Илин, которая остановилась рядом с Хетом, проследила за его взглядом и теперь тоже наблюдала за этим шевелящимся непонятным существом.
— Что это? — шепнула она.
Стоявший рядом Гандин половчее перехватил полированный приклад ружья.
— Это всего лишь оракул, о достойнейшая, — произнес важный слуга, заставив всех троих вздрогнуть. Хет начисто позабыл о нем. — Он заперт в клетке и не может вам навредить. Будьте же спокойны. — Слуга поклонился и, попятившись, скрылся в двери, почти незаметной для глаз.
Илин повелительным жестом приказала Гандину ждать в прихожей, он поморщился и вышел так же неохотно, как это сделал бы любой телохранитель. Единственным предметом меблировки был низкий стол из белого алебастра, края которого украшал орнамент из зеленых и синих полированных камней. Илин села на такой же стул, аккуратно расправив шлейф своей мантии.
Хет сел на пол, хотя никто его не приглашал, и постарался не обращать внимания на крадущиеся движения оракула в его клетке под потолком. Эта комната что-то смутно напоминала Хету, что-то вызывающее беспокойство, только он никак не мог вспомнить, что именно. Медленные движения опахал рождали шевеление теней в углах, он замечал слабые колебания занавесей на окнах и на дверях; все это действовало на нервы, и Хету начинало казаться, что вся комната наполнена какими-то загадочными существами.
А потом занавес на дверях дрогнул уже по-настоящему, сдвинулся вбок, открыв высокую худую фигуру, одетую в простую серую одежду без всяких золотых украшений, фальшивых драгоценностей и шелков ярких расцветок. Кожа человека была бледна, будто он никогда не бывал на солнце, а глаза над традиционной чадрой поражали своим темным цветом. Он низко поклонился.
— Достойнейшая, я к твоим услугам. Что тебе угодно? — Ничто во внешности Раду не говорило об актерстве, но у него был ровный мелодичный голос человека, привыкшего угождать привычкам и запросам сильных мира сего.
Илин доверчиво улыбнулась ему.
— Блага твоего духовного руководства, конечно. Кроме того, я хочу попросить тебя кое о чем.
Раду вошел в комнату.
— Мое руководство, разумеется, в твоем распоряжении. В меру моих слабых сил и умения. А вот просьба…
— Я слышала от… своих агентов на рынке… — Она слегка поколебалась, будто решая, выдать источник своей информации или нет. Сам Хет не придумал бы лучшего способа подать Раду идею, будто она тоже связана с черным рынком. — …Что ты коллекционируешь редкости и сокровища Древних, как и я, и подумала, что в этой коллекции есть что-нибудь, с чем ты можешь расстаться.
Раду сел за низкий алебастровый стол напротив Илин.
— Ах… Это вы посылали сегодня ко мне своего слугу?
— Дилера по торговле редкостями. Партнера вот этого. — Раду проследил взглядом направление ее жеста, и его внимательный взгляд остановился на Хете. В черных глазах предсказателя было трудно что-либо прочесть, хотя Хет уже годы учился разгадывать выражение глаз, которые меняют свой цвет разве что под воздействием света. Он заметил, как поползли вверх брови Раду, когда тот понял, что приведенный патрицианкой дилер не только житель нижних ярусов, но еще к тому же и крис. Хет не пропустил и того хитрого взгляда, который Раду бросил на Илин, когда пришел к определенному заключению. Хет чуть было не улыбнулся. Теперь подозрение, что Илин Хранительница или торговый инспектор, никогда не придет Раду в голову.
Илин сказала с подчеркнутым недовольством:
— Он передал мне, что я должна сама поговорить с тобой. Снова появился важный слуга, теперь уже с подносом с вином и медовым инжирным печеньем, которое он тут же предложил Илин. Хет отвернулся и постарался приглушить бурчание голодного желудка.
— Понятно, — сказал Раду, начиная вынимать из-под стола предметы, необходимые для гадания: медные тарелочки с узорами для ворожбы по пеплу сожженных костей, какими пользовались лишь самые дорогие предсказатели будущего, особый мелкий металлический сосуд. Слуга внес жаровню, полную горящих углей, поставил ее на деревянную подставку, чтобы защитить от жара поверхность стола, и снова ушел. Приглушенное бормотание из задрапированной клетки над головой предсказателя становилось то громче, то тише. Делая вид, будто ничего особенного не происходит, Раду спросил:
— Вас интересует какой-нибудь определенный предмет?
Вспомнив, с какой лихорадочной торопливостью отнеслась Илин к новостям Кастера в Аркадах, Хет напрягся, ожидая, что она попадет в ловушку. Но Илин осталась совершенно спокойна и ответила только:
— Нет. Моя собственная коллекция невелика, хотя я льщу себя мыслью, что делаю удачные покупки. Впрочем, есть одна вещица… может, в твоей коллекции есть…
Раду бросил на нее острый взгляд, но ничего не отразилось на его лице. Илин наклонилась к нему еще ниже и, понизив голос почти до шепота, сказала:
— Говорят, что некоторые древности обладают… таинственной силой…
Хотя Раду и не допустил такой грубости, как удовлетворенный кивок, но Хет почувствовал, что под прикрытием чадры тот улыбнулся.
— Да, — сказал он внушительно, — моему ремеслу обладание древними редкостями очень помогает, особенно теми, на которых покоится магическая сила. Но прежде чем мы продолжим…
Он поднял руку, и драпировка сама собой соскользнула с подвешенной к потолку клетки. Магия тут была ни при чем — в углу стоял все тот же представительный слуга, который потянул темный шнур, почти невидимый на индиговых изразцах потолка.
Клетка была круглая, изготовленная из изящно переплетенных металлических прутьев. Оракул съежился на дне, глядя сквозь решетку пронзительным взглядом. На его лице росли покрытые грязью волосы, из чего можно было заключить, что он принадлежит к мужскому полу. Одетый в лохмотья, со сверкающими безумными глазами, он злобно смотрел на Раду, издавая при этом неразборчивые звуки. Был оракул невелик, но сказать, стар он или молод, не представлялось возможным.
Предсказатель будущего произнес:
— Возможно, мой оракул окажет вам помощь, достойнейшая. Вы имеете в виду какую-то определенную вещь? Большую или, наоборот, маленькую?
«Мошенник пытается расколоть ее», — подумал Хет. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Илин удалось все же оторвать взор от клетки. Ее руки нервно поигрывали краем шелковой мантии. Смущенно улыбаясь, она сказала:
— Что-нибудь небольшое, что можно носить с собой.
— У меня есть множество прекрасных небольших вещиц, некоторые из них большой магической силы.
Оракул внезапно вскрикнул, Илин поморщилась. Возможно, это была первая ее искренняя реакция за все время. Потом она сказала:
— Другой предсказатель поведал мне, что изображения крылатых являются символом моей собственной души.
Хет потер переносицу, чтобы скрыть свои мысли, если они вдруг отразились на его лице. Он подумал: осторожнее, осторожней. Теперь, когда с клетки сняли драпировку, источник вони, которую тщетно заглушали благовония, сразу же обнаружился.
Однако Раду ничего не заподозрил.
— Изображение крылатого? Не птицы ли? Госпожа, конечно, видела рисунки птиц из городов Последнего моря?
— Конечно. Но предсказатель сказал точно — крылатое изображение.
— Древности с крылатыми фигурами очень редки, очень… — Раду явно колебался. Хет не сомневался, что тот подыскивает замену слова «дороги»…высоко ценятся. Я не так давно расстался, признаюсь, крайне неохотно, с тем единственным крылатым изображением, которое у меня было.
— Ох! А не скажешь, у кого оно теперь?
Хет задержал дыхание, но отнюдь не из-за вони. Может быть, Илин читала мысли Раду, а может, она гениально уловила выражение его лица, даже скрытого чадрой. Она вдруг весело добавила:
— Конечно, уже после того, как я осмотрю твою коллекцию и выберу себе что-нибудь.
Раду поклонился, как поклонился бы слуга, исполненный благодарности. Он был на крючке.
— Разумеется. Но сначала я сожгу для вас кости. Хет испытал огромное облегчение. Когда Раду начал готовиться к гаданию, Хет даже позволил себе отвлечься и поглазеть по сторонам. Может, Илин удастся купить вещицу сразу, добившись успеха на первой же стадии их предприятия и при этом ни в чем не нарушив закона. Эта мысль доставила бы ему еще больше радости, если бы он не думал, что вторая часть полученного ими задания практически безнадежна.
Оракул сидел в своей клетке тихо, все его внимание, внимание безумного существа, было сосредоточено на действиях хозяина. Какой-то легкий шорох коснулся слуха Хета и привлек его внимание к другой занавешенной двери, и тут же колеблющееся пламя свечи высветило часть лица — это был все тот же слуга, следивший за ним из другой комнаты. Не желая выдать свой интерес к окружающей обстановке, Хет тут же перевел глаза на Раду.
Прорицатель уже вынул откуда-то шелковый мешочек, казалось, сиявший при свете ламп, и осторожно вытряхнул из него горсточку молотых костей. Все время, пока Илин продолжала оживленно лепетать что-то насчет древних реликвий, смешивая в разных пропорциях правду, полуправду, непроверенные слухи и чистейшее вранье, Раду все больше Успокаивался и, надо думать, уже подсчитывал количество монет, которые намеревался выудить у нее. Хет же в это время размышлял о посольстве крисов на Первом ярусе и о том, достаточно ли богат Раду, чтобы покупать первоклассный материал для гаданий, или же пользуется костями ящериц, подобно уличным гадалкам.
Илин остановилась, чтобы передохнуть, и Раду поднял руку, сказав:
— А теперь сосредоточь все свое внимание, достопочтеннейшая, покуда я буду вглядываться в тени времен.
Илин послушно примолкла, внимательно следя за действиями прорицателя. Желтоватые кусочки костей медленно падали из бледных рук Раду на горячие угли. Вверх потянулись струйки дыма, но прорицатель вдруг вскочил на ноги и попятился, уронив на пол тяжелый алебастровый стул.
Илин с испугом смотрела на него. Хет наполовину привстал с пола и уже потянулся к ножу, но тут к нему вернулся здравый смысл. Гандин приоткрыл портьеру и подозрительным взглядом окинул темную комнату.
Раду переводил с Илин на Хета расширенные от ужаса глаза. Илин, чуть дыша, спросила:
— Что это? Что случилось?
Оракул начал метаться, прыгать взад и вперед, биться о прутья клетки. Его визгливые выкрики превратились в пронзительные вопли. А сам голос внезапно обрел сходство с человеческим и стал удивительно похож на голос юноши.
— Слышу голоса, — выдавливал он из себя, будто каждое слово рвало ему голосовые связки. — Они ошиблись и погибли, а их великий труд остался неоконченным. Смерть — это Путь. Голоса… — Последнее слово превратилось в неистовый вопль. Теперь перед ними снова было животное, безуспешно пытающееся просунуть грязную голову между прутьев клетки.
В тяжелой тишине Раду низко склонил голову.
— Прости меня, достойнейшая. Мне надо… Тебе придется уйти…
Илин открыла было рот, но ничего вразумительного не произнесла. Чтобы выиграть время, вмешался Хет:
— Я пришел сюда оценивать древности, а не глазеть на гадание. Кто-нибудь собирается оплатить мне потерянное время?
Раду не снизошел до того, чтобы обратить на него внимание.
— Прости меня, достойнейшая, — опять промямлил он. — Тебе придется прийти в другой раз. — Он снова поклонился и почти бегом выбежал в дверь.
Появился представительный слуга, смущенный и испуганный не меньше своего хозяина, чтобы проводить Илин. Она поглядела на Хета: тот недоуменно покачал головой, удивленный не менее ее.
Через минуту они оказались снаружи, во дворе. Закат уже окрасил небо кровавыми полосами. Темнело. В палисаднике Раду кто-то успел зажечь два красных фонаря, но носильщики были явно счастливы увидеть Илин и вскочили на ноги, готовясь нести ее домой.
— Вот, видимо, и все, — огорченно сказала Илин. Она протянула Хету кусок медового печенья, который стащила с подноса и спрятала в рукаве.
Гандин беспомощно пожал плечами.
— Я слышал весь ваш разговор из прихожей. Все вроде было нормально.
Илин ему не ответила.
— Я допустила ошибку? — спросила она Хета. — Все это представление было затеяно, чтобы отделаться от меня?
Он покачал головой.
— Нет. Нет, все выглядело так, будто он… — Хет не нашел нужных слов, чтобы закончить фразу.
Илин сделала это за него:
— Увидел что-то, когда жег кости. Но ведь ты говорил, что он шарлатан!
— Я сказал, что он, вероятно, шарлатан. Но я в этих делах слабо разбираюсь.
— Я не сказала бы, что он обладает Истинным Зрением. Всякий, кто держит оракула… — Она передернула плечами, будто ей стало холодно, несмотря на постоянную жару. — Бедное безумное существо…
Носильщики чуть не подпрыгивали от нетерпения, им хотелось выбраться из этих мест, пока не наступила ночь. Гандин произнес:
— Пожалуй, нам лучше уйти. Он может следить за нами. Хранитель зашагал прочь, и Илин нехотя последовала за ним. Хет принял внезапное решение. Он ухватился за край ее мантии, только в последнее мгновение вспомнив, что не должен касаться ее кожи, и шепнул:
— Жди меня на ступенях Одеона в два часа ночи.
Илин, не колеблясь, кивнула, а затем послушно влезла в носилки, как и подобало настоящей патрицианке.
Глава 9
Колоннада Одеона освещалась факелами и кроваво-красными фонарями и была битком набита народом — театралами и богатыми бездельниками, а также теми, кто кормился от их щедрот. Двое акробатов подбрасывали друг друга в воздух, как будто вовсе не имели веса; блики света вспыхивали на их темных, покрытых липким потом телах. Глотательница огня пыталась раздвинуть круг зрителей, ей нужно было, чтобы они находились от нее на безопасном расстоянии. Игроки расчищали себе небольшие площадки для игры в кости или в другие азартные игры, а в это время сказитель устраивался возле самой дальней колонны прямо на ступеньках — остров тишины среди моря смеха и шума.
В эти ночные часы публика состояла в основном из обитателей нижних ярусов, если не считать нескольких патрициев, которые казались шокированы такой демонстрацией голого тела акробатами. Хет прислонился к одной из колонн в сторонке, наблюдая за происходящим насмешливыми глазами.
Не успел он появиться, как из окружающих плотных теней материализовался Айвен Сата и встал рядом, ухмыляясь, будто считал свое присутствие радостным событием для других. Сата разыгрывал роль дилера по антикам, но его дела были связаны преимущественно с черным рынком, и Академия отказалась иметь с ним дело. Тот факт, что его до сих пор не казнили торговые инспектора, заставлял многих считать, что Сата — их шпион. Хет несколько раз обещал вышвырнуть его из Шестого яруса, но такое, видимо, случалось с Сатой не впервой, так что он не проявил особого беспокойства.
— Лушан тебя ищет, — сказал он льстиво.
У него почти не было зубов, а выглядел он так, будто жил в одной из сточных канав Восьмого яруса. Ростом Сата не вышел даже для обитателей нижних ярусов, так что Хет имел возможность любоваться толпой поверх его головы.
— Вон как? — сказал он без всякого выражения.
— Довольным его не назовешь. Должно быть, ты его здорово огорчил, продолжал Сата.
Хет только плечом повел.
— Мы с ним конкуренты.
Сата хрюкнул.
— Конкуренты, ха! Может, по бабьей части? Хотелось бы мне знать, что он подумает…
— Тебе чего надо-то? — Хет разозлился, ему надоело смотреть сверху вниз на этот человеческий огрызок, а потому он резко наклонился к нему, так что Сата испуганно отпрянул.
— Просто дружеский совет, — пробормотал он, нервно усмехаясь. А потом быстро растворился в толпе.
Наблюдая за его исчезновением, Хет заметил Акая, поднимающегося по ступеням Одеона, вероятно, на свидание с Лушаном. Акай был жилист, его одежда цвета пыли свободно свисала с тощей фигуры. Он хорошо орудовал ножом, был гибок, как ремень бича, и очень опасен. Поручение Лушана отколотить такого мальчишку, как Рис, было, конечно, пустой тратой талантов Акая, но Хет знал, что Лушан не слишком скареден. Он подумал, что Акая вернее всего придется убить.
Из толпы, окружавшей глотательницу огня, вышла Илин. Хет оттолкнулся от колонны и стал спускаться к ней по ступеням театра.
Она уже успела снять драгоценности, вымазала пылью щеки, стерев косметику, надела темный дешевый кафтан и шапку — ни дать ни взять мальчишка с какого-нибудь из низших ярусов.
Он постоял с ней рядом несколько минут, давая ей возможность самой обнаружить его присутствие, а потом пошел вниз по улице. Она последовала за ним и поравнялась, только когда они миновали Первый Форум и вышли из густой толпы.
— Возвращаемся в дом Раду? — спросила она.
В этой более тихой части площади фонари отстояли друг от друга дальше, и прохожие торопились миновать ее быстрее.
— Он не ответил на твой последний вопрос, а это очень невежливо, сказал Хет.
— Фатальная невежливость?
Он остановился, повернулся к ней лицом и смерил ее взглядом.
— Что такое?
— Я просто спросила, — сказала Илин, как будто защищаясь. — Мне хотелось узнать, что мы будем делать.
— Мы собираемся пошататься около дома и поглядеть, нельзя ли заглянуть через какие-нибудь окна верхнего этажа. — Явно это было не все, что он имел в виду, но Хет формулировал только главную цель. — И постараться выяснить, кому он продал нашу редкость. Фатальная невежливость… — повторил он, неодобрительно качая головой. — Наслушалась ты всяких баек, Илин…
— И все это мы сделаем, заглядывая в окна? — спросила она скептически.
— Ты собираешься помочь или хочешь услышать обо всем, что случилось, утром?
— Конечно, помочь.
Он снова двинулся вниз по улице, и ей пришлось ускорить шаги. Хет свернул в переулок, ведущий в квартал заклинателей духов. Ночью тот был ничуть не привлекательнее, чем вечером, когда длинные тени ложились на тупички и калитки. В редких окнах за закрытыми ставнями горели лампы, но нигде не было видно поднимающих дух кроваво-красных фонарей или хотя бы соседей, вышедших подышать менее удушливым ночным воздухом, поболтать и посплетничать.
В первом относительно ярко освещенном дворе, мимо которого они прошли, какой-то заклинатель духов давал свое представление. Хет обошел молчаливый круг доверчивых ротозеев, остановившись там, откуда было хорошо видно. Илин, которая тоже выворачивала шею, чтобы краем глаза взглянуть на представление, врезалась ему в спину, пробормотав извинение.
Заклинатель духов был гол, если не считать мазков белой и синей краски да подсохших потеков крови из нанесенных самому себе ранок на пальцах. Лицо и тело принадлежали, казалось, молодому человеку, но длинная грива на голове была совершенно седа. Заклинатели духов вообще рано старели. Он окропил по кругу дорожную пыль кровью из порезанных пальцев и встал в центре этого круга, откинув голову назад, раскачиваясь и бормоча бессмысленные слова в безоблачное ночное небо.
Кровавый круг должен был сдерживать призраков, не давать им добраться до зрителей, но Хет не поставил бы свою жизнь в заклад, что это действительно поможет. Заклинатели духов, работавшие на открытом воздухе, были по преимуществу обманщики; зрители платили главным образом за право поглазеть на голые тела и на всякого рода самоистязания, которыми сопровождались такие представления, а также за ощущение опасности, которое, впрочем, ничем не подтверждалось. Представление предсказателя будущего, предназначенное для небольшого числа истинно верующих, могло оказаться и интересным.
— Пошли, — шепнул Хет совсем тихо, и Илин охотно последовала за ним из этого тускло освещенного двора.
Луна была в первой четверти, она еле высвечивала шершавые края стен и заброшенных балконов своим серебристым светом. Без ламп, которые слепили бы глаза, такого света хватит, чтобы сориентироваться, решил Хет. Вырубленные прямо из тела горы дома высились над головами, глуша звуки веселья и шум повозок из других кварталов. Можно было подумать, что они попали в город мертвых.
Они достигли двора, расположенного позади дома Раду, — маленького и заваленного всяческим хламом. Только в двух узких домах окна были плотно прикрыты ставнями, что говорило о том, что в них, возможно, живут люди. В остальных зданиях окна смотрели прямо в пустую темноту улицы. Хет с трудом различал темный абрис дома Раду, который во всем своем величии — он был вырублен из скалы — высился над жалкими соседями, сложенными из плохо обожженного кирпича.
Илин внезапно остановилась, прошептав:
— Там кто-то есть! — Она смотрела на крышу дома прорицателя, возвышающуюся на три этажа над уровнем дворика и тонущую в тени.
— Где?
— Прямо на крыше. Там кто-то притаился.
Вот этого Хет не ожидал. Он нырнул в дверь заброшенного дома, примыкавшего к задней стене дома прорицателя. Что-то с визгом пробежало по полу — еще одно подтверждение, что дом заброшен. Внутри было почти совсем темно, лишь слабый свет луны просачивался сквозь окна, но дом был так мал, что отсутствие освещения не имело особого значения, — две похожие на ящики комнатенки, одна над другой. Хет, перепрыгивая сразу через три ступеньки, взбежал по узкой скрипучей лесенке. Илин карабкалась за ним.
Крышка на люке, ведущем на плоскую крышу, отсутствовала, и Хет осторожно выглянул наружу, отнюдь не желая рисковать своей головой. Крыша была плоская, лунный свет не вырисовывал на ней никаких деталей. Дом прорицателя возвышался над ней примерно футов на шесть. Домишко клонился к своему более рослому собрату, как пьяный.
Хет бесшумно выбрался на крышу и на четвереньках стал красться дальше. Перед ним во все стороны простиралось неровное море крыш, прорезанное угольно-черными ущельями тупиков и переулков — мрачных и пустых, которое упиралось в освещенные границы кварталов с другой спецификой. Илин тоже вылезла из люка и села на его краю, пытаясь что-то нашарить в своей одежде. Хет не успел ещё и спросить, что она ищет, как Илин вытащила боль-палку и укрепила ее на поясе, прошептав:
— На всякий случай…
Хет встал, ухватился за край более высокой кровли и подтянулся. Дом Раду имел на крыше четыре ветровых башни; там же возвышалось несколько кучек битого кирпича, разнообразя голую поверхность плоской кровли. Они создавали великолепные укрытия для любого числа налетчиков. Он подождал, пока Илин отыщет выщербинки в стене — опору для ног, а сам в это время настороженно присматривался, не шевельнется ли что-то на крыше. Ничто не двигалось, но помня, что зрение Хранителей в темноте куда лучше, чем у него, он не видел причин не доверять Илин или сомневаться в ее словах. Илин подтянулась на руках и села рядом с Хетом. Он тихо спросил ее:
— Видишь что-нибудь?
Она отрицательно покачала головой. Хет сделал ей знак идти налево, а сам двинулся направо, одновременно вытаскивая нож. Если это были местные воры, которые решили именно сегодня ночью «взять» дом Раду, они скорее убегут, чем вступят в сражение. Во всяком случае, именно так действовал сам Хет, когда обворовывал дома патрициев на Третьем ярусе. Он добрался до третьей ветровой башни, обнаружил, что за ней никто не прячется, и бесшумно скользнул ко второй.
…Это если они воры… Не успел он доползти до второй ветровой башни, как что-то взорвалось прямо за его спиной. Он вообще-то ожидал, что тот, кто прячется, нападет на Илин, которую сочтет слабейшим противником, и будет неприятно удивлен, обнаружив опытного бойца, вооруженного боль-палкой. Это задержит нападающего, а Хет тем временем успеет добраться до него по крыше. Это была наилучшая тактика, которую можно было применить в данной ситуации, но, видимо, противник не желал считаться ни с какой тактикой.
У Хета хватило времени лишь на то, чтобы нанести один удар ножом, но клинок только слегка коснулся ключицы нападающего и тут же был вырван из руки криса, а сам Хет оказался лицом к лицу с кем-то равным ему по росту, но еще более ловким. Затем противник Хета сделал подсечку, и крис спиной рухнул на теплый камень крыши, пытаясь руками оттолкнуть грозившую его голове боль-палку. Придавившее его тело было тяжелым, но явно женским. Хет ухватил женщину за предплечье, стараясь отодвинуть ее руку от своего горла, и ее кожа показалась ему нежной, как шелк, натянутый на крепкий камень. Хет вывернул ей кисть, боль-палка упала, но незнакомка двинула Хета локтем в подбородок, заставив отпустить себя.
Женщина вскочила на ноги, ее капюшон свалился, и скудный лунный свет показал Хету ее профиль и посеребрил неприкрытые светлые, кажущиеся бесцветными волосы. «Я знаю, кто это», — подумал он сбивчиво. Хет не мог видеть, течет ли у нее кровь от удара ножом или нет. Во всяком случае, рана нисколько не уменьшила быстроты ее движений. И тут же еще две темные фигуры выскочили из-за прикрытия, перепрыгнули на другую крышу, а женщина схватила свою боль-палку и повернулась, чтобы последовать за ними. Тут-то Хет изо всех сил и пнул ее в колено, свалив с ног.
Она тяжело рухнула на крышу, но тут же откатилась в сторону и вскочила на ноги, будто и падение, и удар ногой были совершеннейшими пустяками.
Она было замешкалась, но, когда Хет с трудом поднялся на ноги, бросилась за своими товарищами, легко перепрыгнув на крышу соседнего дома.
И сейчас же рядом с ним возникла Илин. Сражение продолжалось всего несколько секунд.
— Ты разглядел, кто это? Шискан сон Карадон! Мы ее видели во дворце. Значит, и Констанс тоже тут!
— Был тут. Не знаю, заметила ли ты, но они здорово торопились покинуть эти места. — Хет потрогал нижнюю челюсть и вспомнил дочь судьи, которая была последовательницей Констанса и которая подняла голову, когда наследница, стоя у окна, назвала ее имя, хотя была так далеко, что никак не могла расслышать сказанное. Он и сегодня видел ее не слишком ясно, но это мало что меняло в его отношении к ней.
Хет встал на ноги и, поискав немного, обнаружил свой нож там, куда тот откатился. Он тщательно вытер пальцами лезвие. Пальцы тут же окрасились кровью. «Шискан сон Карадон. Все-таки я достал ее, но для нее это все игрушки, Констанс ведь тоже не почувствовал удара боль-палки Илин тогда в Пекле».
— Должно быть, они следили за нами в наш первый визит сюда. — Илин в гневе ударила кулаком по колену. — И если они узнали, кому Раду продал древнюю реликвию…
— В любом случае стоит поглядеть. — Может, это позволит ему забыть о жгучем желании заняться любовью с женщиной, которая только что старалась его убить. — Пошли!
В крышу была вделана легкая медная задвижка, позже укрепленная железными болтами. Эти крепления уже ни к чему, если замок все рано сбит. Внутрь шла узенькая лестница, кончавшаяся площадкой с двумя дверями. Одна из них вела в неиспользуемую кладовку, а другая была прикрыта тяжелой хлопчатобумажной тканью. Хет раздвинул портьеру и увидел, что дверь выходит прямо в комнату Раду для гаданий. Это была та самая дверь, откуда сегодня за ним следил тот важный слуга.
Он посмотрел вверх и обнаружил, что клетка пуста, дверца ее распахнута настежь и висит на сломанных петлях. Он поколебался, прислушиваясь, но в комнате явно никого не было. Ни звука, ни признака жизни Раду или его слуги, но Хет и не ожидал иного после визита сюда Констанса или кого-нибудь из его наемников. Дом был мертв.
Однако смысла рисковать не было.
— Илин! — Хет показал на клетку. — Будь осторожна.
Илин бросила взгляд на пустую клетку и состроила гримасу.
— Ах, как очаровательно! Но если бы я была на месте этого урода, то выскочила бы отсюда и бежала без оглядки, пока не достигла границы этого яруса. — Она оглядела комнату и в задумчивости покусала губу. — У Раду под этим столом были какие-то ящички или отделения, или что-то в этом роде.
— Проверь, а я обойду остальные комнаты на этом этаже.
На первом этаже, по-видимому, никого не было. Никаких следов представительного слуги, хотя Хет нашел комнатушку, где тот, вероятно, спал. Она находилась рядом с комнатой, где хранились вода, масло и зерно. Внутренний дворик был пуст, если не считать довольно безобразного фонтана, откуда вода подавалась на кухню, и куполообразной печи для хлеба. Окна верхних комнат, выходившие сюда, были заделаны кирпичами от воров, что представлялось весьма разумным в этом полузаброшенном квартале. Если у Раду и было что-то ценное, оно должно находиться наверху.
Хет остановился, чтобы зачерпнуть из фонтана пригоршню воды. По крайней мере те заложенные кирпичами окна не могут взирать на него с осуждением. «Где-то в доме лежит мертвый Раду», — подумал он. Самое странное, что нет никакой разумной причины, которая объясняла бы, почему они с Илин не лежат сейчас мертвыми на крыше этого дома. Да, сделка с Риатеном получилась неважнецкая. Торговля предметами старины, конечно, не самое безопасное дело в мире, но в нормальных условиях оно уж не столь и смертоносно. Над крышей пронесся ветер, шевеля пыль, кирпичную и штукатурную крошку, и Хет быстро отступил к стене. Больше ничего не двигалось, и он приказал своему воображению, чтобы оно не слишком разгуливалось. Ведь даже в Пекле призраки и духи воздуха встречались весьма редко.
Он вернулся в главную комнату, где Илин уже успела вывалить на стол содержимое потайных ящиков.
— Ничего тут нет, кроме всякой ерунды, нужной, как я полагаю, для гадания, — сказала она. — Я помню, каков он был, и все больше сомневаюсь, что Раду обладал Истинным Зрением; скорее это был просто фокус, чтобы отделаться от меня.
— Может быть, так оно и было, — согласился Хет, — но странно, что он не заставил тебя заплатить за потерянное время.
Задрапированная дверь скрывала внутреннюю лестницу, ведущую к комнатам верхних этажей. Хет вооружился одним из светильников, взяв его из ниши, и пошел наверх.
Спальня прорицателя находилась на самом верху. Его кровать принадлежала к самой дешевой разновидности из тех, что распространены на верхних ярусах: бронзовая рама, поставленная на короткие ножки и заваленная подушками. Вот тут-то и лежал Раду.
Он наполовину свешивался с кровати, руки были раскинуты на подушках, а ноги вытянуты на покрытом циновками полу. Раду все еще был одет в те же серые одежды, в которых готовился гадать Илин. Возможно, еще не удалился на покой, а просто вбежал в панике в спальню, и тут, когда он рухнул на постель, его и схватили. Крови, которую Хет мог бы видеть или обонять, не было, а глаза Раду, все еще широко открытые, с укором смотрели на противоположную стену.
