Уилл Ли - Узел

Стюарт Вудс

Узел

Пролог

Уимблдон, начало семидесятых

Чак выиграл очко, выиграл гейм. Он уселся рядом с кортом, взял полотенце, вытер пот, затем полез в свою сумку за сухой рубашкой.

Бад: Что ж, Дан, этот молодой Чак Чэндлер неплохо преуспел в нынешнем чемпионате.

Дан: Пожалуй, ты прав, Бад. Когда он только начал выступать здесь, его оценивали как сотую ракетку мира. Он сильно играл с первых своих встреч, затем стал подниматься все выше среди именитых финалистов, нещадно терзая фаворитов, разгромив при этом двух бывших чемпионов, а теперь он стоит на пороге большой карьеры. Тебе не кажется, Синтия?

Синтия: Ты абсолютно прав, Дан. У этого юноши есть не только способность побеждать кого угодно — он просто блестяще играет, — но к тому же еще и обаяние, и внешность — все, чтобы стать новым кумиром молодых болельщиц. А за пределами корта он с самого начала держится с той уверенностью в себе, которую только сейчас начинает проявлять во время игры, на этом Уимблдонском чемпионате.

Бад: А теперь Чак Чэндлер свел вничью два сета с нынешним чемпионом, проиграл пять геймов и выиграл четыре в третьем сете, и вот сейчас он выйдет на корт, чтобы сделать первую подачу в этом важнейшем из всех теннисных чемпионатов.

* * *

Чак натянул новую тенниску. Ему хотелось выглядеть хладнокровным и спокойным, когда он будет принимать золотой приз из рук герцогини, улыбаясь в камеры, греясь в лучах своей новой славы. Он уже предвкушал, как будет танцевать на балу сегодня вечером. Его партнершей будет чемпионка женского турнира, и он будет тесно прижиматься к ней, ее бедра будут касаться его бедер, как это уже происходило прошлой ночью в ее номере в отеле. Для газетчиков они составят прекрасную пару, «темноволосая восемнадцатилетняя красавица и обаятельный двадцатидвухлетний блондин, появившийся неизвестно откуда, чтобы выиграть Уимблдон». Вот что будет напечатано в газетах.

— Мистер Чэндлер?

Чак вернулся к действительности.

— Мистер Чэндлер, — сказал судья, — будьте любезны пройти на корт.

Широко шагая, Чак подошел к задней линии корта навстречу оглушительно вздымающемуся приветственному реву болельщиков. Они полюбили его с той минуты, как он в первом раунде победил предыдущего чемпиона, и теперь они демонстрировали эту любовь как только могли. Чак сверкнул им в ответ улыбкой, обнажающей безупречные зубы, и рев возобновился с новой силой.

Он принял на ракетку три мяча от мальчика у края корта, чуть поиграл ими, дожидаясь, пока зрители немного успокоятся, и положил один мяч в карман. Он занял позицию у задней линии, посмотрел через корт на ждущего подачи чемпиона, начал замах назад, коснулся мяча и сильнейшим ударом послал его за среднюю линию.

Толпа пришла в неистовство.

— Пятнадцать — ноль, — объявил судья в микрофон.

Чак прошел на противоположную сторону корта, занял позицию и послал следующий мяч прямо за среднюю линию со скоростью сто двадцать пять миль в час.

Толпа обезумела.

— Тридцать — ноль, — сказал судья.

Чак принял мячи от мальчика, занял свое место и на этот раз просто для разнообразия впервые подал мяч в правый угол противника, заработав еще очко.

Толпа совершенно осатанела.

— Сорок — ноль, — объявил судья.

* * *

Бад: Что ж, продолжим. Молодой Чак Чэндлер находится на корте, имея в кармане три решающих очка, а весьма растерянный чемпион беспомощно смотрит на него. Сможет ли Чак разделаться с этим чемпионатом своей следующей подачей? Сейчас мы это увидим.

* * *

Чак подумал о роскошном «кабриолете-порше», который он видел в автосалоне в Нью-Йорке. Первый звонок, который он сделает после этого матча, будет адресован торговцу автомобилями, карточка которого лежит у него в кармане шорт. Он позвонит прямо из раздевалки, даже прежде, чем примет душ.

— Мистер Чэндлер? — окликнул его судья.

Чак вздрогнул. Из толпы послышались смешки.

* * *

Дан: Замечтался о славе, конечно.

Бад: Кто может его за это осудить.

* * *

Чак ударил по мячу что было сил. Мяч ударился о верхнюю ленту сетки и упал обратно на его половину корта.

С трибун донесся стон.

Чак подал опять. Мяч снова угодил в сетку. Шум толпы выражал неподдельное горе.

— Сорок — пятнадцать, — объявил судья.

* * *

Дан: Ну что же, мне кажется, он может позволить себе двойную ошибку на этом этапе.

Бад: Не забывай, с этими двойными ошибками важно не насколько часто они случаются, а когда.

* * *

Чак почувствовал прилив гнева к самому себе. Он позволил своему вниманию рассеяться, и теперь ему нужно успокоиться и сосредоточиться. Он прошел на противоположную сторону корта и подал опять прямо в сетку.

Толпа издала вздох изумления.

Чак сделал глубокий вдох и без промедления подал опять. Мяч попал в ленту и упал на площадку.

Встревоженное, почти рассерженное гудение поднялось над толпой.

— Сорок — тридцать, — объявил судья. — Пожалуйста, потише, дамы и господа.

* * *

Бад: Это два потерянных решающих очка, и у него осталось лишь одна подача. Сумеет ли Чак выиграть ее?

Дан: Сейчас мы это узнаем.

* * *

Новая тенниска Чака внезапно промокла насквозь. Он вытер глаза от залившего их пота и взглянул через корт на чемпиона. Этот ублюдок и в самом деле чуть улыбнулся, или ему это лишь показалось? Его сердце билось с перебоями. Эту подачу я проведу как в учебнике, подумал он. Ноги на ширине плеч, носками к судейской вышке, ракетку держать для некрученой, сильной подачи, удар прямой рукой, с мощным замахом. Мяч ударился о ленту и отскочил за пределы корта.

Толпа ахнула.

* * *

Дан: В это с трудом верится, Бад. Для игрока, сумевшего так далеко продвинуться, залепить пять подач подряд в сетку — это просто поразительно.

Бад: У меня слов нет, Дан. Но у Чака осталась еще одна подача; посмотрим, сумеет ли он вытянуть ее.

* * *

Чак стоял весь в поту, крупные капли катились по его лицу, заливая глаза.

— Пожалуйста, вторую подачу, мистер Чэндлер, — сказал судья не без некоторого сочувствия.

В этом положении никакого второго раза уже быть не могло; ему оставалось только отыграть один мяч во что бы то ни стало. Он отошел к скамейке, вытащил из сумки полотенце и вытер лицо, а затем вернулся к задней линии. Когда он добрался до нее, пот снова заливал ему глаза.

Ну пожалуйста, Боже. Он взял себя в руки, выбрал момент, ударил по мячу и безошибочно отправил в сетку свое последнее очко.

Толпа безмолвствовала. Тишина была абсолютной.

— Поровну, — сказал судья.

Двадцать четыре минуты спустя в раздевалке Чак встал на колени перед унитазом, и его вывернуло наизнанку. Он потерял два следующих очка; он продул два следующих гейма; он проиграл Уимблдонский турнир. Он профукал лучшую возможность, которая когда-либо представлялась парню, чтобы стать героем.

Он потерял куда больше, чем мог вообразить.

* * *

Дан: Бад, что тут за штука такая случилась на центральном корте?

Бад: Тут может быть лишь одно объяснение, Дан, одно-единственное. У Чака случился нервный срыв.

Глава 1

Ки-Уэст, февраль 1995

Чак проснулся в поту, его сердце колотилось так же бешено, как двадцать с небольшим лет тому назад. Сон об Уимблдонском корте опять приснился ему. Бронзовые часы на переборке каюты показывали 9:20, а его новая работа начиналась в 10:00. Он юркнул в крохотный душ своей яхты и смыл с себя пот.

Без четверти десять он сошел на берег бухты Ки-Уэст, свежевыбритый и одетый в белоснежный теннисный костюм, с сумкой для ракеток и в черных очках, сдвинутых на самую макушку. Он огляделся вокруг. Это было довольно странное собрание судов по сравнению с причалами у Палм-Бич. Тут были прогулочные катамараны, одна или две крупные шхуны для привыкших к более традиционному отдыху туристов и диковинная посудина, напоминавшая формами подводную лодку, а также обычный набор рыболовных катеров и яхт для проживания на борту.

Его собственное судно представляло собой тридцатидвухфутовую двухвинтовую моторную яхту, построенную на заказ в пятидесятых годах на одной из работающих по старинке верфей в штате Мэн. Он прожил на ее борту уже почти три года с той поры, когда ему пришлось выбирать между жильем на паях и яхтой. Первый вариант никогда им всерьез не рассматривался. Он усердно трудился, чтобы содержать свою яхту в наилучшем виде, и она вознаграждала его усилия. Ее черный корпус лоснился, ее отделанные красным деревом внутренние помещения сверкали чистотой, а ее тиковые палубы были всегда начищены и хорошо навощены.

Яхта называлась «Срыв». Он предпочел сам подшутить над своим несчастьем, чем дожидаться, пока кто-нибудь сделает это первым, а охотники всегда находились.

Ему нужно оборудовать яхту сходнями, подумал он, взглянув на трехфутовый промежуток между кормой яхты и бетонной пристанью. Женщинам вряд ли понравится перепрыгивать через него.

Он подошел к автостоянке и остановился у своей машины. Это была модель «порше спидстер» конца пятидесятых, ярко-желтая, восстановленная с маниакальной тщательностью, и ее радиоантенну отломал какой-то проходивший мимо сукин сын. Чак вздохнул. Что делать, теперь он уже живет не в Палм-Бич.

Он сел в машину и поехал через весь остров в теннисный клуб «Старый остров», крохотное заведение, состоящее из трех кортов и маленького домика тренеров-профессионалов, принадлежащее большому отелю на другой стороне улицы. Он вошел в домик, когда часы пробили десять.

Меркл Коннор оторвался от своего компьютера и уставился на Чака.

— Ох, привет, — сказал он. — Ну да, ты же сегодня начинаешь. — Похоже, он забыл об этом.

— Верно, Мерк, — сказал Чак, улыбнувшись своему новому боссу.

— Присядь на минутку, Чак, — сказал Мерк, оттолкнувшись от письменного стола своего крохотного офиса и убрав жестянку с теннисными мячами с единственного свободного кресла.

Чак уселся. Ну вот, сейчас начнется.

— Позволь мне обрисовать тебе ситуацию, — сказал Мерк.

«Это не Палм-Бич», — попытался Чак угадать следующую фразу.

— Это не Палм-Бич, — начал Мерк. — Мы живем не роскошно, но мы не простаиваем. Если ты будешь усердно работать над тем, чтобы набрать себе клиентов, то сможешь зашибать семьдесят пять штук в год, может быть, даже больше.

«Держись от баб подальше».

— Тебе следует быть поосторожнее с юными дарованиями женского пола, — продолжал Мерк. — В прошлом году у меня был тут один парень, который ночи напролет проводил с проживавшей в отеле дамочкой в ее чертовом номере, и администратор накинулся на меня как бешеный, и заставил меня уволить его. В сущности, мне до лампочки, кого ты трахаешь, лишь бы это происходило не в отеле, и, ну, ты понимаешь, чтобы не было лишнего шума. Усек, куда я клоню?

— Я усек, куда ты клонишь, Мерк. Здесь проблем не будет.

— Вот и прекрасно, потому что мне и так хватает забот: одновременно вести сразу две программы, эту и еще одну в Санта-Фе. В апреле я отправлюсь на запад, и тебе придется вдвоем с Виктором держать эту лавочку.

— Виктор — это я, — произнес голос за спиной у Чака.

Чак обернулся и протянул руку для приветствия.

— Здорово, меня зовут Чак Чэндлер.

— Виктор Бреннан, — представился незнакомец. Ему было лет сорок пять, у него были пышные усы, взъерошенные волосы и вечная улыбка на губах. Что-то вроде брюшка выпирало из его шорт; он выглядел скорее как бывший футболист, чем как профессиональный теннисист. — Добро пожаловать в рай.

— Спасибо. Я так и предвкушаю нашу райскую жизнь.

— Тогда ты должен верить всем вракам Мерка.

— Ладно, Виктор, утихомирься и послушай, — сказал Мерк. — Чак, я собираюсь примерно поделить работу между тобой и Виктором; ты будешь заниматься хорошими игроками, зазнайками и визитерами. Виктору достанутся ежедневные посетители, в основном это постояльцы отеля, а также домохозяйки, малышня и новички. Он по своему темпераменту более подходит для работы с такого рода учениками.

— Это уж точно, — подтвердил Виктор. — Я самый покладистый парень на свете, и я могу научить играть в теннис кого угодно.

— С радостью уступаю тебе их, — сказал Чак. — У меня никогда ничего путного не получалось с новичками и растяпами.

— Я хочу брать больше с клиентов, занимающихся с тобой, потому что у тебя есть определенная репутация, — сказал Мерк. — У нас есть парни, которые с радостью заплатят просто за то, чтобы постукать по корту с тобой; несколько человек уже записались в очередь. Виктор расскажет тебе о них вкратце.

— Непременно, — сказал Виктор. — Выйдем-ка на корты, и я обрисую тебе ситуацию.

Виктор повел его из тренерского домика мимо автомата для подачи мячей и тележки с учебными мячами. Он набрал код на замке калитки, ведущей на корт, и они вошли. — На этой неделе код — «три-три-три», — сказал он, протягивая Чаку ключ. — Это от другой калитки, вон там. Я занимаюсь с учениками на первом корте, ты возьмешь себе третий, а средний мы сдаем в аренду. — Он махнул рукой в сторону скамейки. — Садись-ка, и я просвещу тебя.

— Валяй, — сказал Чак и сел.

— Тут есть несколько неплохо играющих завсегдатаев. Во-первых, Ларри, писатель, который играет с лучшими в городе игроками три или четыре раза в неделю. Он попробует сыграть с тобой очень скоро, и если ты хочешь, чтобы он продолжал сюда приходить, ты бы лучше позволял ему выигрывать два мяча из трех.

— Усек, — сказал Чак.

— Тут есть еще Холли, независимый личный тренер, который играет лучше тебя, ты уж мне поверь, и который разобьет тебя в пух и прах, если ты будешь с ним играть недостаточно внимательно.

— Ладно.

— Есть еще семнадцатилетний паренек по имени Билл Таббс, ты многого сможешь с ним добиться. Он дьявольски талантлив и поэтому очень силен; он мечтает стать гастролирующим профессионалом. Я не слишком многому сумел его научить, потому что он слишком упрям, думает, что всегда прав. И к тому же тебе придется иметь дело с его папашей, торговцем пивом, который считает этого паренька вторым Питом Сампрасом.

— Ладно, — сказал Чак. — Кто еще?

— Вот они, — сказал Виктор, кивнув в сторону автостоянки.

Чак повернулся и увидел парочку, вылезающую из сверкающего новенького спортивного «мерседеса». Мужчине было лет шестьдесят, он был высокого роста, стройный и по виду в отличной форме. У него были густые снежно-белые волосы, зачесанные прямо назад, и сильный загар. С противоположной стороны машины показалась самая красивая женщина, каких Чаку приходилось видеть с тех пор, как он прекратил гастролировать в качестве профессионального игрока, а это произошло уже много лет назад. Она была высокого роста — пять футов и восемь или девять дюймов — грудастая, длинноногая, с тонкой талией, ее темные волосы были собраны сзади в лошадиный хвост, и она была почти такая же загорелая, как и ее спутник. Она была лет на тридцать моложе его.

— Ого, — сказал Чак.

— И в самом деле «ого», — ответил Виктор. — Они появились тут несколько месяцев тому назад, и оба отлично играют. Их зовут Гарри и Клэр Каррас.

— Муж и жена? — спросил Чак.

— Не хотел бы тебя расстраивать, но это так.

— Что еще ты знаешь про них?

— Не так уж много. Он, похоже, здорово богат и отошел от дел. Они купили большой старый викторианский особняк в Старом городе и, похоже, потратили целое состояние, отделывая его. У него есть портативный сотовый телефон, и он постоянно треплется по нему. Тебе придется к этому привыкнуть.

Парочка открыла главную калитку, ведущую на корт, и вошла внутрь.

— Пойдем, я представлю тебя, — сказал Виктор.

Чак во все глаза смотрел на приближающуюся к нему женщину и вдруг понял, что ее муж следит за тем, как он смотрит на нее.

— Гарри и Клэр, — сказал Виктор, — это Чак Чэндлер, наш новый главный тренер.

Чак первым пожал руку Гарри. Его ладонь была мягкой, но сильной.

— Как поживаете, Гарри?

— Хорошо, — ответил Гарри.

— Клэр? — сказал Чак, поворачиваясь к ней. Он почувствовал, как в низу живота у него все напряглось от внезапного прилива крови.

— Привет, Чак, — сказала Клэр. — Мы слышали о том, что вы собираетесь приехать сюда.

Ее рука помедлила чуть больше, чем следовало, в его руке.

— Я рад, что оказался здесь, — сказал Чак, стараясь оторвать взгляд от ее огромных зеленых глаз. — Я слышал, что вы, ребята, неплохо играете в теннис.

— Давайте попробуем, так ли это, — сказал Гарри. — Виктор, ты не хотел бы составить нам компанию в качестве четвертого игрока?

— Конечно, Гарри, — ответил Виктор. — Я сыграю пару сетов; до одиннадцати у меня ничего не назначено.

— Отлично, — сказал Гарри. — Мы с Клэр против вас двоих. — Он повел жену на корт.

Чак поплелся вслед за ними, не в силах оторвать глаз от женщины. Она создана для теннисного костюма, подумал он. Или для того, чтобы вообще обходиться без одежды.

Чак внимательно следил за ними обоими, пока они разминались — оба оказались ловкими игроками, умело обращавшимися с мячом. Он решил начать с легких ударов, просто чтоб посмотреть, как это пойдет. Но легких ударов оказалось недостаточно; вскоре они с Виктором уже проигрывали со счетом ноль — три.

Гарри часто подавал крученые мячи, умело принимал их, он знал, куда нужно бить, — примета хорошего пожилого игрока. Несколько уменьшившуюся силу он с годами возместил мастерством.

Клэр была сильнее, чем можно было подумать по ее телосложению, и, казалось, она могла отбить любой мяч. Чак чуть поднял уровень своей игры и так и оставил; этого оказалось достаточно, чтобы закончить матч почти на равных, и они с Виктором победили с одной дополнительной подачей, когда счет сравнялся.

Они все пожали друг другу руки, затем перешли к автомату с холодной водой.

— Чак, это была отличная игра, — сказал Гарри. — Мы в следующий раз непременно наймем тебя.

— Я буду готов к этому, Гарри.

— Почему бы тебе не присоединиться к нам поужинать сегодня вечером? Мы официально приглашаем тебя отметить твой приезд в Ки-Уэст. Виктор, а как ты, не прочь?

Оба профессионала приняли приглашение.

— Отлично. В восемь в «Садике Луи».

— Спасибо, Гарри, — сказал Чак. Он посмотрел на Клэр. — Жду с нетерпением.

Красные губы Клэр чуть изогнулись. Чак решил счесть это за улыбку.

Глава 2

Чак отыскал «Садик Луи» со второй попытки. Остров Ки-Уэст был всего в милю шириной и четыре мили длиной, но ему пришлось воспользоваться картой, и даже с ее помощью это оказалось сделать непросто. Вдоль острова шли всего две или три улицы; остальные были узенькими и сплошь застроенными каркасными домишками того типа, которые иногда называют «ракушками». «Садик Луи» находился на одной из этих маленьких улочек; это был приличного размера викторианский особняк, который выглядел как чей-то жилой дом, нежели как ресторан.

— Мистер Каррас еще не появился, — сказал метрдотель, — но еще один гость из вашей компании ожидает в баре снаружи. Просто пройдите прямо через зал.

Чак вышел из заднего входа ресторана и оказался на трехъярусной террасе, уставленной столиками; бар находился на нижнем ярусе, почти у самой воды. Море заплескивало на настил террасы, и восходящая луна освещала посетителей ресторана — в основном туристов, как сообразил Чак, приехавших на юг погреться на солнце.

Виктор помахал ему от бара, и Чак опустился на соседнюю с ним табуретку.

— А где наши хозяева? — спросил он.

— Гарри и Клэр не слишком сильны в умении приходить вовремя, — ответил Виктор. — Купить тебе выпивку?

— Спасибо. Я бы выпил порцию водки, простой, неразбавленной, очень холодной, — сказал он бармену.

Они чокнулись бокалами.

— Добро пожаловать в рай, — сказал Виктор.

— То же самое ты сказал мне сегодня утром. Это действительно так?

— Вполне может быть. Зависит от того, на что ты настроен.

— Я настроен весьма благодушно.

— Тогда тебе тут понравится. В этом городе полно самых странных типов, — сказал Виктор. — Это конец пути, образно говоря, для очень многих из них. Они больше нигде не смогли добиться того, чего хотели, поэтому приехали сюда, чтобы не делать ничего. Ничегонеделание — вот чем эти люди тут занимаются.

— Мое настроение не настолько благодушно, — рассмеялся Чак. — Я собираюсь здесь сделать достаточно денег, чтобы на них можно было прожить.

— Уже нашел себе жилье?

— Я притащил его с собой.

— Трейлер?

— Я пока не пал так низко; это небольшая моторная яхта. Я нашел место для стоянки в бухте Ки-Уэст.

— Вот где, значит, все и происходит, на борту судна, — сказал Виктор. — Ну а этот желтый «спидстер», он твой?

— Ага. Я восстановил эту штуковину из металлолома, пока жил на Палм-Бич.

— Наверное, Мерк уже сказал тебе, что здесь не Палм-Бич?

— Я рад это слышать.

— Послушай, Чак, мы с тобой не так уж хорошо знакомы, но я хотел спросить тебя...

— Ага, у меня был нервный срыв.

— Да нет, не про это.

— А про что же тогда?

— Про Палм-Бич. До нас тут донесся один слушок. Ты действительно обрюхатил жену президента клуба?

Чак покачал головой.

— Я на самом деле в это не поверил, — сказал Виктор.

— На самом деле это была жена председателя. И беременность была ложной, истерической.

— Истерическая беременность?

— Да, истерическая, разве не слышал про такие? Она на самом деле просто пару раз пропустила месячные.

— Я в это не верю.

— Вот и ее муж тоже не поверил. Конечно, к тому времени, как у нее все опять наладилось, я уже не работал в клубе. — Чак посмотрел на залитое лунным светом море. — Прекрасный вид, не правда ли?

— Уж это точно, — согласился Виктор.

Чак смотрел, как полная народу лодка отчалила от приличного размера моторной яхты, стоящей на якоре неподалеку от берега, и направилась к «Садику Луи». Рулевой привязал лодку «Бостонский китобой», и шестеро пассажиров выбрались на берег.

Чак посмотрел на свои часы.

— Наши хозяева опаздывают на двадцать минут, — сказал он. — Тебе, возможно, придется угостить меня ужином.

— Они придут, — сказал Виктор. — Гарри относится к тому типу людей, которые всегда выполняют обещанное.

Прошло еще полчаса, прежде чем Каррасы появились, и все посетители ресторана повернулись, чтобы посмотреть, как они входят, вернее, как входит Клэр. Она спустилась по ступенькам в белом декольтированном платье без бретелек, державшемся лишь благодаря ее природным формам, и на краткое мгновенье при виде ее все умолкли.

Чак встал, глядя, как она подходит к бару.

— Привет, Гарри, — сказал он, сначала подав руку мужу, — и Клэр.

Ее холодная ладонь снова сжала его руку. Он постарался смирить свою фантазию.

— Извините за опоздание, — сказал Гарри, — но наш столик уже накрыт, так что присядем и выпьем там.

Чак и Виктор последовали за парочкой к удобно расположенному столику и заказали еще по одному бокалу. Гарри заказал шотландский виски; Клэр попросила бокал белого совиньона.

Гарри поднял свой бокал.

— Добро пожаловать в Ки-Уэст, — сказал он.

— Спасибо, Гарри, — ответил Чак. — Мне кажется, здешние места придутся мне по вкусу. — Он старался не смотреть на Клэр, когда говорил это.

— Значит, вы прямо из Палм-Бич, — сказал Гарри. — Эти слухи верны?

— Нет, это все пустые сплетни, — сказал Виктор. — Это просто была истерическая беременность.

Они все трое расхохотались, и Чак присоединился к ним.

— Чак, — сказал Гарри, когда они перестали смеяться, — ты что, проявляешь особенный интерес к чужим женам?

— Нет, Гарри, — ответил Чак. — Но время от времени они проявляют особенный интерес ко мне.

Все снова рассмеялись.

Клэр положила руку на плечо Чаку.

— Кто может осудить их за это? — сказала она, и в ее голосе послышалась едва заметная нотка сарказма.

— Вы слишком добры ко мне, Клэр, — ответил Чак.

Разговор перешел на теннис, когда им подали меню, и они придерживались этой темы, поглощая первые два блюда. Потом Гарри заговорил о другом.

— Вы хоть немного занимаетесь подводным плаванием, Чак? — спросил он.

— Да. Я живу на борту моей яхты, она стоит в бухте Ки-Уэст, и я был бы рад захватить вас с собой в море как-нибудь.

— Это мы захватим вас, — сказал Гарри.

— Буду весьма рад.

В эту минуту налетел порыв ветра настолько сильный и неожиданный, что опрокинул один из бокалов с вином, и через долю секунды воздух наполнился грохотом. Все посетители ресторана повскакивали от неожиданности, глядя в одном направлении.

Чак последовал взглядом за остальными. Столб желтого пламени поднимался в небо, и обломки падали в воду в большом радиусе от него. Моторная яхта, которую Чак заметил раньше, превратилась в пылающий факел.

— Вот дерьмо, — пробормотал Виктор.

— Газ, — сказал Гарри. — Это, должно быть, газ.

— Газ и бензин, — ответил Чак. — Дизель бы так не взорвался.

— Как ты думаешь, кого-нибудь ранило? — спросила Клэр.

— Вряд ли, — ответил Чак. — Мы видели, как большая компания покинула яхту и высадилась здесь поблизости на берег совсем недавно.

Словно по подсказке, какая-то женщина вскрикнула.

Чак посмотрел в сторону бара. Теперь эта женщина зажимала одной рукой рот, другой указывала на пламя. Слезы струйками катились по ее лицу.

— Чего это она разоралась? — спросил Гарри. — Она ведь осталась в живых, верно?

Глава 3

Томми Скалли вскочил на ноги вместе с остальными посетителями ресторана, разинув рот и глядя на взрыв. Затем он взял себя в руки, достал из кармана сотовый телефон и набрал «911».

— Я так и знала, — сказала Роза. — Я знала, что ты что-нибудь придумаешь, чтобы испортить этот вечер, но, признаться, не ожидала от тебя такой изобретательности.

— Роза, заткнись и ешь свой десерт, — ответил Томми.

— Полиция Ки-Уэст, — произнес женский голос.

— Говорит детектив Скалли. Яхта взорвалась в ста пятидесяти ярдах от восточной оконечности острова, могут быть жертвы. Я хочу, чтобы вы...

— Как вы себя назвали? — спросила женщина.

— Детектив Томас Скалли из департамента полиции Ки-Уэст, — повторил он.

— Я не знаю никакого детектива по фамилии Скалли, — сказала она.

— Дорогуша, — сказал Томми, — если вы не будете слушать меня и делать то, что я скажу, прямо сейчас, то я сам приду к вам представляться и не обещаю, что буду в самом лучшем настроении. Я здесь новенький, понятно? А теперь свяжитесь с береговой охраной и скажите им, чтобы прислали катер и позаботились о том, чтобы на борту был врач.

— Вы уверены, что это не какой-то розыгрыш?

— Как вас зовут?

— Хелен Рафферти.

— Хелен, говорю вам как ирландец своей землячке, это верные новости. Кстати, в вашем департаменте есть какая-нибудь лодка?

— Да, но сейчас ее вытащили на берег, чтобы что-то там с ней сделать.

— Скверно. Вы вызовите береговую охрану, а я сам найду какую-нибудь посудину.

— А вы уверены...

— Сделайте это, думать можете потом. — Он поднял руку. — Официант! — крикнул он. — Счет!

Пять минут спустя Томми, предоставив своей жене оплачивать счет за ужин, посвященный ее дню рождения, схватил за воротник молодого человека, приведшего «Бостонского китобоя» к ресторану, и был уже на пути к месту взрыва, прихватив с собой и несчастного бухгалтера из Атланты.

— Я только-только купил эту посудину, — пожаловался бухгалтер. — Это было наше первое плаванье.

— Как вас зовут? — спросил Томми, раскрыв блокнот.

— Уоррен Портер, — ответил бухгалтер. — А вы кто такой, и что вы делаете на моей шлюпке?

Томми сверкнул своим новеньким значком:

— Полиция Ки-Уэста; фамилия Скалли.

— Как вы так быстро поспели сюда?

— Я ужинал в ресторане, как и вы. — Томми повернулся к рулевому. — Вы новичок на яхте?

— Нет, сэр, — ответил юноша. — Я работал на предыдущего владельца судна.

— Его обслуживание входило в ваши обязанности?

— Да, сэр. Яхта обслуживалась до последнего винтика, можете мне поверить.

— Можете ему поверить, — сказал бухгалтер. — Я покажу вам мой первый счет из дока.

— Там была газовая система для приготовления пищи?

— Да, сэр, два двадцатигаллоновых баллона, оба установлены в отсеке по левому борту. Эта система является... являлась первоклассной, удовлетворяющей всем требованиям береговой охраны.

— На каком топливе работали судовые двигатели?

— На бензине. Несколько необычно для судна таких размеров, но тот парень, который ее построил, хотел добиться наивысшей скорости, которую только можно выжать из двигателей такой массы, и дизель не мог этого обеспечить.

Они добрались до места взрыва, и Томми огляделся.

— Господи Иисусе! — воскликнул он. — Тут ничего не осталось. — Он смог разглядеть только небольшие куски плавающих на воде обломков корпуса, некоторые из которых еще догорали. Они дополняли лунное сияние причудливыми отсветами.

— Должны были остаться и более крупные обломки, но они, наверное, затонули, — сказал молодой шкипер. — Я хочу сказать, что разве что атомная бомба могла превратить шестидесятифутовую яхту в такие щепки. Готов побиться об заклад, что где-то под нами лежат на дне здоровенные куски.

Послышался вой сирены, и из-за мыса показался большой катер, сверкающий множеством бортовых огней.

— Вот подходит береговая охрана, — сказал Томми. — Я хочу задать вам обоим несколько вопросов, прежде чем они окажутся здесь. На борту кто-нибудь оставался?

— Нет, — ответил бухгалтер. — Мы все сошли на берег, чтобы поужинать у Луи.

— Благодарите Бога за небольшие поблажки, — тихо прошептал Томми. — Кто готовит еду?