Хроники Копья (№4) - Драконы летнего полдня

Казалось, вошедший сам был сгустком тьмы. Но он был не один, спустя мгновение еще одна фигура проскользнула в дверь и, бесшумно подойдя, встала рядом с первой.

— Выйди и запри дверь, — раздался тихий, но твердый и четкий голос. Стил внезапно понял, кто перед ним. Он уже видел, встречался с ней. Он пал ниц, воздев руки над головой.

— О, госпожа! — прошептал он.

— Свет, — приказала Верховная Жрица прислужнице. Женщина помоложе произнесла слово, и появился рассеянный свет, источник которого был не виден.

Свет не разогнал тьму, казалось, он сделал ее глубже и одушевленнее. Верховная Жрица Такхизис подошла и встала над Стилом.

— Встань, — негромко сказала она. — Посмотри на меня. Полный благоговения Стил встал на колени. Верховная Жрица казалась ему дряхлой старухой еще тогда, когда он только начинал свое слу-жение, много лет назад. Сейчас она была невероятно древней, за пределами понимания и сравнения. Седые волосы прядями висели вокруг ее лица. Кожа туго обтягивала череп. Губы ее были голубыми, того же цвета, что и вены, выступавшие на костлявых руках. Протянув одну руку — другой она опиралась на прислужницу — Жрица взяла Стила за подбородок. Пальцы ее напоминали когти — длин-ные, желтые, остро отточенные ногти переходили в костлявые пальцы.

— Владычица услышала твои молитвы. Она довольна тобой, Стил ут Матар Светлый Меч. Ты хорошо послужил Ее Темному Высочеству, лучше, чем ты думаешь.

Она обретет сегодня две души. Для тебя уже приготовлено место в Ее личной гвардии, почетное место… Стил закрыл глаза. Слезы облегчения и благодарности потекли из-под век.

— Большая честь для меня, я от всего сердца благодарен Ее Высочеству…

— Одно требование, — прервала его верховная жрица. Стил поднял глаза. Ее ногти впились в его тело так, что выступила кровь. Она отпустила его подбородок, палец скользнул ниже, указывая:

— Сними этот талисман. Стил поднял руки к серебряной цепочке, обвивавшейся вокруг шеи. На этой цепочке висело украше-ние, которое Стил никому не показывал. Только четверо знали о его существовании. Один из них — Та-нис Полуэльф — был мертв. Повелителю Ариакану о нем рассказал сам Стил. О нем знали еще Верховная Жрица и Карамон Маджере, который был свидетелем его обретения.

Пальцы Стила сомкнулись на талисмане — Камне-Звезде. Стил часто и сам недоумевал, почему он его носит. Драгоценная брошь царапала кожу и раздражала его. Неоднократно он решал избавиться от нее и сжимал пальцы вокруг цепочки, собираясь ее сорвать и бросить в грязь. Но каждый раз, когда он касался ее, его охватывало светлое чувство, гасящее гнев, как глоток холодной воды гасит жажду, горящую в груди. Он ощущал нисходящее на него спокойствие. Его обычно беспорядочные, спутанные мысли становились ясными и четкими, как грани бриллианта. Все сомнения отметались прочь, оставалась только светлая составляющая его личности, ее чистые надежды и желания. Его пальцы сомкнулись на цепочке. Зная, как действует на него сама драгоценность, Стил остерегался трогать ее. Он был спокоен. Последние сомнения покинули его. Владычица простила его грех и приготовила ему почетное место подле себя. Камень-Звезда только смущал душу и мешал ему. Конечно, Верховная Жрица была права. Он должен избавиться от него, избавиться сейчас, чтобы душа его предстала перед Такхизис свободной от каких-либо ограничений.

— Да, — сказал он, сжимая цепочку и пытаясь ее порвать. Цепочка осталась целой.

— Сними ее, — велела верховная жрица. В голосе ее прозвучало недовольство.

Воспаленные глаза сузились. Ты рискуешь навлечь на себя гнев Владычицы Тьмы.

Перед глазами Стила возникло видение — бесплотная рука в Шойкановой Роще, вылезающая из-под земли в поисках горячей крови, дабы согреть то, что согреть невозможно. С внезапным ужасом он осознал, что это его рука. Неистово и безнадежно он рванул цепь, и она глубоко врезалась ему в шею.

— Отпусти меня, отец! — вскричал он, не осо-знавая, что говорит, не зная даже, произносит ли вообще что-нибудь. — Отпусти меня! Я сделал выбор… Его рука скользнула вдоль цепочки. Он схватил брошь, думая оторвать и бросить ее.

Теплый и яркий свет брызнул из-под его пальцев. Его опасения, подобные страхам оставленного в темноте ребенка, рассеялись. Сильная рука отца поддерживала и успокаивала его, защищала от зла. Он внезапно успокоился. Ему больше не было горько. Он осознал, что одним его смерть покажется бесславной, другие же сочтут ее достойной. Его душа оставалась в его власти. Такхизис не могла завладеть ей, даже несмотря на то, что он сам желал ее отдать. Ему опять предстоял выбор. Он должен иметь веру. Она была не только в нем самом. Стил разжал кулак и позволил Камню-Звезде упасть на грудь.

— Идиот! — недовольно прошипела Верховная Жрица. Ты предал свою Владычицу.

Да будут твои мучения бесконечны! Стил застыл в жутком оцепенении. Но он не собирался просить и умолять о милости. Все чувства покинули его, даже страх.

— Уведи меня отсюда! — приказала Верховная Жрица. Прислужница подняла склоненную голову, окинула Стила недобрым взглядом и помогла ей покинуть камеру. Неслышными шагами они удалились. Стил мог бы многое сказать им, но внезапно почувствовал себя усталым, страшно усталым. Он устал от жизни. Ему не терпелось поскорее завершить ее, прервать череду страданий и сомнений.

Избавиться наконец от ощущения двух отдельных сущностей, запертых в его теле и ведущих непрерывную битву за его душу. Скоро этот бой закончится. Он с изумлением обнаружил, что рад этому. Удар колокола, прозвучавший чистой серебряной нотой, возвестил Первую Стражу. Тяжелые шаги раздались около его двери. Стил поднялся. Пусть те, кто войдут сюда, найдут его гордо и прямо стоящим на ногах. Дверь широко распахнулась. Два рыцаря высокого ранга из личной гвардии Ариакана вошли внутрь. Стил понял оказываемую ему честь. Он был благодарен за это.

— Стил ут Матар Светлый Меч, — медленно и торжественно сказал один из них.

— Ты предстаешь перед правосудием повелителя. Можешь ли ты сказать что-нибудь в свою защиту в этот последний твой час?

— Нет, господин, — твердо ответил Стил. — Я принимаю суд моего повелителя как справедливый. Я принимаю мое наказание как правильное.

— Да будег так, — сказал рыцарь мрачно и неуверенно. Стил был удивлен тому, что рыцарь явно рассчитывал на иной ответ. Решение было принято. Лица рыцарей окаменели. Они приблизились к Стилу и полоской черной кожи связали ему руки за спиной. Длинные волосы Стила были также перевязаны полоской кожи, дабы открыть шею для удара мечом. Сделав это, они встали по сторонам, взяв его за руки. Стил передернул плечами и освободился от их хватки.

— Я пойду сам, — заявил он. Втроем они вышли из камеры. Стоявший у двери тюремщик тихо пробормотал:

— Да будет суд Владычицы Тьмы к тебе милос-тив, господин рыцарь.

— Да поможет тебе Паладайн, Светлый Меч! — раздалось многоголосое пожелание из окрестных камер.

— Салерис Хума дарвей. Керемнис Хума дар-вей… — начал кто-то из тьмы.

Это была песнь Ху-мы, героя Рыцарей Солам-нии. Один за другим узники присоединялись к песне. Их голоса громко и торжественно разносились в воздухе.

— Пусть они прекратят этот рев, — велел один из рыцарей гюремщику, но сказал это тихо. Тюремщик удалился, сделав вид, что ничего не слышал. Стил хотел ответить, но не находил слов. Голос не слушался его. Он молча и благодарно кивнул. Глаза его наполнились слезами. От камер до центрального крепостного двора было недалеко. Вот тот самый двор, где Стил храбро сражался, где на его руках умер Тание Полуэльф. Не такой уж длинный путь к месту, где Стилу предстояло умереть от своего собственного меча. От меча его отца. Он был удивлен, обнаружив, что его путь пролегает между выстроившимися шпалерами рыцарями. Сначала он решил, что это сделано для того, чтобы он не сбежал, но по мере того, как он в своих позорных одеждах миновал их, каждый рыцарь торжественно и печально приветствовал его. В его сознании все они слились в одного рыцаря в сияющих доспехах, в образ его отца, стоящего перед нам. Это его серебряный доспех сверкал в первых лучах рассвета. Стил вступил в центр крепостного двора, полного рыцарей, стоящих по кругу. В центре была установлена плаха из черного мрамора, покрытая потеками засохшей крови, место, куда Стилу предстояло положить голову. Твердым, бестрепетным шагом Стил в сопровождении двух стражей проследовал к плахе и остановился перед ней. Повелитель Ариакан, покровитель и судья Сти-ла, был и его палачом. В руках он держал семейную реликвию — клинок Светлых Мечей. Лицо его было холодно и невыразительно, как камень. Он смотрел не на Стила, а на сопровождающих его рыцарей.

— Были ли у заключенного доводы, согласно которым вынесенный приговор не может быть приведен в исполнение?

— Нет, господин, — ответил один из них.

— Он полагает приговор справедливым, пове-литель, — добавил другой. — А наказание — правильным.

— В таком случае приговор будет исполнен, — взгляд Ариакана переместился на Стила.

— Следующим твоим судьей будет Ее Темное Высочество, Стил ут Матар Светлый Меч. Ты скажешь ей, как сказал нам, что тебя судили по справедливости и предоставили все возможности для защиты своей невиновности, но ты их отверг.

— Да, повелитель, — ответил Стил, голос его был тверд и далеко разносился в утреннем возду-хе, — горячем, несмотря на ранний час. Ты не виновен в моей смерти, повелитель. Это целиком моя вина. Ариакан удовлетворенно кивнул.

Владычица Тьмы не так уж редко вмешивалась в правосудие, посылая душу невинно убиенного отомстить тому, кто его беззаконно погубил.

— Да свершится приговор! Один из сопровождающих его рыцарей предложил Стилу завязать глаза. Стил гордо отказался, слегка покачав головой. Поддерживая его за Пред-плечья, конвоиры помогли ему опуститься на колени перед плахой.

Один из них откинул волосы, открыв шею.

— Руби там, — послышался шипящий голос, голос Верховной Жрицы. Бей по красной полосе на шее. По следу, оставленному серебряной цепочкой. Стил повернул голову, поудобней устраиваясь на мраморном камне, который, несмотря на жару, был холоден, как сама смерть.

— Молись Владычице! — сказал Ариакан.

— Я совершил молитвы, — твердо ответил Стил. — Я готов. Он видел, как повелитель начал поднимать меч. Сейчас он опустит его, и вместе с этим ударом голова Стила отделится от тела. Стил завороженно следил за подъемом. Меч достиг высшей точки, луч солнца заиграл на лезвии, и все оно ярко засияло, как утренняя звезда. Стил закрыл глаза. Пусть это прекрасное сияние будет последним, что он видел. Он с нетерпением ждал удара. Вместо этого Стил почувствовал, как на него навалилось какое-то тяжелое тело. Руки его были связаны, он не смог удержать равновесия и завалился набок. Удивленный, а еще более разозленный внезапной помехой, он открыл глаза, чтобы посмотреть, что же происходит. Над ним, защищая его, стоял юноша в белых одеждах. В руках он держал посох, навершие которого украшал хрустальный шар, сжатый драконьей лапой.

— Что все это значит? — прогремел повелитель Ариакан. — Во имя Владычицы, кто ты?

— Я тот, кто вам нужен, — ответил юноша прерывающимся голосом, потом голос его окреп, и он продолжил. Я — Палин Маджере!

12. Старые друзья. Долгожданная встреча

Рейстлин Маджере был в кабинете Астину-са Палантасского. Великий маг беспокойно ходил по комнате, взгляд его был мрачен и не останавливаясь скользил по томам недавних хроник, стоящим на полках. Асти-нус сидел за столом и что-то писал в книге. В перерывах тихо, стараясь не побеспокоить Мастера, заходили Эстеты, забирали заполненные тома, относили их в библиотеку, где другие монахи раскладывали их в хронологическом порядке. С того момента, как Астинус вернулся к работе, оба молчали. Колокола на городской Башне отбили Первую Стражу.

Рейстлин прервал ходьбу и посмотрел на дверь, как будто ожидая кого-то. Никто не вошел. Он подождал, потом подошел к Астинусу, встал за его креслом и наклонился, чтобы прочитать написанное. Прочитав, удовлетворенно кивнул.

— Спасибо, друг мой, — спокойно сказал он. Астинус продолжал писать. Он отрывал перо от бумаги только на краткий миг, необходимый, чтобы окунуть его в чернильницу, и делал это так быстро, что движение было едва заметным.

— Я почти ничего не сделал, — сказал он, продолжая писать.

— Ты показал Палину Книгу, — заметил Рейстлин. — Я не счел бы это чем-то необычным, но ты сделал это, чтобы повлиять на его решение. А ведь ты не любишь вмешиваться в дела людей.

— Людские дела — это и мои дела, — возразил Астинус. — А как же иначе? Я их описываю, живу в каждом из них на протяжении веков. Скорость его письма замедлилась, и наконец он остановился. Сегодня утром Мастер начал новый том.

Толстый, переплетенный в кожу, его гладкие белые страницы ждали, готовые запечатлеть смех и слезы, горе и радость, первый крик новорожденных и последний вздох умирающих. Рука Астинуса, даже пустая, как бы держала перо, указательный палец был ярко-синим от чернил. Он пролистал книгу и, дойдя до конца, вновь открыл ее.

— Может так случиться, — тихо сказал он, — что книга эта будет последней.

Он вновь взял перо, поднес его к листу. Перо сломалось, чернила вытекли, забрызгав лист. Асти-нус нахмурился, откинул перо в сторону и, взяв со стола новое, продолжал писать.

— Я думаю, ты знал, какое решение примет твой племянник.

— Знал, — спокойно согласился Рейстлин. — По-тому-то я и отослал Карамона домой. Он мог бы помешать. Палин должен был сам сделать выбор.

— Правильный для него, конечно, — заметил Астинус.

— Да, он еще очень молод и никогда не подвергался серьезным испытаниям.

Жизнь его была слишком легкой. Его любили, им восхищались, его уважали. Все, чего бы он ни пожелал, доставалось ему без особого труда. Он не испытал настоящих трудностей. Когда он хотел спать, для него была готова кровать с чистыми простынями в теплой и уютной комнате. Да, конечно, он путешествовал вместе с братьями, но, за исключением последнего, это были скорее развлечения, чем что-либо другое. Мы с Ка-рамоном, когда были наемниками перед Войной, жили совсем не так. Рейстлин задумался.

— Только однажды он подвергся серьезной про-верке, в битве, когда погибли его братья. Он потерпел неудачу…

— Это не было поражением, — заметил Астинус.

— Он считает это поражением, — пожал плечами Рейстлин. — Что, в сущности, самое главное. В действительности он сражался хорошо. В пределах той магической силы, каковая ему доступна. Среди страха и хаоса он сохранил ясную голову и вспомнил заклинания, когда впору было забыть собственное имя. Но он проиграл.

Он был обречен на неудачу. Только держа в руках черные одежды, только подойдя вплотную к смертному приговору невинов-ному, он приблизился к пониманию той жертвы, которую он должен быть готов принести.

— Он вполне может погибнуть, обретая подобное знание, — заметил Астинус, не прекращавший писать на протяжении всего диалога.

— Все мы смертны. Так решил Конклав… Рейстлин хмуро уставился на книги, как будто читал их содержимое и не находил в нем ничего для себя утешительного.

— Когда-то они приняли решение и по твоему поводу, старый друг.

— Они испытывали меня… Я не выдержал ис-пытания, но был возрожден. И тяжко поплатился за это. Однако, не случись этого, Война Копья почти наверняка была бы проиграна. — Губы Рейстлина искривила горькая улыбка. — Интересно все же, как эта мелочь вплетается в общий замысел?

— Так же, как и все другие, — ответил Асти-нус. — Посмотри на ковер под ногами. Если поднять его и посмотреть с изнанки, то увидишь беспорядочное и рыхлое переплетение разноцветных нитей, а с лицевой стороны каждая нить плотно прилегает к соседним, и все они вместе образуют прочную ткань. Да, по краям слегка поистрепалась, но в целом сделана добротно.

— Прочность ей очень понадобится, — тихо сказал Рейстлин. — Чтобы противостоять тому, что грядет. Я хотел бы попросить тебя, старый друг, еще об одной вещи.

— О чем же? — Астинус не поднял головы, но рука его дрогнула и на листе появился росчерк.

— Я хотел бы повидать госпожу Крисанию. Астинус поднял голову и прекратил писать. Его трудно было поразить чем-либо, поскольку он все знал, все слышал, все чувствовал. Однако подобного он не ожидал.

— Увидеться с госпожой Крисанией? Зачем? — поинтересовался Астинус. — Что ты ей собираешься сказать? Принести извинения за то, что ты с ней сде-лал? За то, как ты ее использовал? Это будет фарсом. Ты разве не сказал брату, что будь у тебя возможность начать сначала, ты бы пошел тем же путем?

— Я использовал ее, — на впалых щеках Рейстлина проступили пятна. А как насчет того, что она тоже меня использовала? Мы оба были детьми, просто одетыми в одежды разных цветов.

— Она любила тебя…

— Свои амбиции она любила больше.

— Да, — согласился Астинус. — В конце концов она это поняла, но только сделать уже ничего было нельзя. Что ты ей скажешь? Мне любопытно было бы узнать, как ты предполагаешь с ней встретиться? Боюсь, это невозможно.

— Почему бы нет? — сухо поинтересовался Рейстлин. — Все, что мне надо сделать для этого — просто прогуляться в парк при храме. Они не смо-гут, не посмеют меня задержать.

— Ты, конечно, можешь пойти туда в любой момент, но только это мало тебе поможет. Ты забыл об опасности, угрожающей ныне миру? Как и многие другие, Крисания призвана на свою собственную битву с Хаосом. История, в которой действуешь ты, а также Палин и Светлый Меч, — лишь одна из многих, что я пишу сейчас.

— Нити спутаны, — пробормотал Рейстлин, проводя ногой но ковру. — Она отправилась одна?

— Нет, рядом с ней другой, преданный ей человек. Он путешествует вместе с ней, хотя она и не в восторге от его истинной сути. Это тоже отдельная история.

Прости мое любопытство, но все-таки… Ты собираешься попросить у нее прощения?

— Нет, — холодно ответил Рейстлин. — Почему я должен это делать? Она получила то, что хотела, я получил то, что мне причиталось. Мы в расчете.

— Итак, ты не склонен оправдываться и просить прощения. Что же тогда ты можешь ей сказать? Рейстлин долго молчал. Он повернулся к книжным полкам, всматриваясь в окружающие их тени, тени того, что не случится уже никогда.

— Я хотел сказать ей, что иногда в моем долгом сне я мечтал о ней, — тихо промолвил он.

13. Записка. План Аши. Беспорядок в библиотеке

Аша вымылась — как кошка лапой, сказал бы Заст, имея в виду, что теперь она выглядела только чуть более прилично. По крайней мере, ей удалось отмыться от грязи канализации и запахов гостиничной стряпни и эля, который был не многим лучше. Аша переоделась, хотя она, в свою очередь, была не менее Палина удивлена и напугана той переменой одежды, которую она нашла на кровати в комнате, куда ее привели. Там лежало ее старое одеяние, то самое, которое для нее сшили Эрды.

Одежда, как она пола-гала, лежала в деревянном сундучке в тесной комнатке над таверной. Там же обнаружилась сумочка с ее единственной собственностью — магическими предметами, что дали ей Эрды. Вид одежды, а особенно сумочки испугал ее. Кто-то не только принес их, но и. сходил за ними до того, как мог узнать, что она собирается сюда прийти! Аше это было не по нутру. Ей не нравилось место. Не нравились люди. Единственный, кто был ей мил — Палин, но он ей так сильно нравился, что это пугало ее больше чего-либо другого.

— Почему я продолжаю ему врать? — спрашивала она себя в совершенном отчаянии. — Одна ложь поверх другой, а за ней еще и еще. Сначала маленькая, с горстку песка, она выросла до горы камней. Ей приходится тратить массу уси-лий, чтобы удержать их; если хоть один из них соскользнет, вся гора обрушится и раздавит ее. Гора лжи встала преградой между ними, отделила ее от Палина. Аша любила его, хотела, чтобы он принадлежал ей. Весь прошедший месяц она вспоминала его, оживляя в памяти короткий миг, когда они были вместе в той ужасной башне. Другие, вроде Джеффри Висельника, домогались ее любви. Аша наконец осознала, что люди считают ее привлекательной. Она смогла теперь сама поверить в это. Глядя в зеркало, она больше не считала себя уродиной, может быть, потому, что образы бесспорно прекрасных Эрдов поблекли в ее памяти, как блекнут летние розы, засушенные между страниц книги. Насколько другие люди упали в ее глазах, настолько Палин возвысился. Хотя она постоянно говорила себе, что больше ей никогда его не увидеть, все равно образ мага в Белой Мантии заставлял ее сердце биться быстрее.

— Как странно, — пробормотала она, — когда он вошел, я была настолько в спешке и заботах, что и не заметила его…

***

Она на мгновение замерла, вспоминая удивительное тепло, разлившееся по всему ее телу в тот прекрасный миг, когда она услышала его голос, произносящий ее имя с такой любовью и нежностью.

— А я отплатила ему еще большей ложью! — осуждающе сказала она самой себе.

— Но я боюсь даже мысли о том, что снова могу потерять его! — воскликнула она тут же, не успев даже осознать, что говорит вслух. Теперь, когда его дядя рядом… Аша осторожно одевалась, озабоченная загадочным появлением одежды. Но в выборе не колебалась. Одеваясь, она приняла решение.

— Я разыщу Палина. Я уведу его отсюда до того, как он сможет поговорить с дядей и обнаружить, что я… я не та, за кого он меня принимает. Я сделаю это ради него самого, — успокоила она себя. Тихий стук в дверь разрушил воздушные замки ее мечты.

— Аша? Это я, Тас. Открой быстрей! — послышался сдавленный голос, раздававшийся как будто бы из замочной скважины. К своему изумлению Аша обнаружила, что так оно и было. Она так резко отворила дверь, что Тас потерял равновесие и ввалился к комнату.

— Привет, Аша! Ты не будешь против, если мы запрем дверь? Бертрем, похоже, здорово меня по-любил, он велел мне ни при каких обстоятельствах не покидать комнату и не показываться в библиотеке без него. Но мне не хочется его беспокоить. Он пошел сказать Астинусу, что мы готовы. Аша недоумевала, почему потребовалось закрыть дверь.

— Где Палин? Можешь провести меня к нему в комнату?

— Запросто, — отозвался Тас. — Это через две комнаты от твоей и не доходя до моей. — Он подкрался к двери и выглянул наружу. Мы же не хотим беспокоить Бертрема, — пояснил он громким шепотом. Аша всем сердцем была согласна с этим утверждением. Убедившись, что в коридоре никого нет, они выскользнули наружу и бросились к комнате Палина. Дверь была заперта. Аша нетерпеливо подергала за ручку.

— Палин! — тихо позвала она. Палин, это мы, Аша и Тас. Ты… ты одет?

Ответа не было.

— Кажется, сюда кто-то идет. — Тас дернул ее за рукав. Аша постучала еще раз, и дверь открылась словно сама собой.

— Палин? — позвала она. Тас вошел, не дожидаясь приглашения.

— Палин, я… О-о. Входи, Аша, Палина здесь нет.

— Нет! — Аша ворвалась внутрь и огляделась. Осмотр не потребовал много времени, так как комната была очень мала. Одежды из мягкой черной ткани валялись у двери, как будто их сбросили в — спешке. В комнате стоял густой запах канализации, были видны отчетливые следы от ботинок. Остался также след от посоха — грязная точка у стены.

— Смотри, записка, — Тас указывал на обрывок бумаги, которую маги обычно используют для записи заклинаний. Записка лежала поверх черных одежд. Для тебя, — уточнил кендер, беря ее в руки. Я прочитаю… Аша выхватила записку и начала нетерпеливо читать. Похоже, писали в сильной спешке, почерк был почти нечитаем.

На бумаге виднелись кляксы и раз-воды, подозрительно похожие на следы высохших слез. Аша прочитала несколько слов, нацарапанных на обрывке, и холод, как от пронизывающего зимнего ветра, заставил ее съежиться.

— Аша, — забеспокоился Тас. Девушка страшно побледнела. — Аша, в чем дело?

Что случилось? Молча, непослушными, заледеневшими пальцами она протянула кендеру записку.

— Аша, я всем сердцем люблю тебя. Помни всегда… Здесь я прочитать не могу, совсем все смазано. Непонятно, непонятно…Отправился в Башню Верховного Жреца… Опять непонятно…Стил… Люблю… Тас прервал чтение. Он отправился в Башню Верховного Жреца!

— Это ведь цитадель Черных Рыцарей, да? — безнадежно спросила Аша, заранее зная ответ.

— Сейчас да, — подавленно подтвердил Тас. — Не так уж давно. Непонятно, почему он решил туда отправиться? Да еще не посоветовавшись с нами?

— Он решил выкинуть свою жизнь псу под хвост! — со злобным отчаянием выкрикнула Аша. Вот, в записке: он дал слово тому… тому ужасному рыцарю, Светлому Мечу, или как там еще его зовут… Мы должны пойти за ним. Остановить его! — Она посмотрела на дверь. — Черные Рыцари убьют его. Ты пойдешь со мной?

— Обижаешь! — немедленно отозвался Тас. — Вот только вряд ли он пошел пешком, Аша. Я немного разбираюсь в магах. Они не любят физических усилий. А если Палин вжикнулся прямо в цитадель Черных Рыцарей, то, похоже, он в большой опасности. Я думаю, может быть, лучше посоветоваться с Рейстлином… Аша резко захлопнула дверь и, обернувшись, прислонилась к ней спиной.

— Нет. Мы никому не скажем!

— Но почему? — изумился Тас. — Если Палин действительно отправился в Башню Верховного Жреца, его надо спасать. Я, конечно, и сам спасатель что надо, но все-таки иметь под рукой волшебника бывает порой очень даже полезно… О-о, да я совсем забыл! Ты же ведь тоже волшебница, правда, Аша? Аша, казалось, не слушала.

— Тас, тебе приходилось бывать в Башне Верховного Жреца?

— Сколько раз! — небрежно ответил Тас. — В первый раз мы с Флинтом побывали там, когда ее атаковала Китиара, там еще потом драконы влетели в ловушки, а я разбил Драконий Глаз, совершенно случайно, надо сказать. Тогда погиб Стурм, а Лорана взяла Копье… В общем, — помолчав, подытожил кендер,

— дорогу к Башне Верховного Жреца я знаю хорошо, а тамошнюю тюрьму ну просто как свои пять пальцев.

— Прекрасно, — сказала Аша. Туда-то мы и направимся. У меня есть идея. Она подобрала черные одежды, встряхнула их и натянула на себя через голову.

Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она пригладила волосы и расправила складки.

Одежда сидела на ней хорошо. Они с Палином были приблизительно одного роста.

Аша перепоясалась черным шелковым шнурком и повернулась к Тасу.

— Как я тебе нравлюсь? — спросила она. Я похожа на черного мага?

— Вполне, — нехотя согласился тот. Ему не хотелось гасить ее энтузиазм, но он не мог отрицать очевидного. — Вот только черных магов у Рыцарей Тьмы нет, у них — серые.

— Ты прав, — упавшим голосом согласилась Аша.

— Но, — Тас даже подпрыгнул от возбужде-ния, — у них есть жрецы в черном.

Я их видел, пока бродил по городу!

— Ты прав! — воскликнула Аша. — Я буду жрицей Такхизис, но как быть с тобой?

— Я тоже могу надеть черные одежды, — жизнерадостно заявил кендер.

— Умолкни! — нахмурилась Аша. — Не мешай мне думать. В языке кендеров вообще не было понятия «мол-чание», а потому Тас спокойно продолжил:

— Однажды жрец Моргиона, это бог чумы и болезней, пришел в Кендермор в поисках новообращенных. Эйдердаун Лежебока всегда хотел быть жрецом, ну и вызвался. Надо сказать, Лежебока был не совсем тот человек, которого хотел найти Мор-гионов жрец, но он ловко перед ним прикинулся. Не прошло и недели после того, как Эйдердаун надел черную мантию жреца, абсолютно все в Кен-дерморе подхватили жестокую простуду. Ты никогда не слышала подобного: над страной стоял сплошной кашель, все сипели и непрерывно сморкались! Хуже всего пришлось жрецу Моргиона. Он пролежал пластом целую неделю и чуть не помер от удушья. Эйдердаун устроил классную эпидемию. И, хотя, конечно, простуда доставила всем нам немало хлопот, а носовые платки сушились на всех кустах, мы все страшно им гордились. У бедного Лежебоки до того ну никогда ничего толком не выходило. Эйдердаун хвастал, что в следующий раз он потренируется на подагре, а потом планирует наслать стригущий лишай. Жаль, жрец Моргиона как только смог подняться на ноги, так сразу сорвал с Лежебоки черную жреческую мантию и поспешно ушел из деревни. С чего бы он это — до сих пор понять не могу…

— Ничего не могу придумать, — проговорила Аша. — Ладно, если нас кто-нибудь остановит, чего, может быть, удастся счастливо избежать, то можно просто сказать, что ты мой пленник.

— Такую роль я играть большой мастер, — торжественно заявил Тас. — У меня та-акой опыт… Но как мы собираемся попасть к Башне Верховного Жреца? Это же чертовски далеко отсюда…

— Мы отправимся не пешком. Со мной магические принадлежности, и я умею ими пользовать-ся, добавила Аша с гордостью. — Малютка Сал-ли мне все объяснила.

Посмотри, нет ли кого-ни-будь снаружи… Тас выглянул. Ему показалось, что за углом он увидел мелькнувший край коричневой рясы. Он подождал еще немного, но никто не появлялся. Тас сообщил девушке, что путь свободен. Из комнаты Палина они поспешили в Ашину. Оказавшись внутри, Аша бросилась к кровати и начала лихорадочно рыться в сумочке. Всегда готовый помочь, Тас присоединился к ней и тоже принялся копаться в ее сумке. Наконец Аша обнаружила то, что искала.

Аккуратно вынув найденный предмет, оца закрыла сумку. Ей пришлось вновь открыть ее, чтобы извлечь оттуда руку Таса, почему-то там оставшуюся. Затем она разжала кулак. На ее ладони лежала маленькая глиняная фигурка лошади, покрытая белой глазурью, сверкавшей в свете свечи. Тас затаил дыхание. Такой замечательной, потрясающей вещи он еще не видел.

— Что она может сотворить?

— Я подую на нее, и она примчит нас к Башне Верховного Жреца со скоростью ветра. По крайней мере, Салли уверяла меня, что так оно и будет. Аша поднесла лошадку ко рту и подула в крошечные ноздри. Ноздри затрепетали. Лошадка глубоко вздохну-ла, и вдруг в комнате материализовался огромный конь, едва в ней помещавшийся. Животное было ярко-белого цвета, казалось, глазурь по-прежнему покрывает его. Конь вскидывал голову и нетерпеливо перебирал копытами. Аша затаила дыхание. Салли ничего не говорила о подоб-ном, но времени на колебания не было — животное производило невероятный шум. Тас успел уже вскарабкаться ему на спину и протягивал ей руку, предлагая помощь. Аша с благодарностью приняла ее. Она никогда в жизни не ездила на лошадях, а размеры коня ее просто пугали.