Отрава

А потом Отрава наконец разглядела королеву паутины. Асинастра сидела скрючившись на книжном шкафу в дальнем углу комнаты, нелепо втиснувшись между полками и потолком. Ее черные глаза горели над изъеденной молью вуалью. Отрава слишком поздно вспомнила о том, что случилось, когда она прошлый раз посмотрела в эти глаза. Все, в ловушке. И тело парализовал страх, и с места не сдвинуться под гипнотическим взглядом Асинастры.

— <… вот так… > <…лучше?.. > — прошипела Асинастра, а потом жутким паучьим манером сползла с книжной полки, выгнув шею под невероятным углом, чтобы не отводить взгляда от Отравы, пока она проворно спускается на пол. Ее живот раздулся еще больше, чем в прошлый раз, выпирая из-под мягких складок грязного белого платья.

Отрава с ужасом смотрела, как Асинастра медленно ползет к ней по полу, и не могла оторвать взгляд от черных глаз. Отраве хотелось заорать, но горло и легкие отказывались подчиняться. Запертая, как пленница, в собственном теле, девушка могла только ждать, пока паук подберется к ней, своей беззащитной жертве.

— <…она украла у тебя…> <…у меня! у меня!…> <…взяла твой кинжал…>

Асинастра поднялась на ноги перед Отравой и наклонилась ближе. Девушка почувствовала ее влажное, вонючее дыхание.

— <….украла кинжал, который вонзили в Мелчерона… >

Вспыхнула молния, грянул гром, прокатившись по горам. Отрава попыталась встряхнуть головой, издать хоть малейший звук, как-то объяснить, что все было не так, что ее заставили…

— <… что яс ней сделаю?.. > — спросила себя Асинастра и поднесла сломанный коготь к щеке Отравы. У девушки по щекам полились слезы. — <…заберу ее домой, заверну и скормлю младенцу, когда он родится…

У Отравы кружилась голова от тщетных попыток молить о пощаде. Страх вылился из ресниц и покатился по щекам.

— <… слезы… > — прошипела Асинастра и повернула палец так, чтобы крошечная соленая бусинка скатилась на него. — <…плохо…>

Королева паутины отступила назад, уставившись на Отраву бездонными черными жемчужинами. Грязные волосы в беспорядке спадали на лицо. Асинастра сгорбилась, и большой живот еще больше искажал ее очертания.

— <….она видела тебя на собрании…> а…да,я видела тебя…>

Отрава не сразу сообразила, что Асинастра говорит о том собрании, где девушка обвинила Элтара в убийстве Иерофанта. Так значит, Асинастра все это время следила за ней, пряталась на потолке, по темным углам?

— <…ты виновата, что меня обвинили…> <…но потом ты говоришь, что это была не она… > <… почему? .. > <…. она не поняла… >

Отрава с трудом разбирала бормотание королевы пауков, но уловила суть. Она бы ответила, если б могла. Но девушка была отчаянно, невыносимо беспомощна и не могла избежать участи, которую ей уготовила Асинастра.

— "-…а потом поняла…> <….элтар заставил тебя…> <…из-за твоей сестры…> а…за— ставил украсть у меня кинжал…> <… ты сказала об этом, он признался… >

«Верно! — беззвучно закричала Отрава в отчаянной надежде, что Асинастра прочла ее мысли. — Верно! Я не виновата!»

— <… сделала это ради семьи… > — выдохнула Асинастра и погладила свой огромный живот. — <…знаю, что такое семья…>

У Отравы появилась крупица надежды. Может, Асинастра и вправду ее понималась

— <…знаю, кого винить..:> — шептала та. — <…пока что не убью тебя…>

Весь страх внутри вдруг растворился. Владычица паутины отвела взгляд, и Отрава задыхаясь повалилась на пол.

— <… иди же… > — сказала она. — <… назад в королевство… > <…здесь она в немилости… > <…всегда в немилости…>

Отрава не совсем поняла, к кому это относится, но посмела поднять глаза. Асинастра попятилась в темноту, и впервые Отрава увидела у нее в руке лезвие — раздвоенный кинжал, который нашли в спине Мелчерона.

—а….онапришла за кинжалом…> — прошептала Асинастра, шагнула в тень и испарилась. Мрак обернулся вокруг нее плащом и растопил королеву в прозрачное ничто.

Отрава осталась лежать на полу перед залитым дождем стеклом, задыхаясь и хватая ртом воздух.

* * *

Через час Отрава вернулась в покои короля эльфов, чтобы дать ему свой ответ.

Она шла, внутренне сжавшись, по коридорам замка в окружении неуклюжих троллей в доспехах. Процессию возглавлял сам правластелин. Красные глазки подозрительно бегали по коридорам. Гругарот понял то, о чем Отрава и остальные давно догадались: если Элтар хотел заключить с девушкой сделку, значит, она имела над ним какую-то власть, следовательно, ее нужно беречь и охранять. Все, что могло заставить нервничать короля эльфов, было хорошо для короля троллей. Отрава никому не сказала о визите Асинастры: почему-то девушке казалось, что лучше сохранить это в тайне. Да и Гругарот оскорбится, узнав, что королева пауков смогла так легко проскользнуть через его охрану. А ее друзья только разволновались бы пуще прежнего.

Отрава и тролли подошли к двойным дверям, которые охраняли двадцать суровых эльфов— воинов. Узкие холодные лица — племя, несущее одно лишь зло. Тролли остановились, сверля давних врагов яростными взглядами, но те оставались абсолютно непоколебимы.

— ЭТА ДЕВОЧКА ПРИШЛА С ОТВЕТОМ ДЛЯ ВАШЕГО ПОВЕЛИТЕЛЯ, — произнес король троллей голосом, похожим на отдаленные толчки землетрясения.

Эльфы не двигались с места, пока это не стало оскорбительным, а потом расступились.

— Господин Элтар ждет вас, — сказал один из них, приоткрыв дверь.

Отрава глубоко вздохнула, взяла себя в руки и шагнула через порог.

Элтар не нежился на диване, как в прошлый раз. Он сидел в тени возле стены, держа в руке пустой кубок. В камине горел огонь, зажженный не так давно. Отрава видела отблески пламени в глазах Элтара. Она мельком оглядела комнату.

На столе стояли полупустая бутылка вина и еще один кубок.

— Я готова дать ответ, — сказала девушка. Почти сразу Отрава почувствовала, что у нее перехватило дыхание, и слезы хлынули из глаз. Как несправедливо — заставлять ее принять такое решение. Она в любом случае чего-то лишится. В любом случае ей придется жить с тяжелой ношей на сердце, ее будет мучить совесть до конца жизни. Хотелось закричать на эльфа, спросить, как он может играть с ней в такие жестокие игры, спросить, нравится ли ему забавляться с ее сердцем. Но так она только покажет свою слабость, а сейчас время собрать все силы.

— Мне… — начала она, но во рту пересохло. Ей не избежать этого договора. Она оттягивала время — секунду, минуту, чтобы найти выход из трудного положения. — Мне можно немного вина? — закончила она.

Элтар не ответил, продолжая смотреть на нее из темноты. Отрава колебалась одну минуту, потом подошла к бутылке и налила вина. Взяв кубок, она поднесла его ко рту… и остановилась.

Элтар по-прежнему смотрел туда, где она до этого стояла. Но не туда, где она была сейчас.

— Элтар? — позвала она. Он не ответил.

Девушка медленно опустила кубок, вглядываясь во мрак. Трудно было что-то рассмотреть. А дождевые капли почему-то очень громко стучали в окна.

Отрава взяла со стола фонарь с болотным духом и осторожно пересекла комнату. Она боялась обмана, боялась… она не знала, чего боялась.

Какое-то странное предчувствие росло внутри нее, но она пока не понимала его смысл.

В нескольких шагах от неподвижного короля эльфов девушка подняла фонарь на уровень глаз.

Его остекленевшие глаза смотрели в пустоту. Кожа побелела. Рука едва держала кубок, на дне еще оставался осадок вина.

«Вино!» — подумала девочка.

Вспышка молнии и раскат грома одновременно сотрясли замок, и за короткую секунду света Отрава увидела что-то во рту у Элтара. Она наклонилась поближе, не осмеливаясь даже вздохнуть и не зная, что это могло значить.

Из холодных губ выполз длинноногий паук, Отрава взвизгнула и отскочила назад. За первым вылез второй и побежал по щеке к волосам. Первый исчез под подбородком и грудной пластиной доспехов.

Отрава, пошатываясь, начала пятиться. Асинастра. Королева паутины отомстила.

Повелитель эльфов мертв.

НОЖИ

У Отравы не осталось ни единой мысли. Способность размышлять будто парализовало. Девушка просто смотрела на мертвое тело эльфа, который так долго был объектом ее ненависти, а теперь вдруг умолк навсегда. Еще час назад, когда он распивал то самое вино, что погубило его, Элтар казался неуязвимым, непобедимым… препятствием, которое не преодолеть. Она и не предполагала, что его можно победить. Все, на что она надеялась, — это как-то уговорить его вернуть принадлежащее ей.

«Отрава оказалась сильнее. Так или иначе», — подумала девушка. Один-единственный миг, когда в порыве злости она решила сказать Асинастре, кто приказал ей украсть кинжал, повлек за собой целую цепь событий, которые закончились смертью ее врага. Убийство Иерофанта означало, что у королевства больше не было хранителя и гарантированной безопасности. Асинастра этим воспользовалась. Отраве никогда не узнать, как королева добралась до Элтара, но она смогла. Такая же терпеливая, как и ее пауки, она выжидала удачного момента для атаки. Когда Асинастра пришла к Отраве в кабинет Паруса, Элтар уже был мертв. Не удивительно, что королева пауков смилостивилась над девушкой: она ведь уже расправилась с настоящим вором.

Отрава всеми силами пыталась понять, что это значило и как ей теперь поступить. Со смертью Элтара все изменилось. Расклад в игре изменился до неузнаваемости, и это просто сбило девушку с толку. Она не могла решить, что делать дальше.

Решение приняли за нее. Она услышала голос за дверью. Это был Скридл.

Отраву охватил дикий, панический ужас. Если Скридл застанет ее здесь одну, с его убитым господином, что он подумает? И что он сделает? Часть ее советовала остаться и встретить Скридла хладнокровно, показать, что сотворила Асинастра. Но эта часть — мужество — уже исчерпала себя, пока Отрава пыталась сделать выбор между своей сестрой и судьбой человечества… причем, по-видимому, зря, потому что сам вопрос больше не имеет силы.

Отрава бросилась бежать. Покои Элтара состояли из нескольких комнат, и девушка кинулась в первую попавшуюся дверь. Еще секунда — и было бы поздно, потому что в тот же момент распахнулись двустворчатые двери, ведущие в коридор.

— Мне плевать, кто там с ним, это срочно. Ах вы, паршивые тролли, хватит торчать тут у дверей и вопить, как нищие.

Двери захлопнулись. Отрава с вытаращенными глазами огляделась по сторонам. Это была маленькая передняя. Здесь стоял еще один диван, буфет и стол. Высокие окна с длинными бархатными шторами выходили на горную долину, над которой бушевала гроза. Других дверей, кроме той, в которую Отрава вошла, не было. Ухватившись за последнюю надежду спрятаться, девушка юркнула за шторы и затаилась в их алых объятиях.

— Мой повелитель, простите за вторжение, но нам с госпожой очень нужно переговорить с вами, — начал Скридл отрывистой скороговоркой. — Как вы знаете, дела обстоят гораздо сложнее, и я… мы… со всем уважением к вам, смеем предложить… э-э… ускорить дату моего назначения на пост… повелитель?

Вот и пришло неизбежное. — Мой повелитель? Почему вы сидите в тени? Ваше величество?

Долгое молчание. —Онмертв, — послышался голос, похожий на шелест листвы в летний день, и Отрава узнала госпожу Париасу.

— Как мертв? — прошипел Скридл. — Мертв?! Онне может умереть! Только не сейчас, не сейчас!

Его голос даже звучал на октаву выше, чем обычно, — от злости и глубокого разочарования.

— И тем не менее это так, — ответила Париаса. — Увы, но наше дело не завершено.

— Нет! — прокричал Скридл, скрипнув зубами.

— Они тебя услышат, — предупредила Париаса. Видимо, она имела в виду тех, кто стоял снаружи. — Возьми себя в руки, мы должны сказать им.

— Сказать им? Сказать им? Нет! Нет, пока нельзя. Где эта девчонка? Они сказали, она тут.

Отрава услышала топот ног. Но это были только шаги Скридла. Париаса ходила бесшумно, как будто летела по воздуху. Девушка подумала было рвануть к двери, но ей не хватило духу. А пока она колебалась, они вернулись и пришли в переднюю, где пряталась Отрава. Девушка затаила дыхание, даже сердце ее на миг остановилось от страха. Скридл и Париаса стояли в каких-то двух шагах от нее, ее защищали только шторы. Где-то вдалеке прогремел гром, и почти сразу же новая, яркая и дрожащая молния вспорола воздух.

— Что ты делаешь, любовь моя? — тихо спросила принцесса хрупким неземным голосом. Как существо такой небесной красоты могло быть убийцей? — Ее здесь нет.

— Где же она тогда? Как она… как она…— Скридл запнулся, задохнувшись от злости.

— Она опасна, — раздался ответ. — Мы все это знаем. Элтар думал, что сможет избавиться от нее, откупившись ее сестрой. Думал, что уберет ее с дороги. Похоже, он ошибался.

Отрава не верила своим ушам. Опасна? Она? Почему? Неужели Элтар и правда так боялся ее? Он предложил ей вернуться домой, чтобы убрать ее с дороги. Зачем?

— Надо подумать, — пробубнил Скридл. — Мне надо подумать. Как только станет известно о смерти Элтара, остальные короли… Нам грозит гибель. Меня выдвинули новым Иерофантом, тебя обвинили в убийстве Мелчерона. Думаешь, мы сможем так легко пройти мимо дюжины троллей и Гругарота, если он решит, что это мы убили Элтара? Да Гругарот тут же ворвется сюда, чтобы вернуть этот проклятый меч своего сводного брата.

— Без Элтара тебе не удастся стать Иерофантом, — ровным голосом сказала Париаса. — Мы должны бежать, любовь моя. Давай сбежим, пока можем. Мы успеем, прежде чем они найдут его.

— Бежать? — воскликнул Скридл. — Куда? Зачем?

— Я все еще принцесса эриад, — ответила Париаса. — Давай вернемся в королевство эльфов.

— И кем я там буду? Твоим супругом? Я же наполовину человек, Париаса! В моей крови всегда будет эта мерзкая частица человечности. Мне никогда не занять в королевстве эльфов влиятельный пост! Меня создали только для того, чтобы я стал Иерофантом! Именно поэтому мы все это подстроили. Именно поэтому я забрал кинжал у этой глупой девчонки, а ты вонзила его в спину Мелчерона. Зачем Элтару было знать? Все бы обвинили эту паучиху! Если бы не эта несносная девчонка, все бы шло по плану.

— Но теперь все кончено, — спокойно ответил голос. — Потому что Элтар мертв.

— Человеку меня не одолеть! — проскрипел Скридл.

— Она не просто человек. Теперь мы знаем это, даже если она сама не знает.

И тут комната затряслась от жуткого раската грома, стекла задрожали. Отрава вздрогнула, потому что нервы и так были на пределе. И хотя никаких звуков она не издала, малейшего движения было достаточно. Штору отдернули, и она оказалась совсем беззащитной перед свирепым взглядом убийцы. Скридл был мрачнее всех туч, собравшихся над замком. На миг он замешкался, и Отрава кинулась к двери, но Скридл тут же схватил ее за горло и прижал к стене. Он оскалился, как дикий зверь, его круглые очки косо сидели на остром носу. Париаса совершенно спокойно наблюдала за ними.

— Ты… — прошептал Скридл с неизмеримой яростью в голосе. — Ты это натворила. Ты все разрушила.

Отрава пыталась вырваться, но его хватка была крепче стали, и девушка начала задыхаться.

— Не надо было… забирать… мою сестру, — дерзко прохрипела она.

Скридл гневно вскрикнул и швырнул Отраву к другой стене. От удара мир на секунду превратился в одно белое пятно перед глазами, а потом вернулся нестерпимой болью. Девушка ударилась о письменный стол. Что-то внутри сломалось. Ребро. Оно хрустнуло, когда она шевельнулась. Как же больно…

— Твою сестру?! — будто не веря своим ушам прокричал Скридл. — Ах ты, глупый обманутый человек! Мы вернули твою сестру еще задолго до того, как ты свалилась на наши головы!

Отрава тупо смотрела на него, не понимая, о чем он толкует.

— Она нам не подошла, — презрительно фыркнул Скридл, подойдя ближе. — Когда она подросла, стало ясно, что у нее нет качеств, нужных Элтару. И он отправил ее обратно. Пугало бросило ее посреди вашего скверного королевства. Она ничего не помнила и должна была сама искать путь домой. Теперь ты довольна? Ну нет у нас твоей сестры! Элтар солгал тебе!

Слишком много, слишком много, чтобы понять сразу. Но понимание пришло жестоко и неизбежно, оно пробилось даже сквозь затуманенное болью сознание. Эльфы вернули ее. Все это время, все поиски, вся борьба, вся боль — все зря? А Азалия давно дома?

И тут словно кусочки головоломки собрались воедино. Отрава вспомнила, где она видела девочку, видение которой ей показал Элтар.

Это была та самая девочка, которую Отрава видела в Крепости, — путешественница, что направлялась в Чайку. Именно с ней Отрава передала послание родителям. Не удивительно, что девочка выглядела так странно, казалась измученной и немного не в себе. Она ведь ничего не помнила, но как-то умудрилась отыскать дорогу домой. Отрава не догадалась спросить ее имя: в этом-то и была злая ирония судьбы. Если бы она спросила, то девочка бы ответила: «Азалия».

Один-единственный вопрос — и путешествие Отравы закончилось бы, едва начавшись, Никаких волшебных королевств, никакого Миноги, никакой костяной ведьмы, никакого короля эльфов и Иерофанта. Упади монета другой стороной, догадайся Отрава спросить… Ах, если бы она только догадалась! Или если б Азалия узнала в ней свою старшую сестру, несмотря на то, что видела ее последний раз двенадцать лет назад. Или если бы Азалия спросила, почему Отрава шлет послание Рубу и Мелиссе. Но она только посмотрела на Отраву пустым безразличным взглядом. Может, Азалия не помнила, как звали ее родителей? А если бы помнила, сказала бы что-нибудь?

Да и как Отрава могла догадаться, как они обе могли догадаться, если даже не представляли, что одна неделя в королевстве эльфов равнялась двенадцати годам в королевстве людей, а за это время Азалия выросла, и ее изгнали.

Отправившись на поиски сестры, Отрава нашла ее давным-давно, сама не подозревая об этом.

Девушка хотела вдохнуть воздуха, чтобы закричать, позвать Гругарота с его троллями, а главное — выплеснуть в крике свое безутешное горе от всей этой несправедливости. Только она не смогла ничего сделать: после того как Скридл схватил ее за глотку, голос совершенно пропал. Над Отравой повис секретарь короля эльфов, красный и потный от злости. У него в руке был нож — длинный, изогнутый нож с острым грязным лезвием. Отрава была слишком поглощена скорбью, чтобы чувствовать что-то, кроме боли. Ей не было дела до этого ножа, потому что места для страха в груди не осталось.

— Любовь моя, — позвала Париаса и в бесшумном потоке золота и серебра своих одежд подошла к Скридлу сзади. — Не надо.

— А почему нет? — прошипел тот. — Думаешь, я сохраню ей жизнь — после всего, что она с нами сделала?

— Придется, — ответила Париаса. — Помнишь книгу?

— У вас… книга Мелчерона? — хрипло прошептала Отрава.

Ну конечно! Архивариусы обыскали покои Элтара и Париасы, но они не были в комнате Скридла.

— Заткнись! — прокричал Скридл, угрожая ножом.

— Ты не можешь убить ее, — продолжала увещевать его Париаса. — Этим ты только навредишь нам!

Отрава пыталась вновь обрести ясность мысли. Настал важный момент. Здесь происходило то, чего она пока не понимала, и ее жизнь зависит от того, поймет она или нет. Почему она так опасна для них? Почему нельзя убить ее и покончить со всем? И как это связано с книгой Мелчерона?

— Почему это я не могу ее убить? — зашипел Скридл, как будто бы прочитав мысли Отраву.

Он свободной рукой взял ее за подбородок и поднял на ноги. Теперь Отрава стояла у стены. Стоило ей пошевелиться, как сломанное ребро снова хрустнуло и Отрава чуть не потеряла сознание. Неужели боль может быть настолько сильной? Она могла умереть от этой боли, но все равно жила.

— Почему я не могу убить ее? — повторил Скридл, наклонившись к самому лицу Отравы. — В конце концов, тот последний умер тихо и мирно.

Вот оно. Недостающий кусочек мозаики, намек, которого так не хватало. Ключ последний раз повернулся в замке, и дверь к разгадке открылась. Теперь девушка все поняла, от начала и до конца. Ее сказка была вовсе не о спасении сестры — это был только повод, чтобы заставить ее сдвинуться с места. Так глупо и нелепо, так просто и так несправедливо, что Отрава не могла сдержать смеха. Тихий горький смешок вырвался у нее, и даже от этого еле заметного движения ее пронзила ужасная боль. На губах выступила кровь, но Отрава все смеялась и не могла остановиться.

Скридл и Парнаса обескуражено смотрели на нее.

— Что, все люди смеются смерти в лицо? спросил Скридл.

— Вы не можете убить меня, — сказала Отрава, охваченная мучительной радостью. — Не можете. Я — новый Иерофант.

— Она знает! — ахнула Париаса.

Скридл свирепо взглянул на нее, а потом снова на Отраву. Но по его лицу девушке стало ясно, что ее догадка оказалась верна.

— Так написано в книге, верно? — еле слышно выговорила Отрава и через силу улыбнулась под упавшими на лицо волосами. — В книге жизни Мелчерона. Вы знали, о чем он пишет. Он писал историю нового ученика, который ненавидел эльфов и уничтожил бы всех вас, отвоевав назад наше королевство. — Девушка снова рассмеялась. — Все это… это испытание. Я училась. Поэтому он столько раз намекал мне, поэтому сказал всю правду — что это только сказка. Он хотел, чтобы я знала, потому что придет день, и настанет мой черед писать ее.

— Чушь, бессмыслица! — закричал Скридл. — Сказка? Ты что, спятила?

Но Отрава за всю свою жизнь еще ни в чем не была так уверена.

— Вы украли книгу, чтобы не узнали, кто убийца. Но в книге вы нашли имя. Мое имя. — Смех наконец иссяк, и Отрава посерьезнела. — Какая ирония… Я не ненавидела эльфов, пока вы не похитили Азалию. Вы сами заставили меня вас возненавидеть. Вы сделали меня той, кто я есть.

Может, это часть сказки. Может, Мелчерон готовил меня себе в преемники. — Отрава закашлялась и криво усмехнулась. — Я возьму в руки перо Иерофанта и отплачу вам за все.

— Если только сейчас я не прикончу тебя, — сказал Скридл, но в голосе его звучала неуверенность.

— Не сможешь, — ответила девушка. — Разве ты не понимаешь? Это моя история. Поэтому, когда Иерофант погиб, жизнь продолжалась, но стоило мне захотеть умереть, все начало разрушаться. Это история о том, как я стану Иерофантом. Без него можно было обойтись, но без меня нет. Убей меня — и ты убьешь себя и всех остальных. Пока история не закончена, пока я не стану Иерофантом, я должна жить.

— Какой же бред вы, люди, порой несете, — проговорил Скридл и вонзил в нее нож.

Отрава от удивления вытаращила лиловые глаза. Нож глубоко вошел ей в бок, прямо под ребра. Она разинула рот, и оттуда потекла струйка крови. Все тело вдруг онемело и стало холодным: от шока она почти не чувствовала боли.

Скридл вырвал нож, и Отрава затряслась. По бедру текло что-то влажное. Девушка смотрела в черные глаза Скридла и видела, как они блестят от ликования. Этого не может быть! Она же была так уверена…

А потом Париаса закричала. Высокий звук, похожий на пение флейты, был невыносим, потому что такой прекрасный голос не должны искажать страх и мука. Скридл обернулся и тоже увидел. Стены становились тоньше, менее прочными, чем были прежде. Париаса уставилась на свои нежные, ухоженные руки, которые вдруг стали видны насквозь — все кости, все прожилки. Женщина зашаталась и рухнула на диван. Отрава с трудом вздохнула. Даже воздух стал каким-то фальшивым, словно все растворялось и превращалось в сон.

Скридл с дикими глазами повернулся к девушке.

— Что происходит? Что ты делаешь?

— Я же говорила, — с торжеством прошептала Отрава, — ты не можешь меня убить. Это моя сказка.

— Любовь моя, послушай ее, — вскричала Париаса.

— Ни за что! — пронзительно заорал Скридл и еще раз вонзил в Отраву нож, на этот раз глубже, по самую рукоять.

Отрава закричала от боли, когда острое лезвие вонзилось в ее плоть. Скридл вынул нож, весь в ее крови. Отрава затряслась и упала бы на своего мучителя, если бы он не удерживал ее, вцепившись ей в глотку. У нее не осталось никаких сил сопротивляться. Из лилового глаза выкатилась слеза и упала на каменный пол. Отрава уж было подумала, что капля просочится вниз, потому что пол стал почти прозрачным и постепенно исчезал, как призрак. Он не мог бы больше выдерживать их вес, если бы они тоже не превратились в призраков. У Отравы остекленели глаза, но она все еще видела, как клочьями выпадают волосы Скридла, крошатся зубы, вместо руки с ножом остаются только кости. Где-то позади него Париаса из последних сил поднималась на ноги.

— Прекрати! — кричала она. — Ты убьешь нас! Но Скридл совсем обезумел.

— Она нас не победит! Она человек! — Ты… уже проиграл, — сказала Отрава, улыбнувшись кровавой улыбкой. — Хватит. Последней буду смеяться я.

Скридл яростно взвыл и замахнулся ножом в третий раз. Но в этот момент Париаса бросилась к нему. У нее в руке возник нож, и она с криком вонзила его в шею Скридла. Весь мир словно зашатался.

— Я хочу жить, — прошептала она. Скридл вытаращил глаза и запрокинулся назад, ухватившись за свое горло. Он выпустил Отраву, и она бессильно осела на пол. Убийца все еще не отрывал от нее взгляд, как будто ножом его ударила она, а не его возлюбленная. Скридл пытался говорить, но вместо слов изо рта хлынула кровь. Потом его глаза закатились, и он упал на спину, опрокинув туалетный столик.

Отрава из последних усилий приподняла голову. Вокруг нее все засуетилось, задвигалось шум, и крики отдавались в ушах. Париаса склонилась над ней. Принцесса почти превратилась в скелет, и из ее небесных глаз катились кристально-чистые слезы. Она накрыла рукой рану. Потом вбежали тролли, Гругарот ворвался в комнату, как грозовая туча. Он что-то говорил, но Отрава не разбирала слов. Ей казалось, она становится все легче, легче, она уже невесома, как перышко… И вот, наконец, она оторвалась от земли и взмыла навстречу тьме…

ЧЕМ ЗАКОНЧИЛАСЬ СКАЗКА

Свет фонаря пробился сквозь ресницы неяркими многоугольниками.

Затем вернулись другие чувства — как будто краска пролилась на холст. Сознание, память, боль. Но боль была вполне терпимой, просто ноющей. Рука ощущала прикосновение тяжелых складок толстого одеяла. Отрава слишком устала и смогла только чуть приоткрыть глаза, но все равно поняла, что в комнате кроме нее есть кто-то еще. Она жива. Этого пока достаточно. И она снова провалилась в сон.

Проснувшись в следующий раз, Отрава невольно открыла глаза. Она была в какой-то маленькой комнате, темной и душной. Черные стены угрожающе обступили ее со всех сторон. Закрепленные на стенах фонари покачивались. Где-то высоко над замком продолжала бушевать гроза. Кто-то был рядом: по дыханию девушка поняла, что это Брэм. Отрава повернула голову и поморщилась — заныли перебинтованные ребра. Ловец духов сидел возле нее, на нем была все та же одежда из шкур, в которой она увидела его первый раз в Чайке, та же широкополая шляпа и толстые перчатки. Он сидел, опустив голову, и спал.

Отрава улыбнулась, с нежностью наблюдая за ним. Старый сварливый медведь заснул на посту. Впервые за долгое время почувствовав себя по-настоящему в безопасности, девочка решила последовать его примеру и погрузилась в забытье.

Она быстро набиралась сил под неусыпной опекой заботливых друзей и архивариусов, которые знали толк в искусстве исцеления. Отраве говорили, что она выжила в основном благодаря Париасе, которая своим волшебством смогла исправить разрушения, причиненные Скридлом. Хотя жизнь ее висела на волоске. Нетрудно догадаться, что никто не помнил о том, как мир едва не развалился, когда Скридл вонзил в Отраву нож. Из памяти стирается то, чего не хочется помнить. Так случилось и в этот раз. Ну и пусть.

Несмотря на боль и слабость, Отрава чувствовала себя по-настоящему счастливой. Рядом были Парус, Перчинка, Андерсен и Брэм. Раньше они никогда не были вместе просто так, лишь потому, что расставаться нет нужды. Все время их связывала какая-то цель, поиски, нечто срочное и необходимое бросало их навстречу опасностям, которые нужно было преодолеть. А сейчас они просто были вместе, и Отрава снова ощутила то чувство причастности и принадлежности, которого ей всегда не хватало в детстве. И никакие сложности не омрачали радость. Иногда в кошмарах девушке являлся Скридл, вновь и вновь вонзающий нож. Поэтому миг пробуждения еще никогда не казался ей столь сладким и драгоценным.

Парус рассказал ей обо всем, когда она достаточно окрепла и уже могла есть сидя. Правда, Отрава и так почти все знала. Он рассказал, как Гругарот со своими троллями услыхал крики Париасы, прорвался через заслон стражей-эльфов и успел как раз вовремя. Сама же Париаса скрылась, воспользовавшись суматохой, и с тех пор ее никто не видел.

Книгу Мелчерона архивариусы нашли в покоях Скридла, хотя искать пришлось долго: не знай они наверняка, что она там, вряд ли бы им удалось обнаружить тайник. Содержание книги держалось под строжайшим секретом, но Парус знал обо всем. Отрава видела это по какому-то новому взгляду в его глазах. Восхищение. Ожидание. Надежда. Но пока девушке не хотелось думать о своем новом предназначении. Она даже не знала, что значит быть Иерофантом, не говоря уже о том, хотела ли она им быть. Этот вопрос тяжелой грозовой тучей повис у нее над головой.

Нет, не совсем так. Была еще одна туча. Азалия. Сестра так и не нашлась.

Отрава отправила в Чайку одного из архивариусов — выяснить, что сталось с ее отцом и мачехой, и разыскать сестру. Новости оказались вполне предсказуемыми. Отрава уже начала привыкать к искажению времени в разных мирах.

Жизнь в королевстве людей продолжалась без нее. Архивариус осторожно разузнал обо всем и вернулся. Он ничего не сказал Рубу и Мелиссе об их дочери Отраве, о том, что она жива и с ней все в порядке. Это Отрава попросила его молчать. Лучше не бередить старые раны.

Азалия действительно вернулась в Чайку— ровно через две недели после своего исчезновения и того, как Отрава отправилась на поиски. Никого даже не смутил тот факт, что девочку