Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хроники Кадвола (№2) - Исс и Старая Земля

ModernLib.Net / Научная фантастика / Вэнс Джек Холбрук / Исс и Старая Земля - Чтение (стр. 20)
Автор: Вэнс Джек Холбрук
Жанр: Научная фантастика
Серия: Хроники Кадвола

 

 


— Конечно! Но лучше бы вы выговорились, я готова выслушать вас, до конца.

Однако Ирена уже развернулась и в три больших шага покинула гостиную.

Уэйнесс медленно вышла во двор, где попыталась взять себя в руки. Надо быть жесткой. Что ж, если обман, если это выдавание себя за другое лицо — самые худшие ее преступления, то, можно считать, что ей еще повезло. Но теперь главное Мирон и Лидия. Ирена сказала про год — какой год, что в этот год должно произойти? И чувство подсказывало девушке, что ничего хорошего детям этот год не сулит.

Оливано уехал. Клара позвала детей обедать, а Уэйнесс села на край песочницы и стала есть сандвичи, прихваченные с собой.

Ближе к середине дня Уэйнесс попросила разрешения взять детей на прогулку. Ирена согласилась, и они втроем отправились в кондитерскую на площади, где дети насладились горячим шоколадом и фруктовыми тартинками с целыми сугробами взбитых сливок. Юная разведчица сидела, смотрела на детей и с ужасом думала, что будет с ними, когда она уйдет. Конечно, Оливано не перестанет следить за их здоровьем, но кому будут нужны их чувства?! Девушка с трудом подавила вздох. Никакого выхода из этой ситуации девушка пока что не видела. Ее собственные дела тоже шли плохо; она ни йоту не приблизилась к тайне местопребывания Монкурио. Искать что-либо в доме не представлялось никакой возможности, тем более что Уэйнесс и не знала, что именно надо найти. До сих пор лже-Марин питалась лишь надеждой, не видя никаких перспектив. Она занималась с Лидией и Мироном, которые, в свой черед, изучали ее, и всем троим это занятие пока что нравилось.

Но вот дети наелись, Уэйнесс повела их в книжную лавку, где купила атлас Земли, большую богато иллюстрированную книгу по естественной истории, словарь и еще один небольшой астрономический атлас.

Потом все трое вернулись в Каса Лукаста. Ирена, посмотрев на покупки, промолчала; впрочем, Уэйнесс и не ожидала от нее никаких комментариев.

На следующее утро девушка обнаружила, что дети уже вовсю работают, мастеря хитроумного воздушного змея, используя какие-то щепки и темно-синюю пленку. У них получилась, в конце концов, замысловатая конструкция в пять футов длиной, с интересной системой крыльев, вантов, растяжек и противовесов. Уэйнесс нашла змея прямо-таки волшебным, но выразила сомнение в том, сможет ли он летать. Но вот змей закончен и к полудню, когда ветер начал крепчать дети решили опробовать свое творение. После некоторого раздумья, Уэйнесс решила не вмешиваться в процесс, хотя и была уверена, что это сооружение в воздух не поднимется. Все трое вновь вышли за калитку, пересекли Калле Мадуро и вышли на усеянный камнями и сухими веткам пустырь, тянувшийся далеко на юг. Уэйнесс молча следовала сзади.

Лидия держала веревку, а Мирон нес змея, осторожно удерживая его внизу. Пленка и бумага хлопали на ветру. Потом мальчик прислушался, резко поднял змея, и тот подхватил эту необычную конструкцию и понес с небывалой легкостью, несмотря на все опасения Уэйнесс. Змей поднимался все выше и выше. Лидия, не выпуская веревку, со счастливой улыбкой обернулась к Уэйнесс; Мирон же наблюдал за полетом, не выражая не удивления, ни энтузиазма, храня на лице почти строгое выражение.

А змей носился вверху, и каждое из приспособлений, придуманных мальчиком, работало безотказно. Уйэнесс смотрела, как завороженная.

Наконец, ветер стал затихать и пропал вовсе, змей почувствовал перемену, изменил поведение, но вновь, несмотря на все пессимистические прогнозы Уэйнесс, остался в воздухе. Змей управлял небесами!

Скоро вновь задул ветер, еще более сильный, чем прежде, веревка оборвалась, и освобожденный змей торжественно взмыл высоко над землей. Дети стояли неподвижно, едва ли не с открытыми ртами, наблюдая за все далее и далее уплывающим волшебным змеем. Словом, полет прошел блестяще, и дети вели себя самым лучшим образом. Через несколько мгновений после того как змей совсем пропал из виду, Лидия спокойно скрутила веревку, и все трое вернулись домой, скорее удовлетворенные, чем расстроенные.

Какое-то время они посидели на диване, рассматривая новые книги, и Уэйнесс крайне удивилась, что мальчик первым делом взял не что иное, как словарь, внимательно изучая страницу за страницей, не проявляя, правда, при этом ни радости, ни интереса.

«Впрочем, что ж тут удивительного, — вдруг образумила себя девушка. — Словарь, в конце концов, вещь не вдохновляющая».

Вернулась с работы Ирена, измученная и уставшая больше, чем обычно. Она прошла прямо к себе, не сказав никому ни слова. Вскоре после этого отправилась к себе в отель и Уэйнесс.

Вечером ей в номер позвонил Оливано и задал свой обычный вопрос:

— Как прошел день?

— Вполне прилично. Дети сделали просто какого-то чудесного воздушного змея и прекрасно его пускали. Но веревка лопнула, и потому их замечательный змей, вероятно, по сю пору летает где-то над пампасами. Когда я уходила, Лидия рассматривала стегозавра, а Мирон изучал карту Сферы Гаеан. Он уже прочел почти весь словарь. Клара вела себя как обычно, а Ирена меня просто не замечает.

— Итак, еще один день в Каса Лукаста прошел. А я только что получил последние результаты анализов крови Ирены, которые только окончательно подтвердили все то, что я давно и так подозревал: она явно принимает какие-то наркотические препараты, которые мой лаборант не может определить. Приходится допускать, что они имеют неземное происхождение.

— Я тоже об этом думала, — призналась Уэйнесс. — Утром, когда она уходит на работу, она вполне смирная и держит себя в руках, но днем едва моет дождаться возвращения домой и бежит к себе в комнату, буквально не замечая ничего вокруг.

— Но, как бы там ни было, теперь ясно, что эта женщина не годится для совместного проживания с детьми, — бесстрастно, продолжил Оливано. — Я намерен забрать детей в клинику, и сделать это как можно скорее.

Уэйнесс заставила себя смириться с мыслью, что скоро у нее не будет двух этих удивительных детей.

— И когда же это случиться? — тихо спросила она.

— Официально это может занять два-три дня, в зависимости, насколько болит нога у старого Бернара. Но любая отсрочка губительна, хотя… В жизни бывает всякое. И для всех будет лучше, если в этот момент вас в Каса Лукаста не окажется.

— Когда мне надо будет уйти?

— Боюсь, что чем раньше, тем лучше.

— Через два дня? Через три?

— Максимум через три, как мне кажется. И, в конечном счете, я рад, что все это дело закончится, а то у меня уже начинают проявляться признаки нервного истощения, ей-богу! Ситуация в Каса Лукаста очень нехороша.


X

Уэйнесс свернулась в кресле и тупо уставилась на противоположную стену комнаты. Время шло, эмоции постепенно утихали, оставляя некий осадок сожаления обо всем и ото всех, включая и самого Оливано с его медицинской резкостью.

Наконец, девушка смогла даже невесело рассмеяться. Что ж, он действительно заботится о детях. Она же в этой ситуации никого не предает и не бросает. Да и попала она в дом совсем по другой причине, ведь Оливано и вообще не имеет никакого отношения к Обществу натуралистов.

Девушка встала и подошла к окну. А в целом следовало все же признать, что дела ее шли из рук вон плохо. Юная разведчица все еще находилась к разгадке тайны Монкурио ничуть не ближе, чем в первый день своего пребывания в Помбареалесе. — может быть, даже дальше, поскольку теперь Ирена Портлис ее просто-напросто ненавидит. А кроме как от Ирены узнать нынешнее местонахождение Монкурио было неоткуда.

У нее оставались еще три дня, а ничего лучшего, как еще раз обшарить комнату Ирены, Уэйнесс придумать так и не могла. Возможностей же к этому даже не предвиделось, поскольку в доме всегда находились или сама Ирена, или Клара. Но даже если ей и представится вдруг такая возможность, девушка понимала, что вряд ли обнаружит что-нибудь толковое. Провал же грозил многим, слишком многим.

Юная разведчица еще раз посмотрела на площадь внизу. Та была совсем пустынна, ветер дул не переставая, шумя листвой и со стоном умирая где-то на севере, за отелем. Дай бог, чтобы хоть сегодня Лидия не слышала зовущих ее голосов. Уиру, уиру, иди же к нам, иди…

Но уснуть девушка все же никак не могла. Она накинула серый плащ и быстро пошла по пустынным улицам к Калле Мадуро. Над головой ее сверкали и переливались звезды, на западе мерцал Южный Крест.

Во всем городке стояла непривычная тишина, навстречу Уэйнесс попадались лишь редкие прохожие. Все кантины тоже казались пустыми, несмотря на то, что бело-красные огоньки, которые украшали их окна, по-прежнему призывно горели во тьме. Только из кантины де лас Хермосе раздавались звуки песни — быть может, это пел Леон Казинде, мясник.

По Кадлле Мадуро взад и вперед гуляли ветры, шурша щебнем и сухими семенами, занесенными из пампасов. Уэйнесс остановилась и прислушалась. Ей показалась, что откуда-то сверху, вероятно, с гор, действительно идет низкий печальный звук, но слов, если даже это и голос, разобрать, конечно же, невозможно. Девушка пошла дальше. Дома в лунном свете казались особенно бледными и жалкими, а улица — пустой. Все жители давно спали или лежали без сна, думая свои невеселые думы.

Девушка остановилась в тени заброшенного белого дома — ничего не было ни видно, ни слышно в Каса Лукаста.

Юная разведчица прождала с минут десять, ветер громко хлопал ее плащом, и она уже почти надеялась, что вдруг вот сейчас из дома напротив выйдет тоненькая маленькая фигурка, и бросится со всех ног в сторону пампасов.

Но дом молчал, света не было. Уэйнесс вздохнула и побрела обратно в отель.

Утром девушка проснулась все с тем же ощущением отчаяния. День за окнами уже разгорелся вовсю, ветер стих, зато небо приобрело какую-то хмурую давящую тяжесть.

Однако за завтраком настроение у нашей юной разведчицы все же изменилось, во многом оттого, что девушка сумела заставить себя посмеяться над своими переживаниями. «Это я, Уэйнесс Тамм из Речного домика! Я, которую все считали такой умной и талантливой! Где же твои ум и талант? Давай, пробуй, ищи, доказывай! А то сидишь тут и ждешь у моря погоды, будто кто-то обязан принести тебе все что нужно на блюдечке с голубой каемочкой! Это плохая стратегия! Надо решиться, и рискнуть. Но — на что решиться?! И чем рискнуть?!! О, если бы я только могла убедить Ирену, что не хочу причинить Монкурио никакого вреда! Тогда она, возможно, согласилась бы мне помочь, особенно, если я посулю ей денег. Однако следует все же признаться и в том, в чем признаваться мне давно не хочется — я боюсь этой Ирены. Действительно боюсь». Так размышляла девушка за завтраком.

Тем не менее, юная разведчица отправилась в Каса Лукаста в самом решительном состоянии духа. Ирена как раз уходила на работу.

— Доброе утро, — вежливо поздоровалась девушка. — Кажется, дождь собирается?

— Доброе, — как обычно, пробурчала Ирена, глядя на небо, словно в первый раз его видя. — Дождь — дело здесь необычное. — Она как-то жалко улыбнулась и ушла.

Уэйнесс поглядела ей вслед и покачала в задумчивости головой. Какая все-таки странная женщина!

Подойдя к дому, девушка потянула шнурок звонка. После паузы, умело выдержанной для того, чтобы выразить максимум презрения, дверь открылась. Клара тут же демонстративно повернулась спиной и ушла в кухню, позволив себе лишь насмешливый взгляд через плечо. «Все ясно, — подумала Уэйнесс. — К числу ее любимцев я, разумеется, не отношусь».

Дети завтракали в столовой. Поздоровавшись, девушка села за дальний конец стола и смотрела, как они доканчивали свою овсянку. Мирон, как обычно, казался суровым и погруженным в размышления. Лидия выглядела немножко бледной.

— Сегодня ночью ветер опять дул очень сильно, — начала Уэйнесс. — Ты слышала?

— Слышала, — подтвердила девочка. — Но я никуда не побежала.

— Вот молодец! И голос ты слышала?

— Мирон сказал, что голосов на самом деле не существует, — криво усмехнулась Лидия.

— И он прав, как всегда.

Девочка вернулась к овсянке, а Уэйнесс решила осмотреть как следует столовую. Где же еще ей было искать информацию о Монкурио в такой ситуации? Если таковая вообще существовала? И вообще важно знать, как сама Ирена относится к этой теоретически существующей информации. Если она не считает ее особенно ценной, то интересующая Уэйнесс информация может оказаться где угодно — даже в старой коробке из-под конфет, где обычно хранятся всякие счета по дому.

Клара вышла в кладовку, и Уэйнесс мгновенно подбежала к буфету, открыла дверцы, обшарила все полки, надеясь увидеть хотя бы фамилию Монкурио или профессора Соломона.

Ничего.

Лидия и Мирон смотрели на нее без всякого удивления. Вернулась Клара. Девушка заставила себя спокойно сесть.

— Зачем ты это сделала? — тихо спросила ее девочка.

— Я ищу одну вещь, — шепотом ответила ей Уэйнесс. — Я скажу тебе о ней позже, когда бабушка уйдет.

Лилия кинула, найдя такое объяснение вполне разумным.

— Попроси Мирона, — тоже шепотом посоветовала она. — Он может найти вообще все, что угодно, потому что различает вещи через вещи.

Уэйнесс даже вздрогнула, но все же посмотрела на мальчика с недоверием — действительно ли все это так?

— Мирон, ты ведь правда можешь найти любую вещь? — спросила она.

Мирон сморщил нос, словно презирая столь неуместный вопрос.

— Мирон все знает и все может, — поспешила на помощь брату Лидия. — Иногда мне кажется, что он скоро заговорит, и тогда ты услышишь, как хорошо и красиво он умеет говорить!

Мирон не обратил на эту реплику никакого внимания и отодвинул тарелку с недоеденной кашей.

— Я думаю, он заговорит тогда, когда надо будет сказать действительно что-то очень важное, — не сводя глаз с брата, прошептала девочка.

— Или когда кому-то будет очень нужна его помощь, — подхватила Уэйнесс.

В кухне все стихло, и это явно свидетельствовало о том, что Клара весьма заинтересовалась разговором в столовой.

— Ну, ладно. Давайте лучше подумаем, чем мы займемся сегодня? Погода плохая, но не холодно, так что, можно пойти во двор, — предложила Уэйнесс, надеясь там и продолжить разговор с детьми.

Однако пошел дождь, и им пришлось остаться дома. Тогда они все трое принялись рассматривать атлас Земли.

Уэйнесс объяснила детям систему Меркатора.

— Таким образом, на этой ровной бумаге вы можете увидеть всю поверхность Земли. Синий цвет — это океаны и моря, а коричневый — континенты. А кто-нибудь из вас может мне сказать, где мы с вами находимся?

Лидия покачала головой.

— Нам никто этого не говорил.

Но Мирон, быстро посмотрев на карту, уверенно ткнул пальцем в Патагонию.

— Верно! — обрадовалась Уэйнесс и перевернула страницы. Все страны на Земле разные, и каждое место отличается от другого. Поэтому существует очень интересное занятие — путешествовать туда и сюда, переезжая из одного старинного городка в другой или изучая нетронутые леса — ведь на Старой Земле тоже осталось немало диких мест!

Лидия с сомнением посмотрела на карту.

— Может, то, что ты говоришь, и правда, но все же это что-то неправильное, и мне просто смешно смотреть все эти них. Даже не знаю, нравятся мне такое занятие или нет.

Уэйнесс рассмеялась.

— Я тебя понимаю. Такое чувство у нас называется «охота к перемене мест». Когда я была в твоем возрасте, один человек подарил мне сборник старинных стихов. И одно из них произвело на меня огромное впечатление, оно преследовало меня неделями, я даже стала избегать этой книги. Хочешь его услышать? Оно совсем небольшое, вот:


Мы скачем, мы скачем, и я и другие,

Чрез синие горы и реки стальные,

Чрез шумное море и чрез

Тартари разбойничий лес.[11]


— Какое милое, — согласилась Лидия и посмотрела на брата, который, по обыкновению наклонив голову набок, молчал. — Мирону тоже очень понравилось. Ему вообще нравятся всякие созвучия из слов. А ты знаешь еще какие-нибудь стихи?

— Дай подумать. Вообще на стихи у меня очень плохая память, но вот еще одно я помню. Оно называется «Озеро Мрачных Болот», очень грустное:


Слишком влажен и слишком глубок оказался грот

Для души столь возвышенного героя.

И она улетела на Озеро Мрачных Болот,

Где лишь свет светляков освещает всю ночь напролет

Одинокую душу в березовом легком каноэ.


— Какое хорошее стихотворение, — признала Лидия. И снова посмотрела на брата. — Мирон тоже решил написать тебе стихи! — после некоторой паузы с восторгом сообщила она.

Выпрямившись особенно резко, мальчик взял карандаш и бумагу и быстрыми ровными строчками написал: «стихи очень красивые, и слова красивые. Прочитай еще раз».

Уэйнесс улыбнулась.

— Нет. Во второй раз это прозвучит гораздо хуже.

«Хорошо, — написал Мирон. — Если не хочешь, я попробую записать их с первого раза».

Уэйнесс сдалась.

Мирон слушал ее внимательно, затем немного подумал и написал следующее: «Мне нравится эти стихи. Слова хорошо подходят друг к другу. Когда будет время, я тоже напишу стихи».

— Надеюсь, ты мне их покажешь? Или даже прочтешь вслух.

Мирон прикусил губы, вероятно, еще не готовый к такому подвигу.

— А еще знаешь какие-нибудь стихи? — не унималась Лидия.

Уэйнесс задумалась.

— Есть одно стихотворение, которое я выучила, будучи совсем маленькой. Хорошее стихотворение, и вам оно тоже должно понравиться. — Девушка посмотрела на детей — оба сидели в трепетном ожидании. — Вот какие это стихи, — улыбнулась она.


Танцевала наша Мурка средь углей,

Танцевала в лучшей юбочке своей.

Плачет Мурка, не дадут ей молока,

В юбке дырку не заштопает пока.


Лидия была просто в восторге.

— Только очень грустно, — добавила она.

— Может быть, — согласилась Уэйнесс. — Но, я думаю, кошечка очень быстро заштопает свою юбочку и скоро получит много молока. Я бы на ее месте сделала именно так.

— И я тоже. А еще, а еще знаешь какие-нибудь стихи?

— Не сейчас, ладно? Может быть, лучше ты сама попробуешь написать стихи. И Мирон тоже.

— Я напишу стихи о ветре, — задумчиво произнесла девочка.

— Это хорошая мысль. А ты, Мирон, о чем?

«Об этом я должен еще подумать, — написал мальчик. — Мое стихотворение будет звучать похоже на то, про озеро — так мне нравится писать больше всего».

— Твоя идея тоже очень интересна — одобрила Уэйнесс и прислушалась. Клара снова вышла в кладовку. Девушка быстро оглядела гостиную: ни стола, ни бюро, где могли бы лежать личные бумаги Ирены.

— Ты опять что-то ищешь? — увидела Лидия.

— Да, бумаги, в которых есть адрес человека по имени Адриан Монкурио или профессор Соломон. Это все равно одно и то же лицо.

Клара вернулась и подозрительно заглянула в гостиную, словно проверяя что-то. Мирон и Лидия молчали. Когда старуха вышла, мальчик взял карандаш.

«Таких бумаг в доме нет».

Уэйнесс откинулась на спинку стула и посмотрела в потолок.

День шел под шум непрекращающегося дождя, который доносил запах сырости и болота. Вернулась домой Ирена. Уэйнесс, несмотря на проливной дождь, стазу же ушла к себе в отель.

На следующий день дождь шел мелкий и, прибыв в Каса Лукаста, Уэйнесс обнаружила, что ни на какую работу Ирена не ушла. Женщина никак это не объясняла, но, по-видимому, чувствовала себя плохо и после короткого совещания с матерью, поднялась к себе наверх. А чрез полчаса Клара, накинув старую шаль, вязала хозяйственную сумку и вышмыгнула из дома.

Дождь так и сеял, удерживая Уэйнесс с детьми дома.

Итак, Клары не было. Уэйнесс прислушалась — сверху не раздавалось ни звука.

— Сейчас я немного расскажу вам о себе, — тихо обратилась она к детям. — Но только пусть это останется нашим с вами большим секретом, ладно? А поскольку мне очень нужна ваша помощь, секрет этот я вам раскрою.

Я родилась в одном очень далеком и очень диком мире, где никто никогда не жил, кроме разных животных да нескольких человек, охранявших этот мир. Но вот потом появились другие люди, которые захотели убить всех зверей, построить на этой планете грязные большие города и разрушить красоту моего мира.

«Какие дураки!» — написал Мирон.

— Я тоже так думаю, — согласилась Уэйнесс. — Но на самом деле они не дураки, а злодеи. Они хотят убить даже меня.

Лидия посмотрела на девушку расширенными от ужаса глазами.

— Но кто может сделать такую ужасную вещь?!

— Не знаю. Но я изо всех сил хочу помешать им и спасти мой удивительный мир. Есть еще один человек, который может мне помочь. Я думаю, вы знаете его. Это… — И тут девушка осеклась, подняла голову и прислушалась. Что это был за звук? Но каков бы они ни был, он больше не повторился, и девушка, понизив голос, продолжила. — Это Адриан Монкурио. — Имя Уэйнесс произнесла почти неслышно и снова прислушалась. — Монкурио еще называет себя профессором Соломоном — может быть, вы знаете его под этим, вторым именем. Он однажды приехал в Помбареалес и попал здесь в беду. Профессор сказал, что нашел в пещере клад из золотых дублонов — но это был обман, выдумка, а дублоны оказались поддельными. Но Соломон взял и продал их, как настоящие, и продал много. А когда его обман раскрыли, он покинул Старую Землю. Теперь мне нужно обязательно его найти. Может быть, кто-то из вас знает, где он?

Дети слушали, затаив дыхание. Наконец, Лидия прошептала:

— Мирон знает. Он все знает.

Уэйнесс посмотрела на мальчика и уже приготовилась ободрить его, как обычно, но тут в комнату вошла Ирена. Волосы ее были в беспорядке, а кожа желта, как старая горчица.

— О чем это вы тут говорите? — заорала она. — Я слышу, как вы тут шепчетесь! Я не переношу этого! Ну-ка, признавайтесь, да поживее!

Уэйнесс хотела было ответить, как вдруг услышала ясный и звонкий голос Мирона:

— Я сочиняю стихи. Хочешь послушать?

Ирена замолкла на полуслове, челюсть ее отвисла, от чего лицо ее стало еще более уставшим и старым.

— Сейчас я прочту свои стихи.

Ирена начала что-то говорить, но ее тут же перебила Лидия:

— Слушай же Мирона! Видишь, он решил говорить!!!

— Стихи. Называются «Мир Девятнадцати Лун».

— Хватит этой ахинеи! — взвилась Ирена и бросилась к Уэйнесс. — Кто ты такая? Что ты тут делаешь? Ты никакая не ассистентка! Убирайся немедленно! Это ты, ты, ты все испортила!

— Я ничего не портила! — не выдержала Уэйнесс и тоже перешла на крик. — Разве вы не счастливы от того, что мальчик заговорил?! Вы жестокая, гадкая, глупая женщина!

— Слушайте стихи, — невозмутимо повторил Мирон. — Я сочинил их только что.


И он всех обманул, словно плут, золотыми дублонами,

Что нашел в им же вымышленных пещерах.

А теперь, укрывшись в мир с девятнадцатью лунами,

Средь Стоячих Камней, возносящихся над равнинами,

Ищет клад в священных могилах.


— Какие красивые стихи, Мирон! — обрадовалась Лидия.

Ирена стояла молча, но в горле у нее словно что-то кипело и булькало. Наконец, она взяла себя в руки.

— Хорошо, хорошо, с этим мы потом разберемся. Замечательно, что ты заговорил. Подожди одну минутку, а потом будешь читать еще. Я хочу слушать, как ты хорошо говоришь, — и с этими словами Ирена бросилась в кухню.

Уэйнесс вскочила.

— Быстро — прошептала она. — Уходим отсюда быстро, быстро, бегите за мной. — И они побежали через холл к дверям. Но не успели.

Их догнала Ирена с огромным кухонным ножом.

— Теперь, наконец, все кончится! — взвизгнула она и замахнулась на Уэйнесс. Девушка увернулась, и нож только скользнул по плечу. Она отскочила, но Ирена снова настигла ее, высоко занеся нож.

— Нет! — раздался пронзительный голосок Лидии, и девочка схватила руку Ирены сзади. Нож упал на пол.

— Бегите! — рванувшись к дверям, Уэйнесс распахнула их настежь. — Мирон! Лида! Бегите!

Ирена подобрала нож и стала снова надвигаться на девушку.

— Бегите отсюда! — кричала Уэйнесс. — Бегите быстрее! Ирена, вы должны…

Но Ирена испустила дикий визг и бросилась вперед, неловко упав на ступени. Уэйнесс из-за ее плеча еще успела увидеть возвращающуюся из магазина Клару с волчьей улыбкой на морщинистом лице. А в следующее мгновение девушка, удерживая рукой кровь из раны, помчалась по улице, забежала в первый обитаемый дом и под удивленные взгляды жителей, вызвала по телефону полицию, а потом и скорую.

XI

Стоял поздний полдень. Тучи прошли, и солнце сияло над центральной площадью Помбареалеса, что не мешало ветру продолжать гонять по ней пыль и обрывки бумаги.

Уэйнесс лежала в постели в своем номере «Монополя». Рана была осмотрена и перевязана. Врачи уверили девушку, что никаких последствий, кроме тоненького едва заметного шрама, у нее не останется.

Уэйнесс постоянно давали успокоительные средства, и теперь она начинала понемногу выходить из ступора. Девушка осторожно села и посмотрела на часы. Зазвонил телефон. На экране возникло лицо Оливано.

— Вы готовы принимать посетителей? — улыбнулся он.

— Конечно.

— Тогда я закажу чай.

— Отлично.

Через несколько минут они уже сидели вместе за столиком у окна.

— Ирена умерла. Она вонзила нож себе в горло, хотя сперва пыталась убить обоих детей. Сначала Мирона, потом Лидию. Их успела спасти Клара. Она как-то удерживала дочь до приезда полиции. О, это еще та старая ведьма! Тогда Ирена убежала в гостиную, легла на стол и недрогнувшей рукой перерезала себе горло.

— А что дети? — еле слышно спросила Уэйнесс.

— Они здорово порезаны, но оба сейчас вне опасности. Состояние вполне удовлетворительное. И оба хотят вас видеть.

Уэйнесс посмотрела в окно.

— Я даже не знаю, хорошо это или плохо.

— То есть?

— Мне они очень нравятся, оба. Если бы у меня был свой дом, я бы просто взяла их к себе, занималась бы, содержала, любила. Но в настоящий момент у меня нет дома. Что же будет с ними? Если нет больше никакого выхода, то я все равно возьму их и отправлю пока хотя бы к дяде.

Оливано криво улыбнулся.

— О них позаботятся и без вас. Честно сказать, мне они тоже очень нравятся, несмотря на все предрассудки моей профессии.

— Я понимаю…

— Я разговаривал с Кларой, — сообщил Оливано, откидываясь на спинку стула. — Она человек разумный и понимающий, даже заявила, что догадывалась, к чему идет дело, уже давно. Потом чего-то закрутилась-завертелась, но я поприжал ее, и через час она выложила мне все, что я сейчас намерен рассказать вам. На что, надеюсь, потрачу все же немного меньше времени.

Начнем с того, что Ирена в молодости была настоящей красавицей, но уж очень активной и непредсказуемой. Кроме того, она любила деньги и страшно переживала, что родилась в бедности. А потом она стала танцовщицей и присоединилась к группе странствующих по всему свету комедиантов. Где-то — где именно, Клара не знает — она встретила Монкурио и связала с ним свою судьбу. В свое время они вернулись в Помбареалес, где и произошла эта история с фальшивыми дублонами, после которой им пришлось сбежать, просто-напросто спасая свои жизни. Прошли годы, и Ирена вернулась домой с парой детишек, на первый взгляд, совершенно слабоумных. При этом она всем рассказывала историю о том, что муж ее бросил, что о его обмане она ничего не знает и просила всех оставить ее в покое. Матери она призналась, что дети не ее, но должны воспитываться как родные до тех пор, пока не достигнут подросткового возраста, в котором их тайные таланты должны будут раскрыться в полную силу. Таланты же эти заключаются в способности ясновидения и нахождения зарытых сокровищ. Основываясь на этом, Ирена и Монкурио вообразили, что скоро они сказочно разбогатеют. Время от времени археолог посылал им небольшие суммы денег и «лекарства» для нее и детей.

— Какой ужас. Она была совершенно измотана!

— Не отрицаю. Но тут уже ничего не поделаешь. Очень жаль, что вам не удалось добыть информацию, которую вы столь стремились найти, но вы человек изобретательный и, несомненно, найдете еще какой-нибудь способ.

— Возможно, вы правы, — холодно согласилась Уэйнесс, до сих пор не простившая Оливано его равнодушия к детям.

— Теперь дети отдыхают, но вы вправе навестить их, когда захотите. — Оливано поднялся. — Но предупреждаю вас: я скажу им, что вы придете лишь попрощаться, поскольку важные дела зовут вас в новые путешествия.

— Наверное, так будет лучше всего, — слабо кивнула девушка.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

I

Агнес, горничная «Волшебных ветров» уехала отдохнуть в Тиднор на пару недель, и все это время следить за домом и за Пири Таммом должна была ее племянница, пухлая восемнадцатилетняя девушка по имени Тасси.

Пири согласился на такую замену без особого энтузиазма, да и не спроста. Какую особую заботу о доме и старике могла проявить Тасси, девушка милая, аппетитная, с круглым радостным личиком, щечками с ямочками, золотыми кудрями, невинными синими глазами и неслыханной самоуверенностью? Правда, перед отъездом Агнес долго уверяла Пири, что Тасси — человек добросовестный быстрый и все будет делать, как надо.

И как это не покажется странным, так и вышло. Тасси чутьем сразу угадала в Пири драму старого одинокого джентльмена, дни которого катятся к закату — а потому решила привнести в этот остаток жизни как можно больше огня, света и даже приключений. Так, например, пока он завтракал, Тасси стояла рядом, озабоченная тем, чтобы мармелад был как можно более свежим, а тосты хрустящими. Девушка упрашивала старика поесть свежего чернослива и не давала ни соли, ни перца, ссылаясь на недавно прочитанную в научном журнале статью о их вреде. Она сообщала ему о погоде, о городских скандалах, описывала кинофестивали и закулисные интриги, сообщала о новомодных танцах, таких, как «нервные коленные чашечки», которые теперь танцуют под дикую какофонию из кашля, визга и хрюканья. Взмахивая руками, Тасси утверждала, что танец бесподобен, пыталась повторить его всеми частями тела и настаивала, чтобы сэр Пири немедленно отправился его посмотреть. На это Пири только вздыхал, но, хотя и соглашался с прелестью подобной перспективы, ссылался на запрещение врачами подобных зрелищ в его возрасте и заканчивал гневным восклицанием относительно соли и перца.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27