Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Авторы жизнеописаний Августов

ModernLib.Net / История / Галликан Вулкаций / Авторы жизнеописаний Августов - Чтение (стр. 28)
Автор: Галликан Вулкаций
Жанр: История

 

 


греческих,[1208] этот безупречный человек излил свою скорбь в следующих словах: (5) «Следовательно, Терсита,[1209] Синона[1210] и прочие чудовища древних времен и мы хорошо знаем, и наши потомки будут часто вспоминать, а о божественном Аврелиане, славнейшем государе, в высшей степени строгом императоре, благодаря которому весь мир вновь вернулся под власть римской мощи, наши потомки знать не будут? Да избавит нас бог от такого безумия! (6) А ведь, если я не ошибаюсь, у нас есть дневники, в которых записаны деяния этого человека, есть также исторические описания его войн. Я хотел бы, чтобы ты взял их и описал все по порядку, добавив подробности, относящиеся к его жизни. (7) Все это ты изучишь благодаря свойственному тебе усердию на основании полотняных книг,[1211] в которых он сам приказал делать день за днем записи о его деяниях. Я позабочусь о том, чтобы тебе были выданы из Ульпиевой библиотеки[1212] и полотняные книги. (8) Прошу тебя, опиши, насколько возможно, жизнь Аврелиана в соответствии с действительностью». (9) Я выполнил указания, мой Пиниан,[1213] получил греческие книги, взял в руки все, что было мне нужно, и из всего этого собрал в одну книгу то, что было достойно упоминания. (10) Ты же прими, пожалуйста, благосклонно мое подношение и, если оно не удовлетворит тебя, прочти греческих авторов, обратись также к полотняным книгам, которые по первому твоему желанию предоставит тебе Ульпиева библиотека.

II. (1) Пока мы ехали в той же повозке, у нас зашла речь о Требеллии Поллионе, который увековечил память и славных, и малоизвестных императоров, начиная с обоих Филиппов до божественного Клавдия и его брата Квинтилла, причем Тибериан утверждал, что Поллион изложил многое небрежно, многое слишком кратко, а я возражал ему, говоря, что нет ни одного писателя, по крайней мере историка, который в чем-нибудь не солгал бы. Я привел ряд примеров, где можно уличить в этом на основании ясных свидетельств Ливия, Саллюстия, Корнелия Тацита и, наконец, Трога. Тогда Тибериан, соглашаясь с моим мнением и протягивая руку, сказал шутливо: (2) «Пиши, что тебе угодно. Ты спокойно будешь говорить все, что захочешь, так как попутчиками твоей неправды будут люди, которыми мы восхищаемся как мастерами исторического красноречия».

III. (1) Чтобы не заполнять предисловие многословными мелочными сообщениями и не стать нудным, скажу, что божественный Аврелиан родился в незнатной семье, по словам многих – в Сирмии, а по словам некоторых – в прибрежной Дакии.[1214] (2) Помнится, читал я одного автора, который заявляет, будто он родился в Мезии. Случается, что родина людей, происходящих из незначительных мест, неизвестна, и они по большей части сами придумывают себе родину, чтобы благодаря славе, которой окружены эти места, придать себе блеск в глазах потомства. (3) Но при описании деяний великих государей главное знать не то, где родился каждый из них, а то, каким правителем он был. (4) Разве Платона более возвеличивает то, что он был афинянином, а не то, что он был самым ярким светочем мудрости? (5) Или разве менее знаменитыми окажутся Аристотель из Стагиры, Зенон из Элеи или скиф Анахарзис[1215] вследствие того, что они родились в очень незначительных поселках, раз великие достоинства их философии вознесли их до небес?

IV. (1) Чтобы вернуться к прежнему порядку изложения – Аврелиан, происходивший от родителей скромного звания, с ранних лет проявлял исключительные природные дарования. Обладая выдающейся силой, он, не пропуская ни одного дня, даже праздничного, даже свободного от занятий, упражнялся в метании копья, пускании стрел и во всем прочем, что относится к военному делу. (2) Относительно его матери Калликрат Тирский, весьма ученый греческий писатель, сообщает, что она была жрицей храма непобедимого Солнца в том поселке, где жили его родители.[1216] (3) Говорят, что, кроме того, она обладала некоторым даром прорицания и даже как-то раз, браня своего мужа за его глупость и ничтожество, бросила ему с укоризной: «И это отец императора!» – из чего можно заключить, что эта женщина знала предопределения судьбы. (4) Тот же писатель рассказывает, что у Аврелиана были следующие предвестники ожидавшей его императорской власти. Прежде всего тот таз, в котором купали его в детстве, много раз обвивала змея и ни разу не удавалось ее убить; наконец, сама мать, которая увидела это, не захотела убивать змею как существо, сроднившееся с семьей. (5) Вдобавок ко всему этому говорят, будто из небольшого пурпурного плаща, пожертвованного тогдашним императором[1217] в храм Солнца, жрица сделала пеленки для своего сына. (6) Он добавляет также, что завернутого в пеленочку Аврелиана орел поднял из колыбели и, не причиняя ему вреда, положил на находившийся у часовни жертвенник, на котором случайно не было огня. (7) Тот же писатель сообщает, что в стаде его матери родился теленок удивительной величины, весь белый, но с пятнами пурпурного цвета, так что на одном боку у него получились слова «будь здрав», а на другом – венец.

V. (1) Я помню, что у того же автора я прочитал много ненужного. Он серьезно утверждает, будто на дворе у этой женщины при рождении Аврелиана вырос куст пурпурных роз с запахом розы, но с золотистыми цветами. (2) И поздней, когда Аврелиан был уже на военной службе, было много знамений, предвещавших ему в будущем, как показал исход дела, императорскую власть. (3) Когда он на повозке въезжал в Антиохию ввиду того, что вследствие ранения он не мог тогда сидеть на коне, – покрывало, растянутое в его честь, упало и легло ему на плечи. (4) Когда же он затем пожелал пересесть на коня из-за того, что пользоваться повозками в городе считалось предосудительным, ему подвели императорского коня, на которого он второпях и сел; однако узнав в чем дело, он пересел на своего коня. (5) Кроме того, когда он был отправлен послом к персам,[1218] ему была дана в подарок жертвенная чаша, какую персидский царь обыкновенно дает в подарок императорам, – на ней было изображение Солнца в том виде, в каком его почитали в том храме, где мать Аврелиана была жрицей. (6) Ему был также подарен замечательный слон, которого он преподнес императору; таким образом, Аврелиан был единственным частным человеком, который владел слоном.[1219]

VI. (1) Но оставим в стороне все эти и другие подробности. Аврелиан имел привлекательную внешность, отличался мужественной красотой; он был довольно высокого роста, обладал очень большой телесной силой, питал некоторую страсть к вину и еде, но редко поддавался любовной страсти. Он был безмерно строг, поддерживал особенно строгую дисциплину, любил обнажать меч. (2) В войске было два трибуна Аврелиана – этот и другой, который был взят в плен вместе с Валерианом. Нашему войско дало прозвище «рубака», так что, если, бывало, спрашивали, который Аврелиан что-либо совершил или выполнил, то подсказывали «Аврелиан-рубака», и становилось понятно, о ком идет речь. (3) Еще не став императором, он совершил много славных подвигов. Так, когда сарматы сделали набег на Иллирик, он сокрушил их один с тремя сотнями гарнизонных воинов.[1220] (4) Теоклий, описавший времена Цезарей, рассказывает, что Аврелиан во время Сарматской войны в один день убил своей собственной рукой сорок восемь человек, а за много дней в разное время свыше девятисот пятидесяти, так что мальчики придумали в честь Аврелиана такие песенки и пляски, которые они исполняли в праздничные дни во время военных плясок:

(5) Много, много, много тысяч мы с ним обезглавили.

Он один! А много тысяч мы с ним обезглавили.

Многи лета, многи лета многих перебившему!

Столько и вина не выпить, сколько крови пролил он.

(6) Я понимаю, что это сущие пустяки, но так как вышеназванный автор поместил в свои произведения эти стихи в том виде, как они звучат по-латыни, то я и не счел возможным умолчать о них.

VII. (1) Будучи трибуном шестого Галльского легиона,[1221] он нанес под Могонциаком сильное поражение вторгшимся и бродившим по всей Галлии франкам, убил семьсот человек, взял в плен и продал в рабство триста. (2) По этому поводу опять-таки была сочинена песенка: «Много франков и сарматов разом перебили мы, много, много, много тысяч персов надо перебить». (3) Он внушал воинам такой страх, что под его начальством, после того как он один раз наложил необыкновенно суровую кару за нарушение лагерного порядка, никто уже больше не делал нарушений. (4) Наконец, он единственный из всех военачальников подверг воина, совершившего прелюбодеяние с женой своего хозяина, такому наказанию: он велел наклонить верхушки двух деревьев, привязать их к ногам этого военного и сразу отпустить их, так что тот повис, разорванный пополам.[1222] Это навело на всех великий страх. (5) Вот его письмо, написанное им по поводу военных дел своему заместителю: «Если ты хочешь быть трибуном даже больше – если ты хочешь быть живым, удерживай руки воинов. Пусть никто не крадет чужого цыпленка, пусть никто не трогает овцы, пусть никто не уносит винограда, пусть никто не топчет жатвы, пусть никто не вымогает масла, соли, дров. Пусть всякий довольствуется своим пайком. Пусть они живут за счет добычи от врагов, а не за счет слез провинциалов. (6) Пусть оружие будет вычищено, железные острия отточены, обувь прочна. Пусть старую одежду сменяет новая. Пусть их жалование будет у них в поясе, а не в трактире. Пусть носят шейную цепь, обруч на руке, кольцо. (7) Пусть каждый чистит своего коня и вьючную лошадь, пусть не продает фуража животных, а за мулом, приписанным к центурии, пусть ходят все сообща. (8) Пусть один служит другому как господину, но пусть никто не служит как раб; пусть они пользуются бесплатным лечением у врачей, ничего не дают гаруспикам, на постое ведут себя скромно. Кто будет заводить ссоры, тот должен быть бит».

VIII. (1) Недавно я нашел в Ульпиевой библиотеке среди полотняных книг письмо божественного Валериана, касающееся государя Аврелиана. Как и подобает, я привожу его дословно: (2) «Валериан Август консулу Антонину Галлу. В дружеском письме ты обвиняешь меня в том, что я поручил своего сына Галлиена Постуму,[1223] а не Аврелиану, тогда как следовало бы доверить и мальчика и войско во всяком случае человеку более строгому. (3) Однако ты перестанешь так думать, если узнаешь, как строг Аврелиан: это строгость чрезмерная, переходящая всякие границы, тяжкая и уже не соответствующая нашему времени. (4) Призываю в свидетели всех богов – я боялся, как бы он и с моим сыном не поступил слишком строго, если тот по своей природной склонности к забавам проявит легкомыслие». (5) Это письмо показывает, как был строг Аврелиан: даже сам Валериан говорит, что боится его.

IX. (1) Есть другое письмо того же Валериана, заключающее в себе похвалы Аврелиану. Я извлек его на свет из архивов городской префектуры: когда Аврелиан ехал в Рим, ему было назначено содержание в соответствии с его рангом. Копия письма: (2) «Валериан Август Цейонию Альбину,[1224] префекту Рима. Мы хотели бы отдельных лиц, наиболее преданных государству, наделить гораздо более значительными доходами, нежели это полагается по их званию, особенно же в тех случаях, когда самая их жизнь вызывает уважение. Ведь, кроме звания, еще кое-что должно быть наградой за заслуги. Однако государство строго следит за тем, чтобы никто не мог получать из провинциальных взносов больше, чем полагается по его положению. (3) Мы предназначили храбрейшего мужа Аврелиана для осмотра и приведения в порядок всех лагерей; ему и мы, и все государство, по единодушному признанию всего войска, обязаны столь многим, что едва ли можно найти достойные его или слишком большие награды. (4) Действительно, разве он славен не во всех отношениях? В чем его нельзя сравнить с Корвинами[1225] и Сципионами? Он – освободитель Иллирика, он – восстановитель Галлий, он – во всем великий пример полководца. (5) И тем не менее я не могу ничего больше прибавить такому мужу к милости подарка: это несовместимо с хорошим и трезвым ведением государственных дел. (6) Поэтому ты, мой дражайший родственник, со свойственной тебе добросовестностью, все время, пока вышеназванный муж будет в Риме, будешь добавлять ему шестнадцать чистых солдатских хлебов, сорок лагерных солдатских хлебов, сорок секстариев столового вина, полпоросенка, двух петухов, тридцать фунтов свинины, сорок фунтов говядины, один секстарий масла, а также секстарий рыбной подливки, секстарий соли, зелени и овощей – сколько нужно. (7) Разумеется, так как ему во время его пребывания в Риме надо назначить что-либо особенное, назначь в чрезвычайном порядке фураж, а ему самому на расходы по два золотых антониниана, по пятисот малых серебряных филиппеев и по сто медных денариев.[1226] Все прочее будет доставляться ему через префекта государственного казначейства».

X. (1) Возможно, кому-нибудь все это покажется пустячным и слишком легковесным, но любопытство ни от чего не отказывается. (2) Много раз он исполнял должность военного начальника, очень много раз нес обязанности трибуна, в разное время был до сорока раз заместителем военных начальников и трибунов. Он даже заменял Ульпия Кринита, который выводил свой род от Траяна и на самом деле был очень храбрым человеком и очень походил на Траяна – он изображен в храме Солнца вместе с Аврелианом (этого Ульпия Валериан имел в виду возвести в звание Цезаря). Аврелиан водил войска, восстановил пограничную линию, раздавал воинам добычу, обогатил Фракию быками, конями, пленными рабами, поместил в Палатинском дворце свою долю добычи, собрал для частного имения Валериана пятьсот рабов, две тысячи коров, тысячу кобылиц, десять тысяч овец и пятнадцать тысяч коз. (3) Это было тогда, когда Ульпий Кринит публично выразил благодарность находившемуся в термах в Византии Валериану, говоря, что его высоко ценят, если дают ему Аврелиана в качестве заместителя. Поэтому он и решил усыновить Аврелиана.

XI. (1) Важно узнать письма, написанные об Аврелиане и обстоятельства его усыновления. Письмо Валериана Аврелиану: «Если бы милейший Аврелиан, кто-нибудь другой мог стать заместителем Ульпия Кринита, то я посоветовался бы с тобой относительно его доблести и усердия. Но так как я не мог найти никого, кто был бы лучше тебя, возьми на себя военные действия со стороны Никополя, чтобы болезнь Кринита не оказалась для нас помехой. (2) Сделай, что можешь. Не буду распространяться: в твоих руках будет начальство над армией. (3) У тебя есть триста итирейских стрелков, шестьсот армян, сто пятьдесят арабов, двести сарацин, четыреста человек вспомогательного войска из Месопотамии. (4) У тебя есть третий Счастливый легион и восемьсот всадников-панцирников. (5) Вместе с тобой будут Гариомунд, Гальдагат, Гильдомунд, Кариовиск. Префектами заготовлен необходимый провиант во всех лагерях. (6) Твое дело в соответствии с твоей доблестью и умением расположить свой зимний и летний лагерь там, где ты ни в чем не будешь терпеть недостатка. Кроме того, разузнай, где находится вражеский обоз, и доподлинно узнай, сколько врагов и каковы они, чтобы попусту не тратить продовольствия и не метать копий, – на том и другом держится военное дело. (7) На тебя, да покровительствует мне бог, я возлагаю такие же надежды, какие могло бы возлагать государство на Траяна, если бы он был жив. Ведь не менее велик и тот, на чье место и чьим заместителем я тебя выбрал. (8) Тебе следует надеяться на консульство на следующий год вместе с тем же Ульпием Кринитом, на смену Галлиену и Валериану, начинается оно за десять дней до июньских календ.[1227] Расходы возьмет на себя государство. (9) Ведь больше чем кому бы то ни было мы должны облегчить бедность тем людям, которые, несмотря на долгую службу государству, остаются бедными». (10) Это письмо также показывает, сколь велик был Аврелиан; и действительно никто никогда не достигает вершины власти, если он с ранних лет не поднимался последовательно по ступенькам доблести.

XII. (1) Письмо относительно консульства: «Валериан Август Элию Ксифидию, префекту государственного казначейства. Аврелиану, которого мы назначили консулом, ты выдашь ввиду его бедности, благодаря которой он велик (а в прочих отношениях еще выше), для устройства цирковых игр триста золотых антонинианов, три тысячи маленьких филиппеев и пятьдесят тысяч сестерциев медью, десять тонких мужских туник, двадцать полотняных египетских,[1228] две одинаковые кипрские скатерти,[1229] десять африканских ковров, десять мавретанских покрывал, сто свиней, сто овец. (2) Ты распорядишься устроить парадный пир для сенаторов и римских всадников и принести две большие жертвы и четыре малые». (3) И так как я сказал, что изложу некоторые подробности его усыновления, так как они касаются столь великого государя, (4) то, прошу, не сочти меня слишком нудным и многословным в передаче того, что я в интересах достоверности решил поместить в своем повествовании, позаимствовав из книг Ахолия,[1230] который был церемониймейстером императора Валериана, – из девятой книги его «Деяний».

XIII. (1) Когда Валериан Август заседал в термах в Византии[1231] в присутствии войска, в присутствии дворцовой прислуги, причем рядом с ним сидели ординарный консул Нуммий Туск, префект претория Бебий Макр, наместник Востока Квинт Анкарий, а по левую руку сидели начальник скифской границы Авульний Сатурнин, предназначенный в наместники Египта Мурренций Мавриций, начальник восточной границы Юлий Трифон,[1232] префект продовольственного снабжения[1233] на Востоке Меций Брундизин, начальник иллирийской и фракийской границы Ульпий Кринит и начальник ретийской границы Фульвий Бой, (2) Валериан Август сказал: «Государство благодарит тебя, Аврелиан, за то, что ты освободил его от владычества готов. Благодаря тебе мы так богаты добычей, богаты славой и всем тем, от чего возрастает счастье Рима. (3) Получай за свои подвиги четыре стенных венка, пять венков за взятие валов, два морских венка,[1234] два гражданских венка,[1235] десять копий без наконечников, четыре двуцветных знамени, четыре присвоенные военным начальникам красные туники, два проконсульских плаща, тогу-претексту, расшитую пальмовыми ветвями тунику, украшенную вышивками тогу, толстую подпанцирную одежду, украшенное слоновой костью кресло.[1236] (4) Ведь сегодня я намечаю тебя в консулы и напишу сенату, чтобы он наделил тебя жезлом, наделил также связками: этого обычно не дает император, но сам, становясь консулом, получает это от сената».

XIV. (1) После этих слов Валериана поднялся Аврелиан, подошел к руке[1237] и выразил благодарность в чисто военных выражениях, которые я решил привести в их подлинном виде. (2) Аврелиан сказал: «Владыка Валериан, император, Август, я для того все это делал, для того терпеливо переносил ранения, для того утомлял и своих коней и своих подчиненных, чтобы получить благодарность от государства и от своей совести. (3) Но ты сделал больше. Поэтому приношу благодарность твоей доброте и принимаю должность консула, которую ты мне даешь. Пусть боги и непобедимый бог Солнце сделают так, чтобы и сенат судил обо мне таким же образом». (4) Когда все окружавшие стали выражать благодарность, поднялся Ульпий Кринит и произнес следующую речь: (5) «У предков наших, Валериан Август, был обычай, принятый и в нашей семье и свойственный ей: лучшие люди брали себе в сыновья храбрейших мужей для того, чтобы плодовитость этого заимствованного потомства украсила угасающие фамилии или семьи, лишенные детей. (6) То, что сделал Кокцей Нерва, усыновляя Траяна, Ульпий Траян – Адриана, Адриан – Антонина и вслед за ними на основании поданного им совета прочие, я решил повторить, признав своим сыном Аврелиана, которого ты своим авторитетным решением назначил моим заместителем. (7) Итак, прикажи действовать по закону, чтобы Аврелиан стал наследником святынь, имени, имущества и всех прав Ульпия Кринита, который является уже консуляром, Аврелиан, который, по твоему соизволению, и сам очень скоро станет консуляром».

XV. (1) Долго рассказывать обо всем. Валериан благодарил Кринита, и усыновление было произведено согласно существовавшему обычаю. (2) Помнится, я читал в какой-то греческой книге, о чем я не счел возможным умолчать, будто Валериан поручил Криниту усыновить Аврелиана[1238] главным образом потому, что Аврелиан был беден; но я думаю, что этот вопрос следует оставить без обсуждения. (3) Ввиду того, что выше я привел письмо, на основании которого Аврелиану были отпущены средства на расходы, сопряженные с консульством, я счел нужным объяснить, почему я привел сообщение о таком едва ли не пустячном деле. (4) Мы недавно видели, что вступление в консульство Фурия Плацидия[1239] было отпраздновано в цирке с такой расточительностью, что, казалось, возницам давались не награды, а целые состояния: дарились полушелковые туники, полотняные одежды с цветной шелковой полосой, дарились даже кони при горестных вздохах честных людей. (5) Получалось так, словно консульство принадлежит богатству, а не человеку, так как ведь если оно дается за доблести, оно, во всяком случае, не должно разорять того, кто устраивает игры. (6) Миновали те чистые времена, и искательство перед народом будет все дальше уводить нас от них! Но мы, по своему обыкновению, оставим и этот вопрос без обсуждения.

XVI. (1) В силу стольких и столь великих полученных им преимуществ и пожалований, Аврелиан занял во времена Клавдия такое блестящее положение, что после смерти Клавдия, когда был умерщвлен и брат его Квинтилл,[1240] Аврелиан один оказался обладателем верховной власти,[1241] так как был убит и Авреол, с которым Галлиен когда-то заключил мир. (2) По этому поводу у историков, особенно у греческих, существует великое разногласие: одни говорят, что Авреол был убит Аврелианом против воли Клавдия, другие – что это случилось по прямому поручению и желанию Клавдия, иные – будто Аврелиан убил Авреола, когда уже стал императором, другие, наоборот, – когда он был еще частным человеком.[1242] (3) Но и этот вопрос следует оставить без обсуждения: за разрешением его пусть обращаются к тем, кто описал все это. (4) Бесспорно только то, что божественный Клавдий доверил ведение всей войны против меотийцев[1243] исключительно Аврелиану.

XVII. (1) Имеется письмо, которое я, по своему обыкновению, счел необходимым поместить здесь, чтобы быть добросовестным или, скорее, таким же образом, как это делают, как я вижу, другие авторы анналов. (2) «Флавий Клавдий[1244] своему (Валериану) Аврелиану – привет. Наше государство требует от тебя обычной услуги. Наступай. Что медлишь? Я хочу, чтобы войско было под твоим начальством, а трибуны – под твоим руководством. Нужно напасть на готов. Нужно выгнать готов из Фракии. Ведь многие из них, бежавшие после битв с тобою, тревожат Гемимонт и Европу.[1245] (3) Под твою власть я ставлю все фракийские войска, все иллирийские и всю пограничную линию. Покажи нам свою обычную доблесть. С тобой будет и брат мой Квинтилл, после того как он с тобой встретится. (4) Занятый другими делами, я вверяю твоей доблести главное руководство этой войной. Я послал тебе десять коней, два панциря и все прочее, чем необходимо снабдить того, кто отправляется на войну».[1246] (5) Благодаря ряду удачных сражений он под верховной властью Клавдия восстановил целость государства. Как мы сказали выше, все легионы немедленно объявили его единогласно императором.[1247]

XVIII. (1) До получения императорской власти Аврелиан в правление Клавдия командовал всей конницей, так как начальники последней попали в немилость за то, что они неосторожно вступали в битву вопреки приказанию Клавдия. (2) В это же время Аврелиан дал решительное сражение свевам и сарматам и одержал блестящую победу.[1248] (3) Но при Аврелиане было и поражение от маркоманнов вследствие того, что была допущена ошибка: в то время как он не позаботился напасть с фронта на внезапно прорвавшихся врагов и когда он готовился преследовать их с тылу, все окрестности Медиолана подверглись жестокому опустошению. Однако впоследствии сами маркоманны были побеждены.[1249] (4) Среди такой тревоги, когда маркоманны производили повсюду опустошения, в Риме произошли очень большие мятежи; все боялись, как бы не случилось того, что было при Галлиене.[1250] (5) Поэтому справились в Сивиллиных книгах, известных теми благодеяниями, которые они оказали государству. Там было найдено указание – принести жертвы в определенных местах, чтобы варвары не могли пройти по ним. (6) Словом, предписания относительно разного рода священнодействий были выполнены; таким образом, варвары были остановлены, а затем, когда они разбрелись по стране, Аврелиан всех их перебил. (7) Мне хочется привести здесь в его подлинном виде самое сенатское постановление, в силу которого авторитетной волей светлейшего сословия было приказано обратиться к Сивиллиным книгам.

XIX. (1) За два дня до январских ид[1251] городской претор Фульвий Сабин сказал: «Докладываем вам, отцы сенаторы, о совете понтификов и о письме государя Аврелиана; в них заключается повеление обратиться к книгам судеб,[1252] в которых содержится для нас надежда на окончание войны согласно святому велению богов. (2) Ведь вы и сами знаете, что к этим книгам обращались всякий раз, как возникало какое-нибудь особенно значительное волнение и общественные бедствия оканчивались только после принесения жертв согласно их авторитетному указанию». (3) Тогда поднялся Ульпий Силан, имевший право первым высказывать свое мнение,[1253] и говорил так: «Слишком поздно, отцы сенаторы, мы начали думать о спасении государства, слишком поздно справляемся о велениях судеб, подобно тем болящим, которые посылают за лучшими врачами только тогда, когда находятся в совершенно безнадежном состоянии, как будто опытные люди должны лечить только тяжелые случаи, хотя было бы лучше, если бы они оказывали помощь при всяких заболеваниях. (4) Ведь вы помните, отцы сенаторы, что я часто говорил среди этого сословия еще тогда, когда было получено известие о прорыве маркоманнов, о необходимости вопросить о предначертаниях Сивиллы, воспользоваться благодеяниями Аполлона, и покориться предписаниям бессмертных богов. Однако некоторые возражали, притом возражали, совершенно искажая действительность, так как льстиво утверждали, что доблесть государя Аврелиана делает совершенно излишним обращение за советом к богам, как будто и сам этот великий муж не чтит богов, не возлагает своих надежд на бессмертных богов. (5) Но к чему распространяться? Мы сами прослушали чтение письма, где он испрашивает божью помощь, – ведь это никогда никому не приносило позора. Пусть храбрейшему мужу будет оказано содействие. (6) Действуйте же, понтифики,[1254] и чистые, опрятные, безупречные, с соответствующими священным обрядам одеяниями и душами, взойдите в храм, расставьте ваши скамьи, увитые лаврами, прикрытыми руками перелистайте книги и узнайте незыблемые судьбы нашего государства. Велите мальчикам, у которых живы отец и мать, исполнить песню. Мы здесь назначим суммы на расходы по выполнению священных обрядов, мы назначим все принадлежности жертвоприношений, мы назначим обход полей».

XX. (1) После этого многие сенаторы были опрошены и высказали свое мнение; приводить эти мнения было бы слишком долго. (2) Затем одни протягиванием руки, другие переходом, а многие словесно выразили свое согласие, и было составлено постановление сената. (3) Затем пошли в храм, обратились к книгам, извлекли стихи, произвели очищение города, пропели песни, совершили обход города, обещали обход полей, и, таким образом, было выполнено предписание насчет торжественного обряда. (4) Письмо Аврелиана по поводу Сивиллиных книг (я привожу его для подтверждения рассказанного): (5) «Я удивляюсь, безупречные отцы сенаторы, тому, что вы так долго колебались, прежде чем раскрыть Сивиллины книги, как будто вы рассуждали в христианской церкви, а не в храме всех богов.[1255] (6) Действуйте же и нравственной чистотой понтификов и торжественными священнодействиями помогите государю, пекущемуся о государственных нуждах. (7) Пусть обратятся к книгам; если следует что-либо сделать, пусть это будет совершено. Я не отказываю в средствах на любой расход, в присылке пленников из любого племени, в выдаче любых царских животных, – все это я охотно предлагаю: ведь нет ничего позорного в том, чтобы победить с помощью богов. У наших предков так было закончено много войн, так и начато. (8) На случай расходов я отправил префекту государственного казначейства письмо с приказом назначить средства. Кроме того, вам подведомственна государственная касса, которая, как нахожу, наполнена больше, чем мне это желательно».

XXI. (1) Когда Аврелиан, сосредоточив в одном месте свое войско, пожелал вступить в столкновение со всеми врагами, он потерпел под Плаценцией такое поражение,[1256] что Римская империя едва не распалась.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43