Исцеление любовью (№1) - Сила предсказания

— Хорошо, папочка. Ты извини, но мне бежать надо.

— Ты в больницу? Молодчина, дочка!

— Нет. Представляешь, мне назначила встречу журналистка. Она хочет написать статью о том, как я ухаживаю за Алешей.

— А в больницу? Алеша, наверное, заждался тебя.

— От журналистки — сразу к нему. Все, извини, мне надо пойти переодеться и собрать фотографии. Целую, папочка. — Катя послала Буравину воздушный поцелуй и убежала, возбужденная предстоящей встречей.

* * *

Маша понимала, что все, происходящее сейчас с ней, несправедливо.

— Разве я желаю вреда? Доктор ведь сам не раз говорил, что я ему по-настоящему помогаю, — пожаловалась она медсестре.

— Ну да, я сама это видела, — подтвердила та.

— Тогда почему он за меня не заступился? Почему отстранил меня от лечения?

— Потому что добрый он, наш Павел Федорович. Видит, что лечение не удалось. Вот и решил, если что, в одиночку отвечать.

— Так вот оно что! А я ведь подумала, что он во мне разуверился.

— А я больше скажу! Надо было тебе вообще на этот эксперимент не соглашаться! Тогда бы с родными Самойлова не поссорилась. А теперь уж…

— Что теперь?

— Не знаю. Невеста-то больно бойкая. Может и выше пойти. Добиться, чтоб уволили тебя.

— А разве такое может быть? — удивилась Маша.

— А ты что же думаешь, нет? Прицепиться к любому пустяку можно. Так что радуйся, что пока так обошлось.

— Что-то мне не по себе. Я как лучше хочу сделать, а они за мою помощь меня же и выгоняют.

— Девочка, да ведь так всегда было! Так и будет! Поверь мне, я здесь уже не один год работаю. Я вот тебе один совет дам, а ты послушай.

И медсестра стала делиться с Машей жизненным опытом.

* * *

Самойлов был недоволен тем, что Костя так задержался.

— Где ты был так долго?! Я же просил приехать немедленно! — возмутился он.

— Пап, что случилось?!

— Есть кое-какие новости об аварии, и я хотел их с тобой обсудить.

Самойлов показал на стул, и Костя послушно сел.

— В общем, я говорил со следователем, и мы предполагаем, что аварию подстроили.

— Не может быть! — удивился Костя. — Ты же говорил, что он считает это несчастным случаем.

— Это не важно. Григорий нашел новые улики, которые ясно указывают на то, что Алеша разбился не по своей вине.

— Но вы выяснили, кто виноват? — с тревогой в голосе спросил Костя.

— Нет! А может быть, ты мне поможешь?

— Я?! — испуганно переспросил Костя. — А чем я могу помочь?!

— Скажи, ты ничего такого не слышал: какие-нибудь угрозы в Алешин адрес, требования денег?

— Да ты что? Я бы сразу тебе сказал. Да и не было у Алеши врагов. Мне кажется, это все-таки несчастный случай.

— Гриша так не думает, а мужик он опытный, хваткий, я его давно знаю. И улики теперь почти похоронили версию о несчастном случае.

— А что это за улики?

Лицо у Самойлова стало каменным.

— Костя, тебе сейчас не об уликах и версиях надо думать, а вспоминать, видел ли ты что-нибудь подозрительное перед аварией.

— Хорошо. Если вспомню, скажу. Я могу идти, папа?!

— Да, ты можешь идти. Но я хочу, чтобы ты прямо отсюда отправился к Григорию Тимофеевичу. Он хочет задать тебе несколько вопросов. Ты ведь последним видел Алешку перед аварией.

— Хорошо, зайду!

Угроза разоблачения снова нависла над Костей.

* * *

Сухогруз «Верещагино» направлялся к берегу.

— Скоро швартовка. Как тут, без происшествий? — спросил Сан Саныч у Жени.

— Все нормально. Сан Саныч, мы с ребятами решили, что сразу к Лешке поедем.

— Вот как! И много вас, таких посетителей?

— Да все почти.

— В колонну по двое построитесь? — пошутил Сан Саныч. — Эх, молодняк, за вас и на берегу, смотрю, думать придется.

— Но, Сан Саныч…

— Что «Сан Саныч»? А вдруг к нему сейчас посещение ограничено? Ввалитесь в больницу, как цунами, снесете все — знаю я вас. —А мы по очереди. Можно?

— Нельзя! Сначала пойду я один и все разузнаю. А если кто без моего ведома нос сунет, пеняйте на себя!

— Но Лешка же — мой лучший друг, Сан Саныч! — взмолился Женя.

— Ладно, Женька, ты со мной пойдешь. И больше никого. Понял?! И подарок наш не забудь.

— Хорошо!

— Вахту ребятам передай, а сам — собираться живо. И чтоб через 10 минут при параде был.

— Слушаюсь!

И Женя помчался собираться.

Вопреки пословице, Сан Саныч и Женя попали с корабля не на бал, а в больницу. В коридоре они увидели плачущую Полину.

— Полина, что с Алешей?! — спросил Сан Саныч с ходу.

— Все плохо, Саша, все очень плохо. Алеша останется на всю жизнь инвалидом. И он уже никогда не встанет на ноги.

— Как же так?! — взволнованно сказал Женя.

— Полина, ты успокойся. Алешка — парень крепкий. Придет время, и он поправится. Вот увидишь! — принялся успокаивать Полину Сан Саныч.

— Нет! Доктор мне все объяснил. Мой мальчик обречен.

Сан Саныч и Женя в отчаянии переглянулись.

— А можно нам его увидеть? — робко спросил Женя.

— Конечно, идите. — Полина показала рукой в сторону палаты и тут же спохватилась. — Но только ему ничего не говорите, слышите? Он еще не знает!

— Будь спокойна, Полина. Мы все поняли. Пойдешь с нами?

Полина отрицательно покачала головой.

— Мне надо съездить к Борису, рассказать ему обо всем. Он тоже еще ничего не знает! А дозвониться до него я никак не могу.

— Конечно, Полина, разыщи его. А мы с Женькой побудем здесь, сколько нужно. Попробуем Алешку поддержать.

Алеша был несказанно рад друзьям:

— Как хорошо, что зашли! Я так рад! Кажется, сто лет вас не видел. Спасибо за подарки, — говорил он, восторженно рассматривая подаренный ему слайдоскоп. — Ведь именно о таком я и мечтал. Ну, удружили! А у меня уже столько слайдов накопилось…

— Хочешь, мы тебе еще принесем, из последнего рейса? — спросил Женя.

— Еще бы! Как сходили? Как море? — Алеша попытался улыбнуться.

— А что ему сделается — плещется потихоньку.

— А ребята как? — продолжал расспрашивать Алеша.

— Да все хорошо, Алексей. Привет тебе передают, — как-то грустно сказал Сан Саныч.

— А чего вы тогда грустные такие? Из-за меня, что ли?

Женя и Сан Саныч переглянулись.

— Да перестаньте! Подумаешь, авария какая-то!

— Мы просто переживаем. Непривычно тебя таким видеть, — сказал Женя.

— Ничего, поправлюсь! Все уже позади, к счастью. А впереди… Свадьба с любимой девушкой — это раз… Выход в море с лучшими друзьями — это два… И долгая-долгая счастливая жизнь.

* * *

Самойлов, не спавший уже больше суток, вызвал секретаршу:

— Людочка, я поеду домой.

— Никуда я вас не отпущу в таком состоянии, — решительно ответила Люд очка. — Вы же за рулем уснете! Лучше здесь отдохните.

— Да, да! Ты права, — быстро согласился Самойлов. — Лучше я останусь здесь.

Людочка подошла и помогла Самойлову снять пиджак.

— Люда, не надо… — попытался отказаться он.

— Надо, надо. Пара часиков крепкого сна вам просто, необходима.

Людочка заботливо уложила Самойлова на диван, аккуратно повесила его пиджак на стул и сказала:

— А когда проснетесь, я сварю кофе и сделаю ваши любимые бутерброды…

Но Самойлов уже не слышал ее. Он спал.

Людочка тихо подошла к телефону и выдернула шнур, вынула из пиджака Самойлова сотовый и тоже выключила. Потом положила телефон на стол и тихо подвела итог своим действиям:

— Телефонные звонки для колыбельной подходят меньше всего.

* * *

Когда Катя, готовясь к встрече с журналисткой, стояла в прихожей перед зеркалом, пришла Таисия.

— Что, снова в больницу? — недовольно спросила она.

— Нет, мам, не в больницу.

— А куда же ты так принарядилась? — насторожилась мать.

— У меня встреча в кафе, — коротко ответила Катя.

— Костя пригласил?! — Таисия была потрясена скоростью, с которой Костя воспользовался ее предложением.

— Да при чем здесь Костя, мам?!

— Да, да, ни при чем, — быстро ответила Таисия. — Это я глупость сказала! А отец с тобой поговорил?

— Да, папочка что-то засомневался, в моей любви к Алеше. Но я его успокоила.

— Успокоила? Значит, свадьба в больнице все-таки состоится?

— Да, а сейчас я иду на встречу с журналисткой. Она собирается написать в газете о нас с Алешей, — горделиво сказала Катя.

— На весь город прославитесь! — иронично заметила Таисия.

— А может, и на всю страну! — не поддержала ее иронии Катя.

— Виктор, наверное, рад! Такое дело провернул!

— Мама, ну почему ты вечно недовольна?! И другим настроение испортить хочешь. Ну что тебе опять не так?

— А то, что не верю я во все это! Что, Алеша твой стал бы о тебе так заботиться, приключись с тобой беда? Сомневаюсь! Да и ты: любишь его или просто жалеешь?

— Люблю! — крикнула Катя.

— Давай-ка я тебе в глаза посмотрю, а ты повтори. — Таисия подошла к дочери и заглянула в глаза:

— Ну, доченька, скажи мне, готова ты быть с Алексеем до конца жизни?

Настойчивый мамин взгляд не нравился Кате. Но Таисия по-прежнему настаивала:

— Так ты готова любить его, несмотря ни на что?

— Да, готова! — твердо сказала Катя, вспомнив о встрече с журналисткой.

— А если он никогда не встанет? Если всю жизнь будет прикован к кровати? И тогда? — настаивала мать.

— Да, я буду любить его, — быстро пообещала Катя, — но он поправится.

— И если тебе придется одной работать, чтобы прокормить семью?

— И семью «прокормлю, не волнуйся.

— И даже если ты не сможешь иметь от него детей? И тогда?

Вот этого вопроса Катя не ожидала! Но раздумывать уже было некогда.

— Д-да… и тогда! Все, мам, я уже опаздываю. Пока!

* * *

В трудную минуту Таисию всегда тянуло к Римме.

— Беда, Римма! Просто не знаю, что делать! Совсем меня дочь слушать не хочет. Прямо грезит этой свадьбой, — пожаловалась она подруге.

— А она хорошо представляет, на что идет? Ты с ней говорила?

— Да, но все бесполезно. У нее сплошной туман в голове. Теперь вот думает, что в газетах о ней напишут. А толку-то?! Сегодня прочитали — завтра забыли. А ей всю жизнь маяться!

— Ты уже решила, как будешь действовать?

— Я пока одно знаю точно: я ни за что не допущу этой идиотской свадьбы! Только как, как это сделать?

— А знаешь что? Мы карты сейчас раскинем. Глядишь — и подскажут чего. — Римма взяла в руки карты.

— Да разве карты помогут, Римма?! — с сомнением сказала Таисия.

— А про дурака помнишь? Помогло? — лукаво спросила Римма.

— А, мне уже все равно — раскладывай! — махнула рукой Таисия.

И на стол легли карты.

Римма посмотрела на них:

— Ну, здесь у тебя снова пустые хлопоты. Так… Дама-злодейка… Ну, это ты сама знаешь кто. Да, тяжело тебе сейчас, кругом одни враги.

— Это я и без карт знаю. Пусть лучше скажут, как мне расстроить свадьбу дочери! Должен ведь быть человек, к которому я могу обратиться за помощью!

— Хорошо, сейчас посмотрим. Слушай, а что ты скажешь насчет казенного короля в казенном доме? Посмотри: и так, и эдак — все в казенного короля упирается…

— Казенный король, говоришь?

— Да, и в казенном доме. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Кажется, да, — задумчиво сказала Таисия.

Карты действительно говорили правду.

Маша долго не решалась прийти на квартиру к Буравиным, но все-таки желание помочь Алеше и объясниться взяло верх.

— Здравствуйте! Вы ведь отец Кати? Я пришла поговорить с вашей дочерью по очень важному делу, — сказала она Буравину с порога.

— А вы, кажется, та самая девушка из больницы?

— Да, меня зовут Маша.

— Вы знаете, Катя вышла недавно. И думаю, что она не скоро вернется.

— Ну, тогда извините. — Маша собралась было уходить, но Буравин ее остановил.

— Подождите! Давайте пройдем в гостиную и поговорим. У меня к вам есть несколько вопросов относительно сложившейся ситуации. Не возражаете?

— Хорошо, давайте поговорим, — охотно согласилась Маша.

Наконец-то ей предоставилась возможность все объяснить. Буравин выслушал ее очень внимательно.

— Вы теперь и сами понимаете, что я просто помогаю Алеше, — закончила свой рассказ Маша.

— Я-то понимаю, но поставьте себя на место Кати: жениха постоянно обхаживает какая-то посторонняя девушка. И потом, она так переживает. Вот и наложилось одно на другое.

— Но я вовсе не претендую на Алешу! Счастья на чужом горе не построить — так меня бабушка учила.

— Бабушка права. А вы на самом деле хотите ухаживать за Алексеем?

— Да. Я ведь тогда была на месте аварии и помогала врачам вернуть Алешу к жизни. Разве я могу его теперь оставить?

— Ваша искренность меня подкупает. Такого бескорыстия я в наше время давно не встречал. Может быть, поэтому и не поверил вам сначала, — сказал Буравин тихо.

— Помогите тогда мне убедить вашу дочь. Если хотите, я могу ей пообещать, что, как только Алеша поправится, я перестану с ним видеться.

— Нет, Кате я сам все объясню. Можете спокойно идти в больницу.

— Спасибо. А если Катя…

— С ней я все улажу, об этом не беспокойтесь, — перебил ее Буравин.

Такого замечательного завершения разговора Маша даже не ожидала.

* * *

Катя шла на встречу с Ксенией и раздумывала, как должна выглядеть невеста в ситуации, когда ее жених болен. Она решила все-таки придать лицу несколько скорбное выражение. Зайдя в кафе, она стала оглядываться, ища кого-то, кто походил бы по внешнему виду на журналистку. Но навстречу ей поднялась девушка совсем не такая, как Кате бы хотелось: какая-то пацанка, в кепке, с плеером в ухе. Но отступать уже было поздно.

— Это… вы мне звонили? — удивленно спросила Катя.

— Да. Вы Катя? Очень приятно. Ксюха.

Катя окинула Ксюху пренебрежительным взглядом.

— И что, вы будете обо мне писать? — с вызовом спросила она.

— Да, я. А что?

— А вы вообще журналист? — подозрительно спросила Катя.

— Ну да.

— Что, и документы есть?

— Есть. Если не верите — вот удостоверение, — Ксюха показала корочку.

— И вы давно работаете? И что, пишете хорошо? — допрашивала Катя.

— Если вас что-то не устроит в статье, скажете мне.

— Конечно, скажу. Перед тем как печатать, не забудьте показать мне, я должна ее утвердить. Мало ли, вы переврете мои слова, я потом краснеть не хочу!

Ксюха кивнула.

— Разумеется. Давайте ближе к теме, у меня есть вопросы, — деловито сказала она.

— А вот тут — стоп. Все будет так: я буду рассказывать то, что посчитаю нужным, а вы — пишите.

И Катя достала из сумочки фотоальбом.

— Мы давно знали друг друга, наши семьи дружили, — начала она свой рассказ. — И мы с Лешей всегда знали, что будем вместе. Я даже помню тот день, когда я проснулась и поняла — вот он, мой человек, я безумно его люблю и должна ему срочно это сказать! А вечером, когда мы увиделись, Леша сказал, что в тот же самый момент он почувствовал то же самое.

— Надо же! — удивилась Ксюха.

— Да. У нас с Лешей какая-то мистическая связь друг с другом. Я всегда знаю, в какой момент у него меняется настроение, могу предугадывать его желания. Когда человека любишь так сильно, как люблю его я, — это нормально. Это чувство рождается само по себе, оно живет во мне…

Ксюха тихо хмыкнула, но Катя не обратила на это внимания.

— Просто идеальная пара! — подвела итог Ксюха. — И вы никогда не ссорились? Не выясняли отношений?

— Никогда! — с гордостью сказала Катя. — Я, например, вообще не понимаю фразу «выяснять отношения». Что это значит? Отношения нельзя «выяснять». Если они есть, то люди в них живут, дышат, чувствуют… Понимаете? А если начинаются «выяснения» — значит, отношения умерли.

— Да, понимаю…

Катю «понесло»:

— Нам, женщинам, вообще присуще самопожертвование, — сказала она со вздохом. — Мы идем на все ради любви. Вспомните жен декабристов, которые самоотверженно поехали в ссылку за мужьями, отказавшись от всего?

— Да, да… Конечно.

— Мы, женщины, очень преданные, по сути. Мы — самые верные, любящие.

— Вы сейчас имеете в виду конкретно себя? — уточнила Ксюха.

— Ну конечно! А вы что, не такая? Каждая женщина должна жертвовать собой ради любимого! Вот и я делаю то, что должна.

Ксюха закрыла альбом и внимательно посмотрела на Катю.

— А знаете что, Катя?.. Так не бывает…

Катя не поверила своим ушам:

— Я правильно поняла вас, девушка? Вы мне что, не верите? — возмутилась она.

— Понимаете, мне показалось… — начала было Ксюха, но Катя ее перебила:

— Что показалось? Что я вру? Что я придумала нашу с Лешей любовь и рассказываю красивую историю для газеты?

— Да нет же! Я просто, может, не так выразилась…

— Вы ужасно выразились. Вы сказали: так не бывает! — продолжала возмущаться Катя.

— Я имела в виду, в обычной жизни. Так бывает только в сказках!

— Выбирайте, пожалуйста, более точные выражения. Вы же журналист, со словом работаете, — поучительно сказала Катя.

— Вы правы, я просто вся под впечатлением вашего рассказа, — согласилась Ксюха.

— И вы считаете, наша с Лешей любовь напоминает сказку? Какую?

— Даже не сказку, а легенду. Нашу, местную. Это скифская легенда. Их поселение было на месте нашего города.

— Я слышала об этом, — вспомнила Катя. — От этого поселения остались курганы и каменные ворота…

— Вот-вот. А появились они на месте встречи скифского юноши и девушки-чужестранки, которая приплыла сюда на корабле, потерпевшем бедствие у нашего берега.

— Они полюбили друг друга? — задумчиво спросила Катя.

— Без памяти. Но родственники юноши чинили всякие препятствия влюбленным.

— Но нам с Лешей никто не мешает, — возразила Катя.

— А авария? Разве не препятствие? — у Ксюхи был свой резон.

— Еще какое. Вы правы, — кивнула Катя.

— Те древние влюбленные все выдержали. Они поженились. Но в день свадьбы злая ведьма превратила их в камни.

— Какое счастье, что мы с Лешей живем не в то время, — улыбнулась Катя.

— Да, повезло. Но и в виде камней влюбленные продолжали тянуться друг к другу. Так и получились эти каменные ворота. Теперь их называют Воротами влюбленных.

— Так вот откуда у нас такая традиция: в день свадьбы проходить под этими воротами!

— Да. Считается, что семейная жизнь будет долгой и счастливой.

— Хорошо, что вы рассказали мне эту легенду, — сказала умиротворенная Катя.

— Мне кажется, она про вас с Лешей.

— А давайте сходим к Воротам влюбленных. Я хочу на них посмотреть. Новым взглядом.

— А еще вы мне покажете места, где вы с Лешей любите проводить время. Я сделаю фото для статьи.

— Идет. Ваша статья будет началом нашей семейной летописи.

Разговор, начавшийся так напряженно, завершился полным согласием и взаимопониманием. Но Катиной заслуги в этом не было.

Катя о многом рассказала Ксюхе. О том, как Алеша опаздывал, а она ждала, об обрыве над морем, о своих переживаниях. Они погуляли по городу и даже съездили к маяку, посмотрели на обрыв.

В Катин дом они вернулись вместе, счастливые и довольные.

— Мне нужно переодеться, — объяснила Катя, — я к Лешке в больницу всегда только красивой хожу. Сейчас покажу тебе свое свадебное платье.

— Отлично. Я люблю свадебные платья. Когда смотрю на них, всегда мечтаю о своем, оно у меня тоже будет очень красивое.

— Конечно. Ну, я быстро, ты пока займи себя чем-нибудь.

— Не беспокойся, я разберусь. У вас очень красивый дом, мне нравится, — осматривалась Ксюха.

Тут в гостиную зашел Буравин. Он поздоровался с Ксюхой и сказал дочери:

— Хорошо, что ты пришла, мне с тобой нужно серьезно поговорить.

Но Катя была увлечена другим и не была расположена к разговору.

— Папа, я сейчас спешу к Алешке. Вот вернусь, и мы все спокойно обсудим. Ты же наверняка о чем-то важном хочешь со мной поговорить? — нетерпеливо сказала она.

— Да, и нам надо поговорить сейчас. Дело действительно серьезное, и принять решение нужно до того, как ты пойдешь в больницу.

— О каком решении идет речь? Что-то связанное со свадьбой?

— Почти. Приходила та девочка из больницы, нянечка или санитарка, которая ухаживает за Алексеем.

— Маша?! Она приходила сюда, в наш дом, и ты ее пустил?!! — возмутилась Катя.

Буравин извинился перед Ксюхой и попросил Катю остаться с ним наедине.

— Без проблем, — сказала Ксюха. — Катя, а где твоя комната? Ты не возражаешь, если я там посижу?

— Конечно. Пойдем, я тебя провожу, можешь наши с Лешкой фотографии посмотреть.

— Отлично. Это не только интересно, но и для статьи может пригодиться.

Вернувшись, Катя мрачно посмотрела на отца:

— Она что? Приходила жаловаться на меня?

— Нет, она хотела попросить у тебя разрешения ухаживать за Алешей.

— А я не разрешаю! Близко не подпущу ее теперь к Алешиной палате!

— Ты что, ревнуешь? — удивился Буравин.

— Нет! Я волнуюсь. У нее нет специального образования. Как она будет ухаживать за Лешкой? А если что случится, с кого потом спрашивать?

— Катя, мы должны использовать все шансы. Эта девочка может помочь Алексею. А главное, у нее есть желание!

— Видела я, какие у нее желания! — возмущенно сказала Катя. — А за то, что она пришла сюда, я прямо сейчас поеду в больницу и пожалуюсь главврачу.

— Катя, в тебе говорит упрямство. Ты такая же упрямая, как твоя мать.

— Нет, — возразила Катя, — я такая же упрямая, как ты! Это во мне от тебя, так что не обессудь. И не говори так про маму!

* * *

Косте казалось, что проезжающие мимо него милицейские машины сейчас остановятся и его задержат. Он невероятно нервничал. Все для него складывалось очень опасно. Ноги сами принесли его в Левин ресторан.

— Ну что, встречался с Катей? Как прошла первая осада? — поинтересовался Дева.

— Встречался, но сейчас не до нее.

— Да, вид у тебя такой, будто за тобой ведут слежку.

— А если да? — мрачно спросил Костя.

— Ерунда! Ты что, дон Корлеоне? — пошутил Лева.

— Тебе весело, сидишь тут, ешь, пьешь! А под меня следователь копает, — обиделся Костя.

— И много ему удалось раскопать?

— Много! На этот раз даже слишком. Он меня вызывал сегодня к себе и расспрашивал. Аккуратно так, как бы между прочим.

— Скоро физические методы начнет применять. Шучу. А с чего ты взял, что он копает именно под тебя?

— У него появились улики. И я теперь главный подозреваемый! — развел руками Костя.

— Как ты можешь быть подозреваемым, если не заведено дело? Разговор же пока идет только о несчастном случае.

— Нет, Лева. Он завел дело. О покушении на убийство.

— Да, это серьезно. Но чтобы открывать дело об убийстве, нужны веские основания, — сказал Лева.

— Лева, они у него есть! Он нашел в машине следы наркотика! — чуть не кричал Костя.

— Подожди, не паникуй. Давай разберем все по порядку. Что он говорил конкретно?

— Отец сказал ему, что я — последний, кто видел Алешу перед аварией. А ключи от машины только у нас с ним были.

— Ну, это еще ничего не значит. В машину можно проникнуть и без ключа. Дальше?

— Он нашел следы наркотика.

— Он спрашивал о наркотике что-то конкретное? Название? Есть ли он у тебя в аптеке? — продолжал расспрашивать Лева.

— Нет, не спрашивал.

— Это странно. Что еще?

— Самое главное! Он сказал, что у него есть фрагменты ампулы! А там могут быть отпечатки.

— Он что, попросил тебя оставить образцы «пальчиков»? — недоверчиво спросил Лева.

— Нет, не просил.

— Тогда, скорее всего, фрагменты слишком мелкие и отпечатков на них нет, — предположил Лева.

— И все равно, я уверен, что он подозревает меня! — настаивал Костя.

— Нет, Костя, если бы он подозревал тебя, то не отпустил бы.

— А он и не отпустил!

— В смысле?!

— Лева, он взял с меня подписку о невыезде!

Сообразительный Лева ничего не понимал в Костином рассказе:

— Что-то я не пойму! Он попросил тебя дать подписку, не предъявив обвинения?

— Да ничего он не просил! Просто сказал, чтобы я никуда не уезжал.

— А еще?!

— Ну, я говорю: «Почему вы меня подозреваете?», а он: «Не подозреваю, а хочу с твоей помощью во всем разобраться». Лева, только я не верю ему!

Тут Лева все понял.

— Костик, какой же ты кретин!!! Ты же чуть не выдал себя!!! Если не понимаешь ничего, то хоть меня слушайся!

Но Костя не понимал, почему Лева вдруг взъярился. И тот стал объяснять, как ребенку:

— Пойми наконец, если бы он хоть капельку подозревал тебя, он задал бы вопросы в лоб: стал бы тебя «колоть». У них там такие методы. И, уж поверь мне, ты бы раскололся!

— Что же мне теперь делать?! — задал свой обычный вопрос Костя.

— Как что? Конечно, помогать следствию! А главное — успокоиться! Костя, я просто не понимаю, почему тебе так везет! За что?!

— Тебе легко говорить.

— Ладно, слушай! Ты наплети ему, что видел за день до аварии у дома каких-то людей в черном. Или что у тебя ключи пропали, а потом нашлись. Да все что угодно, он тебя послушает!

Тут зазвонил телефон, и Костя ответил:

— Да, мам. Хорошо. Скоро буду.

— Мама звонила, — сообщил он Леве. — Просит приехать домой. Какие-то плохие новости из больницы.

— Вот и поезжай. Веди себя естественно. Успокой мать, — наставлял Лева.

— Я не могу, я боюсь идти домой. Боюсь матери в глаза посмотреть: она почувствует, все поймет.

— Костя, у тебя нет выбора, — сказал Лева твердо. — Если ты не пойдешь, она еще скорее догадается.

* * *

Полина спешила в офис к мужу с печальными вестями. Когда она зашла в кабинет, то увидела, что секретарша Людочка укрывает Самойлова пледом, с нежностью смотрит на него и проводит рукой по волосам.

— Люда, что происходит!? — изумленно спросила Полина.

— Я… простите… — Людочка не ожидала увидеть в кабинете жену Самойлова.

— Что случилось?! Боре плохо?!

— Он уснул. Представляете, так устал, что уснул прямо здесь, — смущенно ответила Людочка.

— Я очень испугалась. Звоню и никак не могу дозвониться.

— Простите, Полина Константиновна. Я отключила телефоны, чтобы они не мешали.

Тут Полина заметила выдернутый из розетки шнур телефона.

— Хорошо, Люда. Спасибо вам за заботу. И еще одна просьба: сделайте, пожалуйста, кофе покрепче.

Людочка, довольная тем, что выкрутилась, поспешно ушла, а Полина подошла к дивану и посмотрела на спящего мужа.

Она решилась разбудить Самойлова и легонько потрясла его за плечо.

— А… Что… Ты? — Самойлов медленно отходил ото сна.

— Я не могла до тебя дозвониться… — со слезами сказала Полина.

— Алешке плохо?! Полина, не молчи! Что произошло?

— Я звоню, звоню. А никого нет. Я одна не смогу, у меня не хватит сил бороться за всех вас сразу, — у Полины начиналась истерика.

— Полина, прекрати. Ты можешь мне внятно объяснить, почему ты здесь?

— Я уже ничего не могу объяснить! Я уже вообще ничего не понимаю! Почему это произошло с нами? Почему должен мучиться именно мой сын? Врач прекратил лечение. У него ничего не вышло, и он говорит, что Алеша никогда не сможет ходить!

— Что?! Значит, наш сын обречен на инвалидное кресло?!

— Да, — упавшим голосом ответила Полина.

— Ты уверена, что это окончательный диагноз? Может, доктор опять не хочет нас обнадеживать? Может, есть какие-то еще способы? — настаивал Самойлов.

— Нет, он сказал, что все кончено. Боря, за что нам все это? Перед кем мы провинились?!

— Ну, ну, ну, успокойся! Ни перед кем у нас нет никакой вины. Наш сын этого не заслужил, и это еще не конец.

— Я поеду к нему. Он там лежит один и ничего не знает. Пусть он лучше все услышит от нас. Я его мать, я сумею ему все сказать.

— Не горячись. Куда теперь спешить? И не один он. С ним Сан Саныч и Женька. И потом, вот мы зайдем к нему в палату, ты знаешь, что ему сказать?

Полина задумалась.

— Нет… — тихо ответила она.

— Вот и я не знаю. Нужно все продумать. Как себя вести, что говорить, как держаться, чтобы Алешке меньше боли причинить, — рассуждал Борис.

— Если бы я могла… Если бы я могла как-то помочь ему! Но ведь даже врачи не в силах что-либо сделать.

— Не могут эти — найдем других! Немецких там, я не знаю, швейцарских… Для этих швейцарцев все наши новые методы — уже вчерашний день!

— И мы попробуем? — с надеждой спросила Полина. — Мы ведь ничего с тобой не пожалеем, правда?! Лишь бы Алешка на ноги встал.

— Вот что, Полина. Поедем домой и поговорим с Костей. Во-первых, он еще ничего не знает, а во-вторых, он хоть и не хирург, но должны же у него быть знакомые медики. Может, он что и посоветует!

Таисия точно знала, в какой казенный дом ей идти. Она уверенно зашла в кабинет Павла Федоровича, закрыла за собой дверь, сняла очки и села на стул перед его столом.

— Простите, вы по какому вопросу? — изумился врач.

— Я по поводу Алексея Самойлова.

— А вы — его родственница?

— Почти, я мать его невесты.

— А-а, теперь понимаю. Как же я сразу не догадался! Вам что, тоже моя ассистентка мешает?

— Не понимаю, о чем вы говорите. Я пришла совсем по другому вопросу. Скажите, сколько вы получаете за свою работу?

— Это не ваше дело, — обиделся врач.

— Понятно, значит, немного.

— А вы что же, хотите мне денег предложить? — язвительно спросил Павел Федорович.

— Да. — Она положила на стол деньги. —Вы ведь против свадьбы в больничной палате?

— Уберите деньги. Я просто рекомендовал немного подождать, но не настаивал. Если хотите — пусть женятся!