Кобра (№3) - Сделка кобры

— Я ведь дал тебе слово, — холодно сказал Круин. — Твой вопрос оскорбителен для меня.

— Да уж, похоже, сегодня, День Взаимных Оскорблений, — устало пошутила Джин. Бойцовский пыл её быстро улетучивался, уступая место утомлению. — Дауло рассказал мне о рабочих бригадах, которые Мангус вербует в Азрасе. Вы не могли бы попросить вашего друга мэра, чтобы он помог мне войти в состав одной из них?

Круин покосился, на сына.

— Думаю, это возможно. Хотя потребуется около недели, чтобы все уладить.

— Слишком долго, — вздохнула девушка. — Я должна проникнуть в Мангус и выбраться оттуда в течение следующей шестидневки.

— Почему? — нахмурился Круин. Джин кивнула на письмо Коха.

— Потому, что эта записка все меняет в корне. Теперь в Директорате не будет шестимесячных дебатов относительно того, посылать ли на Квазаму новую миссию или нет. Им не составит труда набрать спасательную команду. А как только её наберут, она сразу же направится сюда.

Круин поджал губы.

— И когда она прибудет?

— Точно не знаю. Но думаю, что не позднее, чем через неделю.

Дауло присвистнул.

— Неделю?

— Плохо, — спокойно согласился Круин. — Впрочем, могло быть и хуже. Мангус только что получил от нас новую партию металла, и им скоро потребуется дополнительная рабочая сила.

— Как скоро? — спросила Джин.

— Надеюсь, что именно в течение вашей шестидневки, — ответил Круин. — Я сегодня же пошлю мэру Каппарису просьбу о включении одного из моих людей в состав рабочей бригады для Мангуса.

— Попроси, пожалуйста, чтобы он забронировал два места, — тихонько проговорил Дауло.

Круин вскинул бровь, глядя на своего отпрыска.

— Жест благородный, сын мой, однако весьма непродуманный. С какой стати я должен позволить тебе сопровождать Жасмин Моро?

— С такой стати, что она ещё крайне мало знает о Квазаме, — ответил Дауло. — Она в любую минуту может допустить какую-нибудь незначительную оплошность, и её раскусят, поймут, что она инопланетянка. Или, что ещё хуже, она попросту чего-нибудь не поймет или даже не заметит. Чего нибудь такое, что покажется ей несущественным, но что на самом деле жизненно важно.

Круин вопросительно посмотрел на Джин.

— Твое мнение?

— Спасибо за предложение, Дауло, — натянуто поблагодарила девушка, — но я не нуждаюсь в эскорте.

— Разве его аргументы необоснованы? — настаивал Круин.

— Аргументы, конечно, существенные, — признала Джин. — Но уж слишком велик риск. Вашу семью хорошо знают здесь, да и в Азрасе, вероятно, тоже. Даже переодетого и загримированного Дауло может узнать кто-нибудь из рабочих… или сам Радиг Нардин. Кроме того… — девушка замялась. — «Нет, лучше не говори этого», — подумала она.

— Кроме того?.. — Круин ждал объяснения. Джин медлила с ответом.

— Кроме того… если возникнут проблемы, у меня больше шансов выбраться отсюда одной, нежели вдвоем с Дауло.

Она тут же пожалела о том, что распустила язык.

Дауло заиграл желваками, лицо его потемнело.

— Я не нуждаюсь в женской опеке, — словно выплюнул он. — И я пойду с тобой в Мангус.

Теперь спорить бесполезно, поняла Джин. Логикой, здравым смыслом Дауло теперь не возьмешь. В дело вступили эмоции. Она подвергла сомнению его мужественность, и он не уступит теперь ни на йоту.

— В таком случае, — вздохнула она, — я почту за честь находиться в вашем обществе и под вашей защитой.

ГЛАВА 27.

— Я просмотрел сегодняшнее донесение наших людей, — произнес Дауло, — и, похоже, предположение моего отца было несколько пессимистичным. Мангус пошлет Азрасу запрос относительно формирования рабочей бригады не позже, чем через два-три дня.

Джин молча кивнула. Они с Дауло шли через затемненный двор на звук мерно журчащего фонтана. «Странно, как быстро это место стало для меня таким знакомым и уютным. Не слишком ли уютным?» — задавалась она вопросом, ощущая смутную тревогу. Лейн ведь предупреждал, что каждый воин, находящийся на вражеской территории, может подвергнуться испытанию чувством ложного самоуспокоения и умиротворения. Джин вспомнила, как подумала тогда — невероятно, что в подобных ситуациях можно так расслабляться. И вот теперь она сама столкнулась с этим.

Значит, следует побыстрее отправляться в Азрас, а оттуда — в Мангус. «Не то совсем раскинешь, девочка».

— Ты слишком молчалива сегодня, — заметил Дауло. — Что-то не так?

Джин поджала губы.

— Да нет, просто думаю, как у вас здесь тихо и спокойно, — сказала она. — В Милике в целом, и у вас дома, в частности. Мне хочется остаться здесь навсегда.

Дауло хмыкнул.

— Боюсь, ты заблуждаешься. Поживи ты у нас несколько месяцев, здешняя жизнь не покажется тебе таким уж раем, — он помолчал немного. — Итак… что же предпримут ваши люди, если окажется, что ты права? То есть, что Мангус — плацдарм для подготовки нанесения вам ответного удара?

Джин пожала плечами.

— Отчасти это зависит от того, что вы предпримете в этом случае.

Он нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Брось, Дауло Сэммон, не прикидывайся простачком. Если Мангус не представляет угрозы для Милики, у тебя и твоего отца нет оснований оказывать мне помощь и в дальнейшем. Фактически у вас обоих есть все основания выдать меня властям.

Лицо юноши приняло каменное выражение.

— Сэммоны — благородная семья, Жасмин Моро, — проговорил он ледяным тоном. — Мы поклялись оберегать тебя и не нарушим своей клятвы. Несмотря ни на что.

Джин вздохнула.

— Я знаю. Но нас… предупреждали, чтобы мы не слишком доверялись вашим людям.

— Понимаю, — тихо сказал Дауло. — Ну что же, придется тебе положиться на мое слово.

Он протянул руку и осторожно положил её на плечо девушки.

Джин замерла, прикосновение напомнило ей о Мандере.

— Мы не враги тебе, Джин Моро, — продолжал Дауло. — У нас хватает недругов здесь, на Квазаме, и мы боремся с ними уже достаточно долго. Скажу откровенно, мы чертовски устали от этой вражды. Иногда хочется отдохнуть.

Джин не ответила, и некоторое время они молча прогуливались по двору, вслушивались в доносящиеся из-за дома звуки ночной жизни Милики.

— А что означает имя Джин? — спросил вдруг Дауло. — Жасмин, я знаю, — это земной цветок, джинн, насколько мне помнится, это какой-то мифологический дух или демон.

Джин почувствовала, что краснеет.

— Это прозвище дал мне отец, когда я была ещё ребенком. Он говорил мне, что Джин — это сокращенное Жасмин, — девушка облизнула губы. — Но однажды я наткнулась в библиотеке на список нескольких тысяч имен и их значений. Так вот, там я прочла, что Джин на старояпонском означает превосходнейший.

— В самом деле? — пробормотал Дауло. — Мне кажется, что это было довольно смело со стороны твоего отца — дать тебе такое имя.

— Слишком смело, — согласилась Джин. — В примечаниях к списку я прочитала, что таким именем детей называли крайне редко, поскольку оно предъявляет очень большие требования к ребенку.

— И что, ты пыталась жить так, чтобы соответствовать ему?

Подобная мысль никогда прежде не приходила ей в голову.

— Я не знаю, — призналась девушка. — Может быть, иногда. Во всяком случае, я помню, что на протяжение нескольких недель после того, как узнала значение имени Джин, я испытывала такое чувство, будто все окружающие пытливо смотрят на меня и ждут, когда я совершу нечто «превосходное».

— И вот ты на Квазаме. И по-прежнему пытаешься оправдать данное тебе имя.

Джин сглотнула застрявший в горле комок.

— Наверное. Или, по крайней мере, пытаюсь поступать так, чтобы моему отцу не было стыдно за меня.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Дауло заговорил снова.

— Я понимаю тебя. Понимаю больше, чем ты, вероятно, думаешь. Между нашими семьями не так уж и много различий, Джин Моро.

Едва заметное движение в одном из верхних окон привлекло внимание Джин, и девушка воспользовалась представившейся возможностью, чтобы избежать ответа на последнее замечание Сэммона-младшего.

— Кто-то ходит в кабинете твоего отца, — сказала она, указывая рукой вверх.

Юноша вскинул голову, озабочено глядя в окно, но тотчас же расслабился.

— Все в порядке. Это один из наших людей — курьер. Видимо, доставил ответ мэра Каппариса на запрос моего отца.

— Давай-ка все же проверим, — сказала Джин, решительно направляясь к двери.

— Секунду помедлив, Дауло двинулся вслед за ней.

***

Оставшись наедине с Джин, Дауло несколько утратил ощущение времени и теперь вел девушку по пустым коридорам к кабинету отца со смешанным чувством смущения и вины. Большинство домочадцев и слуг уже разошлись по своим комнатам, и шаги Дауло и Джин гулким эхом отдавались в застывшем доме.

«Мне следовало отвести Джин в её спальню по меньшей мере полчаса назад, — думал юноша, надеясь, что в полумраке незаметно, как зарделись его щеки. — Отец может рассердиться на меня».

Он попробовал было придумать предлог, чтобы убедить Джин не идти к кабинету отца, но на ум ничего не приходило.

Охранник у двери кабинета Круина Сэммона почтительно вытянулся по стойке «смирно», увидев молодого хозяина.

— Добрый вечер, мастер Сэммон. Дауло рассеянно кивнул.

— К отцу пришел посыльный. Он ещё у него?

— Нет, мастер Сэммон. Он только что ушел. Вы хотели поговорить с ним?

Юноша покачал головой.

— Нет, я хотел бы поговорить с отцом. Охранник кивнул и повернулся к интеркому.

— Мастер Сэммон, Дауло Сэммон и Жасмин Алвентин просят вас принять их, — дождавшись неслышного для пришедших ответа, охранник снова кивнул. — Можете войти, — сказал он, распахивая двери.

Круин Сэммон восседал за столом, с вечным пером в руке и странно напряженным выражением на лице.

— В чем дело, сын мой? — спросил он, когда Дауло прикрыл за собой дверь.

— Отец, мы гуляли по двору и увидели, что прибыл курьер, — сказал Дауло. — Я думал, что есть новости из Азраса.

— Да, есть. Мэр Каппарис готов принять у себя двух человек и обещает включить вас в состав рабочей бригады, как только Мангус объявит о её формировании.

— Хорошо, — Дауло видел, что отец чем-то озабочен и, наконец, решился спросить. — Что-нибудь не так, отец мой?

Круин облизнул губы.

— Подойди сюда, Дауло, — вздохнул он. Дауло насторожился. Легонько пожав руку Джин — мол, не волнуйся — он шагнул к столу.

— Прочти вот это, — Сэммон — старший подал сыну листок бумаги, избегая смотреть ему в глаза. — Я хотел, чтобы это письмо доставили тебе завтра утром, за час до рассвета. Но теперь…

Дауло осторожно взял письмо, чувствуя, как сильно бьется сердце. Почему отец так расстроен?…

«Дауло.

В моем послании мэру Каппарису я проинформировал его о том, что семья Йитра нашла инопланетный артефакт. Мэр, в свою очередь, сообщил мне, что уведомил о моем послании Шани, которые отправляют своих представителей в семью Йитра, чтобы выяснить, какими причинами руководствовались последние, утаив от властей обнаружение вышеупомянутого артефакта.

Вам и Жасмин Моро следует отправиться в Азрас как можно скорее — слишком много посторонних людей знает о её пребывание на нашей территории. Для вас подготовлен автомобиль с недельным запасом всего необходимого. Мэр Каппарис предлагает вам воспользоваться его домом для гостей, где вы будете ожидать начала вербовки рабочих.

Будь осторожен, сын мой, и не доверяй Жасмин Моро больше, чем следует.

Круин Сэммон»

Закончив читать, Дауло недоуменно посмотрел на отца.

— Почему ты сделал это?

— Так надо, — твердо сказал Круин, но вид его явно противоречил словам.

— Вы не имели права, отец.

Дауло слышал дрожь в своем голосе, чувствовал, что лицо его горит от стыда. «Сэммоны — благородная семья, — не прошло и получаса, как он говорил эти слова Джин. — Мы поклялись оберегать тебя…»

— Мы заключили сделку с Джин Моро. И она не нарушила своих обещаний.

— Ровно как и я не нарушил их, Дауло. Я обещал отправить её — вас двоих — в Азрас. Просто обстоятельства сложились так, что вы отправитесь туда раньше, чем мы предполагали.

— Вы поклялись не предавать Жасмин…

— Я и не предавал её, черт побери! — взорвался Круин. — Я мог бы все рассказать о ней мэру Каппарису, но я не стал этого делать. Я мог бы скрыть от вас обоих, что мне известно о начатом Шани расследовании, но я не сделал этого.

— Истину не скроешь за демагогическими рассуждениями, отец. А истина заключается в том, что ты поклялся предоставить Жасмин Моро защиту в нашем доме. Теперь же ты лишаешь её этой защиты.

— Не забывайся, Дауло Сэммон, — предостерег отец сына. — Твои слова лишены должного уважения.

— Мои слова — лишь отражение моих мыслей, — ответствовал Сэммон-младший, холодея от собственной дерзости.

Какое-то время родитель и отпрыск глядели друг на друга в полной тишине, которую нарушил, к ужасу Дауло, спокойный голос Джин.

— Могу я взглянуть на эту бумагу?

Юноша безмолвно протянул ей письмо. «Вот он, конец света, — пронеслась в мозгу мысль. — Месть воина-демона, которого предали». При воспоминании об обезглавленном трупе убитого инопланетянкой крисджо рот Дауло мгновенно наполнился горькой слюной…

Казалось, прошла вечность, прежде чем Джин опустила письмо и невозмутимо посмотрела прямо в глаза Круину.

— Скажите мне, — сказала она тихо, — семья Йитра долго будет хранить тайну о найденном ими модуле?

— Сомневаюсь, — ответил Сэммон-старший ровным тоном… тоном, который не смог скрыть от Дауло следов его собственного страха, промелькнувших в глазах отца. — Как только они извлекут из содержимого контейнера пользу для себя, семья Йитра уведомит Шани о находке.

— Сколько времени на это уйдет? Неделя?

— Возможно, меньше, — сказал Круин. Джин взглянула на Дауло.

— Ты тоже так считаешь? Юноша кашлянул, прочищая горло.

— Да. Сдавая властям артефакт, они реабилитируют себя в глазах Шани, которые обвиняют их в сокрытии находки. Йитра — да, пожалуй, и Шани рассуждают так: лучше поздно, чем никогда. Но Йитра, конечно же, не преминут сначала сами взглянуть, что найдется в модуле ценного для них. Джин повернулась к Круину.

— Я вас понимаю. И не виню. Мне ведь все равно — рано или поздно — пришлось бы покинуть Милику.

Дауло вдруг поймал себя на том, что слушает Джин затаив дыхание.

— Вы… я не понимаю. Вы… не сердитесь на нас? Джин посмотрела на него, и он внутренне съежился от тлеющего в глубине её глаз огня.

— Я сказала, что мне все равно пришлось бы покинуть Милику, — медленно произнесла девушка, чеканя каждое слово, — и что я понимаю вас. Но я не говорила, что я не рассержена. Твой отец не имел права предпринимать подобного шага, не посоветовавшись со мной. Мы могли бы уехать сегодня днем и к настоящему моменту уже добрались бы до Азраса. А теперь, если мы будем ждать рассвета, то вполне можем напороться на засаду при выезде из Милики. Мало того, что к утру окрестности Милики будут кишеть агентами Шани, так они ещё отправят авиацию на поиски потерпевшего крушение шаттла. И заблокируют все дороги. Следовательно, мы отправимся сегодня ночью. Немедля. — Джин окинула юношу изучающим взглядом. — Во всяком случае, я должна отправляться. Ты можешь остаться, если хочешь.

Дауло стиснул зубы. При обычных обстоятельствах он посчитал бы величайшим оскорблением предположение о том, что он не сдержит слова. Но при сложившихся обстоятельствах, когда они с отцом фактически предали Джин, Дауло понимал, что именно такого отношения с её стороны он и заслуживает.

— Я сказал, что поеду с тобой, Жасмин Моро, и я поеду, — он взглянул на отца. — Машина готова?

— Да. Я ведь упоминал… в письме, — Круин поджал губы. — Дауло…

— Постараюсь прислать весточку, когда сформируется бригада, — оборвал его Дауло, напрочь забыв о сыновней вежливости. — Надеюсь, что до того времени ты, по крайней мере, сумеешь воздержаться от помощи следователям Шани в установлении личности Жасмин Моро.

Сэммон-старший тяжело вздохнул.

— Сумею, — пообещал он.

Дауло мрачно кивнул, ощущая душевную пустоту. Отцовские обещания… Они всегда казались ему чем-то незыблемым, как законы природы. Явившись свидетелем того, как отец намеренно нарушил данное им слово, Дауло будто безвозвратно потерял часть самого себя.

И все из-за этой женщины, которая стоит здесь, рядом. Женщина, которая не только не является членом семьи Сэммон, но и, фактически, враг его мира…

Юноша сделал глубокий вдох. «Мы поклялись защищать Джин, и мы не нарушим клятвы. Не смотря ни на что».

— Пойдем, Жасмин Моро, — сказал он громко. — Пойдем отсюда.

ГЛАВА 28.

Джин знала, что в дневное время поездка от Милики до Азраса занимает около часа. Ночью у них с Дауло ушло на это часа полтора, около полуночи они пересекли реку Сомиларай и вскоре въехали в город.

— И куда теперь? — спросила Джин, с некоторой нервозностью вглядываясь в пустынные улицы.

Меньше всего хотела она сейчас обратить на себя внимание местных жителей.

— К дому, который предоставил в наше распоряжение мэр Каппарис, конечно, — сказал Дауло.

— Он прислал ключ, или нам придется будить кого-то? — спросила Жасмин.

— Мы получили от него цифровую комбинацию. Многие дома для гостей в Азрасе запираются наборными замками. Когда постояльцы съезжают, хозяин просто меняет цифровую комбинацию.

Они миновали центр города и поехали в восточную его часть, где Дауло, наконец, припарковал машину возле большого здания, очень сильно напоминающего своей архитектурой дом семьи Сэммонов в Милике. Правда, в отличие от последнего, здешний был разделен на квартиры размерами не больше двухкомнатного «номера», предоставленного Джин Сэммонами.

Дауло открыл дверь, и они вошли в квартиру с крошечной кухонькой, миниатюрной гостиной и маленькой спальней.

Одноместной спальней.

— Неудивительно, что горожане таят на нас злобу? — прокомментировал Дауло, поставив сумки в углу гостиной и заглянув в спальню. — Средний рабочий, находящийся на службе у нашей семьи, имеет более просторные апартаменты, чем эти.

— Наверно, в подобных квартирах селят представителей низшего класса, — пробормотала Джин.

Сотня способов подступить к щепетильному вопросу лезла ей в голову, но она решила, что не стоит ходить вокруг да около.

— Я вижу здесь только одну кровать. Несколько долгих секунд Сэммон-младший просто смотрел на неё — смотрел прямо в глаза.

— Да, — сказал он наконец. — А зачем нам две кровати?

— Квазаманские женщины настолько безотказны? — спросила Джин напрямик.

Дауло поджал губы.

— Иногда я забываю, что ты — чужестранка. Нет, квазаманские женщины не слишком уступчивы, они лишь привыкли мыслить реалистично. Они понимают, что женщине не обойтись без мужчины, а я, будучи наследником могущественной семьи, не совсем тот мужчина, которому можно отказать.

По спине Джин пробежала дрожь отвращения. На какое-то мгновение окружавшая Дауло аура вежливости и обходительности треснула, обнажая нечто малопривлекательное. Богатый, могущественный, возможно, избалованный, он, вероятно, получал все, что хотел, с самого своего рождения. На Авентине такие дети обычно вырастали в эгоистичных инфантильных молодых людей. На Квазаме, с её традиционно презрительным отношением мужчины к человеческим существам противоположного пола, подобные индивидуумы становились, вероятно, деспотами.

Джин попыталась отогнать от себя эти мысли. «Здесь совершенно другая, отличная от нашей культура, — твердо напомнила она себе. — В данном случае экстраполяция*, вероятно, неприемлема. Просто характер здешнего строго иерархического общества неминуемо накладывает отпечаток на личную жизнь каждого человека».

И все же Джин решила раз и навсегда установить основные правила взаимоотношений между нею и этим «наследником могущественной семьи». * Экстраполяция — метод научного исследования, заключающийся в распространении выводов, полученных из наблюдения над одной частью явления, на другую его часть. (Примечание переводчика)

— Итак, — начала она холодным тоном. — Значит, вы используете ваше положение в обществе для охоты за молодыми женщинами, которые не имеют выбора… и которым вы… вероятно, иногда милостиво намекаете на то, что в один прекрасный день женитесь на них? Да ведь такое отношение хуже чем поведение крисджо! Те, по крайней мере, не скрывают своих намерений, преследуя намеченную ими жертву.

Глаза Дауло полыхнули гневом.

— Вы не знаете о нас ничего, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Ни о нас всех, ни обо мне в частности. Я не пользуюсь женщинами в качестве игрушек в моих любовных играх, равно как и не даю обещаний, которые не намерен выполнять. Уж это вам давно следовало бы уяснить — иначе зачем я здесь?

— Тогда, думаю, никаких проблем не возникнет, — примирительно сказала Джин.

Огонь в глазах Дауло постепенно погас.

— Ну вот, теперь ты играешь мною. Я рискую ради тебя своим положением и честью, а взамен ты вызываешь во мне ярость, захлестывающую все другие чувства.

— Не нужно говорить, что ты руководствовался какими-то, как ты выразился, «другими чувствами», согласившись сопровождать меня, — отпарировала Джин. — Но раз уж ты затронул эту тему, скажи мне: прими я твои.. предложения, мог бы ты допустить, что я сама манипулировала тобой, пользуясь положением твоей сексуальной партнерши?

Дауло отвел взгляд и, немного помолчав, вздохнул.

— Мог бы, наверное. Но разве ты уже не манипулируешь мною, окружив себя завесой таинственности, которая, вероятно, рассеялась бы, прояви ты себя как обыкновенная женщина, нуждающаяся в мужчине?

Джин покачала головой.

— Я не манипулирую тобой, Дауло Сэммон. Ты помогаешь мне, руководствуясь рациональным семейным своекорыстием, это мы с тобой уже обсуждали. Ты слишком умен, чтобы принимать решение, основанное лишь на зове гормонов.

Юноша горько улыбнулся.

— Ловко ты подвела к тому, что, держась от тебя подальше, я тем самым сохраняю честь своей семьи. Ты способный игрок, Жасмин Моро.

— Это не игра…

— Ладно, прекратим эту дискуссию, — повернувшись к девушке спиной, Дауло потопал к сумкам и, порывшись в одной из них, извлек одеяло. — Ложитесь-ка лучше спать, нам придется встать рано, чтобы не опоздать к молебну.

Он подошел к дивану и расстелил одеяло.

«Молебен? — удивилась Джин. — В Милике ничего подобного не было. Или места для молебнов существуют только в городах»?

Она открыла было рот, чтобы спросить… но решила, что не следует продолжать разговор.

— Понимаю, сказала она. — Спокойной ночи, Дауло.

Тот буркнул в ответ что-то нечленораздельное. Джин вошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Присев на кровать, она задалась вопросом, правильно ли поступила, отказавшись разделить ложе с Сэммоном-младшим. Не лучше ли было принять его недвусмысленное предложение?

Джин решительно тряхнула головой. Нет, не лучше. Нельзя связывать себя эмоциональными узами с деловым партнером… почти врагом к тому же.

«Не забывай, зачем ты здесь и кто ты есть. Ты — Кобра. И, будучи Коброй, ты обладаешь сверхмощным оружием. Так что нет никакой нужды использовать в качестве оружия ещё и собственное тело».

Дауло должен понять её. Джин надеялась.

***

Дауло разбудил её сразу же после восхода солнца, и, умывшись по очереди в необычайно тесной ванной комнате, они вышли из дома.

При дневном свете Азрас представлял из себя совершенно иное зрелище, нежели ночью. Как и во всех городах Квазамы, о которых рассказывал дядюшка Джошуа, нижние этажи зданий были выкрашены в невообразимые, неистовые цвета, пульсировавшие, казалось, какой-то внутренней энергией. Над этим буйством красок верхние этажи зданий сияли ослепительной белизной, демонстрируя ухоженность, которая предполагала или «здоровый» городской бюджет, или высокую гражданскую гордость горожан. А может, и то, и другое.

Но Джин больше всего интересовали люди.

Несмотря на ранний час, их было на улице довольно много — по меньшей мере сотни три в пределах ближайшей видимости — и все они шли, будто влекомые неведомой силой, в одном направлении. В том же, в каком двигались Джин и Дауло. «Неужели все спешат на молебен»?

— Куда конкретно мы идем? — тихо спросила Джин.

— В одну из городских сахад, — ответил Дауло. — Всем — даже приезжим следует посещать пятничный молебен.

«Сахада». Слово показалось знакомым. Ну да, правильно — Дауло показывал ей миликовскую сахаду во время первой прогулки по деревне, но тогда Джин все ещё выдавала себя за квазаманку и побоялась задавать вопросы. Но почему Дауло не удосужился сводить её в деревенскую сахаду? А, ну конечно. Видимо, подобного рода богослужения осуществляются еженедельно, а первую свою пятницу на Квазаме Джин провела, лежа пластом, выздоравливая от полученных при крушении шаттла ран. И Нот теперь Джин столкнулась ещё с одной непредвиденной проблемой: она не имела ни малейшего представления о том, что являет собой эта са-хада и как там надлежит вести себя.

— Дауло, я ничего не знаю о здешних молебнах, — пробормотала она.

Он бросил на неё недоуменный взгляд.

— Что значит «не знаю»? Молебен есть молебен.

— Верно, но в разных местах их совершают по-разному.

— Я думал, твой отец рассказал тебе о нас все. Джин почувствовала, что лоб её покрылся испариной.

— Хозяева, у которых он останавливался, не все ему показали, — напряженно пробормотала она. — Не мог бы ты говорить немного потише. Мы можем привлечь внимание.

Дауло раздраженно повел плечами, но ничего не ответил. «Вот оно что, — догадалась девушка, — он ещё не простил мне ночного разговора». Оставалось только надеяться, что оскорбленное самолюбие Дауло не заставит его совершить какую-нибудь опасную глупость.

Спустя несколько минут они оказались возле сахады — внушительного золотисто-белого здания, которое выглядело увеличенной копией храма в Милике. И теперь, когда Джин задумалась об этом, она вспомнила, что видела похожие, почти идентичные этим, строения во время просмотра видеокассет с отчетом о предыдущей миссии Кобр на Квазаме.

Сходство, которое — принимая во внимание замечание Дауло о том, что «молебен есть молебен» — предполагает религиозное единообразие на территории всей Квазамы. Значит, религия, контролируется здесь государством? «Впрочем, не стоит гадать, — подумала Джин. — Задам этот вопрос, когда Дауло немного успокоится».

Влившись в людской поток, они поднялись по ступенькам и вошли в храм.

***

— Ну? — спросил Дауло, когда они час спустя покинули сахаду. — Твои впечатления?

— Никогда прежде мне не доводилось испытывать чего-либо подобного, — честно призналась Джин. — Это было очень трогательно.

— Другими словами, примитивно?

В голосе Дауло слышался неприкрытый вызов.

— Вовсе нет, — заверила его Джин. — Возможно, излишне эмоционально до сравнению с тем, к чему я привыкла… но, в конце концов, не затрагивающее эмоций богослужение — пустая трата времени.

Дауло, казалось, немного оттаял.

— Согласен, — кивнул он.

Джин заметила, что толпа устремившихся по домам людей была не такой плотной, как час тому назад.

— Многие остались в сахаде со своими хейатами, — сказал Дауло.

— Хейаты?

— Друзья и соседи, которые встретились для дальнейшего богослужения, — объяснил он, бросая на девушку странный взгляд. — Разве у вас не такой же порядок… у вас дома? — добавил юноша, понижая голос и оглядываясь на прохожих.

— Ну… у нас они не называются хейатами, — медленно произнесла Джин, усиленно думая над тем, каким образом ей следует развивать дальше тему разговора.

Она уже поняла, что квазаманцы чрезвычайно серьезно относятся к отправлению своего религиозного культа. Для того, чтобы вернуть прежнее расположение Дауло, нужно найти ответ, который подчеркнул бы сходство между квазаманской и авентинской религиями и свел бы к минимуму различие.

— Как ты сказал, молебен есть молебен, — продолжала девушка, — Хотя у нас несколько иной стиль. «Но цель такая же.

— Это я понимаю. Однако меня интересует именно стиль.

— Собственно говоря, дело вовсе и не в сти… — Джин оборвала фразу на полуслове. — Дауло… насколько очевидно для окружающих то, что мы — не горожане?

Они прошли ещё метра два, прежде чем он ответил.

— Вас беспокоит вид вон тех гаалов, не так ли?

— Я не знаю этого слова, — — пробормотала Джин, — но если ты имеешь ввиду тех подростков, что стоят у стены, то да, их вид вызывает у меня опасения. Могут они догадаться по нашей одежде, что мы — деревенские жители?

— Вероятно, — спокойно сказал Дауло. — Но пусть это тебя не волнует. Они не станут приставать к нам, — он сделал паузу, — А если все же решатся, то предоставь мне самому разобраться с ними. Хорошо?

— Конечно.

Джин почувствовала, что сердце её застучало сильнее. Неопрятного вида юнцы — она насчитала семь человек — определенно обратили внимание на неё и Дауло.

Семеро гаалов отлепились от стены и неторопливо двинулись наперерез деревенской парочке.

ГЛАВА 29.

Между лопаток Джин скользнула вниз струйка пота. «Перейти на другую сторону улицы», — подумала девушка… но она прекрасно понимала, какова будет реакция Дауло на это — все равно, как если бы она предложила ему броситься назад к сахаде в поисках там убежища.

Компания юнцов уже заблокировала дорогу. «По крайней мере, ни один, похоже, не вооружен, — отметила про себя Джин.

— Если тебе все-таки придется драться, — пробормотала она, — держись от них как можно дальше. Договорились?

Дауло бросил на неё непонимающий взгляд — мол, как это — драться и в то же время держаться подальше? Но прежде чем Джин успела объяснить, один из подростков вразвалку двинулся им навстречу.

— Привет, деревенщина, — произнес он развязным тоном, когда Дауло и Джин остановились. — Чего ты сюда приперся? Твоя деревенская сахада сгорела ночью или что?