Целью нашего курса «Введение в Литургическое Предание Православной Церкви» является постижение смысла православного богослужения. Дело в том, что наша церковная жизнь сейчас такова, что даже люди, постоянно приходящие в храм и участвующие в богослужении, как правило, не имеют ясного понятия о том, что же такое происходит в церкви, каков смысл тех или иных Таинств или служб. И не только не могут объяснить этого другим, но и сами не могут дать вразумительный ответ, сами имеют самые превратные и, по существу, неправославные взгляды на этот предмет. Еще печальнее то, что такая неграмотность, такое непонимание смысла богослужения у нас стало как бы нормой и уже не вменяется в какой-то грех или в ущерб церковной жизни. Причина здесь, конечно, в том, что очень часто даже и священники не могут вразумительно ответить и по-настоящему понять смысл церковной богослужебной жизни. Не случайно в последние десятилетия крупные богословы сделали литургическое богословие темой своей церковной деятельности. Возникло новое направление в богословии, получившее это название: «Литургическое богословие».
Мы еще не доберемся до этой науки и не сможем назвать то, что мы изучаем в нашем курсе, литургическим богословием, потому что это только лишь введение, начало. Но мы постараемся подойти к тому уровню, дальше которого надо читать специальную литературу или обдумывать богословскую суть тех проблем, которые возникают в связи с этим курсом. В каком-то смысле этот курс является центральным для начала обучения, потому что вся наша школа, наш институт, наше образование построены внутри Церкви, внутри церковной жизни. А церковная жизнь имеет богослужение как нечто определяющее. Конечно, церковная жизнь — это духовная работа, это борьба с грехом, это исповедание веры, наконец, — духовное и церковное самообразование, но все это неотъемлемо от богослужения, потому что наша церковная жизнь по существу своему является жизнью благодатной, весь ее смысл именно в том, чтобы соединить нас с Богом. Как говорил преподобный Серафим, нашей целью является стяжание Духа Святаго, то есть Благодати Божией. Вот это стяжание наиболее всего дается нам в Таинствах Церкви, особенно в Божественной Литургии.
Поэтому понимание нашей богослужебной жизни совершенно необходимо для нашей жизни духовной, для нашей церковной жизни, и, наоборот, непонимание богослужебной жизни Церкви ведет всегда к очень тяжелым искривлениям, очень тяжелым последствиям и в нашей духовной жизни, и в нашей церковной жизни вообще.
Кроме того, богословие само в значительной степени, а может быть и более всего, находит свой источник в богослужении. Богослужение — это тоже богословие, потому что богословие основано на духовном опыте, а духовный опыт дается более всего в молитве. И поэтому богословствовать вне богослужебной церковной жизни тоже невозможно.
Когда мы начинаем изучать основные богословские дисциплины, то мы видим, что они все основаны на Слове Божием, на Священном Писании. Священное Писание имеет свое продолжение в богослужении и в молитве, и тексты молитв наших литургий как нельзя более глубоко и полно открывают нам смысл Евангелия и смысл нашей веры. Поэтому литургическое богословие является необходимым. Нашей задачей является знакомство с самым главным: нам нужно научиться ориентироваться в литургии, в Таинствах, в принципах богослужения, нужно понимать самые главные моменты церковной жизни.
Прежде всего, начнем с элементарного вопроса: что означает само слово «богослужение»? Наши церковные службы — являются ли они служением Богу? Где здесь служение Богу? Маловерующие нецерковные люди часто говорят так: я верю в то, что Бог есть, но в Церковь я не могу верить, принять Церковь я не могу, потому что я не понимаю, зачем все это Богу нужно, весь этот развитый культ, все эти механичные славословия. Бог есть Дух, Бог бесконечно премудр. Бог есть Творец, и что же, Он создал тварь, чтобы эта тварь все время воспевала ему хвалу, и Ему это нужно?
Вопрос, так поставленный, может иметь только один ответ: конечно, это не Богу нужно. Это нужно нам. Почему мы называем это служение Богослужением? Чтобы понять, как складывается богослужение или как складывается всякий культ (культ — это слово латинское, оно обозначает систему богослужебной жизни; в советское время оно употреблялось как некое пренебрежительное название веры), откуда он происходит, представьте себе, что вы идете по какому-то важному делу к большому начальнику. Что вы будете при этом иметь в виду? Обычно вы будете думать о том, как вам одеться, — парадно, прилично, красиво; также вы будете думать, что вы скажете этому начальнику, как нужно к нему войти, как поклониться, можно ли сразу сесть, или нет, как нужно вежливо себя вести, а потом вы будете думать: как вам высказать свою просьбу, с чего вам начать? И, скорее всего, сначала вы будете его благодарить, если есть за что, вы скажете, как вы признательны ему за то, что он сделал для вас раньше. И потом только попросите о чем-то новом. Если возможно, то вы постараетесь его как-то ненавязчиво похвалить, так сказать, завязать с ним какой-то контакт, показать ему особое расположение, может быть, даже любовь к нему, постараетесь и себя представить так, чтобы он к вам тоже получил доверие и, может быть, расположился бы. Так обычно строятся отношения между людьми.
Как мы, зная всемогущество Божие, имея страх Божий, можем обратиться к Богу, Который есть Любовь, Который есть Отец наш Небесный, к Богу, Который все знает, знает все наши сокровенные помыслы и чувства? Естественно, что мы приходим к Нему как к Отцу и просим прощения за все наши грехи, естественно, что мы благодарим Его за все Его благодеяния, за всю любовь. Естественно, что мы приходим к Нему с искренним сердцем, и в нас возникает тоже любовное отношение к Богу, и мы хотим воспеть Ему хвалу. Все то, что мы выражаем в нашем богослужении, есть некая естественная потребность нашего сердца, то есть это нужно нам.
Почему это называется служением Богу? Потому что мы, проводя свою духовную жизнь правильным образом, имея с Богом такие надлежащие, если так можно выразиться, праведные отношения, мы можем явить Бога этому падшему и заблудшему миру. Наша Церковь восхваляет Господа, в Ней устраивается благодатная христианская жизнь, наша молитва, наше учение, когда мы Слово Божие возвещаем этому миру, и Слово Божие проповедуется священником и всеми верующими в их жизни, делах, молитвах. Это устроение жизни приводит неверующих людей к Богу. И в этом состоит служение Богу, потому что Богу угодно, чтобы мы проповедовали Его Слово, чтобы заботливо вели людей к покаянию, к вере — это Богу угодно. Исполняя, таким образом, угодное Богу дело, мы Ему служим, а не потому, что Богу нужно, чтобы Его хвалили.
Наше богослужение — чрезвычайно развито, это, вероятно, самое развитое богослужение в мире. Мы имеем особенно развернутый, разработанный и прекрасный культ, имеющий свою древнюю историю. Очень часто у людей, только что пришедших в Церковь, складывается впечатление, что богослужение полностью канонизировано, что оно даже безнадежно устарело потому именно, «что в нем ничего нельзя изменить, что оно статично, в нем нет никакой динамики — когда-то установили определенный чин, и теперь этот чин уже никак нельзя изменить, он должен оставаться неизменным. По мнению некоторых, это служит препятствием для людей неверующих и, таким образом, отгораживает Церковь от мира. Такие взгляды очень часто высказываются людьми, недостаточно церковными, теми, кто глубоко не вникал в эти проблемы. В действительности все как раз не так. Наше богослужение чрезвычайно динамично, существует история богослужения, и следовательно, богослужение во времени менялось, меняется и всегда будет меняться, и невозможно остановить этот процесс, как-то его законсервировать, прекратить историческое развитие богослужебной жизни. Если бы это удалось, то жизнь Церкви просто прекратилась бы.
Рассматривая историю богослужения, мы можем найти ответы на многие и многие вопросы, мы можем многое понять: откуда и как что пришло, кем было принесено или кто сформулировал те или иные принципы, кто был автором тех или иных богословских размышлений. Такое знание истории богослужения необходимо для того, чтобы в нем участвовать, например, если мы не будем ничего знать о литургии, то участвовать в ней будет очень трудно и наше участие не будет очень полезным. То же самое можно сказать о других Таинствах. История, традиции, которые существуют в наше время, церковная традиция, которая до нас дошла, те традиции, которые были в истории, так сказать, трансформировались в истории до нас — все это вместе составляет Церковное Предание. Есть учение о том, что Церковь имеет два источника для своей богословской и духовной жизни:
Священное Писание и Священное Предание. Св. Писание — это Библия, Ветхий и Новый Завет, а Св. Предание — это письменная и устная традиция, традиция духовной жизни, которая существует в истории Церкви. В этом Священном Предании можно выделить отдельно Литургическое предание, то есть рассмотреть вопрос о том, как складывалась литургическая жизнь. Под словом «литургия» мы подразумеваем обычно обедню, так по-русски называют литургию, а шире — вообще богослужение. Буквальный смысл этого слова — «общее дело», так что это слово имеет очень широкий смысл. Обычно под словами «литургическая жизнь» имеют в виду богослужебную жизнь. Вы знаете, что слово «религия» переводится на русский язык словом «связь», религия — это то, что связывает человека с Богом. Она открывает ему особенную жизнь, жизнь духовную. И одной из главных частей религиозной жизни является жизнь богослужебная.
История, наука не знает периода, когда человечество не имело бы религии. Самые древние археологические и палеонтологические находки всегда свидетельствуют о том, что религия занимала одно из самых главных мест в жизни человека, в жизни любого человеческого общества. Как только находят какие-то древние стоянки, всегда находят обязательно следы культа: какие-то жертвенники, находят наскальные ритуальные рисунки, которые свидетельствуют о религиозности древних.
Как возникает эта религиозность в истории? Откуда она идет? Я не буду рассматривать этот вопрос с точки зрения философской, а представлю вам просто одну такую, вполне религиозную модель, которая, мне кажется, многое проясняет. Мы знаем с вами, что земная, обычная жизнь начинается с изгнания Адама и Евы из рая. И существует очень интересная, хотя несколько, может быть, наивная гипотеза о том, что рай — это вполне конкретное место на земном шаре. Библия прямо говорит, что рай был на земле, и там даже есть указания о том, где этот рай находился: в Междуречье, в устье Тигра и Евфрата. Из геологии известно, что древнее устье этих рек опустилось и теперь находится на дне океана. Вполне вероятно, что рай находился именно там и после грехопадения опустился на дно океана и стал недоступным для человека. Перед началом Великого Поста есть особенная служба, которая посвящается, изгнанию Адама из рая, и там, в одной из стихир есть слова:
«Седе Адам прямо рая и плакашеся». В переводе на русский язык это значит: «Сидел Адам напротив рая и плакал». Он был изгнан из рая — и потерял его, и вот он сидит напротив рая, куда он теперь уже не может войти, — и плачет о том, что он утратил, о том, как он согрешил, и что с ним случилось, и обращается к Богу с молитвой, и просил у Бога прощения.
Человек есть существо двухсоставное: человек есть дух и плоть. Можно сказать, что человек есть воплощенный дух, и человеку свойственно воплощать все свои мысли, чувства, все свои творческие возможности, это является естественной потребностью его естества. И конечно, естественно, что человек воплощает свою молитву, свои обращения к Богу самым разным образом. Мы, например, молитвы свои поем, мы складываем их в стихи или в какие-то особенные тексты, очень красивые. Мы, когда молимся, стремимся или поклониться, или еще как-нибудь выразить телесным образом свои чувства. Это для нас естественно, — не потому, что Богу нужны наши поклоны, чтобы мы стояли на коленях, а не в рост — Богу, конечно, это безразлично, это нужно нам — мы помогаем своей душе, когда выражаем свои чувства телесно. Душа и тело связаны, они — едины, и душевное стремление требует воплощения.
Вполне естественно поэтому, что Адам и его потомки, желая воплотить свою молитву, свое покаяние, создают первое богослужение. История знает, что это богослужение носило характер жертвы. Почему жертвы, что такое — жертва? Это есть отнятие у себя чего-то очень дорогого и отдание тому, кого мы любим. Мы знаем с вами, что настоящая любовь всегда жертвенна. Можно сказать, что без жертвы нет любви, любовь всегда естественным образом жертвует собой.
И самым высоким образом любви является жертва своей жизни. Об этом и Господь говорит в Евангелии от Иоанна:
«Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя»
(Ин. 15, 13). То есть любовь есть полное отдание своей жизни, самого себя за того, кого ты любишь. Отдать себя можно по-разному: можно свои чувства, свои мысли, свою волю отдать, — это будет послушанием; может быть, какое-то время отдает Богу, может быть, отдает то самое прекрасное и лучшее, что он имеет, и мы все это делаем. Скажем, в самый красивый угол в своем доме мы ставим икону, отдаем его Богу, на самом красивом месте раньше у нас строили храм, отдавали Богу. Самые дорогие и красивые вещи тоже старались всегда отдать храму. Церкви, Богу. А в древности пастух отдавал самого лучшего своего ягненка, а пахарь отдавал какую-то часть жатвы своей. Наивно было бы думать, что первые люди считали, что, если они сожгут ягненка, то Богу это каким-то образом достанется, что Богу нужен дым от этого ягненка и т. д. Атеисты часто пытаются представить людей и, в особенности, древних людей, как таких дурачков, которые не понимают, что Богу не нужно жареное мясо. Конечно, люди всегда это понимали, и, сжигая ягненка, они просто символизировали свою жертву, показывали, что они хотят чем-то пожертвовать для Бога. Такой образ жертвоприношений известен в древности для всех народов. Он был и в избранном народе. Ветхозаветное богослужение знает множество разных жертв — это жертвы умилостивительные, очистительные, благодарственные, так что ритуальная жизнь была очень разработана и записана в законе Моисееве.
И в наше время эти жертвы существуют, только теперь они выглядят иначе, скажем, свеча, которую мы покупаем в храме, — это тоже наша жертва. Свеча ведь очень маленькая, она стоит очень дешево, а мы покупаем ее довольно дорого. Что это такое? Это есть наша жертва. И когда мы ее зажигаем, она символизирует нашу молитву. Как видите, мы тоже нуждаемся в таких символах, в таких образах, в воплощении нашего отношения.
Вы знаете, например, из Библии, как Бог сказал Аврааму, чтобы он принес Ему в жертву своего единственного сына Исаака, того самого, которым Бог обещал Аврааму семя, обещал, что от него произойдет целый народ, избранный народ Божий, а Аврааму было уже более ста лет. И Авраам идет в гору с Исааком, но он уже так стар, что не может нести дрова, и Исаак сам несет на себе те дрова, на которых он должен быть сожжен. Авраам, послушный Богу, заносит уже руку с ножом для того, чтобы убить своего единственного сына…
Это происходит по воле Божией, чтобы пожертвовать Богу самым большим, самым любимым, тем, кого он любил больше своей жизни, больше себя, — своим сыном. Это есть жертва, это есть полное самоотвержение. Представьте себе, что чувствовал Авраам в это время, каким было его душевное состояние? Какая нужна была вера, чтобы решиться на такое — заклание своего сына! Когда теперь происходят те или иные события, мы сомневаемся: зачем Богу это нужно, — нам это непонятно, а Авраам не усомнился, он пошел затем, чтобы исполнить повеление Божие, и только был удержан ангелом. Мы часто даже не понимаем жестокости этого испытания, для чего было Богу так жестоко искушать Авраама? Зачем Он так надрывал его сердце, зачем Он повелел Аврааму сделать такое, совершенно непредставимое дело? Понять это можно только тогда, когда мы увидим, что это есть определенный образ Той Великой Жертвы, которую Сам Господь совершил, отдав Сына Своего Единородного на распятие. Это нужно было для того, чтобы в последующие времена люди поняли, что такое было пришествие Сына Божия на землю и Его распятие. Это показывает нам глубину и величие жертвы.
Но одновременно мы находим совсем иное понимание жертвы. Возникает язычество. Как оно возникает? Мы знаем из Библии, что первые потомки Адама жили очень долго — 800 и даже почти 1000 лет, и, таким образом они могли рассказать о Боге многим и многим поколениям. Адам мог рассказать, может быть, пятидесяти поколениям своих потомков о рае. И естественно, что живое предание о рае, о жизни с Богом, о том, как был сотворен человек, являлось достоянием многих людей. Так продолжалось довольно долго, в течение, может быть, первых тысячелетий. Память об истинном богопочитании жила в людях. Одновременно в жизни людей появляется грех. И вместе с грехом приходит сомнение, потеря контакта с Богом. Адам учил молитве своих детей и своих потомков, но молитва требует святости, праведности, а грех прерывает молитву, и вот уже то, что слышали дети от своих праотцев делается для них менее достоверным, менее понятным. Они начинают моделировать некую веру, более понятную им, и эта их вера уже не истинна, уже не та, которую возвещали праведные праотцы. Возникают искажения веры, появляется, таким образом, язычество. Люди все дальше и дальше уходят от истинной веры, от истинного богопочитания. И каждый начинает приносить жертвы по-своему и понимать общение с Богом и образ Божий по-своему.
В историческое время мы видим множество разных языческих верований. Вы знаете, как в Самарии поклонялись Ваалу. В царствование царя Ахава его жена Иезавель допустила в Израильское царство множество языческих волхвов, насаждая культ Ваала. Ваал — это был языческий бог, который изображался в виде громадного медного быка с открытой пастью. Этот бык представлял собой печь, его раскаляли докрасна, и в эту пасть бросали израильские женщины своих детей. Они тоже приносили жертву богу, жертвовали своими детьми. Что это такое было?
Как видите, с одной стороны — жертвоприношение Авраама, которое прообразовывало Пришествие Господа Иисуса Христа, с другой стороны — бесовские жертвы Ваалу. Если там ангел удержал руку Аврааму, то здесь, конечно, никто не удерживает руки безумных матерей, и они уничтожают своих детей, думая, что служат Богу. Как они делают это, с любовью к Ваалу? Конечно, нет. Это уже совсем другие отношения с Божеством. Вместо любви приходит страх и понятие о том, что нужно это сделать, чтобы жить благополучно, чтобы что-то получить, некий как бы способ жизни. Это не есть выражение любви, это не есть мольба Богу. Нет, это отношения какого-то договора: ты — мне, я — тебе. Я тебе сожгу своего ребенка, а ты за это дай мне некое благополучие. Отношение любви переходит в отношение договора. Такие договорные отношения всегда приходят, когда нет любви, когда нет доверия. И оказывается, что в религии тоже можно на место любви к Богу поставить договорные отношения. Божественное вдруг сразу же заменяется бесовским. Свет подменяется тьмой, вместо веры истинной приходит магия. К магии как раз принадлежат такие отношения. Все языческие верования по своему существу, по природе своей являются магизмом. А отношения истинные с Богом — это отношения любви.
С самого начала земной человеческой жизни человек стал перед искушением, и это искушение является одним из основных в течение всей человеческой истории. Искушение это, можно было бы сформулировать так: каково отношение к истине рода человеческого, как искать истину, как устоять в истине, быть верным этой истине? Является ли истина для человека чем-то совершенно необходимым? Нужно ли истине служить? Нужно ли чем-то жертвовать ради истины? Весь комплекс таких вопросов подразумевает, конечно, свои ответы, и на пути таких исканий встает искушение, очень тяжелое. Таким искушением является постоянная возможность подменить подлинную истину каким-то суррогатом, ее ложным изображением, подлинное искание истины чем-то внешним, чем-то более простым и легким. Отсюда возникает язычество, подменяется вера в истинного Бога верой более примитивной, более доступной и понятной в каких-то идолов, языческие божества. Но даже когда люди сохраняют веру в Единого истинного Бога, это искушение от них не отходит. В каждый момент своей жизни, в каждый момент истории ветхозаветные евреи, а потом христиане постоянно стоят перед искушением эту истинную веру в духе подменить. Можно оставаться верным внешне, но, тем не менее, быть неверным в духе. Потому что духовное гораздо труднее проконтролировать и принять в свое сердце, и человек часто ищет более легкого способа жизни. И эти искания легких путей очень часто приводят нас к заблуждению.
Сейчас эта проблема стоит не менее остро для всех нас вместе и для каждого в отдельности, чем когда-либо еще. Сейчас тоже можно подменить подлинное искание истины и верность духу православия чем-то внешним и более примитивным. Таких примеров сейчас очень много. Можно смешать православие с каким-то национализмом, патриотизмом, превратить православие в специальную религиозную политику. Много других возможностей ждут нас на каждом шагу, и мы далеко не всегда умеем в них разобраться. Можно, вроде бы оставаясь в лоне Православной Церкви, участвуя во всех моментах церковной жизни, оставаться совершенно чуждым православию по духу своему. Такие примеры были всегда и сейчас их тоже очень много. Мы все можем называть себя православными, но совершенно не знать, что такое Литургия, и представлять ее себе совершенно чудовищным образом. Например, в церкви бывают случаи, когда священник спрашивает желающего причаститься: «Отчего ты причащаешься?» — и причащающийся не знает, что ответить, и говорит какую-нибудь кощунственную нелепость. А когда его спрашивают, в кого он верит, он говорит, что верит во Христа, Божию Матерь и Святителя Николая — это у него такая троица. Это не смешно, а грустно. Таких, так называемых православных христиан у нас очень много. Это очень страшное и печальное явление. Большинство таких «православных» о православии не имеют никакого представления.
Православный — это тот, кто правильно славит Бога. Православие — это принятие в свое сердце истины о Боге. А это требует большого труда. Вы скажете, что бывают дети православные, которые ничего не понимают, а ходят в церковь, причащаются, молятся Богу и Господь их сподобляет благодати Своей. Да, конечно. Кроме того, в церкви сейчас много бабушек, которые, можно сказать, отстояли православие в годы страшного гонения, когда многие образованные люди испугались, отошли от веры, а эти бабушки, ничего не знающие, верящие самым примитивным образом, ходили в церковь и отстояли православие. Да, это тоже верно. Но хочу спросить: «Есть ли среди вас кто-нибудь, кого привела в церковь вот такая бабушка?» Думаю, что нет ни одного. К сожалению, такие бабушки не умеют воспитать даже собственных детей в вере, и их дети вырастают совершенными атеистами, безбожниками, очень часто пьяницами или преступниками и смеются над их верой. Потому что недостаточно иметь такую примитивную веру. Нужно любить Бога, как говорит Господь, всем сердцем своим, всеми помышлениями, всей душой своею, всей крепостью своей. Т. е. не только своим чувством, не только своей верностью нужно быть православными, но и разумом своим. От нас требуется разумная вера, разумная любовь и понимание того, что Господь дал нам понимать. Та истина, которая в течение почти двух тысяч лет проповедовалась Православной Церковью, которую защищали многие святые подвижники, та истина, за которую люди отдавали свою жизнь, эта истина достойна того, чтобы мы с вами ее знали, хранили и любили. И потому неправильно будет думать, что православный человек может ничего не знать. Мы должны обязательно знать учение Церкви по-настоящему. Должны быть православными по духу своему, по разуму, иначе мы не сможем никому передать свою веру.
Нам обязательно нужна широта. Помните, что где Дух Божий, там свобода. Формализм — это враг православия, это фарисейство, это как раз то состояние, которое порождает такой страшный грех фарисейства, совершенно чуждый православной вере и христианскому устроению сердца человеческого. Никогда не нужно быть буквоедом и формалистом. Нужна свободная любовь, свободная вера. Это не означает размывание границ православия, как некоторые делают в наше время, — они пытаются внутри Православной Церкви размывать границы православия и православие как бы расширять, и под этим предлогом они нас, по существу говоря, православия лишают. Православие делается чем-то неопределенным, и его строгость, его категоричность в отстаивании истины здесь теряется.
Мы должны как раз знать эти границы и свято их хранить. Мы должны беречь свое православие, как зеницу ока. Это наша величайшая святыня, это величайший Божий дар, нам данный. Мы должны его хранить, но не нужно им кичиться. Нашей особенной заслуги нет в том, что мы родились в православной стране. Поэтому наивно было бы думать, что человек, родившийся в другой нации или в другой стране, скажем, среди католиков или среди протестантов, что он обязательно плохой. Среди них очень много людей гораздо лучших, чем некоторые православные. Эти люди вовсе не являются проповедниками каких-то ересей. Они вовсе не стремятся как-то исказить православие или его уничтожить. Они очень часто сочувствуют православию, но принадлежат по рождению другой традиции и не имеют силы разобраться в истине и выйти из рамок своей традиции. Это, конечно, грустно, но это не значит, что эти люди плохие. Так что давайте мыслить свободно и спокойно.
В древности православная жизнь, православное богослужение были харизматическими (греческое слово «харизма» означает «дар»). Под харизмой имеется в виду благодатный Божий дар. И харизматической жизнью называют жизнь по вдохновению, от Бога.
Как вы знаете, первыми христианами были евреи. Они были воспитаны в очень строгой иудейской традиции. У евреев было очень развитое богослужение. Оно развивалось тысячелетиями, и заповедь Моисея:
«помни день субботний, еже святити его»
(Исх. 20, 8) о том, что нужно посвящать субботу Господу Богу, и сейчас евреями хранится, хотя в очень искаженном, фарисейском виде. И сейчас правоверные иудеи очень боятся нарушить субботу. Но в древности эта верность заповеди понималась не так, как теперь. Суббота должна быть посвящена Богу, т. е. нужно идти в храм, молиться Богу, служить Ему. И еврейское богослужение было обязательным для всего еврейского народа. Принесение жертв было общей нормой еврейской жизни. Христос в течение всей своей земной жизни постоянно ходил в Иерусалим, хотя Он жил в Назарете, потому что по своей земной принадлежности Он был правоверным иудеем. И как всякий иудей, Он ходил в Иерусалим приносить жертву. У иудеев был только один храм в мире — это Иерусалимский храм (синагога — это не храм, это — место собраний, место каких-то чтений, место, где можно учиться или учить). Жертва приносилась только в Иерусалимском храме. Поэтому все евреи, где бы они ни были, должны были в главные праздники придти в Иерусалим для принесения жертвы. И Христос тоже исполнял этот закон.
Исполнять — это слово славянское, исполнить закон — это значит, его восполнить, пополнить, дополнить. И Христос был верен закону, и само распятие Христово совершилось перед Пасхой, когда Христос пришел в Иерусалим принести пасхальную жертву. Он знал, что Его хотят убить в Иерусалиме, но не пойти в Иерусалим на Пасху Он не мог. Не следует здесь примитизировать Евангелие, конечно, Христос пришел для того, чтобы пострадать, Он знал о необходимости Своей крестной жертвы. Но с другой стороны, по человечеству Своему, Христос шел именно принести пасхальную жертву в Иерусалиме, даже тогда, когда это грозило Ему смертью. И апостолы шли за Ним точно также. Таким образом, мы видим, что древнее еврейское богослужение для первых христиан было святым, необходимым. И апостолы вовсе не сразу ушли из храма. Они собирались в Соломоновом приделе и там исполняли все, что предписывал им иудейский закон. Но в их жизнь входит сразу нечто новое — Евхаристия, которая была установлена Христом перед Его крестным страданием на Тайной вечере. Евхаристия, которую нельзя было совершить в иудейском храме. А Господь повелел им творить в Его воспоминание Евхаристию. И вот с первых же дней Пятидесятницы апостолы совершают Евхаристию по домам. Потом наступает время гонений, апостолы расходятся по всему тогдашнему миру. Евреи изгнаны из Иерусалима, храм разрушен, и приносить жертву уже негде. И незачем уже идти в Иерусалим. Но с евреями-христианами Евхаристия пребывает всюду, куда они идут. Везде она совершается.
В основе Евхаристии находится Тайная вечеря, совершавшаяся по чину ветхозаветному. И естественно, что все богослужение складывается еще в апостольское время как бы из двух составляющих: из ветхозаветного богослужения и из того нового, что принес Христос. Эти две составляющие соединяются, и отсюда развивается то удивительное и прекрасное сокровище, которым является новозаветное православное богослужение. Но для того чтобы понять некие законы богослужебные, нужно обязательно принимать во внимание обе составляющие. Нужно понять, что богослужение ветхозаветное имело своей целью каким-то образом восхвалить Бога, вспомнить особенные моменты ветхозаветной истории, моменты особенного богообщения. Там большое место занимало мессианское ожидание, ожидание Христа. Были, конечно, хвалебные гимны, прошения, обращенные к Богу. Но ветхозаветное богослужение совмещается с теми словами, которые нам хорошо известны, что
«Бога никто же виде нигде же»
(Ин. 1, 18), т. е. Бога невозможно увидеть. Можно ему как-то молиться, но увидеть Его, познать Его близко невозможно. В Ветхом Завете Бог остается непознаваемым.
И когда приходит Христос для того, чтобы вернуть человека к Богу, чтобы не только вернуть человеку прежнее его достоинство, потерянное в раю, но сподобить его еще гораздо более высокого призвания — богосыновства, то все, конечно, меняется. И старые ветхозаветные формы богослужебной и духовной жизни теперь наполняются совершенно новым смыслом. Многие из них оказываются нужны, и теперь в эту форму вливается новое содержание. Новой является сама задача богослужения. Если древние евреи хотели помнить Бога, оставаться верными Ему, то задачей новозаветной жизни является нечто иное — стяжание Духа Святаго.
