

Нахмурясь, Корвин наклонился вперед и включил на коммуникаторе кнопку телекамеры, выходящей во внешний коридор.

— Если это один из репортеров.. — настороженно начала Тина.

— Это Джин, — вздохнул Корвин, нажав кнопку электронного замка. Возможно, в этот момент ему меньше всего хотелось встречаться с племянницей.

— Джин? Дверь открыта — можешь войти.

— Мне лучше уйти? — спросила Тина, когда Корвин отключил коммуникатор.

— Да нет, необязательно, — признался он. — Но с другой стороны, может, так будет и к лучшему.

Тина поднялась и на лице её мелькнула слабая улыбка.

— Понимаю. Если я вам понадоблюсь, то позвоните ко мне в приемную.

Тронув его за плечо, она зашагала к двери.

— Дядя Корвин?

— Входи, — откликнулся губернатор и помахал девушке — нет, теперь это была уже женщина — появившейся в дверях его кабинета.

Джин вошла, обменявшись на ходу приветствием с Тиной, с которой столкнулась на пороге комнаты.

— Садись, — предложил ей Корвин, показывая на кресло, на котором только что сидела Тина. Как там отец?

— Как ты, наверное, и представляешь, — сказала девушка, опускаясь в кресло. — Некоторое время назад появился дядя Джошуа, и они просидели несколько часов, обсуждая проблемы, с которыми наша семья сталкивалась в прошлом.

Корвин кивнул.

— Уж я-то помню эти экскурсы в прошлое. Наверное, слушать их довольно тоскливо?

Джин надула губы.

— Угу.

— Пусть это тебя не беспокоит. Это просто один из методов, к которому мы, Моро, имеем обыкновение прибегать, чтобы напомнить себе» одну простую истину — всегда есть выход, даже из самых сложных ситуаций.

Джин глубоко вздохнула.

— Папа сказал мне, что мое заявление в Академию Кобр просто-напросто отклонили.

Корвин стиснул зубы и лишь усилием воли снова заставил себя расслабиться.

— Он объяснил, почему? Джин покачала головой.

— Собственно говоря, мы даже не успели это обсудить — папе пришлось решать другие вопросы. Это одна из причин, почему я пришла сюда.

— Ах, вот как. Ну что ж, коль уж на то пошло, к чему скрывать, тебя не приняли, потому что ты женщина.

Корвин не ждал от неё проявлений удивления, так оно и вышло.

— Но ведь это незаконно, — спокойно отреагировала Джин. — Я подробно ознакомилась с уставом Академии, официальным положением о статусе Кобр и даже с оригинальными документами эпохи Доминиона Человека. Там ничего не говориться о том, что женщинам заказан путь в Кобры.

— Разумеется, ты права, — вздохнул Корвин, — Точно также, как женщинам не заказан путь в губернаторы, но как ты наверняка заметила, мало кому из женщин удалось заполучить заветное кресло. Все дело в традиции.

— Чьих традициях? — огрызнулась Джин. — Ведь ни одно из этих правил не возникло здесь, в Мирах Кобры. Мы унаследовали от старого Доминиона Человека.

— Верно, — кивнул Корвин. — Однако требуется время, чтобы все это изменилось. Надеюсь, ты понимаешь, что от Доминиона Человека и его влияния нас отделяет пара поколений.

— Но ведь нам потребовалось всего одно поколение, чтобы дать Кобрам право двойного голоса, — тонко заметила Джин.

— Это совершенно иное дело. Попытка переворота, устроенная Торсом Шаллинором, вынудила нас пойти на решительные шаги с целью сохранения политического могущества Кобр. К сожалению, в твоем случае в такого рода неотложных мерах нет никакой необходимости.

Какое-то время Джин молча смотрела на Корвина.

— Так значит, вы не собираетесь отстаивать мое заявление на Совете? — наконец спросила она.

Корвин беспомощно развел руками.

— Джин, дело не в том, буду я отстаивать тебя или нет. Против тебя — вся махина боевых традиций. Просто женщин, как правило, без особого восторга принимали в специальные боевые подразделения. Разумеется, я имею в виду официальные боевые подразделения, — поправился Корвин. — Среди повстанцев и партизан всегда оказывались женщины-бойцы, однако я не думаю, чтобы этот аргумент пришелся бы по вкусу членам Совета или же представителям Академии.

— Но ведь вы так влиятельны. Одно только имя Моро…

— Возможно, кое-что оно по-прежнему значит среди населения Авентина, — фыркнул Корвин, — однако вряд ли эта аура распространяется и на высшие эшелоны. Пожалуй, даже никогда не распространялась. В некотором отношении твой дед был куда более популярной фигурой, чем я, но даже и в то время мы были вынуждены сражаться или же торговаться за все, что у нас имелось. Джин облизнула губы.

— Дядя Корвин… Мне надо попасть в Академию. Непременно. Для папы это единственный шаг продолжить семейную традицию воинов-Кобр. Более того, для него это будет немалой поддержкой.

Корвин на мгновение закрыл глаза.

— Джин, послушай… Мне прекрасно известно, что значит для Джастина эта семейная традиция. Каждый раз, когда на свет появлялся кто-то из вас, девчонок… — он осекся. — Все дело в том, что Вселенная, к сожалению, не всегда устроена так, как нам того хотелось бы. Если бы у твоих отца с матерью родился сын..

— Но ведь он не родился, — прервала его Джин с такой страстью, что Корвин даже вздрогнул, — он не родился. А теперь мамы нет в живых, и поэтому я для отца — последний шанс. Его последний шанс — неужели вам это непонятно?

— Джин, — Корвин умолк, подыскивая слова, правда, увы, безрезультатно. И пока он ломал голову над тем что сказать, глаза его внимательно изучали лицо сидевшей перед ним молодой женщины.

В её чертах было столько отцовского, такого же упрямого выражения. Окинув мысленным взглядом двадцать лет, минувших с её рождения, Корвин признал, что и характер у Джин тоже под стать отцовскому. Интересно, размышлял Корвин, тому виной лишь гены или тот факт, что с девяти лет Джастин был для неё отцом и матерью в одном лице. Мысли о брате разбудили в сознании Корвина целый калейдоскоп мимолетных образов: Джастин — выпускник Академии Кобр, взволнованный предстоящей миссией в загадочный мир Квазамы; повзрослевший Джастин во время бракосочетания с Эйми Партэ; вот он говорит Корвину и Джошуа, что мечтает о сыне, который продолжит традицию Кобр; Джастин и трое его дочерей пятнадцать лет спустя на похоронах Эйми.

Усилием воли Корвин заставил себя вернуться в настоящее. Перед ним сидела Джин, и горячее стремление, написанное на её лице, уравновешивалось редким для двадцатилетних самообладанием. Между прочим, это и есть одно из тех качеств, что в первую очередь требуется от Кобр, смутно отметил про себя Корвин.

— Послушай, Джин, — вздохнул он, — Все идет к тому, что я вообще никак не смогу повлиять на решение Академии. Но… я постараюсь помочь, чем только сумею.

По губам Джин скользнуло подобие улыбки.

— Спасибо, — тихо произнесла она, — я бы ни за что не стала докучать вам своими просьбами, если бы не отец.

Корвин посмотрел ей в глаза.

— А вот и нет, — произнес он, — и не пытайся провести прожженного политика, девочка моя.

Джин смутилась.

— Вы правы, — призналась она. — Я хочу стать Коброй, дядя Корвин. Хочу больше всего на свете.

— Я знаю, — ласково произнес он. — А теперь тебе пора домой. Передай отцу… Ладно, передай ему от меня привет, а еще… что я буду держать его в курсе дела.

— Хорошо. Спокойной ночи… и большое вам спасибо.

— Не стоит.

Она ушла, и Корвин вздохнул про себя. «Вот вам классическая проблема, что было раньше, — курица или яйцо», — подумал он. Так что же было раньше — её желание стать Коброй или же любовь к отцу.

Собственно говоря, какая разница. В дверях снова появилась Тина.

— Вес в порядке? — спросила она.

— Разумеется, — тяжело вздохнул Корвин. — Я только что пообещал ей сделать попытку пробить каменную стену, вот и вес. И как меня угораздило попасть в эту историю? И так всегда…

Тина улыбнулась.

— Видимо потому, что вам дорога ваша семья. Корвин попытался строго посмотреть на нее, исключительно из чувства превосходства, но это потребовало бы чертовски много, усилий.

— Видимо, так, — признался он, улыбнувшись ей в ответ. — Ладно, можете идти домой…

— Вы уверены?

— Конечно. Я и сам задержусь лишь на пару минут.

— Прекрасно, значит, до завтра.

Корвин подождал, пока за Тиной захлопнулась входная дверь. Затем, тяжело вздохнув, он снова наклонился к коммуникатору и набрал код правительственной инфосети и свою личную программу. Где-то, каким-то образом должна существовать связь между Бейрамом Монсом и Харпером Приели.

И он непременно должен её отыскать.

ГЛАВА 4.

Собрание Директората началось следующим утром ровно в десять. Как Корвин и ожидал, оно оказалось малоприятным.

Приели был в прекрасной форме, а произнесенная им тирада тем более впечатляла, что была на удивление краткой. Менее одаренный политик наверняка бы переусердствовал и в конечном итоге до смерти бы наскучил слушателям, но Приели с потрясающей ловкостью избежал этой западни. Перед всем Советом, где одно только количество собравшихся порождало самые неожиданные эмоции и способы манипулировать ими, мудреные и ловко закрученные речи обычно производили более сильный эффект. Однако перед девятью членами Директората подобные уловки были просто опасны, не говоря уже о том, что существовала опасность предстать в глазах присутствующих круглым идиотом. Корвин надеялся, что все равно на каком-нибудь этапе Приели угодит в расставленные им же самим сети. Увы, он явно неодоценил своего противника.

— … и поэтому я считаю, что данное собрание обязано, подчеркиваю, обязано, пересмотреть целиком понятие элитарности, связанное с Кобрами и их Академией, — подвел итог Приели, — и не только во имя народа Авентина и других Миров, но и во имя самих Кобр. Пока не разразится новая трагедия. Благодарю вас.

Приели сел. Корвин обвел взглядом стол, с горечью отметив про себя выражение лиц собравшихся. Это чувство последнее время навещало его слишком часто. Дела идут к стандартной и вполне предсказуемой раскладке сил Рольф Аттерберри с Палатина, конечно же, бесповоротно займет сторону Приели, Фенрис Вартансон с Целия — сам Кобра и Почетный губернатор. Лизабет Телек, разумеется, столь же бесповоротно против, остальные — кто туда, кто сюда, но пока что не желают выдавать своих намерений.

Сидящий во главе стола генерал-губернатор Чандлер прокашлялся:

— Мистер Моро, имеются ли у вас какие-либо возражения?

Иными словами, сумел ли Корвин обнаружить какую-либо связь между Приели и Монсом?

— Нет, сэр, особых не имеется, — ответил Корвин, на секунду приподнявшись со стула, — однако мне бы хотелось напомнить остальным членам данного собрания, что мы с Джастином уже дали показания… а также напомнить собравшимся, что мой брат не раз выступал в этом зале в качестве преподавателя Академии Кобр. А эта должность, я особо подчеркиваю, предполагает регулярное тестирование на психологическую, эмоциональную и физическую уравновешенность.

— Если мне будет позволено вставить слово, — ловко вмешался Приели, — лично я не ссорился с Коброй Джастином Моро. Я также целиком и полностью согласен с губернатором Моро, что его брат — выдающийся и вполне благонадежный член нашего Авентинского сообщества. Вот почему я заявляю это во всеуслышание — меня до глубины души встревожил тот факт, что такой уважаемый представитель Кобр напал на совершенно безоружного человека.

Чандлер фыркнул:

— Мистер Моро?

— Никаких дальнейших комментариев, сэр, — отозвался Корвин и снова сел.

Приели сделал ловкий ход, прервав ход его рассуждений. Корвин это отлично понимал, и если не случится чуда, аргументы Приели в конечном итоге сработают против Джастина. Однако несмотря на всю весомость этих аргументов, все они были далеки от того, чтобы привести к задуманным результатам, как надеялись Приели и Монс. И если Монсу удалось спровоцировать Джастина на пользование нанокомпьютсром, Приели придется прибегнуть к чему-то более внушительному, чтобы запугать как Директорат, так и простых смертных.

Напротив него, на другой стороне стола шевельнулся Эзер Гэвин.

— Могу я задать вопрос, мистер Чандлер, каков на данный момент статус Кобры Моро? То есть, отстранили ли его от выполнения возложенных на него обязанностей в Академии?

— Безусловно, — кивнул Чандлер. — расследование продолжается, причем добавлю, что к настоящему моменту мы также изучаем прошлое Монса.

Корвин бросил взгляд на Приели, однако тот ничем не выдал своих чувств. Впрочем, и неудивительно, будто ему, Корвину, неизвестно, что даже если между этой парочкой и имелась какая-либо связь, они ничем не выдадут себя.

— Если будет мне позволено, я бы хотела привлечь ваше внимание к следующему, — Лизабет Телек говорила с явным нетерпением, — мы здесь подняли невообразимый шум — и здесь, и по инфосетям, — добавила она, многозначительно глянув на Приели, — а между тем, этот Монс не только остался в живых, но даже серьезно не пострадал.

— Не имей его кости керамического покрытия, исход оказался бы гораздо печальнее, — заметил Аттерберри.

— Между прочим, если бы он не ворвался самовольно в чужой кабинет, то вообще бы не получил никаких травм, — раздраженно возразила Телек. — Господин генерал-губернатор, не кажется ли вам, что нам пора сменить тему? Меня тошнит от этого разговора.

— Действительно, нам сегодня предстоит обсудить ещё одну важную тему — гораздо более важную, — кивнул Чандлер. — Дальнейшее обсуждение происшествия с Монсом переносится в связи с проведением дальнейших расследований… одну секундочку, — Чандлер нажал кнопку рядом с коммуникатором.

Мгновение спустя дверь распахнулась, и одетый в форму спецназа Кобра проводил в зал заседаний тощего человека, на вид явно из ученых кругов.

— Мистер Паш Баринсон, из центра Мониторинга Квазамы, — и Чандлер представил собравшимся вновь прибывшего, а тот, в свою очередь, подошел к гостевому креслу слева от губернатора.

— Он прибыл к нам, чтобы поделиться соображениями по поводу тревожных фактов, которые вполне возможно… По-моему, будет лучше, если он сам познакомит вас со всеми подробностями. Прошу вас, Мистер Баринсон.

— Благодарю вас, генерал-губернатор Чандлер, — отозвался Баринсон и робко кивнул. Положив перед собой на столе стопку магнитных карт, он выбрал одну и вставил в считывающее устройство. — Губернаторы, почетные члены собрания, — начал он, обводя взглядом собравшихся, — я должен честно признаться вам, что я… скажем, чувствую себя довольно неловко, находясь здесь перед вами. Как уже заметил Мистер Чандлер, на Квазаме установлены некоторые закономерности, которые не могут нас не беспокоить. С другой стороны, что означают эти закономерности, более того, существуют ли они в действительности, эти вопросы пока ещё ждут своих ответов.

«Что ж, здесь все ясно, как божий день», — подумал Корвин. Он бросил взгляд через стол на Телек и заметил, как по её лицу промелькнуло кислое выражение. В прошлом она сама принадлежала к ученым кругам и поэтому ещё сильнее, чем Корвин, ненавидела всякое околонаучное распоэзивание.

— Вы уже лучше переходите непосредственно к сути, а выводы мы сами сделаем, — подтолкнула она академика.

За это Телек удостоилась от Чандлера сурового взгляда, а вот Баринсон даже не заметил подколки.

— Разумеется, Почетный губернатор. Во-первых, поскольку не все из вас, по всей видимости, знакомы с историей этого вопроса, — ученый муж многозначительно посмотрел на Приели, — мне бы хотелось сначала ознакомить присутствующих с основополагающими фактами. Как известно большинству из вас, в 2454 году по распоряжению Совета запущены шесть спутников-шпионов. Все они были выведены вокруг Квазамы на высокую орбиту с целью мониторинга и изучения авентинских остистых леопардов. За минувшие двадцать лет наша программа принесла весьма скромные результаты. Мы отметили, что система сельских поселений распространилась за пределы так называемого Полумесяца Плодородия, что можно интерпретировать двояко: либо культурная паранойя Квазамы пошла на убыль, либо местное население отказалось от контроля над всеми системами связи дальнейшего радиуса действия. Нам также удалось заметить известный прогресс в области воздушных и наземных средств передвижения, а также некоторые другие, менее значительные изменения, о чем регулярно докладывалось все эти годы. Ничего из этого пока не дает никаких оснований полагать, что баланс противостояния Миров Кобры и Квазамы изменился в худшую для нас сторону.