Введение в литургическое предание православной церкви

Священник прочитывает их иногда заранее, потому что все равно донести их до крещаемых никакой возможности нет. Дальше бегом помазывают всех младенцев и крещаемых, и начинается само крещение, как некий бой, потому что нужно этих младенцев быстро схватить, окунуть три раза в купель и вручить крестному, который не знает, как брать его. Обычно храмы закрывают в этот момент, и там батюшка «погибает». Но когда священник сталкивается с такими трудностями и ищет выход из положения, то он приходит постепенно к мысли, что указания Требника устарели, все это неприложимо к нашей жизни.
      Как видите, проблема существует в том, как же нам нормализовать нашу церковную практику. К сожалению, это сделать трудно еще и потому, что приходят люди, которые не могут ответить на вопрос, верят ли они в Бога, тем более не могут ответить на вопрос, для чего они пришли креститься. Мы спрашиваем их, что они хотят получить в Таинстве Крещения, в ответ, как правило, мы слышим:
      «Чтобы мне не болеть», или, «Чтобы меня охраняла какая-нибудь сила», или, например, «Я хочу выйти замуж, мой жених крещеный и он на мне, некрещеной, не хочет жениться». Но мы никогда не услышим: «Я пришел креститься, потому что я поверил в Бога я полюбил Его, хочу жить с Богом, хочу стать чадом Церкви, я хочу родиться в новую жизнь с Богом». Этого мы практически не услышим от тех, кто приходит сегодня креститься или крестить своих младенцев. Про младенцев говорят: «Хочу, чтобы его что-то охраняло, чтобы он не болел, чтобы он был счастливым», только не то единственное, что должна сказать мать: «Хочу отдать его Богу, хочу, чтобы он был чадом Божиим, чадом Церкви и отныне жил бы для Бога». Этого нет, и поэтому задача священника очень трудна. Ограничиться просто совершением даже полного чина, предусмотренного Требником, здесь совершенно недостаточно. Приходящий к Крещению не понимает даже смысла происходящего, смысла того, что здесь совершается и для чего совершается, и для чего крещение вообще существует. Он никогда не читал Евангелие, он не знает ничего ни о Святой Троице, ни о каких других догматах Церкви, он, может быть, не ответит вам, кто такой Христос, часто даже не умеет перекреститься. Чего мы добьемся, если даже полностью совершим над ним чин Крещения. Тем не менее вся наша исторически создавшаяся ситуация приводит к тому, что священник, может быть, вначале ревностный и желающий совершить все благоговейно, со временем настолько как бы вынужденно привыкает к механическому совершению треб (потому что он должен успеть вовремя, потому что он не может прогнать этих людей), что он начинает более или менее формально, более или менее сокращенно как-то манипулировать всем тем, что в его распоряжении находится. Получаются от этого страшные беды. Мне тоже приходилось слышать о таком тяжелом случае, когда пришел в храм мальчик 12-ти лет, родители которого были неверующие, и вся семья была неверующая. Каким-то образом он сам захотел пойти в храм. Увидев храмовую красоту, услышав молитвы, службу, он захотел креститься и стать верующим. Священник сказал ему: «Иди, я сейчас тебя покрещу». И за 10-15 минут вместе с другими он его покрестил, очень быстро и формально. Мальчик ничего не понял, ни одного слова, священник не приласкал его, не объяснил ничего, просто покрестил и все. И мальчик сказал: «Правильно говорят, что все попы обманщики». Ушел и с тех пор не пришел. Совершенно естественно, что такой формализм отпугивает не только детей, но и взрослых утверждает человека в мысли, что в Церкви нет ничего подлинного, нет ничего духовного, здесь нет жизни. Всякий формализм, всякая буква есть лишь одна форма. Формализм нигде не терпим, тем более в этом первом шаге церковной жизни, когда начинается эта жизнь, когда от первого шага, может быть, все зависит, когда человек решает для себя вопрос, будет он жить этой жизнью или нет. По этому первому шагу он будет судить о церковной жизни. Как страшно, что мы именно первый момент церковной жизни делаем отталкивающим, делаем его таким, что человек не хочет больше приходить в Церковь, он убегает из этого места, где такой базар, такой гвалт, с мыслью, что, к счастью, больше сюда не придет. Теперь он крещеный, теперь все в порядке, теперь можно только на отпевание его принести. К сожалению, это правило, а не исключение. К сожалению, это ужасная, совершенно извращенная норма сегодняшней жизни. Поэтому и приходится об этом говорить так долго и так подробно, хотя это очевидная вещь, мы должны, наконец, всем нашим церковным собором, общецерковным сознанием восстать против этой беды.
      Откуда эта беда взялась? Как это случилось? Конечно, история такого «расцерковления» Таинства Крещения, если можно так выразиться, длинна. Крещение давно уже перестало совершаться так, как оно должно совершаться, но в нашем веке произошел как бы революционный скачок в этом смысле. Почему? Причина очень проста. До революции в России практически крестили только младенцев. Поскольку русский народ считался весь православным, то естественным образом утвердилась норма, что каждый новорожденный ребенок должен быть немедленно окрещен. Крещение младенца, это нечто другое, чем крещение взрослого человека, в том смысле, что не требуется донести до его сознания молитв или каких-то огласительных бесед, тем более, что все люди были верующими, крестных найти было легко, любой мог быть крестным, он ходил в Церковь, он причащался, он жил церковной жизнью, поэтому объяснять ему было ничего не нужно. Наша Церковь давно уже привыкла к крещению одних только младенцев. Она разучилась готовить к крещению взрослых людей. Даже техническая сторона крещения оказалась пригодной только для крещения младенцев, у нас в России не было и сейчас почти нет баптистериев, т. е. бассейнов для крещения взрослых людей, у нее есть только детские купели. А ведь православный чин крещения требует погружения человека в воду. Крестить в реках, водоемах до недавнего времени было невозможно, это запрещалось, крестить можно было только в храмах. Поэтому пришлось крестить обливанием, что на Руси в Православной Церкви всегда считалось неправильным, считалось исключительной, экстренной мерой, допустимой только в исключительных обстоятельствах. И вот эти исключительные обстоятельства стали нормой жизни нашей Церкви. Крещение младенцев настолько утвердилось в сознании русского народа, что и сейчас, когда люди перестали быть церковными, когда они не читают Евангелие, когда не умеют молиться, когда они себя церковными не считают, даже и о вере христианской имеют самое поверхностное представление, все-таки их почему-то влечет какая-то сила, все-таки они очень часто хотят крестить своих детей. И вот эти сотни, эти тысячи детей, которых нужно крестить, теперь крестятся совершенно не в тех условиях, в которых они крестились раньше.
      Раньше они крестились в верующем народе, в верующей семье, в верующей среде, были верующие крестные. Теперь ничего нет, семья неверующая, крестных нет. Евангелие никто не читает, в церковь никто не ходит, причащать ребенка никто не собирается, никто не собирается его воспитывать в христианской жизни, а крестить все-таки хотят. Как быть священнику? Можно было бы, конечно, решить, что все это совершенно нецерковно, поэтому не имеет права на жизнь, поэтому всю эту громадную массу желающих креститься нужно просто выпроводить за ворота, сказать, что такого никогда не было, и быть не может, и не нужна нам такая масса крещеных, но совершенно не верующих людей, крещеных формально людей. Можно было бы так поступать, но каждый раз, когда священнику приходится употребить какую-то строгость и отказать в крещении, могу сказать по себе (и знаю со слов других священников), каждый раз священник чувствует в своей душе невыносимую муку. Даже без объяснения причины каждый раз появляется какая-то ужасная боль, что вот человек почему-то пришел креститься, каким-то образом Господь его привел, а мы отказываем. С одной стороны, руководствоваться одними впечатлениями, эмоциями нельзя, должны быть твердые нормы Церкви. Но, с другой стороны, в Церкви самой главной нормой христианской жизни является любовь, и если от нас уходят люди, обиженные нами, считая, что мы поступили формально, а не по любви, то это беда. Они считают так потому, что у них есть основание. Они говорят, почему вы спрашиваете с нас то, чему нас никто не учил, где мы могли узнать все то, что вы от нас требуете. Скажите, в какой церкви это объясняют? Где книги, в которых это написано? Они правы, до недавнего времени таких книг не было. Действительно, никто ничего не объяснял, ни в одной церкви нельзя было даже Евангелие купить. Это люди, лишенные всего, у них все было отнято, а они все-таки пришли. Справедливо ли их прогнать, отказать? Поэтому, конечно, единственно правильным решением этой проблемы, можно сказать, решением, которое принято церковной практикой сегодняшнего дня, является кроткое, смиренное и любовное отношение священников к тем, кто приходит. Нужно, чтобы священник постарался сделать все, что он может, что в его силах, чтобы он постарался объяснить все, что можно. Если можно уговорить этих людей отнестись более терпеливо, более смиренно, поучиться, почитать Евангелие, не торопиться, приготовиться, найти надлежащих крестных, то нужно это сделать. Нужно заметить их порыв и сказать, давайте делать все как следует. Это необходимо. Но отказывать людям можно только в том случае, если мы видим, что у них совсем нет веры, что они движимы просто каким-то недоразумением, что они пришли сюда, совершенно не желая быть христианами. Если же мы находим, что есть надежда на их воцерковление, что дело только в том, что они ничего не знают, можно их убедить отнестись к крещению всерьез, то нужно набраться терпения и нужно искать какие-то компромиссы. Конечно, сейчас, когда появились новые возможности, когда открывается большое число храмов, когда уже не запрещено выходить на улицу, когда мы можем что-то строить, мы должны приложить все усилия для того, чтобы нормализовать совершение Таинства Крещения. Мы должны строить баптистерии для взрослых, мы должны стараться ввести огласительную дисциплину, т. е. готовить людей к крещению. Мы должны давать какие-то, может быть, маленькие книжечки, где можно познакомиться с тем, что такое крещение и что такое христианская жизнь, должны призывать к чтению Евангелия всех, кто приходит к нам. Есть возможность теперь летом, например, крестить в водоемах, раньше это запрещалось, теперь такая возможность есть. Надо сказать, что такие попытки постепенно улучшить совершение Таинства Крещения, слава Богу, появились. В Москве есть несколько храмов, где существуют баптистерии, стали строиться крестильные храмы, стали читать огласительные лекции для тех, кто желает креститься. Так что постепенно процесс нормализации начинается. Мы должны с вами в нем участвовать. Наш институт до сих пор еще называется Богословско-катехизаторским. Кто такой катехизатор? Что такое катехизация? На русский язык это слово переводится как «оглашение».
      Оглашение — слово Божие, слово священническое, т. е. научение. Оглашение, катехизация — это есть подготовка к крещению, к воцерковлению человека. И потому-то мы открыли сначала курсы катехизаторов, а теперь институт, что Церковь наша нуждается, прежде всего, в таких катехизаторах. Одних священников мало, недостаточно для подготовки к крещению. Одна лишь только нормализация совершения Таинства Крещения, конечно, очень много изменит в жизни нашей Церкви. Конечно, те люди, которые пришли в Церковь сознательно, кто родился в церковную жизнь, стали здоровыми чадами Церкви. До сих пор крещение миллионов, десятков миллионов младенцев нашу Церковь очень мало пополняло. У нас числилось, скажем, 40 миллионов крещеных, а если подсчитать, сколько людей ходит в храмы, вы увидите, что их совсем немного. Ведь почти все эти десятки миллионов остаются вне Храма, для чего их крестили, какой в этом был смысл? Почему так происходит? Потому что крещение происходит неправильно, и оно не достигает цели. Можно ли сказать, что оно не достигает цели? Да, можно. Рождается ведь человек для того, чтобы жить дальше, а не умирать тут же. Если будет такая статистика, что из 100 младенцев новорожденных 95 тут же умерли, скажем, в родильном доме, то его, наверное, нужно закрывать. Если из миллиона крещеных приходят к нам только тысячи для того, чтобы жить церковной христианской жизнью, то это значит, что мы не умеем крестить, крещение совершается неправильно. Это значит, что, получив духовное рождение, люди тотчас умирают духовно. Этого не должно быть. Таким образом, наша церковная жизнь, прежде всего, зависит оттого, научимся ли мы, породив новых членов Церкви, сохранить их живыми для Церкви, останутся они жить в Церкви или нет. Видите, это вопрос первостепенной важности. Если мы не поймем этого, если не ощутим, что в этом заложен уже как бы ответ на вопрос, будет жить наша Церковь или не будет, тогда мы ничего не исправим. Мы должны это понять и на это нацелить наши силы. Это первая задача всей нашей Церкви, каждого христианина. Каждый из нас должен понять, что нужно изменить нашу практику, которая возникла в 20 веке в чрезвычайных условиях гонений, когда храмы были закрыты, когда не было возможности сохранить традицию, когда разрыв с традицией, с преемственностью духовной привел ко всем этим страшным злоупотреблениям и беспорядкам в нашей Церкви. Вот сейчас мы должны собрать все наши силы, и навести порядок, иначе может быть поздно, иначе наша Церковь не сможет возродиться к жизни.
      Есть еще такой вопрос. Когда приходят к нам креститься люди, мы даже не знаем, о чем с ними говорить. И вот, обучая катехизаторов, мы столкнемся с вопросом: разрешить ли желающим креститься чтение Евангелия. Я говорю это потому, что у нас в Церкви в довольно широком кругу бытует мнение, что некрещеным не надо давать читать Евангелие. Такую точку зрения вы можете услышать от многих священников и монахов, поэтому неясно даже, как приступать к оглашению, как готовить к крещению. Такая точка зрения возникла в древности в связи с тем, что тогда Евангелия были особой христианской святыней, они были рукописными, они хранились с особенной тщательностью именно как первые святыни храма, и употреблялись только для богослужения. Нельзя было давать их кому-то читать, Евангелие погибло бы. И утвердилась такая практика, что Евангелие читается только верными во время Литургии, в особых условиях, в Храме. Некрещеные, которые не допускаются к участию в Литургии, тем более не могут получить в руки Евангелие. В наше время реальность совершенно изменилась. Сейчас существует 100 миллионов тиражированных Евангелий на всех языках мира. Евангелие во всем мире стало достоянием мало-мальски культурного человека, поэтому сейчас абсурдно запретить читать Евангелие некрещеному, никто, как правило, не спрашивает, берет и читает. Для нас теперь естественно тех, кто приходит креститься, призывать, чтобы оно прочитали Евангелие, может быть, не все. Деяния Апостолов труднее, чем Евангелие, можно ограничиться тремя синоптическими Евангелиями: от Матфея, от Марка, от Луки, и Деяниями Св. Апостолов. Человек, прочитавший эти четыре новозаветные книги, уже будет иметь ясное представление о христианстве, о Церкви. Будет понимать, куда он пришел и для чего. Поэтому такая норма сейчас утверждается во многих храмах, многими священниками, и, конечно, норма очень хорошая. Сейчас Евангелие можно купить беспрепятственно, поэтому мы имеем полное основание, каждому приходящему креститься говорить: «Хорошо, я крещу, но прежде прочти Евангелие, это не потребует много сил и времени, для этого достаточно нескольких часов, и тогда будешь знать, о чем идет речь». Как показывает практика, вполне можно взрослых людей в этом убедить, уговорить, они понимают это благожелательно.
      Есть еще очень важная норма. Недостаточно только быть в курсе того, что написано в Евангелие. Сейчас приходят, как правило, креститься к нам люди совершенно изломанные, искалеченные атеистической пропагандой, забывшие нормы христианской нравственности. Увы, даже среди молодежи очень мало людей, которые не впали в тяжкие смертные грехи, подавляющее большинство приходящих сейчас в храм уже успели пройти через очень тяжелые падения. Поэтому естественно, что человек, приступающий к крещению, должен осознать, что христианская жизнь — это жизнь другая, это жизнь чистая, жизнь, основанная на Евангельских заповедях, не на тех нормах жизни, которые стали повсеместными, а на нормах, которые всегда остаются одними и теми же, потому что даны нам Господом Иисусом Христом. Нужно, чтобы человек покаялся в содеянных прегрешениях и имел твердую решимость больше так не грешить. Он должен понять, что христианская жизнь несовместима с теми грехами, которые существуют сейчас в мире. Тем не менее, этого не так легко добиться. Приходит масса людей, которые считают себя вполне добропорядочными, хорошими людьми и вполне достойными совершению над ними Таинства Крещения. Приходится спрашивать, как вы живете, нет ли у вас каких-то грехов? В ответ слышишь: «Да нет, я добрый человек, я ничего плохого не делаю, никого не обижаю». «Ну, а есть ли у Вас семья, как вы живете?» И постепенно выясняется очень часто, что человек живет в незаконном сожительстве, вне брака. Это сейчас повсеместный случай, и это никого не удивляет, сейчас это стало нормой во всем мире, не только в нашей стране (может быть, даже во всем мире раньше, чем у нас, а теперь и у нас). И очень трудно объяснить, что это с христианством несовместимо, «Почему несовместимо? Я же его не обижаю, я же его люблю. Неужели для Вас важно, чтобы в паспорте был штамп загса, какое это имеет значение? Я люблю, я ничего плохого не делаю. Почему Вы не хотите меня крестить?» И объяснить человеку, что в христианстве есть только одно понятие о семейной жизни, что не может быть назван семьей такой образ жизни, блудное сожительство. Это не просто, это очень не просто, следовательно, здесь нужно провести исповедь. Исповедь, не являющуюся Таинством Покаяния, потому что Таинство не может быть совершено над некрещеным человеком, но исповедь, которая является откровением сердца человека, когда человек приходит и открывает свое сердце священнику, когда он говорит о том, как он живет и искренне обещает ему жить по церковным нормам. Современные люди с трудом приходят к этому, они иногда возмущаются, говорят, — почему я обязана Вам все рассказывать? Им это непонятно. Другие не могут понять, что, скажем, аборты это грех. Аборты настолько с их точки зрения, являются нормой жизни, что они никак не могут понять, что это грех. Бывают случаи совсем удивительные. Вот у меня был случай, когда ко мне пришла уже немолодая женщина и хотела причащаться первый раз. Я стал на исповеди спрашивать, какие есть грехи, она сказала, что грехов у нее никаких особых нет. Я спросил, а кем она работает, какая у нее специальность.
      — «Учитель».
      — «Что Вы преподаете?»
      — «Я преподаю научный атеизм в школе».
      Я говорю:
      — «Как же так? Вы верующая?»
      — «Ну да, я верующая».
      — «Значит, Вы дома молитесь Богу?»
      — «Да, молюсь».
      — «А детям говорите, что Бога нет?»
      На этом пункте женщина на меня очень рассердилась и сказала:
      — «Ну что. Вы разве не знаете, что от нас это требуют, хотите, чтобы меня выгнали с работы?»
      И я не смог ее убедить в том, что такая жизнь с христианством несовместима. Мало того, что человек отрекается от веры, но она еще и детей учит, что Бога нет. «Ну, так что же такого? Я им сказала, что Бога нет, потом пришла домой, помолилась Богу и все в порядке». А завтра опять. Видите, психология современного человека фантастическая, современные люди не воспринимают церковную норму, Евангельское слово сразу, легко, нужно много потрудиться для того, чтобы человека приготовить к настоящему отношению, к настоящему рождению в Церкви.
      Есть еще один весьма существенный вопрос, который естественно может возникнуть, когда мы видим все эти беспорядки в Церкви. Многие из нас слышали, наверное, что баптисты, например, младенцев не крестят. У них взрослые проходят строгую подготовку к крещению, и никакого безобразия с крещением у них нет. Более того, они считают, что Православная Церковь давно уже это Таинство профанировала, и крещения настоящего здесь нет, не совершается. Поэтому, если кто-нибудь из православных переходит к баптистам, то они его крестят заново. Может, они правы, может быть, не надо крестить младенцев? И баптисты нам говорят, что в древности младенцев не крестили. Первые христиане действительно не крестили младенцев. Как можно решить этот вопрос? Может быть. Православная Церковь здесь действительно отошла от традиций древнехристианских и получается законное возмездие. Действительно, в древности в самом начале христианской эры крещения младенцев не было. Это было вполне естественно, потому что крещение, обращение к Христу требовало от человека совершенно особенной решимости. Вот появилась маленькая христианская община, которая воспринималась как секта, и для иудеев, скажем, прийти и принять крещение или войти в эту секту было, конечно, подвижничеством, актом чрезвычайной решимости. О младенцах не могло быть и речи. Вскоре христиане стали гонимы. После крещения могли тут же подвергнуться пыткам и казни. Так часто и бывало, что крестившаяся семья выводилась на площадь, и тут же устраивались самые страшные зверские пытки. Можно ли было говорить о крещении младенцев, когда за крещение придется отвечать своей жизнью. Естественно, что крещение принимали только те, кто готов был умереть за веру, за Христа, но не отречься. А младенцы безгласные, не понимающие ничего, не могут быть крещены, — так думали первые христиане. Но это продолжалось недолго. Как только появились церковные семьи, положение стало меняться. Представьте себе семью, где родители, старшие дети постоянно ходят в церковное собрание, молятся Богу, причащаются Святых Христовых Тайн, живут церковной жизнью, а новорожденный младенец, безгрешный, как мы говорим, всего этого лишен, за него даже помолиться нельзя, нельзя помянуть на Литургии, он не может быть ни причащен, ни принесен в церковное собрание, он является каким-то изгоем только потому, что он мал. Это, конечно, противоестественно, и тогда Церковь приняла другую норму. Крестить младенцев можно в том случае, если гарантируется их христианская жизнь, их христианское воспитание, их церковная жизнь. Если младенца приносит церковная семья, то все в порядке. Не так существенно, что младенец ничего не понимает, потому что человек — это клеточка единого человеческого организма по замыслу Божию, и если это мало чувствуется в падшем человеческом роде, то это, безусловно, ощущается всеми настоящими членами Церкви. Церковь — это Тело Христово, это единый организм и естественно, что каждая вновь родившаяся клеточка должна быть в этом теле, не должна быть из этого тела изъята до тех пор, пока она вырастет, она в этом теле и должна вырастать в единой жизни церковного организма. Поэтому крещение младенцев приемлемо и допустимо, но только при надлежащей гарантии церковной жизни младенцев. И Церковь с первых веков не довольствовалась свидетельством церковной жизни родителей, но потребовала, как бы специальных гарантов — ввела институт восприемников, т. е. людей, которые берут на себя особенное послушание, особенное обязательство перед Церковью за новокрещенного младенца. У нас такие люди называются крестными.
      К сожалению, теперь крестные воспринимаются как некие свидетели, участники праздника крещения и не понимают своих обязанностей, своих обязательств. У нас в России есть обычай, чтобы было двое крестных (отец и мать), в Молдавии их может быть очень много (до двенадцати), в древности церковными канонами предусматривался один крестный (для мальчика — крестный отец, для девочки — крестная мать). Но было твердое сознание, что принять на себя обязанность крестного не просто, это означает, что на Страшном суде ты ответишь за этого младенца. Воспитаешь ли ты его в церковной жизни или нет, это чрезвычайно существенно для твоего спасения. В настоящее время мы сталкиваемся с очень тяжелой ситуацией. Вот в тех крещениях, которые я уже описывал, обычно бывает так. Крестины — это некий повод для семейного праздника, для того, чтобы собраться, устроить застолье, а может быть, и выпивку. Крестные — это люди, с которыми мы сейчас породнимся, вступим в какие-то интересные новые отношения. И вот приходят такие люди, семья с младенцем и с крестными креститься. И если вы скажете, что они не готовы, что вы их крестить не можете, то для них это будет большая неприятность, потому что у них дома уже приготовлен стол, все накрыто, они освободили себе сегодняшний день, они отпросились с работы, они готовы устроить себе праздник, а вы их не пускаете. Как же быть? Получается скандал. Из всего этого ясно, что оглашению в наше время должны подвергаться не только взрослые, которые хотя креститься, но и, конечно, и родители, и крестные младенца. Они тоже должны быть оглашены, должны быть приготовлены, мы должны к ним отнестись так, как относимся ко взрослым, желающим принять крещение — поисповедовать, расспросить, ведут ли они церковную жизнь, попросить их почитать Евангелие, объяснить им смысл крещения и смысл тех обязательств, которые они принимают на себя. Без этого крещение младенцев по-настоящему недопустимо.
      Вот поэтому всему Таинство Крещения делается такой тяжелой требой для священника. Совсем по другому обстоит дело, когда на крещение приносят младенца, родившегося в церковной общине, или когда приходит взрослый, который приготовлен к крещению, как должно. Это бывает настоящий праздник, праздник и для общины, и для крещаемого, конечно, и для священника. Такие крестины — это величайшая радость. Не знаю, многим ли из вас удавалось быть на таких крестинах. Вот в нашем храме теперь, слава Богу, такие крестины бывают довольно часто. Тогда собирается в храме вся община, чин Крещения понятен всем, все молятся, все поют, тогда крещение действительно занимает то место в жизни Церкви, которое оно должно занимать. Тогда это действительно общецерковное торжество рождения нового человека в вечную жизнь, в жизнь Церкви. Вот таким торжеством должно стать крещение церковное всегда.
      Скажу еще лишь о том, что в древности разработка чина Крещения происходила в течение первых веков удивительно серьезно и ответственно. Крещение взрослых совершалось, конечно, после оглашения и приурочивалось к великим праздникам, более всего к Пасхе (Воскресению Христову), к празднику Рождества и Богоявления (прежде совершались в один день), к празднику Святой Троицы (Пятидесятницы). Остатки такого соединения крещения с этими днями имеются в нашей Литургии. В эти праздники вместо «Святый Боже…» поется «Елицы во Христа креститеся…» — отличительная черта этих праздничных Литургий. Именно потому, что в древности в эти дни в праздничных Литургиях участвовали новокрещеные. Более того, интересно, что само Таинство Крещения воспринималось древними христианами именно как воскресение. Я уже говорил вам о том, что обряд этого Таинства, форма этого Таинства — погружение в воду — символизирует ни что иное, как погребение и воскресение из мертвых, как бы опущение в могилу и восстание из могилы. Поэтому в событии крещения древняя Церковь видела воскресение, воскресение Христово — это начало общего воскресения для вечности падшего человеческого рода. Именно в крещении начинается это воскресение. Поэтому-то древняя Церковь старалась приурочить крещение ко дню Пасхи, к дню Воскресения Христова, чтобы с Христом воскреснуть от греха для вечной жизни. И само чинопоследование Пасхи имеет замечательные черты этого праздника, в частности, пасхальный Крестный ход, он является как бы трансформацией в истории хода новокрещеных, когда множество новокрещеных, приготовившихся к крещению во время Великого Поста, из крещального храма во главе с Патриархом, в белых одеждах, с возженными свечами шли к Литургии пасхальной. Это торжество, которое возглавлялось Патриархом в Константинополе, и было торжеством, чрезвычайно важным, большим событием для всей Церкви, оно послужило началом пасхального ночного крестного хода, который сохранился до наших дней.
      Таким образом, мы приготовились к тому, чтобы понять, что Таинство Крещения — это один из важнейших моментов церковной жизни всех нас, всей Церкви, не только того человека, который крестится, его ближайших родственников или восприемников — это событие важнейшее в жизни всей Церкви.
      Таким образом, первая беда сегодняшней церковной жизни — это отсутствие подготовки к крещению. И миллионы крещеных без подготовки людей как раз составляют такое огромное число так называемых, уже нельзя сказать христиан, но крещеных, о которых можно сказать, что за них хулится имя Христово. Потому что они как раз являют нам пример того, что можно быть крещеным и называть себя христианином, но не быть им. А людей, которые действительно являются христианами, совсем немного, и они действительно представляют собой «малое стадо». Эти люди, как правило, составляются из числа тех, кто приходит с самого начала всерьез в церковь, кто первые свои шаги делает не легкомысленно, а от всего сердца.
      И вот соответственно этому Таинство Крещения в древности имело длительное приготовление, которое называлось оглашением. Оглашалось большое количество готовящихся ко святому крещению Словом Божиим и Словом Церкви. Поэтому они назывались «оглашенными», по-гречески «катехуменами». И оглашение по-гречески «катехизация». (Наши курсы назывались катехизаторскими. Уже из этого видно, какое значение мы придаем подготовке катехизаторов. Тема крещения является основной для всех нас).
      Как же строилась система оглашения по замыслу Церкви? В древности, довольно скоро после того, как апостолы разошлись на проповедь Евангелия, стало ясно, что к крещению нужно готовить. Хотя Священное Писание дает нам случаи крещения харизматического. Например, апостол Филипп крестил евнуха, как только они подъехали к воде. И описывается случай, как апостол Петр пришел крестить римскую семью, которая уже до крещения получила благодать Святого Духа. Т. е. такие экстраординарные случаи были, и, следовательно, могут быть всегда в Церкви. Но потом креститься стали очень многие люди (нужно опять оговориться, что первые крестившиеся тоже могли быть в большом количестве, например, после проповеди апостола Петра крестилось сразу несколько тысяч иудеев). И когда крещение приняло массовый характер, стало ясно, что необходима система приготовления — оглашения. В первые века христианства такое оглашение могло длиться от одного до трех лет. Потому что невозможно было усвоить истинное христианское учение за одну-две беседы, как теперь иногда думаем обойтись мы.