Жестокий роман (Том 1)

      - Да ну?
      Хлоя немного помолчала, а потом продолжила:
      - Джо, я знаю, что ты не очень любишь Пирса, но я действительно счастлива, что стала его женой. Он очень добр ко мне и бесконечно любит меня.
      - Ну разумеется, - слишком быстро сказал Джо, опасаясь, как бы она не услышала иронии в его голосе. - Если ты действительно счастлива, дорогая, все остальное не имеет ровно никакого значения.
      - Да, мы оба счастливы. Я понимаю, что это звучит не слишком убедительно, поскольку сейчас его нет рядом со мной, но согласись, у Пирса сейчас нелегкие времена. Он будет заботиться обо мне. Непременно. Я знаю это.
      - Конечно.
      - Я не могу дождаться момента, когда вернусь домой и мы все станем самой настоящей семьей, - сказала Хлоя, нежно погладив дочь по головке. - У нас будет самая лучшая няня, да и я сделаю все возможное, чтобы наша Пандора была счастлива. Вообще-то мне не очень хочется, чтобы моего ребенка воспитывала няня, но Пирс сказал, что я не должна превращаться в домохозяйку. Полагаю, он прав.
      - Не знаю, - осторожно заметил Джо. - Разве молодая мама не должна проводить время с ребенком?
      - Да, в обычной ситуации это, конечно, так, - согласилась Хлоя, - но нашу семью нельзя назвать обычной, не правда ли? Ведь не каждая молодая мать замужем за премьером британского театра, как назвала Пирса на прошлой неделе "Дейли экспресс". - Хлоя улыбнулась и снова погладила головку дочери. - Ну скажи. Джо, разве она не прелесть?
      - Пока она не столь прекрасна, как ее мать, - сказал Джо и поцеловал Хлою.
      - Нет, нет, ты ошибаешься, - возразила Хлоя. - Я уже изрядно потрепана жизнью и к тому же слишком толстая. - Она посмотрела на Джо и тяжело вздохнула. - Пирс хочет, чтобы я поехала в какой-нибудь санаторий через несколько недель и вернула себе прежнюю форму Но мне эта идея не нравится.
      - Мне тоже, - согласился Джо. - Ты должна быть матерью, а не кинозвездой! Так ему и скажи.
      - О, Джо, я уже сказала ему. - Хлоя снова вздохнула. - Не думай о нем плохо. Пирс предложил это только потому, что я сама страдала из-за своей полноты и огромного живота. Он прекрасно обращается со мной и делает все, чтобы мне было хорошо.
      - Ну что ж, ведь для этого он и женился на тебе.
      - Да, Джо, и я тоже стараюсь заботиться о нем. Он совсем не такой, каким ты его себе представляешь: не такой сильный, каким кажется, а, напротив, очень чувствительный и уязвимый.
      - Не сомневаюсь, - поспешил ответить Джо. - Хлоя, ты когда-нибудь говорила ему... То есть знает ли он...
      - Нет, - отрезала Хлоя и нахмурилась. - Нет, я не говорила ему об этом. Не потому, что не хотела огорчать его, а по личным соображениям. В сущности, это не имеет ко мне никакого отношения. Это проблемы моей матери, ее прошлое. Может, я скажу ему об этом когда-нибудь, но только не сейчас. Более того, мне бы очень не хотелось, чтобы он узнал об этом от кого-нибудь другого. Понимаешь, Джо? - Ее глаза блеснули, на щеках заиграл румянец.
      - Никто не скажет ему об этом, - успокоил се Джо.
      Хлоя опустилась на подушки.
      - Ты замечательный друг, Джо. Моей маме крупно повезло. Надеюсь, она понимает и ценит это.
      - Я тоже надеюсь, - сказал Джо и улыбнулся. Ему было приятно услышать это от Хлои.
      Интервью с Дамианом Латиенсом, приведенное в книге "Показной блеск"
      - Он был замечательным другом. Я знаю, многие думают, что мы были более близки, чем друзья, но это не так. Я был свидетелем на его свадьбе. Трудно представить себе, что Пирс обратился бы ко мне с подобной просьбой, если бы я был его любовником.
      Накануне свадьбы он был ужасно встревожен, пригласил меня на ужин в ресторан "Ритц" и изрядно набрался. "Не могу поверить, - сказал он тогда, что я снова решился на это. Просто невероятно! И с чего только я взял, что на этот раз все будет нормально? Ведь я же не изменился!"
      Я старался успокоить и приободрить его, но мне это не слишком удавалось, поскольку я и сам не был уверен, что ему на этот раз повезет. Ему не следовало жениться, а особенно на Хлое. Вообще у них были довольно странные отношения. Конечно, мы всегда восхищались этой замечательной девушкой, милой и доброй, но я не мог представить ее себе женой Пирса.
      Да, с годами она приспособилась к нему, но в начале все было ужасно. Думаю, никто из них не предполагал, как это будет ужасно.
      Он был одержим ею так же, как своими идеями, но только гораздо сильнее. Понятно, у него были и другие женщины, и каждый раз он надеялся найти в них решение своих проблем.
      "Дамиан, - сказал Пирс однажды, - она беременна".
      Потом он долго молчал и в тот вечер почти ничего не ел.
      Я был в шоке и даже подумал тогда, что она все это подстроила, чтобы женить его на себе. Я попытался деликатно намекнуть ему на это.
      "Нет-нет, - возразил он, - хотя именно так поступила Джунивер, поняв, что я хочу оставить ее. Она надеялась, что я передумаю и останусь с ней. Но я не мог этого сделать. Во всяком случае, в тех обстоятельствах. Просто не мог. Мне казалось, что ей будет лучше без меня. Я действительно так думал. Я верил в это, Дамиан. Ты считаешь, что я был не прав?"
      Я ответил, что не знаю, и он чуть не расплакался.
      "Я не знаю, что делать, Дамиан, - сказал Пирс. - Ты не можешь себе представить, в каком я тупике".
      Я попытался утешить его тем, что таков удел многих, и ничего страшного не случилось, но он повторял, что его жизнь загублена. Я спросил, что он имеет в виду, но Пирс сказал, что не может объяснить мне.
      "Но я попытаюсь сделать это, я хочу этого, Дамиан".
      Я понял, что Пирс не сможет, как только он заговорил о Джунивер.
      Вскоре я решил немедленно отправить его домой.
      Вы же знаете, его везде узнавали. Не хватало, чтобы в газетах появилась фотография Пирса, плачущего над бокалом вина накануне свадьбы. Я отвез его домой, а на следующий день он уехал в Саффолк.
      "Восточная Англия - ужасное место, - сказал он, когда мы ехали на свадьбу. - Я ненавижу его и не знаю, как смогу провести здесь ночь".
      Когда мы вернулись в Лондон, он попросил меня зайти к нему, утверждая, что сойдет с ума, если останется один. Он добавил, что ему страшно. Я не мог отказать ему.
      На пианино я увидел большую фотографию Хлои.
      Мне показалось, что это добрый знак. Я заметил, что она очень хорошенькая. "Да, - согласился он, - замечательный ребенок. Что я с ней делаю, Дамиан?!" Он постоянно повторял этот вопрос. Все это было очень грустно, просто ужасно. До свадьбы я хотел сказать ему, что еще не поздно отказаться, но не сделал этого. Мне тоже было страшно. Я боялся, что он согласится со мной.
      А теперь мне жаль, что я не сделал этого.