Хроники Копья (№4) - Драконы летнего полдня

— Очень предусмотрительно с твоей стороны, Палин, — вслух заметил Тас. — Когда я однажды взял в руки сборник заклинаний, Рейстлин отнял его у меня и заявил, что ему вовсе не хотелось бы иметь на руках кендера-психа. Я его поблагодарил за заботу, но довольно сдержанно — мне все же любопытно было бы сойти с ума. Рейстлин ответил на это: возиться с умалишенным кендером — значит подвергаться невероятным самоистязаниям. Великий маг пояснил, что если бы его два десятка людоедов отлупцевали палками, то он отнесся бы к этому как к щекотке, в сравнении с теми мучениями, которые неминуемы в компании со свихнувшимся кендером… Я, впрочем, не уверен, что он именно так говорил.

— Дядюшка Тас, — сдавленным голосом произнес Палин, словно его душили. — Мне не хочется говорить резкости тому, кто старше меня… Но прошу тебя — замолчи! Он снова принялся курсировать по лаборатории, внимательно все осматривая и ничего не трогая. Маг дважды обошел помещение, оставляя необследованным один небольшой островок. Место это находилось как раз напротив того угла, где стоял Тас. Для кендера не было тайной, что там. И Карамон, и Танис рассказывали ему о той части святилища Рейстлина, которую Палин так старательно избегал. Палин задумчиво смотрел на этот темный островок. Очевидно, его раздирали сомнения, и он не знал, что предпринять. В отличие от Таса, который совершенно точно знал, что нужно делать. «Он все еще побаивается, — тряхнув хвостиком на затылке, рассудил кендер. — Как иначе объяснить то, что он впустую кружит по лаборатории, вместо того чтобы действовать. Я мог бы ему посоветовать… Впрочем, нет. Если вспомнить себя молодого, то советы старших мы, как правило, не слушали. Хотя можно просто намекнуть. Нам нужно спешить.

Дело идет к ужину. Насколько мне известно, пища в Бездне хоть и питательная, но вкусовой изысканностью не отличается. Итак -.. решайся, Тас. Пусть он сначала отвернется…» Палин рассеянно перебирал свитки; разглядывал, неохотно возвращал на прежнее место; одновременно о чем-то напряженно думал.

— Ну давай — найди тот, который тебя, интересует, — пробормотал Тас. И Палин нашел… Взяв очередной свиток и внимательно изучив сургучную печать, маг вдруг просиял. Торопливо сломал печать, расправил пергамент и углубился в текст. Тассельхоф, покинув свой угол, бесшумно пересек лабораторию и шагнул на каменный приступок, служивший фундаментом для Врат в Бездну.

— Послушай, Тас, как интересно, — проговорил Палин и обернулся. Тас? — обеспокоенно позвал он, не увидев кендера на месте.

— Палин! Ты только посмотри, что я нашел, — с вызовом произнес Тассельхоф.

Он взялся за шелковый шнур, свисавший сбоку от алого занавеса, и потянул его.

— Остановись, Тас! — крикнул Палин и, выронив из рук свиток, бросился к кендеру. — Не надо! Мы окажемся… Но было уже поздно. На месте поднятого занавеса образовалось столько пыли, что Тас едва не задохнулся.

— О-ба-на!.. — донеслось до Палина полное зловещего смысла восклицание — обычно последнее, что слышат на этом свете те, кто имел несчастье оказаться спутником кендера.

27. Воровская Гильдия. Новый ученик

Члены Воровской Гильдии Палантаса могли похвастаться (и они это с удовольствием и не без апломба делали время от времени), что их гильдия являлась старейшей в городе. Хотя никаких документальных подтверждений этому не находилось, воры были недалеки от истины. Подобного рода шатия-братия существовала задолго до того, как сформировались процветающие теперь гильдии серебряников, парфюмеров, ювелиров… Зачинателем генеалогического древа Гильдии считался некто Кошка Пит, субъект, сколотивший шайку в дремучих лесах Соламнии. Он и его подельники занимались грабежом на большой дороге. Свое прозвище Пит получил отнюдь не благодаря своим повадкам. Просто однажды его нещадно высекли плеткой, которая у палачей-профессионалов зовется «кошка».

Грабила шайка очень избирательно. Пит никогда не делал попыток напасть на знатного вельможу, сопровождаемого охраной, мага, к какой бы касте тот ни принадлежал, богатого торговца — то есть всех тех, кто был (или мог быть) вооружен. Кошка Пит объяснял это тем, что был не склонен проливать кровь (в первую очередь свою собственную). Он довольствовался тем, что обирал одиноких и невооруженных путников: странствующего лудильщика, менестреля, мелкого торговца, обнищавшего студента, одинокого жреца-правдоискателя… Имея дело со столь жалкой, ненадежной клиентурой, предводитель и его разбойнички едва сводили концы с концами. Но Кошка Пит не терял надежды, что однажды судьба пошлет им такого лудильщика, у которого посреди хлама и старья обнаружится кубышка с драгоценными камнями… Как-то в одну особенно суровую зиму, когда члены шайки вынуждены были питаться собственной обувью и уже плотоядно поглядывали друг на друга, Кошка Пит окончательно и бесповоротно решил дать деру. Он тайно покинул лагерь с твердым намерением сделать себе состояние — или, по крайней мере, добыть корку-другую хлеба — во вновь основанном граде Палантасе… Под покровом ночи он взобрался на городскую стену… и столкнулся со стражем. Те, кому Кошка Пит представляется в романтическом свете, станут вас убеждать, что между рыцарем удачи и свирепым стражем завязался неравный поединок, но в конце концов авантюрист все же одолел громилу-гвардейца и, окрыленный победой, вошел в город. Те же, кто не поленится заглянуть в архивы караульной службы, найдут достоверное упоминание о происшествии на городской стене… После того как стражник пригрозил «бродяге-доходяге» «выпустить из него дух», Кошка Пит рухнул на колени, обнял «благодетеля» за ноги и стал умолять о пощаде. И надо же было такому случиться, что в тот момент страж поскользнулся на полу замерзшей лужи. А поскольку ноги у него оставались в замке рук Пита, он потерял равновесие и полетел вниз со стены. Пит тоже спустился со стены, хладнокровно вывернул карманы у свернувшего шею гвардейца и двинулся в город. Местом его первого ночлега стал коровий хлев, и благодаря этому можно сказать, что Гильдия «родилась» из коровьего помета. В действительности основателем воровского «цеха» была подруга Пита — Проворная Бат. По мере разрастания города, по мере того как его жители богатели, набирал силу и воровской промысел, становясь неотъемлемой чертой городской жизни.

Нередко получалось так, что воры забирались в дом, который был очищен их «коллегами» днем ранее. Нельзя не упомянуть и о случае, когда усадьба богатого горожанина в одну ночь подвергалась нашествию сразу трех групп грабителей.

Такое совпадение не могло не обернуться воровской разборкой. Естественно, поднялся шум. Слуги хозяина дома действовали решительно. Большинство грабителей было задержано. До утра они оставались под замком в винном погребе, а на следующий день еще до полудня всех их повесили. В числе тех, кому не посчастливилось, оказался и Кошка Пит. Говорили, он боролся до конца, словно раненый зверь. Хотя городской архив дает иную картину: перед помостом с виселицей Кошка Пит окончательно потерял присутствие духа — с ним случилась истерика, и ноги едва держали его; посему тюремщикам пришлось за шиворот тащить его на помост. Спустя некоторое время после казни Проворная Бат организовала нечто вроде поминок, на которые созвала известных ей и неизвестных карманников, домушниковмокрушников. НаэтомсборищеБатпроизнесла проникновенно-вдохновительную, зажигательную речь. Она сказала, что для всех будет лучше, если объединить их силы и умения, застолбить территорию, договориться о дележе добычи, впредь не наступать друг другу на пятки. Так как тела товарищей еще грустно раскачивались на виселице и все их видели, собравшиеся согласились с доводами Бат и никогда потом об этом не жалели. С тех пор дела Гильдии шли довольно успешно, она, можно сказать, процветала. Ее члены руководствовались в своих действиях неписаными «цеховыми законами» и воровским этикетом. Каждый член Гильдии обязан был вносить определенную сумму в «цеховую кассу». В свою очередь, ему гарантировалась выручка; когда возникала надобность, он обеспечивался алиби; в случае розыска всегда мог рассчитывать на укромное место. Штаб-квартира Гильдии размещалась в помещении большого заброшенного склада, расположенного вблизи порта. Здесь воры могли чувствовать себя в полной безопасности. Правитель Палантаса время от времени заявлял, то он твердо намерен покончить с жульем. Вслед за заявлением силами гвардии города проводился рейд на территорию склада. Но осведомители Гильдии всегда заранее знали о грядущей неприятности, и гвардейцы каждый раз находили штаб-квартиру покинутой. Правитель Палантаса уведомлял граждан, что благодаря усилиям властей Воровская Гильдия дезорганизована и больше не у дел. Однако жители, неоднократно слышавшие подобные заверения, продолжали по вечерам щелкать замками, греметь засовами и дверными цепочками, а по утрам подсчитывать убытки после очередной кражи. Если говорить начистоту, люди хотя и питали отвращение и неприязнь ко всему, что касалось Гильдии, в то же время и гордились ею.

Обычному хапуге-торговцу, обсчитывающему и обвешивающему горожан и, в сущности, уподоблявшемуся грабителям, такое отношение к Гильдии давало повод для сетований. Молодые девушки мечтали о красивом и бесстрашном разбойнике, которого они силой своей самоотверженной любви вырывают из тенет преступного мира и наставляют на путь добродетели. Граждане Палантаса свысока смотрели на жителей небольших городов, где жулики не имели своего «цеха», уступали, так сказать, по фактуре, являясь выходцами из нищих слоев общества. В Палантасе все время передавалась из уст в уста история о том, как некий грабитель, очутившись в доме бедной вдовы, был настолько потрясен ее бедственным положением, что в благородном порыве оставил ей все имевшиеся при нем деньги… Бедные вдовы Палантаса охотно оспорили бы эту трогательную, душещипательную версию, но кого интересовало их мнение… Именно в штаб-квартиру Гильдии, более прозаично именуемую — «цех», направлялись Дуган и Аша. Улица, где располагался склад, была темна и пустынна, что ничуть не смущало девушку. Куда они шли, ее не интересовало — лишь бы подальше от ненавистной Башни. Аше нравились грубовато-добродушные манеры гнома; ее восхищало его умение элегантно одеваться… и вообще она ему доверяла. Девушка и не догадывалась, что за ними уже довольно долго следят и, окажись она одна, ей давно бы перерезали горло.

Птичьи рулады и кошачье мяуканье (Аша ни на миг не усомнилась, что это поют птицы и кричат кошки) сопровождали Дугана и его новую знакомую до самого «цеха», хранили их от неминуемого нападения. Здание склада представляло собой серого цвета сооружение, неуклюжее, облезлое, ветшающее. Будучи выстроенным из того же материала, что и городская стена, и находясь в непосредственной от нее близости, склад напоминал со стороны опухоль, образовавшуюся на здоровом теле стены. Мутные стекла окон почти не пропускали света. Там, где стекла отсутствовали, в проемах торчало тряпье. При случае эти проемы быстро превращались в бойницы — отличные позиции для лучников. На массивной, обитой железом двери имелся отличительный знак Гильдии. Дуган подошел к двери; раздался условный стук. После этого в нижней части двери открылось отверстие, сквозь которое смотрел чей-то глаз. Внимательно изучив Ашу и Дугана, глаз исчез; отверстие закрылось.

— Ты хочешь сказать, что здесь кто-то живет? — изумилась Аша.

— Тсс… Тише, малышка, — предостерег Дуган. — Здешние обитатели очень высокого мнения о своем жилище. Девушка не поняла, чем тут можно было. гордиться, но решила воздержаться от расспросов. Она оглянулась. Вдалеке высилась Башня Высшего Волшебства. Аше показалось, что она различает окно кабинета Даламара. Ей представилось, как маг, стоя у окна, высматривает ее на улицах города. Снова стало страшно, и .Аша непроизвольно придвинулась к Дугану.

Ей хотелось сейчас только одного — чтобы их поскорее впустили. Девушка повернулась к двери и вздрогнула, обнаружив, что та уже открыта. Поначалу она никого не заметила в проеме — за порогом была лишь темнота… и ужасный запах помоев. Аша решила, что смердит изнутри здания, но в этот момент прямо перед ней, из центра невидимого зловонного облака, прозвучал голос:

— Что надо?

— Ба, да это гном! — воскликнула девушка.

— Прикуси язык! — одернул ее Дуган. — Это овражный гном. Нужно все-таки различать…

— Но это… Я имею в виду… он… Как было назвать это существо в невероятных лохмотьях? Аша хотела сказать, что он похож на Дугана, но, заметив гневный взгляд спутника, запнулась.

— Мне нужен Линч, — проговорил Дуган. — Передай ему, что его хочет видеть Красный Молот. Скажи, я могу кое-чем его заинтересовать… Но пусть не думает, что я буду топтаться у порога весь день.

— Стоп! — внезапно выкрикнул овражный гном. У меня голова пошла кругом от твоих «скажи» и «передай». У Аши тоже начинала кружиться голова, правда — из-за запаха.

— Я себя что-то паршиво чувствую, — вяло произнес гном. — Похоже, меня сейчас вырвет.

— Ну, это ты брось! — воскликнул Дуган, отступая на безопасное расстояние.

Присядь, отдышись…

— А что плохого? — разгорячился вдруг гном. — Что тут плохого, если я рыгну!

— Отправляйся за Линчем, опарыш, — приказным тоном проговорил Дуган, вытирая со лба испарину.

— Кто такой Линч? — поинтересовалась Аша, когда овражный гном растворился в проеме.

— Его полное имя — Линчеванный Джеффри, — вполголоса ответил Дуган. — Он

— глава Гильдии.

— Странное имя, — тихо произнесла девушка. — А почему его так зовут?

— Потому что он был линчеван.

— А что это значит?

— Это значит, его повесили… Только не упоминай при нем о его шраме — он болезненно это воспринимает. Аша хотела полюбопытствовать, каким образом однажды повешенный продолжает здравствовать, но в. этот момент в дверях появился сам Линчеванный Джеффри. Он был высок, строен, гибок. В глаза бросались непропорционально большие руки, с длинными тонкими пальцами, которые не переставали сжиматься и разжиматься, подрагивать, трепетать. Некогда Джеффри был виртуозом карманником. Однажды, как рассказывают, он на спор умудрился снять с какого-то аристократа шелковую сорочку, не тронув при этом жилета. Линч говорил, что упражнения для пальцев помогают держать руки в форме. На шее главы Гильдии отчетливо выделялся малинового цвета шрам. Лицо не представляло собой ничего сколь-нибудь замечательного — какая-то блеклость, расплывчатость, неясность. А посему первое, на чем останавливался при знакомстве взгляд, — жуткий малиновый след от петли.

— Ну что ты таращишься, цыпа? — зло произнес Линч. Аша стушевалась, отвела взгляд от шеи. Маленькие глаза Линча, глаза-буравчики, бесцеремонно ощупывали, цеплялись, елозили. Линч, фыркнув, повернулся к Дугану:

— Где ты пропадал, старина? Только на днях о тебе вспоминали… Нужен был туннель. А вы, гномы, в этом деле незаменимы.

— Так… подвернулась одна работенка, — пробормотал Дуган, которому не понравился насмешливый тон приятеля. — Давай сразу по существу… Моя знакомая, — Дуган указал на Ашу, — в городе впервые. Ей нужен кров, ночлег.

— У нас не постоялый двор, — отрезал Линч и взялся за ручку двери. Дуган поставил перед дверью ногу:

— Дай мне закончить… Я хочу сказать, что малышке нужно как-то подрабатывать. Ее следует чему-нибудь натаскать. Расходы по обучению я беру на себя. Глаза-буравчики снова впились в девушку. Аша вспыхнула. Ей не нравился этот человек, с пальцами, напоминавшими лапки паука. Она даже представить себе не могла столь отталкивающего на вид субъекта в роли своего учителя. Аша решила, что ей здесь нечего делать, и уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг заметила в конце переулка черного мага. Вообще на улицах Палантаса довольно часто встречались маги в черных мантиях. Многих даже связывали общие дела с Воровской Гильдией. Но Аша почему-то подумала, что стоящий невдалеке маг — это непременно Даламар. Колдун с надетым на голову капюшоном как будто что-то выискивал. Девушка, надеясь, что ее еще не видели, шагнула в дверной проем.

Схватила руку Линча и усердно затрясла ее.

— Я счастлива с тобой познакомиться, — торопливо проговорила она. Я буду стараться… Я очень прилежна и настойчива. Она шмыгнула мимо Линча в полумрак склада и, совсем не обращая внимания на запах, облегченно вздохнула. Дуган и Джеффри лишь подивились такому внезапному всплеску энтузиазма.

— Шустрая, должен заметить, — проговорил Линч. — Да и кисти сильные, — добавил он, потирая руку. Из широкого черного пояса на талии Дуган вытащил кошелек и подбросил его на ладони.

— Договорились, — произнес Линч, впуская гнома. — Как твое имя, цыпа?

— Аша, — ответила девушка, с любопытством озираясь по сторонам. Помещение напоминало пещеру. Часть его площади занимали столы и стулья, словно это был гостиный зал большой таверны. На стенках пылали факелы, на столах горели свечи.

«Цеховики» пребывали в праздности: пили и закусывали, играли и заговорщически беседовали, а иные просто спали. Присутствовавшие были представлены всеми возрастами и расами, населявшими Ансалон. Воровская Гильдия всегда .отличалась от прочих тем, что не знала классовых и расовых предрассудков, предвзятости, предубеждений. За одним столом дружески сидели человек и эльф; гном играл в кости с великаном-людоедом; хобгоблин и кендер соревновались в количестве выпитого; чародейка в красной мантии и минотавр увлеченно спорили о Саргоннасе.

Между столами мелькали целиком поглощенные в свои игры дети… Но большая часть «цеха» была погружена во мрак, и что там еще могло быть — оставалось только гадать. Никто не обращал на Ашу никакого внимания. Рассчитывая несколько подняться в глазах своего будущего наставника, девушка сказала Линчу:

— Мое полное имя — Аша Маджере. Я — дочь Рейстлина.

— А-ха?.. В таком случае — я его мамаша, — отозвался Джеффри и сплюнул на пол. Ашу ответ ошарашил:

— Прошу прощения?..

— Дочь Рейстлина!.. — Линч мерзко захохотал. — Куда деваться — все говорят одно и то же. В прошлом году я трижды слышал такие заявления. Голос Джеффри стал жестче. Кто ты? Пришла сюда шпионить?! Молниеносным движением, за которым трудно было уследить глазу, Линч выхватил нож.

— С ищейками у нас разговор короткий… Не так ли, братья? Сидевшие за столами повскакивали с мест. Оголились мечи, в пламени факелов заблестели ножи.

Наступила зловещая пауза. Аша похолодела. Дуган встал между девушкой и Линчем и вновь подбросил на ладони кошелек.

— Ты меня знаешь, Джеффри… Стал бы я приводить сюда ищейку! Малышка воображает, что ее отец Рейстлин Маджере… — Дуган, казалось, слегка взволнован. — Пусть себе говорит что хочет. Щурясь, он окинул взглядом стоявших вокруг головорезов.

— Многие ли из вас точно могут сказать, кто были их родители? В ответ раздалось вполне миролюбивое ворчание. Столь же миролюбивые кивки свидетельствовали о вескости довода Дугана. Пухлый кошелек на ладони гнома стал решающим аргументом.

— Извини, цыпа! Я был несколько поспешен в своих выводах, — проговорил Линч, и нож исчез из его руки так же быстро, как и возник. — У меня очень впечатлительная натура. Я — буквально оголенный нерв… Мы возьмем тебя в ученицы. Условия прежние, — добавил он, обращаясь к Дугану. — Но какова цель обучения?

— Есть одна неординарная работенка, — уклончиво ответил гном. Линч нахмурился:

— Что за работенка?

— Тебе об этом знать вовсе не обязательно, — твердо сказал Дуган. — Я плачу, ты обучаешь. Вот и все. Будь кошелек меньших размеров, Линч так просто от гнома не отцепился бы. Продолжая хмуриться, он лишь предупредил:

— Не забывай, что Гильдии причитается доля. Дуган посмотрел по сторонам — напряжение на лицах еще читалось. Он снял шляпу, прижал ее к груди и, словно давая клятву, сказал:

— В случае успеха все получат свою долю — это я твердо обещаю. Если нас постигнет неудача, вы останетесь в стороне. Дуган вздохнул, будто на душе у него лежало какое-то тяжелое бремя.

— Вот это разговор! — сказал Линч, подбросил кошелек и ловко поймал его.

— Чему мы должны ее научить?.. Как насадить на крючок наживку? Как подсекать? Как сматывать удочки? Линч и Дуган отошли в сторону и стали негромко совещаться.

Аша присела за свободным столом. Мальчишка в обносках принес ей порцию тушеного мяса и кружку эля. Аша, не раздумывая, принялась за еду. Пока ее все устраивало, и единственное, что тревожило девушку, — судьба Палина. Но молодое сердце всегда питает надежда, и в особенности если оно испытывает сладостные порывы первой любви. «Боги не свели бы нас вместе только для того, чтобы тут же разлучить». Так думала Аша, и пусть эта убежденность не говорила о знании реальности жизни, зато достаточно красноречиво характеризовала веру.

Насытившись, Аша разомлела, блаженствовала. Она больше не боялась этих странных, свирепого вида личностей. Насадить на крючок наживку, сматывать удочки… Она попала к обычным рыбакам — какие могут быть сомнения.

28. Предупреждение. Трое сходятся вместе. Танис должен выбрать

Танис стоял на одном из бастионов Башни Верховного Жреца и смотрел на пустынную, обезлюдевшую дорогу, ведущую в Палантас. Он думал о том, что город, вероятно, охватила паника. Слух о наступлении врага на Палантас распространился уже на рассвете. Теперь был полдень. Горожане, очевидно, позакрывав магазины и лавки, высыпали на улицы и впитывают, как губка, самые невероятные «новости», и чем они нелепее, тем с большей охотой в них верят. Надо полагать, к вечеру у правителя созреет речь. Он выйдет на балкон своей резиденции и по бумажке ее прочитает. Заверит граждан, что на пути у врага несокрушимая твердыня — Башня Верховного Жреца. Затем с чувством выполненного долга правитель покинет балкон и отправится ужинать. Танис скептически хмыкнул:

— Кто бы пришел и меня успокоил, утешил… Словно потворствуя его желанию, в самом деле появился некто — не принесший, впрочем, ни утешения, ни успокоения. Танис вышагивал вдоль зубцов стены, когда ему вдруг почудился какой-то шорох за спиной. Он повернулся… и нос к носу столкнулся с черным магом.

— Какого… — Чтобы не потерять равновесия Танис оперся о зубец. — Даламар! Откуда?.. Как?..

— Из Палантаса… Дорогами магии… И у меня нет времени слушать твое заикание. Ты несешь службу?

— Я? О нет! Я лишь…

— Тогда проводи меня к предводителю рыцарей, поторопил Даламар. И скажи этим глупцам, чтобы они вложили мечи в ножны. Иначе от них останутся только лужицы расплавленного металла. Рыцари-дозорные, встревоженные появлением на стене постороннего, взяли темного эльфа в кольцо.

— Уберите мечи, — сказал им Танис. — Это повелитель Даламар из Башни Высшего Волшебства. Для него не составит большого труда исполнить свою угрозу.

Хотя мечи нам в самом деле скоро понадобятся. Сходите кто-нибудь к Томасу и скажите ему, что мы просим у него аудиенции.

— Ты прав, Полуэльф, говоря, что вам понадобятся мечи, — заметил Даламар, направляясь к лестнице, ведущей во внутренние помещения Башни. — Хотя мне кажется, в чем вы действительно нуждаетесь — так это в чуде.

— В не столь далеком прошлом Паладайн на чудеса не скупился.

— Да… Даламар посмотрел по сторонам. Но я не вижу ни одного чародея, погруженного в магический транс и бормочущего заклинания над своим огненным шаром… Темный эльф внезапно остановился, взглянул на Таниса.

— Скверные времена грядут, — продолжал он. — Тебе не следует здесь оставаться. Возвращайся домой, к жене… Проще простого это устроить. Только скажи, и я мигом переправлю тебя на родину.

— Неужели все так плохо? — не сводя с Даламара глаз, спросил Танис.

— Весьма и весьма, — тихо проговорил маг. Танис поскреб бороду.

— Сначала я хотел бы все до конца выяснить, а уж потом решать.

— Как тебе угодно. Пожав плечами, Даламар снова заторопился. Полы мантии путались в коленях. Попадавшие навстречу рыцари, давая дорогу, сторонились и провожали чародея настороженными, враждебными взглядами. Танис и Даламар вошли в просторный холл, предшествовавший залу Совещаний. К ним тут же устремился рыцарский караул.

— Я ищу властителя Томаса, — сказал Танис.

— А он ищет тебя, господин, — отозвался рыцарь. — Я послан сказать тебе, что в связи с последними событиями созван Совет Рыцарства; Господин Томас ожидает прибытия Даламара с известиями…

— И чем скорее я увижу Томаса Тальгаардского, тем лучше, — сказал темный эльф. Рыцарь узнал мага и отвесил легкий поклон.

— Властитель Томас выражает тебе свое глубокое почтение. Ты можешь передать свое сообщение через меня или сэра Таниса. Долее Томас Тальгаардский не смеет тебя задерживать…

— Меня задерживать!.. Этого вам в любом случае не удалось бы. Я здесь по собственной воле и после разговора с господином Томасом по собственной же воле вас покину.

— Повелитель… — Рыцарь подыскивал нужные слова. — Ты ставишь нас в затруднительное положение. Могу я говорить напрямую?

— Если это ускорит церемонии…

— Поскольку ты враг, то… Даламар покачал головой:

— Враги на самом деле не так уж далеко, рыцарь. Я не вхожу в их число.

— Возможно, неуверенно проговорил воин. — Но возможно также и то, что ты послан своей Королевой, чтобы заколдовать наших командиров. Даламар побледнел.

— Если бы я хотел их заколдовать, рыцарь, то мог бы преспокойно это сделать, не переступая порога своего кабинета. Не сходя с этого места, я мог бы…

— Но он не станет делать ничего подобного, — поспешил вмешаться Танис. — Даламар преследует самые добрые намерения — и я готов поклясться в этом. Пусть моя жизнь будет тому ручательством.

— И моя тоже, — донесся со стороны чей-то тихий голос. В сопровождении своего белого тигра и группы рыцарей, державшихся чуть позади, в холл вошла леди Крисания. Зверь всех внимательно оглядел. Его пристальный, проницательный взгляд никоим образом не напоминал бегающий, настороженный взгляд животного.

Это могло быть игрой воображения, но на миг Танису показалось, что тигр и Даламар знают друг друга… Караульные, встав на одно колено, преклонили головы. Праведная дочь Паладайна приняла адресованное ей приветствие и велела им подняться, затем повернулась в Даламару. Тот ограничился полупоклоном головы.

***

После едва слышной команды тигр подвел хозяйку к магу. Крисания протянула для приветствия руку. Даламар легонько коснулся ее кончиками пальцев.

— Спасибо за поддержку, Посвященная, — произнес маг с почти неуловимой иронией. Крисания обратила лицо к рыцарям:

— Окажите любезность, господа, — проводите нас троих к Томасу Тальгаардскому. С какой бы охотой рыцари препроводили Даламара в подземелье. Но увы, они вынуждены были подчиниться ее просьбе. Соламнийцы поклонялись и служили Паладайну. Праведная дочь Крисания возглавляла всех поклоняющихся Паладайну и почитающих его как верховное божество.

— Сюда, господа, — проговорил рыцарь, приказав своим людям встать «на караул».

— Как ты узнала, Посвященная, что я здесь? — вполголоса поинтересовался Даламар. — Жрецы следят за мной?

— Все мы под пристальным наблюдением Паладайна… Пастух приглядывает за всем стадом, какого бы цвета ни были его овцы, — добавила с улыбкой Крисания. — В действительности, маг, я не знала, что ты здесь. Палантас наводнили странные слухи. Никто не может ничего толком объяснить. Потому я решила все разузнать сама. Легкое ударение на слове «никто» насторожило Даламара.

— Неужели Паладайн держит тебя в неведении относительно того, что делается в мире? Крисания оставила вопрос без ответа, но по выражению озабоченности на лице Даламара и так все стало ясно.

— В моих словах нет иронии или сарказма, — продолжал он. — Дело в том, что Нуитари, которому я поклоняюсь, столь же немногословен и странно пассивен в последнее время. То же самое я могу сказать о прочих покровителях магии — Лунитари и Солинари. В равной степени это касается и поведения моей Королевы.

Даламар пожал плечами. — Нуитари как-то сник, и, естественно, это отразилось на мне. Такое впечатление, что боги поглощены чем-то… Крисания оживилась:

— Ты абсолютно прав. О слухах, что ходят в Палантасе, я поведала Паладайну в своей молитве… Видишь амулет у меня на шее? — Она показала на серебряный медальон с изображением дракона. — До недавнего времени, обращая свои молитвы к Паладайну, я чувствовала его отклик на них, ощущала его любовь ко мне. Этот медальон, — Крисания благоговейно коснулась металла, — начинал испускать мягкий голубоватый свет. И душа успокаивалась, заботы и тревоги оставляли меня…

Помолчав, Крисания продолжала:

— Некоторое время назад медальон потускнел. Я знаю, Паладайн по-прежнему слышит меня, сопереживает… но, боюсь, ему просто нечем меня утешить. Я подумала, может быть, к этому имеет какое-то отношение повелитель Ариакан.

— Возможно, — с сомнением в голосе проговорил Даламар. — Весьма вероятно, скоро все прояснится — Палин Маджере вошел во Врата.

— Это верно? поразилась Крисания.

— Боюсь, что да.

— Но как ему это удалось? Ведь ты держишь лабораторию закрытой, и кроме того, она под присмотром стражей!

— Он был приглашен, госпожа, — сухо ответил Даламар. — Думаю, ты догадаешься кем. Краски сошли с лица Крисании. Она сбилась с шага. Тигр прижался к хозяйке, как бы предлагая опору. Танис поддержал женщину за локоть.

Чувствуя, что она дрожит, полуэльф сердито посмотрел на мага.

— И ты не воспрепятствовал? — горько спросил Танис. — Его следовало остановить!

— В данной ситуации от меня мало что зависело, — сверкнув глазами, сказал Даламар. — Вам хорошо известно, что в магии Рейстлин сильнее.

— Рейстлин Маджере мертв, — убежденно проговорила Крисания. Ее минутной слабости как не бывало. Она распрямилась, отстранила руку Таниса. — За свою жертву он обрел вечный покой. Если Палина Маджере заманили в Бездну — это сделал кто-то другой. Даламар хотел что-то добавить, но, заметив предостерегающий взгляд Таниса, лишь иронично усмехнулся и промолчал. На пути в Зал Совещаний никто больше не произнес ни слова.